ПОЕЗДКА В СВЯТОГОРСКУЮ ЛАВРУ. (2013 ГОД).
В выходные дни, 18 и 19 мая, по инициативе одного из нас, мы с женой посетили знаменитую Святогорскую лавру, примкнув к группе паломников, совершавших туда свою плановую поездку. Оставляю свои воспоминания о поездке, но предупреждаю, что они принадлежат человеку мирскому, плохо понимающему смысл православной догматики и богослужения.
Когда рано утром мы сели в маршрутное такси, нас ожидал первый сюрприз. На весь салон громко звучала церковная музыка, какой -то записанный на аудио акафист. Перспектива всю дорогу находиться под прессом столь громких звуков, привела жену в расстроенное состояние, которое я усугубил своей неудачной репликой. «Таким способом нас подготавливают к легкому расставанию с деньгами» - высказал я предположение. Оно оказалось не очень далеким от истины – домой мы вернулись с пустыми кошельками и карманами. Забегая вперед, могу сказать, что соблазнов потратить деньги в лавре было действительно много: киоски и магазины с религиозной атрибутикой, «очищенной», «освященной», в изобилии расположены на территории и вблизи монастыря. Поначалу я слабо сопротивлялся стремлениям жены расходовать деньги, но потом осознал, что на это уходит слишком много энергии. Смирившись, я дальше мечтал только об одном, чтобы наши деньги скорее закончились, и у меня отпала необходимость топтаться, в ожидании покупок, у многочисленных торговых точек.
Продолжу рассказ. Через какое-то время, когда уже и я погрузился в глубокую прострацию и потерял интерес к жизни, музыка прекратилась. Легкий, неназойливый шум мотора воспринимался, почти как блаженная тишина. Через некоторое время руководитель мероприятия, дьякон Дима, молодой и приятный парень, предложил пассажирам посмотреть по ДВД - плейеру художественный фильм на религиозную тему. Фильм, снятый в Белоруссии, оказался, хотя и любительским, но не скучным и на некоторое время развлек нас. По приезду в Святогорск, паломников расселили по гостиницам, женщин – отдельно, мужчин – отдельно. Условия проживания: номера на несколько человек, удобства в коридоре, конечно же, были далеко не идеальными, но все это было воспринято нами, как должное. Труднее оказалось другое – приспособиться к дисциплине и порядку монастыря, а также к тем ограничениям свободы, которые накладывала на паломников принятая «обязательная программа» поездки. Не успели мы расселиться по номерам, как нас снова окучили и повели на трапезу в монастырскую столовую. Как и ожидалось, обед оказался чисто вегетарианским, что вполне понятно, ограниченное монастырское хозяйство не может накормить тысячи посетителей теми яствами, к которым они привыкли дома. На первое был суп с гречневой кашей, на второе каша пшенная с тушеной капустой. На раздаче стояли два послушника с отрешенными лицами и большими ложками-черпаками. Хорошо натренированным глазами и руками они отмеряли только им ведомую дозу съестного и отправляли ее в тарелку. До сих пор не могу понять: как можно было такой большой ложкой насыпать так мало капусты. Не знаю, как питаются сами монахи, насколько суров и непрерывен их пост, но то, что у монастырских кошек он именно таков, в этом нет сомнений. Возле женской гостиницы, после расселения, одна такая кошка пыталась разжалобить нашу паломническую группу, осуществляя с нами звуковой и тактильный контакт. Поблизости лежал на земле ее котенок, с меланхолическим, безразличным взглядом и никак не поддерживал свою мать. Продолжительный пост, в столь юном возрасте, не пошел ему на пользу, и выглядел он куда хуже монахов, уже успевших набрать массу до поступления в монастырь. На территории монастыря и вблизи ее, совершенно нет в продаже мясопродуктов, и вряд ли котенок подозревал о существовании такой вещи, как мясо.
Очень скоро, после завтрака, нас ожидало новое, запланированное мероприятие – посещение пещер святых старцев, давно уже сбросивших свои земные оболочки и перебравшихся в более комфортные условия проживания. Когда-то они прятались в чреве горы, спасаясь от набегов «степняков», и прорыли в ней длинные, разветвленные туннели. Интересно, вспоминают ли они сейчас о монастыре, о своих земляных кельях, наблюдают ли «сверху» за толпами экскурсантов, проникающих в их лабиринты, недоступные прежде для татар и прочих нехристей. Экскурсии для каждой группы паломников, а их было немало, были назначены на строго определенное время. На входе в туннель нас предупредили, что разговаривать в пещерах опасно, что останки захороненных монахов могут воспринять разговоры, как личное оскорбление и наказать виновных. Я был лучшего мнения об этих останках и несколько раз в процессе экскурсии выражал свои эмоции, не все из которых были позитивными. В лабиринте, высотой в 2 метра и шириной в 1 метр, было очень холодно и темно, пока экскурсанты не зажгли, приобретенные ими свечи. Подъем в пещеры шел почти вертикально вверх, и я подумал, что не мешало бы вместо запугивания мертвецами требовать у паломников справки о состоянии здоровья сердца и легких. Больше всего меня удивил один факт. В пещере Алексея - божьего человека, где мы остановились, чтобы дать возможность выговориться молодому экскурсоводу, несмотря на очень слабое свечное освещение, мои глаза видели окружающие предметы с необыкновенной ясностью. Обычно в темноте я вижу очень плохо, но тут моя, так называемая «куриная слепота», никак не проявилась. Когда путешествие по лабиринту закончилось, мы вышли на свет и сгрудились на оборудованной площадке, с которой открывался красивый вид на Святогорск и его окрестности, реку Северский Донец. Защелкали фотоаппараты, зазвенели голоса истомившихся по общению женщин, задымились сигаретки курильщиков. Удовлетворение, чувство исполненного перед святыми и собой долга охватило всех.
После экскурсии наступил перерыв, и нам было предоставлено личное время до начала вечернего богослужения. Моя жена проявила тут народную смекалку и предложила забрать из гостиницы, захваченные из дома бутерброды, что оказалось очень мудрым решением. Монастырские гостиницы закрывались на время богослужения, которое должно было продлиться до позднего вечера. Не столь предупредительные, как мы, многие другие паломники оказались отрезанными от своих продуктовых припасов и их обманутые желудки напрасно в привычное время выделяли кислоту, сигнализируя о наступлении ужина. Поскольку служба предстояла длинная, мы с женой, пользуясь наступившей бесконтрольностью, решили не спешить на ее начало, а перейти на другой берег реки и попытаться купить где-нибудь сарделек, для кошки и котенка. На середине моста наше внимание привлекла группа молодых темнокожих туристов, как оказалось, индийских мусульман и жена тут же начала «экзаменовать» их на знание русского языка, блеснув одновременно своими знаниями об Индии. Слушая ласкающие слух названия родных городов: Дели, Калькутты, индийцы расцветали улыбками и с готовностью поддерживали диалог. В заключение я сфотографировал их вместе с женой, ко всеобщему удовольствию. На мосту я обратил внимание на множество замочков, прикрепленных к решеткам перил. Как оказалось, эти замочки прикреплены легкомысленными молодыми людьми, вступающими в брак и верящими в его нерасторжимость. Они считали, что если ключик от замка окажется на дне реки, то уже никто не извлечет его на поверхность и не разъединит их. Как они были наивны!
На другой стороне реки, вблизи моста, желанного продуктового супермаркета не оказалось, зато нашлись несколько сувенирных магазинчиков, доброжелательно, но не бескорыстно, распахнувших перед нами двери. Когда, наконец, я вырвал жену из цепких объятий одного из таких магазинчиков, начался дождь. Времени уже прошло довольно, и наша совесть властно повлекла нас в храм, под единственным зонтиком, который мы захватили с собой.
Служба в храме была в разгаре, и мы, с еще не растраченной энергией, присоединились к ней. Слушая непонятные для себя слова песнопений, я добросовестно крестился, изображая иногда нечто вроде поклона. Наше участие в службе продолжалось примерно полчаса, когда я почувствовал, что ноги и спина уже устали и что неплохо было бы отдохнуть. Мысленно перемножив примерное число крестных знамений в минуту на 30 минут, я решил, что кашу уже отработал и предложил жене не некоторое время покинуть храм. Она не согласилась, увлекшись гораздо больше меня проводимым мероприятием. Я начал присматривать себе сидячее место на протянувшихся вдоль стен, немногочисленных скамейках. В какой-то момент на одной из скамеек освободилось место, подарив мне кратковременную надежду. Увы, ближе к освободившемуся месту стоял молодой парень, с горячим взглядом, устремленным на освободившееся место. Мы посмотрели друг на друга, поняли друг друга, и я уступил.
Спустя некоторое время в храме начались какие-то непонятные приготовления. Монахи – служители произвели разделение мужчин и женщин, в результате которого на одной стороне образовался узкий «ручеек» мужчин, а на другой стороне широкая, многорядная «река» женщин, и начали устилать пол посередине широкими и длинными коврами. Эти приготовления не могли меня не встревожить, но любопытство оказалось сильнее, чем желание избежать непонятной опасности. Когда ковры были расстелены, на них вышли человек десять, одетых в черное, бородатых мужчин и разделившись на пары стали друг напротив друга, как борцы перед поединком. Но вели себя они смирно, просто стояли без всякого дела, зато к ним присоединились еще трое бородатых мужчин в красной одежде и принялись петь очень громко. При этом, красные стояли спиной к черным, словно бы их не замечая. Бежать было уже поздно, так как это привлекло бы всеобщее внимание. Пению, казалось, никогда не наступит конец, но он, все же, наступил и мы, не дожидаясь новых сюрпризов, вышли на улицу. Вот тут - то я и ощутил, что такое настоящий экстаз! То ли это было схождение святого духа, то ли расслабление от длительного напряжения, но экстаз был полный. Увы, радость оказалась преждевременной. За время нашего участия в службе, дождь не переставал, на улице стало холодно, скамейки все стояли мокрые, а гостиницы были намертво закрыты. Все попытки найти сухое местечко, где можно было бы посидеть и отдохнуть, оказались напрасными. Нас утешала только мысль, что другие горемыки, не столь предусмотрительные, как мы, вообще остались без пропитания и голодные должны были дожидаться конца бесконечной службы.
Побродив, в бесперспективном поиске, намерзнувшись на сыром ветру, мы с женой вынуждены были снова вернуться в храм, чтобы хоть как-то согреться. В храме, тем временем, служба продолжалась полным ходом, монахи, по-прежнему неутомимые и бодрые, продолжали исполнять свои певческие номера. Если раньше я полагал, что они выполняют надоевшую и скучную для себя работу, то теперь мне начало казаться, что они занимаются своим излюбленным хобби. Такую энергию и подъем могут демонстрировать только люди, либо очень любящие свое дело, либо хорошо проголодавшиеся и предвкушающие вкусный ужин. На этот раз нам с женой повезло больше и дважды удалось посидеть на лавочках, хотя и в разных местах. Полного покоя и на этот раз не было. Какой-то дьякон, которому никак не сиделось на месте, время от времени бродил со своими приятелями по храму, размахивая кадилом, и отдыхающих сгоняли с насиженных мест. Постепенно мне стало ясно, что с точки зрения духовного спасения я безнадежен и мне остается лишь надеяться на хорошую компанию в аду, на встречу с Сократом, Л.Толстым, и другими, не знавшими истинной веры, знаменитостями. В последней части богослужения паломники стали разбиваться на группы: одни исповедовались, другие причащались, третьим за деньги мазали лоб церковной мазью. К последним примкнула моя жена, но я предпочел увильнуть и, приняв озабоченный вид, вышел из храма.
Ужин начался в 10 часу ночи и состоял из вермишелевого супа и гречневой каши, если не считать компота без сахара, который подавался при всех трапезах. Вообще хочу сказать, что пища в монастырской столовой довольно вкусная, возможно потому, что за нее не нужно платить. Отправляясь на сон, в свой номер мужской гостиницы, я, конечно, не рассчитывал на полноценный отдых. Какой может быть сон, в чужом, незнакомом месте, с шестью человеками в комнате? Но и здесь не обошлось без сюрпризов. Один из паломников, интеллигентный на вид мужчина, храпел как потомственный пролетарий или пахарь, сотрясая стены и перемежая храп с не менее ужасным, раскатистым кашлем. Жертвами этого монстра стали двое пожилых мужчин, одним из которых оказался я. Поспать не пришлось совсем, удалось лишь как-то передремать до утра. Не могу понять, как могут несчастные женщины жить с такими ужасными мужьями. Уж лучше терпеть измены своего мужа, чем бессонные ночи с ним в одной спальне.
О втором дне рассказывать подробно не буду. Главным его событием было, конечно, очередное утреннее богослужение. Но погода за ночь поправилась, тучи рассеялись, и отпала необходимость прятаться в помещении от холода, отстаивая всю четырехчасовую службу. В храме все те же монахи, все с той же энергией, продолжали свое бесконечное действо. Это было невероятно. Оставалось предположить, что актеры этого почти непрерывного спектакля, выступая по очереди, в паузах перекуривают в специальных комнатах отдыха и подкрепляют силы церковным вином.
Служба, прогулки по лавре, фотографирование, последний завтрак, ожидание - и мы садимся в свою маршрутку, чтобы, наконец, отправиться в долгожданный обратный путь. На обратном пути мы посетили г. Изюм, где побывали на источнике святой воды в храме Александра Невского, и в храме «Вознесение на песках». Купальня на источнике была закрыта на ремонт, но всем желающим было предложено облиться ведром воды в отдельных отгороженных кабинках. Желающими оказались все, кроме одного человека, которым снова оказался я.
При посещении храма я неожиданно угодил в ловушку, к которой не был готов совершенно. Очередной лектор, наслаждаясь своим красноречием, медленно смакуя факты, рассказал нам биографию Иосафа святителя, не рассчитав до конца нашего терпения. Когда все уже засыпали, утомительная лекция, наконец, закончилась. Нас завели в церковь, построили перед иконой Песчанской Божьей Матери, и предложили приложиться к ней, загадав сокровенное желание. А в двух метрах от иконы стоял священник с кисточкой и баночкой. Это была рука судьбы! Уклониться было невозможно, и пришлось подставлять лоб для помазания въедливой, неприятно пахнущей мазью. Когда однажды я попал под такую же процедуру, то долго не мог оттереть эту мазь. На это раз я дал возможность лбу просохнуть, чтобы потом отмыться дома, принимая душ. Это приключение было последним.
P.S.Примерно так выглядит монастырская жизнь глазами мирского, далекого от церкви человека. Но если говорить серьезно, то мне многое в лавре понравилось. Произвели впечатление прекрасные хоры на богослужениях, красота храмов, чистота и порядок на территории, и сам образ жизни монахов. Люди, далеко не старые, многие просто молодые, отказавшись от женского пола, почти все время посвящают служению Богу. Спят часа по три – четыре в сутки, постятся, молятся, работают на огороде, ежедневно по нескольку часов совершают обряды. По-видимому, их реально коснулась благодать свыше, ибо так насиловать себя невозможно под влиянием умственных идей.