Раз в месяц похожая картина. Гладкая, отполированная до блеска ручка, огромный вышибала на входе, одинокий, яркий фонарь и надпись «Вестерн» - так начинается самый известный бар в городе. Как театр начинается с вешалки, бар начинается с этого верзилы Гарри. Его двухметровая, двухсот килограммовая туша отбрасывает такую огромную тень от фонаря, что ею можно покрыть расстояние до Луны и обратно, и даже ещё останется, чтобы подарить прохладу какому-нибудь путнику в пустыне.
Клянусь, не смотря на вид болвана, Гарри самый расчётливый и умный, а поэтому самый страшный человек в этом городишке. Его основное ремесло – делать так, чтобы люди навсегда исчезали. Мне кажется, если он получит заказ на президента, то у нас будут досрочные выборы. Быть вышибалой – это его хобби. У каждого человека есть причуды. Кто-то собирает марки, кто-то разводит цветы, а Гарри любит порядок. «Вестерн» - его задумка. Раз в месяц сюда съезжаются самые влиятельные люди континента, почти в полном составе. Естественно, каждый раз возникают новые лица. Кто-то ушел на покой, кому-то намекнули, что пора на покой, а кто-то вдруг решил, что в семьдесят лет ещё не поздно попытаться стать кондитером. Гарри сам решает, кого приглашать, кого впускать и кого не выпускать.
Я получил пригласительное письмо вчера. Чёрный конверт с рельефным клеймом в виде двух револьверов – это всегда русская рулетка. Обычно текст письма содержал общие фразы о том, что тогда-то, тогда-то в баре будет проходить невероятная, грандиозная вечеринка. Алкоголь, девушки, лучшие музыканты и приятное общение. Вечеринки и в самом деле были поразительные по своему размаху. Однажды он привёз из Африки двух носорогов или купил их в каком-нибудь зоопарке, а всем сказал, что привёз – суть не в этом. Суть в том, что этих носорогов впрягли в колесницу, переодели всех гостей в туники, на голову каждому надели лавровый венок из чистого золота и такой процессией отправились по городу. Шествие продолжалось почти до утра и попало во все возможные и невозможные газеты, на радиостанции, а торговки всякой мелочью почти год обсуждали, сколько денег стоил каждый венок.
Но иногда вместо обычного текста тебе приходил конверт, а в нём листок, на котором аккуратным почерком написано: «Много уважаемый Тот-то, наше славное братство очень ценит Ваш вклад в наше общее дело. Мы очень признательны Вам за перевод скромной суммы в пятьдесят тысяч на наш депозит в банке. С нетерпением ждём Вас на вечеринке, которая…» и дальше как обычно. Это означало, что у тебя от двадцати четырёх до сорока восьми часов, если повезёт, на то, чтобы отыскать пятьдесят тысяч и в назначенное время появиться на торжестве.
Вчера мне пришло именно такое письмо. Сумма была другая. Тридцать. Всего пять цифр, а жизнь становится в одно мгновение совершенно иной. За последние сорок с лишним часов я побывал в трёх городах, забрал долги, влез в долги, угнал две машины и сумел их продать. Внутренний карман плаща оттягивал плотный конверт с деньгами. Сумма была собрана. Я мог спокойно вздохнуть. Моей жизни снова ничего не угрожало… По крайней мере со стороны Гарри.
Итак, я приближался к бару. Я чувствовал, что уже на прицеле, что меня уже выпотрошили, осмотрели внутренности, слегка поковырялись и вернули всё на своё место. Живот крутило и хотелось, чтобы это всё закончилось.
Гарри не проронил ни слова. Он лишь указал большим пальцем в сторону черного хода с другой стороны бара. Там была его собственная маленькая биржа, основным товаром которой были жизни людей.
Узкий переулок освещала лишь одинокая лампа. Звук моих шагов глухо раздавался меж двух домов, пустых, словно глаза Гарри. Я снова вздрогнул и прибавил шагу. Дверь с трудом поддалась, и я оказался в просторном кабинете. За одним из столов сидел управляющий бара - брат Гарри. Его звали Виктор, но по имени его никто никогда не называл, за ним закрепилось прозвище Мэтр. Гарри закрепил это прозвище. Он тонко намекнул, что называть его братца иначе – опасно для здоровья.
Мэтр был полной противоположностью Гарри. Маленький и щуплый – он утопал в кресле. Его ничем не примечательная внешность являлась идеальным камуфляжем. Мэтр всегда был на вечеринках, словно акула он нарезал круги по залу между гостей. Он слышал всех и каждого, всё это запоминал, а потом рассказывал Гарри всю стратегическую информацию.
«Добрый вечер, Мэтр! Как поживаешь?» – он всегда молчит, я слышал его голос лишь однажды. Кто-то из новых лиц на вечеринке не знал, как выглядит брат Гарри. Ему не понравилось, что Мэтр вьётся вокруг их компании и что-то вынюхивает. Жалобный вопль о помощи не остался незамеченным. Со всех сторон зала на крик кинулись люди Гарри. Через две минуты обидчиков Мэтра вывели из бара. Больше никто не видел этих людей.
Мэтр как всегда не ответил и лишь протянул руку. Я вытаскивал из кармана пакет, словно вытаскивал сердце или печень. Когда мои кровные очутились в руках у этого мерзавца, тот внимательно их пересчитал и кивнул. Дело было сделано. Ещё полгода спокойной жизни.
Выпить на вечеринке можно столько – сколько захочешь. Я выпил почти литр виски, когда ко мне подсела обворожительная незнакомая мне особа. Её глубокое декольте было чуть менее глубокое, чем Марианская впадина. Обжигающий взгляд, бесконечное море локонов, запах страсти. Она была одна и порядком заскучала. Я попросил лёд, чтобы сбить хмель, а сам продолжал изучать анатомию её прекрасного тела. Я приложил лёд к голове, тяжесть стала постепенно уходить, и мне, наконец, удалось начать разговор.
-Здравствуйте, прелестная леди! Вы у нас впервые? Что-то не припомню я ваши… Глаза.
Девушка улыбнулась мне, и стала медленно наклоняться ко мне, она волнует меня, её локоны касаются моей щеки, я ощущаю её дыхание, она шепчет мне на ухо: «Центральный парк, восемь утра». Ничего не понятно, но она так близко, что я ….
внезапно просыпаюсь. В своей маленькой квартирке на пятом этаже. Меня разбудил стук в дверь. Совершенно разбитый и раздосадованный иду открывать дверь. Почтальон. Болван. Он открывает сумку и протягивает мне в руки чёрный конверт с двумя револьверами. Я узнаю в почтальоне человека Гарри. Татуировка в виде револьверного барабана на запястье - верный признак того, что перед вами уши, глаза и руки чрезмерно большого босса. «Через два дня, сеньор!» - лопочет он, и вот я уже слышу звук спускающихся шагов.
Срочно на кухню. Голову под холодную воду. Нужно привести мысли в порядок. Центральный парк, восемь утра. На часах семь. Центральный парк, центральный парк. Незаметно для себя я оказался на скамейке центрального парка и кормил голубей. Из головы всё никак не выходила эта девушка из сна. Каждые три минуты я одёргиваю рукав рубашки в поисках часов. Но часы остались дома. Часы на городской управе пробили восемь часов. Я всё жду.
Я прождал до девяти – никого в парке так и не появилось. Почти весь хлеб я уже скормил птицам, как вдруг почувствовал прикосновение. Рядом на скамейке сидела девушка из моего сна. Она закрыла глаза и улыбалась яркому весеннему солнцу. Скромное васильковое платье, теннисные туфли, небольшая сумочка. Она посмотрела мне в глаза и сказала: «Вы мне приснились сегодня, сказали, что будете ждать меня здесь в девять утра».
По спине пробежали мурашки. Значит вот как сходят с ума. Ты просто начинаешь верить в свои грёзы и они становятся явью. Так не бывает. Определённо не бывает. Я отказываюсь в это верить! Я решительно поднялся с места и хотел было уйти, как вдруг эта девушка схватила меня за руку, притянула к себе и страстно поцеловала.
Закат догорал над крышами домов, когда я приближался к бару. Денег у меня с собой не было, все время, что оставалось на сбор денег я провёл с ней.
Всё как в том проклятом сне. Гарри указывает на чёрный ход, я иду к Мэтру.
«Добрый вечер, Мэтр! Как жизнь?». Мэтр молчит. Денег нет. Сломленный, я опускаюсь на стул. «Знаешь, Мэтр, у меня нет денег. Я не могу заплатить».
Мэтр улыбается и впервые за долгое время произносит слова: «Что ж, это не беда». Его тонкая рука ныряет в ящик стола и достаёт оттуда бумагу. Вверху печать – два револьвера. «Я обязуюсь отдать одну вещь, которую потребует с меня господин Мэтр. Нижеподписавшийся, подпись, дата». Я недоверчиво покосился в сторону Мэтра.
-Что это?
-Это твой единственный выход, если хочешь жить. Ставь подпись и катись отсюда куда угодно. Или мы зальём твои ноги бетоном и отправим изучать глубины моря. – его писклявый голосок не производил должного эффекта. При этих словах он казался капризным мальчишкой. Но должный эффект производил образ Гарри. Я взял ручку и поставил подпись где нужно.
-Вот и прекрасно! Мари, прошу, сделай всё, что полагается с этим достопочтенным джентльменом.
Из соседней комнаты вышла она! Та самая девушка.
***
Я наблюдаю всё происходящее как в кинотеатре. Правда ракурс выбран не очень удачно – как будто к фонарю прикрутили камеру и смотрят сверху вниз. Гладкая, отполированная до блеска ручка, огромный вышибала на входе, одинокий, яркий фонарь и надпись «Вестерн»
***
Из бара выходит человек. Его длиннополый плащ кажется мне до боли знакомым. Человек пожимает руку Гарри, и я вижу клеймо на его запястье. Человек уходит, а Гарри продолжает стоять у входа, ожидая новых гостей.
В эту ночь фонарь стал чуточку ярче.