Несмотря ни на что, жизнь прекрасна! Она подарила мне столько впечатлений, что жаловаться просто бессовестно. И если бессмертной душе предстоит вновь вернуться в эту жизнь, я желаю ей обжить такое же неугомонное, жаждущее, жизнелюбивое тело.
Я стар, не в моих силах продолжать яркий полёт страсти и удовольствий, но глянцевые картинки воспоминаний всё ещё живы и приятно согревают доныне неуёмную душу. Храни же, родная, всё то, что мне смертному не сберечь навеки. Мой конец скор, а тебе, надеюсь, предстоит изведать много новых ощущений.
Тогда я не догадывался, что предстоит изведать моей грешной душе после кончины плоти. Не понимал и того, что душа – и есть я. Самоубийцы считают, что можно избавиться от проблем, сгубив тело. Избавиться можно от рук, ног, головы, сердца, но не от себя, ибо сам – это и есть душа. Ей и предстало отвечать за прежние помыслы и деяния. Бездушной плоти уже ничего нельзя было предъявить.
Каким бы болезненным и измождённым годами тело ни было, но, поверьте, покидать его совсем не хотелось, как и оставлять своих родных и близких, любимых и друзей. Свыклись, сроднились. Но неизбежный час настал. Я ощущал себя в прежнем окружении, чувствовал и слышал каждого, а меня – никто. Я метался между телом и живыми, но тело не принимало, а близкие люди перестали замечать.
Обречённая бездомная душа отправилась в иной мир. Вместе с ней в прежнем образе я вошёл в него, как в незнакомый дом, где царил свой порядок, присутствовали свои обитатели. Два милых ангела, добродушно приняв гостя, предложили проследовать с ними. Они были приветливы и лучезарны, не доверять их словам не было никакого смысла. Известие, что мы направляемся в Царствие Небесное и идти нам не более трёх земных дней, ещё больше обрадовало. Не близкий путь для пешего странствия, но не долгий по времени. Трудно, однако, воспринять непривычный образ измерений и предопределить ход времени в загробном мире. Солнце там не всходило и не скрывалось за горизонтом. Однотонный свет сиял всегда. Он лишь менял своё состояние: то оставался благодушным, то становился тяжёлым мрачным. В вечном мире за земной день можно пройти бескрайний небесный путь, потому что там всё бесконечно и лишь чередуется.
Восходить пришлось по крутым ступеням. На серых сырых площадках, между переходами, нас встречал демон, притом везде иной – один пренеприятнее другого. Дело не во внешнем виде, а в невыносимом общении. Они просто изводили меня своими домогательствами, и каждый намеревался задержать и оставить у себя, словно моя душа для него была последней.
Демоны предъявляли иск по тем грешным делам, что я позволил себе в мире живых. Оправдания типа: «Я не знал», или «Больше не буду», тем более – «Подумаешь» ничего не значили, а только вызывали ехидную улыбку беса и восторженный блеск едких глаз, мол, «Вот ты и попался!». По наущению сопровождающих я, как мог, сдерживался от гнева. Впрочем, ангелы, достаточно усердно мне помогали, оправдывая перед взыскателями грешные проступки конкретными добрыми делами и намерениями.
И все же случился момент, когда я не сдержался. В тот же миг ангелы отпрянули от меня, будто в испуге, а без их помощи я бессильно скатился к предыдущему демону. Все началось сызнова. Поверьте – это не то, что повторить восхождение со второго на третий этаж жилого дома. После каждого нового перехода я так выматывался, что едва переводил дух. Порой, после очередного грозного вопроса-обвинения, ощутив жгучую боль от умышленно содеянного прежде, я не мог проронить ни слова, и только ангелы, сокрушенно переглянувшись, терпеливо начинали новую тяжбу за мою грешную душу.
Нужно сказать о той атмосфере, что в это время окружала нас. Обитель ада была пронизана беспросветной скорбью и страданиями. Оставалась надежда, что для меня они временны. Те же, кто там находился прежде, не знали своего срока пребывания, а быть может, разуверились в своих ожиданиях, помня историю бытия в мире живых.
Иногда в отдалении замечал ранее ушедших родственников и с радостью приветствовал их. Однако измученные души тех не имели сил радоваться, безмолвно, обречённо взирая со стороны.
Но самое страшное зрелище ожидало нас на исходе пути. С высоты последнего марша мы увидели широкое бездонное русло кипящей огненной реки. Формы человеческих тел только угадывались по обугленным головам и плечам, бликам белых зубов в разинутых задыхающихся ртах. Тысячами тел кишел медленно движущийся поток. Ужасные крики разрывали слух, болью отдавались в голове. От них невозможно было укрыться. Я стиснул уши и виски руками, но страшный вой прорывался сквозь ладони.
В этом огне кипели те, кому не было возврата из ада – мученики за тяжёлые смертные деяния. Сквозь нечеловеческие вопли и пронзительный плач слышны были их мольбы к Богу. Но безвозвратно отринув от Господа при жизни, грешники не могли быть услышаны им.
Ноги подкосились, я обессилел так, что не мог более себя держать. Обратного пути мне уже не вынести, а идти дальше не было сил.
Сколько пробыл в таком беспамятстве, не знаю, но вдруг услышал не слухом, а мыслями внятный призыв ангела:
– Иди, Господь ждёт тебя.
Влечение к Богу придало сил. Я сумел подняться и, отторгнув отчаяние, уверенно подойти к широким воротам Царства Небесного.
Когда по воле Всевышнего они открылись, и я направился к престолу Божьему, меня тотчас ослепил неимоверно яркий свет. В этом блаженном чистом свете перед Господом стало так нестерпимо стыдно за чёрные грехи, которые вскрылись по пути, что я опустился на колени, готовый заплакать.
– Поднимись, здесь не место для терзаний, – промолвил Творец, – и твой путь не исчерпан.
Если в аду нет желания задержаться на лишнее мгновение, и хочется поскорее вернуться на грешную землю, то из рая никуда не хотелось уходить. В сияющем разноцветии окружающего мира царила вечная радость и любовь, которыми нельзя насытиться и невозможно надышаться всепроникающим животворящим воздухом. Хотелось во что бы то ни стало остаться здесь навсегда.
Но Всевышний решил иначе:
– Место тебе не уготовано. Там (он показал в сторону моего пути), там есть место и время искупить, отмолить и укрепить дух, чтобы снести и вынести ниспосланные испытания. Пройдёшь ли весь путь до конца? Осилишь, тогда и встретимся.
Обернувшись, я тут же почувствовал сильный толчок и сквозь пронизывающую боль втиснулся в окоченевшее тело.
Придя в себя, вспомнив до мельчайших подробностей свои прегрешения, я ощутил неодолимое желание сбросить грязный плащ прежнего бытия и остаться в чистом белоснежном исподнем, в котором когда-то принял меня этот мир. Но плащ впился так, что очиститься от него можно только усердными молитвами и покаянием. Или выжечь его вместе со всеми нечистотами, если… Вдруг вспомнился кипящий огненный поток, сжигающий в своём праведном русле грешные души. …если не успею. Никто не знает отведённого Творцом времени. Нельзя утратить тот шанс, что им дан.