Анна вошла, тихо приоткрыв дверь. Саша спал. Женщина не стала будить его, просто оставила на столе булку и поставила в углу комнаты ведро. Алексей не велел выпускать сына даже в туалет. Сказал, что унизительный объект один из элементов наказания. "Чтоб всю мерзость наркоманского притона прочувствовал!"
Окоченевший подросток приоткрыл глаза и тут же зажмурился. Было темно. Головная боль вытолкнула его из тяжелого сна. Тело не слушалось. Повернув голову, еле различил на столе маленькую возвышенность. Есть не хотелось, но Саша все же поднялся и отщипнул кусочек от булки. Увидел белое эмалированное ведро.
"Жить не буду! Зачем мне такая жизнь!!! Ма-а-а-а-а-а-а-м-а-а-а-а! – вырвалось из груди мальчика.
Сашка разогнался и со всей силой плечом ударил в дверь. Отлетел на приличное расстояние, но попытки не прекратил. Раз семь бился о дверь. Отчаявшись, стал орать и колотить в нее руками. В здании стояла мертвая тишина.
"Который хоть час?!" – Сашка повернулся, но на привычном месте часов не оказалось. Отец убрал и этот атрибут человеческой жизни. Головная боль становилась все более яростной. Саша метался и стенал. Бил кулаками в шкафы и головой бился о них. Весь покрытый синяками затих в углу между шкафом и низким, всего-то в сорока пяти сантиметрах от пола, подоконником. Звенящая тишина и мгла охватили все вокруг.
Утром Анна не сразу обнаружила парня. Она испуганно обводила глазами комнату и случайно заметила голую пятку, торчащую из-за шкафа.
– Санечка, малыш, почему ты на полу?! – будила его женщина.
Саша поднялся и, пошатываясь, направился к дивану. Рухнул на него ничком и замер. Сколько ни пыталась разговорить или хотя бы просто развернуть его к себе, Анне это не удалось. Только неровное, тяжелое дыхание выдавало в нем живого. Анна принесла мальчику горячего какао и еще булочек.
– Я вижу, ты не ел, Сашенька. Так нельзя. Выпей какао, не убивай себя, маленький. Папа просто наказал тебя. Вот и все. Он любит тебя, поверь мне. Желает тебе только хорошего. Не злись на него и не мсти ему. Не усугубляй положение, – она говорила и говорила.
Слова улетали в никуда. Саша не шевельнулся. И Анне пришлось уйти. Вечером перед уходом домой она опять заглянула. Саша спал, ровно посапывая. Какао было выпито и съедены обе булки. Анна немного успокоилась. Тихо, пытаясь передвигаться на цыпочках, вынесла ведро и уехала. Такое кататоническое состояние длилось у Сашки четверо суток. Он исхудал. Бледный, с синяками под глазами, пошатываясь, ходил он по комнате из угла в угол и стенал. Ночами выл страшно, по-звериному. Этот нечеловеческий стон слышал дядя Жора, но поскольку знал, что никого в здании нет, не мог даже представить, что источник неприятного звука находится несколькими этажами выше.
На пятый день Саша первый раз заговорил с Анной. Она зашла как обычно. И обрадовалась, увидев Сашу не на полу и не в скрюченном состоянии на диване. Он сидел в обычной позе.
– Тетя Аня, принеси мне носки, умоляю. Ноги отвалятся скоро. Холодно мне. И можно мне, – мальчик замолчал. Аня ждала не подгоняя. – Супу?
– Конечно.
Она бежала, насколько позволяла больная нога. Принесла ему суп из столовой и шоколад.
Но когда она вошла, парень уже лежал, уткнувшись лицом в спинку дивана.
– Ты ослабнешь так, лежа. Надо двигаться.
– Не уходи – жалобно и почти неслышно попросил Саша.
– Не могу. Ты ведь знаешь, отец велел тебя одного держать. Ломки пережил, теперь все на лад пойдет, – искусственно бодрым голосом заговорила Анна.
Саша поежился и все также тихо ответил:
– Один раз всего укололся. Не было у меня ломок. Умоляю, пусть хоть кто-нибудь со мной побудет. Я умираю, теть Ань. Я боюсь.
– Не умрешь! – почему-то раздражилась женщина. – Я уж видела, как у тебя ломок не было. Никто не придет. Отец всем сказал, что у тебя корь, и ты в больнице. Поднимайся и поешь. Да, кстати, у Котика сын родился, назвали Алексеем.
– Через пятнадцать лет помогу ему высечь мальчика розгами.
– Что? Бредишь? Не надо быть злым, Саша.
– Все люди хитрые и злые, – громче остального произнес парень эти слова и свернулся в позу эмбриона. Так и ушла Анна, он не пошевелился.
Всю ночь в одиночестве ходил он по темной комнате из угла в угол, вспоминал Ромку. "Маленький комочек, единственный родной человечек, который пока не считает меня подонком. Наверно, и этот Алексей Константинович тоже симпатичный малыш. Один я урод паршивый. Галя так считает, и Ветка так обо мне говорит. Отец красивый мужик, а я даже и внешне непригляден", – не успел подумать об отце, как голову стянул "раскаленный обруч".
Юноша вскрикнул и присел, где стоял. Буквально на карачках подполз к дивану. Первая ночь со сновидениями была ужасна. Ему снился отец с перекошенным в гневе лицом. Сашка просыпался в поту и силился заново уснуть. Закрывал глаза, и тут же возникал образ отца еще ярче.
Дни шли и принципиально не отличались друг от друга. Примерно одни и те же разговоры вела с Александром Анна и видела насколько впустую она колеблет воздух.
На четырнадцатые сутки Анна принесла завтрак и только собиралась выйти, как молчавший до этого подросток закатился в страшном безрадостном смехе. Он хохотал и хохотал на одном дыхании. Анна смотрела на него, и мысль, родившаяся в ее голове, настолько ужаснула, что она "окаменела". "Боже милостивый, мальчик помешался! Алешенька, дружок, что же мы наделали с тобою, парень?!"
– Прекрати!!! – кричала и трясла мальчишку за плечи пожилая испуганная женщина. А он только с большей интенсивностью хохотал и хохотал.
Она выскочила и, забежав в "обитель", стала звонить психиатру, некогда консультировавшему Алексея. Того не оказалось на работе, и секретарша дала номер другого, не менее именитого профессора. Несмотря на занятость, врач оказался человеком заинтересованным и умным. Приехал, как попросила Анна, поздно вечером. До его приезда Анна еще два раза заглядывала к Саше, и оба раза он сидел совершенно голый на ледяном полу в позе Лотоса и покачивался. Адекватным его назвать было трудно.
– Итак, – начал свою речь врач, присаживаясь на диван и внимательно рассматривая мальчика в идиотской позе. – Молодой человек, давно употребляете наркотики?
Молчание.
– Значит давно! Так, так, так. Вы, мадам, – обратился врач к Анне, – мать ему?
– Нет.
– Тогда я очень вас прошу, оставьте нас наедине. Я позову вас очень скоро.
Анна поколебалась, но вышла. Ей показалось более чем странным такое поведение доктора. Не проверил даже зрачки у пациента.
– Парень, ты зачем тетку напугал до чертиков. Чего добиваешься от нее? – спокойно и тихо спросил врач.
Саша скосил на него глаза, но не ответил. Продолжил мычать и покачиваться.
– Послушай, сынок. Прежде, чем спектакли разыгрывать, надо кое-что все же знать. Человек, переживший наркотическое опьянение, не становится шизофреником. Ты ведешь себя как человек с глубинными, чуть ли не врожденными отклонениями, а на самом деле ты адекватный, правда, нервный, парень. Я тебе не тетенька и убедить меня в том, что ты мой пациент, тебе не удастся. Лучше вставай, а то попка примерзнет.
Сашка опять покосился и встал, накинул свой халат и сел рядом с врачом.
– Она меня заперла и держит одного. Мне страшно тут ночами, – совершенно спокойно и мирно стал жаловаться незнакомому человеку Саша. – А отец приедет, еще хуже будет.
– Он тебя лупит? Я вижу синяки на всем твоем теле.
– Нет это я сам.
– Мазо.
– Дверь хотел вышибить.
– Я выпишу тебе, дурачине, успокоительное. Пить будешь по одной таблетке перед сном. Заснешь рано, страшно не будет. Проснешься в хорошем настроении. На. – Он достал таблетки из кармана, выдавил одну. – Положи под язык.
– Фу, кислятина!
– Ты вкусы сейчас различать не должен. Ты ведь холода не чувствовал, сидя на полу, – засмеялся врач. – Смешной ты парнишка. Знаешь, у меня ведь сын примерно твоего возраста, так что тут и доктором быть не надо, чтобы ваши подростковые истерики от шизофрении отличить. Ты перестань взрослых пугать, а то, я чувствую, тебе сильно влетит.
– Вы все тете Ане расскажите?
– Знаешь, я, пожалуй, помогу тебе немного и не скажу ей всей правды. Выпишу лекарство и попрошу для тебя полного покоя. Есть будешь нормально, без выкрутасов. А то бедная еще и за это переживает. Все рассказала мне по дороге. Попрошу ее послезавтра позвонить и отчитаться о твоем здоровье. А сам запомни: спрашивать буду не о ногах и руках, а о поведении. Устроишь ей "припадок", узнает правду. Понял?
Сашка тяжело вздохнул и мотнул головой. Пришлось принять ультиматум незнакомого дядьки.
– Я пойду. – Врач взял мальчика за подбородок и пристально посмотрел в глаза. – Да-а! До шизы еще далеко, но ты на верном пути! На вот. – Он подписал две бумажки. – Сам отдашь.
Позвав Анну, врач продемонстрировал совершенно спокойного мальчика и, приняв за визит достаточно круглую сумму, удалился, взяв с Анны обещание немедленно звонить, если что-то не заладится, и обязательно позвонить послезавтра ровно в два часа дня.
Только он ушел, как Анна принялась кормить Сашу. Удовольствия от еды он, конечно, не получил, но отцову подругу вдохновил тем, что сам взял ложку и поел хотя бы половину тарелки. Лекарство оказало действительно мягкое успокоительное действие, и Саша мирно уснул в течение часа после ужина.
Анна оставила его с тяжелым сердцем, но утром опять все было хорошо. Конечно, он сам не становился инициатором их разговора. Однако теперь иногда разговоры эти можно было назвать диалогами. Темы не отличались разнообразием. Она внушала ему все то, что на ее взгляд поможет Алеше справляться с сыном. Саша слушал и отвечал – "Конечно".
И этому уже была рада Анна. За неделю парень даже немного поправился. Все еще бледный и с синяками под глазами, но все же он не создавал такого удручающего впечатления, как несколько дней назад.
Глава 76: http://www.proza.ru/2016/03/21/1158