Марика приехала к Келлю на такси. Келль лежал на огромном белом диване и смотрел в не менее огромную белую плазму, где то и дело мелькали изображения с его обаятельным оскалом. Две загорелые руки с индийскими татуировками были заложены за голову крест-накрест, наподобие подушки. Зелёные чистые глаза были печальны и задумчивы. Светлые, как у Марики волосы, взъерошены на затылке.
- Чёрт возьми, Келль... – Печально выдохнула Марика. – Опять у тебя глаза как у выброшенного щенка. И почему ты всегда наводишь на меня такую печаль, сукин сын?
- Почему сукин сын? – Обиженно взвыл Келль. Марика улыбнулась уголками губ.
- Да ты не обижайся. Знаешь легенду о Гекате? Геката – это такая богиня... богиня-собака. То есть, её изображали в образе собаки. Она ещё у некоторых народов считается богиней заклинаний, призраков и зверей, ну там, оборотней всяких, лунного света, преисподней, колдунов и всего таинственного. Она была, скажу тебе вдобавок, богиней ведьм, ядовитых растений и многих других колдовских атрибутов. Геката родила Гермесу трёх дочерей. И мне иногда кажется, что ты её внебрачный четвёртый сын. – Последнюю фразу Марика произнесла с хохотом. – Теперь тебе полегчало?
- Вот это другое дело. В следующий раз так с порога и говори: «О, великий сын богини Гекаты, полубог и полудурок!» А почему печаль навожу? – Заулыбался Келль.
- Ну знаешь, приезжать к тебе – это как приходить к океану. Вот смотришь на него, вроде такой красивый и спокойный, ветра нет, не видно на горизонте ни одной даже маленькой лодочки под хилым парусом, полный абсолют и полное одиночество. Но если нырнуть вглубь – сколько загублено душ.
- Это да. – Сказал Келль. – Душ загублено действительно много. И всё это души девственниц.
Марика погладила Келля по голове.
- Хороший волк, хороший.
- Так ты уже определись, о, королева эпитетов, Волк я или океан!
Это было нечто обычное. Обычно именно так Марика давала знать Келлю о том, что она приехала. «Соизволила приехать» - как сказал бы Келль. «Снизошла» - как сказала бы Марика. У Келля были удивительно кислотные глаза, тонна обаяния, в запасе всегда имелось грузинское вино, сыр, презервативы и томик «Майн Кампф». Но Марика ездила к Келлю совершенно не за этим странным набором. Марика подошла к большому зеркалу, возле которого красовался золочёный торшер в виде оскалившейся летучей мыши и ладонью стёрла с губ алую помаду.
- Была у психолога. – Не отрываясь от своего отражения задумчиво протянула она.
– Что сказал психолог?
- Что нет в мире красоты. – Грустно ответила девушка.
- Ясно-понятно. А ты что?
- Я пригласила его на кофе. Тем более, что он холостой.
- Значит, им не убить. – Сказал Келль.
- Значит, не убить. – Заключила Мари. – Жалко мне этих психологов. Они даже не знают, кто такие Старейшины.
- А кто это?
- Я не знаю. – Пожала плечами Марика. – Но мне иногда кажется, как будто я знаю вообще всё и про всё. И про Старейшин. И меня даже как будто немного возмущает, как это психолог может не знать, кто такие Старейшины.
- Но так ведь и ты не знаешь. – Обескураженно почесал затылок Келль.
- Но ведь я не психолог. А психолог непременно должен знать. А то вдруг придёт к нему кто-нибудь особенный, а он не готов.
- Например, кто?
- Например, Бог.
- И что?
- Ну и скажет Бог психологу: «Уважаемый доктор Лоррельфельд. Я в глубочайшей депрессии, помогите, чем можете». А психолог знаешь что его спросит?
- Что?
- Он спросит, а расскажите-ка вы, дескать, о своём детстве! Ну разве неясно психологу, что это абсурд… ну какое у Бога может быть детство!?
- Так может поэтому и депрессия. – Тихо сказал Келль.
- Почему? – Не поняла Марика.
- Ну потому что у Бога детства не было.
Они вышли из подъезда Келля без четверти два.
- Последнее время мне снятся странные сны. – Марика подтянула тонкими белыми пальцами фиолетовый воротник свитера.
- Например? – Келль безмятежно закурил.
- Например, мне снится, как какие-то странные люди в длинных чёрных одеждах идут по маленькой узкой тропе. И я иду с ними. Вокруг зелёные малахитовые ветки, трава, солнце печёт, как горелка под яичницей. А знаешь, что самое смешное? Я только сейчас это поняла. Я всё время видела во сне какого-то непонятного человека, незнакомого мне. Черты лица расплывались. А сегодня всё стало ясно. Мне почему-то всё время снится доктор Лоррельфельд. Это точно он. Глаза такие же серые, как камни и эти его дурацкие очки… Я думаю, это повод пригласить его на кофе.
- А как же муж? – Спросил Келль. – Я думаю, объяснение, что ты пригласила на чашечку Латте своего молодого и симпатичного психолога, к которому он без пяти минут тебя отправил сам, потому что он снится тебе, никак его не удовлетворит.
- Тогда муж пойдёт с нами. – Пожала плечами Марика.
- Нет, Мари, ну ты точно сумасшедшая.
- Ну тогда не знаю… Но мне точно необходимо поговорить с Рошелем Лоррельфельдом. Бог его знает почему.
Марика смахнула со лба короткую растопыренную чёлку.
Какая-то спокойная джазовая композиция наполняла небольшой уютный зал кафе «Перисполь» благоговейной романтикой. По углам, словно мотыльки у жёлтых слепящих ламп, ворковали парочки. Вечер опускался бледными летними сумерками на открытую веранду и зал, где, словно в аквариуме, плавали официанты с черными подносами. Марика, одетая в узкие синие джинсы, черную водолазку и лисье боа, болтающееся при каждом её долговязом шаге, уже через стекло заприметила доктора Лоррельфельда. Одет он был довольно просто – белая рубашка и простые голубые джинсы. Доктор чему-то улыбался, листая попавшуюся под руку вечернюю газету. Марика подошла и опустилась рядом, словно бесшумная тень. Сначала доктор увидел тощие белые руки с красным маникюром, увешанные толстыми и тонкими браслетами, затем голубые вены, острые плечи и рыжую хитрую морду боа. Наконец, взгляд его остановился на огромных прозрачных глазах Марики. Она вежливо сдержанно улыбнулась и села напротив. «Как будто даже и нормальная… ну, в смысле, не совсем сумасшедшая» - подумал Рошель. Марика отметила, что он был без очков.
- Вы что в линзах? – Спросила она вместо приветствия. Доктор смущённо и быстро кивнул.
- Понятно. Вот, лучше линзы носите. Так гораздо приятнее смотреть на вас. – Марика раскрыла большое меню и загородила своё беспристрастное лицо изображением чизкейка.
- Вы что, доктор, будете? Может, вы водки хотите?
- Нет, водки я не хочу. – Совсем смутился Лоррельфельд. – Я буду двойной эспрессо и круассан с хамоном.
- Фу. – Сказала Марика. – С хамоном – это отвратительно. Ну как знаете. Я буду молоко.
После того, как рыжий долговязый официант принял оба заказа, Марика сцепила пальцы перед собой и спокойно, с какой-то даже пытливостью, посмотрела на доктора.
- Доктор Рошель… я буду называть вас доктор Рошель, потому что язык сломаешь выговаривать эту чёртову фамилию… не буду ходить вокруг да около. Я позвала вас сюда, потому что вы мне снитесь.
Лоррельфельд чуть не поперхнулся только что принесённым кофе.
- То есть? – Спросил он.
- Ну это же вы мой психолог, а не я ваш, пока ещё, слава Богу. – спокойно пожала плечами девушка. – Мы с вами познакомились только сегодня утром, но до этого я видела вас во сне. Никакой романтики здесь нет, да и чёрту лысому она нужна… ох, всё время в вашем присутствии вспоминаю чёрта… просто я бы хотела спросить у вас – зачем вы мне снились?
- Эээ… сложный вопрос. А что я делал во сне? – нахмурился Рошель.
- Вы шли рядом со мной по узкой зелёной дорожке. Светило яркое солнце, мы были одеты в тёмные одежды и, по ощущениям, не первый день куда-то изнурительно шагали. Я помню вот такой момент: я поворачиваюсь к вам, вы стоите справа от меня… и говорите мне: «Пора». А что пора? Кого? Чего? Почему? Этот сон снится мне уже не один раз и каждый раз черты лица расплывались, как-то ускользали. А сегодня я увидела вас и узнала человека из моего сновидения.
- Может быть, вы просто подложили мой образ под неопределённые черты и память сыграла с вами шутку, подменив в воспоминаниях лицо из вашего сна на моё?
- Нет. Как вам сказать. Это были вы. Я это чувствую. Там. – Она легонько стукнула себя кулаком по солнечному сплетению. – Все паззлы сошлись и это было ваше лицо, доктор Рошель.
- Так. – Напрягся врач.
- Это всё не просто так. Вот я вам не снюсь?
- Нет. – Покачал головой Рошель.
- А может, вы просто не помните? – прищурилась Марика.
- Да нет же! – Воскликнул доктор. – Это исключено! Я владею методикой программирования снов и вообще…
- Ага! – Марика почти подпрыгнула, присвистнув от удовольствия. – Вот вы и попались, господин доктор! Говорите, владеете методиками программирования снов? Зачем тогда снитесь мне, отвечайте! Что за странное послание?
- Да это вообще не то, что вы подумали! – Схватился за голову молодой врач. – Это я сам себе могу сны программировать на основе дневных переживаний, а не кому-то другому их нашёптывать, так сказать.
- Извините, господа, вам записка. – Их страстный спор прервал всё тот же рыжий официант, поднеся на серебряном блюде с округлой крышкой листок бумаги, сложенный вчетверо.
- От кого? – Ошарашенно спросила Марика.
- Здесь был неизвестный господин, он не назвался. В черной одежде, пожилой. Сейчас он ушёл. Он просил передать записку в тот момент, когда девушка за столом в лисьем боа выкрикнет слово «послание».
Марика вытаращила глаза и, ничего не понимая, с ужасом взяла записку.
- А откуда… откуда он, ну, господин этот, мог знать, кто что и когда выкрикнет?
- Не имею чести знать. – Пожал плечами официант и удалился.
- Господи, Марика, да вы меня как будто в какую-то игру втягиваете. Я начинаю нервничать. – Полушёпотом, сквозь зубы процедил Рошель. – Что ещё за записка?
Марика развернула мятый лист.
«Лев сам найдёт тебя, лишь только ты войдёшь в лес». – Было написано на листе чернилами.
- Что это? – Поднял глаза на Марику Рошель.
- Я… я не знаю. – Растерялась она, так и застыв с запиской в руке. – Но вы знаете, в тоже время у меня такое ощущение, что я знаю…
- В общем, Марика. Пора с этим заканчивать. У вас проблемы с головой и с психикой. Я уверен, что это вы сами написали эту дурацкую записку, чтоб позабавиться и поглумиться надо мной и, тем самым, выставить меня полным дураком. – Всё, я расплачиваюсь за свой кофе и ухожу, с меня довольно!
Рошель довольно резко открыл кошелёк.
- Чёрт, а это что ещё за дрянь?
В кошельке доктора Рошеля, в самом маленьком потаённом кармашке торчала сложенная вчетверо точно такая же бумага. Он медленно, с опаской развернул её. Марика точно не могла подложить бумагу в кошелёк, это исключено.
«Даже храбрый воин с мечом и щитом не выходил живым из Немейского леса, потому что оружие было бессильно против свирепого льва - ни копьё, ни стрелы не могли пробить его шкуру, и острый меч не причинял ему никакого вреда».
Рошель поднял на Марику испуганные серые глаза. Она помотала головой, мол, ничего не знаю, а потом с суеверным любопытством вытянула шею, мол, что там, в записке? Рошель осторожно передал ей бумагу в руки.
И вдруг прямо в руках Мари надпись исчезла. То есть, листок остался, а надпись исчезла.
«ул. Зелёная, дом 12» - выступили буквы на листе .
Марика истошно заверещала и бросила лист на пол. Вся кофейня оживилась, некоторые даже подбежали на вопль посмотреть, что случилось.
- Поглядите, - завопила Марика, - вон тут, на записке, надпись! Она исчезла и потом… - Мари осеклась, потому как увидела, что на полу вместо записки лежит смятый прайс, на котором ничего не было, кроме картинок и цен. Рошель тоже это увидел. Они оба посмотрели друг на друга, не привиделось ли?
- Ненормальная. – Сказал кто-то тихонько.
- улица Зелёная… - тихо пробормотал Рошель.
- дом двенадцать… - подхватила Марика одними губами. Рошель резко схватил её за руку и выдернул из кучки собравшихся праздных зевак.
- Господин, а расплатиться за кофе? – Раздался голос официанта где-то за людскими головами.