Божественное зло

               

        Последнюю ночь в Париже они провели без сна. Он обнимал её, как своего ребенка – потерянного и найденного через несколько лет. И рассказывал о своей жизни без Голубки. 

        …Прошло уже три года, как Сандро потерял свою Голубку. Он знал, что мать Ани его ненавидит и сделает всё для того, чтобы он её не нашел.  И спрашивал себя – почему? Почему, если они знают, где живет девушка – их дочь и сестра, почему она не вернулась к ним? И в его голову приходил  один только ответ – там, где она находится сейчас, ей гораздо лучше, чем с ним. – И эта мысль была невыносима. - Нет! Не может этого быть.
        Он чувствовал, что она где-то рядом, что думает о нём.
        - По доброй воле она нигде не может остаться, потому что её сердце здесь! Оно бьется в моей груди! И если наша любовь – неправда, то на земле и вовсе нет любви. А значит, есть только холод, страдания и алкоголь.
        Говорил он себе это с пафосом, в котором бы никому не признался. Потому что стыдно любить. И быть при этом брошенным. Это не по-мужски.  И ты не мачо. А этот мир принадлежит сильным. 
        Он стоял у окна своей квартиры в Астраханском переулке. Шел серенький дождь – предтеча грядущим осенним дождям, и небо над столицей было безнадёжно хмурым, оно плакало уже седьмой день подряд. Словно город из жаркого, плавящего асфальт, июля сразу же перемахнул в унылый ноябрь. Мать была на даче у подружки, отец, как всегда, торчал в Переделкино. Да, ровно три года назад, именно в этот день, тогда такой светлый и солнечный, исчезла Голубка.
        Он включил радио, и оно словно в насмешку запело об их любви:
       
        «О, Голубка моя, как тебя я люблю,
        Как жадно ловлю я за рокотом моря нежную песнь твою…
       
        И она отвечает:
        «Где бы ты ни был, мой милый,
         Я прилечу к тебе, голубкою сизокрылой…»

        Он резко выключил музыку. Словно нарочно кто-то не дает забыть.
        Жаркий июль, зной, появившиеся на прилавках огромные малиновые помидоры напомнили, как они ездили Одессу. Эти  помидоры они ели в ресторане на крыше Морвокзала. Они пришли туда к самому открытию. На столе, покрытом белоснежной крахмальной скатертью, стояли - минеральная вода, хлеб и полная ваза малинового цвета дивно пахнущих помидоров. «Пом-о-дор», Золотое яблоко, как оказывается в переводе с французского называется этот вкуснейший овощ. Почти фрукт. На Привозе их почему-то называли Будёновские. Да, они были дивно хороши под черный хлеб с солью, и щиплющую язык колкими шариками холодную минералку. И как-то оказалось, что они  наелись этим хлебом и помидорами. И когда наконец-то объявился надменный официант, из-за кулис смотревший с отвращением на первых «гостей» - безденежную молодёжь, Сандро поинтересовался, сколько они задолжали ресторану. Официант взглянул на стол, прикинул в уме сумму, на которую повеселились ребята, и с одесским размахам сообщил, что обед был за счет заведения. И отказался принять рубль, которые ему протянул Сандро. У выхода висело меню – в нем минералка значилась за десять копеек, хлеб – 4, а помидорчики  - 7. Итого - оргия в ресторане с видом на море – обошлась бы им в 21 копейку.
        - Фантастика! Фейерия!! Фантасмагория!!! –   Завопил Сандро.
        - Будем сюда ходить завтракать, когда совсем промотаем наши денежки! – Сообщила всегда рациональная Аня.   
        Море, чистый пляж в Лузановке - ведомственный, принадлежащий пионерскому лагерю «Молодая гвардия», и по сему обстоятельству пустынный уже в шесть часов вечера. Они пробирались туда в дыру в заборе и наслаждались пустынностью берега, шумом волн, своей молодой любовью и своими гибкими юными телами - без единой капли жира, без единой морщинки, без единой сединки. Там, в Лузановке, они были вечно молоды, загорелы и веселы, как бессмертные греческие боги. Это было их предсвадебное путешествие и до роковой свадьбы оставалось двадцать дней.
        По приезде в Одессу они сняли комнату в квартире у одного необыкновенно живого и весёлого человека – Женьки Молчанова.  Абсолютно бескорыстного, всегда честного, всегда щедрого, потому что это была его природа, в той самой Лузановке и первым делом во дворе его солидного кирпичного похожего на слоеный бутерброд в двенадцать этажей ростом, обнаружили пивной зал «Ветерок». А в самом доме поселился и процветал магазин «Океан», где водилась разнообразная рыбеха – копчушка с лоснящимися загорелыми боками, истекающая жирком прозрачная вобла, змееподобный угорь.
        - «Шаланды, полные кефали…» - пел Сандро приятным баритоном.
        - Совсем сопьемся. - Со смехом сказала Аня, ныряя в прохладные недра пивбара. Они выпивали по кружке охлажденного, с пышной шапкой белой кружевной  пены, напитка. Потом шли на море или для смеху плелись в Буржак. Мазали молодые и здоровые тела друг дружки целебной мазью. И покатывались от хохота. Всё, всё вызывало радость и смех. От такого неистового счастья могло разорваться сердце. Даже завистливые люди, видя их счастье, забывали о своей злобе и обиде на жизнь. И искренне радовались чужой радости.  Казалось, что так будет всегда.