В один погожий денёк, когда облака совсем покинули голубое небо над Амурским заливом, а с моря уже больше суток не дул свежий ветерок и лишь повсюду распускалась пахучая сирень, двое мальчишек лет двенадцати спускались с Камской улицы по асфальтированной дороге вниз. Болтая ни о чем, они бодренько шли в обычную среднюю школу номер 38, которая находилась не так уж и близко от их самых известных домов во всем Приморском крае. Да-да. Не верите? Ну и не надо. А только в небезызвестной книге с фотографиями достопримечательностей Приморского края за 197?-какой-то там год фотографии их домов были гордостью всего города, да что там города - целого Приморского края, как прекрасные дома-украшения вечернего Владивостока, и это совсем не шутка. Девятиэтажки-уголки по Камскому переулку были яркой и узнаваемой визитной карточкой закрытого города-порта по имени Владивосток. Каждый его житель, который по вечерам отправлялся с окраин города в самый центр или наоборот за город, проезжал по проспекту Столетия Владивостоку, наслаждаясь в районе Первой речки великолепным видом попарной шестерки девятиэтажек, словно взбирающихся в сопку и застывших на многие и многие годы. В тёмное время суток их крыши украшало почти капиталистическое обилие неоновой нескромности, но все-таки шедевра социалистической красоты в виде пылающих сине-красно-зелёных орденов "Дружбы народов". Огромными сверкающими и переливающимися драгоценными камнями они висели на просторных стенах зданий, свободных от окон и балконов. Если хоть немного постоять прямо под ними, то можно было услышать, как их неоновые трубки с гуляющим по ним электричеством издают треск и гул где-то внутри себя, в самом сердце грозной силы работающих ламп. А ещё чуть выше над орденами, на крышах тех домов светились огромные неоновые надписи. Они словно парили над самими зданиями, строго выстроившись снизу вверх в парадный расчет слов: "Честь!", Слава!", "Труду!". Грандиозный, очень симпатичный и идеологически правильный ответ всяким там западным кокам и колам! Вот в такой освещающей всё вокруг красоте по вечерам и жили спешащие в школу мальчишки, которые почти каждый день, смеясь и перешучиваясь, спускались с сопки в долину по дороге между складами и территорией военно-морского училища, которому они принадлежали. Малоснежной зимой эта асфальтированная дорога ненадолго превращалась в великолепную длинную горку, по которой мальчикам нравилось кататься на санках, хотя и летом эта же дорога использовалась не редко в тех же целях - по ней мальчишки катались на самодельных досках с подшипниками вместо полозьев.
Мальчики спустились в самую низину у моста и повернули направо. На тротуарном изгибе у низких стен кирпичного забора, ещё далеко не полностью опоясывающего большую территорию ТОВВМУ им. С. О. Макарова и потому позволяющего посещать свои стадионы пацанам со всей близлежащей округи, они остановились. Темноволосый мальчик по имени Сергей подобрал у ближайшего куста валявшийся на земле прутик и сильно стеганул им по ветвям сирени, от чего сиреневые четырехлистники обильно посыпались на землю и тротуар, заполоняя округу изящным и пьянящим запахом. Серёжа остановился, увидев что-то необычное на кустах сирени. Сорвав один из цветков, мальчик с удивлением что-то внимательно рассматривал.
- Гляди, Игорёха! Их пять! - воскликнул радостно Андрей. - Я нашёл счастливый цветок с пятью лепестками!
- Ну, нашёл и нашёл - теперь ешь давай, - равнодушно ответил его дружок, - туфта это всё про счастливые цветы.
- На счастье, - сказал Сергей и с улыбкой положил цветок к себе в рот.
- Лыс-Лыс, - произнёс кодовое слово начала истерики смеха у товарища высокий, по сравнению с другом, светловолосый мальчик по имени Игорь. Серёжа засмеялся, смешно корча рожу, мгновенно превратившуюся в расплывчатое внеземное существо.
- Совсем залысился что ли?!
- Сам залысился!
- Долысишься щас у меня! Лысун! - снова засмеялся Сергей и стеганул своего дружка прутиком по заднице.
- Ой-ё-ёй!!! - завопил тот, потирая больное место рукой, - жжется то как! Ну, все - хана тебе! Игорь рванулся, чтоб погнаться за Серёжей, но его друг и не собирался убегать. К чему же убегать с таким мальчишечьим оружием, как грозный прут? Пожалуй, это тому, кто без прутика нужно было бы быть поосторожней. Игорёк конечно же это понял, но понял слишком поздно - только после повторного получения жгучего хлестка прутом по мягкому месту.
- Ах ты гад, Серый! - завопил Игорь и бросился в кусты.
- Ты куда?! - крикнул Сергей, заливаясь смехом от неожиданного и нелепого бегства друга в кусты, но ответа не последовало. - Слышь?! Лыс-лыс?! – громким шепотом в кусты добавил мальчик с прутиком в руке, давясь от смеха. Непонятное, но смешное словосочетание «лыс-лыс» вот уже с неделю веселило друзей по дороге в школу и обратно. Никто из них не смог бы сейчас вспомнить причину возникновения внезапного смехоинтереса к «лыс-лыс», но то, что это словосочетание им очень нравилось и они над ним буквально от души угорали, это уж точно.
- Ага! Попался!!! - из кустов с криком выбежал геройского вида Игорь и бросился на Серёжу. В своей правой руке светловолосый мальчик сжимал большущий прут, он казался намного внушительнее, чем у его дружка. Распугивая редких прохожих, между мальчишками завязалась шутливая сеча на прутиках, победителем которой через пару минут стал Сергей. У него всегда лучше всех во дворе получалось драться на палках во время игры "в пекаря". Если уж он "пекарил", охраняя упавшую с кирпича банку, то никому из игравших с ним пацанов не удавалось пробиться к банке и не быть им "запятнанным" палкой. И в футболе он был первым. Ему нравилось в одиночку обыгрывать целую ватагу мальчишек и радостно смеяться после каждого забитого гола противникам. В свои двенадцать лет он уже давно был каким никаким, а верным болельщиком владивостокской футбольной команды второй лиги с нехитрым названием "Луч". Часто по маленькому черно-белому телевизору «Рекорд» он видел их матчи, транслировавшиеся с центрального городского стадиона "Энергия", что на набережной. Для второй лиги команда "Луч" была очень хорошей командой и постоянно находилась вверху турнирной таблицы, имея сильного соперника разве что в Хабаровске. Нет-нет, да и в первой лиге "Луч" поигрывал сезон, другой. Но что-то не клеилось у "Луча" в первой лиге. Серёжа слышал краем уха, как злые дядьки говорили, что из территориальной зоны им надолго не дадут выйти: "денег не напасёшься по Москвам да Владикам летать". Но это говорили какие-то очень пьяные и злые дядьки, чего с них толку. Поэтому мальчик хотя и знал их мнение, но оно было пока слишком непонятным для него. Кстати, был в "Луче" один нападающий, звали его Юрий Мартышкин. Нравился он Серёжке неимоверно! Нравился как прекрасный футболист, нападающий и выдумщик. Красиво играл - талантище! Особенно поражали его забитые голы с дальних дистанций, аж от центра поля: сильные, красивые и точные удары. Комментатор в телевизоре всегда, захлебываясь от распиравших его эмоций, комментировал такие моменты. То ли потому, что Сергею было всего двенадцать, а может быть это судьба, но мальчик во время футбольных баталий во дворе своего дома стал не только, смеясь забивать голы в ворота обескураженных соперников, но ещё и смеха ради комментировать их, стараясь выглядеть совсем как комментатор из телевизора. Например, перед штрафным вперемешку со смехом шла такая тирада: "И вот штрафной! К мячу подходит Юрий Мартышкин! Это опасно! Мартышкин с такой дистанции единственный, кто способен поразить чужие ворота. Разбег, удар... Гоооол! Невероятно! Ай да Мартышкин!" Вроде бы безобидный театр, ан нет. Жизнь сложная штука и не прощает весельчаков. Кому-то из проигравших, но видимо не простивших своей обиды довольно быстро приходит на ум наградить обидной дворовой кличкой этого хохмача «футболюгу». И потом поди докажи за что так кличут. За имя какого-то футболиста? Не рассказывайте сказки - конечно же за глупые рожи и противный смех. Ну, Пушкин не Пушкин - рано по молодости сравнивать, а что какой-то трусливый, но не менее мерзкий "дантесик" тоже появился в жизни мальчика по имени Серёжа - это оказалось жестоким эмоциональным фактом. Правда, пока ещё никто во дворе напрямую не посмел обозвать мальчика так обидно. А тут твой лучший друг и такое!..
- Мартышка!!!
Истошный крик Игоря влетел в уши Серёжи, на мгновенье оглушив его. Светловолосый мальчик, потирая свою пострадавшую от прута правую руку, с ненавистью и болью смотрел на своего победившего друга.
- И правильно, что тебя все во дворе зовут мартышкой! Тупая мартышка! - снова зло закричал Игорь.
Волна стыда и унижения нахлынула в разум Серёжи. Ему казалось, что все вокруг внезапно увидели в нем не человека, а просто мартышку - это глупое и постоянно корчующее рожи животное. Увидели не личность, не его умения, не множество талантов, а просто маленькую противную обезьяну - мартышку. И главное, что это оскорбительно обидное, даже унизительные слово ему с ненавистью говорит не кто-нибудь, а его единственный друг, которому он доверял свои самые сокровенные мысли и желания. Который знал, что ему во дворе дали обидную кличку, наверняка сам её применял в общении с пацанами, и ничего не сказал о ней другу, своему лучшему другу. Сродни предательскому, оскорбление глубоко вонзилось прямо в сердце Серёжи. Он внезапно понял, что у него больше нет лучшего друга, что теперь все и навсегда изменится в этом мире. Он никогда не станет беспечно и все подряд рассказывать кому бы то ни было - ни за какие коврижки. Его мир опустел и превратился в испепелённое ничто. Он вдруг понял, что стал кем-то другим. За секунду! Всего лишь за несколько мгновений его детство погибло в откровении взрослой реальности!
- Что б ты сегодня три двойки получил, - тихо сказал Сергей, отбросил в сторону свой прут и медленным шагом направился в сторону школы. Он не узнал свой серьезный и тихий голос, который будто бы из глубины вырвался наружу вместе с чувствами огромной обиды, внутреннего опустошения и жестокого жизненного разочарования.
- Эй, ты чо? - послышалось сзади. Игорь тоже выбросил свой прутик, догнал одноклассника и пошёл с ним рядом.
- Знаешь как больно? - заговорил он с Серёжей, но тот только молча шёл вперёд.
- Серёг, ты что - обиделся что ль? - попытался снова заговорить с товарищем Игорь. - На обиженных воду возят, понял?
Сергей, не обращая внимания на своеобразные издевательские попытки товарища вернуть недавнее прекрасное настроение, ускорил шаг. В школу они пришли вместе, но всю дорогу промолчали, думая каждый о своём. Не смотря ни на что, Серёжа не мог слишком долго обижаться на кого-либо, даже на такого эгоистичного и себялюбивого друга, как Игорь. Через весьма непродолжительное время, не сразу, но вскоре после прозвеневшего звонка и начала первого урока, оба мальчика, сидя за одним столом, тут же зачастили тихо давиться от смеха, вновь буквально из ниоткуда находя какой-нибудь весёлый повод. То одноклассник с соседней парты, смешно оттопырив свою нижнюю губу, в задумчивости уставится на дальние дали в направлении совершенно чистой еще учительской доски. То слово, которое только что сказала учительница, оказалось созвучным с похожим по рифме словечком, но оказавшимся в тысячу раз смешнее. Казалось, всё вокруг в классе - предметы, люди, погода за окнами, отсвет и солнечные блики, даже причудливые едва заметные тени в углу - вселяли сплошную умору в Игоря и Сергея. Заразительность их смеха через некоторое время стала передаваться всему классу. Одноклассники взбудоражено зашуршали папками и портфелями. По всему классу прокатился сначала робкий шепоток, а затем послышались удары книжками по голове и едва сдерживаемый детский смех.
- А ну тихо! - не выдержала учительница математики, - Кому сказала!? - полная женщина лет сорока пяти обвела весь класс своим неповторимым строгим взглядом, добиваясь возвращения тишины в своё королевство. - Итак. Что я хочу сказать по итогам вчерашней контрольной работы... Плохо. Очень плохо вы усвоили пройденный материал. Для большинства класса решение задач с дробями - ну ни в какие ворота не лезут. Взять хотя бы контрольную Сырвачева Игоря, нашего твердого хорошиста, - услышав свою фамилию, Игорёк тут же перестал играться с Серёжей и заметно побледнел, прислушиваясь к словам учительницы. - Как можно было так грубо ошибиться? Не пойму. Вроде ничего сложного: "Термометр воткнули в песок, часть термометра, находящаяся в земле, составляет 5/12 той части, которая находится над землей. Найдите глубину, на которую врыт термометр, если его длина составляет 11,61 сантиметров". При чем здесь решение в относительных единицах, когда существует точная длина термометра? Что такое 17/12 а, Сырвачев?
Игорь, весь красный от стыда и возмущения одновременно, встал с места, сверкнув своим взглядом на учителя.
- Но ответ же правильный в дробях! – как-то слишком упрямо сказал он.
- Ах он ещё и правильным считает ТАКОЙ ответ!? Садись, Игорь - двойка! Я ещё где-то сомневалась, что тебе ставить. Думала, хоть сейчас правильный ответ от тебя услышу или по крайней мере извинения, что дал не полный ответ. Но после такого уж извини, Игорь - только два, только два! - математичка подошла к столу и присела на стул. Через секунду в журнале напротив фамилии Сырвачев появилась аккуратная цифра "2". - Дневник неси, умник, - её приговорная фраза вконец добила возмущение Игоря, оставив только подавленность и стыд.
До перемены Игорю смеяться вообще не хотелось. А ещё вспоминать и думать, если честно. Но уже через какую-то минуту другую веселая беготня по коридорам поставила всё на свои места и заливистый смех мальчишек радостно полетел по школьному коридору, обгоняя на своём пути даже самых быстрых таких же как они непосед. Следующий урок истории древнего мира проходил спокойно и деловито. Все сорок пять минут под интересные рассказы учителя дети изучали содержимое учебника с воротами "Пальмиры" на обложке. Серёже очень нравилась история, как школьный предмет, потому как позволяла образно и совсем не точно помечтать о прошлом, развивая воображение. Математика ни в какое сравнение не шла с таким удовольствием. Она требовала самопожертвования и очень скучных вещей от детства: точности расчета, логичности мышления и лаконичной памяти. Оттого математика и не пользовалась успехом у жизнерадостных особ. Вот если бы с ними учителя логически смешно играли или захватывающе что-нибудь рассказывали, или хотя бы просто показывали на доске числовые фокусы - тогда другое дело! А так - тоска зелёная. И главное, чем дальше учишься, тем становилось всё тоскливее и тоскливее. Всё сложнее и сложнее. Только посмеялся над рожицей соседа и тут же прослушал новую тему с дробями. Только навострил уши на новый секрет из жизни класса и тут же упустил секрет решения уравнений на завтрашней контрольной. Ну, прям слишком о себе большого мнения эта математика - нормальным детям хочется верить, что их детство важнее, особенно, когда в нём всё весело и понятно. Вот и бежит домой после уроков радостное школьное большинство - ленивые "троешники" и "хорошисты", каждый из которых через незамысловатый свой труд могли бы стать лучше в учёбе, но всё-таки не желающие ухудшать себе жизнь непонятно зачем. Они бегут домой, предвкушая встречу с неизмеримо более свободной, яркой и интересной жизнью по сравнению со школьной "обязаловкой". Дома не до зубрёжки, дома - истинная свобода! Свобода без обязательств и чувства, что ты кому-то должен. Ну, тут как кому и что родители позволяют, конечно. Хочешь, беги во двор, где пацаны только и ждут, чтобы в футбол, в хоккей, в чижа, в пекаря или в ножички с тобой поиграть. А хочешь, сиди дома и зачитывайся романами Александра Дюма или смотри телевизор целыми днями, если родителям не надоешь. Во дворе ли, дома ли - неизмеримо интереснее, чем в школе. А почему не наоборот? Потому что школа не заинтересована веселить и радовать каждого школьника. Её цели другие. Школа заинтересована воспитывать по своей выгоде, подавляя личность. Её обязанность - создавать из каждого учащегося послушного раба идеологии государства; робота, безропотно выполняющего все указания начальства, преклоняющегося пред их щедростью и величием вырастившей его страны. Быть благодарными разумными рабами, преданными своему государству и знающими только то, что необходимо для будущей полезной работы на благо своего государства - вот конечная цель каждой бесплатной школы. Бесплатное образование дорого обходится психике детей, ещё дороже оно обходится взрослому человеку, даже всего лишь однажды неправильно применившему на деле уроки русской свободолюбивой литературы. "Учиться нужно было лучше, учителей слушать, а не отсебятиной заниматься. Диссиденты чертовы..." Никогда не слышали такого в свой адрес? Значит, у государства получилось - вы его истинный раб.
Ну, а что же Игорёк с Серёжкой? А всё хорошо у них и уже начался предпоследний третий урок из всего лишь четырёх субботних, запланированных завучем в расписании. И хотя урок попался не самый приятный из всех школьных предметов, но без сомнения, этот предмет являлся одним из самых лёгких, что приходилось школьникам не редко заучивать. В то же время он по-своему коварный предмет, этот непростой - "русский язык". Прошу любить, не жаловаться. Учительница русского языка в тот день выглядела неприступной крепостью незнаний и олицетворяла собой весь ужас инквизиторской знати. Ещё вполне миловидная пожилая женщина неопределённых годов шестого десятка, Вера Яковлевна, неожиданно для большинства класса именно сегодня почему-то решила провести беглый опрос по пройденной теме.
- На прошлом уроке я объявила во всеуслышание, что буду требовать знание наизусть параграфа 59 "Порядковые числительные". Я не просто так это сказала. В понедельник у нас на уроке будет присутствовать представитель городского отдела народного образования, и я не допущу вашего несерьёзного отношения. В связи с этим, все учебники закрыть и положить на край стола, чтобы я видела. Так, Смирнов! Не вижу, где твой учебник?!
- Я дома забыл, - вымолвил вставший из-за задней парты испуганный пухленький мальчик, виновато опустив голову.
- Лучше бы ты голову свою дома забыл, Смирнов. Садись, - недовольно отчеканила учительница и продолжила, - Все, кого я буду вызывать к доске, должны под мою диктовку писать на ней мелом порядковое числительное без ошибок. Всё понятно? Итак, начнём.
Учительница русского языка присела за свой стол, надела очки и решительно открыла журнал, задумчиво заводив своей толстой перьевой ручкой над журнальными строчками. Опираясь на своё личное мнение и большой педагогический опыт, Вера Яковлевна начала опрашивать всех учеников класса, в которых была не уверена. Слабые ученики, имея прекрасный слух, по подсказкам с горем пополам медленно выводили на доске незамысловатые слова "четыреста сорок четвёртый центнер", "восьмитысячный гектар", "перед двадцать восьмым марта"... Ничего сложного. Время незаметно побежало всё быстрее и быстрее, когда Серёжа с Игорьком снова чему-то дружно тихо-тихо захихикали. Время от времени поглядывая на учительницу, диктующую очередное задание стоящему у доски ученику, мальчики закрывали ладошками свои смеющиеся рты и радовались всякой всячине.
- Сырвачев! - послышался строгий голос, мгновенно исказивший весёлое лицо Игоря до неузнаваемости.
- Я, - пролепетал Игорь, вставая со своего места.
- Я вижу, тебе там весело в углу с Сергеем? Кстати, ты следующий, - с угрозой в голосе Вера Яковлевна взглянула на Серёжу и снова обратилась к его соседу по парте. - Наверное, вы оба знаете все ответы по теме? Прекрасно! Тогда подытожим наш сегодняшний урок. Так что же такое порядковое числительное, а, Сырвачев? Ошарашенный Игорёк помутневшим взглядом уставился на исписанную мелом доску, позабыв всё на свете от неожиданности. Даже слух куда-то покинул его в этот момент. Он никак не реагировал на подсказки Сергея, который изо всех сил старался в этот момент помочь Игорю.
- ... обозначают порядок предметов, - упорно нашептывал ему Серёжа, но тот как воды в рот набрал и витал где-то высоко в облаках, отказываясь возвращаться на грешную землю.
- Что же ты теперь не смеёшься, а? Самое время посмеяться над собой, - с издёвкой проговорила учительница.
- ... отвечают на вопрос, - шептал, как заклинение Серёжа, но всё было тщетно - Игорь молчал, как партизан. Внезапно прозвенел вроде бы спасительный звонок, но он Игорьку не помог.
- Садись, Игорь. На двойку ты насмеялся. Давай свой дневник, - Вера Яковлевна решительно поставила в классный журнал двойку и, подождав пока Игорь с трагическим лицом последней надежды принесёт ей свой дневник, добавила, - Твой сосед смех смехом, а подсказывал правильно, что компенсирует его вину до уровня "бывает"... О! – неожиданно громко воскликнула Вера Яковлевна, - да у тебя за сегодня это уже вторая двойка!? Неплохой урожай, Сырвачев. Оригинальный ты у нас "ХОРОШИСТ", - саркастически констатировала "училка по русскому" (училка – это конечно же с точки зрения очень обидевшегося на неё Игорька).
На последней перемене желаний бегать и смеяться не было вовсе. Тяжёлое молчание овладело Игорем не только до звонка на последний урок, но и на самом уроке биологии. Сергей даже не пытался его задевать, справедливо полагая, что на сегодня шуток хватит и дома Игорька ждёт отцовский ремень рассерженного морского офицера.
Последний урок вела учительница биологии, среднего роста тридцатилетняя женщина с внушительным бюстом и с выжженными перекисью водорода волосами на голове, подчас весьма томно называвшая себя Риммой Эдуардовной. Она с удручающим видом восседала за небольшим столом со светлополированной столешницей, тоскливо глядя своими опухшими красными глазами в окно. За окном на улице ярко светило солнышко. По школьной спортивной площадке, весело щебеча и позабыв всё на свете, бегали друг за другом детки. Взгляд радовался и насыщался счастьем. Но... это для всех остальных - нормальных. Для Риммы Эдуардовны за окном уже второй день из сизой пелены заполонивших всё небо туч шёл мерзкий моросящий дождь. Он мелкой дрожью стучался в стёкла её изорванной в клочья души и требовал сатисфакции - немедленного продолжения её ночных рыданий в подушку. Прямо здесь, прямо в этом классе и прямо сейчас. Вот уже целых два дня слёзы не спрашивали разрешения у своей хозяйки. Они уже просто нагло пёрли из глаз несчастной Риммы Эдуардовны, недовольно истекая в мокрую ткань её своевременно подставленного к припухшим векам носового платка. Вчера она ещё где-то как-то гордо надеялась, что это ошибка, что всё образуется и её любимый муж непременно вот-вот вернётся, клятвенно прося прощения, стеная и плача. Ещё вчера она называла его "дурашка" и полагала, что всё произошедшее с ней ей только снится. Что скоро этот нехороший сон заменит счастливая и ласковая явь, в которой она будет по-прежнему и навсегда любимой женой, женщиной, матерью... Но наступило "сегодня" и её спасительная явь не проснулась. Римма Эдуардовна медленно умирала всю ночь в своей одинокой постели, абсолютно не подавляя в себе вулкан рыданий. Одинокая женщина, дико жалеющая себя, подло брошенная неверным мужем и не понимающая как же ей жить дальше. Теперь она не дома, а в школе. Теперь она на той самой ненавистной мужу работе, которая по его словам, всё время крала её у него. За прожитые вместе почти десять лет в их семью пришло примитивное откровение - для мужа она была плохой женой и вечно уставшей любовницей. "Ни один нормальный мужик не позволит себе стать импотентом ради твоей проклятой школы",- "Так кажется, он сказал... Интересно, какая она, та гадина, что увела у меня Аркашу?" - внезапно пронеслось в голове жертвы учительской стези, но тут же Римма Эдуардовна промокнула в очередной раз свои воспалённые глаза и, посмотрев на класс, едва сдерживая всхлип, сказала.
- Извините, дети, я тут немного приболела... Так что сегодня... самостоятельная работа. Большинство учеников восприняли эту новость с огромным воодушевлением, настраиваясь на приятное время препровождение в соответствии со своими планами и желаниями. Римма Эдуардовна объявила параграфы учебника для самостоятельного изучения, затем с чувством выполненного долга отвернулась более чем на четверть оборота к окну и с горечью отдалась своему прежнему занятию - жалеть себя.
- Ну, всё, - заговорщицки наклонился к Сергею Игорь и прошептал ему в ухо, - ты проиграл. Сергей непонимающе уставился на очнувшегося от немоты Игоря.
- С какой стати я тебе чего-то проиграл?
- А с такой! - прищурившись, продолжил Игорёк, - Ты пожелал мне получить три двойки, а у меня их только две! И третьей неоткуда взяться, как не крути. Училка в ауте - ей сейчас вообще не до оценок. Так что проиграл ты, валенок.
- Сам ты, валенок, - зло огрызнулся Сергей, вспомнив о своих, сказанных со зла словах. - Обзываться не надо, вот и всё. А то я тебе тоже прозвище какое-нибудь придумаю обидное.
- Ну, какое ещё прозвище ты можешь придумать, кроме "лыс-лыс"? - заносчиво спросил Игорёк.
- Посмотрим, - глухо вымолвил Сергей и, надув губы, обиженно уткнулся в учебник биологии.
Прошла минута, другая. Серёжа почувствовал ощутимый тычок локтем под ребра. Это у Игорька снова прорвалась привычка налаживать связи, а заодно и настроение за счет других - с его же наглой точки зрения, заслуженно обиженных им.
- На обиженных воду возят, - сквозь сжатые губы процедил Игорёк и снова попытался ткнуть друга локтем под ребра. На этот раз фокус не прошёл и ему в ответ под ребра прилетел локоть Серёжки.
- Так нечестно! Ты руку мою поднял! - возмущенно зашипел Игорь.
- Отлысься, хряк! - шутливо прошептал дружок, начиная короткую потасовку локтями, закончившуюся дружным смехом под партой.
Пока Игорёк пытался щекоткой одержать верх над строптивым соседом, почти весь класс не только не занимался самостоятельной работой, но как будто принял эстафету этих двух шалунов, общими усилиями вплетая в атмосферу классной комнаты запоминающиеся на всю жизнь оттенки шорохов и звуков. Хорошее настроение снова вернулось к мальчикам и их закружило в вальсе шепотного смеха, как ветер шуршащие листья в осеннем саду.
"И всё-таки я непременно узнаю, что это за гадина, которая увела у меня Аркашу?" - снова, но уже с нескрываемой злобой зашевелилась мысль в голове Риммы Эдуардовны. Мысль медленно, но верно перерастала сначала во взбалмошную идею, а затем и в полное осознание причин всеобщей виновности. Всю душевную пустоту учителя в этот момент заполняла неимоверная навязчивость маниакальной уверенности, что во всём виновата только ЭТА ГАДИНА. Только она виновата. И никто другой. "Уж не та ли это особа, которую я видела давеча в гостях у Курносовых", - с сумасшедшей скоростью заметались обвинительные подозрения в разуме Риммы Эдуардовны, - "Вроде, девки говорили, что она незамужняя. В поисках... То-то она все время как-то рядом с ним тёрлась, боясь потерять из виду моего Аркашу. Фигуристая такая, глазастая... Точно она - образина! Это наверняка она и совратила моего мужа своими прелестями... Моего мужа! Это ведь мой муж! Это отец моего ребёнка - моей Катеньки! Ей же в этом году в первый класс идти! Как же ей теперь без отца!? Все вокруг теперь её будут дразнить безотцевщиной! Бедная Катенька, бедная доченька... А эта вертихвостка, не стыда не совести... Сволочь какая! У ребёнка родного отца отнять! Чтоб она сдохла, гадина; чтоб ей пусто было, скотине! Чтоб у неё на голове черви завелись!.. И этот ещё, сайгак глупый! Этот-то тоже хорош! Аркаша - какаша! Все они мужики только одним местом думают, кобели проклятые! А жёны и дети им - побоку. Эгоисты несчастные! Попользовался - не понравилось, видите ли... Испробовал, где поприятнее и что? Давай сразу - к развратной, доступной и глупой!? Гад! Со смехом кобелятся, со смехом женятся и со смехом же бросают своих близких, ради сладкой жизни с другой. Ублюдки! Выродки кобелиные!!!..."
- А-а-и-и-а-ха-ха-ха-ха-ха!!! - на весь класс заржал от щекотки дружка Игорь, изо всех сил стараясь сдержаться.
Мощная пружина лютой ненависти подбросила Римму Эдуардовну из объятий стула вверх. Зрачки учительницы биологии мгновенно сузились и даже как-то вертикально вытянулись, превратившись в устрашающее подобие змеиных. Злоба и бешенство до краёв наполнили этот необычный сосуд в виде униженной и оскорблённой женщины. Слёзы в мгновение ока испарились с поверхности своего источника и весь класс замер от колоссальности ужаса происходящего. Всех без исключения детей, присутствующих в классе, застиг врасплох кошмар преображения слабой больной женщины в безумно надменное существо, в пышущее бешенством чудовище, несомненно повергшее бы в трепет в этот момент даже самого палача Ада.
- Сырвачев, ДВА!!! – нечеловеческим голосом заорало женское существо, - Оставь дневник на столе и вон из класса!!!
... После уроков дружки пошли домой по отдельности. Игорь от бессильной обиды и от предвкушения очень больного разговора с отцом только и смог крикнуть Сергею, что он "колдун", причитая как девчонка, от испуга перед предстоящей экзекуцией. Игорёк быстрым шагом, почти бегом, старался уйти как можно дальше от Сергея, от причины его обиды и страха. Почему-то именно в этот момент Сергею пришло на ум будущее прозвище Игорька - "девочка". Но он прекрасно понимал, что прозвище это ему понадобится только на самый крайний случай. На случай, если дружок не одумается и будет по-прежнему обзывать Сергея ненавистным ему совсем не футбольным прозвищем. Серёжа ещё подумал о том, что мог бы поступить как Игорь: крикнуть тому в след только что пришедшее на ум прозвище или просто сказать что-нибудь игорево, что-нибудь вроде "на обидчивых воду возят", но он не стал этого делать. Не стал этого делать потому, что был не таким, как Игорь. Ведь все люди разные. У всех свои обиды и понятия правоты, свои принципы и ухищрения их избежать. Глядя в след удаляющемуся другу, Серёжа думал, что вряд ли кто из подавляющего большинства ныне живущих на планете Земля смог бы сдержать своё слово так эффектно и так фантастически точно, как он. Не добивая, не издеваясь, не радуясь. Зная меру. Осознавая неведомую ранее силу и веруя в её справедливое могущество.
https://degandr.ru/