Было это или не было, или пригрезилось ему, Арсений уж не мог вспомнить. Вот только когда Август покинул особняк, по прошествии часа, Ла Флор, оглядываясь, прошел по коридору и коснулся ладонью замка на двери директорского кабинета. Был обычный солнечный день, такой, как бывает в феврале. Арсений оглядел придирчиво пыль, осевшую на краешках стола, подоконнике со смятой занавеской и ручках жесткого кресла. Нет, не за этим он пришел сюда. Стол. Стол был заперт, но для колдуна не составит труда открыть любой замок, если даже ключ унес владелец. Арсений вытащил ящик, второй сверху. Письма, перетянутые веревочкой, стопки счетов, пыльные и перепачканные, рваные открытки и под всем этим коричневые корочки фотоальбома. Страница первая. Весь их класс, все двадцать шесть учеников. Их первый выпуск, первый класс. Двадцать шесть мальчишек, а в центре, как всегда, госпожа Корделия, их замечательный наставник. Следующая фотография- родители Августа. Несколько записей с пожеланиями счастья от одноклассников, несколько шуток, довольно соленых. Фото Августа тринадцати лет, довольно милого свиду, но именно в те годы он совершал самые безумные поступки, будь то оживление шахматных фигур, или поход в Белополье на Чертов Четверг. Несколько постановочных фотографий Марцеллия, директора. Такие были у каждого школяра. Снова несколько групповых фотографий. И наконец, она, та самая карточка. Не приклеенная, приколотая на скрепку. Мужчина под тридцать, в черном, строгом костюме и светлой рубашке, расстегнутой до половины. Мужчина, чей взгляд всегда исподлобья, насмешлив и нежен. В руках у него небольшая лопата, но это так, для вида. Дата- два года тому назад. Арсений отколол фотографию. Выпал листочек. Ла Флор развернул, узнавая почерк Августа. "Здравствуй. Как жаль, что ты не поехал со мной сегодня. Я знал, что ты придешь сюда. Ты часто приходишь, когда меня нет и смотришь эту фотографию. Тебе бы очень обрадовались дома. Тебя ждут. Забери карточку. " Арсений вздохнул. Приколол назад фотографию и аккуратно уложил листочек назад. Все будет так, как будет. Ведь не может же быть, чтоб все было никак.
******
Август раскопал руками снег. Подул на покрасневшие пальцы, продолжил увлеченно разгребать. Под снегом что-то есть. Там всегда что-то есть. У него нюх, интуиция на них. Наконец пальцы нащупали жесткое узловатое сплетение веток и что-то мягкое, податливое. И это незабываемое чувство восторга от приоткрывающейся тайны охватило его. Совсем как в детстве. Серенький кустарник, крохотный кустарник, питающий счастье. Ни один первобытный охотник, сразивший мамонта не был так счастлив, как Сварт, отыскавший под снегом белые с черными косточками ягоды.
-Эй! Да ты не изменил привычек!-раздалось позади. Сварт оглянулся. Молодой человек ростом чуть выше чем сам Август шел к нему, утаптывая остроносыми сапогами липкий снег. Приблизившись, он шлепнул Сварта по затылку. Серые глаза его вспыхнули ехидством.
-Мрак, ты просто не понимаешь всю прелесть снежных ягод.
Младший брат всегда подшучивал над предпочтениями Августа, да и над многим таким, на что стоило бы обижаться, не зная Мрака.
-Я приехал, а ты даже не встретил меня.-укорил Август. Он знал что Мрак просидел несколько часов на чердаке, точнее провисел вниз головой, экспериментируя со своим мозгом. Так он мог есть, пить и читать. Мог даже спать вниз головой и очень не любил, когда моменты его уединения кем-то нарушались.
Мрак же засунул руки в карманы старомодного пиджака и развернувшись зашагал к дому, утрамбовывая голубоватый снег маленькими как у женщины ступнями. Август собрал все ягоды и аккуратно убрал в полотняный мешочек с инициалами. Как лакомство они очень недурны, но как лекарство куда нужнее.
Мрак уже сидел у камина в нижней гостиной и грел руки над огнем. Непостижимо, но он никогда не обжигался, даже если выгребал руками угли прямо из костра. Мальчишками они готовили запеченную в золе картошку, и Мрак доставал ее из пламени как если бы это была прохладная земля. Возможно, его пальцы были заколдованы.
Подле него, на низеньком железном столе стояла белая с синими узорами большая чашка. Сколько себя помнил Август, Мрак всегда пил только из этой чашки и грозно ругался, если кто-то пытался воспользоваться ею. Его любимыми цветами были васильково-синий и серебряный, но младшего Сварта редко видели в чем-то, кроме черного.
А еще у Мрака был шарм, который он никогда не использовал нарочно, его какое-то темное очарование, из-за чего почти все собеседники ненадолго или навсегда влюблялись в его брата и Сварт тому всегда сильно завидовал. Сейчас же он поймал себя на мысли, что любуется им. От нахмуренного лба до каблуков хулиганских ботинок брат казался Августу совершенством.
-А ты не послал поздравительной телеграммы к третьему ноября.-парировал Мрак, родившийся в этот день и потому на полном серьезе считающий его едва ли не самым главным в жизни их большой семьи. Младший всегда был чуточку эгоистом. Но как младшему ему негласно позволялось все- даже ходить по потолку трофейного зала, что он и делал с удовольствием, избегая впрочем, показываться в эти минуты папе на глаза.
-Ты ведь не празднуешь день рождения.-заметил Август.
-Но я ставлю галочку.- серые глаза нежно глянули из-за длинной косой челки и опустились.
Непонятно зачем, но Мрак скрывал по-возможности глаза. Август придерживался мысли, что младший считает себя чуточку известным или строит такого. Мама считала, что Мрак просто боится своего отражения. Остерегается. В некоторые несчастливые дни.
Но Мрак не был суеверен- он в отличие от Августа часто гадал всем желающим и никогда не верил в предсказания. Черной кошкой его можно было б напугать, если бы кошка вдруг набросилась на него в почтамте, умоляя подписать открытку тетке Морелле, ибо он считал себя для других самой худшей приметой и грозой всех черных кошек. Число тринадцать он любил и с ним Мраку везло несказанно. Младшего Сварта всегда спасало в таких передрягах, из которых другие выходили без рук и без ног, хотя после третьего десятка Мрак прекратил ввязываться в передряги и ограничивался лишь дурацкими шалостями. Мрак был чертовски везуч и порою бессовестно безответственен.
-А как поживает Марцеллий, твой прекрасный директор?
-В прошлом месяце он даже заезжал в Брокен.
-Чтоб ему обе ноги сломать, проклятому упырю!-от всей души пожелал Мрак.
Август фыркнул. Это было очень смешно- злопамятный маленький Сварт разобиделся на Марцеллия, а поскольку никогда не обладал нужным количеством врагов, то навсегда приписал во враги и Марцеллия.
-Он просто гадкий вампиришка.-сказал на мысль Августа Мрак.
-О нет. Он не просто вампир. У него нюх как у породистого пинчера. На протяжении всей учебы он следил за мной. Мурашки пробегали по спине.
Мрак хихикнул в ладонь.
-Мурашки! Ты так любишь этого Марцеллия, а между прочим он уже не раз попортил тебе жизнь. Первый раз- взяв тебя в Брокен…
-Через столько лет пора бы уже простить.
-…определив тебя на это место пожизненно, а потом…
-А потом?
-Потом он вновь возникнет у тебя на пути и добавит еще каких-нибудь забот.
-Я стал тем, кому отдали Брокен, и я его фактически стерегу.
-Только такой растяпа как ты, любезный мой Август, мог позволить втянуть себя в эту авантюру со школой для сирот. Но от Марцеллия никто ничего подобного не ожидал. Все полагали, он начнет драться за свою собственность, но он, говорят, даже не потребовал от князя компенсации за дом. Говорили, он даже мебель не увез. И тебя посадил, как цепную собачку, вероятно, ожидая что скоро вернет особняк.
-Не спорю, многие были удивлены выбором Марцеллия. Но выбора-то не было.
-Знаю-знаю, из двадцати шести в живых сейчас только трое. Дурак Монро, Злюка и гордость Свартов.
-Арсений…-рассмеялся Август.-Нет, он совсем не Злюка.
-Это ты так думаешь. Отродье инкуба.- отрезал Мрак.
-Мы точно не знаем.
-Но я знаю.
Расписанные черными узорами пальцы Мрака вдруг коснулись лица брата. Август, не ожидая такого, отшатнулся. Кончики длинных Мраковских ногтей были тщательно подточены и выбелены.
-Когда долго имеешь дело с темными материями, то сразу чувствуешь Иное.
Август покачал головой. По слухам, младшего Сварта самого считали чуть ли не демоном.
Август хорошо помнил тот холодный снежный день, когда домой приехали родители. Август тогда сидел тихо и отказывался есть. Он то и дело подходил к окнам, ожидая что вот-вот покажется экипаж, и, наконец, дверь открылась. И мама положила ему на руки такой славный и теплый сверток. Ему было всего десять. Большего подарка желать было невозможно. В синих одеяльцах спал маленький и очень серьезный человек и ничего его не волновало. Через шесть лет, за год до выпуска старшего, когда Мрак уже вовсю бредил Брокеном, о котором Август часто-часто рассказывал, в их доме появился Марцеллий, и едва взглянув на младшего, упоенно расписывающего потолок чернильными узорами, сказал, что ничего тут не будет.
-Ты должен был отказаться от такого предложения, мой добродушный братец. Мой простоватый славненький братец. Это регресс.
Август снова ничего не ответил. Взгляд его застыл на красивой руке брата. И он вспомнил, что Мрака не взяли в Брокен лишь потому, что…
-Я волнуюсь, братец.
-Поволноваться бы тебе о чем-нибудь другом.
-И не смей говорить потом, что я тебя не предупреждал!- Мрак поднял палец и зловеще взмахнул им. У младшего Сварта были не слишком хорошие манеры. Чересчур легкая для мужчины энергетика. Чересчур слабая способность к запоминанию. Чересчур болезненное самолюбие. Чересчур большая впечатлительность. Чересчур черный юмор. Чересчур черное поле. Чересчур много ума для колдуна.
…он показался Марцеллию просто скверным, о чем тот заявил без обиняков родителям братьев. Те не рассердились как следовало ожидать, только обучили дома- азам. Где он нахватался этой темной магии, не знал никто. Но младшему повезло в жизни куда больше.
Мрак пересел на ковер, чертя пальцем невидимые зигзагообразные линии, как те, в его записях, о назначении которых Август только догадывался.
-Как проходят твои раскопки?- Август переменил тему.
-Все заглохло на шестом веке. Представь себе- двадцать два года поисков и все коту под хвост.
-Грустно.
-Зато теперь я могу с чистой совестью взять бессрочный отпуск и поехать скажем к морю.
-Но ты же не любишь море и долгосрочные отпуска.
-Просто стесняюсь ходить в купальном костюме.
Август фыркнул. Мрак хихикнул следом, прикрыв по-привычке рот ладонью. Осторожно ступая, в гостиную вошла мама.
Август прислушивался к ровному дыханию. Тело под одеялом конечно не двигалось. А вот под сводами их детской, на большой люстре висело что-то темное, что вполне могло быть Мраком. Малыш слишком старается, делая вид что занимается исключительно захоронениями ведьм. Просто он что-то нашел давным-давно и не хочет рассказывать ни единой живой душе. Совсем как Злата. Она сильно переменилась, но Злата это просто цветочек. Она обрела уверенность и независимость. Девочка стала куда спокойней. И сон ее больше не прерывается кошмарами. А вот Мрак явно боится спать ночами. Особенно при ком-то. Что мучает Мрака? Его неудача с раскопками? Но он думает вовсе не о раскопках, маленький Сварт. И это печально. Август швырнул разряд в люстру. Зазвенели капельки хрусталя.
Что-то заискрило и на кровать Мрака упали радужные капли и оранжевые огни.
-Твою мать прокляну ж!- раздалось из-под одеяла. А затем оттуда выглянула растрепанная голова с очень сонным лицом и фонарик в руке младшего Сварта мигнул голубым. В другой его руке была потертая книга. Мрак спал прямо в одежде.
-Я думал, ты наверху. И кстати, мать у нас одна.
-Знаю-знаю, ведьмовин Сварт. “Проклянешь и себя тоже.”- Мрак зевнул и забрался в свой шерстяной кокон.
-Эй, чего читаешь?-толкнул его Август.
-Взрослую страшную книжку.-ответил Мрак.
-Кулинария для любителей соленого?
-Нет. Размножение ундины с человеком в лабораторных условиях.
-Так ундины же сто лет как вымерли.
-А книга осталась.
-Мечтатель!
-На себя посмотри, пыльный директор школы!
На эти слова Сварт просто не мог не обидеться. Но обидеться серьезно не мог. Поэтому он легонько стукнул по тому, что укрывало младшего.
Мрак вынырнул из-под одеяла, запустив книжкой в брата. Сварты сцепились руками, сплелись как древесные корни и свалились на пол. Мрак со смехом подмял под себя Августа.
-Вот что читают на ночь маги средних лет- размножение ундины с человеком.
-Тебе и этим-то не похвастаться. Никого не размножил.
-А ты?
Мрак поднялся, поправил воротник рубашки, отряхнул манжеты, расправил оборочки.
-Ну если так оно и случилось, то я об этом не знаю.
-Тебя ждут. В Брокене.
Мрак чиркнул ногтем о ноготь, загорелось желтое пламя. Подув на ладонь, он раскидал огонь по всем светильникам в комнате.
-Тебя там очень ждут.
-Бесполезно. И не уговаривай.
-Может быть, стоит хоть раз забыть о своих принципах? Научись мириться.
Мрак только покачал головой. Он перекладывал книги, переставлял свои амулеты на полках, делая вид, что занят.
-Ты же сам во всем виноват. Мучаешься.
-Нисколько.
-И других мучаешь.
-Другим-то все равно.
-Я так не думаю. Тебе не стыдно?
-Почему мне должно быть стыдно?
-Ты просто уехал, не объяснился, словно бы забыл. Словно бы это было просто.
Мрак сгреб в горсть бусы из птичьих позвонков и со всей силы шваркнул об стену.
-Нельзя так.
-Представь себе, можно.
-Ты же взрослый мальчик.
-Я ни в чем не виноват. Мало ли что тебе там наговорили.
-Ну так что же все-таки было?
-Было мое временное умопомрачение. Потом я пришел в себя, сложил вещи и уехал работать.
-А сейчас тебя трясет, потому что я прав, потому что я снова прав, а ты опять не желаешь признавать ошибку. Но это уже не простая ошибка.
-Ну так утешь его сам!
-От тебя ожидали многого. Все.
-Однако теперь надежды в семье возлагаются на тебя. Старший- носитель фамилии. Младший- носитель пороков фамилии.
-Не выдумывай! Ничего в нашем роду такого не было!
-Ах да, значит я досадное исключение.- пожав плечами сказал Мрак.
-Исправляйся.
-Ну уж нет!
-Тогда я тебя исправлю.
-Исправляй сироток. Я давно вырос и не нуждаюсь в чьих-либо понуканиях.- с этими словами Мрак поджал губы и влез под одеяло, отвернувшись спиной к Августу. Разговор был окончен.
*******
Синева темного неба выбивалась в черные голые стволы. Где-то грохотало, возможно вдалеке, за лесопилкой, там где была еще одна, никак не обозначенная остановка старенького поезда . Снег уже не падал. Была ночь тридцать первого февраля, а в мире обычных людей двадцать шестого. Мужчина в черном пальто сошел с поезда и вдохнул прохладный воздух. Лицо его порозовело. Глаза скрывали очки с синими стеклами, а в руках он держал толстую, переплетенную желтоватой кожей тетрадь. На переплете были родинки. Тетрадь оставил ему Мрак, сбежавший из Греттенхальда едва занялся рассвет. Август надеялся расшифровать хоть что-то из этих записей.
Сварт выбрал тропинку, о которой мало кто знал, но она была гораздо короче обычного пути с вокзала до деревни. Миновав заброшенную лесопилку, он остановился на несколько минут. Там, впереди, Белополье. Самое странное место Брокена, самое загадочное. Никто не заходил туда на Чертов четверг. Никто кроме него, некогда совсем мальчишки. Никто не выходил оттуда живым, кроме него. Тот, кто вынес Августа живым хорошо знал все секреты этих мест и секрет Белополья. Тот, кто злым роком или необъяснимым провидением каждый раз появлялся именно тогда, когда обитателям Брокена грозила смертельная опасность. Но что было в действиях его- хладнокровный расчет или все же участие? Зная Марцеллия много лет, Август никогда не мог предугадать его дальнейшие действия.
Поворот налево, по кочкам и полям, по тропинке вниз, все вниз, мимо камней и поваленных деревьев. Вот и его славный, укутанный снегом особняк, его Брокен.
Сварт просунул руку в слишком узкие для него прутья, коснулся ладонью висячего внутреннего замка. Когда ворота открылись, месяц рассеял серебром преграду туч. Сварт вошел и застыл.
Он не знал, почему так больно и тяжко стало дышать, отчего сдавило сердце. А через шесть минут и одиннадцать секунд ему сказали, что Златана потеряла сознание и не приходит в себя уже несколько часов. Сварт побежал наверх, помчался так скоро, точно он посланник древних богов в волшебных сандалиях. Олаф несся за ним, лепетал что-то, падал на лестницах, поднимался.
У ночника стоял взъерошенный Вильгельм. В углу, на исцарапанном столе сидел, свесив ноги измученный Арсений. На узкой кровати, под коричневым покрывалом лежала самая необычная воспитанница Брокена.
Вилли сказал, что Злата пришла в себя совсем недавно, в то самое приблизительно время, когда плотно закрытые ворота распахнула директорская рука. Август обнял Злату до хруста косточек, отложил в тумбочку тетрадь и хлопком зажег два подсвечника. Златана не помнила ничего- ни как потеряла сознание, гуляя в саду, ни что делала до того. Она тихо уснула пока Сварт наводил на нее чары. Ночь предстояла долгая. Близнецов отправили спать. Август чувствовал на себе вопрошающий взгляд Арсения.
-Не уберег я твою девочку.- наконец прошептал Ла Флор.
-О боги, ну это же судьба. Судьба. Против нее не ничего не совершишь.
-Кто-то думает иначе.
-Успокойся. Где Эрик?
-У себя.
-Он бы мне очень пригодился.
-Я тоже знахарь. Я изучал.
Август обернулся. Изможденное, но очень нежное лицо, ясные глаза с веточками морщин. Если даже и прав был Мрак, то темного в Арсении куда меньше, чем в самом Мраке.
-Позови, пожалуйста, Эрика.
-Он отказался помочь нам.
-Что-о?!
-Он сказал, что не собирается принимать участие во всей этой, как он выразился, кутерьме. Мальчики, Корделия и я были с ней.
-Так значит Эрик...
Август смотрел на стену перед собой.
-Август, что мне принести?
-Перо, чернильницу и бумагу. И ступай спать.- приказал Август и вздохнул. Златана спала- тихо, как ребенок. Он наблюдал, как поднимается и опускается ее грудная клетка. А под ней сердце, насос для подачи крови. Говорят, что у колдунов и ведьм нет сердца. Но что-то же ведь всегда болит?
*********
Новость облетела в считанные минуты весь особняк- воспитатель Монро снимается с должности без права восстановления. Приказ директора за подписью всего педагогического состава. Монро словно бы не был удивлен или раздосадован. Под укоризненным взглядом Сварта он тепло попрощался со всеми и вышел с вещами во двор.
Монро поднял глаза, туда, наверх, где чернела облупившаяся от дождей и старости вторая башня Брокена, и Вильгельму показалось, что он смотрел прямо на Олафа, зная откуда-то, зная точно, что Олаф, не вышедший провожать бывшего воспитателя до ворот школы, спрятался в этой башне. А юноша, смотря на двор сверху, зная что он больше никогда не озлится на Эрика Монро и, чувствуя так верно, ведь интуиция младшего из близнецов никогда не подводила, что не увидятся они с ним никогда, ни по прошествии каких-то лет, случайно, в привокзальном буфете, ни на улице дождливым вечером большого города. Боль отступала. Монро прощался с ним и Олаф шептал ему счастливого пути.