Постучали громко и нагло.
Вздрогнув, на меня обрушилась артиллерия городских звуков.
Стройка, шум дороги, крики детей, гудки такси, ужасная современная музыка. Лишь пение птиц, чуть-чуть сглаживало эту истребляющею лавину вибраций. Во рту засуха, голова кружится, и в дверь стучат слишком истерично. Может что-то случилось? Конечно случилось, раз пришли ко мне. Меня зовут Мидав Вайт и я, частный сыщик. Запишите мой номер.
Я сполз с кресла, застегнул ремень, проверил свой револьвер, - который был всегда не заряжен и мне еще не доводилось ни в кого стрелять, - на четвереньках дополз до двери.
- Кто?
- Мне нужен Мидав Вайт.
- Он уехал искать счастье. Он его не найдет и значит не вернется, уходите!
- Я узнала Ваш голос, откройте! У меня к Вам отличное предложение и я очень хорошо заплачу.
Очень медленно повернул ключ замка. Приоткрыв на две ступни, я увидел маленькую девочку, лет четырнадцати-пятнадцати. Я захлопнул дверь и пополз обратно на свое кресло. Взобрался на него и отхлебнул немного наследия Бахуса. Город утюжил мою раскаленную голову, но я как-то сумел уснуть. Во сне я увидел маленького бегемота, который потерял свою маму. Мне стало дурно и я побледнел. Там, в реальности, по моему мужественному лицу текла скупая слеза. Это выглядело не солидно, и я прикатил плакать во сне. Что-то я становлюсь все сентиментальней с возрастом. Тихой поступью, я прогуливался вдоль реки. Бегемотик страдал, а я удалялся от него и кажется, тоже страдал, как и все порядочные люди. Я услышал божественные звуки чаконы Пёрселла. Как хорошо, слушать великую музыку, на ней можно долететь до престола Бога. Она струилась с небес и дарила детскую надежду. От перевозбуждения, я вжался в кресло и открыл глаза.
Передо мной сидела та самая девочка. Она ловко поддела иголку проигрывателя и музыка исчезла. Да, именно исчезла, не стихла, исчезла. Она начала напевать лунную сонату и я размяк, не смог рявкнуть. Кресло меня предало, бутылка кончилась, звуки за окном стихли. Маленькая королева захватила бал. Где мой пистолет? Против маленькой девочки? Нужно что-то сказать! Громовержное, повелительное, истребительное !
- И это…Сгоняй-ка.., - и она налила двойной синий ром. Два пальца, два моих толстых пальца. Я жирный мужчина и она точно угадала с размером. Я не мог злиться, лунная соната нежно разливалась по комнате и я выпил прилив новой возможности. Покой нежно обветрил клетки. Передо мной сидела девочка. Через юность, на меня смотрела старая душа, строго и пронзительно. Мне кажется, она видела мою жизнь как на ладони, удивлялась моим поступкам и сочувствовала моим глупостям. В её взгляде не было осуждения, просто, она знала. Маленькая леди-глаза, тихо скользила по волнам моих воспоминаний.
Вчера, когда джаз сострадал вместе со мной человечеству, когда пьяные слезы резали мою старую кожу, огни желтого города освещали мой кабинет, мою ракушку, мою нору – я так захотел поговорить с кем-нибудь в темноте. Но, никто ни пришел, и я не вышел на встречу ночному холоду и пятничным весельчакам. Наблюдал за самолетами, которые нежно разрезают иллюзию расстояний. Высота, комфорт, вино. Как прекрасно. Так хотелось быть одним из этих счастливчиком и лететь куда-нибудь, неважно куда, главное – чтобы тебя ждали. Порою, скучаешь по тем людям, которых даже не знаешь, но уже их любишь.
Маленькая леди продолжала тихо смотреть, а я тихо перелистывать вчерашнюю пьяную ночь. Она видимо не куда не торопилась, ну а я уж - тем более. Еще один двойной и я завел Четта Беккета и закурил. Я попал в свои привычные вибрации, волны, в свою ласковою грусть.
- Ну что Леди, пора начать диалог мезозойского периода и двадцать первого века от рождества Христова.
- Мне не нравится это век, как и всякому, живущему в свое время. Я не принадлежу к этому поколению-стёба. Меня тошнит от их разговоров. Я буду лучше с Вами и мамонтами. Хотя лошади мне больше нравятся.
- Да, у них волшебные, добрые глаза. Одного ока хватит, чтобы затмить человечество.
- А двух, двух глаз, на чтобы хватило?
- На вечность!
- Зачем тогда вечность, если нету искрящихся влюбленных человеческих глаз?
- Искры быстро сгорают, чувства тают, всё – исчезает, когда глаза смотрят в другую сторону.
- Неужели так было и будет всегда?
- Было и будет всегда!
Труба затянула восходящий вихрь в небесную святость и соскользнула, резким ударом ножа в спину. Леди-глаза слушала музыку, поправила свое платье и выдохнула в сторону разноцветного окна. Она звенела согласием со мной, и дрожала несогласием с действительностью.
- Ну ладно, Лолита, рассказывай.
- Мне нужно убить Бога.
Вы думаете старый алкаш не способен удивляться? В большинстве случаев, да. Стрые пропойцы удивляются лишь неожиданным позывам в туалет. Я поднес пустой стакан к увлажненным глаза и посмотрел через донышко на леди. Она была все так же прекрасна. Капли рома стекали по ней, весенним дождем. Мало того, что Его находят не многие, и всю свою жизнь ставят на кон, сбиваясь с ног и утопая в слезах, она просит еще и убить его.
- Это будет стоить 7000 рупий. Приходи через неделю, я думаю, что такой профессионал как я, справится за это время. И деньги вперед.
- Это невозможно. Сначала Вы должны найти его, а я сама его убью. Потом деньги.
- Невозможно, так невозможно. Прощайте, но ром оставьте, у меня сегодня планы. Хочу пойти в парк и посмотреть на горделивых павлинов.
Она посмотрела на меня наклонив голову в бок, как маленькие собачки, когда не понимают, что происходит. Сняла ботинок и положила на стол деньги.
- Тут пять. И в парке не павлины, а гуси.
- Ладно. Этого на поиски хватит.
Поскрипев еще чуть-чуть на старом кресле, она спрыгнула и пошла к двери.
- До вторника, Мидав!
- Ага, бывай.
Я накинул старое пальто, поднял левую сторону воротника, дабы обозначить свою озабоченность вопросом и тоже вышел на улицу. Капал загадочный весенний дождь, как бы добавляя мистичности к моему нынешнему делу. Краски города блестели, машины как всегда раздражали, но магазин был прямо по курсу, в двух кварталах. Великий сыщик вышел на поиски Бога. Он не нашел его за всю жизнь, но найдет за неделю. Все небеса в восторге! Смех гудит по всей вселенной, боги с интересом устремили свои взгляды на меня. Не подведи нас! Не подведу!
Абсурд и предвкушение банкета на вырученные деньги, колыхали мои мысли. Взять три литра виски или два рома и литр виски? Или вообще, взять текилы пяти литровую канистру и пойти в гости к Жасмин. Она от увиденного изобилия могла впасть в мистический транс и не выпить не рюмки, поэтому, нужно будет удивлять ее постепенно.
Мы хотим, чтобы люди думали, что у нас наполненные жизни. Забиваем социальные сети всякой пошлостью, постановочными улыбками, красивыми кадрами. Но за декорациями, как всегда, гремят цепи одиноких рабов своих страстей. Я наполняю стакан и счастлив. Обманываю? Вы этого никогда не узнаете. Осуждать и разбираться в чужих жизнях, кроме своей, это великий талант человечества. Такой же талант, как всегда делать неправильный выбор. Сейчас я пойду к Жасмин и наполню наши стаканы и наши жизни.
Дверь открыла она, шаманка с растрепанными волосами. Никогда не мог понять, в каком она состоянии. Она всегда толи пританцовывала, толи пошатывалась, не знаю. В нос ударили двоечкой индийские благовонья, свечи горели, звуки плавали утятками за хозяйкой. Я вкатил ведро текилы и скинул рюкзак с сомнительной едой. Жасмин раздвинула глаза руками, подпрыгнула и бросилась в мои мокрые объятья. Ох уж этот дождь.
- Мидавушка, дорогой, Хао! Что в ведре?
- Текила, моя сумасшедшая. И Вам, Хао!
Она фухала и жухала. Так она проявляла восторг. Мы выпили по стаканчику, закусили яблоками и молча улыбались. Мудрецы не особо болтливы, но через час, текила разговорила нас.
- Нам не хватает огня, - заявила Джас.
- Мне его всегда не хватает. Пойдем к тебе на крышу и разведем огонь?
- Да! Бери эти чертовы два стула!
Мистический дождь закончил свои возлияния и звонкая свежесть, ублажала наши легкие. Я нашел старое ведро, Джас с хохотом громила стулья. Вечер становился романтичней, с каждым треском. Я вытащил старый приемник из рюкзака, включил, крутанул, и музыка сама нашла нашу антенну, влилась в него, прекрасными клавишами фортепиано.
- Огонь! Твою же медь, как же он прекрасен, - протянула Джас, не вынимая яблоко изо рта.
- Ты похожа на свинку с яблоком во рту, - откупоривая заметил я.
Правый глаз, в ту же секунду, попробовал это яблоко на вкус. Её меткость, привела ее в дикий восторг. Я был не против. Восторг был разделен и улыбка тоже.
- А помнишь, мы как-то сидели на этой же крыше и смотрели как паркуют машины? Ставили им оценки по пяти бальной системе. Аплодировали. Болели. Это было захватывающие зрелище для двух бездельников.
- Да, а потом сливали бензин у проигравших и заводили твой драндулет. Он еще живой?
- Живаго, конечно.
- Эх, жалко не видно звезд. Неоны этого города никогда не отдыхаю. Так хочется звезд, Мидав. Можешь мне достать одну?
- Конечно могу. Только надо быть уверенным, что звезда еще жива. Она может потухла сто лет назад, а свет ее, еще светит нам и напоминает о её существование в прошлом. Это как с музыкантами. Они мертвы, а свет их музыки живет столетиями. Понимаешь?
- Ну я же не госдеп сша, конечно понимаю. Может рванем завтра за город? Заведем твой драндулет и поедем с ночевкой в лес?
- Да не вопрос. Только нужны спальники. Я уже не в том возрасте спать сидя в машине.
- У меня соседка турнутая на всю голову, попросим у неё, идет?
- Ладно.
- Тогда я пойду спать. Ты тоже не засиживайся, спускайся поскорей.
- Ага, я скоро.
Сейчас залезу на этот парапет и запою, как Паваротти. На своем языке, не имеющего письма и перевода, на языке, на котором лепечет каждый младенец и каждый юнец, пробующий свой речевой аппарат на что он способен. Встал, заправил живот в брюки и выдохнул. Полутораметровый парапет ухмылялся и смотрел на меня не по человечески презрительно. Телевизионные антенны шатались на ветру и щурили хитрые глаза, не веруя в мою победу. Я махнул текилы, которая мне улыбалась. Она подарила мне бесстрашные глаза гладиатора и крылья ангельских сонмов. Я выправил белую рубашку, скинул пиджак, развязал один шнурок, чтобы этот ухмылок понял, что я могу и с одним ботинком преодолеть его предрассудки и взобраться на гору свободы! Ветер колыхал мою бороду и четыре волосинки на голове. Новый герой готов принять славу! Я сделал два шага назад, махнул еще рюмку, кинематографично разбил ее и взмыл как ракета, разрезая время и тоску.
Утро. Первые лучи солнца топтались по моему багровому лицу. Болело все тело. Запекшаяся кровь на лбу не давала открыть правый глаз. Походу, парапет выиграл и я просто впендюрился в него со всего разбегу. Нащупал в кармане лаки-страйк и спички. Закурил и продолжал лежать, оценивая масштаб своего краха. Странное ощущение, когда куришь с закрытыми глазами не получаешь никого удовольствия. Поливочные машины, уже начали освежать улицы. Запахло свежестью и новой возможностью. Голова звенела церковным перезвоном. Мне хорошо, тепло и никуда не надо. Рай, для нищих и шутов.
- Вставай, неповоротти. Не вписался что ли в дверь?
- Походу. Но не в дверь, а в парапет. Хотел на него взобраться. Он победил меня, я повержен!
- Давай, давай, вставай. Мы хотели вернуться к нашим корням.
- Я не могу! Мой ребенок заболел…
- Ребенок? У тебя есть ребенок!? А что-же ты мне не рассказал, жук! Давно?
- Давно. Но не такой ребенок…Мой внутренний ребенок ранен и болен. Меня победила бездушная ухмыляющаяся скала.
- Ой, ладно тебе. Я знаю как починить твоего ребенка, - сказала Джас и наполнила пол стакана текилы и прихватила огрызок вчерашнего яблока.
- Пей Дон Кихот, пей за угнетенных и слабых, пей за свободу над тиранией, пей за прекрасных дам, пей за, да просто выпей!
- А можно я лёжа?
- Нет Карлсон, лёжа можно утонуть.
Я приподнялся, протер левый глаз и открыл его. Мир был все такой же, полон страданий и волнующих свершений. Огненная вода разожгла огонь жизни, кислый огрызок, связал рот и взбодрил.
- Я должен взять реванш, я должен драться!
- Драться можно только как Ганди, за правду и то, там какая-то философия ненасилия была. Кулаками вопросы не решали. Поэтому, пни этот парапет если хочешь и пошли собираться. Возьми текилу и спускайся, я жду тебя. Будь как Ганди, будь как Будда. Оставь его, он сам сгинет в веках, долбаный парапет.
В белой грязной рубашке в крови, я походил больше на пьяного преподавателя литературы, которому наваляли выпускники. Но ничего, сейчас еще чуть-чуть выпью и буду походить на доктора философии. Выпил, заправил рубашку в штаны и вышел, дымя сигаретой.
Джас дала мне хипповую кофту, джинсы и кеды. Теперь я был похож на побитого хиппи. Мы запихали в рюкзак два спальника, топор и пластиковое ведро текилы. Две банки тунца и лепешки. Вода и спички. Я снял со стены барабан и дал его Джас, а сам, напялил рюкзак, содрогнулся и мы вышли на свет божий.
До машины дошли молча. Кинули рюкзак на заднее сиденье и я вырулил на шоссе. Дорога была на удивление пуста. Был вторник, или среда. В общем, день рабочий, что и прекрасно для нас и о печаль, для тех кто в упряжке. Открыли окна, закурили и предвкушали грохот океана. Правда я терпеть не могу песок, но океан, океан…Два часа пути и божественное произведение искусства во всей красе. Мы ехали тихо, каждый думал о своем. Если кто-то вообще думал. Я просто держал внимание и следил за дорогой. Джас тихонько выпивала и напивала старые песни. Я тихонько скулил и рулил.
Воздух изменился, тихий шорох травы о кузов машины, радовал усталый слух. Старая и кривая дорога, словно седая коса старухи, вела нас к сосновому лесу. Полдень. Мы въехали в царство гномов и невидимых существ. Всё прибывает в мире. Всё дышит единым дыханием со вселенной. Кроме человека, который сам оторвал себя от источника и задрал нос, поднял руку и опустил её на святое живое существо – животное.
Мы остановились у конца лесополосы у самого песка. Джас выбежала кружась, с поднятым стаканом. Она кружилась и смеялась. Потом, сбросив платье, голая побежала к океану. Я плюхнулся на песок, закурил. Кофту колыхало как парус. Разноцветный парус, сотканный из калейдоскопа моих воспоминаний. Океан грохотал. Непобедимая великая сила. Волны хлестали нагое тело Джас. Она падала и вставала. Я снял одежду и пошел в объятия прекрасного. Её и Его.
Смыв с себя город, мы расположились в тени. Съели по сэндвичу с тунцом. Тут на меня напала такая благодать, что я задремал. Сквозь сон, я слышал шум ветра, грохот волн и пение птиц. Всё для тебя человек, чего же более?
- Джааааас, эй, ты спишь? Уже солнце садится. Я пойду за дровами на ночь.
- Угу. Ступай, мой милый друг… - тихо прошептала и подала мне свою руку, чтобы я её поцеловал.
- Ну ладно, королева, так королева. Целую Ваши ручки.
Через час мне удалось сделать индейскую свечу и развести костер. Солнце уже вливалось в океан и розовое блаженство волнами растекалось по океану, песку, соснам.
- Ничего себе ты тут обустроил.
- Добрый вечер, королева эльфов. Давай выпьем?
- Наливай, старый хиппи.
Закусывать текилу хрустящим хлебушком – это прекрасно. Можно конечно представить как было бы в совершенстве с лаймом и солью, но зачем? Зачем желать большего, когда есть достаточно. Суховатый, теплый хлеб, хрустит во рту. Текила разливается огненным водопадом по всем руслам рек вен. Порой, просто надо выдохнуть. Выдохнуть и помолчать. Быть здесь. Не метаться в мыслях. Самое удивительное происходит только - сейчас.
- Знаешь, хорошо что мы у друг друга есть. Правда. Мы не пара и у нас нету примитивного сексуального влечения. Меня в тебе вообще возбуждает ум и доброта. Какая ты нежная и чуткая к жизни, несмотря на то, что она хлещет тебя по щекам. Ты как живая проповедь, живая истина. Тебя бьет жизнь по щекам, а ты подставляешь другую и улыбаешься. Люди столько говорят, говорят, говорят и говорят о боге, о поисках истины, о чём угодно. Но на деле, просто болтуны. Как будто можно разговорами прийти к просветлению или стать духовными. Разве можно стать духовным читая книги о чьем то опыте, переживании этой духовности. Можно пережить свой духовный опыт и от него плясать. Как хорошо, что рядом нету этно-пупсиков, которые, опять бы начали болтать и болтать…
- Я тоже от них устала, дорогой. Порой хочется веслом так и огреть таких йогов-физкультурников. Фальшивый свет в глазах, веганы. Злые веганы. Навязывают свою картину мира! А вдруг человек не созрел, ведь он сам должен прийти к этому. Иначе, ограничивая себя, ты сжимаешь пружину и рано или поздно, она выпрямится и ты пустишься во все тяжкие. Я тоже не ем красное мясо, ну и что? Я же не жужжу как пчела, что я его не ем. Не ем и не ем, кому какое дело. А эти, прут как танки, без пяти минут святоши. Только они не понимают, что насилуют человека. Их разве вообще спрашивали совета о питании? Вот захочу, поймаю акулу и съем! Если конечно захочу… А они, на смертном одре будут мечтать о бургере. А сами втихаря, поди пивко потягивают, заземляются. И жён других желают и завидуют, и память злая. Но - веганы! Это уж точно билет в рай. В первый ряд.
- Ты как всегда права. И не выпить им из нашего ведра текилы и не закусить акулой. Всё так удивительно и жизнь так тонка. Почему все делят на черное и белое? В одной ситуации, все люди будут тебя порицать, а небеса будут рады твоему поступку. Вот сбила ты человека. Посадили тебя. А он был не пойманный маньяк, который убивал и насиловал. И очистила ты землю от зла и тебя распяли как Христа, усадив за решётку. Но они не знали кто он и ты не знала. А вот если бы и знали? Все равно бы посадили. А небеса тебе благодарны, ты всадник кармы, ты меч ангельский.
- Не говори…Хотя нет, говори. Я понимаю, что мы похожи на старых ворчунов и становимся похожими на тех людей, которые еще не стали людьми. А это: “Бог забирает лучших”. Зачем? Ведь лучшие должны быть примером здесь, на земле. Но это же никто не слышит? Правда, только ты и я?
- И океан…
- Ну тогда уже тут полно свидетелей. Сосны, птицы и невидимые существа из тонкого мира. И звезды! Сказанное под звездами, гуляет эхом в вечности.
Мы уютно завернулись в пончо и смотрели на звезды. Костер потрескивал и икрился. Джас, засовывала ноги в песок, а потом смотрела, как он струится между пальцев. Чайки танцевали вечерний вальс и воспевали жизнь. С небес сошел снег. Белыми пушистыми перьями, кружился над океаном и ложился лепестками сакуры на землю. Мы уснули с улыбками на лице.
Если бы меня будило пение птиц, я бы стал святым. Но как обычно, в дверь истерично стучали. Стучали долго, потому, что в коридоре уже начался переполох. Вышли соседи и начали вспоминать недостатки друг друга. Не помню как мы вернулись с океана. Я оглядел свой кабинет в поисках спасения. Ничего. Ни капли. В дверь продолжали стучать. Во мне закипало.
- Уходите…- прошептал я со всей силы.
Понятное дело, что никто не уйдет. Либо приедет полиция, разгонять обезумивших соседей или мне придется открыть. Я отсоединил ключ от двери и кинул его под дверь. Тишина. Все замолчали. Дверь нервно открыли. Семь голов выстроились в прямоугольнике дверного проёма. Кто больше был удивлен, я или они?
- Живой…пошли отсюда…
Все расступились и вошла леди-глаза. Прекрасное создание принесла улыбку и что-то в бумажном пакете. О умница. Все-то она знает. Она тихонько, словно пальцы волшебного пианиста, подошла к проигрывателю. Завела пластинку. Запела Сицилия Бартоли. Божественный голос, фортепиано. Я выдохнул и всё моё существо наполнилось прекрасной нежностью. Ангельское пение, в темном подземелье странных людей. Маленькая леди наполнила стакан и поднесла его к моему утопающему в кожаном диване лицу. Ром. Я поднялся и сел, как можно величественней. Перекошенное лицо от поисков создателя, было помято и выглядело жалко. Да, пафос сегодня не уместен. Хотя, великая музыка и закат, уже делали свое дело. Сейчас нужно будет что-то говорить… Леди села в кресло и спокойно на меня смотрела. Видимо, разговор должен начать я. Она передала мне бутылку и я присосался к ней, забыв о приличии. Всё, пора что-то сказать…
- Я нашёл Его.
- Никто и не сомневался. Где он?
- В тебе.
- Как банально. И на это тебе понадобилась жизнь, плюс еще одна неделя?
- У Бога всё просто. У человека всё сложно. Там где нет улыбок, там нет бога. Где всё серьезно, там его тоже нет.
Я достал из под дивана револьвер, завернутый в бумажный пакет и отдал его.
- Это то, то может убить сосуд, в котором живет бог. Если хочешь это сделать, то что в пакете, поможет тебе.
Леди-глаза взяла пакет и положила его в маленький рюкзак. Она была сосредоточенна и не понимала, что ей делать. Умиление и сострадание, почему-то излучали её глаза. Она взяла бутылку, зажмурилась и сделала три глотка.
- Пойдем в парк, я хочу покормить уток, - спрыгнув с кресла, воодушевилась Леди.
- Пожалуй надо.
Зеленый парк. Озеро. Падает снег. Леди-глаза кормит уток белым хлебом. Она выглядит вполне счастливой. Одинокая маленькая леди, желающая сразить небеса. Узнавшая, что небеса находятся в ней. Я пошел собрать первые весенние цветы, для маленькой королевы. Поднявшись с колен, набрав непонятных мне растений, заметил, как она развернула бумажный пакет и достала пистолет. Она развернула его дулом к лицу. Я побежал к ней. Маленькие пальцы взвели курок. Развязанный шнурок сыграл свою роль в пьесе и я поскользнулся. Утки взметнулись и хлопая крыльями, набирали высоту. Растрёпанный и пьяный, пронизанный ужасом и страхом, я шел к лавочке. Леди-глаза сидела, опрокинув голову назад. Пистолет лежал на земле. Я разрыдался и упал на асфальт. Утки кружились над озером, а белый снег, ложился ровным слоем на мое пальто.
- Эй, ты чего разлегся,- смотрела сверху вниз леди-глаза.
- Ты жива? – прошептал я, стирая снег и слезы с лица.
- Ну конечно. Он же был не заряжен, - улыбалась леди-весна.
- Кажется богу суждено жить, - прошептало мое счастливое сердце.
- Просто бог хочет жить. И будет жить – вечно!
Леди-весна держала левой рукой цветочки, а провой меня за руку. Мы шли по алее усыпанной белым снегом. Фонтан, из трех ангелов смотрел нам в след, благословляя наш путь.