менандр

 Менандр, Герод

Комедии. Мимиамбы
Менандр Герод

Издание осуществляется под общей редакцией С. Апта, М. Грабарь-Пассек, Ф. Петровского, А. Тахо-Годи и С. Шервинского

Вступительная статья К. ПОЛОНСКОЙ

Примечания Г. ЦЕРЕТЕЛИ и В. СМИРИНА
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ ДРАМА
1

Много «белых пятен» содержит история античной литературы. Целые периоды, жанры потеряны для читателей нового времени, и, по-видимому, безвозвратно; от многих писателей и поэтов дошла лишь малая часть написанного, а о других приходится судить понаслышке, из вторых рук, повторяя приговор далеко не беспристрастных их современников. Нередко мы судим о греческих писателях по римским подражателям и интерпретаторам, пытаемся в творениях римского искусства угадать греческий их прообраз. Так, глядя на римские копии, мы тщимся узнать руку греческого ваятеля и в холодном белом мраморе статуй императорской эпохи почувствовать яркую раскраску одежд архаики, напряжение зеленоватой бронзовой скульптуры с сияющими на темном лице глазами или тепло розоватого мрамора классики.

Одним из таких «белых пятен» долгое время считалась новоаттическая комедия. Из древнегреческой драматургии были известны тридцать три трагедии, сохранившиеся от Эсхила, Софокла и Еврипида, и всего лишь одиннадцать комедий Аристофана. Обо всей послеаристофановской комедии, как «средней», так и «новой», судили почти исключительно по пьесам римских подражателей — Плавта и Теренция, так как фрагменты греческих комедиографов были слишком незначительны.

Вплоть до XX века Менандр, величайший поэт новоаттической комедии, был практически неизвестен читателям: небольшие отрывки из его пьес носили разрозненный характер и не позволяли судить о творчестве поэта.

В 1905 году в Египте, при раскопках античного города Афродитополя, расположенного на левом берегу Нила недалеко от древних Фив, в доме какого-то римского юриста обнаружили ящик с юридическими актами императорской эпохи. Эти денные для хозяина дома документы были сверху прикрыты разрозненными листами папируса, относящимися к V веку нашей эры. На них оказались записанными значительные отрывки из пяти пьес Менандра. Так были открыты почти две трети комедии «Третейский суд», половина комедии «Отрезанная коса», приблизительно третья часть «Самиянки», около ста стихов «Героя» и фрагменты еще одной комедии, название которой не установлено. Эта наиболее крупная находка, вместе с обнаруженными в разное время другими фрагментами комедий Менандра («Земледелец», «Видение», «Кифарист», «Льстец» и др.), сделала возможным изучение его творчества.

Однако не было известно ни одной полной пьесы и по-прежнему приходилось строить различные гипотезы, обращаться за аналогиями к Плавту и особенно к Теренцию — «Полуменандру», как его назвал Цезарь.

В 1956 году была обнаружена комедия «Брюзга». Папирус этот купил швейцарский коллекционер М. Бодмер на рынке в Александрии, и ныне имеется ряд описаний, изданий и исследований новой пьесы. Значение этой находки трудно переоценить. Наконец-то получены не фрагменты, не реконструкции, обладающие большей или меньшей степенью надежности, но полностью сохранившаяся комедия молодого, двадцатишестилетнего поэта, к тому же принесшая ему победу в состязании.

Комедии Менандра были последним ярким явлением литературы древних Афин. Тем не менее он не пользовался большим успехом у современников, его, как в свое время Еврипида, оценили лишь после смерти. Вместе с другими лучшими образцами новоаттической комедии пьесы Менандра оказали влияние на литературу и театр всей поздней античности (Лукиан, греческий роман, римская комедия и любовная элегия). Образованное греческое общество в первые века нашей эры и вплоть до конца античного мира зачитывалось Менандром. Его очень ценил Плутарх, который писал: «Менандр привлекает всех; его можно услышать и в театре, и во время беседы, и на пиру; всем доставляет наслаждение читать его пьесы, выучивать их наизусть, смотреть на сцене» («Сравнение Аристофана с Менандром»).

Через Рим новоаттическая комедия была воспринята драматургией нового времени и прочно вошла в золотой фонд мировой литературы. Испанская комедия Кальдерона и Лопе де Вега близка к античной комедии, Шекспир и Мольер пользовались римскими переделками некоторых греческих пьес, Лессинг опирался на них, ведя борьбу с классицизмом, и даже в русской бытовой драме сказалась традиция античного комедийного театра. На это указывают, между прочим, обнаруженные в архиве А. Н. Островского переводы большей части «Свекрови» Теренция и «Комедии об ослах» Плавта.

Первые годы жизни Менандра (он родился в 342 г.) совпали с последними годами самостоятельности Афин.

В 338 году в битве при Херонее греческая коалиция, возглавляемая Демосфеном, потерпела решительное поражение. Афины подпали под власть Македонии, и их ожидала судьба захудалого, не имеющего никакого политического значения города. Но благодаря завоеваниям Александра влияние Греции продвинулось далеко на Восток, и, даже когда созданная им империя распалась, значительная часть Африки (Египет и Ливия) и большая часть Азии вплоть до Индии и Армении испытывали на себе огромное культурное воздействие Греции. Влияние ее проникало даже в Италию и со временем наложило глубокий отпечаток на культуру поднимающегося Рима.

Философия и риторика, театр и литература Афин не скоро потеряли значение в античном мире. В новых эллинистических государствах, при пышных дворах монархов, преемников Александра, в пестрой и сложной жизни восточных городов греческая культура в тесном взаимодействии с восточной цивилизацией заложила основы культуры эпохи эллинизма — нового этапа в духовном развитии человечества.

Не оскудевала творческая мысль и в самих Афинах. В среде образованных греков особенное значение приобретает философия: сюда обращается интеллектуальная энергия, не имеющая выхода в общественной и политической деятельности. Пошатнувшаяся вера в олимпийских богов требует философского осмысления таких понятий, как необходимость, причинность, закономерность, а также нового решения этических проблем.

В Афинах и после смерти Платона долгое время существовала основанная им Академия, ученики Аристотеля — «перипатетики»1 — группировались в Ликее, эпикурейцы и стоики в конце IV века создали свои школы в Афинах. Местом собраний эпикурейцев были «сады Эпикура», а Зенон, глава стоиков, преподавал в портике, украшенном живописью Полигнота.2 Все они по-разному пытаются ответить на приобретающие неожиданную остроту вопросы, ищут объяснения тому, что же такое человек, каково его место в мире.

Александр воспринял лучшие стороны греческого гуманизма и, как ни парадоксально это может показаться, в своей завоевательной политике руководствовался желанием создать братство всех народов, которые бы жили в мире и согласии. Александр решительно выступал против возобладавшей к этому времени в Греции теории деления всех людей на греков и варваров и превосходства греков. Вопреки своему учителю Аристотелю, он считал, что «по природе» греки и варвары не отличаются друг от друга, что лишь деление на хороших и дурных действительно имеет основания. Плутарх писал: «У него (Александра) была цель истинного философа, который совсем не был завоевателем ради удовольствия и огромных богатств, а ради того, чтобы создать всеобщий мир, согласие, единство и общение всех людей, живущих вместе на земле». Даже если сделать некоторую скидку на пристрастное отношение Плутарха к Александру и признать агрессивные цели и гигантское честолюбие великого полководца, идея единения греков и варваров, последовательно им проводившаяся, не подлежит сомнению. Тем не менее этой идее не суждено было осуществиться. После смерти Александра в 323 году созданное им огромное государство распалось на ряд монархий.

Когда Александр умер, Аристотель под давлением демократических сил покинул Афины и основанный им Ликей, где была собрана лучшая после Еврипидовой частная библиотека и чрезвычайно ценные коллекции. Во главе Ликея и школы перипатетиков стал друг и ученик Аристотеля Теофраст, продолжавший и развивавший дело своего учителя в области естественных наук, логики, поэтики, этики и риторики. Учениками Теофраста были Менандр, Эпикур, Деметрий Фалерский.

После неудачных попыток восстановить демократию и гибели Демосфена в 322 году власть в Афинах захватывает македонский ставленник Антипатр. Именно в это время (321) Менандр написал свою первую пьесу «Гнев». После смерти Антипатра ненадолго взяла верх демократия, но уже в 317 году вновь восстанавливается олигархический режим. Во главе Афин становится Деметрий Фалерский, друг Менандра, философ и крупный политический и финансовый деятель.

Тогда же (316) Менандр одерживает свою первую победу комедией «Брюзга».

Деметрий Фалерский стоял во главе Афин десять лет и провел ряд реформ, в которых исходил из философских принципов Аристотеля и его школы. В своей деятельности Деметрий Фалерский руководствовался интересами состоятельных слоев афинского населения, хотя и стремился к сглаживанию имущественных противоречий, установлению равенства между богачами и гражданами среднего достатка. Он хотел, в частности, установить нормы и процедуру, обеспечивающие беспристрастное судопроизводство. Деметрий был связан с эллинистическими государствами Востока, основал знаменитую Александрийскую библиотеку и переправил туда коллекции Аристотеля.

Свергнутый в 307 году, Деметрий Фалерский бежал в Александрию. Возможно, что и Менандру угрожала опасность, но он остался на родине, несмотря на приглашение Птолемея. Поэт не мыслил для себя жизни вне любимых Афин с их укладом, привычной средой, с их театром. Сложилась легенда о горячей любви, которая связывала Менандра с красавицей гетерой по имени Гликера. «Что без Менандра Афины и что сам Менандр без Гликеры?» — эти слова возлюбленной поэта содержатся в переписке Менандра и Гликеры, сочиненной писателем II века нашей эры Алкифроном. Алкифрон знал все комедии Менандра, забытые к концу V века; он живо чувствовал обаяние его творчества и создал в вымышленной «переписке» поэтичный образ комедиографа и его возлюбленной. В письмах передано чудесное ощущение благородства и красоты чувств, та атмосфера интеллектуального и эмоционального богатства, в которой жил Менандр и которой проникнуты его комедии.

Менандр прожил около пятидесяти лет. Он погиб в 292 году — утонул во время купанья в Пирейской бухте. Поэт написал более ста комедий, но одержал лишь восемь побед.

Не только в политической жизни, но и в общественном сознании греков к середине IV века произошли коренные изменения, сказавшиеся и в литературе.

Древнегреческая трагедия эпохи расцвета Афин воспитывала зрителей в духе верности своему полису — городу-государству, решала этические и моральные проблемы, возникающие перед коллективом афинских граждан. Антигона Софокла хоронит брата и идет на смерть ради того, чтобы восторжествовала справедливость, чтобы утвердить попранные нормы человечности, но вовсе не из-за личных чувств сестры к брату. Не свою собственную волю противопоставляет она запретам Креонта, но божественные, неписаные законы, дорогие всем афинянам, и во имя этих законов она жертвует своей юной жизнью. Не характер Антигоны, не ее неповторимая индивидуальность интересовала зрителей V века, но этическая ценность ее поступка.

В дальнейшем, когда общественные связи потеряют для гражданина Афин прочность и его перестанут удовлетворять нормы коллективной морали, он, не сдерживаемый никакими внешними препонами, легко будет поддаваться собственным инстинктам, вообразит себя единственной «мерой всех вещей». Медея Еврипида, проникнутая этим новым мировосприятием, своими руками уничтожит то, что ей дороже всего на свете, и Еврипид покажет неизбежный трагизм судьбы первых отщепенцев, губительность саморазрушающей силы индивидуализма.

Еврипид уже знает, что не судьбой, не высшими силами определяется поведение человека. Его интересует не событие, но сам человек, и он делает первую попытку проникнуть в душу своего героя. Осуждая темные силы и страсти, владеющие человеком, он ищет причину поведения героя в его характере, в обстоятельствах его жизни, в переменчивости и непостоянстве жизни вообще.

В последних пьесах Еврипида случай становится силой, определяющей жизнь людей, и во многих его трагедиях речь идет уже не о «превратностях героической судьбы» (как определял трагедию Теофраст), но о людях, спасающихся от опасности благодаря удачному стечению обстоятельств или собственному уму, находчивости, изобретательности, иногда даже обману («Елена», «Ифигения в Тавриде», «Ион»).

В эпоху эллинизма эти представления углубляются и становятся господствующими.

Переменчивость, зыбкость, неустойчивость жизни к этому времени олицетворяют в образе богини, обозначающей Судьбу-Случай. Это Тиха, которая заняла к III веку господствующее место среди богов.

Комедии Менандра, как и трагедии Еврипида, опираются на лучшие традиции театра классической Греции и в то же время наполнены новым содержанием. Менандр органично воспринял духовные ценности эпохи расцвета, но по всему своему внутреннему складу он принадлежит уже к позднему, эллинистическому миру. Новое, индивидуалистическое мировосприятие определило характер комедий Менандра, а Еврипид был его духовным отцом и учителем.

Рост индивидуализма, интерес к отдельной личности побуждают и философов и писателей уделить особенное внимание проблеме человеческого характера.

Хорошо известно учение Аристотеля об этической добродетели, формах ее проявления и отношении к ней. Это учение восходило к традиционным представлениям древних о чувстве меры, необходимости избегать всего того, что ее превышает. Аристотель изучал человеческий характер и устанавливал крайности в проявлении душевных качеств. Эти крайности или пороки — воплощение избытка или недостатка определенных свойств человеческой натуры, нарушение должной меры в поступках и чувствах.

Добродетель по Аристотелю — середина между двумя крайностями, правильная мера в сочетании их. Так, общительность — это правильная мера между шутовством и грубостью, скромность — между наглостью и застенчивостью, кротость — между гневливостью и смирением, а щедрость — между расточительностью и скупостью.

Все человеческие свойства проявляются, по учению древних, во внешности человека. Его рост, телосложение, цвет волос, глаз, величина и форма рук и ног, форма носа, губ, даже ушей соответствуют определенному характеру. Физические особенности человека изучались, фиксировались, служили для уточнения и описания групп, или типов, обладающих устойчивыми признаками. Эти физиогномические описания были основой для создания комедийных масок.

Но основой классификации человеческих типов было поведение человека, в котором и проявлялся его характер.

Продолжая и развивая этическое учение Аристотеля, Теофраст классифицирует и группирует душевные свойства людей, а для этого изучает слова и поступки, в которых особенно ярко проявляются особенности человека.

Материалом для Теофраста служат живые люди, представители средних и низших слоев — ростовщики, лавочники, мелкие землевладельцы и рядовые горожане. Он изучает их поведение в непосредственной бытовой обстановке: на рынке, в кабачке за чашей вина, во время представления в театре и во время судебного разбирательства. Оказывается, разные люди по-разному проявляют себя в сходной ситуации и в своем поведении обнаруживают свойства, присущие определенному типу.

В поле зрения Теофраста находятся отрицательные качества людей, и это сближает его с комедией, предметом которой, согласно Аристотелю, являются худшие или безобразные, а значит, дурные люди. Теофраста интересуют бесстыдство и тщеславие, скупость и угодливость, мелочность и лицемерие, суеверие, трусость и многое другое. Тридцать портретных характеристик и составляют небольшую его книжечку «Характеры», вышедшую в 319 году. Формулируя в начале каждой характеристики рассматриваемый в ней порок, Теофраст иллюстрирует его поступками, свойственными именно данному типу. Наблюдения Теофраста тесно связаны с этическим учением Аристотеля, но поданы в форме живых зарисовок с натуры. Каждая из характеристик является как бы конспектом ряда драматических сценок, рисующих поведение определенного типа в разных ситуациях, взятых из самой гущи афинской жизни IV века. И в каждой из этих, казалось бы, произвольно выбранных ситуаций изучаемый характер раскрывается так последовательно, что мы ощущаем его цельность и сами можем продолжить цепь, представив его в иных, но столь же жизненных обстоятельствах.3

2

В комедии по-своему проявляется ослабление общественной проблематики и повышение интереса к внутреннему миру и характеру отдельного человека.

В древнеаттической комедии, расцвет которой относится к концу V века до нашей эры, содержание было злободневным, актуальным, связанным с широким кругом политических и идеологических проблем; она вся была насыщена дыханием современности. Структура же пьес, поведение героев, юмор несли печать происхождения комедии, были насквозь условны, близки к народной игре, облечены в сказочную форму и насыщены фантастикой.

Но герои комедий Аристофана, одетые в условные костюмы участников культового праздника, уже тяготели к определенным типам. Со временем эта тенденция усиливается, человеческие типы в комедиях углубляются, их устойчивые признаки систематизируются.

«Обыкновенность» героев послеаристофановской комедии, отказ от гротеска и сатирической заостренности были связаны с изменением сюжетов. От показа «смешного как части безобразного» (Аристотель), от сатирического изображения тех уродливых явлений, которые возникли в среде афинской демократии, комедия переходит к высмеиванию частных лиц, к пародированию трагедии, она обнаруживает интерес к быту и семейным отношениям. Характер этой комедии определяет уже не фантастика и карнавальная веселость, а, как пишет латинский грамматик Диомед, воспроизведение «частной жизни граждан, не подвергающихся особой опасности».

Постепенно сюжеты комедий стандартизуются. Большую роль в них играют сказочные мотивы: борьба героя за свою жену или невесту, спасение ее из рук злодея, нахождение родителями детей, узнавание, несущее нечаянное счастье и выводящее людей из тяжелых обстоятельств. Такие сюжеты были широко распространены еще в трагедии, особенно же у Еврипида, который увидел в них столкновение отдельных судеб, игру случая с человеком.

Множество пародий на трагедии также способствовало стиранию граней между трагедийными и комическими сюжетами, перенесению сюжетов трагедии в комедию.

Нужно было сделать еще один шаг — снять с героев мифологические царские костюмы, одеть их в одежду обыкновенных граждан, дать заурядные или значимые имена, поселить в Афинах. Этот переход также совершился в так называемой «средней» комедии.

Развивавшаяся вслед за ней новоаттическая комедия уже усвоила определенную схему. Здесь обычно происходит освобождение молодым человеком любимой девушки и женитьба на ней; этот сюжет часто сочетается с другим: узнавание девушки подкинувшими ее когда-то родителями. Третий распространенный сюжет — насилие над девушкой, рождение ребенка, вызванные этим недоразумения и огорчения, наконец, узнавание, свадьба или примирение с насильником. Обусловленные традицией или мотивами народной сказки и чрезвычайно распространенные в драме, эти сюжеты и ряд сопутствующих им традиционных ходов существовали в течение почти всей античности.

Такого рода сюжеты не могли быть отражением преобладающих или даже просто очень распространенных явлений жизни. Не следует также искать в них непосредственного изображения повседневного быта граждан или считать целиком взятыми из жизни те ситуации, в которые попадали герои пьес. Даже если эти ситуации были приправлены какими-то чертами, заимствованными из действительности, невозможно предположить, что вся жизнь была заполнена насилиями, тайными рождениями детей, их подбрасыванием и последующим узнаванием. Люди любили, но формы проявления любви были достаточно разнообразны, да к тому же она еще не стала самостоятельным объектом изображения в комедии, но оставалась одним из обязательных и традиционных ее мотивов; детей иногда подбрасывали, но, вероятно, лишь в очень редких случаях за подбрасыванием следовало узнавание по вещам. То, что в жизни было явлением необычным, исключительным, даже маловероятным, в комедии стало чем-то обязательным, привычным, так как лежало в сфере народных сказок и литературной традиции и соответствовало вере человека во всесилие случая.

Отстоялись и постоянные персонажи комедии, сложились ее типы, оформились маски: хвастливый и трусоватый воин, ловкий раб-обманщик — помощник юноши, болтун и задира повар, льстивый прихлебатель. В этих масках сохраняются элементы буффонады, присущей героям древнеаттической комедии, но они остаются живыми и любимыми и в эллинистическую эпоху. Рядом с такими традиционными персонажами комедии получают распространение бытовые маски стариков, молодых людей, женщин и девушек. Персонажи комедий нередко характеризуются в связи с типологическими исследованиями перипатетиков.

Физиогномические описания сказываются на оформлении комедийных масок. Здесь устанавливается соотношение между внешностью человека и его типом, выражающим совокупность свойств. Маски комедии различались, в соответствии с этим, по цвету волос, прическе, размерам и форме бороды, цвету лица, форме бровей и даже иногда по чертам лица. По изображениям и описаниям самих древних известно сорок четыре комедийных маски, в том числе девять вариантов маски старика, одиннадцать масок юноши, семь рабов, семнадцать типов женщин.

В масках стариков даны различные оттенки их характера. То это отец сердитый и неуступчивый, то добрый, но вспыльчивый, нередко скупой и черствый, иногда рассудительный и покладистый; это мог быть также философствующий и либерально настроенный холостяк.

Варианты в маске влюбленного юноши дают то серьезный тип молодого человека спортивного вида, то изящного и хорошо воспитанного юношу; иногда маска изображает «нежного» юношу с венком на голове, очень молодого и живущего при матери, иногда сельского жителя с толстыми губами.

Не менее индивидуальны и тщательно разработаны в соответствии с амплуа были и женские маски, которые различались по возрасту и положению героини. Было три маски для старух, пять масок молодых женщин, семь масок гетер и две — молодых служанок. Благородная, веселая и изящная гетера носила прическу со спускающимися на уши локонами, «золотая» (т. е. имеющая в волосах золотые украшения) маска обозначала разбогатевшую и преуспевающую гетеру. Устойчивые маски указывали, кроме того, и на роль действующего лица в пьесе. Как только выходила девушка с расчесанными на обе стороны волосами и черными бровями, всем было ясно, что она была выброшена в детстве, выросла как рабыня или гетера, а в пьесе будет узнавание. По светлым волосам узнавали молодую женщину, над которой было совершено насилие и которая после этого вышла замуж; иную маску носила девушка, которая была совращена, но замуж еще не вышла.

Определенный круг действующих лиц был наделен стандартными именами и закреплен за сюжетами, которые были по существу так же условны, как маски актеров; благодаря этому, персонажи комедии, как раньше герои трагедии, одним своим видом вызывали необходимые ассоциации: зрители при виде знакомой маски уже знали, что произойдет с этим действующим лицом. Так же условно было в комедии и место действия: всегда на улице, перед домом, снаружи, а не внутри его.

К концу IV века, т. е. ко времени появления на афинской сцене Менандра, тот жанр, который позже был назван новоаттической комедией, по-видимому, вполне оформился. Процветала она около шестидесяти лет (до середины III в.). В этой области работало до пятидесяти драматургов, которые обладали огромной творческой продуктивностью. Только пять наиболее известных комедиографов (не считая Менандра) написали более трехсот пьес, из которых сохранилось около пятисот фрагментов; почти все они небольшого размера и не позволяют судить об особенностях творчества этих поэтов.

Одна из комедий Плавта, «Пленники», переработка неизвестного греческого оригинала, построена на мотиве розысков потерянного ребенка и узнавании его отцом. Поэт говорит, что в ней нет ряда мотивов, присущих традиционной схеме:
Ни заигрываний нет в ней, ни любовных дел совсем,
Ни детей нигде подложных, ни обманов денежных,
Нет ни выкупа любовниц сыном от отца тайком…
(1030-1032)

В этой комедии отсутствуют также некоторые традиционные маски:
нет вероломного
Здесь сводника, коварной нет распутницы,
Ни воина хвастливого.
(Ст. 58-60)

У Плавта, да и у Теренция, такие отступления встречались редко, возможно даже, что постановка подобной пьесы не сулила успеха. Но отклонения от стандартного сюжета могли быть, они, несомненно, были и у Менандра; пример тому — недавно найденная комедия «Брюзга».

В основе этой пьесы лежит традиционный мотив — добывание девушки и женитьба на ней, — но реализация его в пьесе идет по непривычному пути: юноша гораздо больше, чем обычно в комедии, говорит о своей любви, он стремится к законному браку, и девушка, которую он любит, свободная афинянка, а не безвестный подкидыш; живет девушка с отцом, а не находится у сводника или хвастливого воина, как это часто бывает; она даже принимает участие в действии (чего не встречается в пьесах римских подражателей Менандра). В этой комедии не используется помощник юноши, нет соблазнения, подкинутого ребенка, узнавания. Она звучит по-новому и не похожа ни на одну из прежде известных нам пьес Менандра.

В других пьесах, содержание которых можно восстановить, сюжет стандартный: насилие или соблазнение девушки. В двух случаях («Третейский суд» и «Герой») молодой человек спустя некоторое время женится на ней, причем оба не подозревают, что уже были близки. В пяти пьесах на свет появляется ребенок или близнецы. Везде (кроме «Земледельца») ребенка (детей) выбрасывают или отдают; в двух комедиях («Третейский суд» и «Самиянка») ребенок еще мал, в трех остальных дети (брат и сестра) уже взрослые (впрочем, это могло быть второй темой и в «Самиянке»). Во всех пяти пьесах4 дети находят родителей, а родители детей, происходит свадьба или примирение супругов.

В верности традиционной схеме поэт обнаруживает удивительное сходство с трагиками, неоднократно использующими мотив соблазнения девушки богом и подкинутых и найденных по опознавательным знакам детей. Здесь сказывается не только идейная близость, но и влияние театральной традиции и эстетической теории Аристотеля, в соответствии с которой Менандр строит фабулу (неведение — движущая сила действия), формирует характеры (они должны быть благородны, соответствовать отведенной им роли, правдоподобны, последовательны), дает узнавание по внешним признакам или под воздействием воспоминаний (см. «Поэтику» Аристотеля 1454а, 1455а).5

Менандр сам декларирует свою близость к Еврипиду; он подражает ему, цитирует и тем самым указывает на него как на свой источник. В комедии «Третейский суд» он не только строит очень важную сцену по образцу «Алопы» Еврипида, но использует мотивы и целые стихи из других его трагедий: «Антиопы», «Авги», «Ифигении в Тавриде», а также «Тиро» Софокла. В отношении Менандра к трагедиям видна порой и традиция комических поэтов, уже пародировавших эти сюжеты. Воспроизводя некоторые особенности драматургической техники трагиков, поэт иногда сам пародирует их стиль и отдельные приемы (см. комментарий к «Самиянке», ст. 112, 248).

Хотя Менандр в своем творчестве исходил из сложившихся до него масок и сюжетов как из чего-то заранее данного, он все же преодолевал традиционную схему благодаря тому, что в его творчестве особенное значение приобрел характер. Благодаря интересу к людям и тонкой наблюдательности пьесы Менандра наполняются живой жизнью. В его комедиях любовь — главная пружина действия. И хотя разработка любовной темы традиционна, но осмысливается она поэтом по-современному: он утверждает право на чувство в обществе, где «браки заключались не заинтересованными сторонами, а их родителями, и первые спокойно мирились с этим» (Энгельс). Плутарх говорит, что «во всех без исключения комедиях Менандра есть нечто, их объединяющее, а именно любовь, которая пронизывает их как бы одним общим дыханием». Кроме того, любовная тема, даже ограниченная условностями комедии, уложенная в определенную схему, всякий раз помогает людям в его пьесах раскрыться с новой стороны, стоит только поэту слегка изменить ситуации, в которых они находятся. Впрочем, и при одинаковых обстоятельствах люди, разные по своему характеру, могли, оказывается, вести себя по-разному.

При этом ни человеческие характеры, ни складывающиеся между персонажами отношения не были далекими от жизни или условными. Это отмечали уже древние: «Менандр и жизнь, кто из вас кого воспроизводил?» — писал Аристофан Византийский, один из крупнейших ученых эпохи эллинизма.

Плутарх говорил, что творчество Менандра прогрессировало, что его поздние пьесы значительно более зрелы, чем ранние. По названиям видно, что уже с самого начала литературной деятельности поэта его интересовали характеры людей, аффекты и формы их проявления (первая комедия Менандра называлась «Гнев», а среди названий его пьес семь указывают на характер героя). Этот интерес был, по-видимому, связан с занятиями по типологии и классификации характеров в школе Теофраста.

До нас дошла приблизительно треть комедии «Самиянка». Название этой пьесы не засвидетельствовано древними. Ее назвали так уже в новое время на основании того, что гетера Хрисида была родом с Самоса, и об этом в пьесе говорится дважды (в ст. 49 и 139). Но, возможно, это и есть первая комедия Менандра «Гнев». Чувство гнева не только упоминается (тоже дважды) в пьесе (ст. 170 и 199), но является движущей силой комедии, так как поочередно охватывает разных людей — сперва Демею, заподозрившего свою возлюбленную в неверности, затем Никерата, разгневанного сорвавшейся свадьбой, наконец Мосхиона, обидевшегося на отца.

Названия других пьес тоже указывают на общие интересы Менандра и Теофраста. Нам известны, например, названия комедий «Трус», «Льстец», «Недоверчивый».6 Суеверие очень живо воплощено в матери Сострата («Брюзга»), богатой, не знающей, чем себя занять женщине, которая все время приносит жертвы то одному богу, то другому, в зависимости от того, что ей приснится и как она толкует свой сон. Этой черты поэт касался и в комедии «Женоненавистник»; она же была, судя по заголовку, и темой комедии «Суеверный».

Из пьес, где в центре внимания поэта один характер, мы знаем лишь комедию «Брюзга». Ее главный герой — угрюмый бирюк по имени Кнемон. Его образ не совпадает полностью ни с одним из типов Теофраста, в нем сочетаются отдельные черты, присущие нескольким его портретам. Некоторые поступки Кнемона в точности соответствуют поведению зазнайки (Характеры, 15), неотесанного (Характеры, 4), человека мелочного (Характеры, 10), несносного (Характеры, 20), подозрительного (Характеры, 18). Черты разных типов Теофраста не механически соединены в Кнемоне, но образуют единство, характер, очерченный в рассказах и репликах других действующих лиц комедии и данный в непосредственном действии.

Жизненность и выразительность сообщают Кнемону реальные конкретно-исторические приметы, которыми он наделен и которых, как кажется, нет у других героев Менандра:
Вот настоящий землероб аттический:
С камнями, что шалфей лишь да чабрец родят,
Воюет, с горем дружит, а с удачей — нет!
(604-606)

Но Кнемон охарактеризован и с не совсем обычной стороны: он нелюдим, неуживчив, разочарован в людях и стремится к одиночеству. Поэт даже объясняет истоки такого характера.7 Оказывается, Кнемон стал таким под влиянием окружающего его общества и социальной среды:
Но таким, Гефест свидетель, черствым стал я оттого,
Что на низость человечью, на корыстный ум людской
Нагляделся в жизни вдоволь. Я уверен был: никто
Никому на свете блага не желает. Это мне
И вредило.
(718-722)

Комедия «Брюзга» откровенно назидательна. Распространенное в средних слоях убеждение, что демократия — это право каждого на «независимое существование», право устраивать свою частную жизнь по собственному усмотрению, критиковалось в близких к Деметрию Фалерскому кругах как стремление к беспорядочной жизни. С этих позиций осуждается индивидуализм Кнемона, его стремление обособиться от людей. Исходя из тезиса Аристотеля, что «человек — существо общественное», его ученики выдвигали в своей этике требование взаимной поддержки, благожелательности в общении, дружбы. Именно в духе этих требований действуют в комедии Горгий, Сострат, его отец. Разница имущественного положения не мешает близости молодых людей: наоборот, женитьба Сострата на бедной дочери Кнемона, а Горгия — на богатой сестре Сострата уравнивает друзей.

Концепция пьесы как бы должна была подтвердить целесообразность проводимой Деметрием Фалерским политики уравнения богатств, сглаживания противоречий, взаимопомощи представителей богатых и средних классов. Об этом говорит и сам Кнемон. Спасенный от смерти своим пасынком, которому он не сделал в жизни ничего хорошего, он понял, что
Если б все такие были, мы не знали бы вовек
Ни судилищ, ни узилищ, где томится человек,
Ни войны. Достаток скромный всех бы радовал тогда.
(743-745)

Впрочем, Кнемон не может изменить ни своего характера, ни образа жизни, он способен лишь на внутренний компромисс («А мне позвольте жить, как я того хочу», — просит уже «исправившийся» Кнемон). Это соответствовало представлениям Менандра о том, что характер в человеке сила самодовлеющая, что от него зависит нередко и судьба самого человека и даже жизнь других людей. Поэт считает, что, исправив человека, можно также исправить, улучшить жизнь.

В соответствии с этическим учением Аристотеля, Кнемон олицетворяет одну из порочных крайностей человеческого характера. Сострат же, и особенно Горгий, — разумная середина, та норма дружелюбия и любезности, которая необходима людям для устранения жизненных препятствий. Их доброе отношение к Кнемону и друг к другу разрешает комедийный конфликт.

Действие в комедии «Брюзга» развертывается не вполне традиционно. В прологе нет, как это обычно бывало в греческом театре, рассказа о предстоящих событиях, но лишь информация о положении дел. Таким образом, вопреки обыкновению, зрители комедии не знали, как будет развиваться действие. Это давало возможность строить комический эффект на неожиданных поворотах, причем зрители обманывались в своих предположениях, идущих по привычному руслу. В самом деле: в соответствии с традиционным мотивом у юноши должен быть помощник, добывающий для него девушку. Сострат в первой, экспозиционной сцене просит о помощи Хэрея. Прихлебатель в комедиях часто играет роль пособника молодого человека, это соответствовало традиционной схеме. Однако испуганный рассказом о бешеном нраве старика, Хэрей откладывает свои намерения «на завтра», а так как «завтра» в комедиях, как правило, не наступало и события пьесы укладывались в один день, то он навсегда исчезает со сцены.

Тогда намечается другой, не менее традиционный план устроить дела юноши: Сострат решает обратиться за советом к рабу Гете, ловкачу, которому всегда все удается. Зрители, зная обычное амплуа раба-интригана, довольно долго будут ждать, что Гета станет главной пружиной интриги. Но напрасно. Сострат не найдет слуги, а когда они встретятся, возникнут другие планы. Далее, познакомившись с Горгием, Сострат серьезно рассчитывает на его поддержку, но снова его расчеты не оправдываются. Таким образом, ни один из выдвинутых поэтом ходов, служащих обычно для развития интриги, не реализуется.

Впрочем, как только появилась надежда на помощь Горгия, действие повернуло на новый, совсем не традиционный путь: изысканный горожанин и щеголь, Сострат переодевается в грубую деревенскую овчину, берет непривычную для его рук тяжелую мотыку и отправляется работать в поле, чтобы привлечь внимание и расположение Кнемона. Зрители ждут эффекта от этого, пусть необычного плана, но, кроме двух блестящих комических сцен, маскарад Сострата ничего не дает. Кнемон, удрученный обилием посетителей, не вышел в поле, и влюбленный юноша напрасно надрывался на тяжелой работе под палящим солнцем. Правда, и Горгий и зрители узнали, что Сострат не только на словах, но и на деле исполнен доброй воли, благороден, не пренебрегает тяжелым трудом. Это немаловажная черта для комедий Менандра, всегда стремящегося показать, что его герой своими душевными качествами заслуживает счастья, которое выпадает на его долю.

Решение конфликта приходит случайно и с совсем неожиданной стороны. В тот момент, когда всеобщее внимание сосредоточено на служанке Симихе, которую рассвирепевший старик грозит наказать за то, что она уронила в колодец мотыку, оказывается, что сам Кнемон свалился в колодец. Цепь падений в колодец завершается и приводит к решению конфликта пьесы: Горгий спасает Кнемона, а тот, почувствовав заботу о себе, отходит от крайностей, присущих его характеру, принимает в дом жену и пасынка и даже соглашается на замужество дочери. Этот поворот кажется тем более неожиданным, что мысль, будто Кнемон может измениться, дважды отвергалась в пьесе.

Уже в этой ранней комедии поэт прекрасно владеет искусством интриги, держит зрителей в напряжении, несколько раз направляет их внимание по ложному пути и не пользуется ни одним из избитых приемов. Он тщательно мотивирует каждый выход и исчезновение действующего лица (черта, которой не было в древнеаттической комедии) и следит за последовательностью в развитии действия.

«Брюзга» — комедия одного выразительного и господствующего в пьесе характера. Другие персонажи «Брюзги» больше подчинены той функции, которую они несут в сюжете пьесы, чем психологическим задачам.

Внутренне характерное, неповторимо индивидуальное еще не стало движущей силой действия в этой пьесе. Правда, изображение главных персонажей не вполне соответствует традиционным маскам, но эти отклонения подчинены политической и философской концепции пьесы, выраженной явно дидактически. Сам Кнемон в значительной мере сконструирован по заданной модели, Сострат и Горгий умозрительны и риторичны, их поведение скорее мотивировано исповедуемыми ими принципами благожелательности и взаимопомощи, чем индивидуальными чертами характера. Только во второстепенных персонажах (прихлебатель Хэрей, бегущий раб Пиррий, повар Сикон, верный раб Горгия Дав) черты традиционных масок выражены достаточно полно.

В соответствии с чертами, заданными маской, охарактеризованы два персонажа и в комедии «Самиянка» — Демея и Никерат. Это очень выразительные носители масок стариков. Действие в этой, по многим приметам ранней комедии развивается прямолинейно и обусловлено, по-видимому, как и в «Брюзге», в большей степени случайностями, чем характером действующих лиц. В комедии содержатся элементы фарса (драка стариков, напоминающая сцены из древнеаттической комедии, пародирование мифа по образцу «средней» комедии), есть даже указания на исторических лиц.

Буффонный, сатирический характер имеет финал «Брюзги» — «осмеяние» Кнемона. Это зеркальное повторение приставаний Геты и Сикона к старику Кнемону в центральной сцене III действия. Но теперь их просьбы и требования даны не серьезно, а в гротескном, пародийном плане. Сцена эта исполняется под музыку (явление, впервые засвидетельствованное для новоаттической комедии), в измененном ритме, сопровождается вызывающей пляской раба и повара. В этой остро окарикатуренной финальной сцене Менандр открылся с новой, неожиданной стороны: оказалось, что его комедиям присущи черты гротеска, идущие непосредственно от театра Аристофана.

У нас нет ни одного финала из других пьес Менандра, и поэтому невозможно установить, была ли завершающая сцена «Брюзги» исключением, отступлением от правила или нормой. По-видимому, подобные шутовские сцены не были редкостью в комедии, так как две пьесы Плавта — «Стих» (по Менандру) и «Перс» — содержат очень похожую концовку. Раньше полагали, что это было специфической особенностью театра Плавта, результатом обработки, которой он подвергал свои оригиналы. Теперь ясно, что такова традиция греческой комедии, от которой не отказывался и Менандр.

«Третейский суд» и «Отрезанная коса» — две поздние комедии Менандра, гораздо более зрелые. Сюжет обеих посвящен примирению влюбленных после размолвки, вызванной недоразумением, незнанием истинного положения вещей. Если бы Харисий знал, что ребенок, которого раньше срока родила Памфила, принадлежит ему, он не ушел бы из дома, а Полемон не оскорбил бы Гликеру, обрезав ей волосы, если бы знал, что не постороннему юноше, а родному брату позволила она обнять себя. Но люди пребывают в неведении и от этого страдают, а узнать истину, оказывается, совсем не просто. Развитие действия в комедии ведет к обнаружению этой истины, к узнаванию, традиционному моменту развязки, и благополучному концу.

Стандартное решение конфликта не всегда удовлетворяет поэта. Уже в «Брюзге» он как бы полемизирует с использованием традиционных ходов развития сюжета, и развязка в этой комедии происходит благодаря случайным, не предусмотренным распространенными мотивами обстоятельствам. Узнавание в более поздних пьесах — это как бы дань традиции, обязательный момент развязки, от которого Менандр не может отойти. В «Третейском суде» оно происходит по кольцу Харисия (мотив «Авги» Еврипида), в «Отрезанной косе» — по вещам, которые Патэк когда-то положил в колыбель подброшенных им детей (такое же узнавание было в «Алопе» и «Ионе» Еврипида).

Но по существу узнавание в этих пьесах уже не нужно. Оно дает лишь внешнее объяснение событиям, и рядом с ним возникает внутренняя мотивировка, основанная на истинных отношениях людей, не предусмотренных никакой схемой.

В «Брюзге» конфликт решается спасением Кнемона, но поступок спасшего его Горгия не был мотивирован характером: юноша больше декларировал свои идеи, чем воплощал их. В «Третейском суде» узнавание остается, но в центре внимания — путь к примирению Харисия с Памфилой. Оно психологически подготовлено тем, что Харисий увидел и оценил в жене великодушие, благородство и широту взглядов, недостающие ему самому. Именно это производит в нем перелом. Раньше Харисий думал только о внешних приличиях и со стороны философствовал о добре и зле. Теперь, поняв, что жена и нравственнее и благороднее его, он обнаруживает добрую волю и искренность, задумывается о праве Памфилы на равенство, бранит себя за жестокость и готов примириться с женой, даже несмотря на ребенка, которого он все еще не считает своим.

Гликера, героиня комедии «Отрезанная коса», обнаруживает, как и Памфила, большую моральную силу, но при этом и способность бороться за свои права. Незаслуженно оскорбленная своим возлюбленным, она уходит из дома, защищая свое достоинство, и тем самым заставляет вспыльчивого, но искреннего в своих чувствах воина осознать свою вину. В душе Полемона происходит перелом, он жестоко казнит себя за грубость, исправляется, заслуживает прощение Гликеры. Полемону, как и Харисию, узнавание Гликеры ее отцом ничего не дает; уже до введения этого формального мотива он сам пришел к тому, чтобы сделать необходимые шаги к примирению с ней.

Характеры главных героев обеих пьес настолько убедительны, что логика их поведения, совпадая с традиционным решением конфликта, естественно ведет к развязке. Герои же — психологически сложные и исторически конкретные люди, которым присущи качества, сформировавшиеся в эллинистическую эпоху — личная гордость, сознание собственного достоинства и в то же время «чисто эллинское уменье прощать», как говорит Патэк («Отрезанная коса», ст. 440), а также способность осознать свою вину, «чуждая варварам» («Третейский суд», ст. 542-544).

Для изображения внутреннего мира этих людей поэт ищет новые пути. О происходящей в душе Харисия борьбе, о внутреннем перевороте, который приводит его к примирению с Памфилой, мы узнаем сперва от раба Онисима: подобно вестнику в трагедии, он сообщает зрителям о событиях в доме. Раб по-своему, примитивно воспринял горе хозяина, и в его описании проявления чувств Харисия выглядят комически. На этом фоне ярко звучит второй, серьезный и нетрадиционный, рассказ о муках героя, подчеркнутый таким контрастным удвоением. Не меняя хода комедии, Менандр вводит новый по стилю прием: сам Харисий в бурном и взволнованном монологе говорит о своих мыслях и переживаниях и пытается их осмыслить.

Сами люди, их конфликты глубоко интересуют поэта: отношения супругов, любовников, отцов и детей. На примере частных, семейных связей ставятся общие проблемы. Герои Менандра своими личными достоинствами заслуживают уважения, которое не зависит от места человека в обществе, от классовых, сословных или социальных предрассудков. Менандр убеждает зрителей в том, что мужчина и женщина равны в своих правах и ответственности друг перед другом, что даже ребенок, подкинутый родителями, нуждается в защите и имеет право на признание, что и раб и гетера — люди, которые бывают не менее благородны, чем свободные, что дружелюбное внимание и взаимопомощь между богатыми и бедными могут заложить основы согласия в обществе. Горячая убежденность в необходимости солидарности, взаимопомощи хороших, честных людей проходит через ряд пьес Менандра. В этом их непреходящая человечность.

В «Третейском суде» право ребенка найти со временем родителей, а рабов — рассчитывать на справедливый суд — одна из важных проблем пьесы. Она решается в сцене суда, давшей название комедии.8 Эта сцена построена в лучших традициях Еврипида: в ней содержится убедительная аргументация сторон, выразителен контраст тяжущихся. Особенно интересен Смикрин. Расчетливый и скаредный старик, оказавшись в роли судьи, руководствуется чувством справедливости; присуждая вещи не нашедшему ребенка Даву, а взявшему его на воспитание Сириску, он подтверждает, что подкидыш — не вещь, объект права, но прежде всего — человек, субъект права.

О чувствах рабов, их душевном благородстве, не обусловленном положением человека в обществе, говорит небольшая диалогическая сценка, дошедшая до нас из комедии «Герой». Выступающий в ней раб Дав — человек высокой души, не подходящий ни под один из известных нам типов раба. Он не только любит, но и благороден по отношению к женщине, обнаруживает глубину и тонкость чувств, не всегда доступные свободному человеку.

Такую же душевную чистоту проявляет гетера Габротонон («Третейский суд»). Цепь случайностей в первой половине этой пьесы приводит к тому, что перстень Харисия, по которому должен быть узнан ребенок, оказывается в ее руках. Гетера, в соответствии с маской, бывает обычно разлучницей супругов, и, конечно же, ей надлежит использовать кольцо в своих интересах. Но в Габротонон нет уже почти ничего от маски гетеры, и события принимают совершенно иной оборот именно благодаря уму, сердечности, доброй воле и решительности этой обаятельной женщины. Ее стремление активно содействовать счастью ребенка и его родителей ведет к открытию истины и счастливой развязке.

«Третейский суд» и «Отрезанная коса» — комедии, о которых можно судить с большей определенностью, так как они сохранились лучше других (не считая «Брюзги»). В них нет декларативности, схематических характеристик. Герои этих пьес значительно отклоняются от традиционной маски, иногда просто «выламываются» из нее и в своих основных, ведущих чертах даже ей противоречат. В «Третейском суде» только один повар выдержан в рамках заданного типа, все остальные персонажи — люди, проявляющие себя в драматическом действии в соответствии со своими характерами.

Главные герои оттеняются второстепенными персонажами, которые активно участвуют в действии, стоят рядом с основными действующими лицами или противодействуют им. В «Отрезанной косе» это прежде всего легкомысленный «любимец гетер» Мосхион (ст. 120), затем чувствительный и мягкий Патэк. В «Третейском суде» рядом с Памфилой выступает ее отец, скуповатый, мелочно-расчетливый Смикрин, не понимающий внутреннего мира дочери и ее чувств. Душевную тонкость Харисия оттеняют его легкомысленные друзья. Контрастную пару составляют Габротонон и Онисим, по-разному относящиеся к одному и тому же событию — появлению кольца Харисия: Онисим прежде всего думает о собственной шкуре, ему чужды интересы ребенка, которые так горячо защищает Габротонон, и он даже подозревает ее в личной заинтересованности и хитрости. Такой же контраст составляют необразованный, несколько наивный в своей ограниченности Дав и честный, добрый Сириск, который благороден, искушен в городской культуре и достаточно красноречив, чтобы отстаивать права ребенка.

Выражая несколько идеализированный строй чувств и взгляды своих современников, Менандр любуется ими и их взаимоотношениями. «Прелестен тот, кто вправду человек во всем», — восклицает поэт.

Как и самому Менандру, его героям близки передовые идеи времени. У них появилось новое содержание жизни, мир личных чувств и взаимоотношений заменяет порвавшиеся полисные связи. Но нет у героев Менандра конфликта с окружающим миром, нет разорванности, эгоцентризма. Лучшие из них внутренне богаты, они не противопоставляют себя другим людям, они вместе с этими людьми. Может быть, именно поэтому этика Эпикура, с ее лозунгом «живи, скрываясь» была слишком индивидуалистична для Менандра, чужда пронизывающей его творчество человечности.

В комедиях Менандра нашла отражение лучшая сторона мировоззрения эллинистической эпохи — любовь к человеку. «Никакой хороший человек мне не чужд, — пишет Менандр, — природа у всех людей одна. Характер — основа родства». Этот гуманизм Менандр, сочетавший с новым мировоззрением живые еще традиции классических Афин, передал новому времени.

3

В эллинистическом театре охотно ставили и классическую трагедию, и «новую» комедию. Но со временем эти жанры драмы, помогающие в решении жизненных проблем, воспитывающие зрителей, оттесняются другими видами сценических представлений. В частности, широкую популярность приобретают мимы — диалогические или монологические бытовые сценки, воссоздающие какую-то одну кратковременную ситуацию. Наряду с мимами пользуются успехом шуточные импровизации, танцевальные и вокальные «эстрадные» номера.

Мимы имели длинную историю развития, но долгое время не были облечены в литературную форму, а существовали как один из видов народного творчества. Еще в V веке были широко известны небольшие сценки из обыденной жизни — прозаические мимы сицилийца Софрона. Аристотель характеризует мимы как подражание (от глагола ;;;;;;;;; подражать, ;;;;;;; — подражание) «только словом», — т. е. указывает на их диалогический характер (Поэтика, 1447а). Античный комментатор IV века нашей эры Донат расширяет это определение, указывая уже не только на то, как подражают, но и на то, чему подражают, — а именно заурядным происшествиям и незначительным лицам.

В эллинистическую эпоху, когда возрос интерес к повседневному и обыденному, когда и в литературе и в театре стали пользоваться особенным успехом «малые формы», мимы приобрели большую популярность. Они исполнялись без масок, не требовали специального сценического реквизита, их можно было ставить в любой обстановке: на импровизированных «площадных» представлениях, в частных домах — перед гостями на пиру.

Драматические или вокальные, танцевальные или буффонные мимы сохраняли значительный момент импровизации, они нередко содержали много грубых, эротических, карнавальных черт и должны были прежде всего веселить, смешить зрителей. В мимы не вкладывали обычно глубокого идейного содержания, но традиция карнавальной вольности допускала политические выпады и нападки на отдельных лиц.

Драматические и декламационные мимы предполагали высокое мастерство главного актера или актрисы (мимы играли и женщины), которые выступали как правило без партнера и должны были интонацией, мимикой лица и телодвижениями воссоздать голос, манеру поведения, а иногда и характер одного или нескольких действующих в миме персонажей.

Среди идиллий Феокрита, буколического поэта александрийской школы, жившего в III веке до нашей эры, есть несколько мимов — бытовых картин или жанровых сценок, в которых действуют покинутая своим возлюбленным молодая девушка, легкомысленный юноша, болтливые подружки-горожанки (идиллии II, XIV, XV). Сценки Феокрита изящны, композиционно законченны, чужды грубых шуток. Тонкий литературный вкус автора, наблюдательность и отточенное умение дать характеристику действующих лиц при помощи диалога сделали его идиллии выдающимся памятником эпохи эллинизма и обеспечили этому жанру признание в литературе нового времени.

Другой автор мимов — Герод (или Геронд, как его иногда называют) — жил, как и Феокрит, в середине III века. Он был, по-видимому, уроженцем ионийского города Эфеса, но жил на дорийском острове Косе, расположенном у малоазиатского побережья. До нас дошло несколько мимов Герода, которые были впервые опубликованы в 1891 году. Мимы эти были записаны на папирусе, найденном в египетской гробнице конца I века нашей эры. Последний лист папируса сильно изъеден червями, и поэтому пьеска «Сон» несколько испорчена.

Герод был весьма образованным для своего времени человеком, но в отличие от большинства александрийских поэтов не считал нужным демонстрировать свою ученость. Он писал для избранной публики на далеком от современной ему общегреческой разговорной речи, сильно архаизированном ионическом диалекте, на котором говорили и писали лет за триста до него. Этот искусственный язык Герод сочетал со сравнительно редким в эллинистическую эпоху размером — так называемым холиямбом9 («хромой ямб»), введенным в литературу древнегреческим ионическим лириком VI века Гиппонактом. Сочетание изысканного диалекта, редкого размера и грубого, нередко вульгарного содержания характеризует стиль мимиамбов (мимов в ямбах) Герода, делает его непохожим на других поэтов, а эта «непохожесть» была одним из эстетических принципов александрийцев, которым они очень дорожили.

Дошедшие до нас мимы дают возможность проникнуть в ту область литературы, которая далека была от условностей устойчивой схемы, от традиционных сюжетов и заранее предусмотренных ходов. Внимание поэта сосредоточено на быте, на бытовых деталях, которые воспроизводятся точно, иногда с педантичными подробностями, и эта сторона мимов, несомненно, представляет большой историко-бытовой интерес. Но документально точное воспроизведение часто встречающегося, обыденного не является целью Герода, он не стремится описывать будни заурядных людей. Обращаясь к быту горожан и ремесленников, он чаще всего ищет в нем низменное, грубое, отбирает для своих сценок из повседневной жизни нечто исключительное, вызывающее удивление и смех.

И, уж конечно, не стремится Герод проникнуть в сущность изображаемых событий, не ищет им объяснений, не дает оценок.

Он находит странное удовольствие в изображении уродливого, показывает грубые и низменные инстинкты, но сам соблюдает при этом позу стороннего наблюдателя, бесстрастно коллекционирующего человеческие смешные черточки и даже уродства.

Герод останавливается все на тех же излюбленных эллинистической литературой типах — обывателях, ремесленниках, гетерах, сводниках и сводницах. Но, в противоположность героям Менандра, они лишены какой бы то ни было духовности. За маской внешней благопристойности, как под микроскопом, встает губительная заурядность людей, которая, будучи доведенной до своего логического предела, оборачивается уродством, противоречащим общепринятым этическим нормам.

Таковы почти все персонажи Герода. Назойливая сводница прекрасно знает, чем следует соблазнить молодую женщину, чтобы заставить ее изменить своему возлюбленному («Сводня»). Содержатель публичного дома нисколько не гнушается своим ремеслом и даже полон сознания необходимости своей профессии («Сводник»). В речи перед судьями, носящей явно пародийный характер, герой этого мима ловко жонглирует такими словами, как «свобода», «равенство», которые якобы подвергаются опасности, если его права не будут защищены (у сводника, оказывается, увели девушку, не заплатив за нее), и присущие его профессии представления излагаются в речи, достойной, по своему пафосу, Демосфена. Комическая сила этого мима заключена в том, что, требуя защиты своих прав, Баттар разоблачает собственное корыстолюбие и ничтожество.

В мимах Герода выведен учитель, скорее экзекутор, чем воспитатель («Учитель»), взбалмошная и ревнивая хозяйка, истязающая раба, которого она сделала своим любовником («Ревнивица»). До предела доведен торгашеский экстаз сапожника Кердона («Башмачник»), ожесточение Метротимы, которая приволокла сына для порки («Учитель»). Даже Кинна и Коккала, просительницы в храме Асклепия («Жертвоприношение Асклепию»), сочетают традиционные проявления набожности и восхищенную болтовню о произведениях искусства с бранью по адресу рабыни.

Рабам уделяется не мало места в мимах Герода. В большинстве пьесок они являются объектом грубых и жестоких нападок и бесчеловечного обращения. Впрочем, показывая тяжелое положение рабов, поэт вовсе не протестует против этого социального явления. Его интересуют хозяева, для которых избиение рабов, грубая брань и бесчеловечное третирование слуг — естественная форма поведения, повседневный быт; в нем-то его герои и обнаруживают себя с самой неприглядной стороны.

В соответствии с жанром мима в исполнении пьес Герода не предполагалось и даже не допускалось реалистическое воспроизведение действий или наличие предметов, о которых шла речь (например, порка мальчика или демонстрация всего ассортимента обуви в лавке Кердона). Это противоречило бы прежде всего театральной условности. Кроме того, маленькая сценка, в которую укладывается мим, была бы обречена на провал, если бы в ней нужно было воссоздать всю громоздкую обстановку, необходимую для показа даже мимолетной ситуации. Вряд ли было целесообразно также утяжелять такие сценки участием нескольких актеров. Задача архимима (главного актера) именно в том и заключалась, чтобы одному, почти без партнеров, без всякого сценического реквизита, только голосом, жестами, мимикой воссоздать один или несколько характеров.

В миме была тенденция преодолеть три единства драмы, стремление к передаче действия и движения в мимике, жесте, интонации чтеца. В пьеске Герода «Жертвоприношение Асклепию» мимический актер как раз и решает эту задачу. Он должен создать впечатление смены картин и лиц, иллюзию движения, находясь все время перед зрителями. Действие происходит сперва перед храмом, затем внутри него, и актриса показывает, как две женщины, переходя от одной статуи к другой, делятся впечатлениями по поводу увиденного. Не менее живая мимическая сцена создается в «Учителе», где без всяких вспомогательных средств актер воспроизводит сперва живой рассказ Метротимы, затем диалог учителя с учеником, воссоздающий сцену порки.

Проблема движения решается и в других разновидностях мима. Нам известен вокальный мим — лирическая женская «ария» неизвестного автора, условно названная «Жалоба девушки». Это сольная песня, которую исполняет покинутая своим возлюбленным девушка перед запертой дверью дома жестокого молодого человека. Текст этого стихотворения обнаружен на папирусе, впервые опубликованном в 1896 году и относящемся ко II веку до нашей эры. Конец папируса испорчен, и заключительная часть стихотворения нам неизвестна.

Перед зрителями последовательно проходит не только смена настроений несчастной девушки, — воспоминания о прошлом, душевная смятенность, сетования на неверного, внутренняя борьба, упреки, просьбы, жажда примирения, — но и ее поступки, движение, смена мест.

В экспозиции она говорит о своем состоянии и решается ночью отправиться к дому возлюбленного. Затем она собирается и торопливо идет в ночной темноте. В словах девушки слушатели должны почувствовать ритм ее движения, сбивчивые мысли, владеющие ею по дороге. Интонация, размер, слова стихотворения позволяют понять, когда она пришла, остановилась… Девушка исполняет на сцене так называемый «плач перед дверью», нечто вроде серенады, имеющей традицию и в античной и в средневековой литературе. Так как на ее просьбы и мольбы нет ответа, она уже в отчаянии стучит в воображаемую дверь… рукопись обрывается, и мы не знаем, чем заканчивается эта песня, одно из интереснейших созданий эллинистической лирико-драматической поэзии.

Путь развития античной драмы от Аристофана и Еврипида через Менандра к поздним формам драматических представлений был путем мельчания, постепенного отказа от большой общественной проблематики. Но потери, которые сопровождали упадок классического театра, были связаны и с некоторыми приобретениями.

Человек Менандра, преодолевший условность масок и сюжетов и раскрытый во всей своей неповторимой прелести, приземленные персонажи мимов Герода, уже неотделимые от бытового, отнюдь не условного окружения, пришли в литературу и театр нового времени.

В эллинистической драме совершался трудный и сложный переход к непосредственному изображению жизни, которое требовало оживления статичного действия, обогащения арсенала мимических средств, индивидуальной окраски языка персонажей. Скудные источники, имеющиеся в нашем распоряжении, лишь намечают пути этого перехода. И кто знает, не сулит ли нам будущее еще какие-нибудь находки, которые откроют новые грани в богатом и разнообразном искусстве античного театра.

К. Полонская




Менандр
Брюзга

Менандр

Брюзга

Перевод С.Апта

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ГРАММАТИКА АРИСТОФАНА

Один брюзга, женившийся на женщине,

Уже имевшей сына, был за скверный нрав

Женой покинут и в деревне дочь растил.

Без памяти влюбленный в эту девушку,

Просить ее руки к брюзге Сострат пришел,

Но тот его - долой. Он к брату с просьбою

А брат помочь не может. Вдруг возьми Кнемон

Да упади в колодец. Тут и выручи

Брюзгу Сострат. И вот старик, на радостях,

С женою помирился, за влюбленного

Дочь отдал замуж, пасынку же Горгию

Сестру Сострата, смиловавшись, в жены взял.

Менандр поставил эту пьесу на Ленеях, в архонтство Демогена, и одержал победу. В главной роли выступил Аристодем из Скарфы. Комедия имеет и другое

название - "Человеконенавистник".

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Пан, бог.

Хэрея, парасит.

Сострат, влюбленный.

Пиррий, раб.

Кнемон, отец.

Девушка, дочь Кнемона.

Дав, раб Горгия.

Горгий, пасынок Кнемона.

Сикон, повар.

Гета, раб.

Женщина, мать Сострата.

Планг_о_, его сестра (без слов).

Парфенида, флейтистка (без слов).

Симиха, старуха.

Mиррина, мать Горгия (без слов).

Каллиппид, отец Сострата.

Сцена представляет собой сельскую местность в Аттике. Видны дома Кнемона и

Горгия и вход в пещеру - святилище Пана и нимф.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Из святилища выходит Пан.

Пан

(к зрителям)

Условимся, что это Фила в Аттике,

А та пещера, из которой вышел я,

Слывет великим храмом нимф у жителей

Скалистых этих и неплодородных мест.

А справа там - усадьба, где хозяином

Кнемон, крутой старик, из бирюков бирюк,

На всех он зол и людям никогда не рад.

Да что там рад! Ведь он словечка доброго

За весь свой долгий век и то не вымолвил

10 И первым никогда не заводил речей

Ни с кем - ну, разве - как никак соседи мы

Со мною, с Паном. Да и в этом тотчас же

Раскаивался, знаю. И такой брюзга

Взял женщину, недавно овдовевшую,

Себе в супруги, хоть от брака первого

Сын у нее остался, - тот был мал тогда.

Прескверно жил Кнемон. С женой он ссорился

Добро бы только днем - так нет, ухватывал

Часок и ночью. А с рожденьем доченьки

20 Совсем житья не стало. Горе горькое!

Беда такая, что и передать нельзя!

Пришлось жене в свой прежний возвратиться дом,

Где оставался сын ее: усадебку

Имел он по соседству, небольшой надел,

Которым, хоть и впроголодь, а кормятся

Теперь и сам, и мать, и, дому преданный,

Еще отцовский раб. Сынок стал юношей

Большого, зрелого не по годам ума:

Ведь лучшая наука - опыт жизненный!

30 Ну, а старик - он с дочерью один теперь

Да со служанкой старой. Все в трудах, в трудах:

То по дрова, то в поле. Всех решительно

Жену, соседей, вплоть до дальних, в Х_о_ларге,

Он люто ненавидит. Что ж до девушки,

То ей такое воспитанье впрок пошло:

Греха не знает. И меня почтительным

Радением о близких мне и родственных

Богинях-нимфах побудила девушка

Ей тоже порадеть. И вот устроил я,

40 Чтоб юноша один, - он сын богатого

Землевладельца здешнего и в городе

Всю жизнь провел, - чтоб, на охоту идучи,

Сюда случайно завернул с товарищем

И, девушку увидев, полюбил ее.

Вот существо событий. А подробности

Вольно самим увидеть. Соизвольте лишь!

Со стороны города появляются Сострат и Хэрея.

Да кстати, легки на помине, вот они

Влюбленный и приятель с ним, охотники,

Как раз об этом деле разговор ведут.

(Уходит в святилище.)

Хэрея

50 Итак, Сострат, ты девушку свободную

Увидел здесь - венки она плела для нимф

И сразу же влюбился?

Сострат

Сразу.

Хэрея

Быстро как!

Видать, влюбиться ты решил заранее.

Сострат

Тебе смешно, а я-то ведь в беду попал.

Хэрея

Охотно верю.

Сострат

Потому и помощи

Твоей прошу: ты друг мне и собаку съел

В делах подобных.

Хэрея

Да, Сострат, в таких делах

Я вот каков. Положим, друг мой влюбится

В гетеру. Что тут делать? Поджигаю дом,

60 Краду ее немедленно, я времени

Не трачу на расспросы: лишь бы был успех!

Любовь растет от ожиданья долгого

И быстро гаснет, быстро получив свое.

Иначе я веду себя, коль речь идет

О браке со свободной: тут уж выясню

Род, состоянье, нрав ее. Ведь как ни кинь,

А другу до скончанья дней запомнится

Мое решенье дела.

Сострат

Это верно все.

(В сторону.)

Да радости мне мало.

Хэрея

Вот и надо нам

70 Все разузнать сначала.

Сострат

Утром из дому

Я Пиррия-раба - мы с ним охотились

Уже послал сюда.

Хэрея

К кому?

Сострат

К отцу ее

Или, вернее, вообще к хозяину

Усадьбы этой, кто б он ни был.

Хэрея

О Геракл!

Вот это новость!

Сострат

Я сглупил. Не стоило

Рабу такое доверять. Но трудно ведь,

Когда влюблен ты, действовать обдуманно.

Однако он замешкался. Давно уже

Пора ему вернуться: было велено,

80 Чтоб сразу шел домой, как разузнает все.

Со стороны усадьбы Кнемона на сцену вбегает Пиррий.

Пиррий

Прочь! Берегись! Беги скорей, покуда цел!

Как бешеный, он гонится!

Сострат

Да что с тобой?

Пиррий

Бегите!

Сострат

Что такое?

Пиррий

Закидал меня

Землей, камнями. Горе мне!

Сострат

Куда, злодей?

Пиррий

Отстал он, бешеный?

Сострат

Ну да.

Пиррий

Совсем?

Сострат

О чем

Ты говоришь?

Пиррий

Молю тебя, бежим!

Сострат

Куда?

Пиррий

Куда угодно, только бы подалее

От этой двери. То ли черножелчием

Страдает он, - о, горе! - то ли бес какой

90 Попутал человека, в дом которого

Я, как назл_о_, был послан. На ногах ссадил

Себе все пальцы, спотыкаясь.

Сострат

Стало быть. . .

Пиррий

Чуть не убил меня. Сюда, наверное. . .

Сострат

Наверное, ты струсил.

Пиррий

Я пропал совсем,

Погиб я, барин. И тебе советую:

Поберегись. Ох, отдышаться дай сперва.

Все объясню. Так вот, я постучался в дверь,

Хозяина спросил. Карга какая-то

Выходит и отсюда, где сейчас стою,

100 Указывает вон на тот пригорочек.

Гляжу туда и вижу: препаршивые

Он груши собирает.

Хэрея

(Сострату)

То-то злой такой!

(Пиррию)

И что ж, голубчик, дальше?

Пиррий

На усадьбу я

Иду к нему и этак скромно, издали,

Ну как нельзя учтивей и приветливей,

Речь завожу и говорю: "По важному,

Отец, по делу, что тебя касается,

К тебе пришел я". В крик он сразу: "Ах злодей,

Да как же ты, такой-сякой, осмелился

110 Ступить на мой участок?" И без промаха

Комком земли в лицо мне изо всех-то сил!

Хэрея

Ах, пропади ты!

Пиррий

Не успел я вымолвить:

"Чтоб Посейдон тебя", - он жердь предлинную

Схватил и стал учить меня. "У нас с тобой

Какие могут быть дела? Забудь, кричит,

Ко мне дорогу!"

Хэрея

Видно, окончательно

Рехнулся земледелец.

Пиррий

Он бежал за мной

Ну добрых полтора десятка стадиев,

Сперва вокруг пригорка, после - рощею,

120 И если под рукой другого не было,

То землю, камни, груши мне вослед кидал.

Такая дикость! Он злодей поистине,

Старик наш! - Умоляю, уходите.

Сострат

Трус!

Пиррий

Нет, вы его не знаете. Он мокрое

От вас оставит место.

Хэрея

Очень может быть,

Что нынче он не в духе. А поэтому,

Пожалуй, встречу лучше отложить, Сострат.

Любое дело надо делать, выбравши

Срок подходящий.

Пиррий

Верно!

Хэрея

Доброты не жди

180 От земледельца бедного. И наш старик

Не исключенье. Завтра я чуть свет к нему

Схожу один, поговорю, тем более

Что дом теперь я знаю. А пока ступай

Домой, Сострат, и жди. Все образуется.

(Уходит.)

Пиррий

Последуем совету!

Сострат

(вслед Хэрее)

Ишь как поводу

Он рад уйти. Ведь сразу было ясно: шел

Со мной он без охоты и намерений

Моих не одобрял.

(Пиррию)

Ты гнусный висельник,

И пусть пошлют тебе все боги правые

140 Собачью смерть.

Пиррий

Но в чем, Сострат, вина моя?

Сострат

Набедокурил кто-то там, наверное.

Пиррий

О чем ты? Я не крал.

Сострат

Избили, стало быть,

Тебя без основанья?

Со стороны усадьбы появляется Кнемон.

Пиррий

Вот и он идет.

(В сторону Кнемона.)

Прощай, приятель.

(Сострату)

Сам с ним побеседуй ты!

(Уходит.)

Сострат

Нет, не смогу! И так-то в красноречии

Я не силен. А тут не нахожу и слов.

Вид у него не очень-то приветливый,

Свидетель Зевс. И как спешит! Нет, лучше я

Посторонюсь от двери. Феб, он сам с собой

150 Вслух на ходу беседует. Мне кажется,

Он не в своем уме. Сказать по совести,

Я вне себя от страха. Что греха таить?

Кнемон

(Входит, не замечая Сострата.)

Ну, разве не был счастлив, и вдвойне притом,

Персей? Во-первых, обладая крыльями,

Он ото всех, кто землю топчет, скрыться мог,

А во-вторых, любого, кто в докуку был,

Мог в камень обратить. Вот если б мне теперь

Такой же дар! Лишь каменные статуи

Кругом стояли молча бы, куда ни глянь.

160 А то и жить нельзя, клянусь Асклепием!

Ведь до того дошло, что с разговорами

Ко мне на поле лезут. Я и так уже,

Спасаясь от прохожих надоедливых,

Свидетель Зевс, решил не обрабатывать

Часть поля, у дороги. Так они теперь

Шасть на пригорок! Вот уж, право, спасу нет.

(Замечает Сострата.)

О горе, снова кто-то у дверей моих

Стоит, я вижу.

Сострат

(в сторону)

Неужели бить начнет?

Кнемон

Хотя бы даже ты решил повеситься,

170 И то нигде безлюдных не отыщешь мест.

Сострат

(в сторону)

Зол на меня.

(Кнемону)

Я жду, отец, приятеля:

Назначил встречу здесь.

Кнемон

Ну, вот, пожалуйста!

Что это, портик вам или торговый ряд?

Уж если вы свиданья назначаете

У дома моего, то поудобнее

Устраивайтесь: выстройте сидения,

А то и зал, пожалуй. О, несчастный я!

Как надоели люди, - просто мочи нет!

(Уходит в свой дом.)

Сострат

Да, это дело не из легких, видимо,

180 Не из простых. Здесь, милый мой, потрудишься.

Да как еще. А если сразу сбегать мне

За Гетою, рабом отца? Вот это мысль!

За что он ни возьмется, у него в руках

Горит любое дело. Он живехонько

Дурную эту хмурь со старика стряхнет!

Да, медлить при подобных обстоятельствах

Никак нельзя. Ведь многое меняется

И в день один. О боги, дверью хлопнули.

Из дома Кнемона выходит его дочь.

Дочь Кнемона

О горе мое, горе! О беда, беда!

190 Как быть теперь мне? Няня, воду черпая,

Ведро в колодец уронила.

Сострат

(в сторону)

Зевс отец,

Феб-врачеватель, Диоскуры милые,

Как хороша она!

Дочь Кнемона

Домой придя, отец

Велел воды согреть мне.

Сострат

(в сторону)

Люди, как мне быть?

Дочь Кнемона

Узнает он о няниной оплошности

Убьет старуху. Мешкать, видит Зевс, нельзя.

У вас воды взяла бы, нимфы милые,

Да помешать стесняюсь тем, кто, может быть,

Приносит жертву там!

Сострат

(приближаясь к ней)

Ты только дай кувшин

200 Я мигом наберу тебе полнехонький.

Дочь Кнемона

(дает Сострату кувшин)

Спасибо.

Сострат

Благородство есть какое-то

В дикарке этой. Боги многочтимые,

Кто бы меня от мук избавил?

(Уходит в пещеру за водой.)

Дочь Кнемона

Горе мне,

Я слышу шум. Мне кажется, отец идет,

Тогда беда: увидит - вышла из дому

И быть мне битой.

Из дома Горгия выходит раб Дав. Первые свои слова он произносит в дверях,

обращаясь к матери Горгия, которая находится внутри дома.

Дав

Все на побегушках я

Здесь у тебя. А землю он один копай!

Пойти к нему я должен. - Бедность мерзкая,

Зачем ты нас терзаешь столько лет подряд?

210 Зачем к нам в дом явилась и непрошеной

В нем поселилась гостьей?

Из пещеры выходит Сострат.

Сострат

(дочери Кнемона)

Вот кувшин с водой,

Возьми.

Дочь Кнемона

Давай сюда!

Дав

(в сторону)

Что нужно здесь ему?

Сострат

Держи, да знай получше за отцом ходи.

Дочь Кнемона уходит с кувшином в дом отца. Дав остается, наблюдая за

Состратом.

Сострат

Как не везет мне! - Не горюй, Сострат:

Все обойдется.

Дав

Обойдется?

Сострат

Будь смелей,

Ступай скорей за Гетой, поподробнее

Все расскажи ему и с ним вернись назад.

(Уходит.)

Дав

Час от часу не легче! Дело скверное,

Добра не жди. Прислуживает девушке

220 Юнец какой-то. Я молю богов, Кнемон,

Чтобы тебе нелегкую послали смерть!

Ты оставляешь в полном одиночестве,

В безлюдном месте, без присмотра должного

Невинное дитя! Вот и проведал он,

Наверное, об этом, да и случаем

Воспользоваться рад. Нет, надо сразу же

Все брату рассказать ее, чтоб девушку

Заботливой опекой уберечь от зла.

Ну, что же, побегу к нему, тем более

230 Что вон и богомольцы Пана чествовать

Идут сюда, подвыпив, и, по-моему,

Сейчас не время с ними в разговор вступать.

(Уходит.)

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Дав возвращается вместе с Горгием.

Горгий

Ты, значит, в этом деле показал себя

Лентяем равнодушным?

Дав

Почему?

Горгий

О, Зевс!

Ты должен был поговорить с молодчиком,

Кто б ни был он, тогда же и сказать ему,

Чтоб навсегда дорогу к дому девушки

Забыл. А ты - в сторонку, словно это все

Дела чужие. Нет, от связей родственных

240 Нельзя отречься, Дав, и я по-прежнему

Забочусь о сестре. Пускай отец ее

К нам - как к чужим, а мы его злонравия

Перенимать не станем. Если грех какой

С моей сестрой случится, на меня падет

Ее позор. Ведь глазу постороннему

Не видно, кто виновен, а видна ему

Сама вина лишь.

Дав

Милый, старика боюсь.

Поймает вдруг у двери - и прости-прощай.

Повесит.

Горгий

Да, вступать с ним в словопрения

250 Напрасный труд. Каким ни действуй способом

Ни силу в ход пустив, ни уговорами

(Его упорства злого) не сломить ничем.

Закон ему защита от насилия,

А от внушенья мирного - ужасный нрав.

(Хочет уйти в поле.)

Дав

Постой-ка, Горгий. Мы пришли не попусту:

Опять, как я и думал, он идет сюда.

Входит Сострат.

Гoргий

(Даву)

Вот этот малый в тонком шерстяном плаще?

Дав

Он самый.

Горгий

Сразу видно по глазам - подлец.

Горгий и Дав отходят в сторону.

Сострат

Как назло, Гету дома не застал сейчас.

260 Мать жертву богу принести какому-то

Не помню уж какому - собралась (она

Их каждый день приносит, все святилища

Подряд обходит в деме) и поэтому

Послала Гету повара нанять. А я

(Что мне до этой жертвы?) - я сюда пришел.

Довольно проволочек! Сам я выступлю

Ходатаем своим! Я постучу сейчас

В дверь к старику, чтоб больше не раздумывать.

Горгий

(подходя к Сострату)

Позволь, приятель, несколько серьезных слов

270 Сказать тебе.

Сострат

Пожалуйста, я слушаю.

Горгий

По-моему, у всех людей решительно,

И у счастливцев и у неудачников,

Какой-то свой рубеж есть, поворот судьбы,

И удаются все дела житейские

Счастливцу до тех пор, покуда может он

Своим прекрасным наслаждаться жребием,

Не совершая зла. А не удержится

От зла в хмелю богатства, - и дела его

Пойдут иначе, примут оборот дурной.

280 Зато и те из бедняков, которые

Зла не творят и незавидный жребий свой

С достоинством несут - они заслуженно

Дождутся лучшей доли - только срок им дай!

Так вот, и ты, коль ты богат, не очень-то

На это уповай и нас, хоть нищи мы,

Не презирай. Пусть видно будет всякому,

Что ты и впрямь достоин столь благой судьбы.

Сострат

Но в чем сейчас я виноват, по-твоему?

Горгий

Мне кажется, ты что-то нехорошее

280 Задумал: то ли девушку свободную

Подбить на грех речами, то ли выждать миг

И преступленье совершить, достойное

Премногих казней.

Сострат

Аполлон!

Горгий

Негоже, друг,

Чтоб мы из-за твоей страдали праздности,

Мы люди занятые. Нетерпимей всех

Запомни навсегда - бедняк обиженный.

Сперва он жалок, а потом становится

Обидчив и чуть что - уж караул кричит.

Сострат

Дай бог тебе удачи, друг! Но выслушай

290 Теперь меня.

Дав

(Горгию)

Клянусь я счастьем собственным,

Ты молодец, хозяин!

Сострат

(Даву)

Помолчи, болтун.

(Горгию)

Так вот, я здесь в одну влюбился девушку,

И если это преступленье - спору нет,

Преступник я. Однако я пришел сюда

Совсем не к ней. Мне повидать хотелось бы

Ее отца. Свободный от рождения

И не бедняк, я в жены без приданого

Ее согласен взять, чтобы всю жизнь в любви

Прожить с ней. Если же мои намеренья

310 Нечестны, если замысел таю лихой,

Тогда пускай и Пан, и нимфы, юноша,

Меня параличом близ дома этого

На месте поразят. Я огорчен, поверь,

И очень, если ты не доверяешь мне.

Горгий

А если я в запальчивости лишнего

Наговорил чего-то, не сердись, прости.

Ты убедил меня и мне понравился.

А я ей не чужой. Я этой девушке

Одноутробный брат, так и запомни, друг.

Сострат

Клянусь, ты будешь мне полезен в будущем.

Горгий

Полезен? Чем?

Сострат

Ты человек порядочный.

Горгий

Не для того чтоб от тебя отделаться,

А чтоб ты правду знал, скажу: отец ее

Такой старик, что старика подобного

На свете нет и не было.

Сострат

Зол на весь мир?

Пожалуй, знаю.

Гoргий

Это верх зловредности.

Здесь у него земли кусок, таланта в два

Ценою, где обычно в одиночестве

Он трудится, и никаких помощников

330 Будь то раба, соседа иль наемника

Из здешних - звать не хочет. Все как перст один.

Его бы воля - он людей, наверно бы,

Совсем не видел. Часто, впрочем, с дочерью

Работает вдвоем. Он только с ней одной

И говорит, а с прочими - поди заставь!

Твердит, что лишь когда ему приглянется

Нрав жениха, он выдаст замуж дочь.

Сострат

Скажи,

Что никогда.

Горгий

Напрасными заботами

Не мучь себя, приятель. Предоставь уж нам,

340 Его родным, справляться со своей судьбой.

Сострат

О боги, неужели не влюблялся ты

Ни разу?

Гoргий

Милый, мне нельзя.

Сострат

Но что, скажи,

Тебе мешает?

Гoргий

Мысли непрестанные

О злополучье нашем, о житье плохом.

Сострат

Да, видно ты в таких делах неопытен

И впрямь, коль отступиться мне советуешь:

То воля бога, не моя.

Гoргий

Так, стало быть,

Ты попусту страдаешь и пред нами чист.

Сострат

Как мне на ней жениться?

Гoргий

Вряд ли женишься.

350 (Сам убедишься в этом), коль пойдешь со мной:

Он, кстати, здесь поблизости работает,

В долине.

Сострат

Как начать?

Горгий

Я завести могу

Речь о замужестве сестры. Заранее

Известно мне, что будет. Вот увидишь сам:

Он сразу всех на свете поносить начнет

За образ жизни. Но уж зверя лютого

Разбудит в нем холеный твой и праздный вид.

Сострат

(указывая в сторону усадьбы Кнемона)

Он там сейчас?

Горгий

Нет, но вот-вот отправится

В обычный путь.

Сострат

Ты говоришь, он девушку

360 С собой берет?

Горгий

Ну, это уж по-разному

Бывает.

Сострат

Я, куда ни повелишь, пойду.

Но помоги ты мне.

Гoргий

Каким же образом?

Сострат

Любым. Пошли!

Дав

И что же, с нами рядышком

Вот так, в плаще, покуда мы работаем,

Стоять ты будешь?

Сострат

Почему бы нет?

Дав

Тебя

Землей он закидает, скажет: "Лодырь ты

Несчастный". Нет, копай уж с нами. Может быть

Тогда тебя хоть пожелает выслушать,

Решив, что ты бедняк, живущий собственным

370 Трудом.

Сострат

На все согласен я. Пойдем скорей!

Горгий

Зачем себя ты мучаешь!

Дав

(в сторону)

Не худо бы

Сегодня поработать нам поболее,

Чтоб грыжу нажил он и после этого

Оставил нас в покое, не ходил сюда.

Сострат

Мотыгу принеси мне!

Дав

Ты с моей ступай.

А я, коль так, примусь ограду складывать.

Ведь это тоже нужно.

Сострат

Дай сюда.

(Горгию)

Меня

Ты спас.

Дав

Пойду, хозяин, ну, а вы - за мной!

(Уходит.)

Сострат

Одно из двух дано мне: или смерть принять,

380 Иль жить с любимой.

Горгий

Ну так, если искренни

Слова твои, будь счастлив.

(Уходит.)

Сострат

(вслед Горгию)

Видят боги все,

Когда ты отступиться мне советуешь,

С удвоенным упорством на своем стою.

Ведь если эта девушка воспитана

Не в женском окруженье и поэтому

От мамок и от теток всяким мерзостям

Не научилась, а, храня порядочность,

Со строгим и взыскательным отцом жила,

То встретиться с такою - счастье сущее!

(Берет мотыгу.)

390 Мотыга-то, однако, тяжелехонька.

Надсадишься! А впрочем - поднатужимся:

Уж раз взялся за дело, до конца держись!

(Уходит.)

Со стороны города входит повар Сикон

с барашком на плечах.

Сикон

Ну и баран! Такого поищи поди,

Будь он неладен. Если на плечах несешь

Зубами за смоковницы цепляется,

Обгладывает ветки, так и рвется вниз.

А если наземь спустишь - не идет вперед.

Опять морока. Из меня, из повара,

Он отбивную сделал. Все силком тащу.

400 Но вот уж наконец-то и святилище,

Где жертву принесем. Привет мой Пану. Эй,

Никак, совсем отстал ты, Гета?

Входит Гета.

Гета

Шутка ли,

Как добрых четырех ослов навьючило

Проклятое бабье меня.

Сикон

Народу тьма,

Видать, здесь будет. Ишь какую силищу

Подстилок тащишь.

Гета

То-то.

Сикон

Вот сюда клади.

Гета

Уж так заведено: как Пеанийского

Во сне увидит Пана, так и жертву мы

Приносим сразу.

Сикон

Кто ж такие видит сны?

Гета

410 Да ну тебя, отстань.

Сикон

Нет, Гета, все-таки

Скажи мне - кто?

Гета

Хозяйка.

Сикон

Что же снилось ей?

Гета

Пристал! Ей снилось, будто Пан. . .

Сикон

(указывая на статую Пана)

Вот этот вот?

Гета

Он самый.

Сикон

Что же?

Гета

На Сострата будто бы. . .

Сикон

На этого красавца!

Гета

Кандалы надел.

Сикон

О Аполлон!

Гета

Затем ему овчину дал,

Вручил мотыгу и вот здесь, поблизости,

Велел вскопать участок.

Сикон

Бредни!

Гета

Жертву мы

Приносим, чтобы благом обернулся сон.

Сикон

Понятно. Так возьми же снова н_а_ плечи

420 Свой груз и в храм снеси. Циновки загодя

Расстелим, приготовим все, чтоб не было

Потом помех, на славу чтоб прошел обряд.

Напрасно ты состроил рожу кислую,

Мое попомни слово: нынче будешь сыт.

Гета

Что повар ты умелый, против этого

Не возражаю. Только веры нет тебе.

Сикон и Гета уходят в святилище. Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Кнемон выходит из своего дома. К святилищу приближается

толпа богомольцев во главе с матерью Сострата.

Кнемон

(Симихе, находящейся внутри дома)

Запри, старуха, дверь, да никому, гляди,

Не отворяй, покуда не приду домой.

А я до ночи не вернусь, наверное.

Мать Сострата

430 Поторопись, Планго, уж совершить обряд

Пора бы нам давно.

Кнемон

(в сторону)

Что за напасть еще?

Идут оравой.

Мать Сострата

Парфенида, Пану песнь

Сыграй на флейте. Молча к богу этому,

Слыхала я, не ходят.

Из святилища выходит Гета.

Гета

Вот и прибыли.

Кнемон

(в сторону)

В недобрый час!

Гета

А мы уж столько времени

Сидим и ждем!

Мать Сострата

А все ли приготовлено

Для нас, как надо?

Гета

Ну, еще бы! Видит Зевс,

Барашек еле жив остался.

Мать Сострата

Бедненький!

Гета

Ждет не дождется вас.

Мать Сострата

Ну, что ж, в святилище

440 Ступайте, приготовьте приношения,

Корзины, воду.

Участники обряда направляются в святилище.

Гета

(одному из рабов)

Что разинул рот, болван?

Кнемон

Будь вы неладны. Из-за вас баклуши бей,

Сиди без дела. Ведь нельзя же бросить дом

На произвол судьбы. Соседство с нимфами

Беда такая, что придется, видимо,

Дом разобрать и где-нибудь в других местах

Построить снова. Как они, разбойники,

Приносят жертву! Кружки, короба у них

Не для богов, а для себя. Лепешку бы

450 Да ладану принесть - и жертву полностью

Бог примет из огня. Так нет, богам суют,

Что несъедобно, - желчь, от костреца кусок,

А прочее - себе в живот. Эй, старая,

Дверь отвори скорей! Видать, придется мне

С тобою домовничать, чтоб свой скарб сберечь.

(Уходит в дом.)

Из святилища выходит Гета.

Гета

Забыли, говоришь ты, котелок? Совсем

Вы протрезвились. Как же нам теперь-то быть?

Побеспокоить мне придется, видимо,

Соседей бога.

(Стучит в дверь Кнемона.)

Эй, вы, люди!

Пауза.

Нет, клянусь,

460 Прислуги хуже этой не найти нигде

На белом свете. - Эй, вы, люди! - Все бы им

В постели забавляться. . . - Эй, вы, слышите? . .

Да на других клепать потом. . . Да выйди, раб!

Пауза.

Что за несчастье! Эй, рабы! Ужели там

Нет ни души? Вот кто-то наконец идет.

Выходит Кнемон.

Кнемон

Зачем, паскуда, к двери подошел, ответь!

Гета

Не укуси, смотри.

Кнемон

Да я живьем тебя

Съем, видит Зевс.

Гета

Богов побойся, смилуйся.

Кнемон

Скажи мне, прощелыга, есть ли общие

470 У нас дела?

Гета

Дел никаких. Ведь я пришел

Не долг с тебя взыскать иль вызвать в суд тебя,

Нет, просто попросить я котелок хочу!

Кнемон

Что? Котелок?

Гета

Да, котелок!

Кнемон

Мерзавец ты!

Ты думаешь, я, как и вы, на жертвенник

Быков кладу?

Гета

Да ты улитки, думаю,

И той-то не положишь. Ну, прощай. К тебе

Мне приказали постучаться женщины.

Я так и сделал. Нет так нет. Пойду скажу,

Что котелка, мол, нет. О боги правые,

480 Гадюка здесь живет, а не старик седой.

(Уходит в святилище.)

Кнемон

Вот звери-душегубы! Словно в отчий дом

Ко мне стучатся. Если я кого-нибудь

Поймаю здесь у двери и другим пример

Не проучу, меня считать вы можете

Таким же, как и все. Вот только этому,

Не знаю почему, но повезло сейчас.

(Уходит в дом.)

Из святилища выходит Сикон, обращаясь к оставшемуся

внутри Гете.

Сикон

Будь ты неладен. Если он ругал тебя,

То, видно, плохо ты просил. Не каждому

Дано уменье это. Но уж я ловкач!

490 Ведь скольких я обслуживаю в городе,

А все соседей их тревожу, всякую

Беру у них посуду. Просишь что-нибудь

Заискивать умей. Старик мне дверь открыл

"Отцом" или "папашей" старика зову.

Старухе - "мать" скажу, а выйдет женщина

Немолодая жрицей величаю. Раб

Всегда "голубчик". Ну, а вас, невеж таких,

Повесить мало. Можно ли "рабы" кричать?

Нет, вот как нужно:

(кричит)

"Выйди, выйди, батюшка!"

Выходит Кнемон.

Кнемон

(не глядя на Сикона)

500 Опять пришел?

Сикон

Как так опять?

Кнемон

Повадился

Дразнить меня? Тебе же было сказано:

Не суйся на порог. Старуха, кнут!

(Хватает его.)

Сикон

О нет.

Пусти!

Кнемон

Пусти? Как бы не так!

Сикон

Молю тебя. . .

Кнемон

(отпуская его)

Приди еще!. . .

Сикон

Чтоб Посейдон. . .

Кнемон

Помалкивай!

Сикон

Горшок я попросить пришел.

Кнемон

Напрасный труд!

Нет ни горшка, ни топора, ни уксуса,

Ни соли у меня. И здешних жителей

Прошу я вообще не подходить ко мне.

Сикон

Меня ты не просил.

Кнемон

Так вот теперь прошу.

Сикон

510 Не очень-то любезно. А не скажешь ли,

Где бы его достать мне?

Кнемон

Повторяю: нет!

Заткнешься ли?

Сикон

Ну, будь здоров.

Кнемон

Плевать хотел

На ваши пожеланья.

Сикон

Так не будь здоров.

Кнемон

О горе мое, горе!

(Уходит в дом.)

Сикон

Он недурненько

Разделался со мною. Нет, не стоило

Просить его учтиво. Что ж, пойти теперь

К другим дверям? Но если люди здешние

Такие драчуны - беда. Не проще ли

Зажарить мне все мясо? Неплохая мысль!

520 Есть миска на худой конец. Чем кланяться

Филийцам, лучше миской обойтись одной.

Сикон и Гета уходят в святилище. Со стороны поля

входит Сострат.

Сострат

Тот, кто до бед охотник, поохотиться

Пускай приходит в Филу. Я в тройной беде:

Бока, спина и шея - словом, тело все

Моя беда. Я с превеликим рвением

Взялся за дело. Новичок неопытный,

Я принялся орудовать мотыгою,

Как землекоп заправский. Но надолго мне

Запала не хватило. Озираться стал,

530 Оглядываться - не идет ли с дочерью

Старик. Сперва я за бока украдкою

Хватался, но затем, поскольку времени

Прошло немало, совершенно скрючился

И одеревенел. А их все нет и нет.

А солнце припекает. На меня взглянув,

Увидел Горгий: как журавль колодезный,

С трудом я выпрямляюсь, а потом опять

Клонюсь к земле. И говорит: "Наверное,

Сегодня не придет она". - "Что ж делать нам?"

540 Я говорю. А он: "Подстережем давай

Его мы завтра. А сейчас оставь!" И Дав

Сменил меня в работе. Вот как кончился

Наш первый приступ. Почему я снова здесь

Того не знаю, боги мне свидетели.

Моя любовь сама меня влечет сюда.

Из святилища выходит Гета.

Гета

(Сикону, который остался внутри)

Вот наказанье! У меня, ты думаешь,

Сто рук, Сикон? То угли раздувай тебе,

(То мясо принимай,) да обмывай, да режь,

То хлеб меси, то разноси. (О Пан святой,)

550 Дым все глаза мне выел! Вот так праздничек

Сегодня у меня!

Сострат

Эй, Гета, ты ли здесь?

Гета

(оглядываясь)

Кто кличет?

Сострат

Я.

Гета не узнает скрючившегося, одетого в овчину Сострата.

Гета

А кто ты?

Сострат

Иль не видишь?

Гета

Ба!

Хозяин!

Сострат

Вы зачем здесь?

Гета

То есть как зачем?

Сейчас мы жертву принесли и вам теперь

Обед готовим.

Сострат

Здесь ли мать?

Гета

Давно уж здесь.

Сострат

А где отец?

Гета

Мы ждем его. Ты в грот входи.

Сострат

Сначала отлучусь.

(Размышляя вслух)

Обряд сегодняшний,

Пожалуй, кстати. Поскорее сбегаю

За этим малым, приведу сюда его,

560 Да и раба с ним вместе. Угостятся пусть

На жертвенном пиру, чтоб впредь ретивее

Мне помогали оба в сватовстве моем.

Гета

Что? Ты позвать кого-то собираешься

К нам на обед? По мне хоть бы три тысячи

Гостей пришло. Ведь мне, я знал заранее,

Ни крошки не достанется. Откуда ждать?

Зовите всех: такая жертва славная,

Что просто загляденье. Но бабье, бабье

Манеры хоть куда, а горсти соли ведь

570 От них, клянусь Деметрой, не дождешься.

Сострат

День

Удачным будет, Гета. Я решительно

Пророком становлюсь, хотя почтительно

Тебе, о Пан, молюсь неукоснительно.

(Уходит в поле.)

Из дома Кнемона выбегает старуха Симиха.

Симиха

О горе мне, о горе мне, о горе мне!

Гета

Тьфу, пропасть! Бабу принесла нелегкая

Из дома старика.

Симиха

Что будет? Вытащить

Хотела потихоньку от хозяина

Ведро я из колодца и, веревку взяв

Некрепкую, гнилую, привязала к ней

580 Мотыгу, дура, - ну, веревка сразу же

И порвалась. И так вот утопила я

Вдобавок и мотыгу. . . Ох, беда, беда!

Гета

Самой теперь туда осталось броситься.

Симиха

А он как раз навоз надумал выгрести

Сегодня со двора и перерыл весь дом,

Мотыгу ищет.

(Прислушивается.)

Дверью хлопнул, кажется.

Гета

Беги, карга, гляди, еще убьет тебя.

А то так сдачи дай.

Выходит Кнемон.

Кнемон

Где эта гадина?

Симиха

Нечаянно, хозяин, утопила.

Кнемон

В дом

590 Ступай скорей!

Симиха

Что сделаешь?

Кнемон

Что сделаю?

Спущу тебя в колодец.

Симиха

Пощади, молю!

Кнемон

На этой же веревке, бог свидетель мне.

Гета

Еще бы лучше, если б на гнилой совсем!

Симиха

На помощь Дава позову соседского.

Кнемон

Ах, Дава позовешь сюда, негодница?

А я кому сказал: домой?

Симиха уходит.

О горе мне!

Я обойдусь без посторонней помощи

И сам спущусь в колодец. Что еще теперь

Мне остается?

Гета

А канат и прочее

600 Возьми у нас.

Кнемон

Пусть боги смертью страшною

Тебя накажут, если ты хоть раз еще

Со мной заговоришь!

(Уходит в дом.)

Гета

И поделом! Опять

Ушел. Несчастный! Нечего сказать, житье!

Вот настоящий землероб аттический:

С камнями, что шалфей лишь да чабрец родят,

Воюет, с горем дружит, а с удачей - нет!

Но вот идет, однако, и хозяин мой

Со зваными гостями. Это, кажется,

Какие-то крестьяне. Что за новости!

610 Зачем он их ведет сюда и где, чудак,

Знакомство с ними свел?

(Уходит в святилище.)

Со стороны поля входят Сострат, Горгий и Дав.

Сострат

(Горгию)

Нет, не отвертишься.

Всего у нас, поверь мне, вдоволь. Кто ж это,

Клянусь Гераклом, к доброму знакомому

Откажется на жертвенный обед прийти?

А я твой давний друг. Я стал им, в сущности,

До нашего знакомства.

(Указывая на овчину и мотыгу)

Дав, как в дом снесешь

Вот это, приходи.

Горгий

Нет, мать, смотри, одну

Не оставляй ты дома. Поухаживай

За ней немного. Скоро я и сам приду.

Сострат и Горгий уходят в святилище, Дав - в дом

Горгия.

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Из дома Кнемона выбегает Симиха.

Симиха

620 Спасите, помогите! Ах, беда, беда!

Спасите! Помогите!

Из святилища выбегает Сикон.

Сикон

О Геракл святой!

Ради богов и духов сжальтесь, дайте нам

Закончить возлиянье! Все вы ссоритесь,

Деретесь и кричите. Что за странный дом!

Симиха

Хозяин наш в колодце!

Сикон

А зачем?

Симиха

Зачем?

Полез, чтобы ведро с мотыгой вытащить,

Да, поднимаясь, оплошал и - на тебе!

Свалился.

Сикон

Это вздорный старикашка-то?

Отлично сделал, небом пресвятым клянусь,

630 Теперь, бабуся, дело за тобой.

Симиха

За мной?

Сикон

Возьми булыжник иль другой увесистый

Предмет любой и брось туда.

Симиха

Спустился бы

Ты, милый, право.

Сикон

Чтоб, как в басне, в бой вступить

С собакою в колодце? Нет, уволь, уволь.

Симиха

О Горгий, где ты?

Из святилища выходит Горгий.

Горгий

Вот он я. Но что, скажи,

Стряслось, Симиха?

Симиха

Что стряслось? Скажу тебе:

Хозяин наш в колодце.

Горгий

Эй, Сострат, сюда!

Поторопись!

(Старухе)

Веди меня скорее в дом!

Из святилища выходит Сострат и вместе с Горгием и

Симихой уходит в дом Кнемона.

Сикон

Клянусь я Дионисом, в мире боги есть!

640 Ты отказался, святотатец скаредный,

Дать богомольцам котелок. Так выпей же

Всю воду из колодца, не делясь ни с кем!

Вот нимфы наконец по справедливости

Ему воздали. Кто обидел повара,

Уйти от наказанья не надейся, нет.

Священно наше ремесло. Не страшно лишь

Рабами помыкать, что блюда подают.

Не умер ли он там? Отца любимого

649 Там кто-то кличет с плачем. Ничего еще. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

654 Конечно, . . . . . . . . . . . . . . . . .

Так вытащи . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ну, и хорош, клянусь богами . . . . . . . . .

Сейчас он будет мокрый, изувеченный,

Дрожащий. Я б с великим удовольствием,

Клянусь вам Аполлоном, на него взглянул.

660 Так совершите возлиянье, женщины,

И помолитесь, чтоб старик был вытащен

Хромым, увечным: только так в станет он

Соседом безобидным богу этому

И богомольцам здешним. - Я пекусь о том

На случай, если снова здесь наймут меня.

(Уходит в святилище.)

Из дома Кнемона выходит Сострат.

Сострат

Друзья, клянусь Деметрой и Асклепием,

И прочими богами, никогда еще

Не видел я, чтоб кстати так и вовремя

Стал человек тонуть. Какой счастливый миг!

670 Как только в дом вошли мы, Горгий сразу же

Полез в колодец. Ну, а я и девушка

Остались наверху без дела. Правда ведь,

Чем мы могли помочь? Она лишь волосы,

Рыдая, на себе рвала и в грудь себя

Нещадно била. Я же - я поблизости,

Счастливый, этаким ее защитником

Стоял, моля красавицу утешиться,

И любовался ею. На тонувшего

Плевать мне было, хоть его вытаскивать,

680 Как ни противно, все-таки и мне пришлось.

Свидетель Зевс, я чуть не погубил его:

Веревку, заглядевшись на красавицу,

Я раза три, наверно, выпускал из рук.

Но Горгий как Атлант: он поднатужился

И старика извлек. Тогда, не мешкая,

Оттуда убежал я: ведь владеть собой

Не мог я больше и вот-вот бы девушку

Расцеловал. Так страстно я люблю ее

И уж вполне готов. . .

(Прислушивается.)

Однако ж, слышу, дверь

690 Там скрипнула.

На эккиклеме появляются Кнемон, Горгий и дочь

Кнемона. Сострат остается в стороне.

Что вижу я, о Зевс-отец!

Гoргий

Чего, Кнемон, ты хочешь?

Кнемон

Что (сказать тебе?)

Мне худо.

Горгий

Не сдавайся.

Кнемон

Вот умрет Кнемон

И от докуки вас на веки вечные

Избавит.

Горгий

Вот что значит одиночество!

Ты видишь, ты на волосок от смерти был.

В такие годы надо под опекою

Дни коротать.

Кнемон

Я знаю, что дела мои

Нехороши. Ты, Горгий, мать зови сюда.

Уж так ведется, видно, - только горести

700 Воспитывают нас.

Горгий уходит в свой дом.

Тебя же, доченька,

Я попрошу помочь мне встать.

Сострат

Счастливейший

Ты человек!

Кнемон

(заметив Сострата)

А ты-то здесь зачем торчишь?

708 . . . . . . . . . . . . . я хотел

. . . . . . . . пусть Миррина, Горгий пусть

710 . . . . . . . . . . . . . . . . . .предпочел.

. . . . . . . . в этом никому из вас меня

Разуверить не удастся. В этом я, признайтесь, прав.

Но в одном я ошибался: думал я, что и один,

Обособившись от мира, преспокойно проживу,

А теперь, когда воочью смертный свой увидел час,

Понял я, как заблуждался, как от правды был далек.

Без помощника под боком человеку жить нельзя.

Но таким, Гефест свидетель, черствым стал я оттого,

Что на низость человечью, на корыстный ум людской

720 Нагляделся в жизни вдоволь. Я уверен был: никто

Никому на свете блага не желает. Это мне

И вредило. Только Горгий, да и то с большим трудом,

Мне глаза открыл, поступок благородный совершив.

Старика он спас, который на порог его пускать

Не велел, ни разу в жизни не помог ему ни в чем

И к нему с учтивой речью никогда не подходил.

Мог сказать бы он по праву: "Не велишь мне приходить

Не приду к тебе; не хочешь помогать нам - ну, и я

Помогать тебе не стану". Знай же, мальчик, буду ль жив

730 Или, что всего вернее, - слишком скверно мне, - умру,

Я тебя усыновляю, все имущество свое

Отдаю тебе отныне и тебе вверяю дочь.

Мужа ей найди. Ведь я бы, и поправившись вполне,

Не нашел его: никто мне все равно не угодит

Никогда! А мне позвольте жить, как я того хочу.

Сам веди теперь хозяйство: не обижен ты умом

И сестре защитник верный. Разделив добро мое

На две части, половину ей в приданое отдай,

А себе возьми другую, да корми меня и мать.

740 Помоги мне, дочь, улечься. Тары-бары разводить

Не мужское это дело. Но одно запомни, сын:

О своем тебе я нраве вот что коротко скажу.

Если б все такие были, мы не знали бы вовек

Ни судилищ, ни узилищ, где томится человек,

Ни войны. Достаток скромный всех бы радовал тогда

(К зрителям.)

Но, как видно, вас другое привлекает. Что ж, пускай!

Вам мешать не будет больше надоедливый брюзга.

Гoргий

Все исполню, как велишь ты. Так подыщем же с тобой

Жениха сестре скорее, с разрешенья твоего.

Кнемон

750 Что хотел сказать, сказал я. А теперь отстань, молю!

Горгий

Говорить с тобой желает. . .

Кнемон

Нет, нет, нет, отстань, молю!

Горгий

Он на ней жениться хочет. . .

Кнемон

Это дело не мое!

Горгий

Он спасал тебя. . .

Кнемон

Да кто же?

Горгий

Вот он.

(Сострату)

Подойди сюда!

Сострат подходит.

Кнемон

Загорел неплохо, вижу. Земледелец?

Горгий

Да какой!

Не из тех он белоручек, что весь день баклуши бьют.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Кнемон

В дом меня теперь катите. . .

Не моя - твоя забота.

Эккиклему с Кнемоном и его дочерью увозят в дом.

Гoргий

Остается за тебя

760 Выдать мне сестру. Об этом сообщи своим, Сострат.

Сострат

Разрешит отец мне, знаю.

Горгий

Я тебе сестру свою

Отдаю, Сострат. За нею пред лицом богов возьми

То приданое, с которым ей положено уйти.

Дело вел ты без лукавства, ты с открытою душой

К нам явился. Белоручка, на любой тяжелый труд

Ты готов был ради свадьбы. Взял мотыгу, стал копать,

Не щадил себя. А в этом познается человек,

Если он, живя в достатке, стать на место бедняка

Не боится. Это значит, что превратности судьбы

770 Не страшны ему. Отлично ты себя нам показал.

Будь всегда таким.

Сострат

Пожалуй, постараюсь лучше стать.

Впрочем, это некрасиво - самому себя хвалить.

Вот идет отец мой кстати.

Входит Каллиппид.

Горгий

Это что же, Каллиппид

Твой отец родной?

Сострат

Конечно.

Горгий

И богат, и справедлив,

И хозяин превосходный!

Каллиппид

Я, как видно, опоздал?

Без меня барашка съели да, наверное, давно

Все домой ушли?

Гoргий

О боги, он же голоден, как волк!

Сразу все ему расскажем?

Сострат

Нет, сначала пусть поест.

Мягче будет.

Каллипппд

Вы, наверно, пообедали, Сострат?

Сострат

780 На твою осталось долю. Проходи.

Каллиппид

Иду, иду.

(Уходит в святилище.)

Горгий

Если хочешь с глазу на глаз побеседовать с отцом,

То ступай за ним.

Сострат

Ты дома подождешь?

Горгий

Я никуда

Выходить не буду.

Сострат

Ладно. Скоро вызову тебя.

Сострат уходит в святилище, Горгий - в свой дом.

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Из святилища выходят Сострат и Каллиппид.

Сострат

Не так, отец, как ждал я и надеялся,

Со мной ты обошелся.

Каллиппид

Почему не так?

Я разве запретил тебе с любимой жить?

Наоборот я рад.

Сострат

На вид не очень-то.

Каллиппид

Клянусь тебе богами, рад радехонек.

Известно ведь, что если в годы юные

790 Жениться по любви, то будет прочен брак.

Сострат

Но если на сестрице парня этого

Женюсь я, - с нами породниться, стало быть,

Достоин он. Так почему не хочешь ты

Отдать ему мою сестру?

Каллиппид

Иль я не прав?

К невесте нищей не желаю нищего

Брать жениха в придачу. Хватит с нас одной.

Сострат

О деньгах говоришь, а деньгам веры нет!

Добро бы знал ты, что на веки вечные

Они тебе достались - ну, тогда бы пусть

800 Берег их, не делясь ни с кем. А то ведь все,

Чем ты богат, подвластно не тебе - судьбе.

Так для чего ж, отец, скупиться, жадничать,

Когда судьба другому, недостойному,

Играя, может все твое добро отдать?

А потому, отец, покуда денежкам

Хозяин ты - щедрее и смелее трать,

Всем помогай и чаще по возможности

Твори благодеянья. Вот где кроется

Бессмертное богатство, вот где черпают

810 Уверенность и силы, коль беда придет:

Иметь гораздо лучше друга явного,

Чем потайной, зарытый в подземелье клад.

Каллиппид

Ведь я всего добра, что мною нажито,

С собой в могилу не возьму - не так ли, сын?

Оно твое. Ты хочешь друга верного

Приобрести? Так сделай это в добрый час!

Зачем же поучать меня? Пожалуйста,

Отдай, раздай. На все тебе согласье дам.

Сострат

По доброй воле?

Каллиппид

Можешь не тревожиться,

820 По доброй воле.

Сострат

Горгия позвать пора.

Из своего дома выходит Горгий.

Горгий

Весь разговор ваш, от начала самого,

Я, выходя, случайно услыхал в дверях.

Что вам сказать? Тебя, Сострат, товарищем

Считаю верным я и от души люблю.

Но не хочу, и даже при желании

Не смог бы, Зевс свидетель мне, богаче жить.

Сострат

О чем ты, не пойму.

Горгий

Непозволительно,

Женив тебя на собственной сестре, твою

Себе взять в жены!

Сострат

Почему?

Горгий

Не сладко мне

830 Чужим добром кормиться незаслуженно,

Свое нажить хочу.

Сострат

Какие глупости!

Ты недостоин, думаешь, ее руки?

Горгий

Руки ее достоин я, по-моему,

Но недостойно посягать, по-моему,

На многое, немногое имея.

Каллиппид

Ты

Не в меру благороден.

Горгий

Почему?

Каллиппид

Бедняк,

А хочешь слыть богатым. Но согласен я,

Ты согласись.

Гoргий

Ну ладно. Дважды жалок тот,

Кто беден, и, однако же, по глупости

840 Спасительный упорно отвергает путь.

Сострат

Теперь осталось только обручиться нам.

Каллиппид

(Горгию)

Итак, я дочь отдам тебе, чтоб с нею ты

Детей родил законных. А приданого

Получишь три таланта.

Горгий

За моей сестрой

Приданого один талант.

Каллиппид

Не слишком ли?..

Гoргий

Но у меня еще земли участок есть.

Каллиппид

Владей один им, Горгий. А теперь сюда

Мать пригласи с сестрою, чтобы к женщинам

Их отвести, что с нами здесь.

Горгий

Само собой.

Сострат

850 Мы все сегодня на ночь здесь останемся

И будем пировать. А завтра свадебный

Обряд исполним. Горгий, приведи сюда

И старика. Он все необходимое

У нас найдет скорее.

Горгий

Не захочет, нет.

Сострат

А ты уговори.

Горгий

Смогу ли?

(Уходит в дом Кнемона.)

Сострат

Славная

У нас, отец, попойка будет. Женщинам

Всю ночь не спать.

Каллиппид

Как раз наоборот, мой сын:

Они-то будут пить, а вот не спать всю ночь

Придется нам. Пойду-ка приготовлю я

860 Что нужно.

Сострат

Будь так добр.

Каллиппид уходит в святилище.

Впадать в отчаянье

Не должен человек, в котором разум есть:

Усердьем и трудом всего решительно

Достигнуть можно. Я живой пример тому:

Женитьбы, о какой и не мечтал никто,

Добиться удалось мне за один лишь день.

Из дома Кнемона выходит Горгий с матерью и сестрой.

Горгий

Скорее проходите!

Сострат

Вот сюда, прошу.

Мать, принимай гостей! А что ж Кнемона нет?

Горгий

Он и старуху даже увести просил,

Чтобы остаться вовсе одному.

Сострат

О, нрав

870 Несносный!

Горгий

Невозможный. Ну, и пусть его!

Сострат

А мы пойдем.

Горгий

Поверь, Сострат, стесняюсь я:

Там столько женщин.

Сострат

Глупости! Ступай вперед.

Отныне это все дела семейные.

Сострат и Горгий уходят в святилище. Из дома

Кнемона выходит Симиха.

Симиха

(в дверях Кнемону, который остался дома)

И я уйду, клянусь тебе. Ты здесь теперь

Лежи один, страдай за свой несчастный нрав.

Тебя просили люди в грот святой прийти

Ты отказался. Вот увидишь, новая

Тебя постигнет, да еще страшней, беда.

Из святилища выходит Гета.

Гета

А ну-ка, погляжу, как там дела идут.

(Музыканту, заигравшему на флейте)

880 Эй, перестань дудеть, балда! Еще я занят, видишь.

Меня послали в этот дом, чтоб навестить больного.

Симиха

Вот хорошо! Пусть кто-нибудь с ним посидит из ваших,

А я с питомицей своей хочу перед разлукой

Поговорить, проститься.

Гета

Что ж! Ступай себе, прощайся!

Я поухаживаю сам за стариком.

Симиха уходит в святилище.

Давно уж

Такого случая ищу. Ну, наконец, потешусь. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Эй, повар,

Сикон, скорей сюда иди! О Посейдон владыка,

890 Мы славно время проведем!

Из святилища выходит Сикон.

Сикон

Ты звал меня?

Гета

А кто же?

За надругательство, скажи, ты рассчитаться хочешь?

Сикон

Кто надругался надо мной? Растак тебя разэтак!

Гета

Старик сейчас один и спит.

Сикон

А как его здоровье?

Гета

Плох, но не то чтоб умирал.

Сикон

Не сможет он, поднявшись,

Нас отлупить?

Гета

Подняться он и то едва ли сможет.

Сикон

Приятно слышать. Я сейчас вернусь к нему, да с просьбой

Какой-нибудь: сойдет с ума!

Гета

Давай сперва, приятель,

Наружу вытащим брюзгу, положим возле дома,

А после в дверь начнем стучать и просьбами подразним,

900 Потеха будет!

Сикон

Я боюсь, что нас застанет Горгий

За этим делом и задаст нам трепку.

Гета

Шумно в гроте.

Никто нас не услышит: пьют. И вообще нехудо

Кнемона малость приструнить. Ведь скоро породнимся

Через свойство, и если он останется таким же,

Придется, видно, туго нам.

Сикон

Старайся только тише

Его вытаскивать сюда.

Гета

Иди вперед.

Сикон

Немного

Еще, пожалуй, подождем. Меня не оставляй лишь.

Гета

Но, ради бога, не шуми.

Сикон

Не бойся, я тихонько.

Входят в дом и вскоре выносят постель

со спящим Кнемоном.

Гета

Правей.

Сикон

Вот так.

Гета

Сюда клади. Теперь начнем, пожалуй.

Сикон

910 Я первым к дому подойду.

(Флейтисту)

А ты гляди и слушай.

Стучит в дверь дома Кнемона.

Эй, люди, эй, рабы, рабы!

Кнемон

(Просыпается)

О боги, умираю!

Сикон

(продолжая стучать)

Эй, люди, эй, рабы, рабы!

Кнемон

О боги, умираю!

Сикон

(Оборачивается и притворяется удивленным.)

А это кто еще? Ты здесь?

Кнемон

А где ж? Чего ты хочешь?

Сикон

Хочу у вас я котелок и тазик взять.

Кнемон

Подняться

Кто мне поможет?

Сикон

Есть у вас, ведь есть же это, знаю!

И семь треножников еще, ну, и столов двенадцать!

Скорей к хозяевам, рабы! Спешу!

Кнемон

Пойми ты, в доме

Нет ничего.

Сикон

Да ну?

Кнемон

Сто раз тверди тебе.

Сикон

Прощай же!

(Отходит в сторону.)

Кнемон

О, горе мне! Каким я здесь вдруг очутился чудом!

920 Кто перенес меня?

К нему подходит Гета.

И ты проваливай.

Гета

Я рад бы.

(Стучит в дверь.)

Привратник, слуги, раб, рабы, рабыни!

Кнемон

Сумасшедший!

Ты дверь сломаешь!

Гета

Девять нам ковров, да поскорее

Вы одолжите!

Кнемон

Где их взять?

Гета

И покрывало тоже

Заморской ткани, футов ста в длину.

Кнемон

Добро бы было!

Гета

(Да есть.)

Кнемон

Откуда? Где же ты, старуха?

Гета

Постучусь-ка

В другие двери.

Кнемон

Прочь, ступай. Симиха! Пусть же боги

Собачью смерть тебе пошлют.

К Кнемону снова подходит Сикон.

Зачем опять явился?

Сикон

За медной чашей для вина, большой.

Кнемон

Кто мне поможет

Подняться?

Гета

Есть она у вас. И покрывало тоже

930 Найдешь, папашенька.

Кнемон

О, Зевс, нет в доме у нас чаши!

Убью Симиху.

Сикон

Ты лежи, не хрюкай понапрасну.

Людей обходишь стороной, жену прогнал, не хочешь

Идти на праздник наш - ну, что ж! Тогда и не надейся

На помощь. Самого себя терзай теперь и мучай!

Все слушай по порядку . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

(Кнемон

. . . . . . . . . . . . . . Какая ж это радость

Жену и дочку в гроте ждет?)

Сикон

Объятья, поцелуи,

Рукопожатья. Это все приятные занятья.

940 А для мужчин уже давно обед отличный в храме

Я приготовил. Слышишь, дед? Не спи!

Гета

И не подумай!

Кнемон

О, горе!

Сикон

Не пойдешь туда? Ну, что же, слушай дальше.

Вот возлияние творят. Разложены циновки.

Столы готовы, - это я все приготовил. Слышишь?

Я повар, вспомни.

Гета

Присмирел наш старичок, однако.

Сикон

Один над чашей наклонил кувшин широкобокий

И Вакха пенную струю со влагой нимф сливает.

Другой обходит круг с ковшом и угощает женщин.

Рекою льется там вино. Ты слышишь? Дальше слушай!

950 Вот, захмелев, цветок лица красавица служанка

Прикрыла, пляску начала и песню затянула,

Стыдливо песне этой в лад покачивая станом.

А вот другая, руку ей подав, пустилась в пляску.

Гета

Теперь, несчастный, поднимись и попляши с гостями!

Сикон и Гета пытаются поставить Кнемона на ноги.

Кнемон

Чего еще вам, подлецы?

Гета

Сам лучше поднимись ты,

Дикарь.

Кнемон

Ах, ради всех богов! . .

Гета

Ну, что ж, тогда придется

Внести тебя туда.

Кнемон

Зачем?

Гета

Чтоб поплясал.

Кнемон

Несите!

Уж лучше, верно, там, чем здесь.

Гета

Ты прав. Мы победили.

Мы победили! Эй, Донак, и ты, Сикон,

960 Его приподнимите и внесите в храм.

А ты, Кнемон, запомни: если вздумаешь

Опять дурить, тогда уже хорошего

Не жди от нас. Ну, а теперь пусть факелы

Дадут нам и венки.

Рабы приносят венки и факелы.

Сикон

(Гете)

Вот этот ты надень.

Гета

Надел. Итак, мужчины, дети, юноши,

Порадуйтесь, что старика несносного

Мы одолели, щедро нам похлопайте,

И пусть Победа, дева благородная,

Подруга смеха, будет к нам всегда добра.

Все уходят в святилище и уносят с собой Кнемона.

ПРИМЕЧАНИЯ

КОМЕДИИ И СЦЕНЫ, ДОШЕДШИЕ НА ПАПИРУСАХ

Папирусные находки, сделанные за последние сто с лишним лет в результате археологических раскопок или случайных приобретений, составляют основную массу текстов Менандра, которыми в настоящее время располагают исследователи его творчества. Первый менандровский текст (два пергаменных листа) был обнаружен в 1844 г. немецким филологом и палеографом К. Тишендорфом в монастыре св. Катерины на Синае и опубликован в 1876 г. голландским филологом К. Кобетом. Поступление новых текстов продолжается до настоящего времени.

Наряду со сценами из пьес, достаточно надежно идентифицированными на основании античных свидетельств или цитат, имеется известное количество текстов, в отношении которых авторство Менандра не является документально доказанным. В настоящее издание они включены под названиями, указывающими место находки, или хранения, или прежнего владельца.

Папирусные тексты переведены здесь в основном по изданию: Menandri reliquiae selectae. Recensait F. H. Sandbach. Oxonii, 1972. Использовано также издание: Comicorum Graecorum Fragmenta in papyris reperta. Ed. G. Austin. Berlin, New York, 1973 (ссылки на него даются в сокращенной форме: Остин, Э фрагмента). Учтены публикации и отдельные исследования текста, появившиеся в печати после выхода этих изданий или одновременно с ними; они указаны в примечаниях к соответствующим комедиям. Ссылка: "Арнотт, 1978" обозначает статью: Arnott W. G. Notes on Eight Plays of Menander, "Zeitschrift fur Papyrologie und Epigrapliik" {В дальнейшем название журнала приводится в сокращении: ZPE.}, 31, 1978, S. 1-32. Перевод, основанием для которого служит чтение, содержащееся в аппарате у Сэндбэча, в примечаниях специально не оговаривается.

При чтении текстов, переведенных с издания папирусов, следует помнить о ряде их особенностей.

Во-первых, только в исключительных случаях в папирусных экземплярах сохранился сплошной текст комедии ("Брюзга", "Самиянка" - со значительными лакунами в I д.; "Щит" - два первых действия). Гораздо чаще дошли либо части сцен, либо более или менее крупные куски текста, отделенные друг от друга лакунами различного объема. В русском переводе эти лакуны обозначаются отточием, а в примечаниях указывается предположительный объем утраченного текста и его возможное содержание. Маргинальная нумерация, как правило, не учитывает объема лакун, за исключением двух комедий ("Третейский суд" и "Остриженная"), где издатели греческого текста, исходя из соотношения между отдельными листами кодекса, сделали попытку установить примерный объем его утерянных частей.

Во-вторых, списки действующих лиц сохранились только при комедиях "Брюзга" и "Герой"; во всех остальных случаях они составлены переводчиками с добавлением необходимых разъяснений и указаний на персонажи без слов. В целях единообразия в таком же направлении расширен по сравнению с рукописью перечень действующих лиц в "Брюзге" и в "Герое". Персонажи указаны в порядке их появления. В пьесах, дошедших в отрывках, в списки включены только те действующие лица, которые принимают участие в сохранившихся сценах. Необходимые ремарки принадлежат переводчикам.

В-третьих, папирусные тексты доходят до нашего времени, как правило, в сильно поврежденном состоянии: может сохраниться только верх или низ, левая или правая половины страницы, или узкая полоса, содержащая несколько букв. Есть папирусы, добытые в результате демонтировки мумий, для которых вышедшие из употребления свитки использовались в виде узко нарезанных полос, наклеенных одна на другую, - написанный на них текст, естественно, сильно пострадал при этой операции. Поэтому возникает необходимость дополнения утерянных слов или целых частей стиха. Наиболее очевидные из таких дополнений являются общепризнанными, другие сделаны различными издателями текста предположительно. В настоящем издании такие предположительно восстанавливаемые стихи или их части заключатся в круглые скобки. Стихи, сохранившиеся неполностью и не восстанавливаемые с достаточной надежностью, переводятся в том виде, в каком они дошли на папирусе, если они содержат хотя бы минимальную информацию, полезную для понимания развития действия или характеристики персонажа. В противоположном случае о них сообщается в примечаниях.

В-четвертых, от комедий, сохранившихся на папирусах, в ряде случаев дошли также цитаты, которые не находят себе места в папирусном тексте. Они помещаются либо между его частями, если соответствуют содержанию предполагаемой лакуны, либо после него, если их место в пьесе не может быть установлено с достаточной определенностью. Нумерация этих фрагментов - по Сэндбэчу.

Ссылки на комедии Менандра, сохранившиеся на папирусах, даются в сокращениях, указанных в прим. 10 к вступительной статье, ссылки на цитаты, вошедшие в следующий раздел, - по номерам фрагментов настоящего издания. Буквы "К-Т" при цитате из Менандра обозначают, что этот фрагмент во втором разделе не переведен и ссылка приводится по нумерации издания "Керте-Тирфельдера" (см. прим., с. 523), Ссылки на произведения античных авторов даются по общепринятой нумерации стихов, на фрагменты Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана - по следующим изданиям:

Эсхил - Die Fragmente der Tragodien des Aischylos. Hrsg. von H. J. Mette. Akademie-Verlag. Berlin, 1959.

Софокл - Tragicorum Graecorum Fragmenta. Vol. 4. Sophocles. Ed. S. Radt. Gottingen, 1979.

Еврипид - Tragicorum Graecorum Fragmenta. Rec. A. Nauck. Ed. 2. Lipsiae, 1889.

Аристофан - The Fragments of Attic Comedy... newly edited... by J. M. Edmonds, v. I-III. Leiden, 1957-1961.

По этому же изданию указываются фрагменты остальных комических авторов: после имени драматурга - номер фрагмента, соответствующий том (римской цифрой) и страница (арабской цифрой) издания Эдмондса.

Переводы комедий "Третейский суд", "Остриженная", "Земледелец" и "Герой", выполненные в свое время Г. Ф. Церетели, а также перевод комедии "Брюзга", опубликованный С. К. Аптом (Менандр. Комедии. Герод. Мимиамбы. М., 1964), сверены с указанным выше изданием Сэндбэча и приведены в соответствие с современным состоянием текста {В переводах Г. Ф. Церетели число стихов в пределах десятков, отмеченных на полях, иногда превышает количество стихов в оригинале. Ссылки на порядковый номер стиха даются в этом случае по нумерации оригинала.}. Переработка русского текста "Брюзги" выполнена переводчиком, переводов Г. Ф. Церетели - составителем настоящего тома. Остальные переводы публикуются впервые.

При составлении примечаний значительным подспорьем явилась кн.: Menander. A Commentary by A. W. Gomme and F. H. Sandbach. Oxford, University Press, 1973. Использованы также статьи, указанные ниже к отдельным комедиям.

БРЮЗГА

Основной источник текста - папирусный кодекс конца III-начала IV в. (P. Bodmer, 4).

Предшествующее тексту стихотворное изложение содержания комедии, приписываемое грамматику Аристофану, т. е. Аристофану Византийскому, первому издателю комедиографа Аристофана и, возможно, Менандра, - творчество более позднего времени. Напротив, сообщение о постановке пьесы на Ленеях, в архонтство Демогена, т. е. в январе - феврале 316 г., восходит к документальным свидетельствам (дидаскалиям), использованным Аристофаном Византийским в его изданиях произведений античных драматургов. Актер Аристодем по другим источникам неизвестен. Скарфа - город в Локриде, недалеко от Фермопил.

1 Фила - поселение в Аттике, примерно в 20 км севернее Афин. К нарушению театральной иллюзии (условимся) ср. пролог из неизвестной комедии поэта Гениоха (конец V в.):

Все это, здесь и далее - Олимпия,

Палатку же примите за гостиницу,

Куда послы со всех сторон наехали

(фр. 5, ст. 6-8; I 916 {*}).

{* Перевод стихотворных отрывков в примечаниях, кроме особо отмеченных случаев, выполнен составителем.}

5 А справа там... - по отношению к говорящему Пану, т. е. слева от зрителей. По законам афинского театра, справа от зрителей находилась дорога в город (по ней придут Сострат, Гета и Сикон, Каллиппид), слева - в глубь сельской местности (по ней появятся Пиррий и Кнемон).

12 Со мною, с Паном. - Кнемон, очевидно, только кивком головы приветствовал статую Пана, стоявшую перед святилищем. Ср. 311, 401, 411, 572, 663 {Сокращение "ст." (стих) перед номером стиха здесь и в дальнейшем обычно опускается.}.

33 Холарг - название дема (административной единицы) в Аттике, находившегося в долине по дороге из Афин в гористую Филу.

46 Соизвольте лишь! - новое нарушение сценической иллюзии (ср. Ск. 24 сл.), усвоенное и широко использовавшееся римской комедией. См., напр., Плавт, Амфитрион, 151; Ослы, 14, Пуниец, 126; Теренций, Девушка с Андроса, 24; Евнух, 44; Формион, 31 (две первые из названных комедий Теренция переработка менандровых).

51 Венки... для нимф... - чтобы украсить ими статуи нимф, стоящие перед входом в святилище.

59 Поджигаю дом... Ср. аналогичный образ действий влюбленного молодого человека: Феокрит, II 128; Герод, Мимиамбы, II 35-36; Плавт, Перс, 569.

118 Стадий - мера длины, равная в Аттике 176, 6 м.

154 Персей, посланный царем о-ва Серифа Полидектом за головой горгоны Медузы, получил от Гермеса крылатые сандалии; срубив же горгоне голову, он при ее помощи _мог обратить в камень_ любого, кому он ее показывал. См. прим. к "Свидетельствам"...., Э 54.

173 Портик вам или торговый ряд? - Площадь для базаров и народных собраний (агора) украшалась обычно колоннадой, в которой размещались лавки, конторы менял, склады.

192 Диоскуры, - братья-близнецы, дети Зевса; их призывали на помощь в беде.

194 ...Люди... - обращение к зрителям в нарушение сценической иллюзии. См. 659, 666; С. 269, 446 (в оригинале также 329, 683; Т. 887); Ск. 405; Д. II 3.

199 ...дай кувшин - Найденная на Кипре родосская ваза II в. до н. э. с надписью: "из "Брюзги" Ме(нандра)" является, может быть, остатком реквизита какой-нибудь местной театральной труппы.

208 Бедность мерзкая... - Ср. Аристофан, Богатство, 442-443, 456.

231 Идут сюда, подвыпив... - Аналогичная мотивировка первого появления хора - Алексид, фр. 107, II 420; Менандр, Т. 169-171; О. 261; Щ. 246-247.

249 Повесит. - Не следует понимать буквально; Дав боится, что старик выдерет его, привязав к чему-нибудь ("подвесив").

263 В деме... См. прим. к Б. 33.

285 Хоть нищи мы.. . - Горгий сознательно противопоставляет себя (нищего) богатому Сострату. По греческим представлениям, Кнемон и Горгий даже не бедняки, тем более - не нищие. См. след. прим.

327 Талант - греческая мера веса, равная в Аттике 26,2 кг. В качестве денежной меры талант равнялся 6000 драхм, драхма делилась на 6 оболов. Имение ценой в два таланта в 12 раз превышало минимальный имущественный ценз, установленный Деметрием Фалерским в 317 г.

341-344 Характерное для античности классической и эллинистической эпохи представление о том, что любовь - забава богатых и сытых, для бедных она непозволительная роскошь. Ср. Еврипид, фр. 322, 895; Феофраст, фр. 114; Менандр, П. 41-43, 50-56; Г. 16-17, фр. 10; Каллимах, эпигр. 46, 5-6; Феокрит, Х 1-14; Теренций, Самоистязатель (по Менандру), 109-112.

407 Пеанийского... Пана... - Пеании - дем в Аттике, примерно в 30 км от Филы. Там, как и в Филе, находилось святилище Пана.

408-418 Сон, предвещающий бедствие, - частый мотив в греческой трагедии: Эсхил, Персы, 176204; Хоэфоры, 523-539; Софокл, Электра, 417-427; Еврипид, Гекуба, 68-82; Ифиг. Тавр., 42-59. Чтобы предотвратить несчастье, следовало принести богам умилостивительные жертвы.

486 Не укуси... Ср. С. 384, 387.

506 Нет ни горшка... Ср. аналогичное перечисление как комический прием в монологе повара, "Маски"..., Э 24, 1-10.

513 Так не будь здоров. Ср. Плавт, Перс, 851.

518 Такие драчуны... - В оригинале речь идет о кулачных бойцах, надевающих на руки толстые перчатки, которые усиливают удар.

567 Такая жертва славная... - обычный для комедии иронический отзыв о тощем баране, принесенном в жертву пирующими.

571-573 В оригинале тоже три стиха с одинаково звучащими окончаниями.

602 И поделом! - Гета признает справедливость стариковского проклятья, так как он сам заговорил с Кнемоном. Ср. С. 388-389; Т. 248.

633-634 См. Басни Эзопа. М., 1968, с. 99, Э 120.

649-656 Между 649 и 654 утрачено 4-5 стихов; от 654-656 сохранилась только левая часть столбца.

666 Асклепий - бог врачевания.

690 Для изображения событий, происходящих внутри дома, в греческом театре использовалась платформа на колесах, на которой размещались действующие лица (эккиклема). Непоследовательность, возникающая из того, что Сострат находится вне дома, воспринималась зрителями как театральная условность.

702-711 После 702 утрачено пять стихов. От 708-710 сохранилась только часть столбца справа. В лакуне между 703-707 Горгий должен вернуться вместе с Мирриной.

708-783 - трохеические тетраметры.

716 Обособившись от мира... - О несостоятельности представлений Кнемона о возможности жить вне общества () см.: Тройский И. М. Новонайденная комедия Менандра "Угрюмец". - Вестн. древней истории, 1960, 4, с. 59-61.

734 Если б все такие были... Ср. аналогичные утопические пожелания в комедии у Алексида, фр. 212, II 476, Батона, фр. 3, ст. 4-6, III 260, Плавта, Кубышка, 478-495 (здесь речь идет о ликвидации социального неравенства с помощью браков между богатыми людьми и девушками бесприданницами).

756-757 - безнадежно испорченные стихи; 758 - правая половина утеряна.

836-840 Чтение и перевод по ст.: Arnott W. G. Textual Notes on Menander's Aspis and Dyskolos, ZPE, 24, 1977, S, 13-15.

842-844 Формула, сопровождающая вступление девушки в законный брак. Ср. С. 726-727; О. 1013-1014; Н. 444-445; К. 29-30, 68-69; фр. 682 К-Т; Остин, 250, 9; 266, 10.

880-958 Сцена "посрамления" Кнемона выдержана в усеченных ямбических тетраметрах, придающих диалогу особую живость.

887-888 - испорченные стихи.

905 Начиная с этого стиха состояние папируса делает распределение реплик между Гетой и Сиконом в значительной степени предположительным.

909 Правей - как можно дальше от входа в грот, в самый левый угол орхестры, если смотреть с мест для зрителей.

935-937 Текст сильно поврежден. Перевод предположительный.

967 ... похлопайте. Ср. Н. 464; Ск. 421; С. 735; фр. 771 К-Т.

968-969 Победа, дева благородная... - буквально: "дочь великого отца", т. е. богиня победы Ника, часто отождествлявшаяся с Афиной. Такое же заключение комедии в Н. 465-466; Ск. 422-423. Ср. С. 736-737; Остин, 249, 20-21.

Составил В. Н. Ярхо





Менандр
Отрезанная коса

Менандр

Отрезанная коса

Перевод Г. Церетели

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Полемон, хилиарх, любовник Гликеры, коринфянин.

Гликера, любовница Полемона, дочь Патэка.

Mосхион, брат Гликеры, приемный сын Миррины.

Mиррина, богатая женщина.

Патэк, богатый купец.

Дорида, наперсница Гликеры, рабыня Полемона.

Сосия, солдат, доверенное лицо Полемона.

Дав, раб Миррины, доверенное лицо Мосхиона.

Неведение, богиня.

Лица без речей:

Габротонон - флейтистка, солдаты Полемона, хор

подвыпивших юношей.

Действие происходит в Афинах.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

[Действие пьесы происходит в Афинах около 303 года до н. э. Сцена представляет собой городскую улицу, на которой в некотором расстоянии друг от друга расположены дома Полемона, Миррины и Патэка.

Начала пьесы не сохранилось. Нижеследующему монологу, у которого не хватает начала и который произносит Неведение, предшествовали одна или две сценки вводного характера. Действие открывалось разговором Полемона с его приспешником, солдатом Сосией, которому Полемон жаловался на измену своей возлюбленной, Гликеры, и рассказывал, как он наказал ее за Это. Заявив, что он пойдет утешаться в компании с приятелями, Полемон удалялся вместе с Сосией, оставляя для наблюдения за Гликерой несколько солдат. По уходе Полемона из дома выходила Гликера в сопровождении Дориды и, оплакав свою печальную долю, приготовлялась покинуть жилище любовника, чтобы искать пристанища в доме соседки Миррины. Но этому мешал выход из дома Миррины юноши Мосхиона, виновника ссоры между Гликерой и Полемоном. Гликера с Доридой возвращались к себе, Мосхион же, после небольшого монолога о Гликере, тоже удалялся. Сцена на некоторое время оставалась пустой; затем на ней появлялось Неведение, которое, сообщив зрителям, кого они перед собой видят, приступало к изложению событий, предшествовавших началу пьесы.]

Неведение

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

В лесу соседнем раз случайно женщина

Нашла двояшек - мальчика и девочку.

Взяв их и принеся домой, надумала

Она себе оставить только девочку,

5 А мальчика отдать богатой женщине,

Живущей в этом доме: той хотелося

Давно уж сына... Дело так и сладилось!

Пришла пора, война тянулась, не было

Конца беде Коринфской, подошла нужда

10 К старухе... Девушка ж - ее вы видели!

Уж подросла и приглянулась юноше,

Коринфянину - вам знаком он! - буйному.

Ему и отдала старуха девушку

В подруги, выдав за свою родную дочь.

15 Потом, годами сломленная, чувствуя,

Что близок смертный час, она от девушки

Ее судьбы не скрыла, но сказала ей,

И как нашла, и в чем нашла, и в целости

Пеленки отдала, и о неведомом

20 Сказала брате, жизни человеческой

Случайности предвидя и надеяся,

Что будет брат ей в трудный час подмогою,

И зная, что у ней других нет родичей.

Старуха приняла предосторожности

25 И для того, чтоб чрез меня, Неведенье,

Не вышло бы у них греха невольного.

Она ведь видела: в богатстве юноша

Живет и пьянствует, ее ж питомица

Юна, красива, а кому поручена

30 Она - так тот не может быть опорою.

Старуха умерла... Купил друг девушки

(Он воин!) этот дом недавно. С той поры,

Хоть и жила красавица поблизости

От брата, - не открыла правды-истины,

35 Чтоб продолжал и впредь он слыть за знатного,

Щедротами Судьбы все время пользуясь.

Но он, - как я сказала, сорванец большой,

Ее заметил, начал к дому хаживать.

Вчера же вечером, когда, услав рабу,

40 Она в дверях была, - не долго думая,

Он подбежал, стал целовать, ласкать ее,

Она ж, в нем брата видя, не шелохнулась.

А воин тут как тут, все видел... Впрочем, он

Сам рассказал вам и о том, как юноша

45 Бежал, сказав, что на досуге свидеться

Он с ней опять готов, и как она, в слезах,

Стояла, плакалась, что воли нет у ней

Так поступать... Все это загорелося

Ради грядущего, чтоб воин в гнев пришел

50 (Я им руководило, от природы же

Он не таков!) и чтоб раскрылось прочее

И дети обрели своих родителей.

Итак, кто недоволен, за бесчестие

Считая это, пусть свой переменит взгляд.

55 Ведь с божьей помощью и зло к добру ведет!

Прощайте, зрители, и, благосклонными

Став к нам, успеху пьесы посодействуйте!

На сцену входит Сосия и направляется к дому Полемона.

Сосия

Боец-то наш, недавно столь воинственный,

Не позволявший женщинам волос носить,

60 Лежит теперь в слезах! Его я только что

Оставил - завтрак он справлял: товарищи

Там собрались, чтоб легче он размыкать мог

Свою беду... Не зная, как про здешние

Прознать дела, меня он за гиматием

65 Послал сюда, отнюдь в нем не нуждался.

Он просто хочет, чтобы прогулялся я!

Дорида

(стоя на пороге дома, к находящейся в доме Гликере)

Пойду и погляжу там, госпожа моя.

(С осторожностью направляется к дому Миррины.)

Сосия

Дорида! Ишь какою стала гладкою!

Живется им недурно, как мне кажется.

70 Ну, я пойду!

(Входит в дом Полемона.)

Дорида

В дверь постучу, - на улице

Из них нет никого! - Да, участь горькая,

Коль ты в мужья себе солдата выберешь,

У них у всех ни чести нет, ни совести!

Ах, госпожа моя, как ты обижена!

(Стучится.)

75 Гей вы, рабы! - Узнав, что госпожа в слезах,

Обрадуется он, - как раз ведь этого

Он только и хотел!

Дверь дома Миррины открывается. Выходит привратник.

Ко мне, раб, вызови

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[Далее в рукописи пробел в семьдесят стихов, который можно восстановить приблизительно в таком виде: Дорида просит допустить ее к Миррине или вызвать Миррину. Тем временем Сосия с плащом выходит из дома Полемона и пускается в обратный путь. Дориды он не видит. По уходе Сосии Миррина выходит из дома и осведомляется о причине прихода Дориды. Та передает Миррине просьбу своей госпожи приютить ее у себя; госпожа хочет передать Миррине важную тайну. Миррина соглашается, следует переход Гликеры в дом Миррины, Дорида же, как раба Полемона, возвращается в дом последнего. В момент, когда происходит переезд Гликеры на новое место, появляется хор, изображающий ватагу подвыпивших юнцов, и с шумом спускается в орхестру, указывая зрителям, что конец первого акта близок. Акт кончается словами Дава, доверенного раба Мосхиона.]

Дав

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Рабы, идет ватага пьяных юношей!

Не знаю, как хвалить мне госпожу свою

80 За то, что в дом к себе впускает девушку.

Вот это - мать! Пойду искать хозяина!

Кажись, ему прийти сюда скорехонько

Как раз теперь бы надо, - так сдается мне!

(Уходит.)

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На сцену входят Мосхион и Дав, продолжающие начатый

раньше разговор. Мосхион навеселе.

Мосхион

Слушай, Дав, ты мне частенько вместо правды подносил

85 Ложь одну... Болтать ты мастер, для тебя святого нет!

Коль и ныне за нос водишь

Дав

Вешай сразу, если лгу!

Мосхион

Дал совет ты подходящий!

Дав

Как с врагом и поступи!

Ну, а если ты взаправду дома девушку найдешь;

Я, что это все устроил для тебя, мой Мосхион,

90 Что, потратив слов без счета, убедил ее прийти,

Я, что мать склонил приют дать и все сделать так, как ты

Хочешь сам, - ну, что мне будет?

Мосхион

Жизнь какая для тебя,

Дав, всего желанней, ну-ка?

Дав

Порассмотрим-ка вдвоем!

Мосхион

Не с руки ль стать мукомолом? Не на мельницу ль

попасть

95 Ждешь с минуты на минуту?

Дав

Мне не надо ремесла!

Мосхион

Я хочу, чтоб руководцем стал всех эллинских ты дед

И хозяйством войска ведал.

Дав

Мне не след руководить

Теми, кто меня зарежет, только в краже попадусь.

Мосхион

Дав, там легче красть - ужилишь из восьми талантов

семь,

100 При отдаче незаметно!

Дав

Я хотел бы, Мосхион,

Снедью всякой или сыром торговать на площади

Клятву дам, что мне богатство далеко не по душе,

То ко мне подходит больше!

Мосхион

О бесчестном говоришь!

Слово есть: "Медоторговкой не к лицу старухе быть

105 Благочестной".

Дав

По душе мне объедаться, и на том,

Что сказал, стою я крепко!

Мосхион

Настоящего в тебе

Вкуса нет! Торгуй же сыром, будь по-своему счастлив!

Дав

"Помечтай", как говорится, "и довольно". А теперь

Дом открой, хозяин.

Moсхион

Надо - это правду ты сказал!

110 Следует ее утешить и над тысячником всласть

Насмеяться, - над проклятым крылоносцем.

Дав

Это так!

Мосхион

Дав, войдя, ты поразведай обо всем - чем занята

Девушка, где мать, а также в настроении каком

Ждут меня... В делах подобных, впрочем, вовсе для тебя

115 Указания не нужны, - сам ты ловок!

Дав

Я иду!

(Уходит.)

Mосхион

(вдогонку Даву)

Перед дверью здесь гуляя, Дав, тебя я буду ждать.

Да, когда к ней подошел я вечером, она ко мне

Проявила словно нежность, - не бежала, но, обняв,

Придержала... Надо думать, что и вид мой, и приход

120 Ей приятны... Я гетерам мил, Афиною клянусь!

Надо перед Адрастеей преклониться мне теперь!

Дав

(выбегая из дома)

Мосхион, она помылась и... лежит.

Мосхион

О, милая!

Дав

Мать все ходит да хлопочет, но о чем, не знаю я.

Завтрак загодя сготовлен, и сужу я по всему,

125 Что тебя ждут не дождутся...

Mосхион

(про себя)

Не сказал ли я давно,

Что я очень ей приятен!

(Даву.)

Ты сказал им, что я здесь?

Дав

Не сказал!

Mосхион

Беги же снова и скажи.

Дав

Смотри, бегу!

(Уходит.)

Mосхион

Застыдится, как войду я, и прикроется фатой,

Уж у них такой обычай! Мать же, как приду домой,

130 Надо мне обнять покрепче и к себе расположить,

Обратиться к лести надо, по указке мамы жить.

Да еще бы! Как сердечно к делу отнеслась она.

В дверь стучат - выходит кто-то...

Из дома со смущенным видом выходит Дав.

Что с тобой случилось, Дав?

Ты так медленно подходишь!

Дав

Да, клянуся Зевсом я,

135 Что-то странное! Вхожу я, говорю, что ты пришел.

Мать в ответ: "Ему ни слова! От кого же он узнал?

Или ты сболтнул, что в страхе прибежала к нам она?

Ты, конечно! Убирайся! Провались ты, говорит,

С глаз моих долой, негодник!"

Мосхион

Дальше ты не продолжай!

140 Ведь из рук моих уплыло...

Дав

Мать не очень-то была

Твоему приходу рада!

Мосхион

Это ты меня сгубил,

Драный раб!

Дав

Смеешься, что ли? Но ведь мать...

Мосхион

Что говоришь?

Что она не добровольно прибежала? Или что?

Ты сказал, что мне в угоду убедил ее прийти?

Дав

145 Я сказал, что я девицу убедил прийти? О нет!

Аполлон свидетель! Право, большей не было бы лжи,

Как тебе налгать.

Мосхион

А также ты мне только что сказал,

Что ты мать склонил девицу приютить в угоду мне.

Дав

Это я сказал, да, помню!

Мосхион

И что кажется тебе,

150 Будто на руку играют мне.

Дав

Не стану утверждать,

Но я мать склонить пытался.

Мосхион

Так! Иди сюда!

Дав

Куда?

Мосхион

Недалеко!

(Делает угрожающий жест.)

Дав

Я хотел бы... вот что... Да, мой Мосхион,

Обожди!

Мосхион

Пустое мелешь!

Дав

Нет, Асклепием клянусь!

Выслушай! Ведь ей, быть может, не по вкусу - в толк

берешь?

155 Чтоб все просто так с наскоку, - нет, ей хочется сперва

Знать тебя, тебя услышать. Зевсом я клянусь, что так!

Ведь она не как арфистка или уличная дрянь

К нам пришла!

Мосхион

Ты, мне сдается, снова дело говоришь!

Дав

Проверяй! В чем дело, знаешь - дом покинула она!

160 То - не вздор! Уйди отсюда на три, на четыре дня,

И тебя приветит кто-то! По секрету мне о том

Сообщили - знать об этом должен ты теперь.

Мосхион

Куда,

Дав, тебя в цепях запрятать? Все вокруг да около

Водишь! Лгал недавно, нынче новое опять наплел!

Дав

165 Не даешь спокойно думать! Измени обычный вид

И войди скромненько...

Мосхион

Ты же удерешь?

Дав

Еще бы нет!

Иль не видишь провианта?

Мосхион

Раздобудь, что повкусней,

В дом войдя, дела устроить ты авось поможешь мне!

Признаю твою победу!

(Входит в дом.)

Дав

Ох, Геракл, без малого

170 Высох я от страха, - дело неспроста, как думал я!

(Входит в дом.)

По уходе Мосхиона и Дава на сцене появляется Сосия.

В руках у него меч и хламида Полемона.

Сосия

Опять послал меня с мечом, с хламидою,

Чтоб, поглядев, чем занята красавица,

Я доложил ему... Не трудно было бы

Сказать, что я застал здесь совратителя,

175 Чтоб он одним прыжком был здесь. Но как-никак,

А жаль его! Я и во сне не видывал

Подобных горемык... Ох, горький наш приезд!

(Входит в дом Полемона.)

Из дома Миррины показывается Дорида, приходившая

проведать Гликеру; она видит удаляющегося Сосию.

Дорида

Пришел наемник... Аполлон свидетель мне,

Что наше дело этим осложняется.

180 В расчет еще не приняла я главного,

Хозяин из деревни как пожалует,

Какую здесь поднимет он сумятицу!

Из дома Полемона выбегает Сосия. Обращаясь к выходящим

за ним солдатам, он кричит на них.

Сосия

Скоты, безбожники! Из дома выпустить

Ее? Да, выпустить?

Дорида

(про себя)

Он возвращается

185 От гнева сам не свой, - дай отойду-ка я.

(Прячется.)

Сосия

Сюда, к соседу, прямо к соблазнителю

Она ушла, чтоб нам влетело здорово,

Да как еще!

Дорида

(про себя)

Какого прорицателя

Купил наш войн, - прорицает правильно!

Сосия

190 Толкнусь-ка в дверь.

(Подходит к дому Миррины и стучит.)

Дав

(показываясь на пороге)

Тебе что надо, бешеный?

Куда ты лезешь?

Сосия

Ты из здешних?

Дав

Хоть бы так,

Тебе-то что?

Сосия

Рехнулись вы, - свободную

Жену противу воли мужа смеете

Вы у себя держать!

Дав

Ты просто ябедник

195 И негодяй, коль вещь такую выдумал.

Сосия

Иль думаете вы, что желчи нет у нас?

Что не мужчины мы?

Дав

Четырехгрошные!

Коль приведет с собой четырехдрахмовый

Таких солдат, легко мы с вами справимся!

Сосия

200 Геракл, что за наглец! Вы признаете ли,

Что держите ее? Эй ты, Гиларион!

Ушел! Свидетель он того, что держите!

Дав

Да нет ее у нас!

Сосия

Увижу скоро я,

Как плачет кто-то! Ну, скажи, с кем вздумали

205 Шутить и вздор болтать? Да мы домишко ваш

Злосчастный мигом разнесем. Обидчика

Вооружай!

Дав

Дуришь, глупец! Болтаешься

Здесь зря, как будто впрямь у нас красавица.

Сосия

Вот эти, со щитом, скорей, чем плюнешь ты,

210 Все разнесут, хотя четырехгрошными

Ты их зовешь.

Дав

Шутил я, деревенщина!

Сосия

Вы, горожане.

Дав

Да ведь нет у нас ее!

Сосия

Эй, ты, - копье возьму!

Дав

К чертям проваливай!

Пойду-ка я домой, покуда будешь ты

215 Долбить одно и то же.

(Входит в дом.)

Дорида

(выходя вперед)

Слушай, Сосия!

Сосия

Коль подойдешь, Дорида, припекут тебя,

Да как еще! Ведь ты всему зачинщица!

Дорида

Ты лучше так скажи: сбежала к женщине

Она от страха.

Сосия

Как? От страха к женщине?..

Дорида

220 Она ушла к соседке, ну, к Миррине в дом.

Коль вру, пусть то, чего хочу, не сбудется!

Сосия

Вишь ты, сюда сбежала - прямо к милому.

Дорида

Что делать ты хотел, не делай, Сосия!

Сосия

Вон убирайся, вон! - лгать мастерица ты.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[Следует пробел приблизительно в шестьдесят стихов, соответствующий концу второго и самому началу третьего актов.

Можно думать, что Дорида прекращала разговор с Сосией и возвращалась в дом Полемона, а Сосия, оставив план немедленного штурма дома Миррины, уходил в деревню к Полемону, чтобы доложить ему о происшедшем. Появлением Полемона начинался третий акт. Полемон вступал на сцену в сопровождении Сосии и флейтистки Габротонон с намерением действовать решительно. Вне себя от гнева, он готов был воспользоваться помощью солдат, которые уже во втором акте были вызваны Сосией и находились под рукой. Но, когда уже делались приготовления к штурму, появлялся Патэк. Понимая все безумие задуманного Полемоном плана, Патэк старался отвлечь воина; его старания не оставались безуспешными, к неудовольствию Сосии, который продолжал настаивать на штурме, доказывая Полемону, что Патэк играет на руку его врагам.]

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

На сцене Сосия, Полемон, Патэк и флейтистка Габротонон. В отдалении от них

группа вооруженных солдат.

Сосия

(Полемону, указывая на Патэка)

225 Он с ними заодно, - от них взял деньги он!

Поверь, он изменил тебе и воинству!

Патэк

(Сосии)

Пойди проспись, мой друг, - о битвах думать брось!

Ты просто не в себе!

(К Полемону.)

С тобою речь веду,

Ты меньше пьян, чем он!

Полемон

Я меньше пьян? Да я

230 Всего котилу выпил! Я предвидел все

И соблюдал себя на случай.

Патэк

В добрый час!

Послушайся меня!

Полемон

А что ты мне велишь?

Патэк

Ты вправе спрашивать, - тебе отвечу я.

Сосия

(к Габротонон)

Габротонон, труби сигнал!

Патэк

(указывая Полемону на Сосию)

Сперва его

235 Ушли-ка ты домой и тех, что вместе с ним!

Сосия

(Полемону)

Не так войну ведешь! Мир заключать, когда

На штурм идти пора!

Полемон

Патэк - губитель мой!

Сосия

Нет, он не вождь!

Подемон

(Сосии)

Ну, ради всех богов, уйди

Отсюда, друг.

Сосия

Я ухожу!

(Обращаясь к Габротонон.)

Мне думалось,

240 Что пригодишься ты. Ведь у тебя все есть,

Что нужно для осады, - ты, Габротонон,

И влезть умеешь и залечь! Куда бежишь?

Стыдишься, шлюха? Речь моя, что ль, тронула?

Габротонон уходит. Сосия и солдаты отступают в сторону, но

остаются на сцене.

Патэк

(Полемону)

Будь все так, Полемон, как говорите вы

245 И будь она твоей женой законною...

Полемон

Что говоришь, Патэк?

Патэк

Была б тут разница!

Полемон

Ее женою я считал!

Патэк

Сбавь голос свой.

Кто дал ее тебе?

Полемон

Кто дал? Она!

Патэк

Тогда

Ты нравился ей, нынче разонравился,

250 Ты с нею вел себя не по-хорошему!

Она и бросила.

Полемон

Не по-хорошему?

Что ты? Не мог, такое слово вымолвив,

Меня ты больше огорчить!

Патэк

Уверен я,

Ты согласишься с тем, что вещь безумная

255 Тобой затеяна. Куда несешься ты?

За кем? Да ведь она сама себе глава!

Одно в любви есть средство для несчастного

Мольба!

Полемон

А без меня кто совратил ее,

Обидчик он?

Патэк

Постольку, чтоб упреками

260 Его донять, начав с ним разговаривать,

А за насилье суд грозит. В обиде нет

Для мести основанья, для упреков - есть.

Полемон

Нет и теперь?

Патэк

Нет и теперь!

Полемон

Деметрою

Клянусь, нет слов! Одно скажу - повешусь я!

265 Меня Гликера кинула, покинула

Меня Гликера! Но, Патэк, коль действовать

Ты так не прочь - знаком ты с ней, беседовал

Не раз, бывало! - то поговори-ка с ней,

Будь мне послом, молю тебя!

Патэк

Я, видишь ли,

270 Не прочь так действовать.

Полемон

И говорить, Патэк,

Умеешь ты, конечно?

Патэк

Да как будто бы!

Полемон

Ведь это нужно! В этом все спасение!

Я ль обижал ее хоть раз, хоть чем-нибудь,

Я ль ей не угождал во всем! Вот если бы

275 Ее наряды видел ты...

Патэк

То лишнее!

Полемон

Во имя всех богов, взгляни на них, Патэк!

Меня б сильней ты пожалел!

Патэк

О господи!

Полемон

Войди! Что за наряды! А какой была

Она красоткой в них! - Ты их видал на ней?

Патэк

280 Видал.

Полемон

На них полюбоваться стоило!

Да, но зачем болтать теперь про роскошь их,

Болтать о пустяках? Обестолковел я!

Патэк

Клянусь Зевесом, нет!

Полемон

Нет? Ну, тогда, Патэк,

Взгляни на них!

(Приглашая войти в дом.)

Сюда!

Патэк

Веди - я следую...

Патэк и Полемон входят в дом. Из дома Миррины выходит

Mосхион. Он видит удаляющихся, а также Сосию и группу

солдат у дома Полемона и грозит им издали.

Мосхион

285 Да убирайтесь поскорее с глаз долой!

Ишь выбежали мне навстречу с копьями!

Да у таких, как эти никудышники,

Не хватит сил гнездо разрушить ласточки!

"Наемники", Дав молвил, а наемники,

290 Те пресловутые - все тот же Сосия!

(Меняя тон.)

Хоть горемык немало в наше времечко,

Ведь почему-то нынче урожай большой

На них пошел по всей Элладе! - все-таки,

Как их ни много, не найти, я думаю,

295 Средь них, как я, такого горемычного!

Когда пришел домой я, из обычного

Я ничего не делал, даже к матери

Я не зашел и никого к себе не звал.

Нет, в спальню тихо я прошел сторонкою

300 И там прилег, своими занят думами.

А Дава к матери послал, чтоб ей сказать,

Что дома я, и больше ничего! Но Дав,

Найдя готовый завтрак, объедаться стал,

Нимало обо мне не позаботившись.

305 А я тем временем лежу да думаю,

Так говоря с собой: "Через мгновение

Мать забежит ко мне с желанной весточкой

От милой, на каких она условиях

Мир хочет заключить". Я речь обдумывал...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[Конец монолога не сохранился. За ст. 309 идет пробел приблизительно в сто шестьдесят стихов, на который падает конец монолога и начало четвертого акта.

Содержание конца монолога может быть до известной степени восстановлено. Мать, которую поджидал Мосхион, приходила к нему, но приносимая ею весть оказывалась не соответствующей его ожиданиям. Как явствует из дальнейшего, Миррина, переговорив с Гликерой, узнав от нее, что она приходится сестрой Мосхиону, и взяв с нее слово, что она пока не откроется брату, говорит сыну, что все его мечты о сближении с Гликерой несбыточны, так как Гликера якобы дочь ее, Миррины, некогда ею брошенная, и, следовательно, приходится Мосхиону сестрой. Мосхион не хочет верить матери, но слова ее производят на него впечатление, и он, сбитый с толку, считает себя горемыкой из горемык: воздушные замки, которые он строил, рухнули. Возможно, что за монологом следовала сцена, в которой Мосхион вызывал Дава из дома и сводил с ним счеты.

В своем настоящем виде четвертый акт начинается продолжением разговора Гликеры с Патэком. Оба они на сцене, из чего явствует, что Патрк, следуя просьбе Полемона, вызвал Гликеру, чтобы поговорить с ней без свидетелей. С другой стороны, из слов Гликеры, начинающих сцену, видно, что в утерянной части сцены Патэк, стараясь склонить Гликеру к Полемону, обидел ее предположением, что она перебралась к Миррине ради Мосхиона, чтобы завязать с ним любовную интригу. Уже оскорбленная подобным же подозрением со стороны Полемона, Гликера не может вынести новой выходки, да еще от Патэка, человека, которого она привыкла уважать.]

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Перед домом Миррины Патэк и Гликера.

Гликера

310 Какие козни, цель какую я могла

Иметь в виду, к его спасаясь матери,

У ней ища приюта? Как ты думаешь?

Чтоб он меня взял в жены? Уж доподлинно,

Что он по мне! Иль стать его любовницей?

315 Но разве я и он, мы не старались бы

От близких прятаться? Ужели дерзостно

Меня б поставил он перед лицом отца?

И я пошла б на шаг такой бессовестный,

Чтоб стать врагом Миррине и дать повод вам

320 Меня в распутстве заподозрить, коего

Не смыть бы мне? Иль вовсе нет стыда во мне?

Патэк, и ты с таким вот подозрением

Пришел? Ты счел меня такой продажною?

Патэк

Избави бог! Легко ты можешь выяснить

325 Всю лживость обвиненья! Верю я тебе!

Гликера

И все же прочь уйди! Пусть издевается

Впредь над другими он!

Патэк

Непредумышленным

Его проступок был!

Гликера

О нет, безбожен он!

Так поступают разве что с рабынею!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[За ст. 329 следует пробел приблизительно в шестнадцать стихов. Однако можно восстановить содержание утраченных стихов.

По мнению Гликеры, Полемон поступил с ней, как с рабыней. На это он не имел права: она не рабыня, а свободная женщина, и смотреть на нее сверху вниз никто не смеет. Где доказательства в пользу ее благородного происхождения? Они - налицо: в распоряжении Гликеры находятся вещи, это доказывающие. Это заявление девушки могло приводить Патэка к новым вопросам, на которые Гликера давала ответ.] . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Гликера

330 Есть вещи у меня - они достались мне

От матери моей и от отца... Держу

Я при себе их и храню...

Патэк

Чего же ты

Желала бы?

Гликера

Их получить! Но знаешь сам,

Что он за человек!

Патэк

Так что же, милая?

Гликера

335 Будь мне посредником...

Патэк

Исполню просьбу я,

Хоть и смешно! Но не мешало бы

Вперед обдумать все...

Гликера

Мне лучше знать!

Патэк

Пусть так!

Кто знает из рабынь, где вещи спрятаны?

Гликера

Дорида знает.

Патэк

(вызывая раба)

Пусть Дориду вызовут!

340 А все ж, Гликера, ради всех богов смягчись,

Прости его, хотя б на тех условиях,

Что мной тебе предложены...

Дорида

(входя)

Ах, госпожа!

Гликера

Да что с тобой?

Дорида

Какое горе!

Гликера

Вынеси

Шкатулку мне, Дорида, ту, где разные

345 Серебряные вещи, ту, что я дала

Тебе хранить. Чего ты плачешь, глупая?

Дорида уходит.

Патэк

Спаситель Зевс, со мною что-то странное

Творится! Что ж? Возможно все! Шкатулочка

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[Следует пробел в семь - пятнадцать стихов. Появлялась Дорида со шкатулкой и, передав последнюю Гликере, уходила обратно. Патэк и Гликера принимались за разборку вещей.

Углубленные в свое занятие, они не замечали появления Мосхиона, который, держась в стороне, прислушивался к их разговору.] . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Патэк

(рассматривая какую-то вещь)

И эту вещь я видел раньше... Что на ней?

350 Бык это, иль козел, иль зверь какой-нибудь

Иной?

Гликера

Олень, мой милый, это, - не козел!

Патэк

С рогами он!

Гликера

Я знаю.

Патэк

Вот и третья вещь!

Крылатый конь... Да эти вещи - собственность

Моей жены, моей бедняжки собственность!

(Плачет.)

Мосхион

(про себя)

355 Вещь невозможная! Как я подумаю,

Выходит, будто бы моя родная мать

Свою родную дочь тайком закинула.

Но если это так, но если девушка

Сестра мне - то конец мне, горемычному!

Патэк

360 Зевс, что ж еще из моего осталося?

Гликера

Ты поясни, что хочешь знать, и спрашивай!

Патэк

Где вещи ты взяла, что при тебе? Ответь!

Гликера

Меня нашли младенцем, вещи те - со мной.

Мосхион

(про себя)

Еще на шаг вперед - волна судьбы моей

365 Меня как раз сюда примчала вовремя!

Патэк

Ты найдена одна? Вот это выясни!

Гликера

Нет, брат со мною вместе кем-то брошен был.

Мосхион

(про себя)

Вот первое, что я стараюсь выяснить!

Патэк

А разлучили вас каким же образом?

Гликера

370 Я объяснить могла б, - о том наслышана!

Но лучше про меня спроси, - сказать могу,

А о другом молчать клялась Миррине я.

Мосхион

(про себя)

И вправду поклялась! Ее слова, как знак

Условный, ясны мне... Где я? В какой стране?

Патэк

375 А кто же подобрал тебя и вырастил?

Гликера

Взрастила женщина, та, что нашла меня.

Патэк

А слов о месте, где нашла, не помнишь ли?

Гликера

"Там ключ, - она сказала, - тень под деревом".

Патэк

Так говорил и тот, кем дети брошены!

Гликера

380 Кто ж это был? Коль можно, и о том скажи!

Патэк

Раб исполнял, а бросить - бросить я дерзнул!

Гликера

Ты бросил их? Но почему? Ты, их отец?

Патэк

Путей судьбы, дитя, нам не постичь умом!

Мать ваша, дав вам жизнь, угасла в тот же день,

385 Всего же за день перед тем, дитя мое...

Гликера

Что было? Я дрожу перед неведомым!

Патэк

Привыкший к роскоши, я сразу нищим стал.

Гликера

Как? В день один? О боги, что за ужасы!

Патэк

Узнал я, что корабль, источник благ моих,

390 В Эгейском море бурной поглощен волной.

Гликера

О, доля горькая!

Патэк

И я решил тогда,

Что неразумно будет неимущему

Тащить две барочки, двоих детей кормить.

Погибло с ними для меня все лучшее!

(Плачет.)

395 А что еще там было?

Гликера

Объясню сейчас.

Цепь шейная, потом убор с каменьями,

Знак распознанья, был при детях брошенных.

Патэк

Его бы посмотреть!

Гликера

Но нет его при мне!

Патэк

Как так?

Гликера

У брата, ясно, вещи прочие!

Moсхион

(про себя)

400 Отцом мне, очевидно, он приходится!

Патэк

Какие? Скажешь?

Гликера

Поясок серебряный...

Патэк

Да, так!

Гликера

На нем же хоровод был девичий...

Мосхион

(про себя)

Ты понял?

Гликера

Плащ еще прозрачный, маленький,

И запон золотой... Теперь все сказано!

Патэк

405 Тебе не буду больше докучать, дитя!

Moсхион

(про себя)

Зато я не отстану от нее, - о нет!

(Быстро подходит к Патэку и Гликере.)

Я слышал разговор, и вот, пред вами я!

Патэк

О боги, это кто?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[Следует пробел в сто с лишком стихов, на который падает конец четвертого акта и начало пятого.

Сцена "узнавания" после появления Мосхиона не могла слишком затягиваться. Появление юноши было ее эпилогом. Патэк, веселый и радостный, уходил с детьми к себе домой, и Этим кончался четвертый акт.

Ввиду того что после пробела мы видим Полемона вполне осведомленным обо всем происшедшем и так как, с другой стороны, его поверенной является Дорида, то надо думать, что последняя и сообщила Полемону, что Гликера оказалась дочерью Патэка, а Мосхион ее родным братом. Возможно, что все это излагалось в диалогической сцене между Подемоном и Доридой, и эта сцена была началом пятого акта.]

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

На сцене Дорида и Полемон продолжают начатый ранее

разговор.

Полемон

Повешусь - вот и все!

Дорида

Не надо этого!

Полемон

410 А что ж, Дорида, делать? Как я буду жить,

Один, злосчастный, без нее?

Дорида

Она к тебе

Вернется.

Полемон

Ради бога, что сказала ты?

Дорида

Коль обижать отныне ты закаешься.

Полемон

Приму все меры я! Права ты, милая,

415 Права! Пойди! Тебе, Дорида, вольную

Я завтра дам! Но ты сначала выслушай,

Что ей сказать!

Дорида уходит.

Ушла... Эрот завистливый,

Меня ты штурмом взял! Не полюбовнику,

Но брату поцелуй был дан... А я, злодей,

420 Ревнивец, думая, что изменили мне,

Стал буйствовать и вот почти что в петлю влез!

И было б поделом!

Дорида возвращается.

Дорида, как дела?

Дорида

Все хорошо! Она придет!

Полемон

Смеешься ты?

Дорида

Клянусь Кипридой, нет! Уж одевается!

425 Отец любуется! Теперь не грех тебе

На весть благую после пережитых зол

Ответить жертвой - вновь счастлива милая!

Полемон

Ей-богу, ты права! Для жертвы пусть свинью

Заколет повар, с рынка взятый, - в доме он!

Дорида

430 А где кошница? Для нее все нужное?

Полемон

Ее потом сготовят! Колют пусть свинью!

Вот мне так надо бы, сняв с алтаря венок,

Им увенчать себя!

Дорида

В нем сановитее

Еще ты станешь!

Полемон

Ну, ведите милую!

Дорида

435 Она придет сейчас и с ней отец ее!

Полемон

И он? О, что мне будет!

(Уходит к себе.)

Дорида

Что ты делаешь?

Сбежал! Да разве так уж страшен двери скрип?

Пойду и я, чтобы помочь, в чем надобно.

(Уходит.)

На сцену входят Патэк и Гликера.

Патэк

Люба мне речь твоя: "Я примиряюсь с ним".

440 Прощать, когда вновь счастье улыбнулося,

Вот это подлинно, дитя, по-гречески!

Пусть Полемона позовут.

Полемон

(выходя из своего дома)

Я сам иду!

Я жертву приносил за благоденствие

Гликеры, - я узнал, что обрела она,

445 Кого так жаждала!

Патэк

Прекрасно сказано!

Теперь ты слушай, что скажу я: дочь даю,

Чтоб зачал от нее детей законных ты...

Полемон

Беру.

Патэк

...И три таланта в дар.

Полемон

Согласен я.

Патэк

Да впредь ухватки позабудь солдатские,

450 Чтоб не свершать поступков необдуманных!

Полемон

Чуть было не погиб и необдуманно

Вновь буду поступать? Не попрекну ни в чем

Гликеру... Лишь прости меня ты, милая!

Гликера

Поистине для нас в твоем неистовстве

455 Начало счастья было...

Полемон

Верно, милая!

Гликера

А потому тебя теперь прощаю я!

Полемон

Патэк, прими участье в жертве.

Патэк

Надо мне

Другой готовить брак, - для сына в жены взять

Хочу Филина дочь.

Полемон

О боги, о земля!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[На этом рукопись обрывается.]

Комментарии

9 ...беде Коринфской... - Под "Коринфской бедой" разумеется длительное лихолетье, выпавшее на долю города Коринфа и отразившееся на всей Греции. Во время борьбы диадохов - полководцев Александра Македонского, разделивших после его смерти империю, Коринф несколько лет находился в суровых руках правителя Македонии Полисперхонта, затем в 307-308 гг. до н. э. был "освобожден" египетским царем Птолемеем I Сотером и, наконец, через пять лет, то есть в 303 г. до н. э., снова "освобожден" полководцем Деметрием Полиоркетом.

60 Я им руководило... - Менандр дословно повторяет слова Афины из трагедии Софокла "Аянт".

53-54 ...за бесчестие считал это... - то есть то, что Полемон отрезал косу Гликере, приравняв ее тем самым к гетерам. Гетеры обыкновенно стриглись "в кружок".

94 Не на мельницу ль попасть... - Для раба Дава слово "мельница" есть синоним наказания. Провинившихся рабов посылали на мельницу для мучительной работы - верчения тяжелого жернова.

97 ...хозяйством войска ведал. - Отказываясь от предложения Мосхиона сделать его провиантмейстером наемных войск, Дав, может быть, намекает на какой-то неизвестный нам факт убийства наемниками проворовавшегося провиантмейстера.

101 Снедью всякой или сыром торговать на площади... - Желание Дава стать мелким торговцем съестными припасами должно было вызвать комический эффект, так как афиняне считали мелких торговцев жуликами. Особенно не в чести были рыботорговцы, которых комедия называет "безбожными", "проклятыми", "бесчестными" и ставит их на одну доску с "ворами-взломщиками". Не большим уважением пользовались и торговцы сыром, медом и т. п. Насмешками над ними полны комедии. Характерная шутка сохранилась от крупнейшего представителя средней аттической комедии Антифана: "Если рыбники громко кричат, что салакушка у них слаще меда, если так бывает, то что мешает медоторговцам, в свою очередь, и говорить и кричать, что они продают мед более гнилой, чем рыба".

110-111 ...тысячником... ...крылоносцем. - Тысячник - Полемон; эпитет крылоносец имеет отношение к шлему Полемона, украшенному пышным султаном.

121 Адрастея - богиня кары и возмездия, к ней взывали, с тем чтобы охранить себя от ее кары за неосторожно вырвавшееся слово или вообще отвести от себя ее гнев.

197-198 Четырехгрошные... четырехдрахмовый... - Дневная плата, получаемая тяжеловооруженным воином, равнялась четырем оболам, жалование же тысячников доходило до четырех драхм.

230 Котила - мера жидких тел, равная примерно четверти литра.

430-432 Кошница, венок - непременные атрибуты жертвоприношения. В кошницу (плетеную корзину) клались повязки, которыми украшалось жертвенное животное, ячменные зерна, которыми его осыпали, и нож. Венок надевали все присутствующие при жертвоприношении.

Г. Церетели и В. Смирин


Менандр
Изречения Менандра

Изречения Менандра

Перевод С. Аверинцев

1. Прелестен тот, кто вправду человек во всем.

2. Возьми какое ни на есть животное:

Насколько же оно людей счастливее,

Да и умом покрепче! Хоть осла возьми:

Уж он ли не страдалец? Да, однако же

Он сам себе не подбавляет тягостен,

Терпя лишь то, что суждено природою.

Но мы по доброй воле не колеблемся

Добавить к неизбежным мукам лишние:

Боимся чоха, а от слова грубого

Приходим в ярость; стоит нам увидеть сон

Дрожим от страха; крика сов - пугаемся...

Пустые страхи, ложный стыд, тщеславие!

Не от природы это зло - от нас самих.

3. - Уж эти родословья! Мать, прошу тебя,

Не говори о знатности! Ведь если кто

В уме и чести обделен природою,

Такой всегда бежит к могилам дедовским,

Считает предков, учит родословия...

Однако ж у любого хоть какие-то,

А были предки, иначе откуда он?

Но если кто не может поименно всех

Исчислить предков (скажем, из другой страны

Приехало семейство),- что тут стыдного?

В ком от природы к доброму наклонность есть,

- Будь эфиоп! - он благороден, матушка.

Коль скиф - уж "дрянь". Не скиф ли был Анахарсис?

4. Чего не встретишь в жизни человеческой?

Возможно все! Диковинный узор плетут

И ход судеб, и наши же чудачества.

5. - Все спутаны расчеты! Жалкий ум людской,

К чему ты нам, когда Судьба-владычица

(Будь-то верховный Ум иль Дух божественный)

Одна все правит, строит, надзирает все,

Одна спасти нас может! Наши замыслы

Бессильные потуги. Так поверь же мне

И не хули слова мои: и мысли все,

И речи, и дела людские правятся

Судьбой, а мы в них вовсе не участвуем.

6. Ведь божество всегда в молчанье действует.

7. - Человек ведь ты:

Чтоб слезы лить, уже причина веская.

8. Живет под каждой крышею своя беда:

Одним мешают жить причуды случая,

Другим - так свой же собственный тяжелый нрав.

9. Ты, может, по особому условию

На свет родился, милый мой, заранее

Договорившись с кем-то из богов, что ты

Во всем счастливым будешь и удачливым?

Тогда сердиться вправе ты: слукавил бог.

Но если ты на общих основаниях

Явился в мир и общим дышишь воздухом,

Скажу тебе трагической сентенцией:

С терпеньем должно смертному нести беду.

Пойми, во-первых, истину начальную:

Ты - человек, а в мире нет создания,

Что больше муки терпит от причуд судьбы.

Оно понятно: так бедняга немощен,

А уж куда как дерзновенны замыслы!

Коль просчитался, разом счастье рушится.

Но ты, дитя, немного потерял зараз,

С тобою обошлась судьба умеренно;

Ну, так и ты в печали соблюдай предел.

10. Когда бы все друг другу помогали мы,

В удаче людям и нужды бы не было.

11. Пусть все несут совместно бремя общее.

12. Коль нужен ты другим - ты жив воистину.

13. Когда б единодушно и решительно

Горой на негодяев ополчались мы,

За ближних заступались и обиды их

Так принимали к сердцу, как свою беду,

Тогда-то уж мерзавцы не плодились бы

День ото дня. Притихли бы голубчики,

Отпор встречая твердый! В скором времени

Они бы поредели и повывелись.

14. Если счастлив муж достойный - это счастье общее.

15. Да, слово - врач страданий человеческих,

Что в силах душу из недуга вызволить.

16. От гнева нет иных лекарств, я думаю,

Как только друга слово осторожное.

17. Я погрешил. Не диво - человек ведь я.

18. Большое благо юноше - такой отец,

Что с молодыми молодым становится.

19. Не только наказанием воспитывай

Дитя, но умным словом убеждения.

20. Всю горечь рабства если раб изведает,

Скотом он станет. Дай ему повольничать

Тогда, поверь, в нем совести прибавится.

21. Законам честь! Но кто не в меру бдительно

Законы наблюдает - просто кляузник.

22. Не может быть зазорным слово истины.

23. Ах, Парменон, вот счастье несравненное:

Уйти из жизни, наглядевшись досыта

На дивные стихии. Солнце, милое

Всему живому! Звезды, реки, неба свод,

Огонь! Живет ли человек столетие

Иль малый срок - он эти знает радости,

А ничего святее не увидит он.

24. Кто мил бессмертным - умирает в юности.

25. Богатство - благо, если ум в придачу дан:

Ведь только ум научит, для чего оно.

26. Кто благороден и обучен доброму,

И с подлыми не должен распускать язык.

27. Насколько лучше знать одно как следует,

Чем без толку хвататься хоть за все подряд.

28. Коль не солдат солдатами командует,

Не в бой, а на убой выходит воинство.

29. Мы за такого голос подавать должны

Оратора, чья речь сильна не злобою,

Но неподдельной честностью пропитана.

30. Бесплодный край нередко храбрецов растит.

31. Говорит раб:

Отечество, закон и правосудие,

Что правду отделяет от запретного,

Все для меня хозяин. Только им живу.

32. Ах, Парменон, жениться, развести детей

Мытарства в этом вижу непомерные.

33. Женитьба, если рассудить по совести,

Конечно - зло, но зло необходимое.

34. Опаснее старуху раздразнить, чем пса.

35. Приятно, если умный сын в дому растет,

Но с дочерью отцу не в меру хлопоты.

36. Кто может быть несчастнее родителя?

- Родитель многочадный! Лишь один ответ.

КОММЕНТАРИИ

Большинство нравоучительных сентенций из комедий Менандра сохранилось в книге византийского компилятора VI в. н. э. Иоанна Стобея "Цветник, или Сборник изречений". Несмотря на то что Стобей обычно очень точен в цитатах, нельзя утверждать с уверенностью, что все фрагменты действительно принадлежат Менандру. В тех случаях, когда Стобей указывает название цитируемой комедии, оно приводится в примечаниях. Фрагменты переведены на русский язык впервые.

5. Фрагмент из комедии "Подкидыш, или Деревенщина".

9. Фрагмент сохранился в сочинении Плутарха "Утешение".

15. Фрагмент сохранился в схолиях (комментариях) к Гомеру.

17. Фрагмент сохранился в книге Ориона "Цветник" с указанием источника - комедии "Фанион".

20. Фрагмент из комедии "Раб".

23. Фрагмент из комедии "Подкидыш, или Деревенщина".

24. Фрагмент из комедии "Дважды обманувший".

25. Фрагмент из комедии "Ремесленник",

30. Фрагмент из комедии "Двоюродные братья".

35. Фрагмент из комедии "Двоюродные братья".

Г. Церетели и В. Смирин




Менандр
Третейский суд

Менандр

Третейский суд

Перевод Г. Церетели

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Карион, повар.

Онисим, раб Харисия.

Смикрин, отец Памфилы.

Хэрестрат, друг и сосед, Харисия.

Габротонон, арфистка.

Сириcк, угольщик, раб Хэрестрата.

Дав, пастух, раб.

Жена Сириска (без слов).

Памфила, жена Харисия.

Xарисий, молодой человек.

Софpона, кормилица Памфилы (без слов).

Действие происходит в деревне, недалеко от Афин. На сцене

два дома; один принадлежит Xарисию, другой

Хэрестрату.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Со стороны города входят на сцену Онисим и Карион.

Карион

Фр. 1 Онисим, это правда, что хозяин твой,

Габротонон, арфистку, нанимающий,

Женат совсем недавно?

Онисим

Правда чистая!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Kapион

Фр. 2 Как хорошо, Онисим! Любопытничать

И ты не прочь!

Онисим

Не скрою - нет приятнее

На свете ничего, как быть всезнайкою!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Фр. 3 Готовь же завтрак! Он давно в неистовстве

Ждет за столом.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Фр. 4 Эхин - вид большого горшка с широким горлом.

Это слово упоминает Менандр в "Третейском суде"

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Фр. 5 . . .Я в этих случаях

На солонину соли посыпать привык.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Со стороны города появляется Смикрин.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Фр. 6 Здоровый лежебок куда опаснее

Больного лихорадкой, - не работая,

Так, ни про что, за двух он объедается.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Смикрин

Что человеком (столько денег тратится)

127 На в_и_на, вот чему я ужасаюся!

Оставим пьянство в стороне, - не верится

Уж и тому, что, пить себя насилуя,

130 За малую котилу он по целому

Оболу платит!

Хэрестрат

(в сторону)

В самый раз! Я этого

И ждал! Нагрянул, и любовь расстроится. . .

Смикрин

Да мне-то что? Он сам еще наплачется!

Он взял четыре серебром в приданое

Таланта, но себя слугою жениным

Считать не хочет, дома не ночует он

И в день двенадцать драхм он платит своднику. . .

Хэрестрат

(в сторону)

Двенадцать - верно! Знает все до точности! . .

Смикрин

На месяцу да еще дней на шесть этого

140 Мужчине хватит на житье. . .

Хэрестрат

Счет правильный!

По два обола в день! На суп гороховый

Как раз довольно будет для голодного!

Габротонон

(выходя из дома Хэрестрата)

Послушай, Хэрестрат, - Харисий ждет тебя!

(Указывая на Смикрина)

Кто это, милый?

Хэрестрат

Тесть пришел Харисия.

Габротонон

(Что приключилось с ним?) Глядит он сумрачно. . .

Смикрин

. . . Трижды проклятый,

(При молодой жене) живет с арфисткою!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Габротонон

Благ ради всяческих не говори ты так!

Смикрин

190 Да пропади ты! Уж ему достанется!

Я в дом войду, разведаю точнехонько

О положенье дочки да подумаю,

Как мне теперь пойти на зятя приступом.

(Входит в дом Xарисия.)

Габротонон

Сказать Харисию, что прибыл тестюшка?

Хэрестрат

Сказать! Ишь шельма! В дом внес несогласие!

Габротонон

Пускай бы внес его в дома он многие!

Хэрестрат

Во многие?

Габротонон

Ну, в тот, что рядом.

Хэрестрат

В мой-то дом?

Габротонон

Да, в твой! Пойдем теперь туда, к Харисию!

Хэрестрат

Пойдем - пора! Смотри: юнцов подвыпивших

170 Сюда как раз ватага приближается!

Связаться с ними нам некстати было бы!

Входят в дом Хэрестрата.

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На сцену вбегают рабы Дав и Сириcк, за которыми

следует жена Сириска с ребенком на руках.

Сириcк

Нарушил право ты!

Дав

Проклятый кляузник!

Чужим добром владеть тебе не следует!

Сириcк

220 Пусть разберет судья!

Дав

Отлично! Судимся!

Сириcк

Но у кого?

Дав

Годится всяк! Заслуженно

Терплю! Зачем с тобой делился?

Сириcк

(указывая на Смикрина)

Этого

Не взять ли в судьи?

Дав

В добрый час!

Сириcк

Почтеннейший,

Минутку удели ты нам, пожалуйста!

Смикрин

Вам? Для чего?

Сириcк

Возникло дело спорное!

Смикрин

Да я-то тут при чем?

Сириcк

Судью третейского

Мы ищем! Ну, так вот, коль нет препятствия,

Ты рассуди нас!

Смикрин

Пропади вы пропадом!

Ишь бродят в кожухах, а тоже судятся!

Сириcк

230 Пусть так, и все же - дело наше малое,

Взять в толк его легко - отец, будь милостив!

Уж снизойди до нас! Ведь правосудие

Брать перевес всегда должно, и всяк о том

При случае обязан позаботиться.

Таков всегда удел наш человеческий!

Дав

С каким, однако, я связался ритором!

Зачем делился с ним?

Смикрин

Скажи, мой приговор

Блюсти согласны вы?

Сириcк

О да!

Смикрин

Послушаю

Помехи нет! Начни ты, что помалкивал.

Дав

240 Начну я издали - и не со ссоры с ним,

Чтоб мог понять ты толком происшедшее. . .

Раз в зарослях, от этих мест поблизости,

Один стада свои я пас, почтеннейший,

Тому назад дней тридцать приблизительно,

И я нашел - он брошен был! - ребеночка,

И ожерелье с ним, и все обычные

Безделки. . .

Сириcк

Спор о них!

Дав

Мешает речь вести!

Смикрин

(Сириску)

Коль перебьешь еще, достану палкою

Тебя!

Сириcк

И будешь прав!

Смикрин

(Даву)

Веди же речь.

Дав

Веду.

250 Ребенка поднял я, к себе домой отнес,

Чтоб воспитать его - так я решил тогда.

Но за ночь мысль пришла - бывает с каждым так,

И начал сам с собой я тут беседовать:

"К лицу ли мне дитя? Ну, мне ль с ним мучиться?

К чему заботы мне? Где столько денег взять?"

Так было дело. Утром скот я вновь погнал.

А тут и он пришел в места те самые,

Чтоб пней накорчевать себе, - он угольщик!

Мы раньше были с ним друзья-приятели!

260 Разговорились вновь. Меня задумчивым

Увидев, говорит: "Чего ты голову

Повесил, Дав?" - Чего? Да полон рот хлопот!

Как я нашел, как поднял, все я выболтал. . .

Я кончить не успел, он и начни просить:

"Отдай ты мне дитя!" - да повторять еще

При каждом слове: "Счастлив будь! Пусть радости

Ты вкусишь! Пусть скорей получишь вольную!

Есть у меня жена. . . У ней ребеночек

Недавно родился, да умер вскорости".

Он говорил про ту, что здесь с малюткою.

270 Просил ты или нет?

Сириcк

Просил.

Дав

Сплошь целый день

Он приставал. . . На просьбы и на клянченье

Я согласился. . . дал. . . И, благ он всяческих

Понасулив, ушел. . . Он даже руки мне

Расцеловал. . . Да или нет?

Сириcк

Да.

Дав

Он ушел.

А вот теперь, опять меня увидевши,

Вдруг от меня вещей, с ребенком кинутых

А вещи - пустяки, ничто. . . безделица!

Он требует и мнит себя обиженным,

Что не даю, свою в них видя собственность.

280 А я в ответ: "Благодари, что в часть тебя

Я взял, твои уважив просьбы". Если же

Не додал я чего, меня учитывать

Не в праве он. . . Вот если б натолкнулись мы

На клад с ним вместе и Гермесом общим был

Тот клад, одно бы ты, а я - другое взял!

Но я один нашел - тебя там не было!

За что же все тебе, а мне ни капельки?

Ну, словом: дал тебе я из находки часть

Коль по душе, владей и ныне! Вели же

Не по душе и стал ты мыслить иначе

290 Верни. . . Нас не обидь - не будешь в убыли!

Но все прибрать, где просьбой, где насилием,

Нет, это не пройдет! - Я кончил речь свою.

Сириcк

Он кончил?

Смикрин

Ты оглох? Да, кончил!

Сириcк

Хорошо.

Итак, черед за мной. . . Ребенка он нашел

Один, так говоря, сказал он истину!

Все было так, отец, - мне спорить не о чем.

Его я умолял, просил и выпросил

Я у него дитя - он в этом тоже прав.

Но вот пастух, собрат его по должности,

300 С его же слов сболтнул, что будто Дав нашел

При маленьком убор. . . Его чтоб стребовать,

Малютка здесь, отец!

(К жене)

Жена, подай дитя!

Дав, требует с тебя он ожерельице

И с ним приметы все, и говорит он так:

"Убор дан мне, но не тебе. . . для выгоды".

(Отдает ребенка жене.)

Как опекун и я того же требую.

Опекуном меня ты сделал, дав дитя!

Теперь, почтеннейший, твой долг, так мнится мне,

Решить, должно ль, согласно воле матери,

310 Кто б ни была она, блюсти в сохранности,

Пока взрастет дитя, убор и золото,

И что б там ни было, иль дать расхитчику:

Он первым-де нашел чужую собственность!

Но почему же я вещей не требовал,

Когда ребенка брал? Да у меня тогда

И права не было, чтоб за него стоять!

Я и теперь совсем не своего ищу,

Не выгоды корыстной! - "Общий, мол, Гермес!"

Где страждет человек, нет слова "я нашел",

Здесь не "находка" - здесь одно "грабительство".

320 Прими в расчет, отец, что, может, маленький

Знатнее нас. . . Средь подневольных выросши,

Не взглянет ли на рабство он с презрением

И на дела дерзнет, природе следуя,

Что господам к лицу: на львов охотиться,

Копье и щит носить, на состязаниях

Быть бегуном. . . Небось бывал в театре ты

И знаешь это все! Нелея с Пелием

Раз козопас нашел - старик, подобно мне,

В кожух одетый - да. . . Когда ж увидел он,

Что не чета ему его найденыши,

330 Поведал им, как их нашел, как вырастил,

И в руки отдал им суму с приметами.

Они ж, узнав про все, что их касалося,

Из пастухов простых царями сделались.

Но если б продал он, как Дав, их собственность,

Чтоб драхм двенадцать от продажи выручить,

На веки вечные они в безвестности

Остались бы - они, герои славные!

Ну, значит, толку нет, на воспитание

Коль я дитя возьму, а Дав тем временем

340 Лишит его надежды на спасение.

Ведь с помощью примет союза брачного

С сестрою избежал один, мать вызволил

Другой, а третий брата спас. . . Ох, сбивчива

Вся наша жизнь, отец, и надо задолго

Провидеть многое, чтоб избежать беды!

Но Дав сказал: "Верни, коли не нравится",

Он мнит, что для него есть в этом выгода!

Но право где ж, коль ты, вернуть обязанный

350 Ребенка собственность, с ней и его возьмешь,

Чтоб блага, для него Судьбой спасенные,

Тебе бы не были помехой в гнусностях?

Я кончил. . . Суд верши по справедливости!

Смикрин

Решить легко! Все, что с ребенком кинуто,

Принадлежит ему. . . Таков мой приговор!

Дав

Чудесно! А дитя?

Смикрин

Я присужу его,

Конечно, не тебе, его обидчику,

Но дам защитнику и оборонщику

От всех обид твоих!

Сириcк

Да вкусишь счастье ты!

Дав

Спаситель Зевс, какой несправедливый суд!

Все я нашел - и вот обобран дочиста!

360 А тот, кто не нашел, теперь владеет всем!

Итак, отдать?

Смикрин

Отдай!

Дав

Что за неправый суд!

Пропасть мне, коль не так!

Сириcк

Отдай немедленно!

Дав

Геракл, обижен я!

(Снимает свою суму.)

Сириcк

Открой суму свою

И покажи! Ведь в ней с собой все носишь ты!

(К Смикрину.)

Пока он не отдаст, побудь, пожалуйста!

Дав

И взять его судьей!

Смикрин

Давай же, висельник!

Дав

(опорожняя суму.)

Что за позор терплю!

Смикрин

Все тут?

Сириcк

Как будто бы!

А может, увидав, что все потеряно,

Он и слизнул кой-что, пока я речь держал!

Дав

И не подумал бы!

Сириcк

(уходящему Смикрину)

Прощай и счастлив будь!

370 Таких бы судей нам!

Дав

Не суд - глумление!

Геракл, ну, был ли где позорней приговор?

Сириcк

Ты подло вел себя!

Дав

Подлец! Смотри теперь,

Храни добро (пока дитя не вырастет!)

Знай, буду за тобой следить без устали.

(Уходит.)

Сириcк

Пошел ты прочь, проваливай. - Теперь, жена,

Ребенка отнеси ты к Хэрестрату в дом,

К хозяину! Сегодня здесь останемся,

Уплатим свой оброк, а завтра примемся

380 Вновь за работу мы. - Пересчитай сперва

За вещью вещь! Есть у тебя корзиночка?

Женщина отрицательно качает головой.

Клади за пазуху!

Из дома Хэрестрата выходит Онисим; он направляется в сторону Сириска и его

жены, сначала не замечая их.

Онисим

Ленивей повара

И свет не видывал! Вчера об этот час

Уже пирушка шла!

Сириcк

(разглядывая вещи)

Вот это, кажется,

Петух. Возьми его. Какой он крепенький!

А вот секира! Вот вещичка с камешком.

Онисим

(заметив Сириска)

Что это? А?

Сириcк

Вот перстень. . . позолоченный,

А сам железный. . . И на нем печатка есть:

Бык иль козел? Не разобрать! Кле_о_стратом

390 Он сделан, коль о том судить по надписи.

Онисим

(подходя к Сириску)

Дай посмотреть!

Сириcк

Ты кто такой?

Онисим

Да, он и есть!

Сириcк

Кто?

Онисим

Перстень!

Сириcк

Перстень? Что за перстень? Не пойму. . .

Онисим

Хозяина, Харисия!

Сириcк

С ума сошел?

Онисим

Он обронил его!

Сириcк

Злодей, давай назад!

Онисим

Как? Наше дать? Откуда он к тебе попал?

Сириcк

О Аполлон и боги, горе чистое!

Попробуй-ка спасти добро сиротское!

Кому не лень, всяк грабить собирается!

Дай перстень, говорю!

Онисим

Ты шутишь, кажется!

400 Клянусь я Аполлоном, вещь хозяйская!

Сириcк

Зарежусь раньше, чем хоть в чем-нибудь тебе

Я уступлю. - Решил: судиться буду я

Со всеми! Не мое добро - сиротское!

(К жене.)

Вот ожерелье! На! Лоскут пурпуровый!

Теперь домой ступай!

(Онисиму.)

Что скажешь?

Онисим

Что скажу?

Кольцо - Харисия! Его посеял он,

Когда был выпивши!

Сириcк

Я - Хэрестрата раб!

Иль у себя держи кольцо в сохранности,

Иль мне отдай, - верну его целехоньким!

Онисим

410 Сам лучше сохраню.

Сириcк

По мне, нет разницы!

Мы оба, кажется, в один и тот же дом

С тобою держим путь?

Онисим

Нет, гости у него,

Нельзя теперь хозяину докладывать

Об этом, - лучше завтра. . .

Сириcк

Подождать могу!

А завтра пред любым судьей я выступить

Готов! Сегодня тоже дело выиграл.

Оставив все, пора заняться, кажется,

Судебным ремеслом - лишь в нем спасение!

Оба уходят в дом Хэрестрата.

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Онисим

(Выходит из дома Хэрестрата.)

Раз пять, а то и больше показать кольцо

420 Хотел хозяину. . . Вот, вот близехонько

Я подойду к нему, стою лицом к лицу,

Да и опять назад! Эх, старый мой донос!

Одна забота с ним! Твердит без устали

Хозяин: "Зевс, сгуби того доносчика,

Кто язву вскрыл!" Боюсь, что, примирясь с женой,

Меня, наушника, за то, что знаю все,

Со света он еживет. Как хорошо, что я

Поостерег себе прибавить новое

К тому, что есть, - и в нем беды достаточно!

(Стоит, задумавшись.)

В это время из дома Хэрестрата выбегает арфистка

Габротонон, отбиваясь от гостей Харисия, старающихся

ее удержать.

Габротонон

430 Не приставай. . . Пожалуйста. . . не трогайте.

Ослепла, видно, коли не заметила,

Что насмех позвана! Я мнила, любит он!

А в нем - почти нечеловечья ненависть!

С ним рядом возлежать не позволяет мне,

Поодаль быть должна. . .

Онисим

(про себя)

А не отдать ли вновь

Кольцо тому рабу? Нет смысла!

Габротонон

(не видя Онисима)

Глупенький

Какой! Зачем мотает столько денег он?

Будь дело только в нем, могла бы я теперь

С кошницею идти на божьем празднестве:

440 Уж третий день, как я, согласно правилам,

Чиста от брачных уз!

Онисим

Ну, ради всех богов,

Ну, как, скажите мне. . .

Сиpиск

(выбегая из дома Хэрестрата)

Да где он прячется?

Весь дом обегал!

(Заметив Онисима)

А, давай, почтеннейший,

Кольцо иль покажи, кому ты там хотел!

Судью бы нам! Мне по делам идти пора!

Онисим

Вот дело в чем, приятель. . . Знаю в точности,

Что перстень твой - хозяина, Харисия!

Да показать боюсь! Коль дам, Харисия

Отцом тому ребеночку я сделаю,

450 С кем перстень кинут был. . .

Сиpиск

Как это?

Онисим

Видишь ли,

На Таврополиях, во время бдения,

Где были женщины, он потерял кольцо!

Вот все и сходится, что изнасиловал

Девицу он. . . Та родила и кинула

Дитя. . . Найти б ее, потом Харисию

Кольцо вручить, - и все бы разъяснилося!

А ныне смута выйдет да волнение!

Сириcк

Сам обсуди! Но коль стращаешь, думая,

Что отступного дам, чтобы кольцо вернуть,

460 Так это глупости! И не подумаю

Делиться я. . .

Онисим

Не надо мне.

Сириcк

Вот именно.

Я забегу - сейчас мне в город надобно!

Чтоб знать наверняка, как поступить потом.

(Уходит.)

Габротонон

(Подходит к Онисиму.)

Дитя, что в доме грудью кормит женщина,

Его, Онисим, и нашел наш угольщик?

Онисим

Да, по его словам. . .

Габротонон

Бедняжка, миленький!

Онисим

И с ним хозяйский перстень этот найден был.

Габротонон

Ах ты, злодей! Коль то сынок хозяина

И будешь ты глядеть, как он рабом растет,

470 Ну, не достоин ли ты казни всяческой?

Онисим

Но я сказал: никто не знает матери.

Габротонон

А перстень обронил на Тавронолиях

Хозяин?

Онисим

Пьян он был, как мне рассказывал

С ним бывший раб. . .

Габротонон

Он на ночное бдение,

Где были женщины, ворвался, видимо.

Однажды и при мне кой-что похожее

Случилось. . .

Онисим

При тебе?

Габpотонон

На Таврополиях,

Прошедший год. . . На лире я для девушек

Играла. . . Все резвились. . . Вместе с прочими

И я, - ведь я тогда мужчин не ведала!

Онисим

480 Еще бы!

Габротонон

Да, клянуся Афродитою!

Онисим

А девушку ты знаешь?

Габротонон

Можно справиться,

Она дружила с теми, с кем и я была.

Онисим

А кто отец?

Габротонон

Не знаю. Но в лицо ее

Узнала бы, о боги: вот красавица!

Слыхала, что богата!

Онисим

Уж не эта ли?

Габротонон

Не знаю. . . Как и все, она отправилась

Гулять и вдруг, глядим, назад в слезах бежит,

Рвет волосы. . . О боги, все изорвано,

И платье у нее повисло клочьями,

490 А было из тарентской ткани, дивное!

Онисим

А перстень был у ней?

Габротонон

Возможно. . . Но его

Она не показала - лгать не буду я!

Онисим

Но что же делать мне?

Габротонон

Сам думай! Если же

Не глуп и веришь мне, спеши к хозяину

С докладом. . . Коль ребенка мать свободная,

Зачем таить нам правду от Харисия?

Онисим

Давай поищем мать сперва, Габротонон,

И в этом ты должна мне быть помощницей.

Габротонон

Не стану, нет, пока не знаю в точности,

500 Кто был насильником. . . А так у женщин тех

Боюсь о чем-нибудь я зря выведывать.

Кто знает, - может быть, кто из приятелей

Тот перстень обронил, его в заклад приняв.

Иль господин в игре как обеспеченье

Его в залог отдал, иль на него заклад

Держал и проиграл. . . Такие случай

А им и счета нет! - попойкам свойственны!

Пока насильник мне не ведом, девушки

Я не ищу и никому рассказывать

510 Не стану я!

Онисим

Ты рассуждаешь правильно!

Но что же делать мне?

Габротонон

Онисим, выслушай!

Не по душе ль тебе, что мне на ум пришло?

Я припишу себе все происшедшее.

Вот в руки перстень взяв, вхожу к Харисию. . .

Онисим

Ты продолжай - я понимаю, кажется!

Габротонон

Он видит: я - с кольцом. . . Он станет спрашивать,

Где я взяла? Скажу: "На Таврополиях,

Еще девицею". - Что с той случилося,

Я припишу себе: о том ведь знаю я!

Онисим

520 Прекрасный план!

Габротонон

Коль он замешан тут,

Прямым путем пойдет он на признание,

И так как выпил он, то первым скажет все,

С запалу. . . Буду я ему поддакивать,

Но первой не начну, чтоб не запутаться!

Онисим

Ей-богу, хорошо!

Габротонон

Жеманясь, стану я,

Чтоб не запутаться, болтать обычное:

"Каким ты зверем был, каким бесстыдником!"

Онисим

Чудесно!

Габротонон

"Враз меня свалил на землю ты!

Мне, бедной, платье ты испортил чудное".

530 Но перед этим я хочу ребенка взять,

Его ласкать начну, жалеть, а женщину

Спрошу: "Где ты нашла?"

Онисим

Геракл, божественно!

Габротонон

А под конец всего скажу хозяину:

"Сын у тебя!" И покажу найденыша!

Онисим

Хитро и ловко это все, Габротонон!

Габротонон

Когда ж проверкой будет установлено,

Что он - отец, мы без помехи девушку

Отыщем. . .

Онисим

Лишь одно тобой упущено:

Свободной станешь ты! Тебе, как матери,

Он отпускную даст. . . без замедления!

Габротонон

540 Не знаю, но. . . мне этого хотелось бы!

Онисим

Еще б! А благодарность мне, Габротонон?

Габротонон

Богинями клянусь! Тебя, конечно, я

Виновником сочту благодеяния!

Онисим

А если злонамеренно ты девушку

Откажешься искать и, обманув, меня

Оставишь на бобах, - скажи, как быть тогда?

Габротонон

Какой мне смысл! Иль мнишь, детей мне хочется?

Мне б лишь свободной стать, пусть это платою,

О боги, будет за труды!

Онисим

Да сбудется!

Габротонон

550 Так, значит, ты со мной?

Онисим

Вполне с тобою я!

Сражусь тогда, когда начнешь увиливать!

На это хватит сил! Ну, а теперь, сейчас

Посмотрим, как получится.

Габротонон

Согласен ты?

Онисим

Вполне!

Габротонон

Давай же перстень мне, не мешкая!

Онисим

Бери.

(Передает перстень.)

Габротонон

Теперь, Пиф_о_, будь мне помощницей

И сделай так, чтоб речь была успешною!

(Входит в дом.)

Онисим

Хитра на выдумки! Едва почуяла,

Что ей не выманить любовной ласкою

Свободы и что время зря теряется,

Иным путем пошла! - А я остануся

560 Всю жизнь рабом - слюнтяй, дурак, тупица я,

Совсем нет нюха у меня на тонкости!

Вот разве от нее, коль дело сладится,

Перепадет и мне - как будто следует!

Пустое! Ишь глупец! Жду благодарности

От женщины! Эх, лишь бы новой горести

Мне не хлебнуть! - И то - дела неважные

У госпожи! К примеру, если дочерью

Свободного окажется та девушка

570 И матерью ребенка, с нею вступит в брак

Хозяин (а законной должен дать развод).

На этот раз, кажись, я ловко выскользнул,

Не мной ведь каша новая заварена!

От этих дальше дел! А если сплетничать

Начну я снова иль повсюду нос совать,

Пусть вырежут мне. . . зубы! Это кто еще

Сюда идет? Смикрин назад из города

Опять разгневанный, (он здесь поднимет шум!)

Должно быть, правду всю узнал сторонкою!

580 Убраться надо мне скорее с глаз долой. . .

(Уходит в дом Хэрестрата.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Смикрин

. . .Веселенький

610 Устроили вы завтрак.

Карион

О несчастный я,

По всем статьям! Каким-то странным образом

Все, что задумал, тут же рассыпается.

Но если вновь мое искусство повара

(Понадобится здесь), пошлю вас к черту я!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Смикрин

645 Хорош приятель наш, - не постыдился он

(Прижить) от твари уличной (ребеночка)!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

655 Иль о своем забыв, в дела чужие я

Сильней вмешался, скажешь ты, чем следует,

Теперь, когда могу забрать с собою дочь?

Я так решил уже - я так и сделаю!

А вы - мне послухи, - вы подтвердить (должны,

660 Что правда все!). Ведь с вами он и (пьянствовал),

Он, (что осмелился) с моею дочерью

Так подло. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

680 Он ненавидит вашу жизнь веселую?

А что он с кем-то пил, какой-то девушкой

Владел вчера, с утра сегодня - новою?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

691 . . .Хоть он и горд, придет черед - наплачется.

И вот, в публичном доме измотавшийся,

Введет он в дом к себе свою прелестницу

И с нею будет жить, ни в грош не ставя нас?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Смикрин входит в дом Харисия к своей дочери.

Хэрестрат уходит в город.

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Из дома Харисия выходят Смикрин и Памфила,

продолжая начатую в доме беседу.

Памфила

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Меня спасаешь ты? Но убеди сперва,

Что это так! Иначе всем покажешься

715 Ты не отцом моим, но. . . принудителем!

Смикрин

Совет ли нужен, нужно ль убеждение?

Ужель не ясно все? Памфила, слушай-ка,

Ведь дело вопиющее! Но ежели

Мои слова нужны, я говорить готов. . .

Три вещи ты прими в соображение.

Твой муж вконец пропал, с ним пропадешь и ты!

720 Он заживет и без забот и весело,

Но ты не так. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Клади на счет два раза Фесмофории,

750 Два раза Скиры - это стоит дорого,

Пойми: на средствах это отзывается!

Не ясно ль, что идет он к разорению?

Подумай о себе. "В Пирей мне надобно",

Тебе он скажет, ну и заночует там!

Тебе досадно, ждешь его и к ужину

Притронуться не хочешь, - он же пьянствует

С прелестницей. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Фр. 7 Свободной трудно женщине,

Памфила, знай - тягаться с потаскухою:

Она куда хитрей, куда бесстыднее

И льстит сильней.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Памфила

Фр. 8 Я выплакала очи, горемычная!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Габротонон

(Выходит с ребенком на руках.)

853 С ребенком выхожу. . . Он плачет, бедненький,

И уж давно. . . Что с ним, не разберу никак!

Памфила

(не видя ее)

Кто из богов над бедной мною сжалится?

Габротонон

Когда увидишь мать, дитя ты милое?

(Замечает Памфилу.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Памфила

Ну, пора, домой!

Габротонон

(подходя к Памфиле)

Хозяйка, подожди!

Памфила

(оборачиваясь)

Меня зовешь?

Габротонон

Тебя!

Глянь мне в лицо!

Памфила

Меня ты знаешь, женщина?

Габротонон

(в сторону)

860 Она и есть! Ее-то я и видела!

(К Памфиле)

Привет, голубушка!

Памфила

Ты кто?

Габротонон

Дай руку мне!

Скажи, хорошая, на Таврополиях

Прошедший год ты не была на бдении?

Памфила

(смотря на ребенка)

Скажи мне, женщина, где ты дитя взяла?

Габротонон

А ты на нем чего-нибудь не видишь ли

Тебе знакомого? Бояться нечего!

Памфила

Так ты не мать ему?

Габротонон

Для виду сделалась,

Не целью вред нанесть законной матери,

Но чтоб при случае ее найти, и вот

870 Нашла. . . тебя, - ведь я тебя там видела!

Памфила

А кто отец ему?

Габротонон

Харисий!

Памфила

В точности,

Голубушка, ты знаешь?

Габротонон

Знаю! Что же ты

Хозяйка в доме этом?

Памфила

Да!

Габротонон

Счастливица!

Бог пожалел вас! - Слушай, в двери стукнули

Там у соседей! Знать, сюда идут! К себе

Меня введи-ка в дом, чтоб правду чистую

Про все про прочее узнать могла бы ты!

Входят обе в дом Xарисия.

Из дома Хэрестрата на сцену выбегает Онисим.

Онисим

Клянуся Аполлоном, он беснуется,

С ума сошел взаправду, боги, бесится!

880 О господине речь веду, Харисии!

Как видно, желчь в нем черная разлилася,

Иль что-то в этом роде! Не могу себе

Вообразить иного! У дверей сейчас

Стоял он долго, в щель смотря украдкою

И напрягая слух. А за дверьми отец

Его жены о чем-то с ней беседовал. . .

Как он в лице менялся, описать нет сил!

Потом воскликнул он: "О свет очей моих,

Что слышу от тебя?" И вдруг ударил он

Себя по голове и чрез мгновение

890 Сказал опять: "И я с такой женой себя

Несчастным мнил, негодник!" В заключение,

Прослушав все, к себе ушел он в комнату,

И началось рванье волос, рыдание,

Впрямь сумасшествие. . . "Так низко пасть, как я,

Он повторял, - отцом стать незаконного

И не простить жены, над ней не сжалиться

За грех невольный. Стал таким я варваром!

Таким безжалостным!" Проклятья страшные

900 Себе он шлет, и кровью налились глаза.

Он вне себя! Струхнул, от страха высох я!

Ведь если, бешеный, меня увидит он,

Меня, доносчика, - убьет наверное!

Вот почему сюда тайком я выскользнул. . .

Идти куда? Придумать что? Ох, смерть пришла!

Погиб я! Дверью хлопнули - сюда идут!

Спаситель Зевс, спаси, коль это мыслимо!

(Бросается к дому Харисия.)

Из дома Хэрестрата выходит Харисий.

Харисий

Вот он - безгрешный, доброй славы ищущий,

В чем суть добра и зла, умом решающий,

910 Он - незапятнанный, безукоризненный!

Недурно божество со мной расправилось,

И поделом. . . Им вот что мне подсказано:

"Ты смеешь, жалкий, человеком будучи,

Кичиться, важничать и с высоты вещать?

Невольный грех жены невыносим тебе?

Я докажу, что сам ты впал в такой же грех!

И вот, когда с тобой она мягка, топтать

Ты смеешь в грязь ее! И вот увидят все,

Как жалок ты и дик, неблагодарен как!"

Ее слова к отцу, скажи, похожи ли

920 На то, что думал ты? "Я с мужем жизнь делю

И не должна бросать его в несчастии!"

А ты, кичась собой, ты сам что делаешь?

(Не поступаешь ли ты с ней) по-варварски?

(И посейчас еще ты не нашел, дикарь)

Пути разумного (для примиренья) с ней!

Но час придет, (и ты, коль не изменишься)

(Наказан будешь божеством разгневанным,)

И уведет ее отец тебе во вред.

Да что мне до отца? Ему я так скажу:

930 "Оставь меня, Смикрин! Женой не брошен я!

Зачем мутить? Зачем Памфилу нудишь ты?

Зачем ты снова здесь?"

Из дома Xарисия выходят Онисим

и Габротонон.

Онисим

(увидя Харисия)

Беда! Пропал совсем!

Габротонон, прошу, в таком несчастии

Не покидай меня!

Xарисий

(заметив Онисима)

Опять подслушивать

Ты хочешь, негодяй?

Онисим

Клянусь богами, нет!

Я вышел только что. Да и зачем бы мне

Скрываться от тебя? Ведь я же вам помог.

Сейчас услышишь все.

Xарисий

. . . . . . . . . .

Иль, может, надо мне скрываться от тебя,

940 Хвастун?. . . . . . .

Габротонон

Совсем не то узнаешь, (что ты думаешь.)

Xарисий

Тебе-то что?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Габротонон

Не мой это ребеночек.

Xарисий

Не твой?. . . . .

Габротонон

Что ж, мне уйти? . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Xарисий

950 Выходит, испытать меня хотели вы?

Онисим

Она подбила, Аполлон свидетелем!

Xарисий

Чего ты ходишь, плут, вокруг да около?

Габротонон

Ты не скандаль, дружок. . . Твоей супругою

Ребенок тот рожден, - он не чужой тебе!

Xарисий

О, если б так!

Габротонон

Да, так, клянусь Деметрою!

Харисий

Что говоришь!

Габротонон

Что говорю? Лишь истину!

Xарисий

Ребенок тот - Памфилы? Он же был моим!

Габротонон

Он вместе с тем и твой!

Xарисий

Он мой. . . Памфила - мать. . .

968 Надежды не сули ты мне, Габротонон!

Хоровая сцена.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Из города возвращается Хэрестрат.

Хэрестрат

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

982 Подумай, Хэрестрат, и о дальнейшем ты,

О том, чтоб быть, как раньше был, Харисию

Надежным другом. Дело ведь серьезное:

Не о девчонке, нанятой по случаю,

Здесь речь идет, коль родился ребеночек.

В ней благородство есть. Забудь арфистку в ней!

Дражайшим и любимейшим Харисия

Пристало одного ей звать. . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1060 Насколько знаю, от подобной девушки

Он не отвел бы рук, я ж постараюся.

Со стороны города на сцену выходит Смикрин

в сопровождении Софpоны.

Смикрин

Пусть мне пропасть, коли тебе я голову

Не размозжу, Софрона! Вразумлять меня

Ты собираешься, скажи, старуха мерзкая?

Я, видишь ли, спешу с уводом дочери!

Иль ждать, пока зятек не съест приданого?

Иль о своем добре мне с ним пускаться в спор?

Такой совет давать? Спешить не лучше ли?

Ни слова больше, а не то достанется!

Уж не с Софроною ль я должен спор вести?

1070 Когда увидишь дочь, уговори ее!

Иначе, счастья пусть я не изведаю,

Коль я - болото на пути ты видела?

Ночь целую в воде не продержу тебя!

Там и конец тебе! Тебя заставлю я

Не возражать ни в чем, не спорить. . .

(Подходит к двери.)

Надобно

Стучать - закрыта дверь! Да отворяйте же,

Рабы! Привратник, гей! Рабы! Оглохли, что ль?

Дверь медленно отворяется, в ней показывается Онисим.

Онисим

Кто это там стучит? Ах, это сам Смикрин,

Хозяин строгий, за приданым жалует. . .

1080 И за своею дочкой!

Смикрин

Верно, каторжный!

Онисим

Поступок правильный! Кто деньгам счет ведет

И блещет разумом, тому и спех к лицу!

И то сказать, конец где расточительству?

Смикрин

В свидетели зову богов и демонов. . .

Онисим

Неужто у богов есть столько времени,

Чтоб каждодневно каждому в отдельности

Давать, Смикрин, то счастье, то несчастие?

Смикрин

Что хочешь ты сказать?

Онисим

Сейчас все выясню!

Примерно городов найдется с тысячу,

А в каждом будет тысяч тридцать жителей. . .

И будут боги каждого в отдельности

1080 Блюсти и миловать?

Смикрин

Как так? Окажется,

Что боги не живут, а только трудятся!

Онисим

О нас, выходит, боги не заботятся?

Напротив! В каждого они надсмотрщиком

Внедрили нрав его. Наш постоянный страж,

Он губит тех, кто плохо с ним обходится,

Других же милует. . . Вот он и есть наш бог!

И счастья и несчастья он причиною!

Его и ублажай, отнюдь не делая,

Чтобы счастливым быть, ни зла, ни глупостей.

Смикрин

1100 Так уж не мой ли нрав теперь глупит, нахал?

Онисим

Нет, губит он тебя!

Смикрин

Предел где наглости?

Онисим

Да разве хорошо родную дочь, Смикрин,

От мужа уводить?

Смикрин

А кто сказал тебе,

Что это хорошо? Но нынче надобно!

Онисим

Ну, посудите-ка! Считает надобным

Он зло! Ну, кто другой его к погибели

Ведет, как не его же нрав? Сегодня-то,

Хотя на зло ты шел, простой случайностью

Спасен. Иди. . . Найдешь ты примирение

И прекращенье всех недавних горестей!

1110 Но берегись, Смикрин, чтоб не попался мне

Ты снова на поступке необдуманном!

Теперь же позабудь про обвинения,

Войди и внучка поласкай, взяв на руки!

Смикрин

Какого это внучка, шкура драная?

Онисим

Ты крепколобым был, а слыл за умника!

Хранил да охранял ты дочь на выданье,

И вот, - о чудо! - крошка пятимесячный

У нас. . .

Смикрин

Я не пойму!

Онисим

Зато, наверное,

Старуха поняла. . . На Таврополиях

Хозяин мой ее, вдали бродившую

1120 От пляшущих. . . Софрона, разбираешься?

Софpона кивает головой.

Ну, а теперь они друг другом узнаны

И все наладилось!

Смикрин

(Софроне)

О чем он, подлая?

Онисим

"Гони природу в дверь, она в окно влетит,

Удел жены родить!" Что ты уставился?

Коль не смекнешь, могу прочесть тебе, Смикрин,

Из "Авги" монолог!

Смикрин

(Софроне)

Волнуют желчь во мне

Твои ужимки! Или вправду знаешь ты,

Про что он говорит?

Онисим

Конечно, знает! Вот,

Гляди, Софрона-то смекнула первая,

В чем дело!

Смикрин

Мне ужасно то, что ты сказал.

Онисим

1130 Нет, счастья большего и не найти нигде!

Смикрин

Коль правда все, что ты сказал, ребеночек. . .

x x x

Фр. 9 С тобою страшного не приключилося,

Все это лишь твое воображение.

Фр. 10 Свободному да стать для всех посмешищем

Куда позорнее! Томиться ж горестью

Иное: то удел наш человеческий.

ПРИМЕЧАНИЯ

КОМЕДИИ И СЦЕНЫ, ДОШЕДШИЕ НА ПАПИРУСАХ

Папирусные находки, сделанные за последние сто с лишним лет в результате археологических раскопок или случайных приобретений, составляют основную массу текстов Менандра, которыми в настоящее время располагают исследователи его творчества. Первый менандровский текст (два пергаменных листа) был обнаружен в 1844 г. немецким филологом и палеографом К. Тишендорфом в монастыре св. Катерины на Синае и опубликован в 1876 г. голландским филологом К. Кобетом. Поступление новых текстов продолжается до настоящего времени.

Наряду со сценами из пьес, достаточно надежно идентифицированными на основании античных свидетельств или цитат, имеется известное количество текстов, в отношении которых авторство Менандра не является документально доказанным. В настоящее издание они включены под названиями, указывающими место находки, или хранения, или прежнего владельца.

Папирусные тексты переведены здесь в основном по изданию: Menandri reliquiae selectae. Recensait F. H. Sandbach. Oxonii, 1972. Использовано также издание: Comicorum Graecorum Fragmenta in papyris reperta. Ed. G. Austin. Berlin, New York, 1973 (ссылки на него даются в сокращенной форме: Остин, Э фрагмента). Учтены публикации и отдельные исследования текста, появившиеся в печати после выхода этих изданий или одновременно с ними; они указаны в примечаниях к соответствующим комедиям. Ссылка: "Арнотт, 1978" обозначает статью: Arnott W. G. Notes on Eight Plays of Menander, "Zeitschrift fur Papyrologie und Epigrapliik" {В дальнейшем название журнала приводится в сокращении: ZPE.}, 31, 1978, S. 1-32. Перевод, основанием для которого служит чтение, содержащееся в аппарате у Сэндбэча, в примечаниях специально не оговаривается.

При чтении текстов, переведенных с издания папирусов, следует помнить о ряде их особенностей.

Во-первых, только в исключительных случаях в папирусных экземплярах сохранился сплошной текст комедии ("Брюзга", "Самиянка" - со значительными лакунами в I д.; "Щит" - два первых действия). Гораздо чаще дошли либо части сцен, либо более или менее крупные куски текста, отделенные друг от друга лакунами различного объема. В русском переводе эти лакуны обозначаются отточием, а в примечаниях указывается предположительный объем утраченного текста и его возможное содержание. Маргинальная нумерация, как правило, не учитывает объема лакун, за исключением двух комедий ("Третейский суд" и "Остриженная"), где издатели греческого текста, исходя из соотношения между отдельными листами кодекса, сделали попытку установить примерный объем его утерянных частей.

Во-вторых, списки действующих лиц сохранились только при комедиях "Брюзга" и "Герой"; во всех остальных случаях они составлены переводчиками с добавлением необходимых разъяснений и указаний на персонажи без слов. В целях единообразия в таком же направлении расширен по сравнению с рукописью перечень действующих лиц в "Брюзге" и в "Герое". Персонажи указаны в порядке их появления. В пьесах, дошедших в отрывках, в списки включены только те действующие лица, которые принимают участие в сохранившихся сценах. Необходимые ремарки принадлежат переводчикам.

В-третьих, папирусные тексты доходят до нашего времени, как правило, в сильно поврежденном состоянии: может сохраниться только верх или низ, левая или правая половины страницы, или узкая полоса, содержащая несколько букв. Есть папирусы, добытые в результате демонтировки мумий, для которых вышедшие из употребления свитки использовались в виде узко нарезанных полос, наклеенных одна на другую, - написанный на них текст, естественно, сильно пострадал при этой операции. Поэтому возникает необходимость дополнения утерянных слов или целых частей стиха. Наиболее очевидные из таких дополнений являются общепризнанными, другие сделаны различными издателями текста предположительно. В настоящем издании такие предположительно восстанавливаемые стихи или их части заключатся в круглые скобки. Стихи, сохранившиеся неполностью и не восстанавливаемые с достаточной надежностью, переводятся в том виде, в каком они дошли на папирусе, если они содержат хотя бы минимальную информацию, полезную для понимания развития действия или характеристики персонажа. В противоположном случае о них сообщается в примечаниях.

В-четвертых, от комедий, сохранившихся на папирусах, в ряде случаев дошли также цитаты, которые не находят себе места в папирусном тексте. Они помещаются либо между его частями, если соответствуют содержанию предполагаемой лакуны, либо после него, если их место в пьесе не может быть установлено с достаточной определенностью. Нумерация этих фрагментов - по Сэндбэчу.

Ссылки на комедии Менандра, сохранившиеся на папирусах, даются в сокращениях, указанных в прим. 10 к вступительной статье, ссылки на цитаты, вошедшие в следующий раздел, - по номерам фрагментов настоящего издания. Буквы "К-Т" при цитате из Менандра обозначают, что этот фрагмент во втором разделе не переведен и ссылка приводится по нумерации издания "Керте-Тирфельдера" (см. прим., с. 523). Ссылки на произведения античных авторов даются по общепринятой нумерации стихов, на фрагменты Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана - по следующим изданиям:

Эсхил - Die Fragmente der Tragodien des Aischylos. Hrsg. von H. J. Mette. Akademie-Verlag. Berlin, 1959.

Софокл - Tragicorum Graecorum Fragmenta. Vol. 4. Sophocles. Ed. S. Radt. Gottingen, 1979.

Еврипид - Tragicorum Graecorum Fragmenta. Rec. A. Nauck. Ed. 2. Lipsiae, 1889.

Аристофан - The Fragments of Attic Comedy... newly edited... by J. M. Edmonds, v. I-III. Leiden, 1957-1961.

По этому же изданию указываются фрагменты остальных комических авторов: после имени драматурга - номер фрагмента, соответствующий том (римской цифрой) и страница (арабской цифрой) издания Эдмондса.

Переводы комедий "Третейский суд", "Остриженная", "Земледелец" и "Герой", выполненные в свое время Г. Ф. Церетели, а также перевод комедии "Брюзга", опубликованный С. К. Аптом (Менандр. Комедии. Герод. Мимиамбы. М., 1964), сверены с указанным выше изданием Сэндбэча и приведены в соответствие с современным состоянием текста {В переводах Г. Ф. Церетели число стихов в пределах десятков, отмеченных на полях, иногда превышает количество стихов в оригинале. Ссылки на порядковый номер стиха даются в этом случае по нумерации оригинала.}. Переработка русского текста "Брюзги" выполнена переводчиком, переводов Г. Ф. Церетели - составителем настоящего тома. Остальные переводы публикуются впервые.

При составлении примечаний значительным подспорьем явилась кн.: Menander. A Commentary by A. W. Gomme and F. H. Sandbach. Oxford, University Press, 1973. Использованы также статьи, указанные ниже к отдельным комедиям.

ТРЕТЕЙСКИЙ СУД

Основной источник текста - папирусный кодекс V в. (P. Cairensis 43227), содержащий с лакунами 218-1131. Наиболее значительный пробел - между 759 и 853. По содержанию отрывкам, сохранившимся в этом сборнике, предшествуют два пергаменных отрывка IV в., хранящиеся в Ленинграде (Membr. Petropol. 388). Они соответствуют 127-148 и 159-177.

Дата постановки неизвестна. По мастерству психологической характеристики исследователи единодушно относят комедию к концу творческого пути Менандра.

Исходную ситуацию комедии, получавшую отражение в недошедшей начальной части, можно представить себе следующим образом.

Молодой афинянин Харисий недавно женился на Памфиле, которая спустя пять месяцев, в отсутствие мужа, родила мальчика. Ребенка, естественно, пришлось подкинуть, а Харисий узнал о всем случившемся от своего доверенного раба Онисима. Тяжело переживая добрачную измену жены, он ищет забвения в компании друзей, собравшихся в доме его соседа Хэрестрата. Для развлечения Харисия нанята у сводника флейтистка Габротонон, услугами которой он пользовался до женитьбы. Зритель узнавал об этом из служившего экспозицией пьесы диалога между Онисимом и поваром Карионом. Судя по всему, к этому диалогу относятся цитаты, обозначенные как фр. 1-5.

Фр. 2 Позднеантичный философ и ритор Фемистий (317-388), у которого сохранилась вторая цитата, сообщает, что в диалоге принимал участие повар по имени Карион. Отсюда его имя введено издателями в список действующих лиц.

Фр. 3. Характеристика времяпровождения Харисия.

Фр. 4 Сообщение античного грамматика и врача Эротиана (I в. н. э.). Эхин упоминался, вероятно, поваром в какой-то связи с приготовлением к пиру.

Фр. 5 Из речи повара. Либо он гордится своим мастерством, либо (что вероятнее) хочет сказать, что средство, избранное Харисием, столь же результативно, как посыпание солью и без того острой солонины.

После диалога Карион и Онисим уходили в дом Хэрестрата, и в качестве следующего эпизода большинство исследователей постулирует монолог какого-нибудь божества, в чью задачу входило посвятить зрителей в историю преждевременных родов Памфилы, т. е. ввести их в курс событий, лежавших за пределами осведомленности Онисима. Ср. О. 121-171; Щ. 97-148. После исчезновения божества на сцене появлялись Смикрин, прослышавший про дорогостоящие кутежи зятя, и Хэрестрат, по какой-то причине вышедший из своего дома и наблюдающий за стариком.

Фр. 6 обычно присоединяют спереди к 127, считая его частью монолога Смикрина. Окончательное решение этого вопроса пока не представляется возможным.

130 Катила - мера жидкости, равная 0,27 л. Обол - мелкая монета, равная примерно 4 коп. серебром.

113 Да мне то что? - Некоторые издатели отдают этот стих Хэрестрату, считая его продолжением предыдущей реплики.

145 Живет с арфисткой! - После этого стиха лакуна не менее чем в 15 строк. Возможно, что сюда относится обрывок папируса (Остин, 139), в котором сохранилось имя Харисия и начала 11 стихов, представлявших весьма оживленный диалог. Читаются только отдельные слова: "На другое. . .".. - "Харисию. . ." - "Однако избавился. . ." - "Пить. . ." - "Развратничать. . ." - "Никто". . . "Приказано (?) ..." - "Люби, подольстившись". . . Может быть, это остатки диалога между Габротонон (ср. 159) и Смикрином.

171 ...Некстати было бы! - Слова Хэрестрата указывают на конец I д. От начала 2-го акта в папирусе сохранилось несколько слов: "(Обманчиво) все, что случается с людьми... я думаю... мой хозяин... старик... ни (слова)". По-видимому, это был краткий монолог Онисима. Затем между окончанием Петроградского папируса и началом Каирского - лакуна примерно в 40 стихов, во время которой на сцене должен был появиться Смикрин с жалобой на несговорчивость дочери, так как он ничего не смог узнать у нее о причине поведения Харисия. После краткого диалога с ним Онисим возвращался в дом Хэрестрата, Смикрин оставался один.

229 Ишь, бродят в кожухах... - Словом "кожух" переведено греческое , одежда сельских жителей, сделанная из шкуры, чаще всего козьей. Смикрин хочет сказать, что деревенским рабам не к лицу уподобляться горожанам, любителям всяких судебных процессов.

240 Сцена суда из II действия изображена на одном из медальонов Митиленской мозаики (см. прим. к С. 369) с обозначением имен ее участников: в центре - Смикрин, по сторонам от него два спорщика, имена которых перепутаны. Стоящий справа назван "угольщик", слева - Сир. Однако Сириек (так читается его имя в папирусе, 270) как раз является угольщиком (258), так что фигура слева должна быть названа Давом.

246 ...И все обычные безделки... - Переведено по толкованию, предложенному в ст.: Verdenius W. J. Notes on Menander's Epitrepontes. "Mnemosyne", 27, 1974, p. 17-43. Указанная статья учтена также при переводе 256, 538, 553.

248 И будешь прав! Ср. Б. 602 и прим.

270 Стих поврежден и допускает другое восстановление: Смикрин перебивает Дава, обращаясь к Сириску: "Просил ты или нет?" Дав продолжает: "Умолял целый день".

284 Гермесом общим... - Всякая находка считалась даром Гермеса.

306 Как опекун... - В греческом тексте - , т. е. юридическое лицо, представляющее интересы человека, не имеющего гражданских прав. Таким "опекуном" являлся отец по отношению к сыну, не достигшему совершеннолетия, и к незамужней дочери; муж - по отношению к жене. См. О. 490 и прим.

324-333 На львов охотиться... - Романтически настроенный Сириек апеллирует здесь к примерам из греческого прошлого, часто составлявшим сюжеты трагедий. Ср. С. 589-598 и прим. Победителем Немейского льва был Геракл, победу в спортивных состязаниях одержал подброшенный в детстве и не опознанный по возмужании родителями троянский царевич Парис. (Об этом повествовала дошедшая только в отрывках трагедия Еврипида "Александр". См. Coles R. A. A. new Oxyrhynchus Papyrus: the Hypothesis of Euripides' Alexandros. Univ. of London, 1974.) Яелей и Пелий - близнецы, родившиеся у элидской царевны Тиро от бога Посейдона, подброшенные в детстве и затем узнанные матерью. Этот сюжет был обработан в двух трагедиях Софокла, называвшихся "Тиро" (фр. 648-669), и в одноименной трагедии очень популярного в середине IV в. афинского драматурга Астидаманта, от которой ничего не дошло. Что касается действительного положения вещей, то ко времени Менандра львы в Аттике давно перевелись. Ср. отрывок из комедии Навсикрата (фр. 3, II 372);

И кто когда, скажи мне, видел в Аттике

Львов иль зверей подобных? Если б где-нибудь

Сыскать хоть зайца!

328 Старик, подобно мне... - В соответствии с комедийным стереотипом, отец - всегда старик, даже если каких нибудь 15-18 лет тому назад он был юношей. Ср. ситуацию в "Герое", где Миррина по прошествии этого времени опознает в муже того самого молодого человека, который некогда насильно овладел ею. Так и здесь: отец, хоть и приемный, - старик, и сам Сириек старик, несмотря на то, что совсем недавно его жена родила первого ребенка.

341-343 Ведь с помощью примет... - Какую историю о брате и сестре, избежавших вступления в брак благодаря приметам, имеет в виду Сириек, неизвестно. У Менандра ср. О. 774-778. Мать вызволил другой... Кроме уже упоминавшейся Тиро, освобождение выросшими сыновьями родной матери от преследований со стороны недоброжелателей составляло сюжет мифов об Антиопе, Гипсишше, Меланиппе, обработанных в трагедиях Еврипида (фр. 179-227, 480-514, 752-770). У него же в трагедии "Ифигения в Тавриде" изображалось, как попавший в Тавриду Орест был спасен от смерти его сестрой Ифигенией в результате взаимного опознания.

386 А вот секира! - Секира была игрушечной, изготовленной из драгоценного металла. Такое же золотое украшение с выгравированным на нем именем матери служит одним из средств для опознания девушки Палестры в комедии Плавта "Канат" (1158-1164), переделанной из пьесы Дифила. Вещичка с камешком - вероятно, какой-нибудь брелок.

439 С кошницею идти... Кошницы - корзины с ритуальными принадлежностями, которые так ваз. канефоры несли в процессиях на праздниках, посвященных различным богам, - на Панафинеях, Дионисиях и др. Канефорами избирались только незамужние девушки, и Габротонон хочет сказать, что Харисий относится к ней так, как будто она все еще девственница.

450 Как это? - Видишь ли... - Распределение реплик, в отличие от Сэндбэча, - по предложению У. Дж. Арнотта (Arnott W. G. Four Notes on Menander's Epitrepontes ZPE 24, 1977, S. 20).

451 Таврополии - аттический праздник в честь Артемиды. В его состав входило ночное увеселение с участием женщин и девушек, водивших хороводы и певших песни, посвященные богине.

490 Из тарентской ткани... - Город Тарент, греческая колония в Южной Италии (нынешн. Таранто), славился производством тонких дорогих тканей.

539 Он отпускную даст... - Онисим выражается не совсем точно: Габротонон принадлежит не Харисию, а своднику, которому Харисий платит за нее по 12 драхм в день (см. 137). Стало быть, Харисий, если он не захочет иметь сына от рабыни, должен сначала выкупить Габротонон у сводника, а затем уже отпустить ее на волю.

555 Пифо - персонифицированное Убеждение; часто представлялось в образе богини - спутницы Афродиты или отождествлялось с самой Афродитой.

580 С глаз долой... Следующие за этим монологом Онисима 581-644 дошли в плохом состоянии. От 581-608 уцелели только отдельные слова, из которых ясно, что с 583 начинался монолог Смикрина. Побывав в городе, он узнал, что семейные неурядицы его дочери стали всем известны: зять пьянствует и уже не первый день живет с арфисткой. Он же, Смикрин, несчастный человек, потому что за большое приданое приобрел такого непутевого зятя. Затем выходивший из дому Хэрестрата повар Карион рассказывал, по-видимому, о впечатлении, произведенном появлением Габротонон с ребенком на руках и кольцом Харисия на пальце. Занятый своими мыслями, Смикрин сначала откликался на сообщение повара краткой репликой (609), которую Карион оставлял без внимания (610-614). Из дальнейших расспросов Смикрин, как видно, выяснял, что у Харисия обнаружился ребенок от арфистки, и она теперь станет хозяйкой дома (629). В 630 в первый и в последний раз зафиксировано имя Симии - по предположению Сэндбэча, это подручный повара, к которому обращена его реплика: "Пошли скорее прочь".

С 632 начиналась последняя сцена III акта. На вышедшего из своего дома Хэрестрата (от его краткого монолога, 632-637, сохранились только отдельные слова: "Клянусь Гелиосом. . . немногого недостает, я ее. . . Позавчера. . . надменный жест. . . погибнуть мне") Смикрин изливал накопившийся гнев, грозя увести дочь от ее беспутного мужа. В рамках его монологов находились и относительно хорошо сохранившиеся 645-646, 655-662 (после них - лакуна в 14-15 стихов), 680-682, 691-694.

659 А вы - мне послухи... - К кому относились эти слова, при нынешнем состоянии текста определить невозможно.

682 С утра сегодня - новою? - Источник этих сведений Смикрина не ясен. Может быть, до него дошли какие-то преувеличенные городские сплетни.

694 Ни в грош не ставя нас? - После этого - лакуна примерно в 14 стихов, содержавшая конец III д., пометку о выступлении хора и несколько начальных стихов IV акта.

721 Но ты не так... Следующие за тем 722-725 плохо сохранились; после них - лакуна в 20 с лишним строк.

749-750 Фесмофории и Скиры - праздники в Афинах, посвященные богине Деметре и ее дочери Персефоне и справлявшиеся женщинами. Для афинских нравов характерно, что Смикрина не возмущает сама возможность для молодого человека иметь содержанку на стороне, а беспокоят, главным образом, связанные с этим расходы.

757 С прелестницей... - После этого стиха следуют еще три, сильно испорченных. Затем в рукописи пробел свыше 90 стихов. В нем Смикрин должен был закончить свой монолог и выслушать ответную речь Памфилы. От первого мы располагаем фр. 7, от второй - еще не опубликованным папирусным отрывком (см. ниже, прим. к фр. 7). После ухода Смикрина Памфила оставалась на сцене и, возможно, изливала свою душу в небольшом монологе; из него сохранился фр. 8. Когда Памфила уже собиралась уйти к себе, из дома Хэрестрата выходила Габротонон (853).

Фр. 7 Эта цитата, известная ранее из жизнеописания Иоанна Златоуста, составленного его учеником, епископом Палладием (V в.) и отнесенная к "Третейскому суду" предположительно, засвидетельствована теперь в одном папирусе из Оксиринха. Другой найденный вместе с ним отрывок представляет собой свыше 20 стихов из ответного монолога Памфилы. Хотя сохранилась только левая половина колонки, из нее ясно, что молодая женщина выдвигала против доводов отца свои аргументы: она шла вместе с мужем в их недолгой жизни и должна вместе с ним вынести выпавшие на его долю невзгоды. Оба указанных папируса к моменту составления настоящего комментария еще не были опубликованы, и знакомству с ними составитель обязан любезности проф. Э. Тэрнера, приславшего копию своей расшифровки.

920 Я с мужем жизнь делю... - Харисий повторяет слова Памфилы, засвидетельствованные теперь новым папирусом (см. прим. к фр. 7). Ср. Д. I, 16 и прим.

928 Перевод по предложению Арнотта, 1978, с. 13.

936-940 Распределение реплик и перевод - по чтению Арнотта, 1978, с. 14-15.

958 После этого стиха пробел в 10 строк; от следующих десяти стихов уцелели отдельные слова. Судя по ним, Габротонон объясняла Харисию, почему она не могла открыть тайну рождения ребенка, прежде чем не выяснила все наверняка. После окончательного объяснения Харисий, Габротонон и Онисим уходили в дом Харисия.

982 Свыше 80 стихов, отделяющих начало V акта от сцены Смикрина с Онисимом (1062-1131), сохранились очень плохо. Сравнительно связным текстом представлены только 982-989 и 1060-1061. Первый отрывок - из разговора Хэрестрата с самим собою: еще не зная об опознании в Памфиле истинной матери ребенка, молодой человек отказывается от ухаживаний за Габротонон, в которой он теперь видит спутницу жизни Харисия.

Из уцелевших обрывков последующих стихов видно, что часть из них была занята довольно оживленным диалогом с участием Онисима; встречается имя Габротонон - вероятно, речь шла о ее дальнейшей судьбе.

988 Дражайшим и любимейшим... - Хэрестрат воспроизводит манеру речи Габротонон с ее пристрастием к уменьшительным и ласкательным. Ср. 860 ("голубушка"), 953 ("дружок").

1060-1061 Кто и в какой связи произносил эти слова, при нынешнем состоянии текста неясно.

1064 Спешу с уводом дочери! - Хотя приданое жены поступало в полное распоряжение мужа, при разводе - особенно при отсутствии сына - он должен был вернуть его целиком в тот дом, куда возвращалась жена (к отцу, брату, взрослому сыну от первого брака). Смикрин, опасаясь, что зять прокутит деньги и их придется взыскивать через суд, считает единственным надежным средством для их спасения срочный развод Памфилы с Харисием. Настойчивость отца здесь, как и в папирусе Дидо I, объясняется, по-видимому, тем, что хотя он как прежний дочери имел право потребовать развода от неугодного ему зятя, не спрашивая мнения женщины, на практике старались избегать таких действий вопреки воле женской стороны. Ср. Т. 713-715; Д. I 39-44.

1084 Неужто у богов есть столько времени... - О рассуждениях Онисима см. на с. 423-428 настоящего издания.

1123 "Гони природу в дверь"... - цитата из недошедшей трагедии Еврипида "Авга" (фр. 920), широко известная и неоднократно пародировавшаяся в античности. (Буквальный перевод: "Так хотела природа, которой нет никакого дела до законов. А женщина для этого и рождена"). Авга - тегейская царевна, ставшая жертвой ночного насилия со стороны Геракла, который потом по сорванному девушкой с его руки кольцу узнал своего сына Телефа.

1131 На этом стихе папирус обрывается, но ясно, что конец близок, поскольку теперь успокоенный Смикрин может принять участие в семейном празднике.

Фр. 9 Цитата из Менандра, часто приводимая в поздних источниках, но только один раз с указанием названия пьесы "Земледелец"; впрочем, той же рукой на полях сделана пометка, заставляющая предполагать, что эти стихи встречались и в "Третейском суде". Может быть, слова Онисима, успокаивавшего Смикрина (в недошедших последних стихах комедии).

Фр. 10 Возможно, из диалога Смикрина с Памфилой в IV д.: отец пытался внушить дочери, что лучше вынести беду, чем сделаться посмешищем для окружающих.

Среди оксиринхских папирусов (Т. 38, N 2829) найдено несколько отрывков из "Третейского суда", в которых отчасти содержатся уже известные стихи, отчасти обрывки слов, не находящие себе места в известном тексте. Среди них встречаются выражения: "не ночует дома с тех пор, как. . ." (явно о Харисии, ср. 136), "издавна" . . ., "что он(а) говорит?" "я убежден. . ." (Остин, 135). Скорее всего это остатки стихов из недошедшего начала пьесы.

Составил В. Н. Ярхо