НА ЗВУК ЕЁ ВОЛШЕБНОЙ ФЛЕЙТЫ ,
или ДЕЛО БЫЛО В ГОРОДЕ ГАМЕЛЬНЕ.
(Предисловие к книге Ольги Олгерт "ЗА СТВОРКАМИ РЯБИНОВЫХ КУЛИС", Кёльн, 2015 год.)
Для того, чтобы выстроить такие акустические города из замков, в архитектуре которых соревнуются готика и барокко, где по законам контрапункта стремительный рост возносящихся в надмирность шпилевых кристаллов сдерживает столь же неудержимо в темпе presto разветвляющиеся образы и метафоры, нужно быть либо органистом Бахом, либо повелителем скрипок Вивальди. Но и тогда для удерживаемой силой восходящего звука конструкции останется риск обрушения от резонанса в архитравах, контрфорсах и горгульях на фасаде. А можно взять скрипку или флейту, как и делают герои стихов Ольги Ольгерт столь похожие на персонажей пьес Гольдони, и сыграть что-то мягкое, лиричное, лечащее.
Пусть август, играя в сомненья азартно,
Зальёт нас дождями на дымном перроне,
Вчера – бунтари, а сегодня и завтра –
Мы все – персонажи комедий Гольдони.
Так, повинуясь магии поэзии, оживают маски нескончаемого венецианского карнавала, в котором перемешались персонажи всех эпох. Они живут в бесконечных анфиладах времени, где можно встретить и Галатею с Пигмалионом, и хранительницу Александрийской библиотеки Гипатию(Ипатию), и Райнера Марию Рильке , ведущего разговор с Мариной Цветаевой и Борисом Пастернаком.
Будут плыть гондольеро – из прежних веков
В лучший век по разбуженным венам.
Посвяти, мне, любимый, гирлянды стихов,
Освещающих будни Вселенной.
Звук множится эхом , достраивая уже затвердевшие грёзы ещё мягкими, не окаменевшими, как глина в руках скульптора, фантазиями. И даже «безъязыкая» глина ведёт с Пигмалионом разговор ещё до того, как он её оживил. Так вырастают построенные по образу и подобию Кёльна, Венеции, Праги, Парижа, Петербурга города-грёзы, какие можно встретить разве что в фантазиях Лафкрафта, Борхеса, Бредбери, Грина...
Ты слышишь, как над морем тихо плачет
Мой голос, растворённый в тишине?
Душа моя, Венеция, скрипачка,
Позволь сыграть на призрачной струне
Мечты твоей, тональность не меняя,
Построив совершенный звукоряд…
И в музыке ты ищешь не меня ли
Бессонные столетия подряд?
Музыканту( а он воплощается то в Бетховена, то в Шумана) , мир из звуков и фонетических соответствий помогает достраивать-дорисовывать Художник-Скульптор, попеременно перевоплощающийся в Сезанна, Родена, Дали…
Утаптывают грозы горизонт,
Сезанн рисует солнечный сезон,
И птицам расставаться не резон
С мечтой о дне, что солнцем будет выпит.
(«Сезон Сезанна»)
Пожалуй, балладу "Письмо Крысолову" можно считать одним из ключевых("программных") произведений в творчестве Ольги Олгерт. Обработанный автором сюжет народной саксонской легенды о Крысолове-флейтисте из города Гамельна интерпретировался в мировой культуре множество раз. С тех пор, как эту средневековую легенду записали, произведения по её мотивам создавались Гёте, Браунингом, Бродским, группой " Queen" , шотландским фолк –музыкантом, поэтом и гитаристом "Донованом. Этот сюжет один из самых "бродячих" в мировой культуре. Кто-то связывает его с реальными событиями 13 века в городе Гамельне, кто-то с крестовыми походами детей. Марина Цветаева развернула сюжет об ушедших, заблудившихся и погибших в лесу детях в поэме, которую белая эмиграция восприняла как сатиру на коммунизм, Александр Грин создал фантасмагорию в своём духе. Братья Стругацкие аранжировали этот сюжет по своему: человечество покидает погибшую планету. В советские времена по сказке шведской писательницы Сельмы Легерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» был снят мультфильм, ставший знаковым. Все мы видели в детстве этот «мультик» про превращённого в гнома, совершившего путешествие на шее гуся Мальчика Нильса. По чертежу в старинной книге он изготавливает волшебную дудочку, с помощью которой, подобно гамельнскому Крысолову, выманивает из Замка целое войско прожорливых, воинственных крыс. Это один из подвигов, который Нильс должен совершить, чтобы снять заклятье и вернуться домой. Возможно эти вариации на тему известной легенды ближе всего к интерпретации устойчивого архетипа Ольгой Олгерт.
Мой Крысолов, беспокойный и смелый дух,
Сколько мелодий ты взял напрокат у леса,
Что же, играй! Ты увидишь, как я иду -
Белая крыса, а в прошлом - твоя принцесса .
Помнишь, как мы танцевали в далёком сне,
Ты мне дарил маргаритки и делал шляпки,
Что же теперь ?Только Гамельн в моём окне,
И в неуютном подвале темно и зябко.
Здесь, среди меченых крыс, я живу одна,
Слушая голос луны ,без тепла и крова,
Зёрнышки ем...но зачем эта жизнь дана?
Может, затем, чтобы думать о Крысолове?
Так разворачивается коллизия жития белой крысы среди серых. И если, скажем, снявший недавно документальный фильм о Германии Владимир Понер, переосмысляя тот же миф, находит в нем объяснение катастрофы, в которую была в 20 веке ввергнута страна , давшая миру Братьев Гримм и Гейне, то здесь скорее трагедия доверчивых детей прочитывается драмой эмиграции третьей волны, ностальгирующей, как и предыдущие, о покинутом родном береге. Эта фатальная отторгнутость помножена ещё и на драму одиночества Поэта и женщины.
Как без тебя я... Средь зависти серых крыс
Мне одиноко в своей белоснежной шубке,
Можешь не лгать мне – ты просто души коснись
И расскажи мне, что жизнь без любимой -шутка –
Вера Ольги Олгерт в орфическую силу искусства несомненна. В то же время как профессиональный медик-невролог она знает - искусство способно погубить и творца, и мир им сотворённый , как погубила детей музыка гамельнского Крысолова. Да и «хождение в Поэты» чем-то сродни крестовому походу детей. Автору известно, что такое эрготизм. По некоторым интерпретациям событий в городе Гамельне –дети ушли из города и погибли в лесу потому, что отравились спорыньёй поселяющихся на ржаных колосьях грибов наркотическо- галлюцинаторного свойства. По другим предположениям эта легенда - отголосок такого душевного расстройства как хоромания, первый симптом которой состоит в безудержном желании пуститься в пляс. Какой же диагноз ставит автор книги современному, потрясаемому кризисами миру, уже кажется окончательно ввергнутому в нечто вроде Плясок Святого Витта (этим массовым психозом Европа была охвачена после нашествия чумных эпидемий). И что же прописывает доктор этому миру? Чем дорожить? Ради чего просыпаться с верою не в бессмысленность всего, что свершишь сегодня, завтра, послезавтра?
Во спасение нам дана арфа Поэзии, классическое искусство Запада и Востока, музыка. Увести нас от берегов сегодняшних Рек Вавилонских в силах только истинная Поэзия. Искусство и культура-это волшебная флейта Моцарта, отзывающаяся не только фугой под куполом Кёльнского собора, но и флейтой Пана, как в стилизованной под звуки арфы интродукции к хард-роковой пьесе "Led Zeppelin" "Stairway to heaven". «Классическая музыка была неотъемлемой частью моей жизни, но также справедливо было бы сказать, что я выросла на гениальных песнях Deep Purple, Nazareth, Uriah Heep, Withesnak ,ZZ Top и многих других). До сих пор слушаю классический хард-рок с величайшим удовольствием, хожу на живые концерты», - рассказывает поэтесса о своих пристрастиях в музыке.
Напитываясь классическим и современным искусством, Ольга Ольгерт выстраивает свою " лестницу в небеса", и на тех небесах Небесная Россия -это что-то до слёз родное. Героиня Ольги Ольгерт и «здесь», и «там». Она амбивалентна уже в силу того, что вынуждена думать на двух языках, видеть мир через призму билингвы. Её лирическую героиню, конечно, не назовешь последовательницей взглядов Шпенглера с его трактатом "Закат Европы", но она живёт и осязает совсем так же, как это сформулировано у Юрия Кузнецова:"Душа -ты рванёшься на Запад, а сердце пойдёт на Восток"
Спрятана в дудочке..,
Плачет твоя душа,
Льётся мелодия неба
И Везер ближе..
Я без тебя не могу даже сделать шаг..
Крысы мне шепчут -
ну что ты...иди...иди же!
Все за тобой – вот и в реку вошли и в ночь..
Я же не в силах пойти за тобой, любимый,
Громче играй! Расставанье для нас отсрочь,
Там, где свидание с небом неумолимо.
Может, узнаешь, как сердце щемит в груди,
Как расцветает любовь под личиной страсти,
Вечно играй!
Но не в реку меня веди -
В мир, где под музыку
Души идут за счастьем…
Ещё одна вариация на тему мысли Достоевского о том, что "красота(крЫсота) спасёт мир"? Пожалуй. В чётвёртой своей книге « За створками рябиновых кулис» автор как бы смотрит на хрупкий мир и на своё место в нём с высоты полёта журавлиной стаи.
«Мне нравится многоликая Европа, где буквально в каждом архитектурном ансамбле, за каждым зданием открывается пласт средневековой культуры...Но жить вдали от Родины, общаясь каждый день на довольно своеобразном языке, -это, как говорят немцы -"Herausforderung", то есть испытание, вызов», – подыскивает слова для своего сегодняшнего душевного сотстояния родившаяся в Казахстане , но волею судеб уже давно живущая в Кёльне поэтесса. В том, что она родилась 4 декабря, «в один день» с Райнером Марией Рильке она видит знак и зов судьбы. В самом деле, по медитативности, суггестивности её лирика очень близка поэзии создателя «Дуинских элегий». Но какими-то незримыми нитями- строгостью узора, прихотливой орнаментарностью и афористичностью она близка и рубаи древнего среднеазиатского врачевателя Авиценны и его последователей в литературе Навои, Хафиза, Хайяма. Удивляешься, как в ряду вполне «европейских» образов вдруг возникает слово «джин» или образ Мадонны - верблюжьей колючки. По своим многосмысловым прорывам в сеансы ясновидения(а это и есть одна из загадок истинной Поэзии) творчество Ольги Олгерт близко и стихо-пророчествам Нострадамуса, и апокалиптическим видениям поэтов «серебяного века». Даже если ощущение уязвимости мира возникает из катастрофически –тревожных смен времён года , которые суть производное от вращения Земли вокруг Светила, но будет ли так всегда? Ведь « От вечного - к простому, От грозы - До радости мы движемся по кругу…», но:
А холод твердит, что поблажек для зим не будет,
И прячется солнце в материи пышных штор,
А там, за окном – над метелью летящих будней,
Ты ветер встречаешь, чтоб вырастить в сердце шторм.
Стихи Ольги Олгерт гипнотически лиричны, их можно петь, словно играть на той самой палочке с девятью дырочками, которая должна помочь снять заклятие. В мире героини Ольги Олгерт время квантуется благодаря движению через нескончаемую фантасмагорию смен лирических масок.
Здесь распадается время на тик и так,
Здесь не прощаются с жизнью – уходят в рейсы.
Спрятав у сердца набитый углём рюкзак,
Поезд идёт по ослепшим от боли рельсам,
Помня о том, что когда-то не с ним сбылось,
Тамбур сжигает столетние папиросы,
Веря в движение жизни и смех колёс,
Спит пассажир, так похожий на Калиостро…
Эти d;j; vu ( пассажир, похожий на Калиостро, проводник с лицом Нерона) создают иллюзию соприсутствия времён в одном зыбком кванте мгновения.
И всё преходящее - зыбко,
Лишь солнце под сердцем поёт.
И озеро прячет улитку.
И время находит её.
Та же улитка –и ещё живая, и в залежах меловых отложений веков - вот тайна Хроноса, которую автор берётся постичь с помощью всепроникающей силы поэтического слова. «Иногда мне кажется, что моей душе- несколько веков, когда я пишу стихи от имени исторических персонажей, я буквально всем существом врастаю в этот образ…У меня выпущена книга, которая так и называется "От третьего лица",где собраны мои стихи, написанные от имени Галатеи, Пигмалиона, Родена, Камиллы, Каэтаны, Клеопатры, Медичи, Сенеки, и многих, многих других …» - говорит поэтесса о сеансах своеобразной стихо-реинкорнации с «говорением» персонажей прошлого через неё, как через некий «медиумический» проводник. Вот, к примеру, через Галу - к Дали.
Облако страха застыло от нас вдали,
Глазом косится на берег, где спит любовь,
О, мой Дали, на каком островке земли
В наши тела воплотятся осколки снов?
Сколько бродить нам по краю неспящих чувств,
И отправлять в неизвестность конверты зла,
Слышишь, любимый, я в душу твою стучусь,
Нежно прищурив на солнце свой третий глаз.
В распахнутом на все стороны пространстве – времени все шлют послания всем. Дафна-Аполлону. Лебедь-Леде. Образы Дали и Ницше возникают в ассоциативных мирах Ольги Олгерт вполне естественно, потому что мы соприсутствуем при рождении драмы из духа музыки, и в этом метасюжете сюрреалистический анализ разъятия на части соседствует с синтезом. Аполлон как бы соревнуется с Дионисом – ratio и стихия бессознательного пребывают в постоянной перекличке образов, зауков , смыслов. Так исцеляются и начинают играть красками казалось бы давно омертвевшие слова и имена античных богов. Ольга Олгерт –не колдунья, а врач, и сила её поэзии не в пассах чёрной или белой магии , а в психической энергии стиха, впитавшего как классическую гармонию звука, так и теоретическое осмысление врачующей силы слова на уровне психоанализа Фрейда и Юнга.
«Мне всегда казалось, что я проживаю с моими героями несколько жизней, может, поэтому я ощущаю себя ровесницей Сафо, её античной соседкой…» – говорит о себе наша современница, в детстве учившаяся в специальном математическом классе, запоем читавшая книги, занимавшаяся фигурным катанием , лёгкой атлетикой, дзюдо, лыжами, учившаяся в «музыкалке» на фортепиано, в юности сочинявшая авторские песни и исполнявшая их под гитару, закончившая медицинский институт и ординатуру по специальности невропатолог.
«Ностальгия не обошла меня стороной. И пронзительные нотки тоски по Родине звучали как в моём сердце, так и в стихах. Я очень скучаю по стране своего детства, которую считаю Родиной- по Казахстану и по России, где я жила перед отъездом в Германию»,- призналась поэтесса в интервью журналу «Интеллигент». Поэтическая фантазия раздвигает это чувство до бесконечности, позволяя лирической героине путешествовать во времени.
Стихи Ольги Олгерт красивы, они музыкальны(строго-гармоничны подобно классической музыке и импровизационны, как рок-н-ролл или джаз), они феерично- образны. У неё свой неповторимый голос среди метаметафористов(а она, несомненно, принадлежит к этому направлению современной поэзии), своя манера письма. Автор по -своему использует арсенал доступных красок и приёмов , вместе с тем в её стихах содержится взгляд метафизика, умеющего соотнести артефакты культуры минувших эпох с сегодняшним днём. Она не только любит "играть античными словами", но и расшифровывать эти первосмыслы, коды подсознания применимо к стремительному бытию современников, людей постинформационного , «футурошокового» человечества. Ольге Олгерт выпало жить во время, когда в своеобразную неорелигию превращаются масс-медиа и Интернет, и как бы заново горит в огне Александрийская библиотека времён Гипатии, находятся новые вечно враждующие католики и гугеноты, и Марго, как всегда приговаривают к эшафоту. Все эти вечные образы словно бы струятся по оживающему гобелену. Кроме всего прочего её стихи сохраняют тот необходимый для лирики накал эмоциональности, без которого любое литературное произведение ,затрагивающее столь обширный и серьёзный круг тем, рискует превратиться в сухой философский трактат. Но звуки Волшебной Флейты преобразуют всё. Флейта(Flut) античного божества Пана поистине самый главный солирующий инструмент в оркестре поэзии Ольги Олгерт.
Покрашу в лунный цвет
безликие обои
В квартирном дежавю
потерянных речей,
И музыки займу
у флейты и гобоя,
И к сердцу приручу
весны виолончель…
Или возникающее то здесь, то там : «Ты слышишь – играет луна На облачной флейте заката?»,«Я скрипкой плакала в тебе, А лучше бы - звучала флейтой!» И на этот звук, как завороженный, устремляешься кажется даже помимо своей воли…
Юрий Горбачев, Новосибирск, декабрь 2014 г.
\