Коммунизм как учение и движение не были созданы Марксом и Энгельсом. Они явно существовали до написания ими Манифеста. Написав манифест по решению-поручению коммунистов, уже существовавших как сообщество, Маркс и Энгельс написали Манифест, но "коммунизм"(учение-движение) уже был. Почему Маркс и Энгельс в 1848 году пишут Манифест? Почему Маркс не пишет один? Ну всё-таки, почему? Энгельс такой серьёзный соавтор и софилософ? Почему две явно не равные фигуры вдруг уравнялись?
Письмо К.Маркса П.В. Анненкову
Лондон, 9 декабря 1847 г.
"...При таком положении, о котором я без стеснения, откровенно рассказываю Вам, Вы поистине спасли бы меня от величайших неприятностей, если бы могли переслать моей жене 100-200 франков. Уплатить этот долг я, конечно, смогу только после того, как будут урегулированы мои денежные отношения с семьёй.
Если Вы сможете исполнить мою просьбу, то я прошу Вас послать деньги по моему старому адресу: г. Карлу Марксу, Брюссель,... Но моя жена не должна догадаться по содержанию письма о том, что я написал Вам из Лондона..."
Мне, профану, это напоминает сцену из "Ревизора" с той лишь разницей, что "Ревизор" веселая комедия, а тут реальная бытовая ситуация. Маркс решил эту ситуацию, написав с Энгельсом в 1848 году "Манифест Компартии". Во-первых, он сделал Энгельса в отличие от Анненкова коммунистом-марксистом № 2. Во-вторых, он стал издавать свои книги с предисловиями коммуниста номер 2. Так что Маркс избежал "величайших неприятностей".
В "Капитале" Маркс якобы доказал, что капитализм рухнет по экономическим обстоятельствам. На самом деле ничего нового в сравнении с Манифестом в Капитале не сказано. Просто Маркс скрупулезно обозрел все связанные с вопросом темы, создав своего рода "сагу" о Капитале. Критикуя, где надо, и просто повторяя, где надо, предшествующих политэкономов. То есть, создал описательный трактат на тему. В письме Энгельсу он даже назвал свой труд художественным повествованием (романом, надо полагать) . Но что под художественным текстом понимал Маркс, мы можем лишь гадать. Ленин, кстати, тоже позиционировал себя как "литератор". "Капитал"-таки произвел впечатление на современников (особенно, кстати, русских) именно как книга разоблачающая капитализм, резонируя с модным в Европе и России критическим реализмом. Мол, капитализм это строй, когда рабочие непременно обнищают. Причём это следует логически.
Но как мы можем понимать сегодня, Маркс не был так уж научно строг. То есть, возможно эта нестрогость и означала художественность "Капитала". Капитал и труд в "капитале" противопоставлены (типа "капитал" и "анткапиатал"). Ныне мы имеем взгляд, что капитал составляется из всех факторов, которые позволяют создавать добавленную стоимость. То есть, капиталы имеют разные виды: финансовый капитал (1), основной капитал (2), трудовой капитал(3), административный капитал(4), природно-экологический капитал(5), культурный капитал (6), инновационный капитал (7). Всё это разные "капиталы", не сводимые друг другу. Маркс за капитал почитает основной и финансовый капиталы. Труд он (а может, лишь его последователи, тут многое мутно) то почитает за капитал, то считает его не капиталом, а наоборот.
Но так или иначе "Капитал" - это своего рода космогония капиталистической теории, космогония политэкономии. И Маркс - её "евангелист". Энгельс издал книгу своего друга Маркса. Энгельс - "друг евангелиста".
После ухода Маркса в несуществующий загробный мир, "владельцем скрижалей" оставался Энгельс. Но уже когда Энгельс был стареньким, повелась "борьба за наследство". Бакунин и Ко были повержены. Были отбиты Марксом и Энгельсом поползновения русских народников, которые тоже себя мнили социалистами. Оставался Каутский. Русские под началом Плеханова сдавались под Каутского, но Ленин и Ко отобрали марксизм себе.
Тут была некая сложность. Марксизм нужно было оставлять незыблемым (хотя в марксизме есть положение о диалектическом развитии, но раз говорится "марксизм", то "марксизм" должен оставаться "марксизмом" - эдакой недогматической догмой). Эту невидимую ревизию (видимую попытались совершать Каутский и Бернштейн) совершали Ленин, Сталин, Мао, Дэн Сяопин, Фидель.
Кажется, что тут такого: пусть бы коммунизм назывался марксизмом, пусть учение о любви к Единому богу христианством. Но при этом теряется универсализм, так что отдельные группы то, что по смыслу является общим, делают своим.
Капиталисты-феодалы на самом деле не такие уж индидудалисты. Они также составляют группу, которая является обществом-сообществом. Но их интересы - это интересы лишь их сословия-группы. Интересы прочих групп - имеют быть лишь относительно интересов их группы. Они как бы коммунисты, как бы республиканцы, но прислуга, чужестранцы, смерды и прочее в число членов их общества не входят.
То есть, и Маркса, и Ленина, и Сталина, и товарища Дэна нужно обобществить. То есть, отдать его не ЦК, не Политбюро, не институту марксизма-ленинизма, а как сказал бы "недруг Маркса" (и довольно хороший приятель Энгельса) Макс Штирнер отдать его Мне.
Маркс не понимал и не собирался понимать Штирнера. Тогда ещё не было ни психологии, ни социологи, не семиотики, в моде была лишь политэкономия, Гегель, на дворе стояло время наук, рационализма, теорий, логических построений. Но Штирнер вообще не касался политэкономии. Это значило тада, он был ненаучен, идеалистичен, он был "святой Макс".
С точки зрения буржуа-филистера (горожанина-хомячка) Маркс был прав. Но с точки зрения революционного творчества - нет. Штирнер вместо более нам привычного термина "личность" использует понятие "единственный". Штирнер критикует и государство, и религию, и светскую гуманистическую философию. Он не прибегает к обзору экономических коллизий, кризисов и банкротств. Работа Штирнера как вспышка, случайное нечаянное озарение. Она повеселила его берлинских социалистов-собутыльников. Потом его забыли на полвека. Потом снова вспомнили через сто лет.
Деприватизация не может произойти иным способом, нежели забрание весчи себе. Ленин забрал марксизм себе, но сохранил за ним термин марксизм. Сталин забрал себе , но сохранил марксизм-ленинизм.
Но это не совсем верно, и не такой уж выход из ситуации. Сами термины марксизм, ленинизм требуют учитывать мнения этих авторов, а не некоторые теоретические идеи. То есть, получается, что мы имеем нечто не так уж и научное. Мы должны ссылаться на классиков. Это не научный метод, тут нечто другое. Может быть, это не так уж и не правильно, но это не вполне научно. А ведь были Луначарский, Дзержинский, "чудесный грузин", Горький, Маяковский, Свердлов. Был Блок в белом венчике из роз. Был председатель земного шара Хлебников. Был Островский-Корчагин. Был Макаренко. Была республика ШКИД. Был Андрей Платонов. За своего соратника предтечу Ленин почитал не только Чернышевского и Герцена, но и Льва Толстого. А Христос и Ко - чем не коммунисты? Их вообще не взяли. Почему? Потому что их очень сильно приватизировала церковь.
Нужно и то и другое забрать себе и раздать, как делали индийские брахманы, бедным и нищим духом, ибо марксизм и христианство их.
В сущности авторы, пиша о Марксе, Ленине, их жизни, их учениях, как бы их прихватизируют. Но исключительно себе. И часто при этом просто немножко упрощают материал, произнося "экономика должна быть экономной". Кстати, этот брежневизм-афоризм вовсе не тавтология: хозяйство должно увеличивать прибыль - вот что сказано в гладком афоризме Л. Брежнева. То есть, не только себя автор позабывает, но и Маркс с Лениным частенько в этом "марксизме" не остаются.
Коммунизм же был тада просто расширением понятия демократия. Демократия, как не верти, сводится к тому, что кто-то должен проголосовать за одно из нескольких решений, причем даже эти голосования обставляются так, чтобы решилось так, как надо тому у кого надо нога. После этих выборов участие демоса в управлении прекращалось. То есть, общество якобы принимает участие в решении чего-то важного. Но избранный лидер или избранное решение остаются в неких рамках, на которые избиратель уже не влияет. То есть это очень похоже на выборы деревенского старосты в русской крепостной общине. Выбирали крестьяне, а выбранный староста получал распоряжения помещика, которые тот доносил до всей общины.
Социализм пал в СССР, потому что пост-троцкисты, хрущевисты прихватизировали под себя коммунизм, так что коммунизм перестал быть таковым и уже не вызывал интерес со стороны общества, ведь это было как бы игрушкой номенклатуры и разного рода идейных карьеристов, фальшивым песнопением, ибо с точки зрения семиотики и лингвистики, смысл создается не так называемыми значениями, а исключительно задачами, которые ставит употребляемый оные тексты изрекатель. Например, советский психолог, исследователь языка и речи Н. И. Жинкин полагает: "Понимать надо не речь, а действительность, именно поэтому в процессе коммуникации происходит все время преодоление устаревшей информации и переустройство памяти на новую, более совершенную" . Человек сам прочитывает как ему угодно. И тот, кто говорит, и тот, кто слушает. Интонация способно поворачивать смыслы в любую сторону. Ни в слове, ни в предложении как таковой информации-смысла ещё нет. А если мы зациклимся на цитатных Марксе, Ленине, то мы а) потеряем смыслы и сущности, б) нас обманут прохиндеи. В тезисах о Фейербахе Маркс возможно об этом догадывался. Объяснять, философствовать нет особого смысла, нужна реальная практика. Но это пока домыслы. Ни Маркс, ни Ленин, ни Сталин не смогли обеспечить, чтобы их поняли правильно. Может это от них и не зависело. Маркса и иже с ними (включая Христа, Лао-цзы, шестерых Госвами, Шестого Патриарха, Выготского, Поршнева, Лосева, Лотмана, Бахтина и всех остальных) нужно переводить не только на русский или французский, но на язык собственного универсально-предметного кода. Поскольку внутренняя речь нормально-среднего человека так или иначе управляется языком-речью этого человек, то Маркса и иже с ними надо перевести на личный идеалект, пусть бы он был замешан на фене и каких-то ещё пугающих нас слоечках вроде "гаплогруппа R1a1" или "цзо-чань-бигуань" (при котором следует добавить, что "просветление не достигается сидячей медитацией, также как трением кирпич не превращается в зеркало") или "финноугро-самодийская языковая общность"...
Кстати, Сталин отмечает в марксизме два направления: одно, которое формально, которое занимается буквоедством, а реальным мало интересуется, другое - творческое, искреннее, без дураков. Конфуций также выдвигает как ценность такое качество как "ли", искренность. Но сказанное Сталиным в теорию не вошло, хотя на закате советской эры, комсомольские авторы любили заводить дискуссии о формализме и официозе, но тоже делали это формально, лишь бы молодежный читатель завелся. Параллельно и западная мысль заинтересовалось таким понятием как "симулякр", впрочем, переводчики нашенские не могли понять на кой этот "симулякр" нужен, наверное, потому что сами по уши в нём увязли со всех сторон, так что под конец придумали аж симулятивное реформаторство и симулятивную революцию, которая впервые как раз произошла на Украине как так называемая оранжевая.
Какие выводы?
Или не цитировать, или цитировать без скрупулёзности, ссылок и указаний тома, страницы в ППС, расслабиться и не растопыривать пальцы.
Но неужели эта академическая неаккуратность поможет избавиться от социально-марксистского начетничества?
Во всяком случае мы должны попробовать понять, что цитатизм - это ловушка, и надо попробовать понять коммунизм своими словами, "без перчаток", как говорят дзэнцы. Имитировать марксистскую эрудицию не сложно: два десятка терминов, три десятка цитат, - и, кажется, марксист готов. Но что за всем этим школярством кроется? Может некое неполное знание марксизма? Может, общие банальные, начальные азы коммунистического учения? Может, простейшие контуры коммунистического проекта? Нет, нет и нет. Чаще всего - совсем ничего или даже некий идиотизм. В этой связи вспоминается высказывание советского психолога Льва Выготского: "Для меня марксизм - это быть как можно более научным". Мы бы сказали в связи с вышесказанным: "Не надо заниматься болтологией и кудахтаньем вокруг известных марксистских терминов в уверенности, что это и есть революционное освобождение рабочего класса".
Можно, также вспомнить известное ленинское изречение про "мозг нации". Некоторые марксисты с ним не согласны, мол, Ленин, просто рассердился и в сердцах нагрубил товарищу Горькому, а ведь и сам-то тоже был в принципе интеллигент (был, был, был). Так думается им. Но ведь всё ж просто. Если некие люди в силу своего социального положения, образовательного ценза, диплома об окончании вуза или бакалаврской диссертации полагают, что они - огого, выше всех сиволапых и не разу неграмотных, и они - некий "возвышающийся интеллигентско-кургинянский класс", и если, ознакомившись с некоторым модным списком авторов (как там в "Онегине": читал Адама Смита из Энеиды два стиха, путался в ямбах и хореях; сейчас это, например, "Эхо Москвы" или какой-нибудь очередной арт-придурок), полагают себя солью земли, то и получается "макаряку на гиляку", "простите нас, фашисты, что мы не сдали Ленинград, чтоб пить баварское пиво"... Это имитационный интеллект. Они сориентировались в неком джентельменском наборе (конечно, как им кажется, даже и список для прочтения у них весьма аховый, тошнотный), а внутри "принципиально" некая невыразительная маразматическая каша. Говоря умными словами, энтропия, клиническое слабоумие. Ленин говорил правильные и важные вещи товарищу Горькому. А "го...но" - это ещё очень мягко сказано.