Услышав приглушенный вскрик, Мирко не раздумывал, бежать или нет. Крик донёсся со стороны Черетины, протекавшей неподалёку. Негоже оставлять без помощи…
Шелестя кустарником, он мчался кабаном через лес, уклоняясь от веток, так и норовивших выхлестнуть ему глаза, полоснуть по лицу.
Вылетев на травянистый берег, сразу увидел лодку, одиноко покачивающуюся на волнах, а метрах в трёх от неё под водой едва виднелось какое-то беспорядочное движение.
Мирко вогнал рогатину в землю – не до кабана сегодня, сегодня рыбалка – и с разбегу воткнулся в мутноватую холодную воду щучкой, взмахами рук и толчками ног бросая себя вперёд…
Сперва показалось, что зарылся лицом с размаху в водоросли, однако спустя миг понял – волосы. И вцепился руками в податливое, уже неподвижное тело, рывком устремившись с бедолагой к поверхности.
Вынырнул, жадно хватая ртом воздух, подтянул к себе бедолагу, запрокидывая безвольно болтающуюся голову, отбросил волосы с лица. Девчонка нахлебалась воды и оживать явно не спешила. Мирко, держа её одной рукой и загребая другой, поплыл к берегу, несомый почти охотничьим азартом – всем трофеям трофей!
- Сейчас, - отплевываясь от бьющей в лицо воды, пропыхтел Мирко. – Погоди чутка…
Выполз, втащил себя и несчастную, тут же вскочил на ноги, ворочая расслабленное и оттого неподъёмное тело, подхватил под живот, поднял, сложив почти пополам, и встряхнул от души – раз, другой, третий!
Раздался придушенный, булькающий всхлип, спасённая дёрнулась, забилась в кашле, вываливаясь из рук. Мирко плюхнулся рядом, удовлетворённо наблюдая, как она корчится на четвереньках, выдавливая из себя воду, завесив волосами лицо. Наверное, чужачка – местные все плавать умеют. Одежда охотничья, на кожаном поясе бурых штанов – внушительный чехол под не менее внушительный нож. Который, наверное, потеряла.
- Ф-фух… - вымученно простонала она, выпрямившись и сев на колени. Откинула густую тёмную гриву назад, и Мирко немало удивился, узнав в спасённой одну из падчериц Конрада – Ясну. Странно даже, что ей вздумалось тонуть…
Ясна заторможенно огляделась и вдруг её фиолетовые глаза вспыхнули на пол-лица.
- Игорь! – и взлетела, будто шершнем ужаленная, кидаясь обратно к воде. Мирко едва оказался на ногах, а она уже с шумом рубила руками воду, плывя в сторону лодки.
- Куда, шальная! – только и крикнул он, мчась следом.
- Там Игорь! – услышал он перед тем, как голова Ясны скрылась под водой.
И Игоря Мирко знал – сын Конрада, кровь от крови и плоть от плоти своего папаши. Неужто…
Он в нырке выстелился над дном, плыл, касаясь руками заиленных коряг, не особенно торопясь – многовато уже времени прошло.
Сперва показалось, что это сеть скаталась в огромный комок. А потом рука нашарила холодную кисть, скрюченную судорогой.
Ясна обрушилась сверху русалкой, Мирко едва успел отклониться, чтобы не столкнуться с ней лбом. Ещё не хватало утопнуть самому по дурости из-за Конрадовых волчат.
Мирко достал нож, аккуратно отстранил Ясну, истеричными рывками пытавшуюся вызволить сводного братца из сети. Тот запутался надёжно и сеть накрепко зацепилась за корягу. Наточенный клинок в несколько движений отсёк смертельный кокон ото дна, Мирко поволок тело за руку, такую же холодную, как донный топляк.
- Осторожней! – рявкнул он, вынырнув. Ясна порывалась помочь тащить выловленный груз, однако увидев спокойное бледное лицо, в которое впились ячейки сети, как-то вдруг сникла, медленно поплыла рядом. И совсем безучастно села у кромки воды, уткнувшись лицом в колени. Мирко осторожно выволок Игоря на берег и отпустил обмяклую руку. Притрагиваться лишний раз к нему, проверять, не было ни малейшего желания, и Мирко тоже просто сел на траву, стараясь даже не смотреть в сторону сынка Конрада, будто спелёнатого паутиной какого-то речного чудовищного паука. Охотничий азарт сменился тяжестью на душе.
- Ну нет же! – прошипела вдруг Ясна, дикой кошкой кинувшись к бездыханному телу. Мирко встрепенулся было, но остался сидеть, с вялым любопытством наблюдая, как она мощными толчками рук мнёт грудную клетку, продавливая так, что казалось, вот-вот захрустят рёбра. На синих губах утопленника запузырилась белёсая муть, потом забили фонтанчики воды. Затем вода иссякла, и теперь при каждом толчке раздавался примерно такой же звук, с каким чавкает вода, попав в обувь.
- Скотина, оживай! – услышал Мирко. Едва зажегшаяся в душе надежда на счастливый исход угасла вновь – на заострившемся лице Игоря зримо проступили синеватые пятна. Мирко тяжело поднялся, скинул рубашку, чтобы отжать – простыть ещё не хватало. На самом деле он искал, чем себя занять, оттягивая момент, когда надо будет сказать Ясне, что сыночку Конрада помочь уже нечем. Он это видел, а она нет, жадно всматриваясь в стеклянные глаза утопшего, щупая шею, запястья. Наконец, набросив рубашку на куст, подошёл к Ясне. А она и его словно не видела, поглощённая попытками оживить…
- Не мучала бы ты его, а? – сказал Мирко. – Труп он уже…
- Отстань! Меня же убьют дома… - нет, всё-таки не забыла о его присутствии.
- Да готов он, ты посмотри, синий уже весь. Можешь качать, пока не загниёт, а толку-то?
- Конрад меня убьёт! – взорвалась Ясна. – Понимаешь? Эта ж мразь его сыночек любимый…
Мирко даже не удивился – слухи про Конрада ходили самые разные и ни одного хорошего среди них вспомнить не удавалось. Но да ладно, Рудольфа, вон, тоже к добрякам не отнести, но время нынче такое…
Ясна села на колени, бессильно опустив натруженные руки, порывисто вздохнула, задавливая в себе плач.
- Так тебе и надо, гнида, - зло пробормотала она. По лицу забегали жесткие желваки, глаза сузились, губы побелели, сжавшись в ниточку.
- Что меж вами случилось-то?
Ясна сверкнула фиолетовым огнём своих глаз, но, словно передумав испепелять своего, как-никак, спасителя взглядом, поведала… Можно сказать, к этому всё и шло, когда Конрад велел Ясне отправляться с Игорем ставить сети. Отказы, понятное дело, не принимались – Конрад кротостью нрава не отличался и даже от своих любимчиков возражений не терпел. Игорь, по роже видно, был доволен. И стало вскоре понятно… Он и по дороге к реке загадочно улыбался, гнусно хихикал, а стоило оказаться в лодке с ним и отплыть подальше, так и вовсе как с цепи сорвался.
Приглядевшись к одежде Ясны, Мирко увидел там и сям характерные прорехи. Ну да, и без слов понятно. Взыграло у семнадцатилетнего ретивое, видать, с позволения папашки руки распускать стал… Только малость недооценил сводную сестру и закономерно получил по своей гордости, отчего неосторожно вывалился из лодки. Пытаясь удержаться, схватил сеть и вытянул её на себя. И теперь вот лежит на бережку, неподвижно глядя селёдочно блестящими глазами в небо.
- Чуть за собой не уволок, - сказала Ясна. – Сама воды нахлебалась… Спасибо, что вытащил.
- Сочтёмся, - Мирко вздохнул, глядя на неё. – Будешь его оживлять?
Она мотнула тяжёлой головой, тряхнув мокрыми прядями.
- Ну и ладно.
Он сцапал Игоря за щиколотки, поволок назад.
- Откуда зло пришло, туда пусть и идёт, - приговорил он.
Игоря он прицепил к той же коряге. Вынырнул, проморгался от воды – Ясна измученной русалкой сидела на берегу, завесив лицо волосами. Отмёл возникшую было идею, погрёб к берегу.
- Пойдём, - сказал он, протянув ей руку. – Тебе обогреться, просушиться надо. Как себя чувствуешь?
- Жить буду, - Ясна подняла голову, угрюмо улыбнувшись сквозь волосы. – Рудольф мне не обрадуется…
- А это потом решим, - отмахнулся Мирко, мысленно согласившись с ней. – Негоже бросать человека в беде.
- Даже если из-за этого может начаться война?
- А это ещё неизвестно… Я тебя не заставляю идти со мной. Могу до Конрада проводить.
- Уговорил, - Ясна тяжело поднялась. – Погоди, а лодка?
Лодку медленно уносило течением Черетины – даст бог, хозяина быстро найдёт в нынешнее непростое время.
Ясна проводила её печальным взглядом, поёжилась, взглянула на Мирко.
- Идём, - решительно сказала она. – Жалко, что нож потеряла…
- Главное, что не в нём его оставила, - бросил Мирко на ходу, думая над тем, что скажет Рудольфу и вообще, что теперь будет. – А то всё было бы совсем печально.
- Хватает того, что он сдох, - пробурчала Ясна за спиной.
- Это точно, - мрачно усмехнулся Мирко, подхватывая рогатину на ходу. – И этого хватает… Ладно, смотри бодрее, самое главное, что ты живая вышла из поединка.
- Ладно, - она отчётливо подавила всхлип. – А ты чего с рогатиной-то? Рудольф ружьё отобрал?
- Кабана ловлю, - сказал Мирко. – А он воин среди зверей сильный, свирепый, его должно уважить честным поединком.
Он оглянулся на неё – Ясна смотрела на него с некоторым сомнением. Мирко усмехнулся.
- Рудольф да братья в город поехали, а последнее ружьё я Щурёнку дал, чтобы двор да девок наших с кормилицами берёг.
- А сам? Ему ж восемь, - удивилась Ясна.
- Он стреляет хорошо, - отмахнулся Мирко. – Он же Щурёнок, а вырастет – матёрой Щукой будет, караси по округе не выспятся.
- Ясно… И что, ты прям решил с кабаном схватиться?
- Если повстречаю, - сказал Мирко. – А чего дома сидеть? Ещё бабы заставят помогать, воду на постирушки да на готовку таскать.
- Лентяй, - усмехнулась Ясна. Мирко со вздохом пожал плечами.
Черетину от дома, вот уже как восемнадцатый год родного, разделяло вёрст шесть. Сперва смешанным лесом, большей частью исхоженным охотниками из ближайших деревень и хуторов, потом могучей дубравой, обителью охочих до желудей кабанов. За дубравой простиралось поле, поросшее высокой травой, выкошенной на треть окрестными скотоводами. Посреди поля и высилась громада Рудольфова дома. Предки Рыжего Волка возвели его как крепость, не иначе – снаружи широко обнесённый тыном в два человеческих роста, сложенный из дубовых брёвен в три этажа, крытый двускатной крышей, в свою очередь, укрытой толстым слоем дёрна. Неширокие ворота – только телеге и проехать или скотине выйти попастись – открывались наружу, но сейчас были закрыты. Для людей предназначалась небольшая тяжёлая калитка, проходя в которую, приходилось сгибаться едва ли не в три погибели. Здесь и жили восемнадцать человек клана Рудольфа Рыжего Волка – он сам, три жены, четверо родных и десять приёмных детей, равномерно распределившись по всем трём этажам. В ближайшее время ожидалось пополнение – младшая из жён, Рада, (всего на два года старше Мирко) носила под сердцем своего второго ребёнка. Её Рудольф и повёз в город, чтобы лекарям показать да побаловать. Суровый, жёсткий и непреклонный, словно каменный утёс, Рудольф не чурался и некоторого выражения любви. Мирко попал к нему совсем маленьким. Память до сих пор носила ощущение железно-твёрдых пальцев, разбирающих завалы дома и вытаскивающих с неожиданной осторожностью, даже нежностью, четырёхлетнего парнишку, по счастливой случайности уцелевшего, когда в дом влетел шальной снаряд. Годы прошли, затёрся отпечаток детского ужаса, когда оказался погребённым заживо, придавленным брёвнами дома, сложившимися так удачно, что обошлось без переломов, когда оставалось только сперва плакать, потом орать надрывно, просто орать, отчаявшись дождаться помощи, потом снова плакать, потом просто содрогаться, бесслёзно всхлипывая. Этот ужас позабылся (или ушёл куда-то очень глубоко), стёртый последующими годами жизни под суровым, жёстким, но заботливым крылом Рудольфа. Всякое случалось – и убежать из новообретённого дома порой хотелось (лет эдак в шесть-семь, потом в четырнадцать), когда не находил понимания своих проблем у кормильца, и обидными словами, бывало, в него кидался. Но быстро каялся за горячность, шёл мириться – недаром же родители назвали Мирко. И Рудольф прощал, отправляя искупать вину колкой дров, ноской воды, ковкой очередного хозяйственного инструмента.
Мирко стал его первым приёмышем, когда Война Восьми Городов опустошила немало земель в округе, оставив после себя массу осколков – мин, снарядов, человеческих душ. Первым приёмышем и третьим сыном. Рудольф тогда состоял на службе в одном из многочисленных наёмных отрядов, кажется, Бешеные Волки. Его дом-крепость отстоял далеко от мест, где велись боевые действия, потому над ним не висел дамоклов меч безжалостной войны и Рудольфу было куда возвращаться, тем более что его ждали тогда ещё живые родители и самая первая жена, Ольга, ставшая новой матерью испуганному, диковатому мальчишке, подобранному с развалин дома в деревне, сметённой ураганным огнём по принципу «выжженной земли». Годы шли, Рудольф уволился со службы, привезя домой немало трофеев, а также солидную кубышку серебра и золота. Мирко застал всё – как дом пополнился ещё двумя хозяйками, новыми братьями и сёстрами, безнадёжно сводными. Сгинут ещё, ворчал Рудольф в ответ на вопросы жён, а так к хозяйству есть кого приставить, дом-то вон какой большой, один не управлюсь, а вы себе, не дай бог, ещё животы понадрываете…