Что может быть лучше свободы. Когда человек может делать все, что хочет без каких-либо ограничений. Когда он словно бы один на один со Вселенной, говорит с ней, слышит ее. Когда звезды сияют над ним ночью и указывают дорогу. А днем греет солнце и освещает путь. Когда свежий ветер приятно обдувает его тело и наполняет свежестью душу. Когда окружающий мир для него нов и прекрасен, как в давно позабытом чудесном детстве. И совсем уже другие вещи, вовсе не материальные кажутся ему теперь главными в жизни: наука, любовь, искусство. Когда вся его ненасытная воля к власти слабеет, и другие люди не кажутся ему врагами. А ведь прежде он чувствовал себя свободным лишь в полном одиночестве, когда никто ему не мешал и не смотрел даже на него.
После гибели Аластора люди Земли действительно словно бы одумались, очнувшись от той тяжелой, унылой дремы, в которой пребывали в последние несколько столетий. Они в одночасье и совершенно неожиданно стали менее жадными и властолюбивыми. Отчего многие конфликты, как государственные, так и межличностные сами собой быстро сошли на нет. Люди отчего-то стали радоваться при встрече друг с другом, как будто бы не виделись уже очень давно. Помимо этого они почувствовали неутолимую тягу к знаниям. Да иначе, наверное, и быть не могло, поскольку знания и свобода всегда тесно взаимосвязаны. Они начали ощущать, что все те злоба и ненависть, которые они так долго копили, тоже куда-то постепенно уходят. Что им уже не нужно все то смертоносное оружие, которое они с таким трудом сначала создавали, а затем модернизировали. Что оно уже попросту опасно для них. Да и много чего изменилось за эти последние два дня в жизни людей. Причем изменения эти носили не поверхностный, а очень глубинный характер. Словно бы некий гигантский, тектонический сдвиг произошел тогда в обществе. Сдвиг, последствия которого сказывались на человеческой цивилизации еще очень долгие годы.
Однако Антон ничего этого еще не знал, конечно. Не знал он и того, что творилось сейчас в городе. Но, глядя в окно пригородного автобуса, в котором сейчас ехал, он постепенно стал замечать, что на улице происходило нечто необъяснимое. Особенно это стало заметно, когда бескрайние подмосковные поля, прерываемые лишь разношерстными дачными поселками, сменились привычными уже видами спальных районов мегаполиса. Сначала ему бросилось в глаза, что на улицах было очень много народа, причем радостного. Нет, здесь в городе, конечно, всегда было много людей, но все же не до такой степени. Ему на миг вдруг показалось даже, что все то восторженное безумие, которое он вчера днем наблюдал у себя в офисе, каким-то непонятным образом выплеснулось теперь наружу и затопило все вокруг. Что прохожие точно так же, как и сотрудники его компании, все теперь куда-то спешили, словно опасаясь потерять даже секунду своего драгоценного времени.
Антон вышел на конечной остановке. Ему предстояло еще добраться на метро до вокзала, а затем уже и до своего подмосковного поселка. Впрочем, как ни странно, но несмотря на все изменения в социальной среде, транспорт в тот день работал по расписанию, так что Антону не составило никакого труда доехать до дома. Там его, как это обычно и бывало, поприветствовал его пес, Дружок, который в последние два дня вообще неизвестно чем жил. Он, по всей видимости, пробавлялся объедками на местной помойке, да и соседи, быть может, давали ему что поесть. Однако Антон все же почувствовал некоторые угрызения совести, что пусть и ненамеренно, но оставил своего питомца на произвол судьбы. Из-за этого он даже, прежде чем зайти в сам дом и хотя бы переодеться, пошел сначала в сарай, после чего накормил и напоил собаку. И только лишь убедившись, что с ней все порядке, прошел наконец через терраску на кухню, а за ней уже и в большую комнату. Вот только то, что он там увидел, совсем его не обрадовало и более того, напрочь отвадило от мысли не то чтобы постоянно жить здесь, а хотя бы и на некоторое время остаться в этом доме.
Невероятный бардак царил в его комнате. Простынь, одеяло с подушками, да и прочие вещи были разбросаны по полу и измазаны чем-то белым и липким. Драгоценные камни, которые прежде лежали у него на столе, были чуть ли не с яростью расшвыряны по разным углам. Даже телевизор был теперь немного сдвинут с места и почти опрокинут. Глядя на весь этот, не столько даже сильный, сколько пугающий разгром, Антон невольно сел на кровать и подумал, что хорошо все-таки, что он оставил за собой входную дверь приоткрытой. Потому что ему было страшно, по-настоящему и очень страшно в своем же собственном доме, причем даже сейчас, днем. Наконец он поднялся с кровати, подобрал с пола драгоценные камни, достал из серванта все документы, какие только сумел там найти и, еще раз глянув на прощание на свою многострадальную комнату, вышел во двор. Ему нужно было еще что-то придумать, что делать с собакой. Но он решил, что отведет ее пока к своим хорошим знакомым, почти родственникам, — двум престарелым тетушкам, которые жили неподалеку от него, чуть дальше по поселку.
Надев на пса ошейник и пристегнув поводок, Антон привычно запер за собой калитку и направился к этим своим знакомым. Однако пес почти сразу, словно бы почувствовав, что его хотят оставить неизвестно где, яростно заупирался всеми четырьмя лапами. Антон потянул за поводок сильнее. Но пес не уступал.
— Ну, что мне с тобой делать, — наконец проговорил Антон, присев на корточки. — Оставить тебя здесь я не могу, кто тебя кормить-то станет. Да и с собой взять тоже не могу. Да и куда? Я ведь теперь вообще не знаю куда мне идти.
Да и действительно, куда ему было сейчас идти он просто не представлял. Люн, вот, тоже опять улетела. Еще там у склада, когда он садился в автобус. Близких друзей у него в Москве не было, за исключением, пожалуй, лишь Василия, который мог бы его, конечно, к себе пустить переночевать, но только на одну ночь. А дольше Антон и сам бы у него не остался. Он опять посмотрел на собаку.
— Знаешь что, — произнес он наконец, — возьму-ка я тебя с собой. Вдвоем все же веселее. Да и сам-то ты, как мне кажется, будешь этому только рад. Но, что скажешь?
На это пес, словно бы и вправду угадав, о чем говорил его хозяин, радостно прыгнул вперед, забросив ему на плечи передние лапы. И таким вот простым и безальтернативным способом вопрос был решен окончательно. По дороге к станции Антон еще много чего рассказывал собаке — а ему просто необходимо было сейчас выговориться — о том, что теперь он уже официально безработный да еще и бездомный, по-видимому. Но что им все же есть на что жить. Ведь при желании, он мог бы, вот прямо сейчас, взять и купить себе квартиру в Москве. Дружок же ему в ответ на это лишь радостно махал хвостом. Вот только не видел Антон, что едва он отошел от своего дома на некоторое расстояние, как в окне, что было у него на кухне, очень слабо, почти незаметно шевельнулась занавеска, а затем еще и некое бледное лицо, неуловимой тенью промелькнуло в нем. А оттого он, конечно, очень правильно сделал, что ушел сегодня из дома да еще и собаку с собой забрал. Потому что в противном случае, сам бы он, наверное, и смог каким-то образом выжить, пусть даже и пострадав при этом морально. Но вот его пес непременно бы погиб и уже этой ночью.
Доехав на электричке до Москвы, Антон остановился в нерешительности прямо посереди вокзальной площади и стал размышлять. Идти ему теперь было совсем некуда. «Может в гостинице поселиться, — подумал он поначалу и тут же вновь посмотрел на Дружка. — Нет, с собакой, наверное, не пустят. Да и мест у них скорее всего нет. Все-таки Москва. А тут всегда было туго с гостиницами». Можно было, конечно, попробовать еще и вправду обратиться в какое-нибудь агентство недвижимости и попросить их срочно подыскать ему квартиру. Но это было тоже как-то глупо. Ведь не мог же он вот просто так прийти туда словно в магазин и потребовать продать ему квартиру, как колбасу. Там ведь оформление какое-то требовалось, переговоры разные и прочее. Антон полез поискать в мобильном телефоне. Телефон его, как ни странно, все еще продолжал работать, несмотря на все те закапывания, перетаскивания и прочие напасти, которые обрушились на его хозяина. «Так, — сказал Антон сам себе, — Катя Вавилова, однокурсница. А это Павел Андреевич, руководитель моей дипломной работы. Серега с химического факультета. Может и вправду, кому-нибудь из бывших вузовских приятелей позвонить?» И он набрал номер.
— Да, слушаю вас, — отозвался ему почти уже забытый, но очень приятный голос с хрипотцой.
— Здравствуйте, Павел Андреевич, — поприветствовал своего бывшего преподавателя Антон. — Это Антон вам звонит, помните? Вы еще куратором моей дипломной работы были.
Последовало долгое молчание. Наконец его собеседник, явно о чем-то вспомнив, удивленно произнес:
— Антошка, ты что ли, вот уж никак не ожидал. Ну, как ты сейчас, где, чем занимаешься?
— Да все нормально, вроде, кручусь помаленьку.
— Знаешь, — продолжил его бывший преподаватель, все так же удивленно, — а ведь я и сам хотел тебе вот буквально вчера еще позвонить. Представляешь? Ведь ты, кажется, в Подмосковье живешь и именно там, где этот, ну… метеор взорвался?
— Все правильно, там и живу. И все произошло прямо около нашего поселка. Но я, если честно, совсем о другом хотел спросить… — тут Антон немного замялся, но продолжил, — а можно я к вам сейчас на кафедру приеду?
— Да приезжай, конечно, — обрадовался его учитель. — У меня тут как раз лекции скоро заканчиваются, так ты мне все и расскажешь. Только ты позвони с проходной по внутреннему, чтобы тебя на охране пустили.
— Только я не один приеду, — совсем уже неуверенно проговорил Антон, — у меня еще собака с собой.
— Да уж, ну-у все, конец света, — усмехнулся его преподаватель, — собаку мы не переживем. — Тут он, правда, ненадолго замолчал, но добавил, — хорошо, приезжай с собакой, мы ее тоже здесь где-нибудь определим, если она, конечно, у тебя не бешеная.
На этом разговор был завершен и Антон, поспешая, направился в свой родной ВУЗ. Ему, правда, пришлось еще по дороге зайти в зоомагазин и купить своему Дружку намордник, потому что просто так в метро его с собакой не пускали. Но зато в Университете с псом не возникло вообще никаких проблем. На проходной в тот день дежурила какая-то добродушная тетушка, которая с радостью пропустила и его самого, и собаку, потрепав ее при этом по холке и даже дав на прощанье что-то вкусненькое. Наконец Антон очутился в небольшом уютном помещении с одним широченным окном, где и находился теперь кабинет его бывшего преподавателя. Павел Андреевич занимал в настоящее время пост заместителя ректора Университета, сохранив при этом за собой должность заведующего кафедрой математической физики.
— Ну что Антошка, — поприветствовал он своего бывшего ученика, — рассказывай, что у вас там произошло.
— Да много чего произошло, — начал Антон многозначительно, после чего рассказал Павлу Андреевичу, насколько мог подробно, о событиях того достопамятного вечера.
Монолог этот длился минут десять, после чего Павел Андреевич поблагодарил его за рассказ и поинтересовался, зачем же он все-таки ему звонил сейчас. Антон же постарался, и опять-таки насколько смог, скрывая известные обстоятельства, обрисовать своему бывшему учителю то положение, в котором оказался. При этом он подчеркнул, что деньги у него все же есть, а вот работы нет и что домой он пока тоже вернуться не может. На это Павел Андреевич как-то странно на него посмотрел, но уточнять не стал.
— Я могу тебя у нас в общежитие поселить, временно, — сказал он наконец. — Но постоянно жить ты в нем не сможешь. Потому что там только студенты живут или работники Университета.
— А вы меня тогда к себе на работу возьмите, — тут же нашелся с предложением Антон.
— На работу… — задумался Павел Андреевич, — нет, не получится. Да у нас и мест-то свободных сейчас нет. Если только лаборантом? Но там зарплата копеечная, да и сама работа не очень.
— А мне все равно, — ответил ему на это Антон, чуть ли не с содроганием вспомнив про свою прежнюю работу. — Не хочу я больше гоняться за деньгами, надоело. Пусть мало платят, но зато занимаешься любимым делом.
— Ишь ты, как заговорил, — улыбнулся его бывший учитель, — это что-то новенькое. Но все равно, похвально похвально. Вот только куда же мне тебя определить? — он полез поискать по бумагам. — Да вот… хочешь, хотя бы к Катерине тебя определю? Помнишь ее?
— К какой Катерине? — Антон насторожился.
— Да к Кате Вавиловой, однокурснице твоей бывшей. Она теперь у нас зав лабораторией работает.
— К Катьке? — обрадовался Антон, — ну что вы спрашиваете, Павел Андреевич, конечно же хочу.
— Ну так я ее сейчас позову тогда? Что скажешь?
Антон был, конечно, не против. И рад. Он, признаться, даже и не рассчитывал на такое. Новая работа, да еще и интересная к тому же. Знакомые все, да и не просто знакомые, а люди, которые знали его хорошо, но и уважали при этом. Все таки альма-матер — совсем не пустое слово для любого, даже самого никудышнего студента. Наконец пришла и Катерина. Она, конечно, сначала очень удивилась присутствию в кабинете Павла Андреевича своего бывшего однокурсника да еще и с собакой в придачу. Но затем словно бы оттаяла и сама уже стала Антона обо всем расспрашивать. Когда же она узнала, что тому сейчас вообще некуда было идти, потому как в общежитие его можно было определить лишь с завтрашнего утра, то даже сама предложила переночевать у нее квартире.
— Вот только собака твоя, — она с сомнением поглядела на Дружка, — приучена вести себя… прилично?
На это Антон уверил ее, что собака вполне воспитанная и что он за нее ручается. После чего все трое обменялись несколькими забавными историями из общего прошлого и занялись своими делами. По крайней мере Павел Андреевич и Катерина. Антону же ничего другого не оставалось, кроме как сидеть еще какое-то время у нее в лаборатории и ждать, пока закончится рабочий день. Впрочем, это было даже и к лучшему, потому что он успел тогда много о чем подумать изо всего того невероятного разнообразия событий, что случились с ним за последние два дня. А так же о том, как же сейчас ему было хорошо. И какое же это счастье находиться среди близких по духу тебе людей и заниматься любимым делом. И пусть тебе мало платят, пусть у тебя даже нет пока еще места где жить. Но, тем не менее, ты чувствуешь себя как дома, знаешь что хочешь и что хотят от тебя другие. А это ли не есть та самая свобода, столь нужная всякому человеку, реальная, а не вымышленная.