Глава первая.
(Иллюстрация: Пьер-Огюст Ренуар, "Мулен де ля Галетт", 1876 год. Холст, масло. 78 х 114 см. Частная коллекция в Европе. Оценивается в сумму 75-100 млн. долларов)
"Сегодня людям хочется все объяснить.
Но если можно объяснить картину,
значит это уже не искусство".
Пьер-Огюст Ренуар.
Теперь на верхнюю террасу, где всегда проходил торжественный обед в первый вечер заезда гостей, Алекс поднимался первым, за полчаса до назначенного времени, чтобы убедиться, что все в порядке и кухня справляется со своими обязанностями. Впрочем, и в этот раз волноваться ему не пришлось: столы были расставлены и застелены белоснежными скатертями, вазы с фруктами, напитки и холодные закуски уже стояли на столах, а из кухни доносился божественный аромат блюд, которыми Петрос - виртуоз в своем деле - решил порадовать гостей в этот вечер.
Смолев потянул воздух носом: патудо - барашек на вертеле - традиционное блюдо острова, креветки на гриле с чесноком и лимоном, дорада, запеченная в духовке с тимьяном и белым перцем, сувлаки - шашлычки из свинины с тцатцтики, астакомакаронада - спагетти с омаром, росто - кусочки петуха, сваренного в вине, запеченный в духовом шкафу нежный островной картофель с розмарином и сливочным маслом, салаты из овощей, тушеные баклажаны с чесноком и, конечно, мусака - традиционная греческая запеканка с ягнятиной, баклажанами, сладкими перцами и картофелем, покрытым сверху зарумяненной сырной корочкой. Алексу навстречу из кухни гордо вышел Петрос и широко улыбнулся, увидев хозяина виллы. К приему гостей все было готово.
Спустя пятнадцать минут на ароматы, изливавшиеся с верхней террасы потянулись гости. Алекс и Рыжая Соня встречали их у входа на террасу, предлагали прохладительные напитки и приглашали к столу.
Первыми пришли Лили и Джеймс Бэрроу. На лице археолога было ясно написано нетерпение.
- Какие ароматы, Алекс! Мой Бог! - воскликнул непосредственно англичанин, едва переступив порог террасы и потирая в нетерпении ладони. - Как мы счастливы вернуться на виллу "Афродита"!
- Добрый вечер, Лили, добрый вечер, Джеймс! - церемонно поклонился Алекс старым друзьям. - Я специально заказал для вас, дорогой друг, у Петроса большое дополнительное блюдо с креветками. Его принесут персонально за ваш столик.
- Вы очень добры, Алекс, дорогой! - весело рассмеялась Лили. - Я уверена, что вы это сделали ради меня! Я не могу видеть, как мой муж постоянно съедает все креветки на столе, мне все время хочется провалиться от стыда сквозь землю! Теперь у него будет свое личное блюдо, и общий стол не пострадает!
- Не уверен, не уверен, - пробормотал Джеймс, в нетерпении сопровождая горящим взглядом официанток, выносивших подносы с горячими закусками. - Ничего не могу гарантировать... Как вы думаете, Алекс, пока все соберутся - закуски еще не успеют остыть?
Смолев добродушно рассмеялся.
- Этого не случится, Джеймс! Только не на нашей кухне! Кстати, а где маленькая Кристина? Я знаю, что Петрос испек для нее персональный торт, только это секрет!
- Петрос - настоящий волшебник, у него большое и доброе сердце, - растроганно сказала Лили. - Наша Кристи каждый день его вспоминает! Так весело смеется всегда, когда его видит! Она немного устала после пляжа, мы решили сегодня уложить ее пораньше. Джеймс нес ее на руках с моря - она уже заснула. С ней осталась горничная Артеми - они очень подружились с нашей дочкой. Ребенок на острове очень счастлив, Алекс! И мы тоже!
- Хорошо, - сказала Соня, улыбнувшись Лили и Джеймсу. - Я тогда распоряжусь, чтобы торт вам принесли в номер. Может быть, если она проснется - ей будет приятно! Проходите, пожалуйста, я провожу вас к столу.
Следующими по лестнице поднялись Мария и Димитрос Аманатидис. Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Мария обняла Алекса и расцеловала в обе щеки с итальянским темпераментом.
- Алекс, спасибо, что продолжаете традиции виллы, - произнес с чувством Димитрос. - Мы с мамой ни разу не пожалели, что фамильная вилла Аманатидисов перешла в ваши руки! Мы вам очень благодарны! И за таверну тоже! Мама звонила на днях, ей на материк шлют письма ее старые подруги с острова, хвалят таверну и Петроса! Она просила передать вам, что у нее просто нет слов, как она вам признательна; сказала, что приедет в гости и крепко вас расцелует! Ирини очень гордится, что таверна "У Ирини и Георгиоса" - теперь лучшая на острове! И все благодаря вам!
- Поверьте, Димитрос, мой друг, - смущенно и растроганно ответил Смолев, - в этом наша общая заслуга!
- Мы тоже скоро вас пригласим в гости, - загадочно улыбаясь, произнесла Мария. - Дом почти достроен, мы будем праздновать новоселье! Приедут мои родители и сестры из Тосканы! Вы уже приглашены, Алекс! И все ваши друзья тоже!
- Прекрасная новость! Буду очень рад! - церемонно поклонился Смолев, жестом приглашая их пройти на террасу. - Прошу вас, проходите, вы по-прежнему дома!
Рыжая Соня повела Димитроса и Марию к столу, а Алекс переключил свое внимание на плотного господина лет пятидесяти пяти на вид, в очках с золотой оправой, отличном светлом костюме и белоснежной сорочке с платиновыми запонками, терпеливо ожидавшего своей очереди.
- Герр Вольфганг Крамер, - перешел на немецкий язык Смолев, приветствуя гостя коротким поклоном. - Рады вас приветствовать на вилле "Афродита". Меня зовут Алекс Смолев, я хозяин виллы.
- О! Вы говорите по-немецки так, словно всю жизнь прожили среди нас, - удивленно и добродушно улыбнулся герр Крамер. - Прекрасное место, чудесный остров и, похоже, - потянул он носом, - великолепная кухня! Очень рад знакомству!
- Уверен, наша кухня вас не разочарует! Прошу вас, герр Крамер, моя управляющая вас проводит, - еще раз кивнул Смолев, проводив взглядом известного галериста, спешившего занять свое место за столом. Судя по брюшку, решил Алекс, он вполне способен составить конкуренцию Джеймсу Бэрроу с его аппетитом, что уже успел войти на вилле в поговорку.
Повернувшись к лестнице, Смолев увидел уже четверых гостей, что поднимались ему навстречу, быстро и весело переговариваясь между собой по-французски. Впереди шла пара молодых художников Мари и Гастон Леблан, а за ними спешили, стараясь не отставать, еще две миловидные женщины "неопределенного возраста", как охарактеризовала их Катерина, - Моник Бошан и Джульетта Гаррель.
- Мадам и месье, - неожиданно обратился к ним Смолев на языке Вольтера и Гюго, вызвав у гостей неописуемый восторг. - Меня зовут Алекс Смолев, я хозяин виллы. Сердечно приветствуем вас на острове Наксос, надеемся, что вы не разочаруетесь в греческом гостеприимстве.
- Но как же так? Как это возможно? - удивленно прощебетала одна из дам. - Нам сказали, что хозяин виллы - русский, а вы, месье, словно вчера из Парижа! Вы долго жили во Франции?
- Несколько лет, - кивнул Алекс. - Буду рад, если вы найдете местную кухню достойной. Высокое мнение парижан о наших кулинарных достижениях нам будет особенно лестно. Прошу вас, добро пожаловать! Это моя управляющая Софи! Она вас проводит!
Парижане веселой гурьбой прошли за Рыжей Соней и уселись за стол, потирая руки в нетерпении, словно завороженные ароматами, доносившимися из кухни. Алекс снова вернулся на свой пост в ожидании гостей. Ждать пришлось недолго. По лестнице быстро взбежал поджарый американец с худым и желчным лицом.
- Добрый вечер, - произнес Смолев с отличным бостонским произношением, внимательно всматриваясь в гостя. - Мистер Джесси Куилл, если не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь, - процедил американец. - Я пришел поужинать...
- И попали по адресу, мистер Куилл, - кивнул Смолев, жестом приглашая страхового детектива на террасу. - Меня зовут Алекс Смолев, я владелец виллы. Моя управляющая вас проводит, прошу!
- Ну-ну, - недоверчиво покачал головой американец, отправляясь вслед за Рыжей Соней. - Поглядим, чем вы тут кормите!
- Эти американцы порой совершенно невыносимы! - произнес чей-то голос на лестнице, пока Смолев провожал взглядом страхового детектива и наблюдал, как тот усаживается за стол, по-прежнему сохраняя недовольное выражение на лице. - Такие снобы! Жан-Пьер Клермон, адвокат!
Развернувшись, Алекс увидел перед собой бойкого господина средних лет и средней комплекции, с совершенно непримечательным лицом и напомаженными редкими волосами. А, это тот самый "мутный" господинчик, припомнил Алекс, что с места в карьер предложил Катерине представлять ее интересы в суде против работодателя. Вот он какой, швейцарский адвокат. Ладно, посмотрим, что ты за субчик!
- Прошу вас, месье Клермон, - сдержанно произнес Смолев. - Рады приветствовать вас на вилле "Афродита". Моя управляющая Софи вас проводит за стол.
Услышав знакомые голоса из длинной галереи, Алекс спустился по лестнице навстречу друзьям. Виктор Манн и Тереза были нарядно одеты к ужину. Рядом с ними стоял высокий и нескладный грек, сильно сутулясь, словно стесняясь своего роста - от этого он походил на худой вопросительный знак. Мужчины обменялись рукопожатиями.
- Саша, познакомься, - произнес Манн. - Профессор Спиро Фасулаки. Искусствовед, эксперт по импрессионистам и постимпрессионистам. Хотя провалиться мне на этом самом месте, если я отличу одних от других. Ох уж эти мне кабинетные ученые, хлебом не корми, дай все классифицировать!.. Ты меня слушаешь? Саша, ау?
- Она сейчас выйдет, Алекс, - понимающе улыбнулась Тереза, укоризненно покачав мужу головой и потянув его за руку в сторону верхней террасы. - Мы пойдем наверх, не переживайте. Ждем вас за столом!
- Да, да, конечно, спасибо! - невпопад ответил Алекс. Его взгляд был прикован к дальней двери на галерее. К двери номера первого. Он не успел встретить ее с парома, хлопоты на вилле помешали. Стефанию встретили Манны.
Дальняя дверь распахнулась и из номера вышла Стефания Моро, испанка с французскими корнями. Увидев Алекса, девушка радостно улыбнулась и направилась к нему своей упругой и танцующей походкой, которая всегда так его восхищала. Она была в длинном греческом платье-тунике цвета шафран, которое ей очень шло. Подойдя к нему очень близко, почти вплотную, она поцеловала его в щеку и тихонько произнесла по-испански:
- Hola! Gracias por las flores! Que son hermosas! (Привет! Спасибо за цветы! Они прекрасны! - исп. (прим. автора)
- Hola! - эхом отозвался Алекс, взяв ее руки в свои и с нежностью глядя в ее смеющиеся зелено-карие глаза. - Hola querida! Te extrano, no fueras tan larga! (Привет, милая! Я скучал по тебе, тебя не было так долго! - исп. (прим. автора)
- Solo cinco dias! (Всего пять дней! - исп. (прим. автора) - тихонько рассмеялась она, встряхивая густыми черными волосами.
- Es una eternidad! (Это целая вечность! - исп. (прим. автора) - покачал он головой.
- Не язык - музыка! - произнес по-английски довольным басом Виктор Манн, выглянув из-за угла. - Слушал бы и слушал! Только есть очень хочется, а без вас, милая Стефани, они ведь не начнут!
- Да, да, конечно, - смущенно перешла на английский Стефани. - Давайте же поторопимся!
И все четверо поспешили по лестнице наверх, туда, где Рыжая Соня уже начала волноваться из-за отсутствия Алекса и остальных гостей.
На террасе официанты бодро разносили вино и горячие закуски. Алекс, усадив Маннов и Стефанию, встал во главе стола и, звякнув ложечкой о бокал, попросил внимания у собравшихся.
- Дорогие друзья! - произнес он по-русски. За его спиной стояла Рыжая Соня и переводила его слова на английский. - Я рад приветствовать вас всех на вилле "Афродита"! Желаю вам насладиться отдыхом и чудесной греческой кухней! Приятного аппетита!
Гости, уже разгоряченные вином с виноградника Спанидисов - одного из лучших на острове - дружно захлопали в ладоши. Вскоре гостей начали обходить официанты с большими подносами в руках и предлагать каждому на выбор понравившееся блюдо. Гости оценили все: и баранину на вертеле, и запеканку, и спагетти с омарами. Внимательно наблюдавшему за гостями Смолеву было видно, как француженки, закатывая глаза от удовольствия, наслаждались мусакой и запеченной дорадой, молодой художник Гастон от них не отставал.
Солидный швейцарский галерист отдал должное пасте с омарами и баранине на вертеле. "Мутный", как окрестила его Катерина, адвокат Клермон сосредоточился на сувлаки и печеных овощах на гриле, запивая мясо большим количеством домашнего вина. Даже желчный американец, распробовав белое вино из долины, порозовел, лицо его разгладилось и он уже в который раз просил официанта наделить его очередной двойной порцией тушеного в вине петуха - росто и сладкого печеного картофеля с розмарином, поглощая еду с видимым удовольствием.
Манны, как всегда, ели и пробовали все с большим аппетитом, Стефания предпочитала рыбу и овощи на гриле, а забавный профессор-искусствовед из Афинского университета, который, сев за стол, стал еще больше напоминать вопросительный знак, с радостью поедал картофельную запеканку с ягнятиной. Самым счастливым выглядел, конечно, Джеймс Бэрроу. Его "персональное" блюдо с креветками на гриле было гигантских размеров.
Каждый нашел себе блюдо по вкусу, Петрос мог быть доволен!
- Кого нет? - обеспокоенно шепнул Алекс Рыжей Соне, сидевшей справа от него. - Я вижу три пустых места за столом.
- Я заметила, босс! Нет Шульца, немецкого журналиста, - кивнула Соня, сверившись с записями в маленьком блокнотике с тисненой кожаной обложкой. - И двоих греков из восьмого номера. Греки ушли еще с утра, так и не возвращались, а Шульца я видела около двух часов назад, он куда-то очень торопился. Я предупредила его насчет ужина, но он, по-моему, был так погружен в свои мысли, что меня не услышал. А настаивать я постеснялась.
- Предупреди Петроса, чтобы оставил ужин для всех троих, - распорядился Смолев. Пусть отнесут им в номера и поставят на стол в судках, если они не успеют появиться.
- Хорошо, босс! Так и сделаем, - кивнула София. - Пора представить Петроса?
- Думаю, самое время! - согласно кивнул Алекс и поднялся со своего места. Соня быстро встала и ушла на кухню.
- Уважаемые дамы и господа! - произнес Смолев по-английски. - Разрешите представить вам настоящего профессионала, замечательного человека, потрясающего кулинара и гениального художника в своем деле - нашего повара Петроса Папаскириса!
Соня вывела за руку из кухни смущенно улыбавшегося Петроса, которого встретили бурной овацией.
- Волшебник, волшебник, браво! - кричали француженки, хлопая в ладоши.
Неловко поклонившись, польщенный повар снова ушел на кухню - впереди гостей еще ждал десерт. За столом наступило время разговоров.
- Этот повар действительно художник в своем деле, как вы совершенно верно подметили, дорогой хозяин, - кивая в подтверждение своих слов, заявил упитанный артдилер, герр Крамер. - Поверьте старому галеристу, господа, в художниках я знаю толк! Таких природных ярких красок, как на этом щедром столе, я не видел в картинах современных художников уже много лет! Как бы они продавались, будь их картины столь же сочны и реалистичны!
- Но в полотнах импрессионистов конца девятнадцатого века такие цвета, безусловно, присутствуют! - произнес Гастон Леблан. - Не так ли, месье галерист?
- Можете звать меня Вольфганг, молодой человек, - добродушно кивнул артидилер со стажем. - Вы правы, безусловно! Поэтому я здесь!
- Ох уж мне эти галеристы, - едко произнес раскрасневшийся от вина Джесси Куилл. - Столько каши заварили, что вовек не расхлебать! Ни в одной афере с полотнами не обходится без вашего брата! Поверьте старому детективу!
- Возможно, - легко согласился герр Крамер. - Не буду спорить, дорогой мой! Вам виднее! Но похищают полотна, все-таки, не галеристы! Их крадут виртуозы, профессионалы, возможно, даже романтики! Недаром кто-то из великих сказал, что преступник - это художник, творец! Детектив - всего лишь критик!
- Кто это такое мог сказать? - подозрительно покосился на швейцарца американец. - Никакие они не романтики! А настоящие сукины дети!
- Гилберт Честертон, - негромко произнес Джеймс Бэрроу.
- Простите? - повернулся к нему американец, не расслышав.
- Это слова английского писателя, мастера детективного жанра, - объяснил громче и для всех английский археолог. - Гилберта Кита Честертона. Он очень популярен у нас на острове. Похоже у нас возник спор? Это прекрасно! Что может быть лучше старого доброго пари! Может быть каждый из вас, господа, приведет аргументы в свою пользу, а мы честно - большинством голосов - определим, кто из вас прав!
- Прекрасная идея! - поддержал Манн. - Рад буду услышать от вас, джентльмены, несколько завораживающих историй о кражах из картинных галерей. По ряду причин, эта тема меня тоже занимает последние несколько дней. Время до десерта позволяет, и мы вполне можем поговорить о громких кражах в мире искусства. Я за пари!
- Мы тоже! - захлопали в ладоши Моник и Джульетта.
- Отличная мысль! - поддержал Смолев. - Что ж, господа, кто начнет?
Швейцарский адвокат Жан-Пьер Клермон кивком головы присоединился к мнению присутствующих. Профессор-искусствовед Спиро Фасулаки с мягкой улыбкой глядел на спорщиков и с интересом ждал продолжения.
- Ну что ж, - покачал головой головой Вольфганг Крамер. - Раз я начал этот разговор, то мне первому и карты в руки. Я расскажу вам историю, которая случилась ровно сто лет назад! Да, дорогие мои, именно сто лет, не больше и не меньше! Почему такую давнюю, спросите вы, ведь музейные кражи совершаются каждый день? Каждый год только в Европе из музеев и художественных галерей пропадает полотен на сумму почти в десять миллиардов долларов! Все дело в картине, о которой идет речь! Это великая картина гениального мастера, пропавшая из самого знаменитого музея Европы! Кто угадал?
- Очевидно, - впервые подал голос греческий искусствовед, - речь идет о похищении из Лувра в 1911 году картины "Мона Лиза" кисти великого Леонардо?
- Блестяще! - воскликнул герр Крамер и поклонился в сторону грека. - Да, друзья, только представьте себе начало двадцатого века, вся Европа стоит на пороге мировой войны, политическая напряженность, экономическая нестабильность. И тут в один прекрасный августовский день, а именно, если быть точным, 21 августа 1911 года в Лувр, по предварительной договоренности, приезжает живописец, чтобы написать копию картины великого флорентийца. С мольбертом и кистями он проходит в "Красный" салон, где висела картина. И что он видит?
- Что он видит? - эхом повторила одна из француженок, Моник Бошан, широко открыв от удивления глаза.
- Он видит пустую стену! Разумеется, он тотчас же начал расспрашивать у служителей, где картина. Но одни говорили, что она, скорее всего, у фотографов, другие - у реставраторов, третьи - просто пожимали плечами и разводили руками. Художник начал волноваться, время шло, а картина все так и не появлялась. Прошло еще два часа - терпение у живописца лопнуло, и он начал скандалить. Тогда лишь служители пошли поторопить фотографов. Но очень быстро выяснилось, что ни у фотографов, ни у реставраторов картины нет! И только тут до охранников дошло, что шедевр Да Винчи был попросту украден!
- Мон Дье! - пролепетала молодая художница Мари Леблан. - Какой позор!
- О, да! - согласился с ней рассказчик. - Случился сумасшедший скандал! Директор Лувра месье Омоль, который буквально накануне хвалился, что выкрасть "Мону Лизу" так же непросто, как похитить Нотрдам - вылетел со своей должности с треском! В нервной и напряженной атмосфере тогдашней европейской политики кража шедевра Леонардо была воспринята французами как национальное оскорбление!
- Могу себе представить, - хмыкнул адвокат Клермон.
- Все валили друг на друга: французы - на кайзера Вильгельма и его шпионов, которым он-де приказал унизить таким образом национальное достоинство Франции; немецкие газеты обвиняли во всем французское правительство, мол, они сами украли у себя картину, чтобы развязать войну! На кого только ни думали: на анархистов, на художников-авангардистов во главе с Пабло Пикассо, арестовали даже поэта Гийома Апполинера - российского подданого, кстати сказать - это был единственный арест во всем деле, но так же и выпустили. Подозревали и американского эксцентричного миллионера Моргана, который якобы мог похитить картину для своей коллекции! В газетах началась полная истерия, все совершенно потеряли голову!
- Ну естественно, - пробурчал Джесси Куилл. - Куда же без американцев!
- Что же было дальше? - спросила Тереза Манн с неподдельным интересом. - Картину нашли?
- Не так все быстро, дорогая мадам, - покачал головой продавец картин. - Были опрошены сотни людей. Французская полиция не спала ночами! Ее подгоняла пресса, которая развернула безумную шумиху. Скандал стоял такой, что лишь трагедия с "Титаником" ненадолго его приглушила. И однажды самый настоящий след преступника обнаружил Альфонс Бертильон, вы наверняка о таком знаете!
- Это создатель первой в мире системы опознания преступников по сочетанию размеров пяти частей тела, - улыбнувшись, кивнул Виктор Манн. - Она была неплохо задумана, но на практике оказалась не слишком эффективной. Преступники, отчего-то, не приходили заранее в полицейское управление, чтобы позволить снять с себя контрольные замеры.
Американский детектив и швейцарский адвокат фыркнули от смеха. Искусствовед покачал головой и улыбнулся.
- Да, да, - рассмеялся и герр Крамер. - так вот именно месье Бертильон обнаружил на раме от картины, которую нашли где-то по дороге на чердак, четкий отпечаток пальца! Но поскольку дактилоскопия, которая тогда только зарождалась, была прямой конкуренткой его системе "бертильонажа", французский полицейский попросту проигнорировал свою находку!
- Какой осел! - покачал головой адвокат Клермон, наливая себе еще вина из кувшина, и поинтересовался: - Что было дальше?
- Через два с лишним года, в декабре 1913, на моего коллегу, флорентийского антиквара и галериста, вышел некто, представившийся Леонардом, и предложил вернуть Италии шедевр, который, якобы был у нее похищен Наполеоном.
- Позвольте, при чем здесь Наполеон, когда Франция выкупила "Мону Лизу" за триста лет до рождения Бонапарта? - возмутился искусствовед Фасулаки, впервые выпрямившись во весь рост. Даже сидя он оказался выше всех присутствующих.
- Именно, дорогой профессор, именно! - согласился галерист. - Видимо этот некто был не слишком образован, но возможно действовал из благородных побуждений. Когда "Леонард" привез картину в сумке с потайным дном, пряча ее под ворохом грязной одежды, и показал ее антиквару у себя в гостинице - тот был потрясен! Это была "Мона Лиза" великого гения Ренессанса! И надо сказать, к чести галеристов, - он посмотрел с легким укором на американского сыщика, - мой коллега не стал скупщиком краденого. Он немедленно обратился в полицию, и "Леонарда" задержали. Похититель оказался итальянцем Винченцо Перуджо, плотником, который несколько лет работал в Лувре и в свое время даже изготовил раму для этой картины. В выходной день он пришел в Лувр, охранники его пропустили как штатного плотника. Винченцо попросту снял картину со стены и вынес на чердак, по дороге избавившись от тяжелой и неудобной рамы. Сунул картину под одежду и покинул музей. Дома он положил картину под матрац и целых два года спал на ней, не пытаясь никому сбыть. Когда страсти немного утихли, он и попытался "вернуть картину на родину"! Итальянский суд учел его патриотизм и ему дали всего год тюрьмы. Потом Перуджо ушел на войну и вернулся с фронта героем, прожив остаток жизни мелким лавочником и торгуя красками. Картина, разумеется, вернулась в Париж, после того как ее показали на выставках во Флоренции, Риме и Милане. Вот такая история!
- Замечательная история! А что с тем отпечатком пальца? - поинтересовался Виктор Манн.
- Ах да, это был самый большой конфуз французской полиции. Оказалось, что у них в картотеке были отпечатки пальцев Перуджо, который ими уже привлекался за правонарушения. И все эти два года они могли его легко арестовать, ведь он никуда не сбегал. А чтобы найти картину - стоило лишь провести обыск у него на квартире. Именно эта история привела к тому, что дактилоскопия победила.
- Хорошо, - пожал плечами американский детектив Куилл. - То есть вы хотите нам всем сказать, что Винченцо Перуджо, мелкий уголовник, укравший великое полотно, был ни кем иным, как романтиком и патриотом Италии?
- Ну, в каком-то смысле, да! - подтвердил, улыбаясь, швейцарец. - Мне кажется, что это очевидно!
- Так вот, леди и джентльмены, - торжествующе оглядел всех присутствующих американский сыщик. - Я вас вынужден разочаровать! То, что рассказал господин Крамер - лишь внешняя сторона вопроса. А, как известно, всегда существует изнанка! То, что скрыто от глаз публики и остается за кадром. Как выяснилось гораздо позже, в конце тридцатых годов, всю эту махинацию придумал и организовал некто Эдуардо Дефольфьерно, аргентинский мошенник и авантюрист! О, это была гениальная афера! Надо отдать должное его изобретательности! Сначала Дефольфьерно нашел талантливого художника-копииста и заказал ему пять копий шедевра. Затем, он нанял мелкого уголовника Перуджо, который едва сводил концы с концами, за небольшую сумму украсть "Мону Лизу" из Лувра. Он сам посоветовал итальянцу "лечь на дно", говоря, что он сам продаст картину, когда поутихнет скандал, тогда, мол, они оба сказочно разбогатеют. Пока наивный и недалекий плотник спал на шедевре Да Винчи, Дефольфьерно запустил слух на "черном рынке", что пропавшая картина у него. Он умудрился продать все пять копий, выдавая частным коллекционерам их за оригинал, выручив фантастическую по тем временам сумму в несколько миллионов долларов. А потом Дефольфьерно просто исчез с деньгами, лишь в конце тридцатых рассказав обо всем в интервью. Кстати сказать, что к украденному оригиналу он ни разу даже не прикоснулся. Когда плотник понял, что его босс и вдохновитель исчез, он решил действовать сам, на свой страх и риск. Обманутые коллекционеры молчали, еще бы они кому-нибудь пожаловались! Чем кончилось - вы уже знаете! Так что я говорил уже и еще раз повторю: никакие они не романтики, а сукины дети!
За столом все зашумели, переговариваясь и смеясь. Смолев задумался, история оказалось крайне поучительной. Похоже, что американец все-таки выиграл первый раунд! Из задумчивости его вывел встревоженный возглас Манна, явно обращенный к нему. Алекс поднял глаза. Виктор указал ему жестом на лестницу, что вела на галерею. Развернувшись, Смолев увидел начальника отдела уголовной полиции острова, старшего инспектора Теодороса Антонидиса, двух его помощников сержантов, из спин которых выглядывала расстроенная Катерина. На виске Смолева вдруг снова запульсировал шрам. Явный признак, что что-то произошло. Он встал из-за стола и подошел к полицейскому.
- Здравствуйте, старший инспектор! - радушно произнес Алекс. - Вы как раз к ужину! Прошу вас за стол! Что-нибудь случилось?
- К сожалению, господин Смолев! - ответил инспектор, отдуваясь и вытирая потом белоснежным платком. - Благодарю вас за приглашение, но в другой раз! Дело в том, что мы обнаружили в скалах у моря тело мужчины, лет тридцати. Документов у него с собой не было. Только визитная карточка виллы "Афродита". Поэтому мы и пришли к вам.
- Ясно, - медленно произнес Алекс. - Как он умер?
- Пулевое ранение в затылок, - развел руками старший инспектор. - Тело отправили на вскрытие, посмотрим, что скажет пуля. Нам нужно, чтобы кто-то его опознал.
- Опишите его, - попросил Алекс.
- Лет тридцати, среднего роста, худой, волосы темно-русые, глаза карие. Носит очки. Одет в...
- Светлые брюки и клетчатую рубаху? - подала голос Катерина. - Босс, так это же Альберт Шульц, наш жилец из четвертого номера! А карточку я ему сама дала, чтобы он не потерялся...
- Если это так, - произнес инспектор Антонидис, - то вы позволите нам осмотреть его номер?
- Разумеется, старший инспектор! Катерина вам откроет его комнату, - кивнул Смолев. - Я, с вашего разрешения, вернусь к гостям, но в любой момент - я в полном вашем распоряжении!
Алекс вернулся за стол и сел рядом со Стефанией, взяв ее за руку и нежно улыбнувшись в ответ на вопросительный взгляд девушки. За столом по-прежнему шло бурное обсуждение истории, только что рассказанной американским детективом. Но Алекс ничего не слышал. Он с сожалением подумал, что Манн прав, все это очень странно, убийство немецкого журналиста за день до выставки наводило на мысль, что это только начало и основные события еще впереди.
Книга вышла под названием "Сумма впечатлений". Все желающие могут ее приобрести в книжном формате, как в цифровом, так и печатном, скопировав ссылку ниже и введя ее в поисковой строке любого браузера.
https://ridero.ru/books/summa_vpechatlenii/
Если Вам нравятся детективы автора, Вы не готовы купить книгу, но хотели бы оказать помощь автору в подготовке и печати тиража, Вы можете это сделать, переведя на карту Сбербанка России, привязанную к телефону +7 921 9468428, любую сумму с указанием в назначении платежа: "Детективы". Спасибо, и приятного Вам чтения!
Продолжение http://www.proza.ru/2016/03/21/1471