Илл. Пассажирский теплоход «Ильич», трофейное германское судно. (HAPAG: Caribia, место постройки Германия, год постройки 1931, Карибская служба, с 1945 г. в составе флота Англии, с 1946 г. в составе флота СССР. Реестр флота ДВМП: Ильич (2) (Caribia), 1947 – 1981 г.г., грузовместимость (в брутто-регистровых тоннах) 12931, год постройки 1933, в ДВМП с 1947 г. по 1981 г.
MNS
Одноэтажный Хасын. Повесть.
Часть II. 8
1958. «Ильич»
Навигация задерживалась, с купленными билетами сидели в припортовых бараках, пряча в тайных местах всяческие выплаты, включая «командировочные», «отпускные», или, тем паче, «выслугу лет». В магазине был завал дешевых кукурузных консервов. Иногда ходили к нагаевским деревянным рядам, где торговали рыбой и крабами, черные крабы ползали по прилавкам, красные лежали, не шевелясь. Пока ждали –перезнакомились, а парохода все не было и не было, а народ все прибывал и прибывал, хотя билеты на места в каюты кончились еще до нашего приезда.
Спали на двухэтажных деревянных нарах, сдвинутыми по двое и в два ряда. Между нарами и холодными стенами были проходы, а между рядами нар стоял маленький стол, где мужики играли в шахматы, прихлебывая спирт из больших кружек. Особых эксцессов с драками не припоминается, а произносить дурных слов в обществе, тем более при детях, в 50-е годы не было принято, и в этом смысле в бараке проблем не существовало (увидеть в 50-е годы матерные надписи на городских заборах было можно, а вот услышать детям нецензурную брань на городских улицах или в общественных местах представлялось довольно затруднительным). Уже на пароходе какой-то пьяный стал разговаривать у борта с волнами самым неподобающим образом, дети услышали – было странно и неприятно. Проходящие мимо взрослые, мужчина с дамой, отреагировали брезгливо и жестко: дескать, прекращайте-ка, гражданин, немедленно… Побурчал -- прекратил… Взрослые сказали: «Наверное, освободился недавно...».
Когда, наконец, прибыл пароход, народу набралось уйма. Для пассажиров с детьми выделили помещение ресторана. Размещались на полу густо, с узкими проходами между чемоданами и лежбищами из одеял и теплой одежды. Разместились, разобрались по интересам… «Гнездо» Леночкиной семьи было у стены, справа от входа. Рядом уместился младший сын соседей по Хасыну, его отправили на материк учиться, а мотоцикл достался старшему брату. С другой стороны, ближе к двери, разместилась чета инженеров среднего возраста из разряда «завербованных». С ними были дети – младшей девочке не более трех лет, старшему мальчику – лет двенадцать. В его обязанности входило выносить горшок за сестрой, и всех поражало, как он это делал - безропотно, не стыдясь и не меняя на лице выражения необыкновенного достоинства, вообще присущего этому юному джентльмену. Так вот, про него…
Эти несколько дней плавания оказались для Леночки по-настоящему счастливыми. Встретились двое ребят, для которых пространство парохода, не раз менявшего имя, оказалось terra incognita, и там, в извилистых коридорах его чрева, отделанных темным блестящим деревом, обнаружились маленькие потайные люки с узкими железными трапами, и эти двое ныряли в них, выждав подходящий момент - пока никто из взрослых не смотрит. День за днем и уровень за уровнем исследовались тайные сообщения между палубами, и, наконец, за невзрачной стальной дверцей открылся вид на гигантское машинное отделение.
Дверца оказалась под самым потолком гигантского зала, и сверху можно было видеть, как далеко внизу двигаются поршни черных замасленных машин и ходят четыре моториста - не торопясь, как в кадрах замедленной съемки. Тем двоим, наверху, представилось крайне необходимым спуститься вниз по длинному узкому металлическому трапу в два пролета, и постоять рядом с машинами. Спуститься спустились, но далеко от трапа отойти не дали. По судну была объявлена тревога, сверху к месту происшествия прибыл дежурный офицер в красивой новой форме, и со словами: «И как только им удалось найти», - нарушителей вывели служебным ходом на ближайшую палубу и отпустили: рукой под козырек.
В Находке было лето, и мелькали женские головки, украшенные либо «электрической» завивкой (перманентом), либо новомодной стрижкой «под Марину Влади»: длинные прямые волосы и чёлка до бровей. От Находки доехали до Николаевки, где нужно было пересаживаться на московский поезд. Там около пристанционного скверика с низким штакетником, когда мальчик яростно крутил в руке только что вылитый под куст утренний горшок своей сестры, его прихватили две молодые женщины. «Какой ты красивый... Мы никогда не видели таких глаз, как у тебя, - сказали они, - пожалуйста, дай нам посмотреть…». Мальчик, действительно был сказочно красив, но девочка как-то не обращала на это внимание: не в том дело было. Мальчик стоял молча, взрослые женщины смотрели на него, не отрываясь, а девочка смотрела с любопытством на этих женщин. Потом дети ушли вместе с горшком на вокзал, где их ждали родители.
Там, на станции Николаевка, семьи расстались навсегда, и всю свою жизнь женщина помнила имя своего товарища - того, с которым удалось исследовать мир гигантского металлического Левиафана и дойти до судового двигателя без всяких лишних слов. Она искала его в разных мирах, чтобы поговорить о Колыме, и о том, что однажды на пути из Магадана он так ненадолго вписался в тот образ её друга, с которым она родилась…
(Примечание автора: я пыталась помочь найти этой женщине её давнего спутника... На некоторое время я стала ею, приняла эту роль, чтобы найти нужную интонацию в контактах с людьми... но несколько лет поисков в социальных порталах оказались безуспешными. Однажды я спросила Елену Ф., кто же был тогда лидером в их паре, и получила такой ответ: «Пожалуй, никто. Нас вело дело: хотелось исследовать все пути на корабле, и мы это сделали... И еще одно: при встрече мы бы припомнили не корабль, а другое... Раннюю колымскую весну припомнили бы... когда находишь первый оттаявший пригорок размером с пятачок, становишься туда и долго смотришь на солнце... а потом наклоняешься и рвешь у ног хмельную ягоду голубику...»).
2009 -- 2016
Окончание
(Начало: http://www.proza.ru/2016/03/18/1965 )