Сорока

               
   От избытка влаги снег осел: тяжёлый и плотный. Голубоватого оттенка. С крыш свисают сосульки. Висят, как морковки по форме. Прозрачные. На солнце искрятся. Красота!  На кусте рябины сидит сорока, стрекочет, ищет собеседника: кому слить последние известия. Да не находится охотников её басни слушать.  Я останавливаюсь. Заметила она свободные уши и ну сливать информацию, не умолкая, стрекочет. О чём это она, что хочет рассказать? Назойлива до неприличия.  Наверное, хочется ей рассказать, что за каждым кустиком – весна. Солнышко плавит снег, сугробы провалились. Что скоро появятся гости – пташки-певуньи. Тогда у сороки вовсе не будет собеседников, слушателей её залихватских историй. Обид – нескончаемо много. Но ничего не поделаешь, успевай, пока одна на моде на всю округу.  Выхожу за деревню – дорога становится значительно уже. Сорока сопровождает меня, перелетая с куста на куст: не хочет терять слушателя! И, я в свою очередь, соглашаюсь, принимаю её росказни – всё веселее… хотя о каком веселье речь… Размышляю о жизни, о том, что уже позади, что ждёт меня…  плачу… Пришла к свекрови, а там  родственник, её брат. Не совсем трезвый. Ведёт себя не совсем прилично. Мне обидно. А всё потому, что нет у меня теперь заступника, никто его не остановит, а он и рад, что может обижать, говорить, что попало.  Вот и пошла вдоль по дороге, чтобы успокоиться, встретила сороку, разболтались. Когда я ей рассказывала про своё житьё-бытьё, она слушала, и только иногда встревала, когда ей было слушать то, о чём я говорю, невмоготу. Спасибо тебе, сорока, что выслушала меня да пожалела. Мы квиты, тебя я тоже слушала.
   Я ушла уже далеко. Вроде  успокоилась. Но, наверное, пора возвращаться. Скоро начнёт темнеть. Заходить больше не буду, пойду к родителям. Только бы они не догадались, что опять … плакала.
март, 2016