часть 11
Но почему стыд? Разве может ребенок быть стыдом. Валентину стало совсем плохо. Увязнув по уши в собственных переживаниях, связанных с размолвкой с Валентиной, он совершенно позабыл о несчастном ребенке. Дочь! Его дочь. А он даже не разу не удосужился встретиться с девочкой. Видел ее раз издалека, когда Люба вела Валюшу по улице в сторону дома Зольновой Татьяны. Прячась от укоряющих глаз Валентины, он последние дни и ночи провел в поле. До чего же он докатился. Сидит тут, выжимая слезу сам у себя, копаясь в своих переживаниях из-за строптивой, непримиримой женщины, в которую влюблен. А о ребенке, родившемся на свет по его глупости, не разу и не вспомнил. -«Ладно- успокаивая взбудораженные нервы, решил Валентин, — Приеду на место и сразу же напишу маме письмо, пусть почаще забирает домой ребенка. Пойду работать наравне с учебой. Покручусь, не маленький. Может быть сумею какую-то копейку маме послать на ребенка. А Валентине Бог судья. Взбесилась, ведьма. Всю душу мне выжгла. Это надо же, не в первый раз из дома гонит. Надо матери сказать, чтобы в свой дом назад перебирались, если на то пошло. И в кого она такая? Мама говорила, что ее родители были очень добрыми. В бабку покойную наверное пошла. Про ту все говорили, что ведьма ведьмой была. Вот и Валя такая же. Присушила, приворожила своими глазищами, выпила до дна и выкинула. То лед, то огонь. То обожжет, то заморозит. Поиграла и бросила!»
Отметившись в общежитии Школы Милиции, Валентин решительно направился к дому в котором жили Соколовы мать и дочь. Он долго давил на звонок, нетерпеливо переминаясь у двери их квартиры. Убедившись, что в квартире никого нет, спустился во двор и еще с час бродил по знакомым аллеям, поджидая хозяев. Наконец, устав и проголодавшись, отправился назад в общежитие, решив, что завтра же повторит попытку увидеться с Лилей и ее матерью. Но следующий день принес новые заботы и дела. К вечеру мысли Валентина текли уже в другом направлении. Он не представлял, что скажет Лиле при встрече. После того, последнего их разговора, когда он в категорической форме заявил девушке, что у него есть любимая женщина,(почти жена) и сын, Валентин не представлял, как вести себя с Лилей. Что он скажет ей? Как объяснит свое желание видеться с ней вновь? Если бы не ее признание в любви к нему, было бы все проще. О своем решении написать матери письмо по поводу маленькой Валюшки, Валентин как-то быстро позабыл. Насыщенная программа последнего года обучения, не давала особо расслабляться и Валентин, вскоре выбросил из головы все сомнения по поводу Лили. Он и о доме вспоминал теперь редко. Школа, библиотека, архивы, ежедневные практические занятия, отнимали все свободное время. И лишь лежа в постели, Валентин иногда прокручивал в голове все, что выпало на его долю за последний год. Обида на Валю давно прошла, оставив в душе лишь ноющую, незаживающую рану от безысходности его положения. Выплеснув в лицо матери слова, предназначенные для ушей Вали о том, что у него есть девушка, он оборвал все концы для возможного перемирия. Не тот Валентина человек, чтобы так просто его простить. И Лиля тоже не кукла, чтобы можно было вот так запросто, поиграть с чувствами девушки. Если он вернется к Лиле, то это может быть расценено только как его желание быть с ней не просто в роли старшего брата. А Валентин к серьезным отношением с несовершеннолетней девочкой, не был готов. Он с радостью бы встретился и с ней, и с ее мамой, но лишь для того, чтобы вновь послушать чудесный голос известной актрисы, насладиться звуками музыки, что исходили из под рук этих двух совершенно необыкновенных женщин, которых даже про себя хотелось называть «дамами». Прошло два месяца с начала занятий в Школе Милиции. Однажды на вахте в общежитии, комендант протянул Валентину письмо. Взглянув на конверт, Валентин бегом помчался на свой этаж, чтобы скорее прочесть его. Письмо было от матери. С первых же строк, Валентину стало не по себе. Мать писала о том, что Кира совсем «съехала с катушек». В ней все ярче стали проявляться черты ее отца, сгинувшего где-то в ЛТП. Валентин не испытывал к дочери никаких чувств, кроме легкого раздражения. Да и откуда они могли появиться — эти чувства. Девочку он видел только мельком. К нему еще не полностью пришло осознание того, что он отец, что та маленькая пичужка, о которой так печется его мать, является его родной плотью и кровью. Возможно, если бы он не был так негативно настроен по отношению к Кире, то и отношение к ее ребенку (его ребенку?), было другим. -«Не знаю, что делать, сынок. Валюшку, дочку свою, Кирка бьет похоже. Сколько раз синяки на теле видела у ребенка. А девчушка запугана, молчит. Татьяне, бабушке некогда за дитем смотреть. Она только и делает, что Киру по городу ищет. То пьяную найдет где, то с похмелья. Киру с работы выгнали, так она у матери деньги ворует. А той Альку растить- учить надо. Старшая у них, Тамарка, говорят, тоже запилась. А вот Лена — та умница. Написала матери, что после десятого класса, Альку к себе заберет. Я не имею никакого права на девочку. Кирка приходит пьяная ко мне и орать начинает, ругается, что я Валюшку снова к себе забрала. Алименты требует. Я не даю ей денег, все равно пропьет.
Ты, как отец, мог бы на ребенка права заявить. А я кто?» О Вале Люба написала всего несколько слов. Работает, мол, на полторы ставки, учится. Молчаливая стала, замкнутая какая-то. Скоро должна на сессию поехать. С Никиткой все в порядке. Так же коротко Люба упомянула о Катюшке и отце Валентина. Все письмо было пронизано тревогой за судьбу его дочери, маленькой Валюшки. Валентин был в полном недоумении. Как же так? Почему бабушка не имеет права совсем забрать внучку, подвергающуюся насилию со стороны пьющей матери. Сам он, постигая профессию следователя, мало касался вопросов опеки. В тот же день, Валентин позвонил в адвокатскую контору знакомому юристу. Изложив подробно возникшую ситуацию и выслушав ответ товарища, Валентин сел писать письмо матери. Вырваться домой в это время, он никак не мог. -«Мама, приеду, как только смогу. А пока обратись в Органы Опеки и Попечительства. Они с милицией приедут. Кире хорошую встряску дадут. Думаю, что она не совсем потеряна. Возможно, за ум возьмется. А пока, прости, дорогая, последний год учебы, сама понимаешь, никак не вырваться. Подожди, потерпи как -нибудь. И ребенка старайся Кирке не отдавать. Я приеду и постараюсь Валюшку на себя записать. Большой привет Валентине, Катьке, отцу. Никитке отдельный привет!» Отправив письмо матери, Валентин еще раз мысленно похвалил себя за то, что не возобновил отношения с Лилей. Утопать дальше во вранье, ему не хотелось. А рассказать девушке правду. Но какую, он и сам не знал. Все было слишком неопределенно в его дальнейшей судьбе. Возможно, он скоро станет отцом - одиночкой. А Лиле это надо? Она слишком воздушна, слишком оторвана от мира сего, чтобы в семнадцать лет стать «матерью» трехлетнего ребенка.
Эта роль скорее подойдет Вале- «Ох, Валя, Валя, что же ты наделала с моим сердцем. Никак не могу избавиться от наваждения, ведьма ты»,- снова заныло, засаднило в груди. Письмо матери не только добавило забот по поводу его дочки, но и дало понять Валентину о том, что никуда любовь его к Вале не делась. Притаилась на время, ждет чтобы проявиться и снова вцепиться в сердце острыми коготками, снова рвать и жечь не успокоившуюся душу. В конце октября, Валентин вновь получил письмо. Его так же вручил ему комендант общежития. Письмо оказалось не только без обратного адреса, но и без почтового штампа или какой- нибудь другой пометки. «Южанину Валентину Михайловичу» - и все. Летящий почерк — явно женский. -«Лиля»- мелькнула догадка. Валентину сделалось сразу отчего-то легко и радостно, будто вместо хмурого, дождливого утра, в окно заглянуло яркое солнце.
Надорвав плотный на ощупь конверт, Валентин вытряхнул из него красиво оформленную открытку. «Уважаемый Валентин Михайлович! Приглашаю вас на празднование своего первого взрослого юбилея, своего совершеннолетия! Прошу вас, не отказывать мне в такой значительный день. Мы с мамой ждем вас 27 октября в 20 часов. С уважением Лиля и Нонна Сергеевна». -«Это же завтра»- мелькнула мысль. Валентин запаниковал. Завтра у него предстояло вечернее дежурство в колонии для трудных подростков. Он тут же бросился обзванивать знакомых оперативников из тех, кто мог бы подменить его. Ставить в известность начальство училища или колонии, не имело смысла. Валентин был не простым курсантом. Студенты Школы приравнивались к военнослужащим и ответственность на каждом лежала такая же, как у курсантов военных училищ. Договориться о подмене дежурств можно было только нелегально. Всепонимающие друзья конечно, нашлись. Валентин плохо спал в эту ночь. Усилием воли, подавляя все свои эмоции по отношению к Лили, он даже не подозревал, как сильно хотел ее увидеть. Валентин продолжал уверять себя, что любит Лилю только как младшую сестренку, но тянуло его к ней нешуточно. Лиля была для него, как яркий цветок на увядающем лугу, как лучик радости среди той хмари, что преследовала его последнее время. На следующий день, едва дождавшись окончания занятий, Валентин поспешил на край города, где в частном секторе можно было найти еще немало свежих цветов. В Советское время, купить качественные живые цветы в магазинах, было практически, невозможно. Вездесущие кавказцы привозили свой нежный товар только к соответствующим праздникам.
Побродив среди домов, опросив местных жителей, он наконец-то, нашел что искал. Огромный букет нежно голубых хризантем достался ему недорого. Хозяйка, взглянув на милицейскую форму покупателя, на всякий случай, назвала цену вполовину меньше рыночной. Счастливый обладатель роскошного букета, заботливо упакованного в старые газеты, горячо поблагодарив хозяйку, отправился на автобусную остановку.
На третий этаж знакомого дома, Валентин влетел, как на крыльях.
В прекрасной даме, отворившей ему дверь, Валентин не сразу узнал Лилю. Она стояла перед ним я ярко красном платье на тоненьких бретельках. Мягкие складки сияющей ткани струились, сбегая до самого пола. Открытая смуглая шея, руки, полуобнаженная грудь казались настолько нежными, что к ним страшно было прикоснуться даже взглядом. Высоко поднятые локоны, уложенные в красивую прическу, так же сияли в свете люстры, словно в черных локонах спрятались крошечные светлячки. Но ярче всего сверкали огромные, карие глаза юной "принцессы". Все невзгоды, весь негатив последних нескольких месяцев, связанный с событиями дома, с Валей, которая ничего кроме горького разочарования ему не принесла. Все неприятности, что испытал Валентин по воле Киры, весь страх перед навязанным ему отцовством, все отступило куда-то далеко, далеко перед счастливо сияющими глазами Лили. -«Как вы прекрасны, принцесса!» - растерянно пробормотал Валентин, не в силах отвести взгляда от лукавых глаз девушки. -«Здравствуйте, Валентин Михайлович»- скромно притушив чертенят бесившихся в ее глазах, проворковала девушка. Валентин не узнавал ее. Он боялся этой встречи, боялся ее укоров «Как ты мог?», боялся тихих слез. Но сейчас перед ним была не та Лиля. Эту Лилю он не узнавал. Этой Лилей он не мог не восхищаться!
Из комнаты где находился рояль, послышался приятный, немного капризный голос Нонны Сергеевны -«Мой юный друг, где вы там, беглец. Я так давно не имела удовольствие видеть вас. Войдите же в залу, прошу вас». Валентин, забыв от растерянности, вручить цветы Лиле, вошел в зал. Нонна Сергеевна сидела за роялем. Даже в приглушенном свете неярких бра, Валентин заметил, что обожаемая им певица сильно сдала. Она похудела, потускнела. И даже женские хитрости в виде искусного макияжа, не смогли скрыть сеточки новых морщинок в уголках губ и темные круги под глазами. С трудом скрыв удивление по поводу ее внешности, Валентин приблизившись к актрисе, с непритворным обожанием поцеловал ее пальцы. -«Здравствуйте Нонна Сергеевна! Я жутко скучал по вашему прекрасному обществу. Оглянувшись, куда бы пристроить букет, Валентин увидел сидящего за передвижным столиком, молодого человека. «Здравствуйте,— он вопросительно взглянул на Лилю — Познакомь нас, принцесса». Молодой человек, приподнявшись из-за столика, почти скрытого в тени книжной полки, сам протянул руку Валентину. -«Альберт - коротко представился он, едва коснувшись холодными пальцами руки Валентина,— Друг Лили и друг семьи». -«Альбертик, не преувеличивай, — насмешливо отозвалась Лиля. Обернувшись к Валентину, девушка пояснила, - Учимся вместе по классу фортепиано на «Шебалинке». Альбертик сын заведующего учебной частью, по совместительству, бывшего заслуженного … Да зачем вам, Валентин Михайлович эти скучные подробности? Давайте ваши цветы. Не то вы их, от волнения ощиплете скоро». Девушка поставила букет в вазу и включила люстру. Комната сразу преобразилась. Преобразился и самоуверенный «Альбертик». При ярком свете, он оказался слащавым пареньком с прилизанными редкими волосиками, едва прикрывающими кожу головы. Безупречный костюм, безупречный галстук в тон рубашки, золотая булавка, тугой уголок накрахмаленного платочка, выглядывающего из кармашка дорогого пиджака, дорогие часы — все в нем выдавало человека из состоятельной семьи. Скривив влажные, будто подкрашенные губы, Альберт с нескрываемым презрением оглядывал «соперника». Валентин в своей грубой форме милицейского курсанта, показался сам себе неуклюжим медведем, случайно попавшим на светский ужин. Но Лиля мгновенно развенчала высокомерного Альбертика. «Алька, сядь и не отсвечивай. Валентин мой друг и мой гость». -«Садитесь к столу, молодые люди, - разряжая обстановку, негромко пригласила Нонна Сергеевна,— Лиля, приглашай молодых петушков, а то они клеваться начнут». Певица грустно улыбнувшись, обратилась к Валентину - «Мой юный страж порядка, Альберт хороший мальчик. Из хорошей семьи и я, вопреки желанию Лилички, пригласила его. Если честно, мы обе не были уверенны в том, что вы придете. Чувствуйте себя уверенней. Открывайте шампанское и давайте праздновать!»
Лиля подкатила коляску с матерью к столику уставленному вазами с фруктами и конфетами. В середине столика покоилось красивое металлическое ведерко со льдом, из которого поднималось горлышко бутылки с шампанским. Альберт взяв из вазы гранат, разрезал его на две половинки. Одну из них он протянул Лиле, а вторую положил на свою тарелку. - «Отец фрукты достал через Ташкентских вахтовиков»- гордо сообщил он, глядя в сторону Валентина, открывающего шампанское. Лиля передав свою половину граната матери, спокойно переложила с тарелки Альберта на свою, вторую половину экзотического фрукта. Растерянный вид Альберта не мог не вызвать веселую улыбку Валентина. Нет, этот напыщенный юнец не мог быть его соперником. Скорее, это Альберт попал сюда случайно, а не он.
Отпив глоток шампанского и оставив гранат на столе, Нонна откатилась к роялю и по квартире разлились красивые звуки Аргентинского танго. Валентин умел и любил танцевать. Еще в школе у себя в «К», он несколько лет посещал школьный кружок танцев, где преподавателем был хороший учитель, профессиональный хореограф.
Проворный Альбертик первым перехватил Лилю и неуклюже затоптался с ней по центру зала. Неплохой пианист совершенно не умел танцевать. Наступив девушке на ногу и выслушав ее максимально вежливое сравнение со слоном, он неохотно уступил партнершу подоспевшему к паре Валентину. «Тупой мент», как окрестил про себя пианист Валентина, настолько красиво повел девушку, профессионально исполняя все па, что Нелли Сергеевна, на секунду перестав играть, звонко захлопала в ладоши.
Уходили молодые люди из квартиры Соколовых ближе к полуночи, когда в окнах почти всех квартир,уже погас свет. Лиля, одев курточку прямо поверх роскошного платья, вышла проводить гостей. - «Пока Альбертик. В понедельник увидимся», - крикнула она сокурснику по музыкальному училищу. Не дав тому опомниться, девушка подхватила Валентина под руку и быстро потянула его в сторону от обескураженного соперника. -«Лиля, простынешь, не ходи далеко. Ветрено, а ты без шапочки. Ушки застудишь». - Валентин бормотал слова, что приходили на ум. Оставшись один на один с девушкой, он снова почувствовал зыбкость своего положения.
«Валентин, ты мне только одно скажи. Ты действительно женат? Мне почему-то в прошлый раз показалось, что ты просто соврал мне, чтобы избавиться от проблем, связанных с несовершеннолетней девочкой. Но прошло уже почти пол года. Мне сегодня 18 исполнилось. Я взрослая и могу поступать так, как считаю нужным. Мама мечтает выдать меня замуж за Альбертовы связи, за его умение «жить», за изворотливость и многочисленные блаты его папаши. Но я хочу за тебя замуж. Ну что ты молчишь? Говори!». Не отвечая на вопросы девушки, Валентин осторожно высвободил руку и обняв Лилю, тихонько прижал к груди. Он целовал ее, позабыв обо всем на свете. Эти нежные поцелуи ничего общего не имели с редкими поцелуями, что ему удавалось срывать с губ Вали. Целуя Валю, он едва не терял сознание от счастья, от безумного желания обладать ею. С Лилей все было иначе. Он не хотел ее, как женщину. Он любил ее нежно и бережно, как маленького ребенка. Ему хотелось защитить девушку от любых неприятностей, уберечь от самоуверенного Альбертика и ему подобных.
Бережно отстранив от себя, залитое слезами лицо девушки, он прошептал- «Милая, красивая, принцесса моя, несравненная. Прости меня, мы не сможем быть вместе. Я не имею права портить твою жизнь. Тебя ждет карьера известной пианистки. А я не смогу мириться с твоими гастролями, с твоими поклонниками. Валя не любит меня. И про сына я тебе соврал. Но я люблю ее. По настоящему. И ничего с этим не сделать. А ты, как лучик солнышка, как кусочек радости, навсегда во мне останешься»
Он шел, не чувствую слез щекочущих его лицо, почти бежал, стараясь заглушить вопль отчаяния и безысходности, что рвался из его груди. Не получилось! Не смог он «выбить клин клином». Видимо с молоком матери с ее кровью, получил он дар однолюба. Родители его, полюбившие друг друга еще со школьной скамьи, пронесли эту любовь через всю жизнь. И пронесут так же достойно и дальше.
В этом Валентин не сомневался, глядя на их заботу друг о друге, на их влюбленные обоюдные взгляды. Ни дети, ни усталость, ни заботы по дому, ничто не смогло поколебать бережного отношения друг к другу Михаила и Любы Южаниных.
Еще долгое время после незабываемого вечера в семье Соколовых, Валентин был вне себя. Он вздрагивал при каждом оклике на улице, искал глазами красную курточку Лили, желая и боясь встречи с девушкой. Валентин совсем запутался в своих чувствах. Валю он любил болезненно и страстно, но без особой надежды.
Лилю он боготворил. По его мнению, она нуждалась в его защите и опеке. Валентин был уверен, стоит ему начать встречаться с девушкой постоянно и он влюбится по настоящему. А он не хотел этого, сопротивляясь изо всех сил готовому вспыхнуть чувству. Простой парень, воспитанный в трудолюбивой семье, где главной ценностью были дети, постоянный труд во имя семьи, понимал, что жизни с Лилей ему не будет.
Девушка была создана для искусства, а не для кухни и пеленок. И прекрасно понимая это, Валентин не желал портить карьеру пианистки, возможно с будущим, широко известным именем. Если бы он любил ее по настоящему, так как Валю, то эти сомнения отпали бы сами собой и он нашел бы в себе силы и терпение, сделать девушку счастливой. Но любви Валентина к юной «принцессе» было недостаточно.
Прошло какое-то время и он почти успокоился. Последний год обучения в Школе был слишком насыщенным и копаться в своих чувствах не было времени.
Новое письмо от матери, окончательно успокоило Валентина. Люба писала, что дома у них все просто замечательно. Приехавшая с сессии Валя, сразу же поинтересовалась, как там Валентин? Жив здоров, не женился ли на пианистке? - «Сынок, — писала Люба, — Я взяла на себя смелость сказать Вале, что ты от обиды на нее, те слова брякнул. Я же вижу, как ты страдаешь. И сама думаю, что соврал ты по поводу девушки и ее мамы певицы. Не торопись, не суй голову в петлю, которая навсегда может сделать тебя несчастным. Я давно уже поняла, что только Валя твоя судьба. Не обижайся на нее. Ей, в ее -то годы, выпали такие испытания, что не каждый старик выдержит. А она — девчонка совсем. Успокоится за год. И я уверена, что не за горами ваша свадьба. А пианистки, сынок, они для пианистов». Вновь и вновь перечитывая материнское письмо, Валентин еще раз поразился мудрости своей матери.
Писала Люба и о Кире, и о его дочери. Киру наказали, заставили устроиться на работу, пригрозили лишить материнства. Пьянки свои она совсем не бросила (лечиться надо). Но дочку, похоже, больше не обижает. Валюшка маленькая беспрепятственно бегает к бабушке, благо дома почти рядом. По тону письма, Валентин чувствовал, что мама его довольна. И ее настроение, передалось Валентину. В его сердце вновь загорелась надежда на благополучное завершение затянувшегося конфликта с Валентиной. -«Лиля — прекрасная птица в небе, а Валя желанная лебедушка, которая почти в руках. Стоит ли искать хорошего от еще лучшего. Валя моя судьба. Лиля — моя красивая мечта. Но судьба желанная, не хуже, чем мечта красивая, даже лучше». Оборвав все отношения с «принцессой», Валентин всерьез занялся подготовкой к защите будущей профессии следователя.
Валентин считал, что навсегда прервал связь с «принцессой». Но, как показало время, зря надеялся. Они встретились весной, за месяц до государственного экзамена в Школе Милиции. Встреча эта оказалась не только очень горькой, но и судьбоносной. Возвращаясь с занятий, Валентин увидел у проходной общежития, маленькую фигурку. И хотя лица девушки не было видно, Валентин вздрогнул. Сердце заныло, как от предчувствия беды. Подойдя ближе, он узнал в девушке Лилю.
-«Ну зачем она? Только успокоилось все!» - резанула мысль.
«Валентин Михайлович! - Лиля была бледна. На ее щечках ясно проглядывали полоски от невысохших слез, - Мама умирает. Она вас видеть хочет. Вы не думайте, я бы не пришла. Я все понимаю и не хотела вас больше беспокоить. Но мама….»,- девушка тихонько всхлипнула и по лицу ее снова побежали слезы. -«Как умирает, почему? - почти закричал он, в недоумении глядя на плачущую «принцессу», - Погоди, я сейчас». Валентин бегом поднялся в комнату. Оставив на постели учебники и схватив бумажник с остатками денег и документами, Валентин выбежал к проходной. По дороге в больницу, где в онкологическом отделении умирала Нонна Сергеевна, Лиля рассказала Валентину обо всем, что знала сама. Нонна Сергеевна, давно уже чувствовала себя неважно. Она быстро увядала, худея на глазах. На все требования дочери вызвать «Скорую» чтобы увезти мать на обследование, певица отвечала категорическим отказом. -«Успокойся, милая, просто я от долгого сидения на одном месте старею. Вот и все!» Все закончилось тем, что месяц назад, возвратившись из училища, Лиля увидела мать, лежащую без сознания на полу. В руке ее была зажата телефонная трубка, из которой все еще доносились короткие гудки.
Лилю охватила дикая паника. Она заметалась по квартире, не соображая, что нужно делать. Потом догадалась позвонить в «Скорую» и ожидая ее приезда, громко вопила, пытаясь поднять мать. Нонну Сергеевну привели в чувство и увезли в областной стационар. А уже через пару дней, лечащий врач, вызвав Лилю в ординаторскую, оглушил ее страшным диагнозом «запущенный рак молочной железы».
-«Операция бессмысленна. Все лимфоузлы затронуты. Метастазы в легких. Весь снимок затемнен. О чем вы раньше думали, девушка? Пару месяцев назад, я бы мог дать еще какие-то шансы. Но сейчас их нет. И вы должны принять это, как неизбежное. Больше месяца мама ваша не протянет». Рассказывая Валентину эти страшные подробности, Лиля вдруг перебила свое горькое повествование возгласом -«Это я виновата Только я. Страдала, рыдала, мучилась от твоей нелюбви. Маму мучила. Она не меньше меня страдала. Это ей нужна была помощь и внимание, а не мне. Я вас сейчас, просто ненавижу! Если бы мама не захотела с вами поговорить перед смертью, я бы не стала перед вами унижаться. Сама бы справилась».
Такое обвинение, резкое перепрыгивание с «ты» на «вы» действовали на Валентина, как уколы раскаленной спицей в сердце. Молча снося обвинения девушки, вполне оправданные, по его мнению, Валентин не знал что предпринять, чтобы хоть как-то успокоить рыдающую «принцессу», вид которой был сейчас, совсем не королевский.
В больнице, их сразу же, без лишних вопросов, проводили в бокс, где в одиночестве лежала Нонна Сергеевна. Вид больной женщины произвел на Валентина, настолько тяжелое впечатление, что ему самому захотелось зарыдать вместе с Лилей. Нонна Сергеевна совершенно не была похоже на себя. Вместо гордой, прекрасной актрисы, какую он знал год назад, перед ним лежала пожелтевшая усохшая старушка, похожая на мумию. Тусклые волосы, выбивающиеся из-под белого платка, потеряли свою голубизну, превратившись в седые свалявшиеся пряди. Тонкая серовато-желтая кожа, обтянувшая кости лица, казалось, вот вот потрескается, обнажив череп.
Ее иссохшие руки, лежащие поверх одеяла чуть заметно подрагивали, выдавая то, что женщина еще жива. -«Мамочка, мамуля- голосок Лили прозвучавший с невыразимой нежностью, заставил дрогнуть блеклые веки Нонны Сергеевны. Она, открыв глаза, некоторое время молча и равнодушно смотрела в потолок. Затем в ее взгляде появилось что-то живое. Тихонько повернув голову, она с трудом разлепив потрескавшиеся губы, прошептала что-то. Лиля низко наклонившись над лицом матери, напряженно вслушивалась в ее слова. - «Хорошо, мамочка". обратившись к Валентину, девушка сказала. - "Я выйду. Мама с вами поговорить хочет".
Следуя примеру Лили, Валентин низко склонился над умирающей женщиной. Голос ее был очень слаб. Она почти шептала, но Валентин услышал каждое ее слово,- «Дружок, не оставляй девочку мою без внимания. Я все знаю. Ты любишь другую. Я не прошу тебя жениться на Лиле. Вам обоим это не надо. Просто, помоги ей найти ее настоящую семью. Я потеряла по глупости единственного своего ребенка. Моей Лиличке три годика было. Я на гастроли уехала. Нянька недосмотрела мою крошку. Я не сошла с ума, благодаря Венечке. А потом, мы взяли девочку из Дома Малютки. За все эти 18 лет, я ни разу не вспомнила о том, что Лиличка не моя кровь. Найди бумаги. Они в шкафу, в тайнике. Лиличке потом все расскажешь, когда меня не будет. Умоляю, выполни мою просьбу. Ты тот, кому можно доверять. Гони Альберта». Нонна Сергеевна замолчала. Лицо ее покрылось испариной, грудь тяжело вздымалась, как после тяжелой работы. Потрясенный Валентин, еще некоторое время ожидал ее дальнейшей исповеди, но актриса, скорее всего, была без сознания.
Вошедшая медсестра, едва взглянув на больную, велела Валентину покинуть палату и позвать Лилю. Валентин, выйдя во двор больницы, без сил опустился на лавочку перед входом. -«Лиля не родная дочь Соколовой. Вот это поворот! О каком тайнике она говорила? Может Лиля знает? И почему это Нонна Сергеевна так разочаровалась в музыканте, которого сама прочила в мужья дочери?» Он долго сидел, поджидая Лилю. Весенняя сырость проникала под бушлат, вымораживая живое тепло. Не выдержав, Валентин поднялся и вошел внутрь здания. Поднявшись на второй этаж, он отворил дверь Ординаторской. Немолодой доктор, подняв голову от бумаг, недовольно спросил, что ему надо.- «Я бы хотел поговорить о состоянии больной Соколовой Нонны Сергеевны». Доктор, прервав писанину, удивленно спросил, -"О какой? О той, что скончалась десять минут назад?" Непроизвольный вскрик вырвался из груди Валентина. Выйдя из ординаторской, он увидел, как две санитарки провезли мимо него каталку, на которой лежало что-то вытянутое, закрытое белой простыней.
-«Лиля, где Лиля» - Валентин направившись к боксу из которого недавно вышел, увидел девушку сидящую на стуле у стены. Лиля не плакала, она просто молча и удивленно смотрела вслед санитарам увозящим то, что когда-то было ее матерью.
Девушка, не сопротивляясь, дала увести себя из больницы. Позвонив из уличного автомата директору училища, Валентин, как смог объяснил создавшуюся ситуацию и попросил разрешения на трехдневное отсутствие. -«Курсант Южанин, если вы уверены в своих силах, я не смею вам отказать в таком щекотливом деле»- отозвался директор. Доставив безучастную ко всему девушку до ее квартиры, Валентин вдруг подумал о том, что сообщить Лиле о том, что она не родная дочь умершей актрисы, будет, наверное очень тяжело. -«Зачем ей вообще об этом говорить? Что может измениться? И как я смогу найти родственников ребенка, от которого отказались 18 лет назад?» Валентин уложил Лилю в постель и поплотнее укутав дрожащую, как от озноба девушку, отправился на кухню, чтобы приготовить ей что-нибудь покушать. К вечеру начались телефонные звонки, на которые Валентин едва успевал отвечать.
Всю организацию похорон заслуженной актрисы, взял на себя бывший театр Музкомедии, ныне Государственный Музыкальный Театр. Валентин, фактически, переселился в квартиру Лили. Он спал в полглаза на кожаном диване, стоящем в прихожей. После похорон матери, Лиля впала в такую жуткую депрессию, что Валентину пришлось привлечь знакомых оперативников, которые приглядывали за девушкой во время его занятий в училище. Лиля забросила занятия в Музыкальном училище. Она не плакала, не сетовала на горе, не выговаривала больше Валентину, укоряя его в своих бедах. Девушка просто замерла, как бабочка в анабиозе. Она много спала, совершенно ничего не ела и только без конца пила воду.
После трех дней такого ее поведения, Валентин, вызвав «Скорую», отправил девушку в стационар, где ей, хотя бы, кололи витамины и поддерживающие коктейли.
Валентин, несмотря на занятость, ежедневно выбирал минутку забежать в палату к Лиле. Он приносил ей редкие по тем временам апельсины, сам чистил и уговаривая девушку съесть хоть кусочек, почти насильно кормил ее фруктими.
Постепенно Лиля начала отходить. При виде Валентина, она понемногу начала оживать и даже улыбаться ему навстречу. После трехнедельного лечения, Лиля возвратилась домой. Под натиском увещеваний Валентина, она возобновила учебу.
Но все же, радость надолго исчезла из карих глаз «принцессы». -«Ничего, время вылечит»,- повторял ей Валентин, уговаривая Лилю «скушать что-нибудь»
Деньги, собранные для девушки друзьями ее матери, закончились. Валентин тоже, как никогда, был на «мели». И тут на горизонте, вернее, на пороге квартиры, появился Альберт, которого умирающая Нонна Сергеевна просила «гнать». Заявился он поздно вечером, когда Лиля, приняв снотворное, ушла спать в свою комнату.
Увидев Валентина, открывшего ему дверь квартиры, Альберт удивленно захлопал глазами. -«Ого, наша сиротинка не теряется, защитничка себе нашла. Ну и как, защитник? Как сиротка на вкус?». Едва сдерживаясь, чтобы не размазать пошляка по стенке, Валентин недружелюбно спросил -«Какого черта тебе здесь надо, пошляк?»
«Ну, насчет пошляка, это еще бабка надвое сказала. Не поленился воспользоваться добротой глупой пташки, оставшейся без мамки? У нее ведь одного антиквариата на большие тысячи. Да ты и сам это знаешь. Не дурак. Лиличка у нас единственная наследница папиных картин и маминых брюликов. Хорошо устроился, мент. Только ведь, тебе, вылезшему из хлева, зачем картины? Ты же в них, как осел в Библии».
Возмущенный наглостью, что так и лезла из музыканта, Валентин элементарно растерялся. Ему, естественно, и в голову не приходило поинтересоваться стоимостью Лилиного имущества. -«А ну, пошел вон. Не зря Нонна Сергеевна велела гнать тебя взашей от Лили. Поняла бедняжка, что ты за ухарь — купец».
Валентин оглянувшись на дверь комнаты Лили, понизив голос до шепота, добавил, - «По себе не суди, хапуга. Все что здесь есть, принадлежит только Лиле. А я постараюсь, чтобы всякая мразь забыла сюда дорогу. Еще раз явишься, будешь иметь дела со следователями выше меня рангом». Альберт самоуверенно улыбаясь, парировал,- «А что они мне предъявят, твои следователи? Ты сам-то олухом не будь. Лилька на мели, насколько я понимаю. А я, как ты изволил выразиться мент,купец. Честную цену дам за побрякушки. Но папашу моего сейчас интересует резная этажерка Нонны. Ручная вещица 19 век! Вот, держи тысячу. Ты таких денег сроду в руках не держал. Лилька проснется, а ты ей денежку. Подобреет сразу, горячее любить будет. А я не претендую на подержанную девку. На мой век и целок хватит».
Не помня себя, Валентин коротко, без размаха, ударил Альберты в область печени. Согнувшись пополам, тот долго хватал воздух, беззвучно открывая рот. Едва отдышавшийся пошляк, с воплями- «Конец тебе, мент поганый» - выскочил на лестницу. Валентина трясло. Только теперь до него дошел весь смысл слов, что успела на прощание сказать ему Нонна Сергеевна. Лиле действительно грозила реальная опасность и надо было что-то предпринимать. Через месяц Валентин должен будет закончить Школу Милиции, получить назначение и уехать в свой город. Но что будет с несчастной девушкой? Он уже давно и бесповоротно определил свое отношение к Лили. Он любил ее. Но… Только как младшую сестренку, попавшую в беду. И он, как старший брат, готов был за сестренку смести с ее дороги любого, кто мог быть ей реально опасен.