Годы, потраченные в трудоудручающих столкновениях с невежеством, иногда освещались неожиданными радостями.
Так, в 1970 году нам понадобился преобразователь электроэнергии с 50 Гц на 400 Гц. Тогда вся наша силовая часть аппаратуры сокращалась бы и по объёму, и по весу в несколько раз.
Меня послали в Москву в командировку в министерство электротехнической промышленности.
В Москве, в вестибюле министерства меня встретил роскошно одетый в чёрный костюм и белоснежную рубашку молодой человек. Он посмотрел мои документы, куда-то позвонил и назвал главк, куда мне следует обратиться.
Я поехал в названный им главк, там меня отправили в какой-то отдел, затем оттуда отправили в другой главк. Я поехал через всю Москву, и во втором главке повторилось всё то же самое. Объехав три главка, я стоял на выходе из последнего. Какой-то коллега по несчастью спросил меня, что мне нужно. Я сказал, что преобразователь. «Здесь ничего не добьёшься, поезжай на Покровский бульвар, там главк сбыта, и только там есть информация», — сказал он.
Я приехал в Главсбыт, побродил по этажам и увидел надпись: «Спецчасть, вход строго запрещён».
«Ага, — подумал я, — терять мне нечего». Вошёл, при входе был барьер, к которому сразу выскочили то ли два, то ли три человека и начали на меня кричать. Доведённый до отчаяния, я тоже закричал: «Никто ничего не знает!».
Вдруг из боковой двери показалась старушка и спросила меня, чего я хочу. Я ответил, что мне нужна информация об электро-преобразователях на 400 Гц. Она попросила меня зайти к ней и, никуда не заглядывая, продиктовала мне адрес в Челябинске и фамилию главного инженера, начальника отдела сбыта, и через две-три минуты я, счастливый, ушёл.
Написали письмо с реквизитами и гарантией оплаты, и через два-три месяца получили роскошный преобразователь в двух экземплярах. Вот кпд министерств и ведомств, доведших страну до краха.
Потолкавшись по многим министерствам, запечатлел общую картину: среднее звено, то есть начальники отделов, в основном, пожилые люди, уставшие от не простой в прошлом жизни; рядовые клерки — молодые люди, пристроенные московскими родителями на весьма высокооплачиваемые должности.
Ни те, ни другие ничего не знали, ничего не хотели знать и ничего не делали.
Однажды я попал в главк, возглавляемый Меркиным, с очень важным делом по поводу приобретения уникального прибора: СВЧ-фазометра. И надо же было совпасть, что в этот день Брежнев прилетал из Югославии.
По этому поводу в министерстве никто не работал, все смотрели телевизор. Так продолжалось несколько часов.
Я озверел от всей этой картины и пошёл в соседний главк, возглавляемый Захватошным, настоящим мужиком, у которого не было такого бардака. Он честно и открыто обрисовал мне ситуацию, при которой нам не видать фазометра по причине общего упадка и отсутствия денег на дорогую аппаратуру.
Мы выкрутились и купили прибор через третью страну, то ли Ливию, то ли Сирию, которая не числилась в чёрном списке американского сената.
Старинную поговорку «не имей сто рублей, а имей сто друзей» в тяжёлый век лирики переиначили: «не имей сто рублей, а имей нахальную морду».
Вернувшись в Ленинград и определившись на работу во ВНИИМР, я вспомнил предварительную беседу с заместителем директора института по режиму и кадрам. Он мне показался порядочным и умным человеком, так оно и было.
У меня всю предшествующую жизнь сидела заноза в сердце по поводу бесследного исчезновения дневников отца, которые он вёл с юности до дня безвременной кончины.
Толчком послужила московская конференция, посвящённая столетию со дня рождения отца.
Я пришёл к заместителю директора и рассказал ему историю поиска дневников отца. Он всё понял и продиктовал мне обращение:
«Депутату Верховного Совета РСФСР, начальнику управления КГБ СССР по Ленинградской области, товарищу Насыреву Даниилу Павловичу от Владимирцова Мстислава Борисовича,
1925 года рождения.
Обращение
Глубокоуважаемый Даниил Павлович!
Мой отец, Владимирцов Борис Яковлевич (1884—1931), академик-востоковед, всю сознательную жизнь вёл дневник. В периоды длительных экспедиций в Монголию, Тибет и другие страны Востока дневниковые записи были насыщены научными заметками.
В предвоенные годы моя мать, Владимирцова Лидия Николаевна, занималась разбором рукописей и издала книгу отца “Общественный строй монголов”. До дневников отца у неё руки не дошли.
Осенью 1941 года район, где находился наш дом, сильно бомбили немцы, и мать, спасая дневники отца, перенесла их в более безопасное место, к своей знакомой, Соколовой Татьяне Петровне, проживавшей на Васильевском острове, 2-я линия, д. 1/3.
Соколова Т.П. была арестована в декабре 1941 года, а в марте 1942 года моя мать умерла, а я ушёл на фронт.
После войны мы с сестрой предприняли попытки разыскать дневники отца, но никаких сведений не получили. Конференция АН СССР подтвердила, что дневники отца представляют большую ценность для отечественной и мировой науки. В этой связи я решил обратиться к Вам с большой просьбой помочь найти дневники отца либо подсказать пути их розыска.
14.01.1985.
С уважением, Владимирцов».
Спустя месяц я получил ответ:
«Уважаемый Мстислав Борисович!
На Ваше заявление от 14 января 1985 года, адресованное начальнику управления КГБ СССР по Ленинградской области, товарищу Насыреву Д.П., сообщаем, что тщательной проверкой сведений об аресте знакомой Вашей матери — Соколовой Т.П., в декабре 1941 года в городе Ленинграде, последующего осуждения и конфискации имущества нами не установлено.
В связи с изложенным оказать Вам помощь в розыске дневников и рукописей Вашего отца не представляется возможным.
В случае, если у Вас возникнут дополнительные вопросы к нам, просим позвонить по телефону 278—30—32.
Начальник отдела управления КГБ СССР по управлению Ленинградской области, Ржанков В. А. 22.02.85».
Какие дополнительные вопросы или сведения, если свидетели ареста Соколовой Т. П., соседи по лестничной площадке, сообщившие нам об этом, умерли от голода, как и сотни других ленинградцев:
На этом мои робкие попытки найти дневники отца кончились, а мир навсегда потерял бесценный научный материал.
А сколько таких потерь произошло при повальных арестах и расстрелах русской интеллигенции...
У меня с возрастом, опытом и массой прочитанного всё яснее проступает мысль о том, что очень чётко ведали и чётко громили и уничтожали все русские достижения, с таким трудом добытые и до Петра Алексеевича, и после него.
Размышления на эту тему не могут быть эпизодом в поэтапном миросозерцании человека, прошедшего большую часть XX века многострадальной России, и если Бог даст, будут проанализированы в отдельном труде.
Эта фраза может стать роковой в любом смысле, а сейчас мне хочется более подробно остановиться на предпосылках судорог и на самих судорогах последнего этапа существования «коммунистического» строя в моей прекрасной и горячо любимой России.
После смерти Сталина и нелепого развенчания его авторитета — символа власти и порядка в стране, основанного на кровавом режиме страха и доноса, его бывшие приспешники, будучи слабенькими сателлитами, не сумели мирно и спокойно отойти от власти подлой к власти добросердечной, которую они погубили в 1917 году.
Развенчание культа личности Сталина — это первая судорога, потрясшая режим коммунистической власти.
Глупый и необразованный Хрущёв не мог осмыслить последствий этого ненужного разоблачения.
Посмотрите на Китай. Да, мы разные: и по истории, и по менталитету. Но шли совершенно одним путём: драка за власть, паучье гнездо погубило таких менеджеров от Бога, как Берия.
С именем Берии связано развитие нашей авиации и нашей атомной бомбы, постройка Волго-Донского канала, постройка Московского университета.
Берия — это зарождение порта Ильичёвский и Алехановских лабораторий, а ведь он был не один, и я уверен, если бы не хрущёвское легкомыслие и наглая уверенность в себе, Россия давно бы пошла по нынешнему китайскому пути.
Обо всех этих секретарях, затоптавших себе подобных в паучьих схватках, даже Зюганов стесняется вспоминать.
Кстати, о Зюганове и его партии. Что это за учение о коммунизме, которое одномоментно рухнуло в таких разных странах Восточной и Западной Европы, как только в России прогнали коммунистов от верховной власти?
Жить и питаться мифами всем надоело. Жить реальной, взаимопонятной с властью системной организацией всем захотелось, но не у всех получилось, особенно у нас. Но кое-где явно проступают тенденции.
Вторая судорога — это идиотское нападение на социалистическую Чехословакию, которая устала от тупоумного диктата Москвы. Третья и решающая судорога — это решение трёх склеротиков: Суслова, Устинова и Брежнева ворваться в Афганистан (ограниченным контингентом).
Всё это привело к деградации центральной власти и к соблазнам членов политбюро, возглавлявших союзные республики, сбросить власть Москвы, ведь власть — сласть.
Был у меня великий друг, Сергей Терентьевич Коротков, профессиональный сварщик смолоду. Он был призван на войну в июне 1941 года, тогда ему было 25 лет. И вдруг, в разгар оборонительных боёв его отозвали с фронта и отправили в тыл варить ёмкости для стратегических запасов авиационного бензина.
Кончилась война, и он остался в системе, возглавляемой Берией.
Хочется вспомнить один эпизод из его жизни. Он работал на канале имени Москвы. Во время зимы зэки обмораживали ноги до такой степени, что приходилось ампутировать. Однажды Серёжа Коротков принял решение вскрыть склады с байковыми одеялами и раздать их зэкам на портянки.
Работа пошла без потерь, а Короткова по чьему-то докладу осудили на 10 лет исправительных работ за хищение государственного имущества.
Через год сибирского лесоповала Серёжу вернули и восстановили в должности начальника участка.
Когда заканчивалось строительство Алехановских лабораторий, случилось так, что кровельного железа не было. Подпирал срок сдачи объекта.
При Сталине срыв сдачи приравнивался к измене Родине.
Серёжа послал своих «архаровцев», и они угнали два вагона с железом с сортировочной станции. Лаборатория была построена в срок.
Коротков получил очередной орден Почёта и почти сразу же 10 лет лагерей за хищение государственного имущества.
И опять Берия его вызволил, и он отправился на стройку Московского университета.
Он рассказывал, что в этот период каждое утро в 8 часов на его участке появлялся Берия на «козле», в сопровождении одного майора, и принимал доклад, что было сделано вчера, какие возможны задержки и чего не хватает. 10—15 минут общения, и министр уезжал дальше.
Сергей Терентьевич работал всю жизнь вольнонаёмным начальником строительства объектов, никогда не был членом ВКП(б), но когда мы с ним познакомились в 1973 году, то сразу потянулись друг к другу.
У него была жизнь разнообразная, у меня тоже, и это нас единило.
Сергей не был в партии, а я к тому времени был членом ВКП (б)— КПСС с 30-летним стажем, и были у нас жёсткие споры.
Я был если не контрой, то критиканом ряда нелепых постановлений КПСС. Сергей твёрдо, без каких-либо скидок, убеждал меня: «У нас всё держится на власти партии, и как только она рухнет, все косоглазые растащат страну на куски, начнётся хаос, и великая держава превратиться во второстепенную страну».
Привожу его слова дословно. Я ему не верил и спорил с ним. Я не мог даже представить себе, что это возможно, а мне ведь было около пятидесяти лет. Вот так я был глуп, оболванен и верил в нашу непоколебимую победу и успехи в космосе, а каким же мудрым был Сергей Коротков, Царствие ему Небесное, труженику и философу.
Встречи с такими людьми, как Сергей Коротков, — большой подарок судьбы. К сожалению, он умер в 76 лет. Все, кто его знал, хранят светлую память по этому человеку.
Длительное время Коротков был председателем нашего водномоторного клуба «Норд». Это был замечательный мужской клуб, где собирались люди самых разных профессий, самого разного уровня образования, разных возрастов и национальностей.
Однако всех объединяло стремление самостоятельно построить катер, максимально приспособленный к автономному плаванию по нашим северным рекам и коварным озёрам, особенно Ладоге.
На причале все были равны. Среди нас были рабочие, профессора, врачи, инженеры, работники искусства, всего 126 капитанов. Очень интересное сообщество мужчин, влюблённых в своё хобби. Отсюда дружба, сплочённость, взаимопомощь и выручка в трудных ситуациях.
Поскольку многое купить тогда было невозможно, то часто друг другу «доставали» необходимое на работе.
Нынешнее поколение понятия не имеет о той ситуации, в которой мы, старики, прожили жизнь.
Сейчас предложение превышает спрос. Жаль только, что отсутствует конкуренция. Её и не будет до тех пор, пока не вымрет поколение руководителей, выросшее из большевизма, этого античеловеческого изуверского течения злодеев, так безобразно истребивших миллионы тружеников всех отраслей деятельности Российского государства!
Были уничтожены миллионы крестьян, ремесленников, учёных, инженеров. В результате Россия осталась без цвета хлеборобов, кормивших всю Европу, без ремесленников, поражавших мир своими разнообразными товарами от кружев нитяных до кружев, кованных из стали, от гончарных изделий до гранитных памятников.
Никак не могу себе представить, что это уничтожение придумали сами русские. Нет, и тысячу раз нет!
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/19/2128