В отпуск, в горы

Мила Бачурова
Что мы знаем о своих бывших одноклассниках через год после окончания школы?
Почти все.
Что мы знаем о них через пять лет?
Уже гораздо меньше.
Через десять лет собраться вместе удается единицам, а через двадцать - бывшие мальчики и девочки не сразу узнают друг друга.

Чего мы ждем от таких встреч? Смеха, воспоминаний, навязчивых фоток чужих детей, собак и кошек…
И порой даже предположить не можем, для чего мы, на самом деле, встретились.


В отпуск, в горы.

1

«Анютик, привет! Как дела?»
Разумеется, доступ к любым соцсетям на рабочем компе был заблокирован. А потому лазить в контакты, фейсбуки и прочее приходилось с телефона – нечасто, и оглядываясь на руководство.
Впрочем, скорого ответа подруга и не ждала. Она просто ссыпала информацию.
«Напоминаю: послезавтра, ресторан «Якорь»! Ссылку я тебе сбрасывала, стол заказан на 18.30. И попробуй только не приди!))»
«Парковка там есть, но лучше, конечно, пешком приезжай)) Хоть выпьем, а то будешь сидеть, как в прошлый раз – как будто всю родню похоронила))»
«Представляешь, мне только что Азерникова написала, что Кириленко тоже будет! Отписался ей, просил его посчитать!»
«Офигеть, вообще, двадцать лет молчал, а тут вдруг прорезался…»
«В общем, попробуй только не прийти – фу на тебя тогда! Так и знай!»

На этом сообщения заканчивались. Отправили их больше двух часов назад, и Анна отложила телефон, с облегчением решив, что ответа уже не ждут.
Неугомонная Анька (тезка и лучшая подруга школьных лет) будет, конечно, приставать и дальше, но, в общем, все уже привыкли, что Варламова на ежегодных встречах с одноклассниками появляется нечасто.
Анна попыталась вернуться к работе, однако скоро поняла, что читает одно и то же письмо в третий раз. Никак не может сосредоточиться, думает о постороннем… И это постороннее – упомянутая подругой фамилия «Кириленко».

Он появился в их школе в девятом классе. Как снег на голову - посреди учебного года, посреди недели, и едва ли не посреди урока.
Англичанка Лариса Николаевна, она же классная руководительница девятого «А» - растерянная, кажется, не меньше, чем математичка, урок которой прервали, - рассыпавшись в извинениях, пробормотала: «Знакомьтесь, ребята, это Андрей Кириленко, он будет учиться в нашем классе» - и, недолго думая, пристроила новенького за одну с Анной парту.
Что сказал Кириленко, плюхнувшийся на место заболевшей Мамаевой, и сказал ли что-нибудь вообще – Анна не запомнила. Запомнила только, как он широко улыбнулся, и по-свойски, будто старой знакомой, ей подмигнул. И что глаза у парня – ярко-синие…

Яркости глаза Кириленко не утратили и сейчас.
На встречу он, разумеется, опоздал: тем самым позволив собравшимся однокашникам (семь девочек и два мальчика; женский состав подобных заседаний исторически преобладал) просмаковать все, относящиеся к его персоне, сплетни.
Баек о Кириленко (по-школьному – «Кирюхе») еще в ученическую бытность ходило немало. Начиная с родителей, про которых он никогда не рассказывал, и заканчивая странными, малоподходящими для подростка знакомыми – обильно расплодившимися в те времена угрюмыми личностями в спортивных штанах и сверкающих ботинках.
В беседах с одноклассниками Кириленко свои контакты обычно не комментировал; то отшучивался, то, резко холодея взглядом, отбривал: «не твое дело». Уроки он посещал не часто – как-то раз отсутствовал больше месяца, - но, если появлялся - курящая часть школьников довольно потирала руки, ибо в просьбе дать сигарету Кирюха никому не отказывал. К окончанию девятого класса у новенького появился восхитительно ревущий мотоцикл, на котором, при удачном стечении обстоятельств, везунчикам удавалось прокатиться, а, если случалось завлечь восходящую звезду на чей-нибудь день рождения, или на школьную дискотеку, можно было не сомневаться: все желающие нагрузиться халявным алкоголем свое желание осуществят. 
В школьные годы такое состояние дел, и, в частности, отношение к ним администрации, непьющую и некурящую отличницу Аню Варламову изрядно удивляло. Ведь ни для кого в школе не было секретом, кто поставляет подросткам сигареты и выпивку! И не мог нормальный человек так часто болеть – свое отсутствие Кириленко неизменно прикрывал медицинскими справками.
Повзрослев и начав разбираться в жизни, Анна догадалась, что со школьными управленцами ее соседа по парте изначально связали отношения, простые и прочные: товарно-денежные. А ответ на вопрос, для чего юному бизнесмену вообще понадобилась школа, ведь очевидно, что на получение образования он плевать хотел – обозначился, когда в десятом классе в обитель знаний нагрянула милиция.
Хмурых людей в погонах интересовало, где находился их загадочный одноклассник такого-то числа, в такой-то период. И все они, опрашиваемые, ни на йоту не погрешив против истины, ответили: на уроках. Ибо в обозначенное время Кириленко и впрямь, в присутствии многих свидетелей, писал контрольную по химии и зачитывал вслух отрывки из «Тихого Дона»…
Такого рода эпизоды повторялись потом не раз: иногда ребят, в присутствии преподавателей, допрашивали прямо в школе, иногда вызывали с родителями в районное отделение милиции. Одного из милицейских персонажей Анна даже запомнила в лицо, благодаря случайно подсмотренной сцене: Кириленко выходил из кабинета следователя (Анна, вместе с отцом, сидела в коридоре, дожидаясь своей очереди), и вслед ему прилетело: «…Ох, довыделываешься, красавчик!.. Загремишь у меня на крытку – кровавыми соплями умоешься!» «А это мы, начальник, поглядим», - задорно отозвался с порога одноклассник, – «кто чем умоется… Земля-то – круглая, а ж..па – скользкая. Война план покажет!»
Выйдя в коридор, Кириленко заметил оторопевшую Анну и ее отца. Ухмыльнулся, поздоровался, и был таков. Ожесточенно курящего у окна кабинета молодого следователя (в те времена курение в присутственных местах еще дозволялось) Анне стало тогда искренне жаль…

- …Ты на лыжах-то еще катаешься?
Надо же – помнит.
Анна неопределенно пожала плечами.
- Давно не каталась.

В детстве она страстно любила горные лыжи. Объездила с родителями и их друзьями все, доступные в те времена, места, от Апатит до Урала. Занималась в горнолыжной секции, увлеченно тренировалась, и успела получить второй разряд, но, когда подросла - на любимое хобби перестало хватать времени. К окончанию школы лыжи пришлось оставить, ради занятий с репетиторами и поступления в ВУЗ. А потом было долгое студенческое безденежье – совпавшее с безденежьем родителей, не получавших зарплату месяцами, и безденежьем еще девяноста девяти процентов населения страны.
Откровенничать с бывшим соседом по парте (от вездесущих подруг Анна знала, что ныне Кириленко – едва ли не миллионер) о нищенских студенческих годах, в которые, не то, что к горнолыжной поездке – к вылазке в продуктовый магазин приходилось серьезно готовиться, - желания почему-то не было. Рассказывать ему о последовавшем затем неудачном замужестве и постразводной депрессии (а эти обстоятельства ее былому увлечению тоже никак не способствовали) не хотелось тем более.

- А меня – ух, как вставило! – с удовольствием сообщил Кириленко.
Двадцать лет назад - яркий блондин (позже Анна узнала, что слово «красавчик» было не определением, а прозвищем, присвоенным парню в далеких от школы кругах), сейчас Кирюха сверкал гладкой, загорелой лысиной. Угадать по ее виду изначальный цвет волос возможным уже не представлялось.
Прошедшие с окончания школы годы не пощадили, конечно, никого из них: все, собравшиеся здесь, в большей или меньшей степени, постарели, поседели, высохли и поправились. Но, про себя, Анна давно уже определяла изменившихся ровесников не в категории «постарел» - «не постарел», а в категории «жалко» - «не жалко».
Юльку Азерникову (считавшуюся когда-то первой красавицей), к примеру, было жалко. Заметно, что женщина наизнанку выворачивается, дабы подольше сохранить молодость – лифтинги-пилинги-фитнесы - однако, то ли процедуры ей назначают не те, то ли исполнители лажают, но счастливой одноклассница не выглядит. Несмотря на унизанные бриллиантами пальцы, и шубку стоимостью в половину Анниной квартиры… А вот Гале Петровой – раздобревшей тетке весом под центнер, матери троих детей – пожалуй, позавидовать можно. Хотя заметно, что в парикмахерской она не была очень давно, у маникюрши – пожалуй, никогда; а ресторанное меню изучала дольше всех, выбрав, в итоге, самую дешевую закуску. Но вот выглядит - счастливой. Галю Петрову – не жалко.

Лысина Кириленко жалкой так же не выглядела. И растолстевшим он не казался – хотя в габаритах, безусловно, прибавил. Обычный мужик - не самый уже молодой, но в текущем состоянии законсервировавшийся надолго. Вряд ли он теперь сильно изменится - и через десять, и даже через двадцать лет...

Бывший сосед по парте между тем разглагольствовал о своих горнолыжных успехах: «встал» довольно давно, и с тех пор ни одного сезона не пропускает, старается выезжать в горы хотя бы два-три раза в год.
- Завидую, - вежливо улыбнулась Анна.
Такое внимание со стороны знаменитой персоны – надо же, специально подсел поближе к ней, и не отходит вот уже минут двадцать! – безусловно, льстило, однако стрелка наручных часов стремительно приближалась к десяти.
Завтра – на работу; с утра пораньше отчеты для финдиректора формировать, опаздывать никак нельзя.
С одноклассниками она пообщалась, про Кириленко – убедилась, что тот – не миф (и даже аудиенции удостоилась), - что тут, собственно, дальше-то высиживать?..
- Так че? – переспросил между тем Кирюха.
И Анна поняла, что из беседы ухитрилась выпасть. Причем, судя по раздосадованному взгляду лучшей подруги, пропустила что-то существенное.
- Прости, - покаялась она, – задумалась… Что ты сказал?
Кириленко знакомо, по-школьному, ухмыльнулся.
- Бывает… Я говорю – может, вместе покататься съездим?.. В отпуск – в горы; а?.. В Альпах сейчас – самый кайф! Снегу – море; солнце – лазерное… Я через неделю собираюсь.
- И у нее, как раз, тоже скоро отпуск! - немедленно ответила за подружку расторопная Анька. – И даже Шенген есть – помнишь, ты говорила, на работе сделали? - и, со всей возможной выразительностью, пихнула изумленную Анну под столом ногой.


Назавтра Кириленко ей позвонил.

- Здорово, Ань… Я все-таки твой ответ услышать хочу, - обойдясь даже без «как дела», с места в карьер, начал он. – Мамаева, конечно – баба шустрая, но ехать-то тебе... Или – не ехать?.. Че решила?
- Если ты всерьез, то у меня есть ряд вопросов, - выдала Анна заготовленный ответ.
Не сильно, конечно, рассчитывала на то, что он позвонит, однако возможный предмет обсуждения, на всякий случай, изучила.
– Мне, чтоб ты знал, давно не шестнадцать, - объявила она. - И я догадываюсь, что подобное приглашение – тем более, если оно оплачено - подразумевает под собой… скажем так, некоторые обязательства.
Кириленко искренне, от души, рассмеялся.
- Думаешь, к сожительству склонять буду? – сквозь смех поинтересовался он.
- Да черт тебя знает! – сорвавшись с официоза, в сердцах бросила Анна. – Двадцать лет не виделись – и вдруг «поехали со мной»! В Альпы!.. Думаешь, я не знаю, в какую сумму, при нынешнем-то курсе, такая поездочка встанет?..
Она уже хорошо владела предметом – полночи провела в рысканье по туристическим сайтам.
- Думаю, что знаешь, - хмыкнул он. – Но еще, думаю, догадываешься, что для меня это - не сумма. Отстегнул и не заметил.
- Зачем я тебе там? – напрямую спросила Анна. – Неужели, кроме престарелой одноклассницы, пригласить некого?
Кириленко снова заржал.
- Во-первых, одноклассница еще вполне – ничего себе, - без обиняков заявил он. – Песок, вроде, не сыплется… А во-вторых – задолбали дуры молодые. То купи, се купи… Костюм - подороже, чтоб кожа натуральная, меха да блестючки; лыжи модные, очки в стразах… Морду себе разрисует под хохлому, плюх в шезлонг – и застыла с гордым видом. А тут, не дай бог, погода плохая! Ветер поднимется, или снег пойдет – всю ж красоту к хренам попортит!.. Мозг тогда вынесет наглухо; покататься нормально не даст... Я уж сколько раз так попадал.
- А с женой ты принципиально в отпуск не ездишь? – как могла, ядовито, поинтересовалась Анна.
Мнения школьных подруг по части личной жизни Кириленко разошлись. Одни уверяли, что он давно и счастливо женат, другие - что развелся.
- С женой - криво, - просто объяснил он. – Жена у меня на Кипре сидит, туда не больно натаскаешься. Да и занята подруга моя верная – трое детей, как-никак; то одно, то другое…
- Сволочь ты, Кирюха, - решила Анна. – И никуда я с тобой не поеду. К жене катись! На Кипр.
Она возмущенно бросила трубку, и на последовавший, сразу вслед за этим, новый звонок отвечать не стала.
Вскоре телефон пиликнул снова – смс.
Анна, не удержавшись, скосила глаза на экран.
 «Бу-га-га! Нет у меня никакой жены))», - прочитала она. – «А детей – тем более)) Я думал, ты в курсе, вот и прикалывался.»
«Доприкалывался?» - ядовито набрала Анна.
Кириленко тут же перезвонил. Раскаянием в голосе не пахло.
Радостно подтвердил:
- Ага! Доприкалывался… А ты - ни фига со школы не изменилась; все такая же! Есть, слава богу, в мире стабильность… Так че; с холостяком – поедешь?
- Ты тоже, со школы – ни фига не изменился, – не в силах уже злиться, решила Анна. – Как был балбесом, так и остался.


Последующая неделя прошла в сборах. Лыжи, ботинки, костюм – все это, извлеченное мамой с антресолей, она не надевала уже много лет, и догадывалась, что со времен двухклипсовой скорлупы и брюк на вате горнолыжный прогресс шагнул далеко вперед. Изучила в интернете стоимость нового оборудования – ужаснулась. Повторно перемерила все, что нашла мама. Обзвонила нескольких знакомых, проконсультировалась; полезла на сайты, предлагавшие б/у снаряжение…
К субботе – вылету – с грехом пополам укомплектовалась. С Кириленко они, с того дня, больше не созванивались и не списывались: Анна, решившая не навязываться, все ждала, когда он позвонит сам – хотя бы накануне вылета, подтвердить, что все в силе.
А в пятницу вечером, так и не дождавшись звонка, уже было решила, что ее все-таки, подлейшим образом, разыграли – когда наконец-то получила сообщение.
«Я нас зарегистрировал. В Домодедово буду с 10.00. Паспорт не забудь», - прочитала Анна.
«Спасибо, ты очень любезен» - мстительно выждав час, настрочила в ответ она. От души надеясь, что этот паразит уже лег, и пришедшее сообщение его разбудит. 

2

Номер, в котором их поселили, был прекрасен. Две спальни (я ж тебе обещал раздельные койки, - усмехнулся Кириленко), общая гостиная с камином, и потрясающий вид на горы.
Анна решила, что номером повосхищается позже. Наскоро разобрав вещи, она побежала к центральной станции подъемника - за схемой трасс. Сайт курорта изучила, конечно, вдоль и поперек, но все-таки сайт – это сайт, а тут, вживую посмотреть – совсем другое!
Подъемники были уже закрыты, однако довольные, по-особому загорелые люди на площади возле станции присутствовали: пили за столиками кафешек пиво и глинтвейн, разложив вокруг себя разные притягательные принадлежности - шлемы, очки, перчатки...
От радости хотелось подпрыгивать. Завтра – уже завтра! - она тоже присоединится к этим счастливцам!.. Накатается – надо будет встать пораньше, не забыть бы поставить будильник; а после катания сядет, вот так же, за столик – уж стаканчик глинтвейна может себе позволить, за это платить своему спутнику точно не даст – и будет, устало и благодушно, взирать на публику вокруг…

- Андрей! – заходя в номер, позвала Анна.
За всю школьную жизнь она не называла его по имени, кажется, ни разу. Но, спустя столько лет, именовать взрослого дядьку Кирюхой или "Кириленко" казалось неуместным.
– Я карту взяла – ты только посмотри, сколько тут трасс! За неделю не обкатаешь! Подъемник в восемь тридцать открывается, а завтрак, на ресепшене сказали, с восьми. Я думаю, надо будильник часов на семь поставить… У тебя, кстати, время с московского - телефон нормально перевел?
- Нормально, - раздался голос Кириленко: совсем не оттуда, откуда ждала его услышать Анна.
Она-то, никого не увидев в гостиной , кричала в сторону полуоткрытой двери в спальню – а он вышел из ванной, завязывая на ходу пояс гостиничного халата.
Это явление было… весьма неожиданным. Так же, как буйная волосатость на его обнажившейся, в разлете халата, груди.
Добившись, еще в Москве, от приглашающей стороны твердого заверения, что спать они будут в разных комнатах, Анна вздохнула с облегчением, и больше ни о чем не спрашивала. До нее только сейчас дошло, что в течение ближайших дней ванную и туалет придется делить не с девушкой-коллегой, соратницей по командировке, а с малознакомым мужиком.
Который, наверняка, станет поднимать сиденье унитаза, сбивать температуру воды в душе, уставит всю ванную полочку бритвенными принадлежностями, да еще, не дай бог, начнет разбрасывать где попало носки (этим постоянно грешил бывший Аннин муж).
- Извини, - пробормотала она.
- За что? – удивился новоявленный сосед.
- Я… не ожидала, что застану тебя в таком виде, - пояснила Анна. – Я… пойду к себе, потом поговорим.
Кириленко оглядел халат с недоумением.
- Я ж не голый выскочил, - пожал плечами он.
- И на том – спасибо! – съязвила Анна.
И побыстрей проскользнула в свою спальню.


Еще с вечера она твердо решила, что будить соседа не станет. Учитывая, что тот коротал время не один, а в обществе пузатой коньячной бутылки; и что, когда сама Анна укладывалась спать – из-под его двери еще пробивался свет…
Стараясь не шуметь, Анна приняла душ и умылась. Обстоятельно, смакуя процесс, оделась: высокие катальные носки, термобелье, флиска, брюки… Господи, как же давно она все это не надевала! И как же, оказывается, соскучилась… Даже в тесные колодки ботинок (так вот ты какой – испанский сапожок!) – и то, наверное, будет запихиваться, мурлыча от удовольствия.
Проверила уложенный с вечера рюкзак: не забыла ли носовые платки, крем от солнца, сменные линзы к очкам. На горе все – важно, и все имеет значение. Забудешь что-нибудь - и день насмарку.
С рюкзаком на плече и шлемом в руках, Анна вышла из спальни.
Для того, чтобы увидеть, как открывается противоположная дверь, и из нее выходит Кириленко. По части экипировки он выглядел полным ее братом-близнецом.
- Я думал/а – ты спишь, - уставившись друг на друга, проговорили они одновременно.
И, скрывая неловкость, одновременно засмеялись.


Не зря, ох, не зря, заставила она себя так рано подняться!
Трассы – ровные, широкие, выглаженные – так и сверкали нетронутым вельветом. Из кабины подъемника хорошо было видно, как поднимается над горами солнце. И людей на склонах, в такую рань, было пока совсем мало…
Единственное, что Анну удручало – вынужденная осторожность. «Топить во все лыжи» она, учитывая многолетний перерыв в катании, в первый же день не могла себе позволить; приходилось сдерживаться, притормаживать там, где когда-то – пронеслась бы, не задумавшись.
Ничего, успокаивала себя Анна, ведь сегодня – только первый день… А впереди их – еще шесть, таких же восхитительно чудесных! Если повезет, то, может, и снежку подсыплет, по целине погоняю… А если нет – так и бог с ним, трасс здесь столько, что и впрямь – успеть бы за неделю обкатать.

С Кириленко они - что за завтраком, что на подъемнике, - перекидывались, в основном, ничего не значащими фразами. Передай сахар, пожалуйста… Давай, маску подержу… Вопросов об уровне катания ни она спутнику, ни он ей, не задавали – хотя именно эта ревнивая подробность интересовала Анну больше всего, и – она была уверена – напарника тоже.
Закончив первый спуск, у подножия креселки пара очутилась одновременно.
- Круто! – выдохнула запыхавшаяся Анна.
- Еще?.. – предложил такой же запыхавшийся Кириленко.
- Давай. Пока народу мало…

В первый спуск Анна была слишком занята собственными, с усилием вспоминавшими забытое, частями тела – для того, чтобы обращать внимание на спутника. Увидев его внизу, честно говоря, удивилась – думала, что придется ждать. И, по лицу компаньона, поняла, что то же самое тот думал о ней.
Во время второго спуска оба они исподтишка приглядывались друг к другу.
Анна была вынуждена признать, что инструкторам Кириленко платил не зря: технику ему поставили отлично. На физическую форму ее напарник так же не жаловался, и скорости не боялся – а что еще, в сущности, нужно, для того, чтобы хорошо кататься?..
Финишировали они снова - ноздря в ноздрю.
- Нормально ездишь, - снизошла до похвалы Анна.
Кириленко, ухмыльнувшись, покачал головой.
- Где уж мне... Ладно. Куда дальше двигаем?
Дальнейшее направление они обсуждали, склонившись над картой вместе.


- …Ты че дуешься?

Второй день катания – поначалу не менее лучезарный, чем первый - омрачило дурацкое происшествие.
Ближе к середине дня, возле самых востребованных подъемников, скапливалась изрядные очереди. Европейцы вели себя в них по-европейски: никуда не спешили, уступали друг другу, и вежливо отстранялись, позволяя знакомым усесться рядышком.
Соотечественников на курорте тоже хватало. Эти, напротив, стремились проскочить сквозь очередь как можно быстрее: для того, чтобы в самой зоне посадки замереть, и пропускать мимо кресло за креслом, дожидаясь «своих».
Кириленко, недовольно морщась, разъяснил Анне, что сие есть национальная особенность, от которой никуда не деться. Везде, на всех курортах, одно и то же: сначала ломятся, как потерпевшие, а потом стоят и кресла пропускают. Посоветовал «не обращать внимания» - хотя самого его такая ситуация, как быстро поняла Анна, бесила до чрезвычайности.
И, когда совсем уж нахально, напролом сквозь катальщиков, ринулся с доской наперевес парень-сноубордист, Кириленко вдруг протянул руку и схватил его за шиворот.
- Стоять, Зорька, - коротко бросил он.
Парень заматерился, пытаясь высвободиться, а заодно и огреть неведомого противника сноубордом. Окружающие люди немедленно отхлынули.
Кириленко, быстро и сноровисто, выскочил из лыж. За его стремительным движением, после которого доски в руках у молодчика уже не оказалось, Анна не уследила. Следующим рывком ее спутник заставил парня опуститься на колени, а руки его заломил за спину.
- Берега попутал, пацан? – негромко и обманчиво-ласково, поинтересовался он. – Краев не видишь?
Анна заметила, что встревоженный служитель с подъемника уже вызывает кого-то по рации – должно быть, полицию. Кириленко, видимо, тоже это заметил. Встряхнул парня за шиворот, и очень внятно, все тем же негромким голосом, произнес еще несколько напутственных слов. После чего, не дожидаясь ответа, брезгливо приказал:
- Пшел вон! - развернул сноубордиста в сторону, противоположную посадке, и увесисто пнул коленом под зад.
Нарушитель, от приданного ускорения, невольно пробежал несколько шагов.
Отошел еще дальше – и, уже с безопасного расстояния, выплюнул в сторону победителя обойму визгливой ругани.
Кириленко поморщился, снова надевая лыжи.
- Г..но интернетное, - прокомментировал он.
- Да не говори, братан, - неожиданно поддержал его пожилой, сухопарый мужчина – до сих пор он молчал, и вел себя очень сдержанно – Анна и не подумала бы, что русский. – Привыкли, понимаешь, в чатах своих друг с другом лаяться, а в натуре замахнешься – тут они тебе и обгадились!
Служитель объявил в рацию отбой.
Их, постепенно, снова окружили люди.


… - Так, че дуешься? – повторил Кириленко.
Они закончили кататься, и сели в кафе обедать.
- Я не дуюсь, - попыталась объяснить Анна. – Просто я, видишь ли, по природе – человек очень мирный. Меня подобные… инценденты немного выбивают из колеи.
- А меня выбивает, когда всякое мурло по лыжам прет, - парировал спутник.
Анна пожала плечами.
- Я ведь тебе ничего не говорю. И перевоспитывать не пытаюсь.
- Ну и правильно, - похвалил он. – Нервы сбережешь. Кофе будешь?
- Спасибо, нет. Скажи, пожалуйста… Я - не с целью перевоспитывать, - заверила Анна, - просто иногда бывает полезно узнать человека, с которым живешь под одной крышей. Ты со всеми… скажем так, неприятными тебе, аспектами - разбираешься подобным образом?
- Нет, конечно! – возмутился Кириленко. – С чего ты взяла?
Анна выдохнула с облегчением.
- Приятно слышать…
- Я ж сейчас - не разбирался, - пояснил свою мысль он. – Подумаешь, одному сопляку пинка отвесил! Тоже мне, аспект.


А на третий день случилось то, чего Анна подспудно опасалась – но так и не сумела избежать. Она перекаталась.
Утром погода была изумительной, и они с напарником, после целой цепочки подъемов и спусков, добрались до соседней долины – где трассы оказались еще интереснее, а желающих их осваивать – еще меньше.
Анна, что называется, дорвалась. Она гоняла по чудесным новым склонам, как сумасшедшая, наотрез отказываясь присесть передохнуть (хотя знала, прекрасно, что нельзя так делать!) и в кафе, на обед, Кириленко затащил ее уже едва ли не силой.
И вот тут-то, в окружившем тепле, стащив с себя куртку и плюхнувшись за столик, Анна заметила, что у нее дрожат руки. И ноги, кажется, тоже…
Ложку с супом она донесла до рта с трудом. А ведь предстояло еще одолеть ту же самую вереницу подъемов и спусков - в обратном направлении… Бр-р-р. Горе-катальщица даже вздрогнула.
- Ты чего? – тут же нахмурился Кириленко.
- Ничего. Все нормально…
Она, с грехом пополам, дохлебала суп и поняла, что от горячей еды развезло еще больше.
«Вот, и надо было так укатываться?" - ругала себя Анна, через силу делая вид, что все в порядке. – "Как теперь - назад-то?..»
- А можно до нашего городка по-другому отсюда добраться? – со всей возможной небрежностью, осведомилась она у аборигена. – Если не на лыжах?
- Можно, - подозрительно к ней приглядываясь , кивнул тот. – От кафе – не направо уйти, где мы сейчас были, а прямо вниз. Там, от нижней станции, ски-бус ходит - вдоль всей долины.
- О! – Анна надеялась, что оживилась достаточно натурально. – Как интересно! Я никогда не ездила на ски-бусе… С удовольствием прокачусь.
- Да? – усмехнулся Кириленко. – А на остановке посидишь – час, а то и больше – тоже с удовольствием?
- Почему - час?
- Потому что бусов - только утром и вечером много, - разъяснил очевидное он. -  Днем редко ходят.
Анна погрустнела. Представила себе часовое сидение на остановке. А потом снова – вереницу подъемов и спусков – не самых, надо сказать, простых… Да и трассы сейчас - уже не те, что утром; катающиеся накопали бугров, а внизу – при сегодняшнем-то солнце, - должно быть, совсем уже каша…
- Ничего, - решила она. – подожду. 
- Окей, - кивнул Кириленко. – Я с тобой.
- Да еще не хватало! – воспротивилась Анна. Делать вид, что жизнь прекрасна, ей с каждой минутой становилось все труднее. – Ты-то - езжай на лыжах, тебе какой интерес на остановке торчать?
- Тебя покараулю. Чтоб не украли.
- Прекрати. Я…
- Головка от торпеды! - буркнул он. – Ань, ну ей-богу – хорош уже фифу таращить! А то я не вижу, как тебя колбасит! А то сам – ни разу в хлам не укатывался… Вставай, да пошли – пока совсем не сплющило.


Ни на какой остановке они, разумеется, не сидели.
После того, как спустились на лыжах вниз – Анна, смирившаяся с тем, что провести напарника не удалось, на изящество спуска плюнула, и съезжала с грацией беременной коровы – Кириленко поймал такси.
И в теплом салоне она, как ни старалась соблюсти приличия, вырубилась, едва машина отъехала от парковки.
В номере у утомившейся лыжницы хватило сил лишь на то, чтобы стащить с себя ботинки и куртку.
О принятии душа даже думать было страшно – от усталости начало колотить, и Анна заползла в постель прямо в термобелье.


Когда проснулась – взглянув в окно, решила, что уже глубокая ночь: на улице совсем стемнело.
Телефон, однако, показал, что даже восьми еще нет. То есть, трех часов мертвого сна ей хватило на то, чтобы восстановиться…
Дура, ох, дура, - ругала себя Анна. Сон перебила – во-первых; теперь полночи глаз не сомкнешь; перед Кириленко себя выставила полной идиоткой – во-вторых… И даже думать не хочется, в какую сумму обошлась поездка на такси.
Она осторожно выглянула в гостиную.
Свет там не горел. В спальне соседа – тоже.
«Ужинать пошел», - решила Анна. – «Слава богу!.. Сейчас, быстренько, в душ – и назад, к себе в комнату. Пусть думает, когда вернется, что я до сих пор сплю…»
Как бы не так.

- Живая? – Кириленко, с ноутбуком на коленях, сидел в гостиной.
Анна поправила полотенце на голове.
- Да, спасибо. Все хорошо… Я думала, ты ужинаешь.
Он потянулся.
- Не-а… Сперва, как вернулись, в ноут втыкал – по работе надо было, - а потом срубило на фиг… Я жрачку сюда заказал.
- То есть? – не поняла Анна.
- Ну, ужин в номер! Решил, что нам обоим сейчас в падлу будет на улицу вылезать.
В дверь деликатно постучали.
- О! – поднял палец Кириленко. – Уже тащат... Давай, подгребай, пока не остыло.


- Ничего себе… - вышедшая в гостиную Анна даже ахнула от восхищения: низкий стеклянный столик у дивана был сервирован по всем правилам ресторанного искусства.
По две тарелки, одна в другой, по две пары ножей и вилок, крахмальные салфетки, тонкостенные бокалы на высоких ножках…
- Красота какая!
- Пожрать они тут – не дураки, - согласился сотрапезник. – Твое – вот. - он указал на расставленные приборы. – Цезарь с креветками и ризотто с морепродуктами. Угадал?..
- Да… Спасибо… - элементарная благодарность заставила бы сейчас Анну умять даже несоленую туалетную бумагу. Да и есть, честно говоря, хотелось зверски.
Перед самим Кириленко источал умопомрачительные ароматы свежеподжаренный стейк.
Анна надеялась, что сглотнуть слюну сумела незаметно. Придвинула к себе «цезарь с креветками» - огромную, с полметра в диаметре, тарелку листьев, присыпанную сверху белой стружкой.
- Вина налить? – предложил Кириленко. – Я белое взял, сухое.
- Нет-нет, спасибо, - поспешно отказалась Анна. Она терпеть не могла кислятину. Особенно – белую. Особенно – вдогонку к салату. – Я, пожалуй, с алкоголем повременю. – и запустила вилку в цезарь с креветками.
- Ань.
Кириленко смотрел на нее так же, как сегодня в кафе – с укоризной.
– Не хочешь – не ешь! Давай, позвоню, и закажешь то, что нравится?
- Мне все нравится! – поспешно заверила Анна. Она сумела-таки намотать на вилку салатный лист. – Все отлично, не беспокойся!
Кириленко вздохнул.
- Дурака не валяй... Че хочешь, ну?.. Стейк? Отбивную? Котлету с картошкой?
- Котлету с картошкой! – против воли, вырвалось у Анны - негодяй ухитрился упомянуть самое ее любимое блюдо.
- Так, сразу б и сказала, - пожурил он. – Я ж не знал; обычный бабский набор выбрал… - потянулся к гостиничному телефону, потыкал в цифры. Повелительно скомандовал: - Але?.. Гай! – и положил трубку.

Когда Анна, с удивлением поняв, что никакими европейскими языками Кириленко не владеет, осторожно осведомилась, как он вообще ухитряется здесь с людьми общаться, тот проворчал: «как папуас».
Собственно, ничуть не приукрасив – в кафе он изъяснялся, тыча пальцем в меню; на подъемнике и в магазинах – в прейскурант, а все прочее изображал с помощью десятка слов (изуродованных варварским произношением так, что уши сворачивались), и весьма выразительной пантомимы.
«Гая», которому в скором времени предстояло объявиться здесь, Анне было заранее искренне жаль.
И она так и застыла с открытом ртом, когда на пороге номера, вместо ожидаемого расторопного парнишки, появился невысокий и щуплый - но весьма импозантный – мужчина, с залысинами и в тонких дорогих очках.
Прямо с порога мужчина расплылся в радушной улыбке.
- Andrey!.. Privet!
- Здорово, братуха! – обрадовался Кириленко.
Вскочил с дивана, и они с представителем отеля жарко обнялись.
- Как сам? – Кириленко – высокий и плечистый, в майке без рукавов, и француз – тонкий и худощавый, с изысканными запонками в манжетах ослепительной рубашки - с удовольствием смотрели друг на друга.
- Ты, никак, освободился? – гостеприимно предположил Кириленко. Пошарил по комнате глазами, и подтащил к столу огромное каминное кресло. – Давай, плюхайся! Коньячку бахнешь?
Гость отрицательно замахал руками, явно отказываясь как «плюхаться», так и «бахать». Попытался объясниться, перемежая французскую речь вкраплениями русских слов – такое общение, очевидно, устоялось между приятелями давно.
Кириленко визитера явно не понимал.
- Че-че? – сосредоточенно хмурясь, переспросил он.
Анне стало жаль несчастного месье.
- Он говорит, что ты уже в третий раз просишь в номер гая, - разъяснила она. – Он, как истинный хозяин, забеспокоился, все ли в порядке – вот и пришел… - повернулась к посетителю. - Все хорошо, месье, не волнуйтесь, пожалуйста! Виновата я. Сделала заказ, а потом передумала… Женские капризы, знаете ли. – и смущенно потупилась.
- О… - на лице гостя отразилось выражение, уже неоднократно ею виденное: искреннее удивление от того, что русская женщина знает французский язык (безусловно, самый красивый в мире, и обязательный к изучению для всех цивилизованных людей). – Какой сюрприз!
Гость повернулся к Кириленко.
- Andrey, ты нас представишь?
Это папуас-одноклассник, как ни странно, понял.
- Да не вопрос!.. Ань, знакомься – Рене-Клод. Кореш мой местный… А это – Аня.
Анна учтиво поднялась. Представитель отеля склонился над протянутой рукой в старомодном поцелуе.

Спустя тридцать минут она с удовольствием уминала огромную, с пылу-с жару, котлету, с гарниром из восхитительно хрустящей картошки.
- Кетчупом еще полей… Тебе б в Макдональдсе трескать, - поддразнил Кириленко.
- Не могу, -  пожаловалась Анна. – Изжога. А так – трескала бы с удовольствием.
Рене-Клод, оказавшийся, ни больше ни меньше, владельцем их отеля, самолично принял у Анны заказ, и от души одобрил ее выбор.

«Нынешние дамы бесконечно сидят на диетах», - посетовал он. «Предлагать им мясные блюда – означает кровно оскорбить… Вы - удивительно приятное исключение!.. А какие предпочитаете вина?» «Понимаю, что произнесу святотатство, но сухие - не люблю», - призналась Анна. Рене-Клод, очень по-французски, всплеснул руками. «О, мадам, как я вас понимаю! Сам ненавижу кислятину! С вашего позволения, я пришлю бутылочку нашего домашнего. С собственных виноградников; его готовит муж моей двоюродной сестры, по рецепту нашего деда. Производство совсем небольшое, можно сказать, для семейного пользования, но, поверьте, это – истинный бриллиант!.. Я считаю наше вино лучшим в провинции… Andrey, к сожалению, не любитель. За все годы нашей дружбы, я так и не сумел уговорить его даже попробовать». Он с укоризной посмотрел на Кириленко.
Тот скорчил пренебрежительную мину. «Блин!.. Ну не пью я эту бодягу – ни вино, ни пиво! Хрен ли толку; только в сортир с нее бегать».
И сейчас потягивал коньяк.

С ужином они расправились быстро.
Анна принялась собирать на поднос пустую посуду.
Ее сотрапезник удивленно приподнял брови.
- Это еще зачем?
- Ну… Надо как-то порядок навести.
- Делать тебе нечего, - фыркнул он. – Придет завтра горничная, и наведет в лучшем виде... Или, хочешь – сейчас позвоню?
- Чтобы этот твой «кореш» опять извиняться прискакал? – съязвила Анна. - Нет уж, хватит людей беспокоить. Я приберу, мне не сложно.
Она встала коленом на диван, потянулась к другому концу стола за остатками посуды – и тут вдруг подушка, на которую оперлась, поехала с дивана вниз. Не удержав равновесия, Анна плюхнулась прямо на соседа.
Господи, только этого не хватало... Побагровела она так, что, поднимаясь, на Кириленко старалась не смотреть.
- Ну, все помягче, чем на горе, - шутливо прокомментировал тот. - Не ушиблась хоть?
Взял горе-акробатку за руки, помогая подняться… И тут случилось то, чего с Анной уже очень давно не случалось.
Она ощутила вдруг – очень остро, каждой своей частичкой, - мужское прикосновение. Кириленко, всего лишь, прикоснулся к ее запястьям – но как будто током ударил. Сто лет такого не бывало…
- Не ушиблась. Спасибо… - смятенно проговорила Анна.
Выпрямилась, неловко поправляя волосы. Случайно поймала взгляд соседа – и вдруг поняла, по этому взгляду, что он почувствовал.
Догадался, что с ней происходит – а возможно, и сам испытал нечто подобное.
- Поздно уже, - пряча глаза, пробормотала Анна. – Спать надо; завтра на гору не встанем…
Кириленко, непонятно глядя на нее, покивал.
- Угу, - согласился он.
Бог знает, с чем согласился – то ли со «спать надо», то ли с «завтра не встанем».
После чего притянул Анну к себе, и неспешно, со вкусом, принялся целовать.

Когда сознание включилось снова, она обнаружила себя полулежащей на диване, в мужских объятиях. Тело ее настойчиво ласкали умелые руки, сопротивляться которым одуревший организм категорически отказывался.
- Подожди, - все-таки выговорила Анна. Попробовала отстраниться. – Так, как-то… неправильно.
Кириленко разжал объятия, и тоже отстранился.
- Это точно, - подумав, решил он.
У Анны екнуло сердце.
- Че, как дети – на диване обжимаемся, - закончил мысль Кириленко. – Не шешнадцать уже, поди.
Подхватил Анну на руки, и понес в спальню.

3

Разумеется, на гору они проспали.
Случилось небывалое – Анна не услышала будильник.
- Че-то там пиликало, - сладко потягиваясь, доложил ей сосед, – да я не догнал, откуда.
Проснулись они в спальне у Анны – хотя начиналось все у него. Но в процессе выявилась безобразная привычка Кириленко курить в постели.
- Ренуха (Рене-Клод) не возражает, - успокоил он возмущенную подругу. – Сам смолит, как паровоз.

Проснувшись окончательно, Анна отыскала телефон, и сосредоточенно заелозила пальцем по экрану: на родине три часа назад начался рабочий день.
Настойчивый любовник, между тем, подобрался к ней поближе. Обнял сзади, прижался, потянул вниз одеяло, обнажая спину…
- Поглядеть хоть на тебя, - целуя ее шею, проговорил он. – Вчера-то, в темноте – ни хрена не увидел.
Анна отложила телефон – все равно сосредоточиться в таких условиях было невозможно; повернулась лицом к нему. Жмурясь от удовольствия, улыбнулась.
- А разочароваться не боишься? – поддразнила она.
- Не-а. Я не пугливый...
Мужчина не спеша, и, похоже, с истинным наслаждением, ласкал ее и разглядывал. И Анна снова, как вчера, подумала, какие же замечательные у него руки. И как ей в этих руках хорошо… Провела ладоням по его плечам, груди…
И вдруг запнулась.
При свете дня действительно стали видны подробности, не замеченные ночью. Правое плечо и бок Кириленко украшали два небольших шрама - друг под другом, идеально круглых…
Вопрос «что это?» у Анны, слава богу, не вырвался. И так было ясно, что - даже такому законопослушному созданию, как она.
Кириленко причину ее заминки тут же угадал.
С неудовольствием скосил глаза на отметины.
- А сама-то, - невесело передразнил он. – Разочароваться – не боишься?
Анна отвела взгляд.
Он вздохнул.
- Слушай… я ж, вроде, не говорил, что ангел.
Выпустил ее и отодвинулся.
- Это сейчас мы все стали – чинные-лакированные, в костюмах-при галстуках… Владельцы бизнесов, … твою мать. А в те кудрявые года – сама, небось, помнишь, что творилось.
Анна помнила.
В «кудрявые года» теленовости из разряда «крупный бизнесмен застрелен в собственном доме неизвестными» и впрямь, никого не шокировали.
- Мы стреляли, в нас стреляли, - равнодушно, без выражения, продолжил Кириленко. – Кто выжил – поднялся. Кто не сумел – про тех, как звать, давно забыли.
Не сказать, чтобы он произнес что-то неожиданное. За глаза повзрослевшие одноклассники называли Кирюху не иначе как «наш бандюк». Но – так вот запросто признаться в том, что стрелял в людей…
- А сейчас – это не так? – почему-то спросила Анна.
Он кисло поморщился.
- Сейчас – вообще все по-другому. Жизнь другая стала... Цивилизация-автоматизация; у каждого барыги – сайт, в каждом сортире – вайфай. Куда ни плюнь – камер понатыкано. Бабло – по безналу, предъявы – по почте, поздравления – картинки с интернета. Бабу, к примеру, у тебя уведут – раньше б пошел, в торец тому уроду зарядил – и ладно. А сейчас – она тебе даже не скажет ни хрена; сообщение в Вотсап скинет. И сам ты – не ей звонишь, а адвокату… А уж ихнему брату - только повод дай!.. Суды-ряды, раздел имущества… Тьфу, пакость.
- Личный опыт? – осторожно уточнила Анна.
Кириленко качнул головой.
- Не… Бог миловал. На соратничков нагляделся… Противно? – проницательно спросил вдруг он. – Хочешь, уйду?.. И больше к тебе не притронусь; докатаем оставшиеся дни – да по домам?
Синие его глаза испытующе смотрели на женщину.
А ведь это сейчас – вовсе не красивая поза, поняла вдруг Анна. Он достаточно меня знает. Он понимает, что подобную… жизненную позицию я могу не принять. И, в этом случае, приготовился убраться из моей жизни навсегда.

Прошедшая ночь вовсе не была такой, как принято описывать в романах. Они не признавались друг другу в любви, не шептали нежностей, да и вообще разговаривали мало.
Анна этому обстоятельству даже радовалась: она плохо представляла, о чем в подобных ситуациях принято говорить. Единственный ее послеразводный сексуальный опыт случился лишь однажды, и до сих пор вспоминался с оскоминой: в тот раз ей не меньше часа - после того, как все произошло - повествовали о семейных неурядицах, а далее захрапели так, что невозможно было спать.
Анна с трудом дождалась тогда рассвета; встала, чувствуя себя абсолютно разбитой, и зареклась от подобных связей навсегда.

Вчера все было по-другому.
И пусть почти ничего не было сказано, но Анна, очень остро, чувствовала: этому мужчине с ней хорошо. Не меньше, чем ей – с ним…
Ему ведь ничто не мешало остаться ночевать у себя; после того, как все закончилось, и Анна, сославшись на прокуренность помещения, сбежала в душ, а оттуда – к себе в спальню.
Сбежала, на самом деле, из гордости. Ведь в современном мире, кажется, только так теперь и принято: встретились – получили удовольствие – разошлись. Без обязательств, что называется… Ей не хотелось давать Кириленко повод заподозрить, будто она еще чего-то ждет, и на что-то надеется.
Вернувшись в свою комнату, Анна спряталась под одеяло – и замерла, уговаривая себя ни к чему не прислушиваться.
Так старалась, что на самом деле не услышала шагов. И вздрогнула, когда матрас под ней вдруг покосился.
- Я храплю только на спине, - как ни в чем не бывало, сообщил Кириленко, забираясь под одеяло и обвивая ее руками. – На боку – не храплю. И курить здесь не буду, дотяну уж до утра... Пустишь?
Анна проворчала тогда что-то снисходительное – хотя в душе все так и запело.
Заснуть, прижавшись к нему, оказалось безумно приятно. И проснуться с ним рядом - тоже…

Оторваться сейчас от мужчины, ставшего вдруг, за каких-то три дня и единственную ночь, таким близким, будет очень больно.
И ему будет больно не меньше.
Все это, глядя в настороженные синие глаза, Анна очень отчетливо поняла.
- Не надо, - пряча лицо на груди любовника, решила она.
- Ань.
Кириленко оторвал ее от себя. Снова заглянул в лицо.
– Ты, это… Подумай сперва. Если считаешь, что я, с той поры, - он указал глазами на шрамы, - сильно изменился...
- Я вижу, что не изменился.
Он приподнял брови.
- И?..
- И очень давно не была так счастлива.
Признание вырвалось само. И прозвучало до отвращения пафосно – хотя говорила она абсолютно искренне.
- А, если б ты был другим – может, не была бы… Откуда я знаю?
Таким растерянным она не видела Кириленко никогда.
Он, правда, быстро взял себя в руки.
Знакомо расхохотался.
- Вот, охрененная ты все-таки баба, - с удовольствием глядя на нее, проговорил он. - Честная - аж жуть берет... Иди сюда. – и снова крепко обнял.


Когда они сумели, наконец, оторваться друг от друга, и завернувшийся в халат Кириленко собрался на балкон курить – откинув штору, восхищенно выругался. Раздернул занавеси, демонстрируя увиденное Анне.
За окном валил густой снег. Причем, судя по наметенным сугробам, валил еще с ночи.
Не попробовать целины сочли кощунством оба. Наскоро собрались, и отправились на склон.


- Андрей, ты уверен?.. – они уехали очень далеко от трассы.
Видимость была и так-то не лучшей, а здесь, в незнакомом месте – вовсе непонятно, куда двигаться.
- Нормально, - откликнулся Кириленко. – Дорогу знаю, секс люблю!.. Не боись, не заблудимся.
Как ни странно, смущения Анна не испытывала. И в отношениях их ничего, вроде бы, не изменилось – как будто произошло именно то, что должно было произойти.
«В конце концов, мы оба взрослые, свободные люди», - успокаивала себя Анна. – «Почему бы и нет?..».
Кириленко, вопреки ее опасениям, тоже вел себя по-прежнему. И, к тому же, сейчас было не до душевных терзаний. Сейчас важно было не зарыться в снегу, и не сбиться с дороги.
- Вон там - видишь, камень? – показал проводник.
- Вижу.
- Левей от него забирай, по моему следу! Справа – там карниз висит, подрезать – как не фиг делать! Лететь оттуда – все грехи вспомнить успеешь; а внизу скалы... Там снег не держится, сдувает.
Анна, содрогнувшись, подумала, что, выбирай она дорогу самостоятельно - взяла бы другое направление, именно правей от камня. Такой путь – отсюда, сверху - выглядел самым простым и логичным.
- Откуда ты так хорошо места знаешь?
- Я тут три сезона подряд с гидом рассекал, – объяснил Кириленко. - Ренуха подсватал; какой-то его троюродной-сестры-мужа-племянник; они тут, вся деревня – родственники. Классный мужик. Я с ним здесь каждую елку обнюхал.
Тем не менее, Анна нервничала. И когда внизу, наконец, показались знакомые крыши, выдохнула с облегчением.
Выбрались они вовремя – канатку остановили, и уже начинало смеркаться.
- Спасибо! – от души поблагодарила Анна.
Кириленко улыбнулся.
- За что?
- Что покатал, а главное – обратно вывез, - не преминула съязвить она. – Я уж и не надеялась.
Он добродушно рассмеялся. Предложил:
- Знаешь, что?.. У Ренухи, конечно, жрачка – от пуза. Но есть тут еще одно местечко, где не хуже; и внутри – симпотно… Может, ужинать – туда?
- Как скажете, месье гид, - улыбнулась Анна.


Внутри обозначенного заведения было и впрямь «симпотно».
Стены облицованы состаренными (а может, и правда старыми?) досками, под потолком – тяжелые балки; а на стенах развешаны лыжи. Тоже старинные, деревянные, с кожаными креплениями и смешными, высоко загнутыми, носами.
Барная стойка, с улыбчивым парнишкой-барменом, примостилась между огромных пивных бочек.
- Здесь они сами пиво варят, - разворачивая перед спутницей меню, рассказал Кириленко. – Ну, и хрень всякая пивная – объедение.
- Ты же пиво не пьешь? – прищурилась Анна.
- Так тут всего полно, - улыбнулся он. – Хочешь – виски, хочешь – ром; даже водка есть. Больше, кстати, нормальной водки – во всей деревне не найти. Проверено.
- По водке соскучился, братан? – прозвучал над их столиком незнакомый голос. – Угостить?..
Одноклассник поднял голову.
- Кого я вижу.
Удивления в его голосе не было. Восторга – тоже.
Подошедший, однако, так и излучал радость нежданной встречи.
Выглядел он лет на двадцать старше них, хотя Анна подозревала, что может оказаться ровесником. Красное, обрюзгшее лицо, мешки под глазами, венозные прожилки на щеках... Между пуговицами рубашки неопрятно посверкивал живот.
- Здорово, Красавчик! Как сам?
- Твоими молитвами, - буркнул Кириленко. Руки незнакомцу он не подал. – Давно здесь?
- Позавчера приехал. Ты ж меня знаешь: сезон – святое дело! – мужчина скользнул взглядом по Анне. Удивленно-разочарованным: впечатления, очевидно, не произвела. – Давай – за мой стол?.. Я уж бухла заказал; посидим, как люди…
Почему-то Анна думала, что Кириленко найдет способ отказаться. Но тот, как ни странно, кивнул.
- Окей. Идем, Ань.

За столом ей пришлось общаться со спутницей мужчины (Кириленко называл его Авто) – высокой, пышногрудой блондинкой в наращенных ресницах и искусно уложенных локонах. Лицо девицы было раскрашено в соответствии с последними канонами «Vogue» - в российской, разумеется, трактовке канонов, - а аромат она источала такой, что у Анны через пять минут начала болеть голова.
Горнолыжная тематика Кристину (так представили блондинку) совершенно не увлекала, а поддержать разговор о перипетиях сериала «Очарованные счастьем» не могла, при всем желании, Анна.
- Послушай… Я, может, пойду? – через некоторое время взмолилась она, прильнув губами к уху Кириленко. – У меня от этой очарованной скоро мозг расплавится.
- Ты ж почти не ела? – он скользнул взглядом по едва тронутой тарелке.
Возможно, это и впрямь было вкусно… Но внезапно навязавшаяся компания убила всякое удовольствие.
- Я не хочу. Спасибо.
- Если высидишь еще минут двадцать, - сочувственно пообещал Кириленко, - я тоже отползу.
- Ладно уж. Двадцать – высижу, - вздохнула Анна.
И, со светской улыбкой, снова повернулась к Кристине.
Разговор у мужчин, между тем, перешел на катание.
- Сегодня – классно погонял! – заверял Авто. – Так целину расписал – ты б подох от зависти!.. Местного пацанчмка нанял - он мне, ух, какие поля показал!
- То есть, любитель ты фрирайда, - заключил Кириленко, с издевкой глядя на собеседника и отпивая из бокала.
Авто издевки не заметил.
- А то! Я по трассам не катаюсь. Приехал-то – потому что снег обещали!
- И че - круто катаешься?
- Сегодня замерял… - Авто полез в карман за телефоном. – Специальное приложение поставил… Вот, смотри: это – скорость, видал?.. А это – сколько километров проехал! А это – на какой высоте был!
- Охереть, - еще более прибавив яду в голосе, протянул Кириленко.
Что уж он там, в телефоне, увидел, Анне оставалось только догадываться.
Сама она, еще в детские годы, на подобных хвастунов нагляделась вдоволь. Искренне думают, что для того, чтобы начать кататься на уровне чемпионов мира, достаточно оплатить пару занятий с инструктором, купить самые дорогие лыжи, и скачать какое-нибудь приложение.
- Завтра – поехали вместе? – покровительственно предложил Авто. – Покажу тебе, как реальные пацаны съезжают.
Кириленко усмехнулся.
- А обосраться не боишься?.. Я ж тебя на одной лыже объеду, с закрытыми глазами.
Его оппонент даже поперхнулся.
- Че?! – с угрозой просипел он.
- На одной лыже, - спокойно повторил Кириленко. – С закрытыми глазами.
Авто побагровел еще больше – помимо злости, давало, очевидно, о себе знать выпитое.
Взревел, обводя глазами зал:
- Мужики!!!
Сидящая за соседним столиком, мирная компания из трех парней, недоуменно на него покосилась.
– Вы, вы! – подтвердил Авто. – Слыхали, че этот лыжник-булыжник тут чешет?! – повернулся к пожилой французской паре за столиком напротив. – Вы – слыхали?!.. Завтра, - выпрямляясь и колотя себя в выпяченную грудь, пообещал он, - вот, прямо здесь, в этом сраном кабаке – всех угощаю!.. Как только объеду этого ушлепка – сразу сюда! И каждому, кто зайдет – выпивку халявную!.. Врубились, что ли, буржуи?!
- Мужчина, я попрошу вас прекратить буянить, - на чистейшем русском языке сказал вдруг подошедший к их столику бармен.
До сих пор он безмятежно протирал за стойкой бокалы, и с посетителями общался исключительно по-французски.
– Не мешайте, пожалуйста, отдыхать другим гостям! Все, что вы сейчас сказали, я с удовольствием озвучу. – с этими словами парень повернулся к залу. – Мадмуазель, медам, месье!.. Прошу простить; минуточку внимания!.. Этот господин, - он указал на Авто (тот мрачно надулся), - только что поспорил со своим другом – кивок в сторону Кириленко (тот привстал и поклонился), - о том, кто из них лучший катальщик! В случае своей победы – в коей месье не сомневается, - он обещает завтра угостить всех посетителей нашего чудесного заведения бесплатной выпивкой! Добро пожаловать к «Старому Боцману» еще и завтра – узнать результат поединка, господа! А также - послезавтра, и во все прочие дни! А сейчас – еще раз прошу прощения, и от души желаю прекрасного вечера... Вы довольны, мужчина? – обратился он к Авто.
- Да хер тя знает, че ты там наболтал, - буркнул тот.
Но видно было, что уже успокоился, и продолжать «буянить» не намерен.
- Молодой человек все перевел дословно, - заверила Анна. – Можете не сомневаться… Благодарю вас, месье, - негромко, по-французски, обратилась она к парню. – Вы нас очень выручили.
- Всегда к услугам, мадам, - вежливо поклонился тот. И, косясь на Авто, так же негромко добавил: - Лично я, кстати, не сомневаюсь, что месье Андрей и впрямь объедет этот зажравшийся бурдюк на одной лыже. Так что – передам шефу, чтоб выдумывал другой повод для халявы! – мальчишка озорно подмигнул Анне. - Не разочаровывать же гостей! - он подхватил со стола пустые кружки и испарился.
Анна, не удержавшись, хихикнула.
- Че там тебе этот сопляк насвистел? – псевдострого сдвинул брови Кириленко. – Небось, свидание успел назначить? Они тут – пипец, какие шустрые…
- Слышь, - оборвал его Авто, - ты с темы-то не сползай! Забились?..
- Да ясный день. – Кириленко протянул будущему сопернику руку. – Теперь уж – без вариантов; весь кабак – в свидетелях… Завтра, тот из нас, кто первый приедет – тот и мужик! Так, что ли?
- Что ли. – Авто пожал протянутую руку почему-то с неудовольствием.

4

Вместо договоренных десяти часов утра, соперник появился у подъемника только в одиннадцать.
Лицо Авто, помимо зеркальной маски, было закрыто балаклавой из тонкого флиса – только по голосу и можно узнать.
- Это он рожу свою похмельную зашторил, - с усмешкой прошептал Анне одноклассник. – Чтоб народ не шарахался.
Вместе с Авто на подъемник сел незнакомый, тоже в шлеме и балаклаве, упругий парень из местных (Анне, с завистью поглядывавшей на таких, иной раз казалось, что эти ребята родились – уже в лыжах).
- Со мной, - буркнул Авто. – Чтоб смотрел и видюху снимал; чтоб все - по понятиям… А то - знаю я тебя!
Его спутник невозмутимо прилаживал на шлем видеокамеру.
- Да не вопрос, - согласился Кириленко.

А Анна едва не подпрыгнула, когда, выйдя вместе с ними за трассу и остановившись, сопровождающий Авто веселым голосом провозгласил по-русски:
- Итак - к барьеру, господа!
- Вы, месье?! – изумилась она.
Парень стащил с лица балаклаву.
- К вашим услугам, мадам, - явно довольный произведенным эффектом, подтвердил он. - Как выяснилось, у месье Авто нет здесь знакомых – кроме вчерашней мадмуазель; но та, разумеется, не в счет. В связи с чем, он пригласил в секунданты меня. Не возражаете?
- Да бог с вами! Нет, конечно. Но… когда же он это сделал? – заинтересовалась Анна.
Они с «секундантом» встали чуть в отдалении, не мешая соперникам готовиться к старту.
- Вчера. Мы уже закрывались; следовательно, около двенадцати. У меня сложилось впечатление, что, после «Старого Боцмана», месье догнался где-то еще, - поделился с ней ироничными наблюдениями бармен. - Явился он… в сознании, заметно расширенном, и прямо с порога заорал, что ему нужен "тот русский засанец" - то есть я. Если опустить матерную лексику – этот тип не сказал почти ни слова, мадам, но, поверьте - то был истинный водевиль! Наш шеф настолько впечатлился, что отпустил со смены без вопросов… И вот – я здесь.
- Как тебя зовут? – улыбаясь его молодому, русско-французскому обаянию, спросила Анна.
– Дэни Колле, мадам, - тоже не пытаясь уже сохранять серьезный вид, откланялся тот. - Урожденный Денис Колесников. Прибыл сюда шесть лет назад – да так домой и не уехал. Зацепило, знаете ли… Работаю в баре; если случай подворачивается – инструктором к русским нанимаюсь. Летом - пешие группы в горы таскаю… Интересуетесь пешими походами, мадам?
Анна, не удержавшись, рассмеялась. Парнишка понравился ей еще вчера.
Он был мало похож на московских ровесников, с которыми, по долгу службы, приходилось сталкиваться: как в собственном офисе, так и в других кругах. Принадлежал, похоже, несмотря на юный возраст, к тому редкому и счастливому типу людей, которые строят свою жизнь, ничего не боясь и ни на кого не оглядываясь.
– А скажи, пожалуйста, - попросила Анна. - Ты давно знаешь… месье Андрея?
- Сколько здесь живу – столько и знаю, - охотно откликнулся Дени-Денис. – Да его тут во всех кабаках знают. На чаевые не скупится, заказы делает правильные; выпить может бочку… К тому же, друг самого месье Ламбера! Уважаемое семейство.
- А давно они дружат?
- Давно, мадам, - кивнул парень. - Это задолго до меня было… Говорят, в баре у Ламбера какие-то мажоры начали к официантке приставать – к Жюли, она Рене-Клоду родная племянница – а месье Андрей вмешался; еще до того, как охрана прибежала. По рогам, говорят, насовал – будь здоров! С тех пор и дружат. Мне Леа рассказывала, Жюли младшая сестра, мы с ней встречаемся... Рене-Клод про него как-то интересно высказался, я даже запомнил. В мире бизнеса, говорит, порядочных людей - ничтожно мало. Андрей - из таких, и я очень ценю нашу дружбу... Я, как это услыхал, чуть не подавился - извините за подробности. Я ведь - не смотрите, что молодой еще; всякого навидался; и в России, и тут... А по месье Андрею хорошо видно, что не институт благородных девиц заканчивал.
- Да уж… - не зная, что еще сказать, проговорила Анна.
- Вы его не бросайте, мадам, - внезапно попросил парень.
Анна оторопела.
- Что?!
Дени-Денис потупился.
- Простите, что вмешиваюсь в приватность, мадам. Просто, обычно, если с ним тут бывают дамы - то вроде той, вчерашней мадемуазель; на одну поездку - поймите меня правильно. И вдруг – вы... Ламбер от вас – в полном восторге! – с восхищением заверил мальчик. - Очень надеется, что у вас с месье Андреем все срастется. Он к нему очень тепло относится. И он правду тогда сказал... Месье Андрей - крутой. Такой, знаете... - парень ненадолго задумался. - Как... Как стодевяностый мерин - неубиваемый! Последняя, кстати, мерседовская модель, которая и через десять лет – не сыпалась, потом они уже стандартное фанерное барахло погнали… И таких, как месье Андрей - сейчас тоже уже не делают. Не бросайте его.
- А почему ты думаешь… - начала ошарашенная Анна. Но закончить не успела.
- Готовы! – проорал издали ее крутой спутник.
Бармен-инструктор немедленно собрался.
- Справитесь с рельефом, мадам? Тут целина – выше головы.
- Постараюсь, - улыбнулась Анна.
- Тогда – следуйте за мной.
И Денис, профессионально вывернув голову, увенчанную камерой, тронулся вслед стартовавшей паре.


Маршрут, в предыдущий спуск, проложил Кириленко.
Сам Авто на местности не ориентировался, и Денису «топтать тропу» так же не доверил. Побоялся, видимо – увидев, как лихо обращается с лыжами абориген – что спуск, проложенный им, окажется слишком сложным. А от Кириленко подобной «подставы» определенно не ждал.
Денис шел с ними замыкающим – «чтоб все по-честноку». Ехала троица след в след, дабы не портить целину.
Анну, из тех же соображений, в первый раз оставили на трассе; теперь и ее взяли с собой. Снегопад закончился, и тропа-ориентир была отчетливо видна.

Авто серьезно отстал еще во время первого спуска. Он финишировал гораздо позже Кириленко, дышал тяжело; даже на вид - ужасно устал, и Анна уверилась, что ее друг и впрямь объедет соперника «на одной лыже».
Бармен из «Старого Боцмана», так внезапно оказавшийся еще и инструктором, работал профессионально: едва включив камеру, болтать со спутницей он прекратил, и движение соревнующихся никак не комментировал.
Строго соблюдая оговоренную дистанцию, стартовал вслед за двумя бороздящими снег фигурками. Анна тронулась за ним.
Кириленко, примерно к середине пути, от соперника оторвался, уйдя далеко вперед; Денис и Анна вынуждены были держаться в кильватере у Авто. Когда они выскочили на памятный Анне перегиб – тот самый, с камнем – Кириленко был уже еле виден.
До сих пор соперники послушно держались проложенного следа. Сейчас Анна увидела, что ее одноклассник соблюдает маршрут по-прежнему, забрав круто влево, а выскочивший, вслед за ним, Авто - от ориентира вдруг отклонился.
«Срезать решил», - подумала Анна. - «Нечестно!..» И лишь через несколько мгновений до нее дошло, как именно Авто решил «срезать».
- Стой!!! – Денис – вот что значит профессиональная выучка! - среагировал гораздо быстрее, чем она.
Еще перед первым спуском, все четверо распределили между собой комплект раций, настроили их и проверили. На таком расстоянии, рация Авто должна была сработать; он не мог не услышать предостерегающих воплей.
Однако, уверенно продолжал штурмовать заклятый камень с правой стороны.
- Стой!!!! Кретин!!! Разобьешься!!!
Теперь Авто, кажется, понял. Анне показалось, что летящая впереди фигура попыталась притормозить… Но было поздно.
Авто исчез за перегибом. Наверное, спускаясь в первый раз, по сторонам он не смотрел. А раздавшиеся сейчас отчаянные крики «Стой!!!» приравнял к предупреждению «Ты ушел с маршрута»…
Денис рванул вперед. Анна – за ним.

Она знала за собой странную и, для ее возраста, нелепую способность категорически не верить в плохое.
Когда, несколько лет назад, начала водить машину и попала в аварию – несмотря на брызнувшие в стороны осколки передних фар и бампера, с трудом сумев открыть водительскую дверь - вылезая из-за руля, все еще глупо надеялась, что ничего плохого не случилось.
Так было и на этот раз.
Объехав заклятое место и приближаясь к Денису – тот уже снял лыжи, воткнул их, как положено, в снег – Несчастный случай! На помощь! - и пробирался по камням к распластанному Авто – Анна думала лишь, сумеют ли они спустить горе-лыжника вниз самостоятельно, или же придется дожидаться спасателей.
Она уже разувалась, когда Денис обернулся к ней, и предостерегающе поднял руку.
- Стойте там, мадам, - попросил он.
- Я умею оказывать первую помощь, - одернула мальчишку Анна.
Денис развел руками.
- Рад за вас, мадам. Но ему, к сожалению, помощь уже не понадобится. – только сейчас Анна заметила, что в ладони он держит рацию. – Я вызываю аварийную службу... Будьте любезны, мадам, сообщите о случившемся месье Андрею.
- Что… с ним? – не сразу выговорила Анна. Она все еще не верила.
Денис оторвался от рации.
- Он мертв, мадам. Пожалуйста, не приближайтесь. Вам не стоит это видеть.

5

«Ваш возраст, мадам?.. Род занятий?..»
«Я работаю в российском представительстве бельгийской компании», - Анна произнесла очень известное название.
«Вы прекрасно говорите по-французски, мадам».
«Спасибо. Знание языка – одна из принятых у нас корпоративных норм».
«Простите мою нескромность, мадам, я обязан заполнить протокол… Кем вы приходитесь господину Кириленко?»
«Никем».
Сотрудник местной полиции – телосложением и загаром мало отличающийся от прочих аборигенов – вопросительно приподнял брови.
«Проживаете с мужчиной в одном номере – и никем ему не приходитесь?»
«Месье!» - Анна постаралась возмутиться как можно более искренне. – «Мы с господином Кириленко - старые знакомые, не более. Никакие иные отношения нас не связывают! Этой информации вам достаточно?»
«Достаточно, мадам. Благодарю вас. А с господином Сарумяном вы так же давно знакомы?»
«С кем?»
«Автандил Сарумян. Погибший. Вы давно его знаете?»
От слова «погибший» Анна вздрогнула. Полицейский, профессионально-сочувственно, вздохнул.
«Стакан воды, мадам?»
«Благодарю вас. Не нужно… Нет, я не знаю… господина Сарумяна. Только вчера впервые его увидела».

Для допросов Кириленко и Кристины был приглашен русскоговорящий переводчик.
- Докопался до меня – какие отношения, - рыдала в баре их отеля несчастная Кристина. Кроме Анны, поплакаться ей было некому. - А я – че?!.. Я его знаю – меньше месяца, в клубе познакомились… Он, такой – во Францию со мной поедешь?.. Я обрадовалась – до усрачки, дура! Все девки обзавидовались… А теперь… ыыыыыы…
- Ну, успокойся, - пыталась утешить девушку Анна. – Полицейский сказал, что родным его уже сообщили…
- Кому сообщили - жене?! – вскинулась Кристина. - Чтоб она мне морду ободрала, да волосы повыдергала?! Одна надежда – что свалить отсюда успею раньше, чем эта сучка нарисуется… А он мне, между прочим – не заплатил даже!.. Только аванс; так я еще в первый день, в Марселе, все потратила… ыыыыыыыыы…
- Ну… хотя бы билет у тебя есть?
- Да ни хера у меня нету! Все у него… ыыыыыыыыыыыы… И эти еще докопались – откуда они с вашим друг друга знают? Как будто Авто мне докладывал... Я спросила вчера – это кто; ну, интересный все-таки мужик, ваш-то… То есть, я не в том смысле, - спешно поправилась девица, - я – не отбивать, не волнуйтесь; просто спросила… Авто говорит – конкурент, - и ржет, как конь. Уже, говорит, считай, бывший! Бизнес я его сожрал – а завтра на горе самого сожру! Я, говорит, даже пацана русского нанял, чтоб все на камеру заснял! А сам… ыыыыыыы…
Тут Кристина снова залилась слезами. Но Анна ее уже не слушала.

6

- Обо мне не беспокойся. Я тебя не сдам.
Им обоим позволили занять прежний номер. От Анны отстали еще вчера, и в свободе перемещений не ограничили. Кириленко, по настоянию полиции, ночевал отдельно, и его допрашивали еще и сегодня. В итоге, к вечеру, рассыпавшись в извинениях, тоже отпустили.
Анна сидела, завернувшись в плед и забившись с ногами в кресло. Утром она каталась – если эти унылые, полные мрачных раздумий передвижения можно было так назвать, а, вернувшись, поняла, что отчаянно промерзла. Включила на полную мощность электрокамин - но казалось, что в гостиной все равно холодно. Номер, еще вчера представлявшийся воплощением уюта, теперь вызывал отвращение.
Все-таки, электрокамины – дрянь похуже электронных сигарет, думала Анна. Ни тепла, ни удовольствия – только кислород выжигают.
 Кириленко стоял у окна. Смотрел на падающий снег, покачивая в ладони бокал. Ответил он ей не сразу.
Спокойным, ровным голосом спросил:
- Догадалась?
Сердце упало. До сих пор Анна – несмотря ни на что! – все-таки надеялась…
- Еще вчера. – женщина откашлялась.
Сердце колотилось бешено; подражать бесстрастному тону Кириленко ей стоило немалых усилий.
- Я всю ночь не спала. Специально вернулась в то место утром – проверить… Господи, как же я надеялась, что ошибаюсь! – вырвалось у нее. - Но твои следы были хорошо видны. Ты стоял, а не спускался. Сразу же, как только прошел перегиб - остановился… Это было вовсе не соревнование! Ты и не стремился обгонять этого несчастного. Ты просто стоял, и хладнокровно ждал, пока твой конкурент разобьется. А потом, как ни в чем не бывало, поехал дальше.
- Я его туда не гнал, - не оборачиваясь, процедил одноклассник.
Анна горько рассмеялась.
- Естественно. Физически – не гнал, ты для этого слишком расчетлив. Еще в школе таким был; сколько на тебя полиция сил положила... И в этот раз ты тоже – все, каждый шаг! - спланировал заранее. Узнать, через какое агентство этот Авто привык бронировать путевки – при определенных навыках, несложно. Я думаю, что он даже неслучайно выбрал именно этот курорт - где ты отлично знаешь и местность, и обитателей, - наверняка какая-нибудь любезная операторша присоветовала. И в ресторан ты меня тоже – неспроста потащил... Я долго не понимала, для чего тебе понадобилась, - горько продолжала она. – И только вчера все встало на свои места. Тебе нужен был надежный свидетель; и я – идеальная кандидатура. Я тебе, по сути, никто, и звать никак – следовательно, в предвзятости меня не обвинишь. И, если бы этот… человек, пьяный и недалекий, сам не вызвался соревноваться с тобой – уверена, ты нашел бы другой способ загнать его в целину. И тогда свидетелями того, что он пошел на это добровольно, стали бы я и та несчастная дурочка.
- Этот человек, - с ненавистью перебил ее Кириленко, - козлина, каких мало! Знала бы ты, что он на рынке устроил! Как цены на наш товар поронял - все обвалил, к хренам! В девяностые за такое дырявили – не задумывались!
- Но сейчас – не девяностые, - криво улыбаясь, закончила Анна. – Безнаказанно уже никого не продырявишь… Если я правильно поняла, в Москве о вашем соперничестве не знает только ленивый, и, в случае заказного убийства, первым кандидатом в подозреваемые стал бы ты… И ты решил убрать конкурента с дороги по-другому. Несчастный случай в горах – отличная идея!.. Просто и надежно. Двое свидетелей того, что этот Авто погиб по собственной дури; и все подробности зафиксированы на камеру... Куда уж лучше!.. Ты отлично все продумал, - горько повторила она. – Идеальный расчет. Поздравляю.
 - Ну так, пойди сдай меня, - по-прежнему не оборачиваясь, холодно предложил Кириленко. – Чего ждешь-то? Распиши ментам – так, мол, и так, провела собственное расследование…
- Не юродствуй, пожалуйста, - оборвала Анна. - Ты не хуже меня понимаешь, что мое обвинение ничего не даст! Во-первых, следы уже засыпало снегом – он с обеда опять повалил. А во-вторых, следы – для суда не доказательство. Мало ли, зачем ты там остановился; может, маску протирал… Да что я, в самом деле, - махнула рукой она. - Ты сам все это спланировал – так тебе ли не знать, что подкопаться не к чему. Улик – даже косвенных, - нет, и взяться им неоткуда. Фактически – его убил ты. А юридически – это стопроцентный несчастный случай… Вы в очередной раз вышли сухим из воды, господин Красавчик. Примите мои поздравления.

7

- Вы забыли чехол, мадам. – сосед по скамейке, с которой минуту назад Анна встала, вежливо ей улыбался. – Вот этот. – он не поленился ее догнать, и даже чехол с собой притащить.
- Простите?..
Ботинки Анна «забыла» в гостиничном лыжехранилище. Лыжи попыталась забыть там же, но подосланная «Ренухой» отельная обслуга их предупредительно упаковала, и погрузила в такси вместе с ней.
- Мадам?.. – встречно удивился сосед.
- Это не мое, месье. Вы ошиблись.
Каким-то образом она умудрилась выговорить эту фразу – до того, как слезы задушили окончательно.
Повернулась к озадаченному месье спиной, и двинулась в сторону бегущей дорожки.
Слезы застилали глаза, и ступала она, кажется, нетвердо.
Нужно заставить себя успокоиться. А то ведь, как бы этот наблюдательный тип террористку в ней не заподозрил. Еще полицию вызовет…
Никогда больше она не заставит себя встать на лыжи.
Никогда…

- Вам принести подушку и плед, месье?
Вопрос Андрей понял – слово «le plaid» сложно было не распознать. Да и взлетал-садился он, за долгие годы, уже столько раз, что все их приставания давно наизусть выучил.
- Обойдусь. – щелкнул пальцем по бокалу. – Коньяк повтори.
Стюардесса, профессионально улыбнувшись, исчезла.
- В отпуске были, молодой человек? – благодушно осведомился сосед по бизнес-классу: плешивый старикан в огромных очках. Одна из бывших подруг Андрея уверяла, что именно так должны выглядеть сексуальные маньяки. – Или по делам?
- В отпуске.
- А я вот – по делам, - с удовольствием доложился маньяк. – Работал… Разрешите представиться: Куренков Павел Аркадьевич, археолог.
- Андрей. – он подумал и добавил: - Викторович.
Рукопожатие у старика было похоже на него самого: такое же сухонькое и цепкое. Сворачивать завязавшийся разговор сосед явно не собирался.
- Представьте себе - догадываюсь, что рядовому обывателю это вряд ли интересно, но, тем не менее, не могу не поделиться… Был обнаружен рисунок древнейшего извержения вулкана! При моем непосредственном участии.
- Ну круто, че, - не вникая в смысл, согласился Андрей. – Молодец.
- Благодарю вас!
Появилась стюардесса, все с той же дежурной улыбкой и с коньяком.
- Выпьем, отец? – Андрей поднял бокал. - За вулкан-то?
Тот засуетился.
- Я, знаете ли, обычно не пью… Но – такое открытие… Тем более, за знакомство… Мадмуазель, силь ву пле… - и застрекотал по-французски не хуже Аньки.

Стюардесса притащила вина. Чокнулись, выпили.
Старый пердун принялся тереть об открытии.
Чтобы его оборвать – пожалуй, одного взгляда хватило бы, у этаких хомячков инстинкт самосохранения будь здоров развит; но сейчас говорильня Андрея не раздражала. Он, слушая в пол-уха, кивал археологу, и парился о своем.
Необходимые распоряжения по бизнесу отдал еще из отеля. К его приезду все должно быть готово. Преемников у Авто не осталось, а это значит, что свои активы он сумеет вернуть максимум через месяц.
Все прошло, как по маслу, лучше и представить нельзя – самонадеянный козел ринулся в ловушку быстрей, чем солдат-срочник – к бабе под юбку. Ни французским ментам, ни своим – ловить нечего. Как сказала Анька, стопроцентный несчастный случай…
Только отчего на душе-то так паршиво?.. А?..

- …Вы, возможно, не поверите, - ворковал сосед, - но с годами у истинного археолога формируется своего рода чутье! Мы начинаем чувствовать, на кончиках пальцев ощущать – что вот оно, настоящее! Понимаете?.. Я полетел в этот раз во Францию – деньги пришлось занимать по знакомым, институт не выделил средств – повинуясь именно чутью! Я предвидел, что за раскопками в той пещере стоит недюжинное открытие…

«Настоящее»... Блин. Ай да дед.
«Настоящее»…
А мне ведь на днях сорокет стукнет, - почему-то вспомнил он. И все эти годы, сколько себя помню – хуже папы Карло, впахиваю.
Бизнес, конкуренты; порвать, затоптать; по головам подняться выше… Причем, давно ведь уже не бабки нужны – что хотел, заработал, на жизнь безбедную хватит, да еще гроб припорошить останется, - а…
А что, собственно, нужно?.. Победа?..

Ну, на вот - победил. Порвал. Сожрал конкурента – не поперхнулся. Всего, чего хотел - добился… Думал, если выгорит – нажрется на радостях так, что весь отель на уши поставит.
А сам поднялся утром – Аньки в номере уже нет. Ренухины халдеи подтвердили – мадам уехала.
Он пошатался, как неприкаянный, по комнате – на гору не хотелось; жрать не хотелось, ни хрена вообще не хотелось, – а тут из Москвы названивать начали. Андрей Викторыч то, Андрей Викторыч се… Со злости обложил всех, пригрозил поувольнять к херам, и сказал, что завтра сам приедет.
Хотя, реально – разоряться было не о чем. Справились бы и без него; никуда б не делись…

Почему он так бесится?..
Что за херня, вообще, творится?!
Как можно было докатиться до того, чтобы начать завидовать трескотливому пердуну с соседнего кресла - у которого, наверняка, простатит, геморрой и язва желудка?.. Который, в бизнес-класс-то попал - в первый и, наверняка, последний раз в жизни?!
Только лишь потому, что тот произнес слово «настоящее»?.. И что в своем «настоящем», судя по всему, никогда не сомневался – в то время, как сам он, только сейчас, впервые о том задумался?
До того - гнал и гнал, вперед и выше; не останавливаясь и не оглядываясь…
А может, вдруг осенило его, потому и не останавливался, что тупо боялся остановки? Боялся, что появится время посмотреть вокруг - и увидеть, что нет у него «настоящего»?

«Я никогда не была так счастлива»…
Да чтоб тебя. Крутится и крутится в башке то, что Анька тогда в койке ляпнула.
Искренне, кстати. От души – уж в этом он научился разбираться. Сколько баб поменял - столько баек переслушал; ихнюю сестру, ведь, хлебом не корми – дай про любовь потрещать. В последние годы он на платные услуги перешел; попроще с этим стало.
«Я никогда не была так счастлива»…
Блин.
И ведь, ничего она ему не обещала, никаких, знакомых до зубовного скрежета, «милый-я тебя обожаю-ты мой любимый-единственный» не было. Но он почему-то знает, что, если б Анька осталась с ним – никогда б не предала и не изменила. А, если б вдруг рожать собралась (сейчас это модно стало, на пятом десятке пузом трясти) – точно не для того, чтоб его к себе привязать, и всю жизнь потом бабло тянуть, на обеспечение потомства...
И на лыжах она гоняет – мама не горюй, вспомнил Андрей. Мужики на горе шеи вслед сворачивают, а Анька – будто и не видит. После спуска встанет, повернется к нему – и, спокойно так: «Поехали дальше?..» Как будто никого больше рядом нет.
И Ренуха, как приперся тогда к ним в номер – так и расцвел майской парашей. Хотя, и красоты-то в Аньке, вроде, никакой: ни тебе сисек по пуду, ни ног из ушей, ни глазищ в пол-лица. Раньше он к Ренухе таких телок приволакивал, что у мертвого встал бы - тот даже бровью не вел.
А Анька… Косметикой не пользуется, волосенки – жидкий хвостик, ногти под корень спилены; а вот, подишь-ты… «Держись», - говорит, - «за эту женщину, Andrey. Не потеряй ее…»

Андрей вытащил телефон.
Рядом немедленно нарисовалась стюардесса.
- Месье! Мы готовимся к взлету. Я попрошу вас…
- Тссс! - оборвал он.

Подойди!.. Ну, пожалуйста… Подойди… Не дотерплю ведь до Москвы, с ума сойду…
- Слушаю.
- Ань, это я.
Долгая пауза.
- …Я узнала. Что тебе нужно?
- Ань… А если я сам сдамся? – брякнул он, будто в прорубь нырнул. – Пойду в Москве в прокуратуру, и скажу, что в натуре Авто грохнул?.. А? Ты мне передачи носить – будешь?
На том конце долго молчали.
- Дурак, - в конце концов, дрогнувшим голосом объявила Варламова. – Не звони мне больше. – и бросила трубку.
- Месье…
- Да все, все! Во – видала?.. – Андрей продемонстрировал стюардессе улетевший с экрана самолетик.
Откинулся в кресле, и повернулся к замолкшему в изумлении соседу.
Переспросил:
- Так, отец, я не вкурил – че там с вулканом-то?
- Мы нашли не вулкан, - проблеял тот, - а древнейший рисунок его извержения...
- Молодцы, - одобрил Андрей. - А я – женщину нашел. Свою, настоящую. Только что.
Он поднял бокал с остатками коньяка.
- Будь здоров, отец! И вулкану твоему – не хворать! Чтоб ему, собаке, хоть каждый день извергаться!

КОНЕЦ