Давно это было, а когда – никто не помнит. Жили - были мать с сыном. Жили бедно. Не жалея сил работали, да только пользы было мало от этой работы. Засеют поле, а урожай собрать не могут. То скот вытопчет, то пожар случится.
В любви сыну тоже не везло. Сам собой хорош, красив, сложения богатырского. А вот полюбил замужнюю Анисью и ни на какую девушку смотреть не хочет. А Анисья и не ведает про ту любовь.
Идет, словно лебедушка плывет, глаза – синь бездонная, косы до пояса, серебром отливают. Однажды зашла к ним старуха, пить попросила, отдохнуть присела. Рассказала ей мать про все беды, печали, старуха послушала и говорит:- Снаряди – ка ты, Марья Ивановна сына своего к самому счастливому человеку, какой в округе имеется. Пусть они рушниками обменяются. А как только домой Федор возвернется, пусть водой из колодца умоется и рушником дареным оботрется. После этого никакая беда вас не коснется.
Долго гадали мать с сыном, кто самый счастливый человек в округе. Остановились на Анисье Потаповой. Все у нее есть – и богатство, и ум, и красота, и с мужем похоже, ладно живет. Только как подступиться к ней?
Выбрал Федор время, когда мужа Евдокима дома не было. Робко постучался. Вышла Анисья. Федор, как девка красная, зарделся. Анисья искоса взглянула на него, но в дом пригласила. Рассказал ей Федор, зачем пожаловал. А Анисья ему в ответ:— Рада бы помочь тебе, Федор Панкратыч, да не в моих это силах. Нет человека, который бы без горя жил, только у всех оно разное.
Опустила Анисья низко голову, а когда подняла, то увидел Федор тоску безысходную в ее глазах. Только хотел было Федор в любви Анисье признаться, рассказать, как он мается, по ночам о ней думает, да в это время стук раздался. Заметалась Анисья. Что подумает Евдоким, когда увидит в доме Федора. Приказала она Федору на полатях спрятаться в пуховые подушки и ничем себя не выдавать.
Только успел он на полати забраться, как на пороге Евдоким появился. крепок, здоров собой. Дыхнул винным перегаром громко крикнул:— Чего не встречаешь, дура баба? Лошадей распряги, да живо!
Анисья мигом управилась. На стол разные яства подавать стала. Евдоким зло взглянул на Анисью, махнул рукой по столу. Послышался звон посуды, испуганный крик Анисьи.
- Ну что смотришь, или запамятовала, что развлекать меня обязана? Опустила голову Анисья и запела песню горькую.
- Чего завыла, или жизнь тебе не по нутру пришлась? Развлекай хозяина!
Сняла Анисья со стены балалайку, песню веселую. И катились у Анисьи слезы по белым щекам, словно бусинки. Но вот она подняла высоко и гордо голову, притопнула ногой и закружилась в пляске сказочно красивая.
— Довольно! — крикнул Евдоким. — Усладила душу. На покой пора.
С этими словами он открыл крышку подвала и подтолкнул к зияющей дыре Анисью. Она, не сопротивляясь, покорно спустилась вниз. Крышка тут же захлопнулась. Похолодело в груди у Федора, и он, словно птица, защищая от коршуна своего птенца ринулся на Евдокима. Всю свою ненависть, силу вложил—и победил. Обернулся тот перекати - полем и покатился по степи, подгоняемый ветром. Открыл крышку подвала Федор и увидел Анисью, сидящую над холмиком земли. Никого не замечая, она напевала грустную песню о любви и о верности. Кое - как пришла в себя, и тут Федор узнал страшную тайну.
Служил у Евдокима в работниках парень Игнат. Веселый, работящий. Встретил как-то Игнату речки Анисью, когда та белье пришла полоскать. И полюбили они друг друга так, что, казалось, никакая сила их не могла разлучить. Однажды, когда они сидели на берегу речки, их увидел Евдоким. Кипя лютой злобой к Игнату, он решил разлучить их. Когда в дом к Анисье пришли сваты от Евдокима, она спряталась. Несколько дней ходила на то место, где встречались с Игнатом, но его не было. Не было его и во дворе Евдокима. Когда Анисья вернулась домой, то узнала, что будто Игнат не захотел ссоры с Евдокимом и навсегда ушел из этих мест. Убитую горем, без ее согласия выдали Анисью замуж за Евдокима.
Однажды подвыпивший Евдоким увидел плачущую Анисью и страшно рассвирепел. Схватил за волосы, открыл крышку подвала и толкнул Анисью туда. В бешеной ярости закричал:- Ждешь, своего возлюбленного? Не дождешься! Нет его, нет! Он с землей сравнялся, пеплом стал! Раздавлю, как муху, если пикнешь кому об этом!
И ушел, оставив ее наедине со страшной мукой. Анисья рыдала, впадая в беспамятство. А утром, когда крышка подвала открылась и властный голос крикнул: «Выходи!» она очнулась как от страшного сна и вышла, еле передвигая ноги. В эту ночь ее волосы покрылись серебром. И всегда, как только Евдоким являлся в дом пьяным, отправлял Анисью к Игнату. Сначала ей было страшно, потом привыкла. Анисья изливала ему все свои горести и печали, советовалась с ним, клялась в вечной любви. Федор припал к рукам Анисьи, целовал их. Умолял сжалиться над ним, стать его женой. — Спасибо тебе за доб¬ро, Федор Панкратыч, но моя судьба со мной. Клятва моя нерушима.
Вышел Федор от Анисьи на восходе солнца. От горячей любви расплавилось его сердце и растворилось в утренних солнечных лучах. А Анисья окаменела от слез, превратившись в яркую слюдяную гору. С тех пор каждое утро восходящее солнце, касаясь лучом слюдяной горы, шепчет ей: «Люблю, люблю…» - освещая и лаская ее, согревая своим теплом. Время от времени к подножию слюдяной горы ветер прибивает перекати – поле, и просит этот бродяга прощения. Только молчалива слюдяная гора.