Он проснулся от крика. Долго не мог понять, что случилось.
Ночь стояла тихая, и звёзды блестели так, словно нигде на земле и не было никакой войны.
Она шла рядом с ним. Днём, в бронежилете, она была смешная и милая, как девочка, которой досталась мужская роль в школьном спектакле. А теперь, кутаясь в кофточку, она была тоненькая и тоже милая. И всё-таки похожая на школьницу: белый воротничок из-под кофты. Как не взять в командировку белую блузку! Впрочем, первая командировка…
Оказалась она здесь почти случайно, вместо другого кого-то. И всему её надо учить. Главное – на одном месте больше пяти минут не стоять: убьют.
Хотя что за слово для двадцатилетней девчонки – убьют. Или там двадцатидвухлетней. Ей о жизни думать надо. Детей рожать. У неё будут дети. У неё – с ним, конечно. Ну и что, что в отцы годится. Это – по паспорту. А по сердцу – в мужья.
Завтра же сделает предложение. Магазины, правда, не работают, но он всё устроит, всё будет: и вечер при свечах, и колечко, и много-много разноцветных воздушных шаров. Она проговорилась, что любит – шары. И свечи. Но даже если завтра ничего не будет, он сделает предложение. А потом, после войны или хотя бы после командировки, пригласит её на настоящее – не как здесь – свидание. Они полетят на воздушном шаре. Шар будет большой и разноцветный.
Э си ту н’экзисте па,
Па-ра-ра-рам экзистере…
– Вы любите Джо Дассена?
– Обожаю. А ты?
– Я его почти не знаю.
– Не вопрос. Флэшка с собой?
– Всегда.
– Зайдём ко мне в номер, скину. Или можем послушать сразу. Да не бойся. Что остановилась?
– Я не боюсь.
– Подожди. Вот так развернись. Не дует?
– Не-а.
– Хорошо улыбаешься. Я люблю.
– Спасибо.
– Нет. Я хочу, чтобы ты улыбалась мне всю жизнь. Только мне. И я тебе. Понимаешь?
– Почти…
– Выходи за меня. Ну, не плачь…
– Я не плачу… Это от счастья. А как вы узнали, что я… вас… Ах… Я ещё никогда не целовалась… Только не смейтесь!
– Ты удивительная. Я на руках тебя буду носить. Не веришь? А вот я тебе сейчас докажу!
– Хватит, хватит, поставьте, голова закружится!
– Оп. Вот так. Скажи мне серьёзно, ты согласна?
– Да… Только мне надо маму спросить…
– Конечно. Обязательно спросим. И маму, и папу.
– У меня нет папы. Ну, в смысле, он есть, но я его никогда не видела. А вы знаете, что сбылось моё желание?
– Какое?
– Мы на выпускном шарики отпускали, с желаниями. Вроде взрослые люди, университет закончили, а видите… И вот я загадала – встретить свою любовь. Я думала, он просто в небо улетит и там лопнет… Нет, нельзя так часто, завтра поцелуете.
– Хорошо. Я буду исполнять все твои желания.
– Что вы, не надо все! А то мне иногда таких глупостей хочется…
– Это каких таких глупостей?
– Всяких. Сгущёнки, например.
– Понял. Будет сгущёнка.
– Да что вы, зачем, я же просто так…
– А знаешь, чего мне хочется?
– Чего?
– Во-первых, чтобы ты стала моей женой. Но это ты уже знаешь.
– А во-вторых?
– А во-вторых – помнишь, я тебе рассказывал, мы года два назад снимали репортаж, горячая точка тоже… храм когда обстреливали.
– Там, где говорят по-арамейски?
– Да. Единственное место в мире, где ещё говорят по-арамейски.
– Вы говорили, что хотите туда вернуться.
– С тобой. Когда всё успокоится.
– Я…
Вдруг как будто где-то наверху лопнул забытый воздушный шар.
– Господи, что это?
И она уже вся опускается, никнет, и небо в глазах её меркнет… И под пальцами что-то горячее, мокрое, липкое… Вместо голоса – слабый, беспомощный хрип, и потом тишина… Только бурая змейка, вильнув, заползает под блузку…
И летит над землёй, отражаясь от стен, разбиваясь о купол небес, человеческий крик, одинаково долгий и горький на всех языках.
2014 – 2015