Я, Путин, Кадыров и еще кто-то мылись в бане. Кафельные стены, мраморные скамьи, шайки, вихотки, шампунь; водный конденсат на стенах и потолке. Шумно: вода хлещет из кранов горячая и холодная, мужчины шутят, натирают здоровые тела. У Путина тело сильное, широкое; руки крепкие; белесые ягодицы и ляжки; на шее платиновый крестик; походка вкрадчивая вразвалку. Кадыров округлый и плотный как мул, не сильно волосистый; *** не обрезан. Он быстр, улыбается, говорит уверено, стоит самодовольный, вытягивает руку и тыльной стороной двух пальцев касается плеча Путина - «Помнишь, в Урус-Мортане..» - говорит он главнокомандующему словно тот обычный кент из его банды. Путин набирает в таз горячей воды, улыбается, лицо его лоснится; он прост и доступен; он знает людям цену. Похоже меня никто не замечает; я посмотрел на свое тело — его не оказалось. По каменному полу течет пенная вода и падает в канализационные отверстия.
Потом мы пошли в парилку, втроем, я, Путин и Кадыров. Там жарко, приглушенный желтоватый свет и тишина, только электрическая печь тихо гудит и редко трещат камни. Мы рассаживаемся на верхней толке — Путин по центру, Рамзан справа, я слава от президента. Жарко, но главный говорит по отечески: «Поддадим еще немного». Он берет ковш набирает из кадки березовый настой и в три выплеска поддает на раскаленные камни. Поднимается обжигающая волна влажного воздуха; соленый пот застилает глаза, трудно дышать, но бежать не представляется возможным. Теперь совсем не до шуток. Но вот обострение спало и Владимир Владимирович произносит речь. Он говорит слаженно и эмоционально, вытягивая губы и округляя хищные глаза, делая корпусом едва уловимые движения, творя ладонями лаконичные жесты он собран и знает к чему ведет. Он говорит о надменности коварных англо-саксов и о прочих врагах; о преданности и долгу русским людям; о еще чем-то важном. На какое-то время я улавливаю скрытую тень происходящего, я чувствую что-то мистическое, вроде бы и Путин уже не совсем Путин, и я вижу, как полумрак парной клубится загадочным мерцаньем... «Уж лучше педераст на рее, чем крыса в трюме!» - резко произносит Путин, как будь-то, почуяв мое воспарение. Я взглянул на Рамзана, тот сидел не шелохнувшись, что-то переживая внутри.
А ведь и я когда-то был уличным хулиганом; пьянствовал, был склонен к бунту и бесчестию, понимал только силу. Но про Путина я и слыхом не слыхивал. И мое преображения, хвала Аллаху! было совсем другим. Как же я тут оказался? Должно быть мне все это снится. Владимир Владимирович однако закончил свой монолог, был снова прост и человечен. Еще немного посидев, он направился обратно в моечный зал; я видел его хребет и жопу, полагаю в последний раз. Вслед за ним вышел и Кадыров. Я слышал, как быстро взялся он шуметь водой и тазами, что-то громко выговаривая по-чеченски. «Счастливый», - подумал я. Но я знал, что мой выход не туда. Я огляделся вокруг и сразу же заметил маленькое вентиляционное отверстие. Этого было достаточно. Мгновенно, как крылатый бог, я выпорхнул наружу, прочь из жаркого удушья. Теперь я снова почувствовал себя свободным и мог спокойно продолжать свой собственный путь.