Первый курс судомеханического факультета одесской "Вышки". Так в Одессе всегда называли нынешнюю морскую академию. Большая половина нашей, 214 группы, пришла в училище из торгового флота. Проучившись год в мореходных школах Одессы, Николаева, Мариуполя, проработав по два-три года мотористами в Черноморском пароходстве, ребята снова сели за парты – получать инженерное образование. Вторая половина группы была сборная – кто откуда, несколько человек - после срочной службы, другие - после школы, техникумов, средних мореходных училищ, с производства. Нам предстояло стать коллективом, и первым испытанием стала поездка в колхоз.
Село Петровка Коминтерновского района Одесской области приняло, кажется, всю роту. Приехали мы в начале сентября на месяц, но пробыли в колхозе до конца октября. Уже и кукурузу всю убрали, а нас всё придерживали, перекинули на уборку сахарной свёклы. На буряке стало нам полегче, а вот на кукурузе приходилось тяжко. С моих ладоней, не привычных к работе, волдыри и мозоли не сходили.
На груди у каждого из нас наискось висел джутовый мешок, в который мы собирали очищенные кукурузные початки. Мешки, по мере наполнения, опорожнялись в телегу на конной тяге. Рядок кукурузы тянулся в длину на километр, расстояние между кустами было 70 сантиметров, а дневная норма была – три рядка на человека. Я подружился с моим ровесником, Петей Бренером, с Лёшей Стемпелем, который взял надо мной шефство. Он был на три года старше, работал уже два года мотористом танкера Ленкорань. Бывшие моряки, впрочем, все к школьникам относились неплохо.
В дождливые дни вместо кукурузного поля нас везли на ток, по-украински – гарман, доочищать кукурузу, убранную с полей комбайнами. Мы усаживались человек по десять на кучи кукурузных початков, обдирали засохшую уже листья и бросали очищенные початки на другую кучу. Отдых, а не работа. К тому же она сопровождалась разговорами, травлей анекдотов, и песнями.
Признанным певцом у нас был Валя Кузьмин по прозвищу Малый. Действительно, самый маленький ростом среди нас, морскую форму он носил необычайно элегантно. Всегда она у него была постирана, отглажена, свеженький гюйс (отложной воротник форменки) радовал глаз. У него был отменный музыкальный слух и приятный голос. Песен он знал множество, причём в репертуаре его преобладали песни об Одессе, о море и дальних странах.
"В Одессе весенней повстречались с тобой, где акации белой что-то шепчет прибой…"
"Моряк в Москве имеет бледный вид, качаясь, словно стебель на бульваре,
Одесса огоньком его манит, вернись, моряк, скорей к любимой маме."
"Есть в Батавии маленький дом, он стоит на откосе крутом". "Парамарибо, Парамарибо, Парамарибо, город утренней зари, Парамарибо, Парамарибо, Парамарибо в дымке солнечной парит…"
Где находится это Парамарибо, я не знал, но заманчивое, благозвучное название это будоражило воображение, ласкало слух, и запомнилось надолго.
Во многих странах и портах я побывал, удовлетворяя своё любопытство за счёт судовладельцев. А вот Парамарибо, столица Суринама, бывшей Голландской Гвианы, так и осталась для меня неизведанной. Знал, что Суринам является родиной Гуллита, Райкаарда и других замечательных голландских футболистов. Знал, что Гвиан на самом деле три, и расположены они рядом на северо-востоке Латинской Америки – французская Гвиана, или просто Гвиана, голландская Гвиана, теперь – Суринам, и британская Гвиана, нынешнее название – Гайана, со столицей в Джодж-тауне. И вот в неё-то судьба меня недавно и забросила, правда, не в столицу, а в Нью Амстердам. Кстати, мало кто знает, что одно время Нью Амстердамом назывался нынешний Нью Йорк.
Надо сказать, что все три Гвианы богаты алюминиевой рудой. Вот наше судно и грузилось там бокситами на Николаев, а отправителем груза была компания Русский алюминий, открывшая в Джорджтауне в 2005 году своё представительство.
Погрузка руды в порту занимает меньше двух суток. Перед погрузкой судна, перевозящего груз навалом, всегда проводятся совместные с грузоотправителями замеры осадок судна и судовых запасов. Я как раз замерял уровень в топливных цистернах вместе с инспекторами, когда ко мне подошли двое русских, и попросили уделить им внимание.
- Я бы с удовольствием, ребята, но не сейчас. Дел по горло, – извинился я.
- Так и мы по делу. Хотим дать вам инструкции по выходу из порта.
- ?! Не понял!
- Поверьте, это очень важно, - настаивали они. Договорились встретиться через час, как только немного освобожусь.
Встретились у меня в каюте, спустя час, и соотечественники меня … не порадовали. Оказалось, что глубина канала, по которому нам предстояло выходить из порта, составляла десять метров во время прилива. Осадка же наша после погрузки будет девять метров, девяносто сантиметров. Тут уж не семь футов под килём, и не три. Выползать приходилось в буквальном смысле на пузе.
То, что морскую воду для охлаждения механизмов через донные кингстоны брать будет невозможно, это было ясно. Но оказалось, что и бортовые наши отверстия для входа воды будут скользить во время движения по стенке выкопанного кильватера.
- И что же вы предлагаете? – озадаченно спросил я добровольных помощников.
- Мы обычно советуем воду для охлаждения брать в период прохождения канала из балластного танка. Многие суда предусматривают такую возможность. Давайте вместе посмотрим схему охлаждения дизелей.
- А что на неё смотреть? Воды-то у нас в танках нет. Мы и так лежим почти на грунте. А если воду туда примем, так точно ляжем.
- Ну, по крайней мере, вы теперь знаете, что вас ждёт. Главное, ни в коем случае не останавливаться, проходить канал малым ходом без остановки.
- Ну, спасибо. Предупреждён – значит, вооружён. Проходили.
Надо сказать, что напрямую забортной водой двигатели уже почти сто лет не охлаждаются, иначе мы бы из Гайаны никогда не вышли. Нет, дизеля охлаждаются пресной водой, а она, в свою очередь, уже морской. Современные суда имеют даже трёхконтурные системы, но наше, увы, таковым не являлось.
Посовещались мы с механиками, и решили главный двигатель охлаждать пока только пресной водой. Непродолжительное время на малом ходу … Не перегреется! А вот вспомогательные двигатели – дело другое, они без забортной воды и пять минут не продержатся. Решили, что все механики и моторист будут в машинном отделении. Кингстона у нас два, насоса – тоже два, с божьей помощью прорвёмся. Канал-то не длинный, минут за сорок пройдём.
Отошли от причала, где глубины были побольше, держим связь с мостиком, лоцман, естественно, на борту. И вот перешли со среднего хода на самый малый, с абсолютно ровным килём заходим в выкопанный канал. Обычное давление на манометре насоса охлаждения вспомогачей – три килограмма ровно. При засорении фильтров давление падает до 2,8, до 2,7. Дальше уже аварийно-предупредительная сигнализация включается, дескать, у вас проблема, срочно принимайте меры.
И вот, идём мы самым малым, всё внимание на стрелку манометра, ждём, что давление падать начнёт. Но минута идёт за минутой, а давления не падает. Лица наши светлеют. На главном двигателе – температуры терпимые, с мостика говорят, полканала уже прошли, а у нас … Что за чудо, давление растёт! 3.1 килограмма! Так только на новом насосе было! 3,2 уже!
- Саша, говорю второму механику, - ну-ка спустись к насосу, посмотри, что за чудеса. На вакуум обрати внимание!
Но навстречу ему уже третий механик бежит:
- Дед, - кричит он, - мы грязь качаем! Там на насосе через сальник землю выдавливает!
- Да бог с ней с землёй, на манометрах сколько?
- Вакуумный на минус пошёл , на нагнетании – 3,25, а через пробный кран ничего не идёт, забился. Может, на второй насос перейдём?
- Да не стоит пока. Температуры пресной воды пока в норме, масло тоже не греется. Не суетись!
- ЦПУ, мостик. Как у вас там, продержитесь? – это уже капитан беспокоится.
- А сколько осталось?
- Минут десять по каналу, а дальше глубины увеличиваются. Так как, продержимся?
- Да мы-то что, а вот как насосы…
- Останавливаться ни в коем случае нельзя, надо продержаться. Пять минут ещё.
- Ну, если пять, то дотянем. Только потом придётся останавливаться и все холодильники чистить.
- Это – без проблем! Через полчаса сдадим лоцмана, потом в дрейф ляжем.
Этим вот инфарктным выходом мне и запомнилась Гайана. А в сам город я вырваться не сумел. Вот если бы это было Па–ра-ма-ри-бо…