Удачное завершение года. Эта книга покрыла собой, своим содержанием и смыслом всё гадкое, сотворённое мной в уходящем году. Она, быть может, не научила (хотя разумеется, это клад, который наконец-то нашла я несмотря на то, что он находился у меня буквально под носом), но подтвердила, дала убедиться мне в ненапрасности сомнений, опутавших меня. Каждому свойственно ошибаться, но если ты захочешь понять, суметь поразмыслить над тем, к чему они привели: а вдруг свет не померк, но ты увидел маленькую щель, через которой ещё проливается этот свет на твоё лицо, в твои ладони, и ты готов пойти ему вслед., навстречу новому, где уже не будет никаких пропастей, где ты будешь не спотыкаться, а идти ровным и уверенным шагом ступня в ступню с тем, кто желает помочь тебе в понимании неведомых дотоле глубин знаний, но которые тебе охота получить; с чьим потоком ты на первых порах справиться не сможешь один, и тогда нужны те, кто отыскал для себя калейдоскоп малых истин: осталось лишь заглянуть в него самому.
Тянуться за веточками древа мудрости даже наперекор порядку,- машине, в которой ты сам невольно винтик, и не знаешь, как переломить, перестроить на другой лад её механизм: бросить того, кто вчера ещё назывался твоим другом, забыть ту, которая притворялась женой, пребывая в таком статусе лишь номинально, символически поддерживая давным-давно приевшиеся традиции. Потому что они - декорация к идеальной кинокартине, кадры которой показывают якобы нормальный ход событий, заставляют жить как по накатанной или плыть по уже изведанному другими течению.
Сколько лет назад Брэдбери поставил точку в последнем предложении романа? Уточняю во всеми нами любимой Википедии: в 1953 году он был издан впервые. Я оглядываюсь на свою жизнь и прихожу в ужас по его прочтении: писатель раньше всех нас с вами, этаких глупцов, разглядел то, куда мы по сию пору боимся заглянуть и сказать уже хором: давайте поговорим? просто сядем и разложим всё по полочкам, приведём "в надлежащий вид"" нашу действительность, от коей мы бежим как от огня. А пока мы прячемся по углам, заменяя реальность иными измерениями. Однако и они, увы, ничем не заполнят брешь бытия, слегка приукрашая её. А мы закроем глаза, переключимся на новый режим, режим действительности - и опа! - на неё нам и вовсе ни времени, ни сил не хватило, - и процесс запускается снова и снова. И этот огонь повергнет нас в болевой шок, мы почувствуем беспомощность перед ним, ибо у нас не получится устоять под тяжестью того, что мы породили своими руками и, казалось бы, разумом. Мы стараемся всячески подчинить себе природу, но она, не выдержав экспериментов над собой, столь неприязненного к себе отношения, вышвырнет нас вон точно так же, как миллионы лет гостеприимно приняла нас.
Монтэг - немногий из тех, решившихся не разрушать - переустроить систему, так сказать, обновить, как на барахлящем компьютере. И пусть он не довершил начатое до конца, он посеял как раз те семена сомнения, о которых было упомянуто мной в начале. И найдутся, да уже нашлись, смельчаки, которые семимильными шагами начнут двигаться к осуществлению цели, задуманной главным героем книги - и на его счастье, - поселившейся в голове его знакомого Фабера. А Фабер, отмечу в конце, погиб, но, как сказал бы он сам, "тонул, зная, что плывёт к берегу". Этого берега достиг Монтэг, преодолев невозможные препятствия и заплатив великую цену за это. Что ж, всем нам рано или поздно приходится за что-либо заплатить...