День обещал быть тихим и солнечным. Майские солнечные лучи мягко проникали через окно. Я открыла фрамугу. В комнату влетел белый голубь. Птица меня не боялась, смело направилась к чашке со вчерашним чаем, клюнула несколько крошек от печенья и уставилась на меня.
"Все это суета сует," - говорил, полный человеческой тоски, птичий взгляд.
С вечера я собиралась к Алексу. К его дню рождения я всегда тщательно готовилась. Но этот его день должен стать особенным, поворотным в наших отношениях.
- Схожу-ка, пожалуй, к отцу, - позвонила дочери, - день рождения все-таки.
- Сходи, сходи. Зайдешь ко мне, я как раз пирог испекла, - одобрила Машка мои намерения, - день рождения - замечательный повод для встречи, - дочь отдала пакеты с мимолетным поцелуем.
- Пойду, схожу. Поговорить надо, накопилось, - я на ходу, то ли отчиталась, то ли оправдалась перед Машкой.
- Привет ему от меня и от всех нас передавай, - попросила та, закрывая за мной двери.
Мысль пойти и поговорить созрела уже давно. Я успела уже сродниться с предчувствием того состояния, когда из души и сердца уходит груз старых обид.
Да, что же это за характер такой! Казалось, все давно простила, а стерва-обида опять хватает за горло своею грязной, корявой рукой, и никак не отпускает, - что-то кольнуло в сердце, - философ хренов! Не пожалеть, ни приласкать. Только одна работа - студенты, зачеты, экзамены, рефераты. А я только "подай", "принеси", "приготовь"... - горечь росла, множилась, поднималась к горлу, - организовать что-то или накормить ораву студентов - я незаменима. А как человеческое внимание - так последняя в очереди, - чувство обиды уже
сжимало, давило, переполняло все изнутри.
"Знания - это очень тяжелая ноша. Ею надо периодически делиться с другими", - его коронная
фраза. Дорогой профессор кислых щей! Других жизни учит, а сам в одиннадцать часов ночи собрался консультировать по философии девицу в мини юбке, или без юбки вообще. Кто разберет эту молодежь с их голосящей модой. Хорошо, что Машка ей двери открыла. Пусть скажет спасибо, что не я, а то сразу бы голову открутила! - боль, горечь, обида, слезы - все одновременно набросилось на меня. Ну и норов! Уже простила, все забыла, так нет же - опять вытягиваю из себя воспоминания, причем, самые обидные, глупые, нелепые, - только без слез. Знаю, знаю, выучила за все годы с тобой. Слезы - это женское стратегическое оружие, которыми мы, женщины, веками и безнаказанно пользуемся и всегда удачно. Характер мой, конечно, не подарок. А кто помог сформироваться ему? Да, да! Благодаря вот этому твоему идиотскому молчанию! Все молчишь и молчишь! А эта твоя саркастическая улыбка! Мне просто убить тебя хочется! - о,как же меня раздражает, нет, просто убивает, эта пресловутая твоя педагогическая выдержка.
- Вот, полюбуйся, дорогой профессор! Какие у тебя студенты! Видно-видно,
что приходили - сколько окурков вокруг! - я стала собирать окурки в баночку из-под кофе, - не видят, что ли, посуду под пепельницы им ставлю всегда? А это что? Сорок пятый и не меньше, - я заметила на лавочке свежий след от кроссовок. - тебе не стыдно за своих оболтусов? Да я и не ожидаю от тебя ничего, кроме твоей сократовской улыбки. Я думаю, у тебя не только лоб, но и улыбка его и философское отношение и к жизни, и к семье и ко мне... - так некстати вспомнилось, как подолгу ищу его очки. Как потом протираю запотевшие стекла под его балагурство да шутки:
"Привораживаешь меня? Так протирают стекла только ведуньи, знающие толк в привороте. Караул, она присушить меня решила!" - и при этом дурачится, совсем как младшенькая, дразнится, смеется.
- Здравствуй, Алекс! Сегодня у тебя день рождения.Вот, пришла сказать, что все давно простила... И цветы принесла. Извини, так и не знаю, какие у тебя любимые. Принесла розы, ты дарил мне такие после каждого экзамена, - достаю из сумки саженцы, замотанные во влажные салфетки.
- Куда их посадим? - я осмотрелась вокруг, м-да, твое молчание меня уж никак не удивляет. Да нисколько! Привыкать, что ли? Всегда приходилось принимать решения самой, - я прикинула, где розам будет лучше.
- Алекс, давай пару кустиков посадим у изголовья, а пару - в ногах, - предлагаю, как вариант, - ты не возражаешь, Сашенька?
- Что же ты молчишь, Шурик, родной! - в ответ на мои безутешные рыдания, скрипнула ржавым всхлипом калитка, да зашумели верхушки сосен в лесу, что простирался сразу за кладбищем.
31 января 2014 год