МОЁ ЗНАКОМСТВО С ЮРИЕМ ЖУКОВЫМ.
Когда сорокалетним я инженер-гидротехник работал руководителем группы в В/О Союзгипроводхоз в закрытом отделе Спецтематики (сокращённо ОСТ). В пятнадцатиэтажном здании на Енисейской улице (неподалёку от платформы «Северянин»). В нём работал и тридцатилетний старший инженер Юрий Жуков.
В своё время он учился и заканчивал тот же институт, что и я.
Это был коренастый, невысокого роста парень, с прямыми русыми волосами, со слегка выпуклыми голубыми глазами, с быстрой стремительной походкой
Будучи в своём родном институте по каким-то производственным делам, я встретился на одной из кафедр с профессором, у которого находился институтский архив и выяснил, что моя мать и его отец до войны учились в этом институте тоже.
К Жукову часто заходили молодые ребята и его сверстники – он возглавлял в нашей проектной организации подразделение московского ОСВОД-а. По конкретной работе я с ним почти не общался, у нас были разные проектные задания.
Но однажды наши пути пересеклись. Это было во время Спитакского землетрясения в Армении в 1988 году. Наш отдел занимался выпуском закрытых «спецразделов» к существующим и проектируемым большим гидроузлам и водохозяйственным объектам, а также разработкой отраслевых «усилительных мероприятий» для Минводхоза СССР.
Зам. начальника нашего отдела Володя Шапаров решил использовать эту трагедию для разработки ремонтно-восстановительных работ на объектах Минводхоза, для чего отправил группу из двух человек в Армению – меня и Жукова Юрия, для сбора исходных материалов по разрушенным от землетрясения: плотинам, насосным станциям, каналам и прочим мелиоративным объектам в этой республике.
Прилетев в Ереван, мы направились прямиком в Армгипроводхоз, где нас поместили в бывшей Ленинской комнате, приспособленной в то время под свою институтскую гостиницу. В ней ещё частично остались на стенах некоторые атрибуты предыдущего его хозяина.
Чтобы «отметить» своё появление в столице Армении, мы, выполнив все необходимые дела, необходимые для приехавших в командировку людей, отправились в сам город в поисках ближайшего гастронома, который оказался неподалёку. Взятые там с полок хлеб, колбасу и ещё чего-то мы принесли к сидящей у выхода кассирше.
Рядом с ней стояли, один на другом, ящики с «московской» водкой, что совсем облегчило наше посещение этого магазина (на её московской этикетке вверху и с правой стороны был маленький красненький штамп с изображением горы Арарат).
Между прочим, это было во время «сухого закона» в СССР (1985-1991 годы).
Когда мы, с чувством полного удовлетворения, устроившись за гостиничным столиком «ужинали», в нашу комнату заглянул человек, внимательно взглянувший на Юру Жукова, воскликнул: Юрка! Что ты тут делаешь? Оказывается, они несколько лет назад были в одной загранке в Ираке. Он был грузином, находился тут в длительной рабочей командировке, и жил этажом выше в однокомнатном номере.
Он тут же сбегал к себе и вернулся с большой бутылкой чачи. Вечер прошёл, в основном в бурных воспоминаниях приятелей о тех днях в Ираке.
Но когда грузин ушёл к себе, Жуков вдруг вспомнил, что мы не все купленные бутылки в магазине выпили, и что где-то у нас должна остаться ещё одна бутылка водки.
Я стал его уверять, что мы выпили всё, хотя заблаговременно одну бутылку спрятал на полу за длинной оконной портьерой, а пустые бутылки сразу же вынес из комнаты.
Юрий был уже достаточно захмелевшим, а завтра мы должны были идти по разным отделам, находившихся на верхних этажах, для сбора нужных для нашей работы проектных материалов. Он с недоверием выслушал меня, и стал искать бутылку по всей «ленинской» комнате.
К моему облегчению, он так и не догадался искать её за оконными портьерами.
Когда мы встали утром и позавтракали, тем, что осталось от вчерашнего, Юра сказал, что у него раскалывается голова (ещё бы: водка + чача), и он сегодня никуда не пойдёт.
Мне пришлось долго его уговаривать идти в отдел насосных станций, и сказать, что эти материалы нужны самому Беглярову, который был у нас начальником насосных станций, и раньше работал у них самих (он был армянин).
Там ему их обязательно (и уважительно) дадут, поэтому ему не придётся долго у них находиться, и поэтому он быстро станет свободным в своих дальнейших поступках.
Наконец, я заставил его идти туда. Сам я отправился в отдел плотин, где начальником отдела был естественно армянин, знавший начальника нашего отдела по их совместной загранкомандировке.
Но ещё раньше, до нашего визита в магазин, мы были в секретной части Армгипроводхоза с нашими разрешительными допусками к служебным и секретным материалам этого института.
Немного разговорившись с начальником секретного отдела на вольные темы, он сказал, что в настоящее время остался единственным русским человеком в Ереванском Гипроводхозе, остальные все помаленьку уехали в Россию.
Спрятанную за портьерой бутылку, я как бы случайно обнаружил вечером, что Юрием было встречено с одобрением (и без нареканий в мою сторону), и уже без вчерашнего грузина её с большим аппетитом употребили ,
Постепенно, мы с Жуковым собирали все намеченные в Москве материалы, а вечерами ходили в местный пивной бар, где к пиву подавали всякие разные солёные закуски. Бар был хорошо обустроен, у крепких деревянных столов стояли тяжёлые фигурные деревянные стулья.
Посетителей в нём было мало, так, что сам его владелец, услышав русскую речь, подошёл к нам с Жуковым, узрев в нас командировочных из Москвы, и спросил, как нам нравиться тут. На что мы чистосердечно сказали, что на уровне лучших пивбаров Москвы.
Те антиалкогольные годы были к тому же мало денежными, в этом заведении почти никого не было, мы же себе позволили несколько раз быть в Ереванском пивном баре благодаря своим командировочным.
Собранные в Армгипроводхозе материалы по ремонтно-строительным и ремонтно-восстановительным гидротехническим работам наш отдел частично использовал для изготовления показательных стендов в зале Минводхоза страны на выставке ГО основных отраслей Союза (сейчас это Академия гражданской защиты МЧС).
Готовили их всю зиму, и весенней распутицей первую партию мы с Юрием понесли туда. Она находилась в посёлке Новогорске (в подмосковных Химках), где располагались «Высшие офицерские курсы министерства обороны СССР», которые я окончил в 1983 году.
На пропускном пункте выставки после предъявления специальных пропусков, неожиданно пришлось нам на какое-то время задержаться, и наблюдать в окошко, как в это время через ворота въехала французская делегация.
Перед их молодым министром по гражданской обороне, выходящим из машины в распахнутом длинном чёрном пальто (и таким же длинном белом шарфе) развёртывали длинную плотную ковровую дорожку до самого центрального входа. чтобы он случайно не замочил в лужах свои блестящие чёрные туфли, и не поскользнулся на частично заледеневшей туда дорожке. Встречающие его люди в форме и штатском шли сзади и по бокам.
Подождав ещё немного нам разрешили войти на выставку, и пройти в свой отраслевой зал, где мы приступили к монтажу принесённых с собой стендов. Пришлось ещё несколько раз приходить сюда, принося дополнительно новые демонстрационные стенды.
Когда наступило время её официального открытия, в один из таких дней её посетил наш отдел Спецематики во главе с её начальником Юрием Алексеевым (бывшим к тому же освобождённым парторгом всего нашего объединения Союзгипроводхоз).
Кроме нашего отраслевого зала, на этой выставке были залы всех отраслевых министерств Советского Союза, и мы с большим интересом знакомились с их экспозициями по их мероприятиям Гражданской обороны в случае военной обстановки в стране.
Во времена «перестройки» все высиживали на рабочих местах без денег, некоторые брали небольшие отпуска за свой счёт, чтобы хоть как-то, где-то заработать. Жена Юры Жукова стала торговать парфюмерией, а сам он распространял губную помаду в разных организациях, где было много женщин.
Он и мне давал губную помаду, с которой я появлялся во всех ближайших парикмахерских и даже проникал на ближайший Дзержинский телефонный узел, где работали преимущественно одни женщины.
Через некоторое время, из-за хронического безденежья Жуков взял за свой счёт отпуск на пол года, чтобы закончить строить свою любимую дачу, о которой он нам всем рассказывал, и на которой он стал возводить второй этаж. Летом, туда переехала его жена с маленькой дочкой.
Иногда он появлялся на работе, встречаясь со своими друзьями по ОСВОД-у, с которыми потом отправлялся на территорию ВДХА, где тогда был открыт пивной бар с довольно приемлемыми ценами на разливное пиво.
Как-то в один из таких дней мы с Юрой решили распить бутылочку портвейна на лавочке в парке. Не зря я остерегался это делать в этом месте, слишком на видном месте мы находились, к нам подошёл незаметно парень в штатском, и предъявил милицейское удостоверение.
Эта ситуация грозила нам большими неприятностями, и только благодаря большим связям Жукова удалось предотвратить получения негативного извещения на нашей работе.
У Жукова был хороший друг ещё со времён институтской учёбы, у которого была дача в том же дачном посёлке, где была и его дача. С ним он изредка встречался и в Москве, приходя к нему в гости на улицу Б.Галушкина, что совсем недалеко от моего дома.
Как-то я встретил их вместе в пивном баре на ВДНХ.
После этого, встречая его на улице, здоровался, и справлялся у него, как поживает наш общий знакомый Юрий на своей даче.
Потом Жуков мне рассказал, что старший сын его приятеля был убит вместе со своим другом сыном одного из космонавта, жившего в небольшом посёлке для космонавтов рядом с Останкинским парком отдыха во время перестрелки вокруг здания Телецентра в 1991 году.
В дальнейшем, Жуков почти всё своё время проводил на своей даче, благоустраивая её, устроил настоящий камин.
К нему стали часто приезжать его московские друзья, с которыми он весело проводил время, употребляя большое количество спиртного.
Однажды, уснув, он не погасил камин, и на его даче произошёл небольшой пожар, после которого ему пришлось долгое время ликвидировать его последствия. Этот случай сильно подействовал на его самочувствие, и он всё чаще стал прикладываться к бутылочке. На это пожаловалась мне его жена, которую я встречал на нашей работе.
Всеобщее безденежье привело к тому, что даже наш начальник Алексеев вынужден был после отбытия с рабочего места заниматься на своём автомобиле извозом. Его заместитель Шапаров стал торговать запчастями для авто, привлекая для этого и меня. Единственно, что помогало некоторым как-то выжить, это работать на авторынке.
Такое резкое изменение служебного статуса сильно повлияло на нашего начальника, после отъезда с работы вместе с женой, с ним произошёл сердечный приступ, скорая помощь приехала слишком поздно, и он умер.
Жуков чтобы заработать на достройку своей дачи, сколотил из своих друзей строительную бригаду по постройке дач для «новых» русских, при этом ему там приходилось часто выпивать. Однажды его сердце не выдержало такой не привычной для него физической нагрузки.