Я продолжаю исследовать пути русской цивилизации с помощью литературы.
Для этого, как и в первой части (http://www.proza.ru/2015/12/06/88), я обращаюсь к любимым мною literati.
В конце первой части, заканчивающейся в 1864 г, Герцен высказывает осторожный оптимизм, говоря, что «Россия покинула гавань и плывет по воле ветров». Под «гаванью» он имеет в виду, конечно классический, или, как принято сегодня говорить, золотой период русской литературы (Пушкин, Гоголь, Лермонтов). Казалось, что у таких гениев должно быть славное продолжение. Но этого не случилось. Пробудившаяся интеллигенция захотела большего от власти. Большего, чем литературы. Мы знаем, чем все это обернулось: кружком Петрашевского, ссылкой Герцена, каторгой Достоевского. После этого интеллигенция еще больше ожесточилась в лице Белинского и пришедших ему на смену марксистах.
В нахлынувших с Запада идеях, Россия заблудилась. Одни с восторгом восприняли марксизм, другие ушли в мистику. Нужен был ум, который оставался бы самим собой. Среди поэтов таким оказался Блок. Среди писателей – Толстой и Достоевский. В чем-то разные, но близкие по духу, они сохранили главные принципы русской цивилизации – любовь к красоте, к миру, к женщине, к справедливости. Это были их последние бастионы.
Близкая к Блоку поэтесса Е.Ю. Кузьмина-Караваева, впоследствии ставшая в эмиграции монахиней Марией и кончившая жизнь в гитлеровском концлагере, в своих воспоминаниях о Блоке дает точную характеристику состояния русского общества в начале 20-го века:
«Непередаваем этот воздух 1910 г. Думаю, не ошибусь, если скажу, что культурная, литературная, мыслящая Россия была совершенно готова к войне и революции. В этот период смешалось все. Апатия, уныние, упадничество – и чаяние новых катастроф. Мы жили среди огромной страны словно на необитаемом острове. Россия не знала грамоту, - в нашей среде сосредоточилась вся мировая культура, - цитировали наизусть греков, увлекались французскими символистами, считали скандинавскую литературу своею (sic), знали философию и богословие, поэзию и историю всего мира, и в этом смысле были гражданами вселенной (sic), хранителями великого культурного музея человечества.
Это был Рим упадка. Мы не жили, мы созерцали все самое утонченное, что было в жизни, мы не боялись никаких слов, мы были в области духа циничны и нецеломудренны, в жизни вялы и бездейственны. В известном смысле мы были, конечно, революция до революции, - так глубоко, беспощадно и гибельно перекапывалась почва старой традиции, такие смелые мосты бросались в будущее. И вместе с тем эта глубина и смелость сочетались с неизбывным тлением, с духом умирания, призрачности, эфемерности. Мы были последним актом трагедии – разрыва народа и интеллигенции.* За ними простиралась всероссийская снежная пустыня, скованная страна, не знающая ни наших восторгов, ни наших мук, не заражающая нас своими восторгами и муками… Была только черная петербургская ночь. Удушье. Тоска не в ожидании рассвета, а тоска от убеждения, что никакого рассвета никогда больше не будет». [1]
Это довольно точное описание сумерек русской (российской) культуры. В отношении собственно русской цивилизации можно только сказать, что она началась с Петром Первым и закончилась с Пушкиным. После чего стала де факто европейской, или, точнее, квази-европейской. Однако усилия Петра привели к непредвиденным и противоречивым результатам. По этому поводу Бердяев замечает:
«От прикосновения Запада в русской душе произошел настоящий переворот и переворот в совершенно ином направлении, чем путь западной цивилизации. Влияние Запада на Россию было совершенно парадоксально, оно не привило русской душе западные нормы. Наоборот, это влияние раскрыло в русской душе буйные, дионисические, динамические, а иногда и демонические силы… Столкнулись Россия бытовая, унаследованная от прошлого, дворянская, купеческая, мещанская, которую поддерживала империя, и Россия интеллигентская, духовно и социально революционная, устремленная в бесконечность, ищущая Града Грядущего.» [2]
Этот раскол ощущается и поныне. Невозможность выразить себя в материальном творчестве (а цивилизация - это прежде всего архитектура, уклад жизни), русские были вынуждены "уйти" в литературу, искусство и религию. Это хорошо подметил еще Оскар Уальд. В знаменитом эссе "Душа человека при социализме" (1898) он пишет:
"Несколько русских художников реализовали себя в искусстве, некоторые писатели - в прозе, которая по духу остается средневековой, потому что основной нотой является, все же, реализация души людей через страдание. Для тех, кто не является художником и для кого нет другой жизни, кроме фактического существования, страдание - единственная дорога к совершенству. Тот русский, который живет счастливо при нынешней системе правительства в России или не должен вообще иметь души, или имеет душу совершенно неразвитую." [3]
В этом смысле русская цивилизация так и не смогла развиться. Вообще для развития цивилизации (и культуры) нужна определенная степень свободы для творчества и мысли. Если не у народа, то, по крайней мере, у монархов. Они должны быть достаточно образованными, чтобы поддерживать художников, философов, и поэтов. (Так, например, происходило в восточных деспотиях, Японии, Китае). То, чего у России никогда не было. Только на переломных этапах истории, когда авторитарная власть слабела или рушилась, появлялись ростки свободы мысли, причем они выходили не из власти, а из народа. И часто не от собственно русских.**
Начало 20-го века в России можно назвать таким кратким ренессансом русской культуры, попыткой найти свою идентичность среди резко меняющегося и усложняющегося мира. И Россия в этом отношении не единственная страна. Можно указать на подобный культурный ренессанс, или, точнее, культурное волнение, во многих европейских странах.
Важно, что Блок (и несколько других особенно чувствительных к истории художников) почувствовали перемены, вызванные приходом новой индустриальной эпохи и массового сознания и отмиранием старой культуры. Это прекрасно отражено в его двух главных поэмах "Скифы " (1918) и "Возмездие" (1914-1921), и в нескольких эссе, написанных незадолго до смерти (1921). Будучи свидетелем Первой мировой и революций, Блок понимает, что не только Россия, но мир в целом уже не контролируем.
Далее пришла народная стихия (поэма "Скифы", "Двенадцать") и смыла остатки русской цивилизации. Было ли у нее продолжение ? Но об этом поговорим позже.
- ВП
_______________
* У них оказались разные цели. У интеллигенции – поиск духовной высоты, всечеловечности, «града божьего». У народа – не умереть с голоду. – ВП
** Больше всего для "спасения" русской культуры сделали евреи. Однако до самого последнего времени их роль преуменьшалась и искажалась. - ВП
[1] Мон. Мария. Встреча с Блоком. – Современные записки, №62, Париж, 1936, с. 215 – 217 (Цитируется по Л.И. Тимофеев, Творчество Александра Блока, Изд-во АН СССР, Москва 1963)
[2] Н. Бердяев, «Истоки и смысл русского коммунизма». (Репринтное произведение YMCA-PRESS, 1955. – М.: Наука, 1990. 224 с.)
[3] Оскар Уальд, Душа человека при социализме (1898) http://www.proza.ru/2008/01/08/25