Отшельники с острова Огненный

                1994 год
                Архангельская область



                Отшельники с острова Огненный

                Автор - Крикунов Виктор Степанович


                Автобиографическая повесть о событиях,
                произошедших со мной в колонии особого
                режима №5 Вологодской области.

                «Всем узникам ГУЛАГа посвящается»

       Мы тянули за лямку перегруженную баржу ГУЛАГа.
       Суровые условия старинного монастыря плюс жесточайшие обстоятельства, созданные для особо опасных рецидивистов (в большинстве - калек и инвалидов, так как зона имеет официальный статус инвалидной) загрузили ГУЛАГовскую баржу выше ватерлинии.
       К этому необходимо добавить, что ярлык «О.О.Р.» соответствовал далеко не всем осуждённым. Многим заключённым это тавро Советы прижигали так же легко, как в небезызвестное время – клеймо «враг народа».
       Непроизвольно напрашивается вопрос: для чего судьи с партийными билетами это делали? Ответ, на мой взгляд, лежит на поверхности: они были роботами и выполняли специальную программу, заложенную в них жрецами коммунистической идеологии. А почему именно такой спецзаказ? Пожалуй, это ни для кого не секрет. Во-первых, создать рабский, каторжный труд на лесных плантациях, а также во многих других сферах производства. Во-вторых, необходимо иметь психологическое оружие массового устрашения для людей, желающих демократических перемен. (Невольно ассоциируется с оружием массового уничтожения). Любой человек, столкнувшийся с репрессивной системой (имеющей такое импортное название - пенитенциарная), ощущает, что он является жалкой букашкой на ладони Циклопа. А кто не успевает этого понять – тот погибает.
       Сегодня я напишу о жизни заключённых, тянувших в громадной каторжной артели баржонку против течения реки. Той реки, которая несёт свои чистые воды в океан человечности, гуманности и справедливости. Мы же впряжены в бурлацкое ярмо и усиленно, с потом и кровью, тянем против… А как бы хотелось расслабиться, передохнуть и развернуть баржу по течению, и плыть туда, где свет, где нормальная человеческая жизнь…
       Конечно, мечтать не вредно, как гласит общеизвестная поговорка. Но в наших условиях, мне кажется, мечтать не только не вредно, но, скорее всего, и крайне опасно, так как появляется чувство безысходности и отчаяния. А происходит это оттого, что действительность и мечты (розовые, оранжевые, зелёные и многие другие) разделяет глубокая пропасть.  Хотя за последние два года я был убеждён, что навсегда сумел избавиться от этого страшного и опасного психологического состояния – состояния камикадзе. Дело в том, что я не хотел быть рабом, и поэтому подлежал физическому уничтожению. Вероятно, я не писал бы сейчас эти строки, если бы не поверил во Всевышнего. Но стоило мне осознать существование Господа, и сразу же – как по мановению волшебной палочки: всё-таки дирижёром был Всемогущий, - мир в моих глазах кардинально изменился. Всевышний наделил меня своими дарами: терпением, радостью и светом.
       Однако я никого не хотел бы вводить в заблуждение, заверяя, что эти состояния присутствуют в моей повседневной жизни постоянно. Очень часто моя радость меркнет, подобно костру, в который некому подбросить дров, а внутренний свет угасает, как вечерние сумерки от окружающей реальности. Причина, конечно, банальная: всё дело в том, что душа болезненно воспринимает несправедливость, беззаконие и бесчеловечность, которые пышным цветом расцветают в  нашей стране. Но это цветение выразительно бросается в глаза и больнее ощущается в советских концлагерях. Я умышленно не изменяю фирменным этикеткам, так как внутренняя сущность осталась без изменения и полностью, от рогов и до копыт, советско-фашистко-прокоммунистическая. Я сам узник этой системы.
       В заточении нахожусь уже 15 лет. (Юбилей справлю через несколько месяцев. Ох, и погуляю на радостях!) Как видите, стаж солидный. Можно сказать, ветеран. Наверное, в недалёком будущем будут выдаваться такие значки: «Заслуженный ветеран советских тюрем и лагерей». А женщинам-зечкам: «Жертва пенитенциарной системы». И если вы уже прониклись мыслью, что пишет этот рассказ тоже жертва, к тому же, с великим стажем, то тогда я на полных правах (я их получил не по блату) поведаю о том, что буквально с первых шагов испытываю на себе хорошо отлаженную систему подавления личности. И, к моему счастью, сумел выработать противоядие против ядовитых и смертельных укусов этой исполинской кобры. А может, будет точнее – гидры. Но, в то же время, когда я вижу чудовищный беспредел в отношении ближних, то невольно забываю применять своё противоядие и начинаю душевно болеть и переживать. Невозможно оставаться спокойным, радостным и по-философски мудрым, когда рядом страдают люди. Когда они заслуживают совсем другой участи, а не пыток в этих монастырских стенах за колючей проволокой.
       Безусловно, я приобретаю много оппонентов, так как мне могут напомнить о кармическом происхождении страданий. Всё правильно: с таким подходом я, разумеется, согласен, но это тема высших, космических материй. А мы-то с вами живём в примитивном и несовершенном обществе, на грешной матушке-Земле, на которой космические законы, естественно, тоже котируются по своему высшему номиналу. Но от простых смертных, к сожалению, вселенский принцип скрыт за семью печатями. Следовательно, лучше не затрагивать высшие миры, а продолжать описание низшего – сатанинского. Конечно, у меня могут появиться не только культурные оппоненты, которые будут отрицать существование пыток и издевательств, но и настоящие враги. А может, меня объявят врагом или психически неполноценным? Или приговорят к смертной казни, как мусульмане писателя Салмана Рушди? В любом случае, что бы со мной ни случилось, - правда сильнее лжи, а добро – зла.
       Несомненно, эти истины в нашей стране многолетиями подвержены тотальной дискриминации, так как в Богом забытой России, на всех её необъятных просторах, господствует Дракон. Который пожирает миллионы ему неугодных. Самых благородных, умных, смелых, и вообще, самых-самых…Отборное жертвоприношение!
       Согласитесь, очень прожорливый Дракон! Да и не мудрено: на людском мясе и крови выращенный. Разумеется, я не сказочный герой. Сами понимаете, в сказках проще: там можно погибнуть – и возродиться из пепла, как птица Феникс. А также можно применять мёртвую и живую воду.…В обычной жизни всё намного сложнее, и поэтому, выходя на схватку с Драконом-людоедом, нужно быть готовым ко всему…
       Однако я верю в себя, и верю в победу демократических, прогрессивных сил. И мне хочется (пусть это выглядит наивно и даже противоестественно, так как не соответствует имиджу рецидивиста) заложить кирпичик в фундамент будущего здания нового общества. На блок, к огорчению, способностей не хватит. А пока я замешиваю раствор для строительства и своим правдивым описанием постараюсь открыть глаза многим, желающим узнать правду.
       Сегодня главными персонажами повествования будут: автор собственной персоной и мой товарищ по заключению. Я не случайно выбрал этого человека. И вообще, большинство согласится с тем, что в нашей жизни нет места случайности. Пути Господни неисповедимы… И, наверное, необходимо благодарить эти таинственные и непонятные дороги, которые приводят к встрече с яркими и сильными натурами. И раз уж я вспомнил о дороге, то прошагаю по этому пути повторно. Хождение в мыслях по пройденным жизненным тропинкам имеет положительную сторону, так как учит человека на будущее проходимости и по бездорожью. Научит ли меня?.. Посмотрим…
       Был конец сентября. Подходил к завершению длившийся целый месяц переезд с Архангельской зоны на Вологодский «пятак». Тяжело дался этот гурто-скотский переезд. В таких условиях мы ехали и в таких нас содержали. К тому же, наш этап, из двадцати человек, довольно близко перезнакомился с гонконгским бродягой-гриппом. Без лечения, на одном кипятке и выносливости организма, мы пытались избавиться от назойливого и наглого знакомого. Многих пошатывало от температуры, слабости и головокружения.  А впереди ещё был завершающий отрезок пути. Нам предстояло несколько часов ехать в  автозаке.
       В день этапа, с раннего утра, мы были в возбуждённом состоянии. Наконец-то кончилось аварийное лежание в трюмах пересыльной тюрьмы города Вологды, который находится в краю озёр и рек, в краю резных наличников и палисадников, в краю, где разрушенные и заброшенные храмы, монастыри и церкви влачат жалкое существование среди серых бетонных склепов домов. В городе, известном мастерицами-кружевницами и высококачественным вологодским маслом. Впрочем, никого из нас в этот момент совсем не волновал вопрос об искусстве кружевниц-рукодельниц. И так же не интересовали секреты производства вологодского масла, новый сорт которого создал старший брат известного русского художника Верещагина.
       Почти всех волновал вопрос, имеющий отношение непосредственно к своей жизни. Мало кто из этапируемых читал «Гамлета», но, в сущности, необязательно быть датским принцем, чтобы задаваться сакраментальным вопросом. На уровне гамлетовского мы задавали себе такой вопрос: что нас ждёт на этой зоне? Почти для всех она воспринималась в сознании, как последнее прибежище в царство теней. Конечно, не все были знакомы со стихотворением одного осуждённого по прозвищу Гуня, который в своём поэтическом творении замечательно охарактеризовал пятачок.
       Разумеется, у меня такие стихи записываются в памяти, как в магнитофонной ленте в студии звукозаписи. А раз я его помню, то представлю на ваш суд. Лучше иметь собственное мнение, чем навязанное со стороны. Но не судите строго, так как это стихотворение он писал не для поэтического сборника, а для истории. А к историческим фактам требования совсем иные. Итак:
Здравствуй, остров страданья –
Пятак роковой.
Ты, как символ ГУЛАГа,
Вдали – голубой.
Как дракон, пожираешь,
Этапы людей.
И становишься ты
Всё мрачней и мрачней.
В казематах твоих
Люди стонут и мрут,
Проклиная всю жизнь
На планете.
Потому что не могут
Они умереть,
По-людски, где-нибудь
В лазарете.
Пятачок, пятачок, сколько ж
Жизней сгубил?
Ведь подумать, и то-
Очень страшно.
Сколько ж вдов по России
Оставил одних?..
О тебе говорят очень мрачно.
С Бухенвальдом тебя
Только можно сравнить;
Почему ж не смогли
Вместе вас схоронить?
Бухенвальд историчен,
Мир знает о нём.
О тебе же, пятак,
Лишь в ГУЛАГе одном…
       Август Васильевич – так по документам величали Гуню, с лирикой справился неплохо, а ещё лучше – с предупреждением о грозящей опасности. Хотя, конечно же, мы уповали на то, что начавшаяся перестройка в общественном сознании сумела изменить мрачный облик и этого каземата на острове. Пусть совсем незначительно, но хилые побеги человеческого затронули и этого монстра. А, следовательно, имелся шанс дожить до свободы. Вероятно, невысказанные мысли подобного рода были у многих осуждённых. А, может быть, и не у многих, так как солидная группа была закалена в других, не менее жестоких лагерях и тюрьмах, и поэтому я не буду выдавать свои соображения за мысли всех. Пусть будет субъективное впечатление, но зато точное, ведь за свои ощущения я могу поручиться.
       И вот долгожданное содрогание и лязг «кормушки», и корпусной зачитал длинный список вызванных с вещами. Началась короткая суматоха и паника. Даже заранее готовясь, умудрялись что-то терять. Один зек оставил свою ногу. А увидев её, стал орать: «Чья нога? Чья нога?» и в минуту затишья (а некоторые бросились проверять сохранность своих ног) он выдал: «Вот чёрт, свою ногу не узнал – значит, долго жить буду». С этими словами он стал пристёгивать протез. А остальная публика повалилась от смеха. На этап тронулись, поднимаясь с пола и со слезами на глазах от смеха. Спустились в распределитель-отстойник, где в нетерпеливом ожидании находился прибывший за этапом конвой. Начальник конвоя, старший лейтенант, брал личное дело и зачитывал фамилию. А осуждённый отвечал своё имя, отчество, год рождения, статьи, срок, вид режима, и если всё совпадало – по команде отходил на указанное место.
        Я стоял в ожидании, когда старлей доберётся до моего дела. Оно было самое толстое по объёму, поэтому я легко ориентировался. Перед моим досье офицер взял со стола тоненькое и зачитал фамилию: «Лапшин». В это время из второго ряда собранных на этап вышел высокий широкоплечий парень и бодрым голосом стал чеканить: «Леонид Александрович, 64-го; статья 102-ая; 13 лет особого режима». Офицер грубо возмутился: «Почему головной убор не снимаешь? А ну, быстро! Пока дубинала не отведал!» Парень спокойно смотрел на начальника конвоя, словно на лицо опустил забрало из выражений: раскованности, непринуждённости и улыбки. Контрастность гневному и злобному была до неприличия яркой. Наступила тревожная тишина. Обычно перед сильной грозой природа также замирает. И у нас инстинктивно всё замерло. Мы знали, что вологодский конвой имеет печальную известность, о которой, впрочем, не стоит распространяться. Пожалуй, этому неприглядному факту можно посвятить отдельную тему, которая сможет красноречиво пояснить, из каких побуждений парнишка не стал лезть в бутылку. А в критическую минуту убрал руки из-за спины и все увидели, что по предплечье их у него не существует.
       «Проходи», - сменил гнев на милость начальник и продолжил проверять осуждённых по делам. После последовало традиционное предупреждение о том, что мы поступили в распоряжение конвоя, и при любом неподчинении солдаты будут применять оружие. «На войне, как на войне», - внёс я разнообразие в эту тираду. «Разговорчики!» -  тут же раздался окрик. «Всё ясно, командир, поехали. Где наш джип?», - не успокаивался во мне ехидный бесёнок. Джип стоял во дворе тюрьмы. Однако я для собственного хорошего настроения автозак назвал на американский манер. В джипе прокатиться – это кайф, а нас, увы, на самом деле поджидал катафалк. В этом катафалке мы тряслись 5 часов. С одной короткой остановкой для поливки растений. И если эту короткую остановку делают всегда в одном месте, то имеется шанс вырастить берёзовую аллею. Хоть какая-то хорошая память останется.
       Безусловно, я пробую шутить, так как в остальном ничего примечательного не было, о чём можно было бы написать. Если только не обратить ваше внимание на то, что в этот раз наш этап доехал в полном составе. Хотя раньше были случаи, когда на этом пути у некоторых инвалидов и больных в буквальном смысле вытряхивало душу. Но время меняет не только сознание, но немного преобразовывает и дороги.
       Высадились у озера. Глаза ослепила матушка-природа. После подземелья тюрьмы, после вонючей, дымной и полутёмной камеры, после барокамеры на колёсах, перед нами открылся чудесный вид – прекрасный пейзаж! Ослепительный фейерверк природы. Изобилие красок. Листопад постарался нарисовать абстрактную картину. Что-то рановато гениальный мастер взялся за кисть? Хотя, скорее всего, всё закономерно, ведь уже конец сентября. Но я не пойду обычным маршрутом – реального осознания явлений природы. Я сделаю себе подарок. И мне простительно, если – не в ущерб другим – сделаю себе презент. Ведь элементарно можно сместить стрелку внутренних часов и убедить себя в том, что природа нарисовала такой потрясающий пейзаж в честь нашего приезда. Она будит находящуюся в спячке душу. И сразу же в сознание заползла мысль, расплывчатая, как в утреннем тумане фигура.
        В осени зашифрована мысль, которая выскальзывает из моего сознания, как колючий и сопливый ёрш. Правда, мне иногда понятны таинственные знаки старушки-осени. А чаще, к сожалению, неуловимы. Но они тревожат и не дают моей душе покоя. Странное, тихое и печальное торжество. Есть особый смысл в священном завершении жизненного цикла. Когда-то, в юные годы, я увлекался страной восходящего солнца. А у её жителей главными религиями являются буддизм и синтоизм. Апологеты синтоизма обожествляют природу и любят все периоды года, так как каждый период несёт особую прелесть. И я тоже, как синтоист, обожествляю природу, а перед осенью встаю на колени и преклоняю голову. Она больше, чем другие времена года, даёт душе тревожных ощущений и красочных впечатлений.
       Откристализованный воздух заполнил меха лёгких, при этом щекотал в носу так, что невозможно было не обратить на него снимание. Кстати, сосредоточенное внимание – это прожектор, которым из среды обитания мы высвечиваем отдельные детали. Мой луч заскользил сквозь прозрачный и чистый воздух и высветил на острове белые башни и стены монастыря. Доставшиеся ГУЛИТ в наследство от монахов. Говорят, достался бесплатно, - какое наивное заблуждение! Много кровушки богомольных праведников за него было пролито! Да и накопленных богатств изъято. «Не копите сокровищ на земле, где моль и ржавчина их разрушают, где воры могут проникнуть в дом и украсть их…Копите сокровища на небесах; там, где ваши сокровища, там будет и ваше сердце…» Такую мысль высказал апостол Матфей. Почему же церковь нарушила такую непреложную истину? Значит, не следует мне бездумно принимать религиозные учения: многие из них искажены фарисеями.      
       Беспокойные волны, которые о чём-то шумели почти у самых ног, не дали мне сосредоточиться на изречениях Библии, а также на родословной этого монастыря. Можно только предположить, что летопись у него идёт из глубин веков. Такие знания взяты мной не из литературных источников, а посредством интуиции. Поэтому я могу утверждать в точности выводов, так как своей интуиции я доверяю, а также в то, что вижу своими глазами. И я видел, что солнце в этот момент было на своём рабочем месте. И посылаю свою животворную энергию и свет. Этот нюанс следует подчеркнуть особо. Этот факт для общей картины имеет существенное значение.
       Время на мгновенье остановилось.
        Я, вообще-то, не замечал за собой чудодейственных способностей. Проще разгонять тучи руками или вызвать на иссохшуюся, жаждущую землю дождь, чем остановить время. А я его попросил: «Остановись, мгновенье – ты прекрасно!»      
        И оно отозвалось, оно откликнулось на просьбу. Я очарованно любовался великолепием красавицы и полной грудью вдыхал дурманящий аромат, исходящий от этой прелести. Пахло увянувшим летом, немного прелью, словно находишься в комнате престарелого человека. Но в этих запахах преобладало ещё то-то неуловимое и трудновыразимое, что нахально вторгалось в моё тело по каким-то своим каналам, без шлюзов и плотин. И моё существо распирало, как сильно надутый воздушный шар, от чувств: блаженства, трепетности, очарования и покоя…
       Пушкин со своей лирикой стал входить в моё сознание. И в этот момент, когда я готовился к торжественному приёму Александра Сергеевича Пушкина, сильный толчок в спину вывел меня из задумчивости и равновесия. А если писать конкретно, соответствуя действительности, то дал мне такое ускорение, что против воли пришлось сделать маленькую пробежку.
       Прекрасно то, что направление было в сторону движущегося этапа, а не в противоположную. А то бы пришлось услышать скрежетание затворов автоматов, свист пуль и оглушающие выстрелы. Или услышать лязг затворов, но не услышать ни свиста пуль, ни выстрелов…А где гарантия того, что не промахнутся? Оказывается, наш дружный коллектив начал движение. А я «проспал», и никто вовремя не «разбудил».
       В институт или на работу проспать – куда ни шло. Но ни в какие ворота не лезет, когда этапируют солдаты В.В.(эта аббревиатура мне невольно напоминает что-то давно знакомое, а вам?..) Когда я ускоренным стартом достиг колонны, тогда только меня догнал голос, очень похожий на незабываемый голос Преснякова-младшего, выражающий типичную в подобной ситуации фразу: «Что, идиот, глухой что ли?» Я оглянулся на любителя Достоевского и увидел зверское, оскалённое хайло. Лица разглядеть не смог, как ни старался. «Да нет, командир, всё намного сложнее: я находился в другом измерении», - доброжелательно ответил, обращаясь к ярко выраженному маленькому дракончику. Он не выразил удовольствия моему миролюбивому тону, и, разлился, как курский соловей в своих отшлифованных сольных коленцах. У меня слабое познание в качестве соловьиных трелей, но этому соловью можно отдать должное за мастерство. «Богом обиженный! Что с него взять?» - я совершенно не хотел портить такой замечательный вечер. Такая красота кругом! И поэтому пропустил мимо своего сознания весь его отборный лексикон, состоящий из набора двух десятков проперченных и просоленных выразительных слов. Пристроился в кильватер к нашей полосатой команде и, стараясь не отстать, крутил своей головой, как сова, во все стороны. Впечатления были значительнее, чем грубые окрики конвоя, а до пинков дело пока не доходило.
       Нас вели к причалу, где сиротливо болталась на привязи какая-то маленькая шаланда (правда, без кефали). И чуть побольше, что-то вроде плота, на котором предстояло… «сквозь бури, дождь и грозы, взяв только сны и грёзы» уплыть к острову своей мечты. Всю жизнь мечтал стать графом Монте-Кристо. Как видите, половина моих голубых желаний уже исполнилась: впереди ждал замок Иф. А будет ли аббат Фарио со своим кладом, это подскажет будущее.
        При виде романтического водного транспорта у всех полосатых вырвался вздох облегчения. Вот и решение очень сложной проблемы, которую мы пытались определить заранее. Странно всё-таки устроен человек: мы не могли её разрешить, но столько спорили по поводу того, повезут ли на машине по мосту, который был древнее монастыря , или на понтоне?.. Второй вариант для нас был намного предпочтительнее, ив предвкушении его мы растаяли как эскимо в ладони…все того же одноглазого…. Вероятно, надо объяснить, что ни у кого из нас не было желания кормить раков и налимов в железном ящике на колёсах. Как видите, я противоречив и тенденциозен к нашему конвою. А они были способны на такой щедрый подарок, а значит, что-то человеческое смогли сохранить. И после тягот, лишений и кошмаров поездок в «столыпинах» и автозаках нас поджидал понтон. А понтон – это праздник!
       Мы расселись на палубе как туристы в гондоле в Венеции. Для полного ощущения праздника я вылепил из своего огромного мешка что-то наподобие трона, и, как Соломон, погрузился в созерцание неотразимой красавицы. Меня ничтожной суетой могли только на короткое время оторвать от супершикарной мадам… Это вроде рекламной паузы во время интересного, захватывающего фильма.В это время движок катера настойчиво застучал свой рок-металл. Я никогда особой склонности к року не испытывал, но эти звуки движка ласкали слух. В сочетании с очаровательной природой можно было впасть в транс, что, наверное, со мной и произошло.
       Меня уже совершенно не волновали вопросы будущего, и прошлое не цепляло своим якорем. Меня растворило и размазало в красках осени. Я обновлялся и освежался каждой частичкой тела. О душе можно и не упоминать. В неё нахлынул ниагарский поток ласковых и нежных чувств. Тихий шёпот волн мне стал диктовать, как нерадивому школьнику, забытые воспоминания. Видно, один из якорей зацепился за твёрдый грунт памяти. Я мысленно отбросил целый пласт времени, и пошёл скитаться в своей юности. Когда я так же наслаждался красотой, но не озера, а морями и Тихим океаном. К этим примешивался кандальный звон, а в тех не фонило ничем, кроме абсолютной свободы. Такие эротические для моей психики воспоминания расшевелили во мне флибустьера. Я невольно оглянулся по сторонам. В этом движении проявилась десятилетняя практика неукротимого побегушника. И просчитал вариант возможного побега. Был бы подельник, то сбросить в воду этих манекенов с автоматами, чтобы она смыла с них церберскую спесь, не составило бы труда. Я увлёкся отработкой плюсов и минусов ситуации. Задачка довольно простая: не хватало только надёжного товарища, способного на риск, авантюрные приключения и «без отдачи». Что значит в переводе с жаргона: человек без отдачи – это такой, который не подведёт в экстремальной ситуации. Люди, прошедшие войну, про таких любят говорить: с ним я бы пошёл в разведку.
       Вот такого человека мне для осуществления подобного плана и не хватает. Я оглядел сидящих арестантов. Среди двух десятков мой взгляд остановился на безруком парне. С таким бы я пошёл в разведку, сделал я вывод. И ко всему прочему, у него срока как у дурака махорки, да и у меня ещё 9 лет застилает горизонт до свободы. Внутренние противоречия и желания раздирали меня на две половины, как голодные львы. Мои прежние установки, взгляды и убеждения устроили семейную сцену новым, которые не чувствовали ещё себя в моём храме по-хозяйски. Они были скромными, застенчивыми гостями. Однако их голос пробился в моё сознание в виде такого вопроса: дорогой брат, как твои подобные мысли совмещаются с верой в Бога и с Его заповедями? Пожалуй, если бы я был лицемером и хамелеоном, и надел бы на себя одежды христианина ради каких-то меркантильных расчётов, то, несомненно, оправдание своим действиям я сумел бы найти. Одно из свойств психики. Ноя осознанное и искренне совершил покаяние в прежних грехах и всем сердцем потянулся к светлой жизни, которую может дать только Всевышний, через Своего Сына Иисуса Христа.
«Я есмь путь,
               и истина,
                и жизнь:
И никто не приходит к Отцу,
       Как только через Меня».
       Значит, в этот момент мой разум затмил голос сатаны. Изыди, сатана! Я стал прогонять из своего сознания дьявольское наваждение. Тут же я обратил внимание на то, что выбрал для этого способ весьма малоэффективный. Оккультные науки не советуют делать это в категорической форме. Проще добиться требуемого результата, если повторять молитвы. Господи, дай мне терпения и смирения! Этим я и воспользовался. Сгустившиеся тучи в сознании разорвались надвое, как завеса в храме.
       И новые мысли сформировались в виде таких: конечно, я понимаю, что побег – это не выход из лабиринта, в котором я нахожусь. А наоборот, ещё большее усугубление своего положения и утяжеление кармы. А мне непременно нужно её отстрадать для своего будущего, а также для своих потомков. Нужно перестать быть эгоистом. И вообще, разве может внешнее быть ценнее внутреннего? Конечно же, не может! А, следовательно, монастырь – это для меня ещё один из этапов становления личности. Проведя воспитательную работу, самоанализ, аутотренинг и религиозную пятиминутку, я спокойно взирал на солдат, как на манекены, как на восковые фигуры в магазине мадам Тюссо. Тратить на них драгоценное время было неразумно, и поэтому я снова переключил внимание на природу.
       Солнце склонилось к кромке леса. Красные лучи, как окровавленные кинжалы, полоскались в воде. Воздух загустел и превратился в тягучий напиток. Возможно, от этого медового напитка я захмелел, и когда началась высадка, меня несколько раз качнуло из стороны в сторону. «… Моряк вразвалочку сошёл на берег…», - вспомнился вдруг доисторический шлягер. Увы, ждало меня не пятьсот Америк и даже не пять, а новоозёрский монастырь, который большевики в 1924 году удачно переоборудовали в тюремный замок.
        Пирс находился у самых ворот этого замка. Нас в две шеренги выстроили перед ними. Я оказался рядом с безруким, добродушным парнишкой. Неведомая сила влекла меня к нему. Вероятно, причиной было моё увлечение психологией, и поэтому непозволительно равнодушно проходить мимо такого колоритного типа. Конечно, самым главным датчиком души и интеллекта, а также физического здоровья являются глаза. И, разумеется, я внимательно в них заглянул, но увидел голубое небо. Я посмотрел на небо, а увидел глаза. Я встряхнул головой: что за галлюцинации? – и снова посмотрел в бездонный колодец души. Он улыбался, а в глазах рубинами мелькали искорки. Я немного растерялся, что бывает со мной исключительно редко, и начал разговор: «Слышь, парень, на случайно не один отец делал?» Улыбка ещё ярче озарила его лицо, и я услышал густой баритон: «Что, дружок, из-за наследства проблемы?» Теперь пришла моя очередь искать достойный ответ, и мне не пришлось лезть за ним в карман: я его выудил из подсознания. На крючке затрепыхалась фраза: «Я обладаю несметным богатством, которое ношу в этом сейфе», - похлопал я себя по груди для полного объяснения, о каком сейфе я веду речь. «Если сердце и душа, то, вероятно, один предок», - засмеялся Леонид, показав при этом ровный ряд белых зубов. Сие зрелище воспринимается противоестественно, потому что чаще бывают прокуренные, прочифиренные (с коричневым налётом на эмали) и арендованные у государства костяные жевалки, или самодельные фиксы из рандолевого сплава. Зубы – это тоже показатель здоровья, и, разумеется, характера. Всё находится в прямой зависимости: чем добрее душа, тем чаще улыбка. А с плохими зубами человек старается реже улыбаться, и это входит в привычку. А привычка постепенно – в свойство характера.
       Посеешь привычку – пожнёшь характер; посеешь характер – пожнёшь судьбу. Это, конечно общие познания психологии, но я не замечал противоречий в этих обобщённых правилах. Поэтому я всегда обращаю внимание на глаза, зубы, морщинки и на многое другое. Аккуратная, чистая одежда, привлекательный внешний фасад: яркое, открытое лицо, большая внутренняя и внешняя сила – всё это, с первых мгновений работы мозгового компьютера способствовало выдаче такой информации: стоящий тип располагает к знакомству и к сближению.
       Сближение двух микромиров – это важная часть знакомства. Это такое же сложное дело, как состыковка двух ракет в космосе. ПО тем причинам, что, кроме взаимного духовно-душевного расположения, требуется определить много иных точек соприкосновения по интересам.
       Я раньше с такой же неудержимой силой притягивался к отрицательным личностям. И впоследствии оправдывался перед собой, перед своей возмущённой совестью тем, что это мне было крайне необходимо для познания их характеров, мировоззрения, принципов и идеалов. И верил в то, что дружба в ними на моём характере негативно не сказывалась. Однако невозможно было вращаться на одной орбите и сохранять собственные взгляды и понятия  в их первозданном виде. В таком, в каком пребывает первовыпавший снег. Во всех случаях первозданность своей внутренней чистоты я сохранить не смог. И на ней разные проходимцы оставляли грязные отпечатки. Поэтому я многократно испытал ошибочность моего убеждения. Вернее, это было не убеждение, а самоуверенность и переоценка жизненных сил, которая и приводила к печальным результатам. Хотя напрасно я считаю их отрицательными. Всё в этой жизни взаимосвязано, и поэтому из таких встреч я вынес стремление беречь свой внутренний мир и без разведки боем никого в него не пускать.
        Исключений я не делал ни для кого. Следовательно, Леониду суждено было отразить разведывательную вылазку, а затем испытания мощности его психофизической машины на разных оборотах. Для него испытания осложнялись тем, что о готовящемся экзамене он не знал. Зато для меня в этом случае задача проникновения в его мир упрощалась, свою разведку я вёл по всем правилам стратегии и тактики.
       Первая пикировка и обстрел разных тел его организма (наверное, уместно будет напомнить о том, что согласно концепции многих учений, начиная с буддийской и кончая оккультными школами, человек состоит из семи тел: физического, эфирного, астрального, ментального, казуального, будхиального и атманического). Вот по этим разным уровням и площадям я и проводил обстрел. Результат был блестящий. Хотя не всё я мог определить ясно с логических позиций, но интуитивно ощущал высокий интеллект, могучий дух и развитую душу. После виража вокруг его «небоскрёба» (а я чувствовал его тела высоким зданием), я пошёл на второй заход и готовился к бомбометанию. Увы, вмешалась суровая действительность: снова выполнение стереотипного ритуала – приём по личным делам. После открыли ворота и мы вошли в святую обитель.
       Я сделал несколько поклонов, отдавая дань уважения обитателям этого монастыря в прошлом. И современным отшельникам я тоже совершил поклон. Мне предстояло разделить с ними многолетнее существование в мрачных стенах. И нужно начисто отмести у себя высокомерие, гордость, эгоизм и самолюбие – эти качества усложняли мне жизнь. Помимо этих, я и другими был загружен, как Боинг – 747. Но Библия указала мне на такие недостатки. Вот поэтому я с первых шагов должен вести себя, следуя библейским истинам. Конечно же, избавиться от своих недостатков сложно. Это не квартиру веником подмести, но если не стараться избавиться от грязи, то не надо и мечтать о светлой жизни. А я ещё не потерял надежду. Я ещё верю в своё избавление от дьявольских козней, интрижек и искушений. Его цель: украсть, убить и погубить. Моя же задача – вырваться из паутины. Приложить максимум усилий, чтобы…
       Додумать мне не пришлось: нас завели в камеру. В так называемый карантин, где нам предстояло провести ночь. На голых, железных шконах (что за напасть такая – всегда и везде голые). В связи с этим у меня моментально возникла мысль: почему для полного кайфа не приспособят искусственных баб? Вот было бы отлично! С таким приёмом на этой зоне от желающих не было бы отбоя. И ночь не длилась бы так мучительно долго. Ведь для многих прибывших переполненная холодная камера была ступенькой в мир иной. Среди нас, кроме обычных калек, находились инфарктники, а также слепой и диабетик. О туберкулёзных можно было бы и не писать, так как это состояние многих осуждённых, накопленное за годы каторги богатство. «Мои года – моё богатство» плюс болезни. В такой команде я был самым здоровым. За 15 лет тяжелейших условий, гнёта и беспредела сумел сохраниться, как нестандартный младенец в кунсткамере. И по сравнению с окружающими выглядел добрым молодцем.
       Спасибо матери с отцом, которые в наследство в генах передали несгибаемый характер. А здоровье, безусловно, тоже находится в прямой зависимости с психологическим состоянием. Коротко, я был из породы Дикулей, Власовых, Брумелей и Островских. Как писал Борис Слуцкий, «…Гвозди бы делать из этих людей. В мире бы не было крепче гвоздей…» Из меня Советы хотят сделать винтик, но чем больше горят таким желанием, тем больше во мне просыпается дух. Мне всегда очень странно слышать заявления многих людей разного ранга, от простых смертных до верховных правителей о том, что преступность необходимо беспощадно искоренять. Лишать заключённых всех прав. Довольно опасное заблуждение! Во-первых, такое утверждение – это первый признак безнравственности. Во-вторых, таким подходом никого невозможно изменить. Можно только уничтожить светлые ростки в душе. Интересно, убили ли в Леониде светлые качества личности? Таким сроком можно наповал сразить, как в упор дуплетом из 12-го калибра. К тому же, мне держать своё тело и психику в отличном состоянии проще: я практикую йогу и З.О.Ж.; не забываю систему покойного старца Порфирия Иванова. А ещё у меня вместо сердца «пламенный мотор», и руки и ноги целы.
        А вот как быть безрукому?
       Здесь сестёр милосердия с Красного Креста не видеть, как ангелочков. Да и благодетелей тоже. Каждый сам тянет свою лямку. «Ну и засунули нас в склеп…», - выплеснулась реплика с пикантной добавкой. «Будь доволен: раньше карантин в морге отбывали», - ответил на эту реплику кто-то из дальнего угла. «Чёрный юмор», - усмехнулся я, и вдруг ужом в болото сознания заползло сомнение: а может, и не шутит? Я тряхнул головой, отбрасывая негативные мысли, как лошадь отгоняет оводов и слепней, и стал размышлять на тему, которая, безусловно, тоже не относилась к разряду положительных… Да, каждый тянет свою лямку. Вцепился и упирается, упирается… В таком напряжении трудно уделять внимание другим: самому быть бы живу. На многих осуждённых страшно смотреть, так как к финишу своей жизни подползает искалеченным духовно, нравственно, морально, психически и физически. Во всех аспектах очень низкий уровень. И разве можно смотреть на такое общество спокойно? И усиливает трагичность положения то, что в этом меньше всего их личной вины. В государстве, где все уничтожается Драконом: природные богатства – земля, воздух, вода и леса.
       И проживание в заражённых зонах, в десятки и в сотни раз превышающие допустимые нормы. Естественно, глупо ожидать полноценных людей. Удивительно, что ещё не каждый второй дегенерат. Хотя кто может точно определить в сложившихся условиях, каким должен быть нормальный уровень психики. Может быть, я сам давным-давно съехал «по фазе»? Красивые всё-таки в народе подбирают сравнения. И тяжело оттого, что чувствуешь своё полнейшее бессилие хоть как-то облегчить жизнь «совочков». Кто-то придумал такое ласковое прозвище жителям все страны?..(По непроверенным данным, это под шафе прикололся Александр Градский). В первое время сознание противилось и бунтовало против такой клички, но прошло время, и я уже смирился с Совком.
       Вот так и в других обстоятельствах: воюешь, воюешь с несправедливостью, а кажется, как будто Дон Кихот с ветряными мельницами. И такое же ощущение бесполезности борьбы. А ещё хуже, когда в отчаянном, жестоком спарринге чувствуешь, что попал в топкое, вонючее болото и с каждым движением тонешь, и тонешь в нём. Оно засасывает всего в своей вязкой, бездонной пучине. Со всеми возвышенными стремлениями, со всеми благородными порывами.
       И этот монастырь, как я ни стараюсь воспылать к нему любовью и нежностью, на самом деле – бермудский треугольник для всех, попавших в его пределы. Я пытаюсь практиковать отстранённое зрение: когда смотришь со стороны на себя и на окружающих, даже не в анфас и не в профиль, а чуть свысока. И картина поражает своей убогостью, своей жалкой пародией на человеческую жизнь. Очень тяжело обратно возвращаться в свою шкуру, после наблюдения сверху. Всегда я это делаю через силу. Но я оптимист. В связи с этим я вспомнил одну прочитанную фразу: «Оптимист восклицает: как прекрасно жить на белом свете! А пессимист добавляет: боюсь, что Вы правы». Я согласен с позицией обоих. Я могу смотреть на жизнь под любым углом зрения. Однако я предпочитаю первое блюдо, с оптимистической начинкой. Поэтому я люблю посмеяться, находясь в трудной ситуации. И разумеется, когда я представил, как калеки будут заниматься сексом с надувными девицами, захохотал, а точнее, заржал, как ретивый скакун. Все установились на меня, точно так же, как смотрят на возмутителя спокойствия в приличном обществе. Фонтан безудержного смеха создал напряжённую тишину. Что-то я расчувствовался, упрекнул я себя. Пожалуй, надо объяснить причину идиотского смеха.
       «Бродяги, - обратился я к ним, - я мысленно прокрутил видик с таким сюжетом: будто бы нам выдали по резиновой женщине. Представляете, в какое наслаждение превратилась бы эта ночка?..»  Многие стали усиленно размышлять. Даже слышно стало скрежетанье шариков. Что поделаешь: тигроидное вещество солидолом не заменишь. Некоторые радостно заулыбались, это значить – процесс пошёл… А один недовольно спросил: «А что бы я с ней стал делать? Я ведь ещё ни одной девчонки за всю жизнь не оприходовал». «Маэстро, а сколько тебе годков натикало?» - немедленно решил уточнить такой уникальный факт. «Сорок пять, а с четырнадцати стал вращаться в этом мире», - с нотками горечи поведал искусственно созданный кастрат. «Да-а-а, - протянул я, с сочувствием глядя на него, - такой племенной самец пропадает бездарно…» И добавил: «Женщин, по данным статистики, в возрасте ягодного созревания, на мужчину приходится не менее трёх. Точность приблизительная, плюс-минус километр». Это, конечно, по данным социологов, взращенных в советских учреждениях, как в пробирке. У них всегда всё кристально и точно, как в аптеке. Мои же данные совершенно другие, так как я учитываю алкоголиков, наркоманов, токсикоманов, матросов, рыбаков, подводников, золотоискателей, бомжей, ракетчиков, ограниченный контингент защитников Родины и неограниченную тьму заключённых. Напоминаю Александра Блока: «…мильоны вас, нас тьма, и тьма, и тьма…»
       И по моему грубому подсчёту на каждого свободного гражданина, полноценного сексуального труженика – минимум по десять, а максимум… Эх, на волю бы сейчас, да до малинничка дорваться… С таким воодушевлением я размечтался о прекрасном. Христианские истины целомудрия ещё не вселились в меня и не находят понимания и моральной поддержки. Это же не от оспы прививку сделать. Хотя я имел удовольствие ощутить серьёзные перемены в моих представлениях о сексуальных взаимоотношениях, когда количество переходит в качество. Когда духовная близость стала важнее телесной. Но это было так давно. Со своих счетов прожитого я с лёгкостью откинул десяток лет. Пещерные люди (подобные мне) могут припомнить такие счёты и как скидывали десяток костяшек. Вот примерно с подобной лёгкостью я сбросил и свой.
       И подумал, а если бы мне влюбиться сейчас: бесспорно, прекрасная половина была бы причислена к небесным созданиям. Но грёзы о феях были преждевременны и нежелательны… Впереди ещё такой же червончик. Только в том светили какие-то розовые сполохи надежды на вторую половину, созданную из ребра Адама. А в этом иллюзии развеялись, и словно перед разбитым корытом: «три желанья, три желанья! Нету рыбки золотой!»
       Впрочем, любой здравомыслящий человек со мной согласится в том, что такое положение – это замедленное уничтожение естественных физиологических потребностей мужчин и женщин. Лишение их на долгие годы радости от общения с противоположным полом – это пытка. А кто не согласен, пусть попробует! Ну ладно, я пошутил. А то сейчас начнётся: не надо было нарушать закон, тогда бы не пришлось плакаться в жилетку. Доводы, приводы, факты и аргументы. Умный человек подтвердит такой факт, что у нас в России намного легче попасть в тюрьму, чем на концерт Аллы Пугачёвой. И для этого иногда достаточно устроить любительский бокс с каким-нибудь наглецом или поссать за углом, смирившись с бесполезностью поисков жизненно необходимого помещения.
       «Мои мысли, мои скакуны», и они ускакали по просторам прерий советско-российской действительности, ковбой из меня неопытный, и это родео не для моих мозгов. Я выпал из седла, и чтобы не было так мучительно больно, снова вернулся к сладострастным мечтам. «Женщины! Как я люблю вас, наши женщины! Вы жизнь и счастье, наши женщины, приносите порой. И ваше нежное шуршанье…», - перефразировал я одну из песен времён молодости (рано же я в старики записался!) «Ах, вернисаж, какой пассаж!» Такой наигранный, бодряческий тон мне показался совсем неуместен. К этой ситуации, вызывающей во мне какую-то боль утраты и ностальгию, больше подходит один прекрасный отрывок из оперы «Юнона и Авось» на стихи Андрея Вознесенского:
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь.
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться – плохая примета,
Я тебя никогда не увижу.
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
Я тебя никогда не забуду
И уже никогда не увижу…
         Действительно, свою любимую мне никогда не увидеть. И это  - факт бесспорный. Лучше бы спасаться от каннибалов. Всё-таки имелся бы шанс снова увидеть даму моего сердца или печени. (А кто может дать гарантию, что именно сердца? Мне такую гарантию выдало само сердце, а оно никогда не ошибается). Но чтобы совсем не лишиться прекрасных эмоций и радости от любви, приходится в воображении рисовать возвышенно-эротические картины. От мастерства зависят и ощущения. Некоторые ловят «приход» от порнографии. Я подобные состояния умышленно фиксирую жаргонными словами. А у многих запросы гораздо выше.
       Внезапно нашу сексуальную «оргию» нарушили визитёры: в камеру вошли два зека. «Здорово, бродяги!» - поприветствовали они нас и спросили: «В чём нуждаетесь, мужики?» «Кризис с чифиром, - раздался глуховатый голос, - да и с куревом труба» «Ясненько», - подвёл один из вошедших, а затем последовал вопрос: «А откуда вы прибыли?» «В основном, с мехренлага (так в сталинские времена окрестили архангельские лагеря) и ещё к основному косяку прибилось несколько человек с других управлений. Также вновь осуждённые в Вологде и Череповце» «Кто-нибудь раньше бывал на Пятаке?» - поинтересовался один из гостей. «Человек пять в разное время вкусили счастья личного знакомства, а двое идут с больницы», - я внёс ясность и в этот вопрос. «Тогда нет смысла объяснять положение на зоне: они картину обрисуют». «В общих чертах мы уже в курсе, - продолжил я разговор с ними, - зона воровская, а отсюда вытекает, что беспредела и махновщины нет, да и менты не лютуют так, как это было раньше». «День и ночь, по сравнению с тем, что было», - согласился со мной один из вошедших, высокий парень.
        В этот момент открылась дверь, и голос, выражающий явное нетерпение, обрезал наше знакомство в самом начале: «Давайте закругляйтесь, мне некогда». «Хорошо, - подумал я,- что допустил до контакта, а то, чаще всего, стараются строго изолировать. Карантин есть карантин».
        Конечно, термин взят из медицины, и он не совсем соответствует своему значению. Скорее всего, имеет лишь отдалённое сходство. И такое же, какое имеют брюнет и блондин. Естественно, все знают функции карантина в медицинском смысле. А здесь к этим требованием добавляется ещё и такие, по значению более важные: изолируют на определённое время для выяснения личностей осужденных. Их настроений, их взглядов на жизнь.  Кто какой жизнью живёт: вором, мужиком, козлом или обиженным. Есть ли на зоне потерпевшие или свидетели по делу? Подельники, по чьей вине выгребли из свободного мира? Не будет ли осложнений у администрации, если выпустить новоприбывших на зону? Много разных вопросов стоит перед администрацией. (Обращаю ваше пристальное внимание на это слово: «администрация». Если его разделить, то получится «ад министров». Серьёзная заявочка! А к словам нужно относиться очень серьёзно). После такого экскурса в лингвистику продолжаю о вопросах, ребром стоящих перед министрами, которые находятся в двойном аду. Колония – это ведь тоже геенна огненная. Где на костре низменных страстей сгорают наши честолюбивые стремления.
       И несомненно, на всё, возникающее стихийно, нужно искать ответ с первых часов пребывания залетевшей стаи. Иногда внимательное, даже очень бдительное изучение личных дел и поступающей информации от «наседок» не вполне достаточно для того, чтобы дать полноценные ответы. И жизнь колонийской республики лихорадит по прибытию такого большого этапа. А часто и один человек способнее изменить порядки в зоне, если он имеет титул «вор в законе». В литературе и в кино воровские идеи и принципы стараются измазать чёрными красками. И добавляют её столько, что в свою первую встречу я на урку смотрел, как на монстра.
       Но личное общение быстро размыло идеологическую окраску. И я увидел перед собой яркие, сильные человеческие натуры. Вот и сейчас проявилось одно из требований воровской этики: к каждому этапу проявлять внимание и заботу. И если есть проблемы, то постараться их решить.
        Жесткие условия нашего существования значительно снизили планку наших потребностей. И желание иметь чай и курево – становится жизненно важной частью бытия. И долгое отсутствие возможности выпить чаю и покурить вызывает у заключённых болезненное состояние. Мне трудно понять (а вам – тем более), отчего приходят в крайний упадок настроения, доходя до самых депрессивных. Сам я к чифиру не привык, а на курение смотрю, как на отраву. А сознательно себя травить – это удел самоубийц. Такой категоричный подход я приобрёл ещё с ранней юности.
       Я – активный сторонник З.О.Ж., и вредные привычки противоречат моим правилам и установкам. Но о крайне болезненном состоянии психики я могу судить, являясь простым наблюдателем. И не хотел бы долгое время находиться среди массы осуждённых, все устремления которой сводятся к удовлетворению этих примитивных потребностей. Существует хорошая сентиментальная песенка: «На тебе сошёлся клином белый свет». И я всегда добавляю: уж лучше бы он клином ни на ком (и ни на чём) не сходился.
       Мои философские размышления не успели дать ростки для серьёзных выводов: снова посетитель-посланец. В камеру зашёл дневальный и выложил на стол рыбные консервы, маргарин, конфеты, хлеб, и, конечно же, то, о чём все мечтали: сигареты и чай. «Мужики, это всё на общак», - предупредил он. А это значит(объясню для несведущих) – всем поровну. И «грев» (так в обиходе называют гуманитарную помощь) выделен из зоновского общака. В журнале «Воспитание и правопорядок» различные авторы в своих статьях дают негативное определение общаку. Каких только нелепиц не придумают, чтобы нормальное проявление доброты и милосердия извратить до противоположного значения.
       Фонари навешивают там, где чисто и светло. А как на ваш взгляд, что плохого в том, что зеки гостеприимно встречают незнакомых зеков, которые проехали трудную дорогу? Как странников встречали ещё до рождества Христова. Не соблюдают только один ритуал – омовение ног, зато остальные знаки внимания и гостеприимства – в наличии. А если бы не эта забота, то нам бы предстояло голодать ещё сутки. кроме того, распределение общака идёт таким же образом и в шизо, и в одиночки, и на тюремный режим, на больницу
в город Вологду и больным на стационар в своей зоне. Какие аргументы приводят  журналисты с коммунистической закваской (как известно из Писания, «малая закваска заквашивает всё тесто»)? Самый веский: мужиков -работяг обирают, а воры – жируют. Конраргументы: во-первых, общак – дело добровольное. Во-вторых, если кто-нибудь будет замечен в использовании общака в своих целях, то ему лучше было бы, если бы мама родила его обратно. К таким подход беспощадный и суровый. И наказание такое же, как для мародёров. Если мародёров расстреливают, то здесь ожидает иная участь: потеря своего достоинства и части своего здоровья. Разумеется, расстрел – это более гуманный вид наказания.
       Нечисть, конечно, изредка попадает. Но если взять в равнении со «слугами народа», то там сплошь и рядом питаются у бесплатной кормушки, как синицы зимой. Синицам, божьим тварям, не жалко бросать крохи со своего стола, но в отношениях народа и правителей дело обстоит иначе: бедному, нищему и запуганному народу бросают со своего барского стола жалкие крохи. Крупные хищники питаются мелкими. Что поделаешь? Диалектика…
       Пожалуй, продолжу делиться своими наблюдениями. Также сознательные граждане преступного мира отдают в казну, на общественные нужды: деньги и всевозможный ширпотреб. А мастера-подельщики на зонах есть очень высокого класса, которые создают не просто ширпотреб, а даже шедевры.
       Куда всё это уходит? Наверное, в связи с этим у многих возникнет такой вопрос. Я не открою секрет, если отвечу, вполне искренно, что, в  основном, на подкуп должностных лиц. Покупают всех, как продажных шлюх. Всех – от простых смертных: контролёров, прапорщиков и отрядных – до элиты: начальников зон, начальников режимной и оперативной части, и, конечно же, не обходят стороной и медицинский персонал. А те, в свою очередь, задабривают своих высших начальников, которые относятся в синекуре. Коррупция в чистом виде, рэкет в государственном исполнении.
       Я уверен в том, что это ничем не прикрытый рэкет. Даже фиговым листом не хотят прикрыть. Не будешь давать – жизнь покажется адом, а белый свет – с копеечку. А когда даёшь «на лапу», тогда и кислорода вздохнуть изредка можно. Альтернативы: давать или не давать – не существует. Хочешь дышать – плати. Издревле на Руси говорят: хозяин – барин. И это укоренилось не только в сознании, но и в каждой клеточке тела, и с генами в молекулах ДНК и РНК передаются по наследству. Возможно, мне не поверят в такой размах коррупции, - это, конечно, не будет Хиросимой. Хуже, намного хуже, когда поверят, осознают и прочувствуют. И увы, изменить ничего не смогут.
        Вот такое положение намного трагичнее. Невозможно изменить сущность системы. Внешний фасад можно сколько угодно реставрировать, перекрашивать и возвещать на весь мир о соответствии минимальным стандартам прав человека. Сколько угодно можно говорить на эту тему, но приближения к этим минимальным пока не видно. До соответствия нам идти столько же, сколько пешком до Китая, с кандалами.
       Разве это не так? Сначала засунуть в «испанские сапоги» времён инквизиции, закрутить на все винты до отказа. А потом на виток отпускать, чтобы от боли не откинули копыта. Затем – ещё на виток, чтобы не орали благим матом. Это сравнение убедительно показывает границу болевого синдрома. И всё это выдавать за гуманизацию системы. Только в нашей стране проводят такие опыты и эксперименты. Вот где трагедия нашего народа. «Вот где собака порыта», - горькая пародия. Почему я делаю такие глобальные выводы? Вероятно, следуя золотому правилу: делать обобщения на частных эпизодах. Если заражена кровь в организме, значит, тело не может быть здоровым – и это аксиома. Конечно, такие размышления сопутствуют моей жизни всегда. Но не всегда я нахожу ответы и правильные методы и способы противостояния негативным процессам.
      Часто меня бросает из крайности в крайность: то яркая, сильная любовь к людям, то ненависть и презрение. Благодаря вере в Господа штормовой душевный океан затих. Разум очистился от грехов и искушений, но где-то ещё бродит лихой разбойник с кистенем. Особенно его шаги я слышу, когда происходит несправедливость к окружающим. Намного проще выдержать оскорбления и унижения по отношению к себе, чем к близким. И вообще, что можно требовать от людей, каких благих деяний и поступков, если лишать свободы за мелкие преступления на уровне «колосков с колхозных полей», а держать в неволе на положении животных. Поэтому я не удивляюсь значительному росту преступности, рецидивов и жестокости. И ничему не удивляюсь, так как на себе испытываю все методы исправления и перевоспитания. Однако я рад тому, что малая часть бывших заключённых способна на серьёзные садистские проявления. При подобном обращении с ними могло бы быть катастрофическим. Многим страдания помогают очиститься от грязи.
        Эти мысли не мешали мне наблюдать за действиями моего нового знакомого. Он проявлял бурную активность. «Братва, давайте заварим пару литровых кружек. Одной на такую ораву будет мало», - внёс он дельное предложение истосковавшимся по чифиру. «Конечно, мало…» - послышалось со всех сторон. Никто не протестовал и не сомневался. Я давно обратил внимание, что чифир в каком-то смысле является заменителем водки (вообще спиртного). Чифир объединяет и сближает, поднимает настроение, даёт жизненные силы. Чай замедляет пищеварение, а за счёт сэкономленной энергии помогает умственной деятельности. Также притупляет чувство голода. И бессонница от крепкого чая – это не реакция, а фаза его действия. И проявляется в таком виде: хочется думать и говорить, а не спать.
        Чайная церемония – это один из доступных методов психологической саморегуляции. Я не уверен, что заключённые когда-либо читали о пользе таких чаепитий. А вот чисто интуитивно ощутили положительные стороны этого ритуала и отвоевали право на традиционные и постоянные чаепития. А война была нешуточная. За это удовольствие многие тысячи были забиты насмерть, заморены голодом, заморожены, как судаки, в шизо… Многим также просто, как добавку каши в пионерском лагере, добавляли срока. А были такие случаи, когда и расстреливали. Трудно поддаётся осознанию и осмыслению такой факт.
        Но от реальной действительности не уйдёшь и не убежишь. И противостояние происходило не оттого, что существовали негласные законы этого мира: не отдавать заваренный чай ментам. Просто достоинство протестовало против таких глупых правил. Разумом невозможно было понять, по какому прав надзиратели врывались в камеру (а для нас, заключённых, камера – это то же самое, что собственная квартира или дом: мы и называем камеры - хатами) и отнимали заваренный чай. При этом бросались на заключённого, словно он закладывал под здание динамит. В этот момент и происходили конфликты. Я не сторонник обострять ситуации и на мелочах создавать серьёзные проблемы. Здраво я понимаю многое, но когда сам попадал в такое положение, то у меня непроизвольно протест против таких действий вырастал до гигантских, как баобаб, размеров. Ничем я не мог такое состояние оправдать, но на мозги опускалось забрало, и я стоял на непреклонной позиции, и чай никому не отдавал. Сознавая при этом, что за чай биться глупо, но внутренний протест против произвола и абсурда каким-то шизофреником- садистом придуманных правил был намного сильнее, чем голос разума.
        Да что там какие-то тысячи замученных за чай! За обычные бирки с фамилиями, которые зеки не желали носить на груди, заморили и уничтожили многие тысячи. За нежелание одевать повязки СВП (секция внутреннего порядка) и работать на запретке до сих пор во многих зонах уничтожают людей. А говорят: гаманоидиотизация. В этой системе о гуманизации говорить преждевременно. До тех пор, пока не вымрет поколение этих динозавров, воспитанных на коммунистических лозунгах и принципах. И рано говорить до поры, доколе и отпрыски этих людоедов не унесут в могилу заложенный в них генами механизм уничтожения.
       Вероятно тем, кто прочитает эти строки, мои мысли покажутся пропитанными духом человеконенавистничества. А где нотки смирения кроткой христианской овечки? Увы, они улетучиваются в тот момент, когда я начинаю думать о несправедливости этого мира. Давайте это отступление будем считать ремаркой от автора. А мне оно понадобилось, чтобы снять напряжение и психологический стресс. Перед моим внутренним взором промелькнули образы тех, кто страдал, дико страдал и страдает до сих пор. А это очень сложно примирить с христианскими заповедями.
       Пространное рассуждение о влиянии чифира и беспредела на организм осуждённого – это только цветочки. Ягодки будут впереди по принципу «сначала цветочки, а  ягодки - потом».
       В общем-то, во время этапов я сам снимаю запретительные барьеры и чифирю напропалую, - словно горькую пью. Раньше во время всех перемещений в пространстве я заставлял себя усиленно размышлять в поисках приемлемого варианта побега. А чифир, как я уже написал выше, способствует мыслительной деятельности. На этот раз Всевышний освободил от перенапряжения извилин. Он мне рекомендует бороться не за эпикурейскую жизнь (сие значит в чувственных удовольствиях и наслаждениях), а за жизнь духовную. Такой ценой заплатить за жизнь вечную. Вероятно, значимость платы каждому дорога по-своему. Одним будет трудно или даже невозможно отказаться от чувственных наслаждений. А другим, таким как я и мне подобным, в этом вопросе намного проще, так как нам не надо добровольно отказываться. За нас решили судейские бригады, перевыполняющие план. Нам остаётся только найти мужество и после двух, трех, четырех десятков лет, проведённых в клетке социальной изоляции, не принимать жизнь на свободе, как бесценный дар. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», - гласила надпись над входом в подземное царство в «Божественной комедии» Данте. Но в этой системе большинство входит с надеждами и иллюзиями, которыми и питаются до самой смерти. И каждый раз, выходя на свободу, забывают о том, что этот подарок делает дьявол. Он снова кидает, как голодным псам кость. А мы, забыв все уроки духовной жизни, кидаемся на неё с благодарностью и разжигаемся в своих похотях.
       И только чуть-чуть вкусили запретный плод, как снова:
        «Таганка – все ночи, полные огня,
         Таганка, зачем сгубила ты меня?...»
        Какие мысли посещают мою простреленную голову? С одной стороны, надо благодарить автоматчика: если бы не пуля, которая стряхнула мою «лампочку», то наверняка я ещё долго бы жил в бредовых иллюзиях. Может быть, уход в религию и вера – это всего лишь внебрачный плод ощущения бесполезности своих усилий и борьбы с этим миром?.. Думаю, что бы это ни было, а я искренне рад, что сумел избавиться от прежних взглядов и стремлений. Словно переболел заразной болезнью. И ради новых взглядов, пожалуй, можно было бы ещё одну пулю схлопотать в голову. И вот я, истерзанный за 15 лет в этом чистилище, увидел разгорающийся внутренний свет. И это уже не мираж.
        И снова появилась надежда на спасение души (а раньше я думал только о спасении тела). А ведь был момент, когда загнали к самому краю пропасти, и я ощутил предел своих человеческих сил. Снова лик дьявола стал меня посещать, и я слышал его скрипучий, злорадный и торжествующий глас: «А ты уверял, что у тебя беспредельный запас!» Да, на критической грани я находился. У меня отлично развито предвидение, и я понимал, что до пропасти мне оставалось совсем немного. Один дюйм или два… Но снова Рука Всевышнего спасла меня от падения. Следовательно, я рождён для другой жизни, а угловно-романтическая эпопея – это всего лишь трудный этап, который духовно я сумел преодолеть, а физически преодолеть намного проще. Осталось всего каких-то 9 лет! По меркам этой системы – уже вполне терпимо. Самые трудные и критические я уже осилил.
       Во мне штормы и ураганы отбушевали, а вот у моего единокровного братца внутри, видимо, тайфун. Хотя внешне ничем не проявляется. Вон как заразительно смеётся! Он находится в этом мире, а я - в параллельном. Нужно перекинуть мостик, а то усиленные размышления негативно отражаются на селезёнке. «Близнец, ты, однако, парень не промах: всё успеваешь – и чифирнуть, и пожрать!» «На аппетит не жалуюсь», - ответил он, весело улыбаясь. И добавил: «Я живу по принципу: хочешь жить, умей вертеться. Вот мне и приходится заниматься всевозможной акробатикой, чтобы закинуть в свою топку дровишек и угля. Калорий сжигаю много, а восстанавливать энергетический баланс сложно». «Кажется, ты слишком мягко выразился: не просто сложно, а предельно сложно», - подумал я. «А почему ты не требуешь протезы?» - решил я затронуть оголённый нерв. Тень набежала на его лицо. «Кажется, настроение у тебя, как у Генри Форда после понижения акций?» - спросил я его, чтобы создать почву для откровенного разговора. «Мои акции не соответствуют курсу на этой жизненной бирже, но я никогда не унываю, даже когда очень трудно, и снегопад на душе…
        «Забируха метель, забируха…» -
       Очень похоже на «Верасы» напел он. И продолжил: «Всё дело в том, что причин для огорчений намного больше, чем для радости. А я ярый противник меланхолии, депрессии и отчаяния». Его жизненные принципы были идентичны моим (так любят выражаться криминалисты и следователи, а мы у них немного нахватались специфических оборотов и терминов). Его критерии – это признак духовности и развитого интеллекта – я отметил автоматически. И улыбка посетила мою физиономию. Всё-таки люблю я себя: даже давая оценку другому, не забываю поднять собственный тонус. В народе существует широко распространённое ошибочное мнение о том, что самолюбие – это недостаток личности. Смею не согласиться и доказать, что эта черта – положительная. Можно за узду приводить много фактов, но я приведу такой: не можешь любить себя, не сможешь полюбить другого. Если я люблю чистоту, то и не смогу жить в бардаке, а также создавать бардак. А может, это проявление нарциссизма? – соскользнул я в сомнения, как по льду. Да нет, не бойся! – успокоил себя. – Ведь я люблю всё красивое: природу, людей, вещи. А это значит, что в крайнем эгоизме не замечен. «Характер стойкий, нордический, склонный к аскетизму», - прервал я внутренний диалог фразой из «Семнадцати мгновений весны» Юлиана Семёнова.
       «Леонид, а как ты относишься к переездам, и откуда тебя занесло на остров Огненный?» - я решил более детальное знакомство начать с общих вопросов. «К переездам, - без промедления начал он, - я отношусь весьма благожелательно. По натуре я – пилигрим и обожаю странствовать. В данных условиях, конечно, много сложностей и трудностей, но они меня не смущают: я не капризная девица и не китайский мандарин, чтобы расстраиваться по пустякам». Сравнение мне понравилось, и я мысленно дал установку: запомнить! И в знак согласия с ним кивнул головой. «…А еду с пермской зоны, - продолжил Леонид. – Там решили таким чудесным способом от меня избавиться». «Наверное, чем-то сильно им досадил?» - не преминул я задать уточняющий вопрос. «Да ничего особенного, если не считать того, что нашёл существенное противоречие в законе. Общий смысл такой: по закону инвалидам I группы должны предоставлять сиделок. А в министерстве исправительных учреждений такие нюансы не учитывают. Я, как радиостанция «Голос Америки», стал вещать об этом. В результате меня, как диссидента, запустили в дальнее путешествие. Занозу из одного пальца вырвали, но это смешно, будто от перемены мест мои взгляды существенно изменятся. Я и здесь не собираюсь успокаиваться». «Знаешь, Леонид, твои требования человеческих усилий натолкнутся на Великую Китайскую Стену Непонимания. Я тебя хорошо понимаю, но те, от кого будет зависеть изменение закона или твоего существования, пальцем не пошевелят. Хотя я и не отговариваю тебя, но констатацией этого факта, пожалуй, убиваю твоё стремление к справедливости в самом зародыше. Мой совет – не делай выкидыш. Пусть разочарование не окутает тебя своей паутиной. В любом случае, вопрос на поверхность ты поднял серьёзный и тяжёлый. А если поднимешь этот вес, то, вполне вероятно, многие бедолаги, находящиеся в таком же критическом положении, поставят тебе памятник. И это будет заслуженно, так как станет беспрецедентным случаем и выйдет на исторический уровень. Следовательно, я всю оставшуюся жизнь буду тобой гордиться и хвастаться, что знал тебя лично. Да ты не смейся, я серьёзно! Леонид, я как-нибудь глубже займусь анализом твоих требований. А сейчас мне хотелось бы узнать, сколько у тебя позади вольерного содержания?» «От этого срока отмотал уже 4 года, а до этого 9 лет на усиленном режиме». «Судя по сроку и по другим ощущениям, скорее всего, убийство» «Да, оба срока впаяли за кровавую рапсодию» «За что?» - удивился я. «Это я так назвал свои преступления». «А-а-а, понятно…И всё же, странно, как ты приспособился без рук выписывать билет на тот свет?» «Ты посмотри на меня, - ответил Леонид, - Я своей массой могу задавить, как асфальтовый каток. А когда меня доводят до бешенства, то я применяю свои ноги. И в этот момент похож на разъяренного слона».
       Я хорошо представил такую картину. В каком-то фильме я видел разъярённых слонов в саванне, которые уничтожали посевы и деревню. Зрелище не для слабонервных. Представил – и не позавидовал… В нашей среде не принято интересоваться деталями преступлений, так как мы не выполняем функции следственных органов. И я хотел перевести стрелку разговора на другие рельсы. Но Леониду, видимо, захотелось разогнать туман неизвестности, и он предложил: «Виктор, если тебе интересно, то я могу приколоть о своих похождениях на свободе». «Валяй, дружище, только кинжалом не надо», - я проявил заинтересованность перипетиями и коллизиями его вольной жизни, а также пошутил в отношении жаргонного словечка «приколоть». «Юмора не понял», - с недоумением вопросил Леонид. «Значит, надо пояснить! Однажды был такой случай: освободился один парнишка из зоны. Ни жены, ни детей, ни кола, ни двора, ни родины, ни флага, ни прогрессии, ни средств. Приходит на блат-хату и говорит: братва, нужен крутой подельник. Его все знали и посоветовали: возьми Амбала, крутой – спасу нет. По наводке пошли «брать хату». Вскрыли отмычками и ищут тайник на кухне. Хозяйка появилась внезапно. «Вы что делаете?» - удивилась она, глядя на двоих незнакомцев, копавшихся в батареях с видом заправских водопроводчиков. Освободившийся был человек находчивый, он ответил: «Работаем по вызову, мы из ЖЭКа, аварийная ситуация». «Сейчас позвоню, узнаю…А я никого не вызывала», - с этими словами она пошла к столику с телефоном. Амбал вытаращил глаза и спрашивает: «Что делать будем?» «Валить надо!» - решительно пояснил организатор кражи. Дозвониться женщина не смогла и снова зашла на кухню с протестом. Крутой подельник неожиданно ударил её французским гаечным ключом по голове. Женщина упала без малейших признаков жизни. «Ты что наделал!?» - возмутился освободившийся с зоны и отгулявший на свободе всего неделю. «Ты же сам сказал: валить надо!» - был ответ. «Кретин, сваливать, а не убивать!» С таким грузом – убийство- психика справиться не могла, и через несколько дней их арестовали. Оба получили по 15 лет. С незадачливым организатором кражи я был знаком на зоне лично. Он до сих пор восторгается по поводу крутого подельника».
«Какие зигзаги судьбы!» - резюмировал Леонид этот сюжет из жизни, поудобнее устроился в свитом гнезде на шконке и начал исповедь: «Откинулся я пять лет назад. Планы были наполеоновские. Впереди яркими красками рисовалось будущее. После 9 лет каторги организмом овладевает эйфория, грубо, как маньяк женщиной. Ощущение такое, словно наркотической дряни наглотался. Да что я объясняю, сам подобное хмельное состояния, наверное, испытывал не один раз?..» - спросил он меня. Я отрицательно замотал головой и пояснил: «За 15 лет два раза был в бегах, но моё состояние не давало мне права расслабиться до подобной оргии организма. Поэтому, к сожалению, я могу только представить. А ты продолжай, из тебя мог бы получиться неплохой романист», - оценил я его выступление.
       «…Значит, приехал я в город Соликамск. Там у меня раньше жила старушка-мать. Увы, три года не дотянула до моего возвращения – умерла от инфаркта. Царствие ей небесное, пусть земля будет пухом. Была квартира, но тоже приказала долго жить: её отмели в пользу государства. Разбой на большой дороге. Поэтому мне пришлось начать осуществление своих планов с общаги. Кое-как прописался в муравейник. Получил пенсию. Её, пожалуй, можно назвать единоразовой нищенской подачкой. А мне на неё необходимо было жить целый месяц. А понимаешь, брат, нужно было и одеться поприличнее, так как зековские фраки не пристало носить на свободе. Романтика «зеккеров» меня не прельщает. К тому же, и на отсутствие аппетита, как ты уже успел заметить, я никогда не жаловался. Я похож на тигровую акулу, а  не на йога, жующего горсть риса целые сутки. По утрам я поднимался рано, так как запланировал поиск приемлемой для себя работы. Делал зарядку. Пережёвывал какой-нибудь дешёвой питательной смеси: большего я не мог себе позволить из-за крайне ограниченных средств. И пускался, как золотоискатель на Клондайк, в поисках варианта, который бы меня смог вывести из жалкого существования. Несколько напрасных заходов в порты разных учреждений, фабрик, кооперативов и шарашек – вытянул пустой номер. Се ля ви, а она бьёт, и не только по голове.
       В первые дни поисков я не сильно расстроился, так как у меня была вера в светлое будущее, а она способна творить чудеса не только с народом – духовным калекой, но и со мной – калекой физическим. Хотя, в противоположность нашему народу, моё терпение иссякло намного быстрее: народ начал задумываться о своём будущем через семь десятков лет, а я  - через несколько дней.
        Одноразовое питание по утрам, а потом – на энергии солнца и воздуха я тянул до светлой зари нового дня. От моего центра стали пропадать килограммы. Я не люблю, когда приходится заимствовать калории из НЗ организма. Прикинул расклад: с такой тенденцией я не дотяну даже до следующей пенсии. Воровать и грабить в моём положении – абсурд. Да, если честно, я и с руками не сторонник такой профессии.
       И вот, как-то под вечер, я услышал ясный, набатный звон колокола. Я спросил себя: по ком звонит колокол? И ответил: он звонит по тебе. Хемингуэя уважаю, поэтому решил прислушаться к его словам и активизировать поиски средств для своего пропитания. В действия вступила программа минимум. Блестящие перспективы и расчёт на свои способности разбились о скалы бытия. Моё утлое судёнышко вынесло на стремительный перекат и грозило не только крахом надежд, но и личности в целом. Ты знаешь, Виктор, я не отличаюсь рефлексией по пустякам, но надвигающуюся угрозу моему существованию я ощутил всеми фибрами души, всеми клеточками тела. А, может быть, оттого, что был близок к отчаянию. Хорошо, что перед освобождением я прочитал одну книженцию «Сила ума» американского доктора философии Джини Грэхем Скотт. Женщина описывала свои методы и способы достижения успехов в выбранной деятельности. Основополагающим она признавала настройку психологического состояния. Если мы впадаем в панику, то это – фиаско всех планов. В общем-то, прописные истины она подавала под своим соусом. А гарнир взяла у многих мыслителей, философов, психологов. Одним словом, сплошное компиляторово. Впрочем, один из способов мне пригодился. А заключался он вот в чём: себя просто необходимо настраивать, как семиструнную гитару на хороший звук. Чем больше уверенности, тем лучше. И в кризисном положении я вспомнил её наставления. Мысленно задал себе вопрос: где я могу найти себе подходящую работу? Расслабился, устранил все посторонние мысли и вдруг из подсознания пришёл ответ: на кладбище. Я даже вздрогнул, когда осознал. Вот ведь какая чертовщина происходит с этой медитацией. А потом подумал: а ведь там не только покойники обитают.
       Утром постарался отработать зарядку как профессионал. Пропотел. Сходил в душ, побрился. Приоделся в смокинг и тронулся на кладбище. Действительно, как в сказке, вакантное место сторожа оказалось свободным. Какие-то духи постаралась для меня: по пьянке, в драке, сторожа завалили. Директор изучающе на меня посмотрел и спросил:
- Сколько лет в местах не столь отдаленных отбухал?
Я ответил:
- Без года червонец.
- Убедительно, - говорит. Пожалуй, я тебя возьму. Но условие: не суй нос в разные щели.
Я ответил:
- Практика в этом солидная и нос до сих пор на месте.
Формальности заняли пару дней…Обязанности сторожа не сложные. Через месяц я адаптировался и чувствовал себя, как рыба в аквариуме. Появились бабки. Приоделся. Водку я не пил. Эротический массаж в виде случайных связей с женщинами не применял. Если честно, то я избегал женщин. Какой-то комплекс во мне образовался. А может, это происходило оттого, что было огромное расхождение между моими запросами и возможностями. Наверное, догадываешься, о каких женщинах я мечтал, а скатывался на дорожку вульгарности и пошлости – не желал.
        Жизнь стабилизировалась, но мой предприимчивый умишко требовал большего. Основал небольшое доходное дельце. Одну бабку, спекулирующую водкой, взял под опеку. Снабжение товаром, помощь в поиске клиентов. В общем, доходно и не пыльно. И время оставалось для книг и кино.
        Что-то быстро я забыл переживания за свою шкуру. Естественно, свой любимый вес набрал. Ежедневно подкачивался физическими тренировками. Когда в бане раздевался, то многие смотрели на моё тело с завистью. Конечно, дол Шварценеггера было далеко, но рельеф был как у древнегреческого атлета. Если бы меня поставить на постамент а Петродворце, то вполне мог бы сойти за скульптуру…»
       «А ты бывал в Петродворце?» - нарушил я плавное течение рассказа.
«Тебе, наверное, кажется, что я лишил себя радости путешествий?» -усмехнулся Леонид. «Нет, почему же, - я немного смутился, – просто люблю Петродворец, и его невозможно забыть, так же как и свою первую любовь». «Я тоже без ума, - чуть-чуть
 сопровождающие меня оставили на вокзале, а сами ретировались, и надолго. Беспокойство охватило меня: ни денег, ни документов, ни сопровождающих, а сам я на паперти – нищий и убогий. Долго я их ждал, а их нет и нет. Задницей почувствовал, что бросили они меня на вокзале как хлам, а сами решили смыться.
       Обидно стало. Я к народу обращаюсь: помогите! Все идут, никому до меня дела нет. Некоторые думают, что я милостыню прошу: деньги бросают. Я деньги подбираю, не выбрасывать же, но никому не могу объяснить, в чём причина моих надрывных воплей о помощи.
       Тут проходит ватага малолеток. Все в цепях, в металлических заклёпках. Остановились около меня. От этих придурков я не ожидал ничего хорошего. Думал, что им ничего не стоит вместо мяча мной в футбол поиграть. Жутко мне стало. Давно пора к остаткам тела относиться презрительно, а во мне всё ещё какие-то инстинкты самосохранения диктуют страх. «Боже милостивый, спаси и сохрани!» - воззвал я к Богу. Кроме Него надеяться было уже не на кого.
       Господь меня услышал и помог. Сначала их вожак человеческим голосом обратился ко мне:
- Дядька, в чём проблема?
       Это было, как гром среди ясного неба. От них я ожидал чего угодно, но только не участия и внимания. На какое-то время у меня язык прилип к гортани, и я только мычал, а потом сумел справиться с этим паршивым состоянием и вразумительно объяснил о моём бедственном положении. Они зашумели в негодовании:
 - Вот сволочи! Вот подонки! Если они нам попадутся, то мы их разделаем под орех, как Бог черепаху!
       В это время на горизонте появились какие-то верзилы в спортивных костюмах. Вожак металлистов махнул им рукой. Они подошли.
- Здорово, пацаны! Что случилось?
       Я сначала подумал, что это спортсмены, а оказалось – ОМОН, замаскированный под спортсменов. Пересказал ещё раз о своей беде во всех деталях.
- Опиши приметы этих тварей, - попросил усатый детина.
       Я их портреты обрисовал лучше, чем Рембрандт. По кивку головы усатого они разбежались в разные стороны.
       Через полчаса приволокли моих сопровождающих. Поставили передо мной.
- Папаша, это они?
-Да!
       Я не ожидал, что этим самым я подвергаю их серьёзной экзекуции. Сначала старший омоновец спокойно попросил предъявить документы. Они достали.
- Так значит, капитан МВД? Хорошо! А ты – прапорщик? Замечательно! А где документы инвалида?
- У меня, - достал капитан из кармана мои документы.
- Какое задание выполняете?
- Нужно сопровождать до дома инвалидов.
- Хорошо. А почему вы решили его бросить и сбежать?
      Они оба как будто язык проглотили. Они действительно намылились ехать обратно. Молчание было красноречивее всяких слов.
- А деньги где? – продолжал выяснять ситуацию усатый.
       Они молчали и на этот вопрос, словно решили повторить подвиг Олега Кошевого. Но вид алкашей был выразительный, и без слов дал полную ясность всех вопросов.
       После короткого выяснения обстоятельств ОМОНовцы стали действовать в своём репертуаре. Я вздрогнул, когда они начали бить моих сопровождающих. Я никогда не видел такого избиения. Боевики в видиках – это совсем другое дело, а в жизни – это страшно.
       Через несколько минут оба ползали на коленях и просили прощения.
- Козлы, вы не у нас просите снисхождения, а у калеки. Иначе сейчас сами станете такими же калеками.
       Тогда они стали на колени передо мной и начали умолять, чтобы я их простил. У меня злость на них пропала, испарилась с первых минут, как их начали перевоспитывать своим методом ребята-ОМОНовцы. Мне было их жалко, как уличных собак в плохую погоду. И, конечно же, я не злопамятный.
       После того, как я их простил, главный группы сказал:
- Довезёте до места. Вернёте все деньги документы. И не вздумайте бросить ещё раз. Я передам по рации, и если произойдёт накладка, то вас, негодяи, будем перевоспитывать. Нас, афганцев, много, и мы из вас, шакалов, выбьем мерзкие душонки!.. Отлично усвоили первый урок, или ещё добавить?
- Всё, всё понятно, сделаем, как вы сказали.
- Спасибо, сынки, - поблагодарил я парней, - вы мне здорово помогли…
       Так я познакомился с афганцами. Раньше думал, что война в Афгане сделал их, в полном смысле, наёмниками и убийцами. А оказалось, что человеческое в них проявляется в большей степени, чем у вольных граждан, которые бросали мне подачки, как нищему».
       «Да, очень смешная история», - с грустной иронией заметил я и по поводу этой жизненной новеллы. – «А где смеяться, в каком месте?»
       «Смеяться будете, когда я вам скажу, что сопровождающие меня менты подумали, будто бы это были мои знакомые. И сколько я потом ни разубеждал их в обратном, они мне так и не поверили…
       А сейчас мне предстоит встреча с ними на зоне. И мне действительно становится не до смеха».
       «Да не переживай! – постарался я его успокоить,- не такие же они, в самом деле, монстры, чтобы на тебе сейчас отыгрываться!»
       «Кто их знает?» - выдал свой страх на-гора безногий инвалид.
       Да, очень глубоко засел в нашем сознании  раб. Не зря Чехов советовал выдавливать его из себя по капле. С такими темпами мы ещё долго будем жалкими, ничтожными запуганными. Какой же яркий контраст: рецидивист находится в животном страхе перед «законопослушными» гражданами, работающими в системе.
       Меня такие парадоксы очень часто ставят в тупик. Конечно, я беру факты из жизни, как из корзины человек берёт яблоки: сначала крупные и румяные, а затем – все остальное, без разбора. Не знаю, почему, но моя корзина наполнена подобными яблочками, которые совсем не по вкусу будут многим, кто так много говорит и пишет о гуманности. И ёще могу добавить, что я совсем не стремлюсь сгустить краски и показать всё в чёрных тонах.
       Я не предвзят. Возможно, субъективен, и не рою глубоко в поисках истины, а зачем? Ведь эта истина, как дохлая собака, закопана у самой поверхности. В общем потоке, безусловно, принятые на вооружение в пенитенциарной системе меры перевоспитания отбирают у нас самое главное – надежду на лучшее будущее. А в результате отчаяние толкает нас на всевозможные преступления: в душе нет фундамента, на котором можно было бы строить светлое здание (только не коммунизма, от этого увольте, судари). А разрушать всегда легче, так как это не требует душевных усилий.
        «Кто-нибудь ещё знает смешные истории?» - спросил Леонид.
        «А может, хватит? А то у меня живот заболел от смеха» - серьёзно внёс коррективы в направленность наших исповедей.
       «Я могу рассказать анекдоты из этой жизни – обхохочетесь!» - не удержался мой знакомый по зоне, Василий по прозвищу Профессор.
       Клички с поразительной точностью показывают выпирающую сторону или внешности, или характера человека. Прозвище «Профессор» соответствовало эрудированности Василия. Любые кроссворды решал, как семечки щёлкал. «Поле чудес» называл полем дураков. И если приходил смотреть эту передачу, то слова угадывал сразу, а не по буквам.
      И вот он решил смешными случаями скрасить длинную ночь. Я замечал за ним сильную привязанность к «ментальному» телу. «Ментальный» человек был у него откормлен, как породистая свинья. В общем-то, в ущерб другим телам, но он не замечал отрицательных сторон всеядной жадности к интеллектуальной пище. И был глубоко убеждён в том, что превосходство  в эрудиции даёт ему полное право считать себя развитой личностью. Конечно же, и духовно он был развит (с левым знаком), но морально и нравственно сильно отставал от интеллектуального.
       Я же научился видеть хорошие стороны человека, и по мере сил способствовать развитию отстающих. Поэтому несогласие в этических вопросах не были камнем преткновения в наших приятельских отношениях. А слушать его было большим удовольствием. Он умел даже трагические ситуации описывать, как водевиль. А от такого умения обычно получаешь приличный заряд бодрости и жизненно важного и крайне необходимого оптимизма.
       Всё вокруг может рушиться, а жизнь идёт своим чередом, и тяжёлые периоды нужно принимать мужественно и стойко. И если возможно, то и с улыбкой. Ирония судьбы, и почему бы не посмеяться?
       «Уж лучше мы будем свою судьбу насиловать, чем она нас», - это была одна из любимых его присказок. Своим оптимистическим настроем к жизни он сумел сохранить моложавый вид и выглядел моложе своих пятидесяти лет на десять. А когда одевал свои изысканные очки (его единственная вещественная гордость), то приобретал такой респектабельный вид, что даже полосатая шкура не могла лишить его цивилизованного вида.
        А воровская профессия – карманник, явно не соответствовала задаткам его личности.
       «Бродяги, - начал он делиться своими воспоминаниями, - был у нас на строгом режиме один парень, который умел правдоподобно подражать любым звукам. Однажды он забрался на чердак барака. Дождался, пока поблизости появятся менты и стал в совершенстве изображать передачу по рации. Разнообразные голоса, пение, шум настройки, па затем позывные: «Орёл, Орёл, я Беркут, как меня слышите? Приём». Звук морзянки, отстукивание ключом. Это было подобно взрыву. Старший контролёр своему напарнику шепчет: «Давай за подмогой, вызывай усиленный наряд!» Младший по званию бросился бегом, а этот притаился за углом.
       Офицеры и прапорщики прибежали быстро. «Где?» «Тихо! Слушайте!»
Все прислушались, и снова раздался звук рации, а потом голос: «Орёл, Орёл, я Беркут. Здание окружили, здание окружили. Рацию уничтожаю. Как поняли? Приём».
       На чердак запрыгнули, как кошки, удирающие от собак. Осужденного скрутили. Обшарили всё, но кроме всевозможного мусора, консервной банки и трехлитровой банки браги (кто-то «гасил» в опилках) ничего не нашли.
- Куда дел рацию?
- Уничтожил.
- Кто ты такой?
 - Диверсант. Я заброшен в Советский Союз немцами в годы Отечественной войны, - такую лапшу он повесил им на уши. Поверили.
- Серьёзное дело, - обрадовались менты, – жаль, не успели рацию захватить.
       Потащили бедолагу-диверсанта в изолятор. «Заковали» в две пары наручников и посадили отдельно. Через несколько часов прилетела на вертолёте, как стая чёрных воронов, солидная группа с Управления. Среди которых серыми мышами сновали люди из КГБ.
        Естественно, с ними такие шутки совсем не уместны, и признался парень быстро, пока не применили пытки, в которых они были специалистами: практика большая, материала для экспериментов – хоть отбавляй.                Признание подтвердил свои даром подражания. Юмора и мастерства не оценили. Где-то за такие выступления была бы буря аплодисментов, ураган, шквал оваций. А здесь – проверка на крепость костей скелета и на эластичность жизненно-важных органов.
       Отрихтовали безбожно. Странное всё-таки сравнение: причём тут Бог, когда дела явно сатаны?.. Хотя, всё правильно, без Бога – значит, с сатаной.
       Однако парень был неугомонный, и через пару месяцев выкинул ещё один номер. Изобразил в камере (а он сидел в БУРе за первый трюк) передачу с чемпионата мира по футболу по транзистору.
       Конечно, отбывающие в исправительно-трудовых лагерях в эти годы хорошо помнят, как за транзисторами велась охота, поэтому их прятали в тайники. Мы все прошли это варварское время. Только второй год, как разрешили иметь приёмники и магнитофоны. Одно из хороших начинаний министра внутренних дел Бакатина. Поэтому нам не составило труда вникнуть в тонкости такого грубого нарушения, как прослушивание передачи футбольной встречи, а не лондонское радио «Би-Би-Си», или «Голос Америки», или радиостанция «Свободная Европа». Парень был не дурак (просто энергию было некуда девать), поэтому «транслировал» передачу с футбольного чемпионата, который закончился две недели назад. Долго шмонали в камере, пока до офицера не дошло, что чемпионат уже давно прошёл.
       Но этот раз наказание было по упрощенной программе: 15 суток штрафного изолятора.
       От нечего делать ночью в ШИЗО он изобразил схватку двух крупных собак: рычание, визг, натравливание: Дик, фас, фас!
       Долго боялись открыть двери в камеру. Приняли все меры предосторожности, а когда увидели его, целого и невредимого, и ни одной собаки, то добавили ещё 1- суток. За свою глупость добавили, так как в ШИЗО можно натравливать только крыс размером с собаку».
       Мы развеселились. Профессор передал эти сцены с актёрским мастерством. Ночь прошла в разных мирах, но, в основном, мы провели время в воспоминаниях о свободе.
        Я подметил такую особенность у осуждённых: короткое время на свободе (единицы ухитряются прожить больше года), фиксируется их памятью до малейших деталей. И эти радостные мгновения хранятся как реликвии в историческом музее.
       Когда я в первый раз столкнулся (чуть лоб не расшиб) с таким парадоксальным свойством психики, то я впал в глубокое размышление. Представьте, человек делился коротким эпизодом своей вольной жизни тридцатилетней давности, а рассказывал так, будто эти события с ним происходили вчера.
       Постепенно я к этому стал относиться спокойнее. И если мне неясно было, к какой эпохе правления относится выложенная из сундуков памяти история,  то непременно уточнял. Обычно во время этапов, а также тюремно-камерной жизни, когда работа на хозяина считается западло (есть такое жаргонное словечко в лексиконе уголовников), да и кому понравится за баланду супа, который не каждая свинья станет жрать, вкалывать до седьмого пота.
       Дни своими местами меняются с ночью. Солнце заменяет балдоха-лампочка.
       Ночью игра в нарды, в карты, в тусовках. У нас тусовка совеем другая: три шага вперёд, три назад. От стены до стены.
       ….И нельзя нам выше, и нельзя нам ниже.
            Можно только неба кусок, можно только сны…
       А когда наступает рассвет, оживление и движение прекращается, и все уходят в царство Бога Морфея. И некоторые умудряются видеть сны, а  большинство – кошмары.
       Кошмары, блин, кошмары…
       Ночная бурная жизнь закончилась для нас утром. Многих «смешные истории» усыпили как снотворное. Я тоже выискивал свободное место, куда бы ноги протянуть, Однако моим планам не суждено было претвориться в жизнь:
       …Ранним утром, смычком на скрипке сыграла дверь…..
       На ноте «ре» ржавые звуки прекратились. И перед железной решёткой застыл зек в полосатом одеянии.
       Эта картина по какой-то смутной ассоциации напомнила мне время, когда я увлекался подводным плаванием. Удивительная похожесть ситуации: однажды, нырнув к частоколу камыша, я увидел, как крупный окунь выплыл из засады. Но определив, что «рыбка» в гидрокостюме не по зубам, остановился в философском раздумье. У этого окуня« было такое ж глубокомысленное выражение лица, и это невольно определяло значимость ситуации. Какая-то необъяснимая сила сдвинула меня с места, и я со своей стороны подплыл к железно плотине. «»Доброе утро, бродяги!
 - булькающий голос, как будто кто-то разливал водку  в стаканы, разлился по камере.
       Я машинально оглянулся на старинный свод окна и увидел  за великолепно исполненной кузнецами в стиле барокко решёткой (фактически в классическом ажурном узоре кованой решётки – я профан. Знаю только одно, что проглядывало сквозь толщу времён: это выполнил Мастер. Для меня слово «барокко» звучит забавно, и мне это слово нравится, поэтому я составляю своё меню из того, что мне предпочтительно)…За своим пространным отступлением я не забыл того, что увидел…А разглядел я прекрасную Леди – утро.
       «В самом деле, не шутишь, - согласился я. – А мы даже не заметили приход первой красавицы мира сего». И чтобы не разглядывать оттенки недоумения на лице визитёра, я пояснил свою мысль: «Понимаешь, земляк, утро у меня воспринимается в образе сеньориты, которая ласковыми лучами-руками будит ото сна. Иногда утро бывает и не ласковым, а ещё чаще лучик света не может проникнуть через «жабры» в тёмное царство».
       В этом номере кованая решётка не сочеталась неизменным браком с модернизированным механизмом двадцатого века – «жабрами», и поэтому мы пили и глотали божественный нектар – кислород вволю, а лучи света проникали нам в души.
       «Судя по твоим словам, я имею честь познакомиться с Индивидуумом», - уверенно заявил полосатый. «И ты не ошибся», - подтвердил я, нисколько не удивившись факту такого угадывания, - «И если для тебя за честь познакомиться со мной, то, значит, имеешь поручительные гарантии от кого-то из моих знакомых». «Слухами земля полнится», - он хитроумно, как угорь, ускользнул от ответа. Представился: «Меня зовут Николай». «Случайно не Чудотворец?» - пожелал удивить таким сравнением. Недоумение гипсовым слитком застыло на его лице. «Ты меня извини, Николай, за такие аллегории. А дело в том, что ночь прошла в разных измерениях, и войти в настоящий момент я ещё не успел. Кто-то запер парадный вход, и я иду запасным. А почему мне пришла такая необычная мысль о Чудотворце, то, пожалуй, я попытаюсь объяснить. С первых шагов по этому острову со мной происходят странные вещи. Возможно, оттого, что я ожидаю какого-то чуда. А может, оно уже свершается? В каждой встрече я вижу какую-то удивительную закономерность и ожидаю от неё серьёзного влияния на свою судьбу. А, может быть, такому ощущению способствует мой внутренний настрой. И если твой приход для знакомства со мной – не праздное любопытство, то мне желательно узнать цель визита».
       Сколько бы я прикладывал сил, чтобы сохранить своё лицо, свою индивидуальность ради того, чтобы мощный поток деградации, которому подвержены все, находящиеся в этой системе, не захватил в свои мутные воды моё тело. Но даже максимум усилий не спасал меня, и я тонул в пучине подозрительности. Недоверие, попытка определить скрытые причины такого явного стремления к знакомству – вот первый импульс в сознании. Не открытость преобладает во мне, а именно поиск негативного. И когда я нахожу, иногда наощупь, с завязанными глазами, как человек, играющий в жмурки, причину любых контактов, только тогда я начинаю оттаивать и раскрываться для искреннего общения.
       Разумеется, в том случае, если человек не стремится каким-то образом использовать меня в своих целях. Неоднократно были попытки ангажировать меня на такие роли: «торпеды» - если требуются пояснения, то они заключены в слове; «Телохранителя» - и это тоже не требует перевода; «Дойной коровы» - это выглядит так: к более состоятельным в материальном плане прилипают всевозможные аферисты и трутни… Безусловно, осторожность у меня выработалась в условный рефлекс. Жизненные коллизии – это хорошая школа и тренинг для чувств.
       А было время, вспомнил я с ностальгией, когда незнакомцев я встречал с открытым забралом.
       Такой принцип даже у римских патрициев в сенате не срабатывал. И классическое: «И ты, Брут!» - в этом мире очень распространённое явление. И подозрительность – следствие, которое вытекает из причины. И после каждого подлого, запретного удара от всех душевных шрамов и ран необходимо восстанавливаться.
       И вот путёвка в санаторий, в храм Божий и древний монастырь у меня в кармане. И ангел-хранитель не дремлет. Поэтому я мог быть естественным и высунуться, как устрица из своей раковины. И снять доспехи, приобретённые за многие годы в преступном мире. «Латы» снял, они с грохотом упали на пол. Однако тяжело быть постоянно закованным. Доставалось же средневековым рыцарям. Вздох облегчения вырвался у меня, как у астматика.
       «Знаешь, бродяга-чудотворец, я весь внимание. Исповедуйся, иначе у нас разговора не выйдет» - бесцеремонно попросил я его.
        Усмешка преобразила серьёзное лицо. В стремительном изменении вазомоторных реакций, я успел перехватить взгляд мудрого старца. Точнее, тень, промелькнувшая на лице, отразилась каким-то всепроникающим светом в глазах. Я с укоризной ощутил, что выбрал для разговора неверный тон. Не успел, как следует разглядеть человека, а уже спешу поразить юмором, который, вероятно, не вписывается в систему его взглядов на мир. Срочно надо перестроиться, а то не объяснить проскользнувшего превосходства. Как же избавиться от этой дьявольской напасти – гордыни?
       Всепроникающий взгляд и утвердительный кивок головы Николая дал мне тонкую нить взаимопонимания. Кажется, понимает мои проблемы.
       Вот было бы замечательно, если бы от пороков можно было отмываться, как в бане! Не жизнь, а сплошная идиллия! А жизнь без труда – это разве жизнь? Я вообще не понимаю такой жизни, когда всё равно, всё в ёлочку, без шахматных чёрно-белых клеток добра и зла, без этюдов и кроссвордов, для решения которых мало одной жизни. А жить долго – это, наверное, утомительно. Идёшь по пустыне, а в ней ни конца, ни края. Солнце припекает и высушивает, как воблу. И чем больше дней-песчинок, тем круче барханы. Чем дольше под солнцем, тем меньше остаётся живительной влаги. Вот почему все мудрецы напоминают мумии.
       И Николай, - я успел перебросить мостик рассуждений, - похож на аскета. Только одни глаза выражают внутреннюю работу мысли, а всё остальное – без эмоций. Ему бы посох, а заместо полосатой шкуры – монашеское облачение, и – вылитый Николай Чудотворец. Тот, кажется, проповедовал в IV веке нашей эры. А этот монах способен ли подняться на такой уровень духовного развития в наше время?
Бродят меж людей
Те, что когда-то были людьми.
Те, что теперь уже просто тени,
Живущие по иным законам
                иного бытия.
Те, что просят прощения.
Смущённо, совсем неслышно,
Столкнувшись с чьим-то телом в толпе.
Тело спешит в никуда.
Чтобы потом меж другими телами
                по миру бродить…
       Я вслух выложил из тайников памяти стихотворение Наташи Кочиной, которое довольно точно соответствовало моим мыслям.
       Николай задумался, почти как Сократ, а я продолжал размышлять вслух, и при этом хотел бы выглядеть хотя бы как ученик Сократа…
       «»Унижающий сам себя возвышен будет
. А вообще-то, со скромностью у меня явный дефицит, и поэтому я стремился показать, что с философией я знаком, и из меня полился бурный поток, так как нашёл свободные уши: «Братишка, невероятно устроен мир. Сколько в нём совпадений, которые неразвитым и недалёким кажутся случайностями. Однако в этом мире нет ничего случайного. Всё настолько умно устроено, что не поверить в Высший Разум – просто невозможно. Поэтому я вступил на остров Огненный со смирением, добровольно отказавшись от греховной жизни. Для того, чтобы очиститься от прошлого. Для того, чтобы познать Всевышнего. И ещё для того, чтобы, если будет суждено, выйти с этого клочка земли родившимися духовно. Обрести внутренний мир, гармонию души и тела, творить добро, нести в себе божественный свет истины.
       Вот моя программа максимум. Если твои установки в чём-то совпадают с моими, то, возможно, эта встреча – начало, маленький ручеёк, который вольётся в полноводную реку и даже океан дружбы. А если не совпадёт, то высохнет.
       Мне хотелось бы сразу же расставить все точки над i, чтобы не было заблуждения относительно моего настоящего. Уголовное прошлое я отсёк духовным мечом веры. И начал новый виток на орбите, где спутником стал я, а Бог - планетой».
       «В Бога я тоже верю», - решительно сказал Николай. Наверное, таким же тоном говорил на костре Джордано Бруно фразу: «А всё-таки она вертится!»
       Меня такая убеждённость порадовала, и я подумал: с присутствием таких верующих мне не потребуется аббат Фарио со своим кладом, ибо священное Писание гласит: «Примите учение моё, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото, потому что мудрость лучше жемчуга», а также: «Я хожу по пути правды, по стезям правосудия, чтобы доставить любящим Меня существенное благо и сокровищницы их Я наполняю».
       «Значит, братишка, наши дороги сходятся?»
       «Надеюсь на это», - согласился Николай. – «Виктор, а тебя не смутит то, что я работаю на зоне нарядчиком?»
       «Глупости говоришь: не место красит человека, а человек – место. И если живёшь с совестью, которая у тебя должна очиститься от многих грязных пятен под действием Святого Духа, то человеческие качества будут определять, а не ложные, извращённые понятия. Вот главные критерии к людям, которые будут допущены в святая святых – мою душу». «А пропускная охрана строгая?» - Николай выпустил первую стрелу в цель; рассекая воздух, она попала в десятку. Я рассмеялся и подумал: «Шутить умеет», а вслух сказал: «Охрана независимая, и с каких-то пор – даже неподкупная. Материальными подарками не задарить». «В таком случае, я поинтересуюсь: как у тебя с литературой для чтения?» «Отвратительно! Я перечитал всё, что у нас было». «А какие жанры предпочитаешь? Философию, психологию, теологию», - я назвал самые главные. «А детективы?» - уточнил Николай. «Наша жизнь – сплошной детектив», - я стал изъясняться афоризмами. «Совершенно в дырочку, - пошловато согласился мой новый знакомый, проходящий отбор в число друзей. – Индивидуум, я тебе сейчас принесу парочку книг, проглотишь с аппетитом, да и глюкозы подкрепиться. И ещё хочу предупредить: завтра этапников будут распределять по отрядам. А тебя и ещё парочку неблагонадёжных, любителей авантюр, оставят до приезда из командировки хозяина. Выйдете в зону только с его личного распоряжения.
       Вчера из-за вашей троицы опера переругались между собой. «Покупатель», который ездил вас отбирать в Архангельск, получил приличный нагоняй…»
       Я хотел бы объяснить, что работорговля в наш век существует, в скрытой форме. «Покупатель» специально едет в командировку, чтобы из предложенного живого товара выбрать специалистов по профессиям, молодых, здоровых, и, желательно, тихих, спокойных рабов. И ругали его и предъявляли претензии по той причине, что наша троица имела такой солидный багаж авантюрных похождений за плечами, что многие офицеры стали опасаться за сои погоны.
       И обвинили его в том, что он получил за нас взятку, а с ними со всеми он поделиться не захотел. Я вспомнил того капитана, и при беседе с ним я решительно отказывался ехать на инвалидную зону. Но от меня решили избавиться. И уверен, что вполне могли навьючить ширпотребом, как корабль пустыни. А теперь наша участь будет решаться лично начальником зоны.
       Шансы на то, что он рискнёт принять, заметно поубавились. Я призадумался. Я привык удары судьбы сносить спокойно. Разобрал возникшую ситуацию.
       Да, незавидная досталась доля, не многие вернутся с полей войны. Этап – это военное положение. А я уже весь месяц был в дрейфе – болезнь подкосила меня. И если сейчас меня не примут и сделают «козьи рожки», то есть отправят назад, то могут долго возить по разным зонам, из одного конца России в другой.
        Сейчас изобрели новый способ наказания. Иезуиты-инквизиторы до этого не додумались бы. А выглядит он внешне вполне прилично и звучит так: «ПО оперативным данным целесообразно на зону не допускать». Примерно такими словами, а утверждать не берусь, что именно такими, так как заглядывать в личное дело еще не удавалось. Хотя какая разница, от каких слов включается определённый механизм в этой сложной системе, и бедолагу-арестанта отправляют в круиз. И его буду возить от зоны к зоне, не дни, а месяцы и годы.
       Я уже встречал одного рекордсмена, который целых семь (!) лет находился на этапном положении. И это намного хуже тюремного режима, тюремного содержания.
       А что это такое – влез, после ухода Николая, в воспоминания, как в зловонное болото: Владимирский, Златоустовский, Елецкий, Витебский и многие другие централы? Для общего ознакомления одних слов будет недостаточно. Чтобы представить всю сущность явления, для этого надо самому пройти. Иначе – даже человек с прекрасным воображением к реальности приблизиться не сможет.
        В последнее время очень много развелось экспериментальных групп с научным уклоном, которые изучают свойства человеческой психики и резервы скрытых сил человеческого организма и предельных, критических нагрузках и условиях. Для этого специальные группы уходят в пустыни, на Северный полюс, в джунгли. Зря, однако, так далеко уходят. Я бы им посоветовал заглянуть в другие джунгли. Тюрьма – это джунгли в своременном  исполнении. И в ней слабые не выживают.
       Парадоксально, но и сильные не всегда. Правда, в сплаве сильные и умные имеют шанс пройти эту школу выживания в экстремальных условиях с наименьшими потерями.
       Что же это я всё о потерях и потерях, и так редко – о находках. А ведь сам нашёл, благодаря таким испытаниям, бесценную жемчужину веры на этом жизненном поле, хотя заплатил за поле довольно высокую цену.
       Очень многие получили от Господа жизнь вечную, затратив на это меньше поисков. Они не бегали, не рыскали, не поклонялись всевозможным идолам и кумирам, не преступали границ декалога. Не нарушали уголовного кодекса светлого общества строителей коммунизма.
        Они шли другим путём. Услышав Благую весть, эти люди раскрывали свои сердца, покаялись в греховной жизни (грех – это неверие в Бога), и тогда Святой Дух вошёл в них.
       «Как сказал Бог: « Вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут моим народом».
         У меня же столько баррикад и завалов на пути Святого Духа. Эх, бульдозер бы кательпиллер! Вмиг бы расчистил от всего хлама. Только Всевышнему неугодно, чтобы мы в Царство Небесное попадали с лёгкостью Сергея Бубки, который взлетает на свои рекордные высоты, как птица. Всем бы такую лёгкость! Однако, как чемпионские рекордные вершины, так и Царство Небесное усилием берётся. С большим напряжением, преодолевая шипы и колючки этого мира.
       «Через тернии к звёздам!» - как говорили древние. Предки, без сомнения, были правы: только через шипы мы можем познать Сущего.
       Но почему и страдания не всем помогают избежать сетей лукавого? Даже находясь в одинаковых условиях, люди видят мир по-разному: «Два человека смотрели сквозь тюремную решётку: один видел грязь, другой – звёзды!»
       Аллилуйя моему Спасителю за то, что Он открыл мне глаза, и я вижу Млечный Путь, по которому я выйду из греховного мира в царство Бога. Хотя мечтать о Небесном Иерусалиме преждевременно. Впереди ещё встреча с хозяином этого мира, с владыкой моего тела.
        Захочет стереть в порошок, и славные, доблестные исполнители перемелют, как мельничные жернова. Как всё-таки Господь милостив тем, что меня, грешного от рождения, предызбрал на служение.
       «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет».
       Да, это надо же, какая милость мне оказана! Своё внутреннее знание по поводу великой почести царственного служения определить словами довольно трудно. Слова приземляют на запасной аэродром возвышенную радость, носящуюся на крыльях духа. Это также похоже, как будто смотришь кино по цветному телевизору, и вдруг получаешь замену с чёрно-белым изображением. Почему и говорят: внутренняя жизнь богаче, чем внешняя, имеющая отражение в фактах.
        Мир идей, мир принципов, мир форм, мир фактов. Сколько всяких миров! И где-то среди такого разнообразного мира существует затерянный рай. Как у Джона Мильтона в поэме «Потерянный рай». Мильтон, оказывается, был верующим в Бога.
       Судя по его поэме, он действительно им был, а не казался. Сейчас многие кажутся верующими или пытаются казаться. Стремятся к знанию Слова, стремятся соблюдать заповеди и закон. Чисто фарисейское служение Богу. Своему Богу. Они создали из Бога идола, из служения – культ. Галатийское искушение: начавши Духом, заканчивают плотью.
       Поэтому очень осторожно нужно относиться ко всему. Никакой однозначности в оценках. Больше слушать своё сердце. Как оно себя поведёт? Что скажет, то и делать. Если чему-либо воспротивиться, то пусть лучше убивают, чем ослушаться своего Владыки. Его имение – моё сердце, моя кровь, моя душа.
       Раньше ради славы и богатства я способен был бросить на жертвенный алтарь своё тело, а душу продать в рабство сатане, хотя уже в то время начинало зарождаться сознание, что слава – это дым. Как сказал апостол Пётр: «Ибо всякая плоть – как трава, и всякая слава человеческая – как цвет на траве. Засохла трава, и цвет её опал».
        Впрочем, со славой всё ясно: ещё во времена великих устремлений за чемпионскими лаврами я обратил внимание, что основная часть знаменитых спортсменов, спускаясь после покорения рекордных высот на землю, становятся обывателями, у которых запросы не поднимаются выше таких: квартира, машина, дача…И когда слава рассеивается, то оставшаяся физическая оболочка напоминала предмет одноразового использования.
       Эта физическая оболочка висит на былом величии, как на огородном пугале. В основном, все мои знакомые, имеющие звания чемпионов мира и олимпийских игр, после своих занятий профессиональным спортом, превращались в груду развалин. Рушатся храмы, в которых нет живого Бога. Они даже сохранять своё здоровье не стремились. Всё было отдано в жертву идолу – славе. Жалкое подобие людей, доживающих на осколках своей славы.
       «Большой спорт – это жизнь, целая жизнь и даже немного больше»  был такой девиз, который призывал нас ради мнимой, эфемерной славы от всего отказаться. А взамен искуситель обещал «все царства мира, если падши, поклонишься мне». Многие не могли устоять перед соблазном и продались сатане за земное величие и богатство.
       На то и хитрое искусство обольщения.
       Но когда Господь открыл мне глаза, тогда я начал видеть, в какой тьме находился. И душевный небосвод осветился радугой. Красиво, чисто, тепло и светло стало внутри – это ли не рай, который мы утратили?..
       Возможно, я в заблуждении, пытаясь найти что-либо наподобие рая извне. Вот и сейчас рай внутри потерял, так как допустил грязную мыслишку о возврате. Неужели меня напугал многолетний возврат у никуда? Всё же будет о“кей! Выздоровею, перестрою психику, оставлю только кружку и ложку, а всё остальное раздам нищим. И, как бродяга, поеду в странствие. Что же я так заволновался? Страх нельзя допускать в свою душу. В каких бы формах он не пытался проползти. Ниндзя может проникнуть незамеченным, но не страх. Однажды его испытав, человек никогда и ни с чем другим его не спутает.
        И всё же, как я заметил, люди склонны к страху относиться по-приятельски. Лёгкий адюльтерчик с господином Страхолюдиным. Что прикажете, сударь? Ах, мобилизовать самую примитивную, самую тёмную энергию на исполнение гнусных целей. С приходом страха от твоей личности остаётся искаженная в рабской, угодливой улыбке маска. Даже чувствуешь печать страха на лице. А наблюдательные люди улавливают малейшие изменения. Цветущего, полного жизни человека, можно духовно уничтожить страхом в течение короткого времени. А если человека сломать духовно, то и физически он будет гаснуть.
        Даже цветы, растения и деревья реагируют на страх. Учёные провели ряд научных экспериментов и получили обоснованные выводы и доказательства. Замечательное, проверенное средство от страха – этот любовь и доброта. Ожидая прихода нежелательного гостя, надо вооружиться любовью и смирением, а также вспомнить слова апостола Иоанна: «Дети! Вы от Бога, и победили их; ибо Тот, кто в вас, больше того, кто в мире».
       В одной фразе заключена такая бездна познания. Возможно, я не совсем верно поступаю, если собираюсь вступить в «схватку» с начальником зоны, используя свои познания и способности. Кто из нас победит – диктатор коммунистической хунты или человек Божий? С нравственной точки зрения. Иногда я пробую рассматривать своё положение из разных углов. Так вот, выглядывая из такого угла, я могу определённо сказать своё мнение: признаком развития человека является его способность следовать своим убеждениям в самых сложных обстоятельствах. Это возникшее обстоятельство всего лишь жалкая пародия на определение «в самых сложных».
        И значит, грош мне цена, если, испытав бури и тайфуны и сохранив своё лицо, я пойду сейчас против своих правил. Смирение нужно там, где твой внутренний человек не возмущается. А у меня сейчас целая манифестация внутри. Поэтому я проявляю свою волю, свой характер, вывешу все флаги: «Погибаю, но не сдаюсь!» Взбаламучу этот стоячий, затхлый омут. Шокирую появлением на их театральные подмостки индивидуума. Что нам терять? Гастролировать, так по большому счёту.
       Сейчас надо собрать сведения о положительных и отрицательных сторонах моего визави. Хорошо, что число противников определилось, и им стал феодал этой вотчины. Он же в двух ипостасях: начальник ИТК-5, зоны особого режима, в другой – царь местной округи, император всей тайги.
       Следующий, кто принёс нам радостную весть, был старший дневальный, который нас предупредил: готовьтесь к распределению по отрядам. «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!» - отреагировал Профессор избитой цитатой. «По коням!» - радостно встрепенулся один седой старичок. Возможно, он успел повоевать в коннице Доватора или – наследственные гены предков, скакавших ещё в гражданскую на стороне белых? Вероятнее всего, так как яблоко от яблони…
       По всем лицам осуждённых было видно, что вековая жизнь в системе не наградила их заразной болезнью – безразличием. Все подтянулись, собрались и примолкли.
Сижу я на нарах и думку гадаю:
Чему я не сокол, чему не летаю…
Вероятно, многие мечтали о крыльях, чтобы улететь в сказочные страны. Где кисельные берега и молочные реки. Для них мечта осуществилась: они разлетелись по разным отрядам.
       Мы остались втроём. Через два дня – вдвоём. А на третий день я уже находился в гордом одиночестве. Последний визит Николая-Чудотворца был чисто конфиденциальным. Он мне рассказал о движениях в зоне, о группировках, о тех, кто носит маску борца за справедливость, а на самом деле живут для себя, паразитируя, как клещи на объёмном, потном теле мужика-работяги. Были и такие типы. Принцип аналогии этой миниатюрной модели государства был в действии. Мне достаточно было понять принцип системы, чтобы в любое время делать аналитические выводы, которые были верны вследствие правильных исходных данных. А частности и детали в оценке общего характера не имели существенного значения.
        Какая разница, кто выполняет роль в этом театре марионеток: главную, второстепенную или статиста. Все мы, живущие под властью князя мира сего, являемся  марионетками. И сатана искусно дёргает нас за ниточки, которые мы не видим, а также со стороны их никто не замечает. Эту жизнь я назвал театром абсурда. Осознал ярко и глубоко, а вот ниточки оборвать оказалось намного труднее, чем осознать.
       Моисей, по воле Господней, народ Израильский вывел из рабства в Египте. А потом сорок лет водил их по пустыне. И все, кто не верил в Саваофа, погибли. Для них Бог творил знамения и чудеса. Для меня тоже было много Божьих знамений. А почему я, как те, чьи кости сгнили в пустыне, держусь за своё прошлое?
       Маловерие, духовная слепота, желание служить двум господам: и Богу, и маммоне (был такой бог богатства в древней Иудее). Признаться себе в двуличии не хочешь. Себя обмануть трудно, а тем более, Бога.
        «В рай на чужом горбу не въедешь» - гласит народная, очень мудрая поговорка. Апостол Павел написал? «Взявши за плуг, не оглядывайся назад». Тащи свой крест. И снеси спокойно всё, что тебе уготовано. Не надеешься на себя – помолись Всевышнему.
       Никто тебе не мешает. Останься в келье один. Так сотвори себе молитву покаяния. Иоанн Креститель призывал фарисеев на реке Иордан такими словами: «Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния». А чем ты отличаешься от них? Пожалуй, тем, что Бога даже в рамках закона не признавал. Только дьяволу служил и до сих пор постоянно за спиной ощущаешь его дыхание. Или ещё не выдохся в этой гонке по вертикальной стене земной преисподней?
       Покаяние – это очищение души от всего мерзкого, пошлого и грязного. Это признание своей вины пред Богом. Это ощущение греховности совей натуры. Это призыв, чтобы Господь простил меня. Я никогда в своей сознательной жизни не плакал. Пожалуй, мне хотелось бы выглядеть таким суровым, мужественным воином-крестоносцем. Однако я плакал несколько раз после преждевременной смерти матери в 1975 году. И именно оттого, что я чувствовал вину перед ней за все огорчения, которые я ей приносил.
       И мне хотелось бы быть чутким, внимательным и любящим сыном, но, увы, уже ничего невозможно было исправить. А в остальном я себе слёзы не допустил ни разу, какие бы трудности и страдания не возникали. Я всегда считал, слёзы – это привилегия женщин. Это  унижение для мужчины. И вдруг я заплакал.
      В первый момент я удивился этому проявлению слабости. Плакал крокодильими слезами и в то же время боялся, чтобы кто-нибудь в «глазок» не увидел. Во мне ещё сильно сидело прежнее воспитание. Но где-то через полчаса слёз раскаяния и осознания, что я без Бога ничтожество, растворилось ощущение стыда за это чисто женское выражение чувств.
       А взамен, по закону компенсации, наполнило благодатным успокоением и радостью от очищения. Что-то в глубине во мне переключилось и обновилось. Я ещё не понимал всех внутренних перемен, но какое-то умиротворение (слово-то какое высокое и значительное) и спокойствие мной овладело. Сняло высокие токи напряжения.
       Утром я встал, как младенец. Болезни как будто не было совеем. От радости хотелось танцевать. Когда у меня возникает желание петь и танцевать, то я никогда себе в этом удовольствии не отказываю. И многие, находясь со мной в камерах, становились певцами и танцорами. Один даже удостоился чести выступать на Брайтон-Бич. Редко кто не заражался, глядя на наши проявления радости. Всё зависит не от внешних условий и обстоятельств, а от нашего психологического настроя. И если способен создать себе праздник, то зачем это дело откладывать на потом? Поэтому я легко спрыгнул с нар и стал скакать, посвящая свой танец Богу-отцу, сотворившему не только Вселенную и Землю, но и меня.
       Два часа длился мой неистовый гопак. А если вникнуть более основательно, то это был великолепный физический комплекс, дающий мне зарядку на весь день. За два часа я пролил много пота. Дыхание было как у загнанной лошади. Но, как говорят шофера, мой «двигатель пошёл вразнос». И я танцевал, сотворяя прыжки, вертушки, броски… Падением на спину на каменный пол я отрабатывал страховку. А заодно и массаж внутренних органов. С прыжка приземлялся на шпагат. Растяжка мне была нужна для эффективных ударов ногами. Только скрип двери послужил для меня сигналом к прекращению этого священного ритуала.
        Лицо дневального выражало удивление оп поводу моего взмыленного состояния. Отряхивая со лба пот, я резко его спросил: «Пистолета нет?» «Нет!» - недоумение и непонимание отразилось на всей фигуре. «Зажигалки что ли?» - спросил он, пытаясь найти точки опоры на земном, более близком и понятном. «Настоящего» - пояснил я. – Ты ведь пришёл меня выводить на дуэль с хозяином?»  «Ага. Предупредить, чтобы оделся». Из какого диалекта он взял это «ага», но сам я, сколько себя помню, утверждал всегда именно таким образом. Заметив одну школу воспитания, я улыбнулся: «Ладно, земляк, через десять минут я соберусь».
       За десять минут можно добежать до канадской границы. Об этом я узнал из фильма «Деловые люди». Хотя на практике этого осуществить не смог. При встрече с режиссёром этого фильма ему надо предъявить претензии. Но претензии пока законсервированы. Как танки в боксах. И проверять ещё раз экспериментально от меня не требуется. Мне нужно просто одеться. За это время я умылся: не люблю, когда пахнет потом, как от взмыленной лошади.
       Надел парадно-выходной костюмчик в широкую яркую полоску поперёк. Иногда, чтобы не зря нас называли «тиграми», я одевал рыжевато-коричневый с белой полосой. Стоило его только одеть, как мне сразу же хотелось рычать и прыгать.
       До судимости я не придавал большого значения одежде. Но стоило лишиться нормального одеяния, как до сознания дошло, какое огромное влияние оказывает одежда на психику человека. Приготовившись для прыжка, я встал у двери. «Сезам, откройся!» - мысленно приказал ей. Я уже в своей жизни сталкивался с тем, что меня слушались дикие животные, домашние (особенно собаки), также пернатые.
       Были случаи, когда неодушевлённые предметы исполняли мои прихоти. Вот и сейчас дверь распахнулась на расстояние цепочки, значение которой такое: регулирование открытия двери. Чтобы из камеры одновременно не выскочили несколько человек и не смогли устроить нападение и захват прапорщиков. Для этого и изобрели это устройство – цепь. А кто за него патент получил – неизвестно.
       Когда вставляют цепь в специальные держатели, то в этом случае прыжка не получается, и приходится протискиваться в дверь боком. Если кому-то приходилось пролезать в узкую щель, тогда можно легко представить ощущение такого выхода. Что я и проделал, рыча от недовольства: «Я же один, чего вы так боитесь?»
       Мои слова относились к двум прапорщикам, которые были посланы для почётного сопровождения. Мне нравится почётный эскорт. Мне всегда доставляет удовольствие одна мысль: принц Уэльский со своей свитой. И эта мысль доминирует над всеми побочными явлениями, в связи с усиленной охраной.
       Если мои телохранители прошли хорошую выучку, то они нее доставляют неприятностей и хлопот. Хуже бывает, когда они молоды и желают порезвиться, как жеребята. Тогда им надо напоминать о неприкосновенности моей персоны.
       Обычно, когда свита многочисленна, тогда и возникают подобные эксцессы. На этот раз их было всего двое, и вели они себя очень скромно и вежливо. И даже предупредили, когда подвели к двери кабинета: «Доложи, как положено». «Ясно, не первый год замужем, с этой системой обручён уже пятнадцать лет».
       Возможно, я бы так и сделал, как мне посоветовали, доложился бы по всей форме: «осуждённый имя рек по вашему приказанию прибыл».
       Но во мне что-то забунтовало. И когда я вошёл, то первым делом окинул взглядом собравшуюся публику. За длинным столом, похожим на букву «Т» (если брать вид сверху), с обоих сторон «ножки» - основания «буквы» сидело человек пятнадцать. А хозяин был в центре, на троне самодержца этой местности. Кто имеет власть в зоне, тот имеет власть и в прилежащих окрестностях.
       Такому сборищу я удивился: стоило ли ради меня одного собирать такое «застолье»? Что, им делать, что ли, больше нечего?.. Или сразу же все горят желанием познакомиться с моей легендарной личностью? Подобные вопросы и предположения промелькнули в моих извилинах, как бобслеисты на извилистой трассе спуска.
       Ну, что ж, паузу я выдержал приличную, пора дать представление.
       «Сэр, пути Господни неисповедимы, и вот, по великой милости, мне дана честь познакомиться лично с Вами, а также, если будет на то Ваша воля, со святой обителью на острове. Я буду признателен Вам и всем собравшимся, если примете мою искреннюю просьбу серьёзно».
       Вступление всех поразило. Для того, чтобы это понять, не надо было даже быть психологом. Только один, по всей видимости, начисто лишён был чувства юмора. А может, это был робот-мент, запрограммированный на определённую реакцию. А именно, на такую: при виде расслабленной ноги заключённого бил по ней резиновой дубинкой. И даже моё, шокирующее всех выступление, не давало мне права на снисхождение. И стоило мне встать с упором веса на одну ногу, тут же моя четырёхглавая мышца бедра встрепенулась от великой радости соприкосновения с метровой дубинкой. Я его даже не удостоил своим вниманием: заведённый автомат, исполняющий механическую работу.
       Я продолжал смотреть на всех, кто получил кусочек иноземного кушанья и боялся его проглотить. Все только принюхивались и пробовали на вкус. А я в это время решил усилить своё вступление: «Господин подполковник, я наслышан о том, что Вы настроены прогрессивно и демократически. И никогда не решаете дел поверхностно, а стремитесь вникнуть в самую глубину всех событий. И моё появление в Ваших владениях – это не случайность и не ошибка покупателя. Это – воля Всевышнего!»
        Я заранее не обдумывал своей речи. Она выплеснулась, как фонтан нефти из пробуренной скважины. Интересно было наблюдать за реакцией сидящих. Лицо одного капитана исказила гримаса, как от зубной боли. У другого лицо стало, как у Савелия Краморова в фильме «Неуловимые мстители». Каждый выражал свои эмоции ярко, контрастно. И мне не нужно было даже изучать физиогномику, чтобы понять характер сидящих здесь передо мной.
       «Эффектное выступление, - оценил я свой дебют, - не зря они собрались в таком составе. Сейчас увидят театр одного актёра»…
Я когда-то изучал систему Станиславского, и это мне пригодилось. Работать на зрителя я научился. Внутренне я готовился к следующему «залпу» из всех своих орудий. Пусть это и не система «Град», но многих поразил, как на острове Даманский на границе с Китаем.
       «Сударь,- перешёл на иронический тон со мною хозяин, - говорят, что ты уверовал в Иисуса Христа, и все перемены в тебе произошли под слиянием веры. Правильно меня информировали?» - доброжелательно спросил подполковник. «Ваша агентура вполне могла бы заменить Рихарда Зорге. Хотя я этот факт ни от кого и не скрываю. Впрочем, как мне кажется, этот разговор требует большего времени, так как за несколько минут не объяснить всего, что со мной произошло. Однако пользуюсь такой благоприятной возможностью и свидетельствую о тех переменах, которые со мной стали происходить. ДО 90-го года, пока я не познакомился  с верующими-евангелистами, я считал, что зло ко мне приходит из внешнего мира. А оказалось, что всё находится во мне, и я сам порождаю зло: являюсь генератором отрицательной энергии».
       «Так утверждаешь: с тобой проблем не будет?» - воспользовавшись возникшей паузой, спросил «настоятель» монастыря. «Обычно Вы редко верите словам заключённых, и имеете для недоверия серьёзные основания. Но если доверитесь своей интуиции и жизненному опыту, то со мной у вас ноу проблем». Мои знания парапсихологии пригодились, а также моё незнание английского. Что больше повлияло на подполковника, я точно не мог определить. Может быть, моя ослепительная внешность. Но после длительной болезни, после многих дней вынужденного поста. А во время болезни я обычно пью только кипяток: следую за потребностями организма, и если он отказывается от пищи, то имеет на это полное право. И в этом случае я его не насилую.
       Поэтому я сиял, как юбилейный рубль. Если и не светился, как сверчок, так только потому, что не было темноты. Убеждён, что в темноте я производил бы свечение, а также, наверное, и радиацию в любое время суток. Я ведь прибыл с Плесецкого района, в котором находится известный всему миру космодром. Также и некоторые ракеты, которые непредвиденно изменяли свои траектории полёта и падали в тайгу чуть ли не на наши головы. Вот поэтому за радиоактивность и свечение у меня полная гарантия. Хорошо, что администрация этой колонии не связывала два таких факта в один узел. Иначе бы они от нашего этапа отказались наотрез.
       Оказывается, начальник колонии не был диктатором, и он обратился к двум главным советникам, заместителям по оперативной и режимной работе: «Как вы считает, стоит принять этого богомольца в наш монастырь?» Молодой капитан с мужественным лицом Алена Делона, внушающий расположение одним своим видом, без всяких зигзагов спросил: «А как насчет побегов? Вопрос был поставлен ребром. И требовал такого же ясного ответа.
Женщина-врач, в звании майора, пролистала медицинскую карту и подвинула по столу к начальнику учреждения, показывая на запись. А сама обратилась ко мне: « Какие последствия были после ранений и операций?» «Женщины перестали любить, - неудачно пошутил я и тут же перешел на серьезный тон: - первый год стабильно мучился из-за периодических нагноений на лице. А сейчас уже и забыл, что это такое. И было ли вообще это со мной?..» «Значит, на здоровье жалоб не имеешь и полностью трудоспособен?»  «Мне многие могут позавидовать: работаю как стахановец. Вы посмотрите в характеристики. На 200-250% выполнял план».
Хозяин полистал дело, прочитал несколько листочков, который несли в себе такую богатую информацию, и вслух, с нотками удивления в голосе произнес: «Интересно…действительно отрядный характеризует положительно: дисциплинирован, аккуратен, лоялен к администрации, трудолюбив». «Есть же люди и среди этих гуманоидов» - появилось теплое чувство благодарности к тому отрядному. Его стремление сохранить человеческое отношение к заключенным нам было хорошо известно. За такое гуманное проявление его даже избивали свои коллеги. Странно, за свою добрую, отзывчивую душу он терпел страдания, оскорбления и унижение и от своих, а также и от некоторых зеков. Вот же народ бывает непонятный, загадочный, который признает только единственный метод – кнут. Отклонение от нормы психики в сторону садомазохизма. И все, что не вписывается в их систему взглядов, признает ненормальным. Так и этого отрядного, за его стремление поступать справедливо, часто называли: «А, этот… «с приветом», некоторые: «с прибабахом». Упражнялись в остроумии по отношению к тому, кто оставался просто человеком. Сколько же мужества надо иметь, чтобы оставаться просто человеком.
И вот, даже на большом расстоянии, его человеческие качества отразились в виде объективной характеристики, которая и сыграла положительную роль. Чтение выдержек перевесило чашу весов в мою пользу.
«Ну, что же, парень, время покажет, чем ты живешь. С нашего острова еще никто не убегал. Посмотрим на твое поведение. А если будешь что-то замышлять, то мы предпримем свои меры безопасности. Понял?» хозяин выразил свое мнение, которое я поспешил с радостью утвердить: «Конечно!» Оперативник снова подал свой голос: «Советую тебе никого рукопашному бою не обучать, если не хочешь неприятностей». «С моими ранениями мне только зарядка и физкультура будут в пользу» - пошел я сознательно на обман, хотя сам так не думал. Разве поймут мою искренность правильно, если заявлю, что несколько человек с такой подготовкой, как у них, способен укатать как миленьких. На последней зоне отрабатывал смертельные удары по несколько часов каждый день.  Естественно, отработал до автоматизма и был опасен, как динамит с запахом.
Господь только вывернул запал, а лукавый стремится ввернуть обратно и взорвать. Четко определять голос сатаны я еще не научился, и поэтому чувствовал себя неуверенно, так как в сложные ситуации еще не попадал. И в результате этого испытывал тревожное чувство: они вспыхнули как порох при первом же серьезном переплете.
       Мне трудно было постигнуть такую библейскую заповедь: «Бьют по левой щеке – подставь правую». Меня не покидало какое-то смутное ощущение несправедливости высказывания. Как же так – тебя бьют ни за что, а ты будешь стоять? Да кто бы ни был, кто бы ни посягал на моё достоинство – должен получить отпор.
       В этом случае мне ближе трактовка «Не убий!» индийскими духовными наставниками, которые утверждают, что, убивая врага, человек не должен убить в себе светлые, добрые чувства. Возможно ли такое? Всё в руках Божьих. А православный митрополит, дополняя детскую Библию своими комментариями, объяснял так: «Война за Родину, война за веру – это священная война. Единственное, что нельзя – это убивать пленных и мирное население. А все убийства врагов – это подвиг. А если война развязана несправедливо, то в этом случае за убийство отвечают правители».
       У меня даже книга вылетела из рук. Вот так чушь написал этот демон. Хотя чего мне ожидать от этих священников, которые с 17-го года побратались с антихристом. Заключили союз с сатаной.
       «Чудовищная ересь, которую исповедует красная церковь – коммунистическое демонизированное православие» - так о них отзывается катакомбная церковь. Даже мне, прозелиту, становится ясно: кто есть кто!
       Однако легче сделать анализ проявленных фактов, которые только законсервированным обывателям можно втискать за истину, и они готовы питаться любой пищей до оскомины, до тошноты. А я не собираюсь быть таким неразборчивым. Пусть немало времени пройдёт, ноя  сам разберусь, с кем мне по пути в Царство Небесное: с протестантами, католиками, буддистами, пятидесятниками, харизматами, мунистами, свидетелями Иеговы или кем-то ещё… Такой богатый ассортимент конфессий и вер, что от одного перечисления голова идёт кругом…
       «Крутится, вертится «шар» на плечах…» перефразировал я одну песню и продолжил уже в своём духе: «хорошо ещё - крутится, а не падает…»
В общем, разобраться во всех течениях, во всех тонкостях этой китайской грамоты – это надо иметь терпение китайца или японца. Я же получил совковое воспитание, поэтому мне хочется решить всё очень быстро. А может, крутануть рулетку в выборе конфессии? И даже в этом случае случайности не будет, но для этого надо иметь сильную веру. У меня же пока начатки духовных знаний и прозрений, и поэтому ощущения и соблазны так сильны. Это восстают семь основных духов злобы поднебесной . Не хотят меня выпускать из своего плена.
       Вот и сейчас хочется послать всех в известном направлении: на хутор бабочек ловить. А может, кого-нибудь поинтересней бабочек. Бабенций, например. А не заверять: дяденьки, мне надоела моя шальная жизнь, и шкодить, и пакостить я больше не буду. Поймите: устал я от войны…от приключений…от романтики ножа и топора…Вот передохну на перепутье, на этой большой дороге с извращённым названием: жизнь. Восстановлюсь, войду в нормальное состояние, и тогда слетит с меня эта вера в Господа, как маска. Как мимолётное увлечение пройдёт синей дымкой по уставшей душе, окурит фимиамом благовоний и испарится. Как Пушкин писал: «Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты».
       Неужели не испарится?..Страх обвил мой сознание, как удав. Также просто уйдёт из моей жизни, как и многое другое, чем я занимался и увлекался прежде?
       Может быть, это тоже временное увлечение? Кто может знать что-нибудь конкретное? Тогда мне не стоит забывать слова апостола Петра во втором послании: «Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познавши, возвратиться назад от преданной ими святой заповеди. Но с ними случается по верной пословице: пёс возвращается на свою блевотину, а вымытая свинья идёт валяться в грязи».
       Но мне проще: меня ещё не отмыли, да и сам я ещё не готов заключать завет с Господом. Почему-то внутри никаких импульсов относительно обряда крещения. И может, вчерашнее покаяние – это результат переживаний и болезни? Снова полезли сомнения через все редуты, поставленные на пути, и заполнили извилины мозгового лабиринта.
       Ну, нет! Не хотел я мириться с этим. И раньше попадал в переделки, как волк в капканы. И готов был отгрызть свою лапу, чем смириться с обстоятельствами. А сейчас совершенно другое состояние. Освещение моей греховной натуры и жизни такое, будто под прожектор попал.
       Пробудился от мыслей тем, что ко мне обратились с вопросом и все с нетерпением ждали моего ответа. И их нетерпение было так осязаемо, словно гигантский осьминог протянул свои щупальца и прикоснулся ко мне, ощупывая моё тело. Ощущение было неприятное. Невидимые прикосновения наполняли меня мыслями тех, кто собрался на судилище моего тела. Единственное, что находится в их власти. Я проникся таким осознанием и обрадовался: пусть тешат себя мыслью о всемогуществе над рабом империи ГУЛАГа.
       Они же ждали от меня ответа, а телепатическое общение для них было закрыто. Это спецсвязь для избранных. Вопрос я не слышал, так как отключился от телепатии, и от слухового контакта на свои размышления. «Повторите, пожалуйста, я  не понял вопрос». «Какой жизнью живешь?» - проявили они интерес к моему фундаменту, на котором я строю свою личность. «Судари, если это имеет существенное значение для вас, то, несомненно, я отвечу. Хотя сам считаю, что определяться под сорта и категории, принятые в этом мире – несерьёзно. В общем, живу так, что в воровской элите, среди патриархов преступного общества, чувствую себя свободно. Также и у мужиков нахожу понимание. Не люблю приблатнённых и спесивых, с непомерными амбициями, как их тут называют – шерстяных. Хотя научился к ним относиться снисходительно и терпимо». Хозяин подвинул дело к себе. Перелистал и задал коварный вопрос: «В 91-ом году, в ИТК-22, ты принимал активное участие в дезорганизации и подстрекал осуждённых к голодовке. Какие были требования, и чем ты был недоволен?»
«Беззаконием и беспределом», - не делая попытки смягчить ответ, я сказал прямо. Свой безапелляционный тон я сравнил с отчаянием смертникам в годы Великой Отечественной войны, когда со связками гранат бросались под вражеские танки. Лязг гусениц стал зловещим. В грохоте взрывов и мелькающих вспышек орудий я ещё сумел разобрать, чей силуэт передо мной: «Фердинанда» или «Тигра».
       «А что ты считаешь беззаконием?» - быстро меняясь в лице, повёл беседу в дебри прав осужденных. Заикаться о Декларации прав осужденных, принятой в 1968 году на Генеральной ассамблее ООН, а также о Принципах медицинской этики было бессмысленно. Их бы это привело в ярость, как красная тряпка для быка. «Соблюдение минимальных требований», - уклончиво ответил, не желая развивать эту тему, которая для меня приравнивалась к минному полю. Любое неверное слово – и это привело бы к взрыву. Доказывай потом, то ты не верблюд.
       «Минимальные требования – это понятие растяжимое, как резина. У тебя своё представление, у нас – своё. Может быть, режим на нашей зоне тебе покажется беспределом, и ты снова будешь организовывать бунт и голодовки?»
       Почва под моими ногами стала зыбкой, как на болоте, когда идёшь по опасной трясине, которая в любую секунду может затянуть в свою бездну. Ежовые рукавицы, которыми меня стали прихватывать, ощутимо кололись. Такая теплая, гостеприимная встреча превращалась в дискуссию о правах. Ощущение легкости и свободы быстро таяло. Когда тает снег весной под яркими лучами солнца, тогда в душе радость, как будто жизнь только начинается. Сейчас состояние было противоположным: таяло моё ощущение радости, ожидаемых судьбоносных перемен. Но, как вспышка магния, озарились такие слова апостола Петра из Первого послания (которые я произнёс вслух): «Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите. Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо». От себя же могу добавить, что я несу наказание за свои преступления и грехи, поэтому нужно принимать со смирением всё, что будет происходить. Конечно, такое осознание я получил совсем недавно, и ещё не было возможности убедиться в своих коренных изменениях. Постараюсь своей жизнью подтвердить веру во Всевышнего».
       «Хорошо, пожалуй, мы тебя выпустим в наш загон с овцами, но если ты волк в овечьей шкуре, то мы с тебя снимем обе шкуры. Одним словом, жизнь покажет, что ты за фрукт», - подвёл общий итог нашему разговору хозяин.
       И этот оправдательный вердикт меня явно обрадовал. Дуэль прошла без потерь и кровопролития. Я с чувством выразил свою радость: «Спасибо! Можно идти?» «Иди, но учти: мы шутить не будем, у нас муха без билета не пролетит. Каждый твой шаг – как под микроскопом». «Я в этом не сомневаюсь!» – согласился я с таким предупреждением и напутствием. – «До свидания!» – я попрощался без поклонов (хотя они, в данном случае, очень даже были бы уместны) и поспешил побыстрее соскочить с этого эшафота, пока они не передумали.
       «Голова еще немного соображает, - похвалил я себя. - Впрочем, чуть было не влез в Бородинское сражение о правах». Кому доказывать, из чего состоят гуманистические принципы и права, принятые в ООН. С французами разобраться намного проще: хоть и в Париже, хоть под Москвой. А здесь   тайга. Здесь – свой закон. И в чужой монастырь со своим уставом не ходят, как говорится в народе. А народная мудрость взята из многотомника жизни, а не из пальца высосана. Это там юристы, правоведы, социологи и прочие деятели упражняются в своих взглядах на гуманность. У нас же, в России, никогда прав не было у целого народа, а что говорить о нас – это нонсенс!
       Вот чуть было не клюнул на живца. «Чёрта ловят на жужжалку. Беса ловят на блесну». Сегодня я сорвался с блесны, и с крючка, и с жужжалки. Вероятно, Господь усмотрел для меня свой план. По масштабам не уступающий плану ГОЭРЛО.
       Наивный мечтатель, строящий из себя Прометея… А если снять вуаль с фактов, то личико будет выглядеть таким: скорее всего, мне было слабо сказать то, что я думаю. И я спрятался, как страус, когда видит опасность – головой в песок. А сейчас ищу оправдание в каких-то особых планах на меня Господа. Эх, с осуждающей интонацией укорил Я себя, вставший на путь истины и так быстро понявший, что нелёгок этот крест. В довольно простых ситуациях придавливает, и я его сбрасываю. А как же было тем, ранним христианам, кто нёс этот крест до конца? Которых бросали на растерзание львам, забрасывали камнями, рубили мечами, распинали на крестах, использовали в парке вместо факелов, как это делал император Нерон в 64-ом году нашей эры… Да и во времена императора Диоклетиана был десятилетний период гонений – это в 303-313 годах. Такого мощного ритуала сатанизма следы в истории отпечатались неизгладимо. Страна Италия – это один сапог из пары, где вторым является Россия. Где антихрист устроил не менее варварские гонения на верующих. И следы их отпечатались в наших душах. Возможно, иметь хорошее воображение – это очень плохо. В глазах с большой скоростью прокрутился фильм из серии гонений, страданий, пыток, муки и гибели миллионов людей за веру в Христа.
       Где такую веру взять? – задумался я над этим вопросом, как над очень сложным кроссвордом. В книгу рекордов Гинесса с таким мышлением и эрудицией мне никогда не попасть. Также в святые великомученики. При желании мог бы заиметь Геростатову славу, Джека-Потрошителя или психа-террориста. К этому я имел потенциал.
       Мысли-невидимки навалились на меня всей тяжестью и придавили к земле. Я, как слон, переставлял свои ноги. Под давлением пресса из мыслей и под весом огромного мешка я плёлся в неизвестном направлении. Ко всему этому багажу я ещё был навьючен матрацем и постельными принадлежностями. Вероятно, со стороны я смотрелся довольно эффектно. И поэтому я вызвал пристальное внимание какого-то корреспондента с кинокамерой.
       Я раньше, до зоны, четыре года занимался биатлоном, и поэтому смог точно определить, что камеру свою он точно нацелил на меня. Работал, как профессионал-убийца с глушителем и я слышал тихое стрекотание съёмки.
      Я остановился. Он продолжал снимать. «Давай договоримся, - обратился я к нему миролюбиво, - во-первых, я  не Василий Шукшин, который в фильме «Калина красная» снимался в выходе с этой зоны. И если хочешь пригласить на роль  в кино, то я с большим удовольствием. А в отдельных сюжетах сниматься не желаю. У меня сегодня не фотогеничное лицо». «Извини, парень, мне вкратце сообщили о твоих похождениях. И мне интересно запечатлеть вступление на остров такого известного преступника». Корреспондент был не дурак, и он чисто интуитивно нащупал моё слабое место. Он пощекотал моё развитое самолюбие. Я засмеялся и согласился: «Впрочем, если ты так считаешь, то валяй, действу в том же духе. Может быть, для истории эти кадры когда-нибудь пригодятся».
       Я развернулся и пошёл дальше. Стараясь ступать по земле величественно, забыв, на какое-то время, гнёт мыслей и груз вьюков. В душе у меня оттаяло, зачирикали воробьи, и из-за туч вышло солнце. В освещённом сознании всплыл мотив забытой песни юных лет:
Ну, а мне печалиться не надо,
Когда розы начинают цвесть.
Эти розы с молодого сада,
Некому тебе их преподнесть…
Какие розы? Что за блажь на меня нашла? Посмотри-ка, как старательно работает этот специалист. Он успевает прокружить, как ворон вокруг ястреба. Тоже зарабатывает на хлеб с маслом. Конечно, для полноты съёмок не хватало освещения, машины с операторской техникой, грима и женщины (желательно, красивой), отсчитывающей дубли. Увлекшись актерским ремеслом, я протопал до дальнего бура. Когда мне объяснили, что нужный, в который я был распределён, находится в самом начале моего пути, я  засмеялся. А ещё морду воротил в недовольстве. Надо было сразу всю зону обойти, всю биографию рассказать. А заодно парочку серий из моей приключенческой жизни.
       Вот тоже – поскромничал. Это поведение так на тебя не похоже. Ну, ладно, не переживай по поводу упущенных возможностей, а подумай лучше, где тебе приземлиться.
       Мои мысли не успели отыскать подходящего варианта, так как на пути этих мыслей возникла знакомая фигура из прошлого. Это и стало препятствием для мыслей. К знакомой фигуре, как приданое, как приложение к портрету, была улыбка, которая сияла на полном (как луна в полнолуние) лице. И напоминала мне одного типа из казанского клана. Я сбросил всю походную амуницию на землю. И с наигранным возмущением начал: «Такого холодного приёма, дружок, я от тебя не ожидал. Всегда думал, что мы с тобой приятели, а на деле выходит, когда рядом находишься, то что-то ещё подходит на дружеские отношения. А стоило разъехаться, и забыл обо мне. Ну, ладно, писем не писал – прощаю. А вот, что до карантина не мог дотопать, то только кандей или одиночка может оправдать».
       «Тихо, не возмущайся, и стены имеют уши. Сейчас всё объясню, а пока делай вид, что мы с тобой незнакомы». Снова игра. Не жизнь, а театр. Не успеваешь отыграть одну роль, как сразу же возникает предположение сыграть какую-то более зловещую.
 «Шпионские страсти», - усмехнулся я. Агент ОО? Джеймс Бонд снова в действии. Каждая такая игра может стоить головы: правила очень жёсткие. Стоит сделать промах – и расплата наступает без промедления: преступный мир не имеет мягких приговоров. И если дело касается битвы за власть, то снисхождения на наивность, глупость, недооценку сил противника и переоценку своих возможностей – не бывает. Это не детский сад. А все признаки говорили о том, что мой приятель стремится к верховной власти на зоне, но сил пока недостаточно. Вот он и решил незаметно сосредотачивать свою группировку. С которой может восстать на законную власть. Чем-то эта власть нарушает принцип справедливости, так как, зная этого татарина, я могу сделать такое предположение: не всё чисто в подлунном мире.
       В большом мире балом правит сатана. И в малом, сосредоточенном на клочке земли посреди озера, правит удельный князь.
       «Снова суета сует, - как писал Екклесиаст, - всё суета». «Ты это о чём» - посмотрел на меня со странным выражением мой знакомый. Оказывается, последнюю фразу я произнёс вслух. Притчу ветхозаветного Екклесиаста вспомнил. «Ты не гони: эти глупости тебе не к лицу» - незамедлительно отреагировал Фарид.
       «Ладно, не будем подстёгивать тройку. Ещё будет много времени обо всём поговорить», - согласился я на перемирие. Мне не хотелось отдаляться от того, чем я жил, форсированным методом. «Помоги дотащить моё снаряжение», - попросил я…

Продолжение  следует………...


                Колония особого режима №5
                1991год