Пигмалион и Галатея во Вселенной

                ПИГМАЛИОН И ГАЛАТЕЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ
                (фантастический рассказ)

                18+
«Если за наслаждением непременно последует страдание, это не есть причина отказа от наслаждения».
                Конфуций.
«Если нельзя, но очень хочется, тогда  - можно»
         Народная шутка.

- Ну все, наше время вышло. Теперь можно и отдохнуть. Ох, и высплюсь, как медведь зимой в берлоге, даже лучше. Он спит 3-4 месяца в году, а мы будем спать целых одиннадцать.

С этими  словами Роман поднялся со своего рабочего места астроштурмана корабля и смачно потянулся. Я сидел на рабочем месте астропилота, увлеченно глядя на резервный монитор в командирской рубке галактического разведчика.  Сейчас на нем шел старый-престарый фильм, еще средины двадцатого века «Анжелика и король». Я любил эти старые фильмы, особенно с участием Мишель Мерсье.  Цифровая память БМПК (большой машины памяти корабля) хранила тысячи фильмов прошлых лет, когда-то шедших на Земле. И в часы дежурства  в командирской рубке, когда часами, сутками, даже  неделями ничего не происходит, просто сидеть тупо уставившись в рабочие мониторы, просто скучно и тягостно.  Поэтому каждый занимал себя тем, чем мог, тем более, что в случае необходимости в нештатной ситуации автоматика подаст сигнал. Как правило, компьютеры корабля сами принимают правильное решение, но для контроля оповещают дежурного звуковым и световым сигналами.  А нештатной ситуацией может стать отказ какой-нибудь системы корабля или появление по курсу следования очередного астероида. В первом случае дежурному предстоит оценить серьезность отказа и принять решение или на включение резервной системы, или на подъема ремонтной бригады. Во втором случае от дежурного вмешательства не требуется.  Просто автоматика предупреждает о предстоящей коррекции курса корабля, что вызовет кратковременную перегрузку.

Я неохотно оторвался от экрана. Да, время нашей смены закончилось, теперь нужно поднимать очередную смену, а самим идти отдыхать, погружаться в анабиоз на одиннадцать месяцев.

Руководством проекта сразу было принято решение, что дежурная группа будет состоять из двадцати четырех человек. Дежурить будут по месяцу, в каждой смене по два человека: астропилот и астроштурман. Так как экспедиция рассчитана на многие годы, то для экономии «человеческого ресурса» оставшееся от дежурства время одиннадцать месяцев остальные члены дежурной группы будут проводить погруженные в анабиоз. Так каждый из них за двенадцать лет пути постареет только на один год.  А мы в пути уже 60 земных лет. За это время мы постарели только на пять. Так мне сейчас 35 лет, а на Земле мне бы было 90. А если учесть, что мы летим со скоростью близкой к скорости света, и учитывая относительность времени, то на Земле уже сейчас… даже трудно посчитать.

Мои мысли прервал голос Романа.

- Послушай, Вадим, я пошел готовиться, сниму последнюю мемограмму  мозга и ложусь. Ты сам справишься? А то я что-то  устал.
- Не беспокойся,  с я все сделаю сам.
- Не забудь напомнить Виктору и Тому, что скоро потребуется пополнять запасы ртути. Пусть поищут по курсу подходящий астероид.
- Хорошо, напомню, - механически согласился я, продолжая думать о своем.

Потом остановил фильм и выключил монитор. Мысли мои были совсем далеко. Перед моими глазами все еще стояла Анжелика. Боже, какая красавица! Я всю жизнь мечтал об этой женщине. Эх, если бы я только мог…

Мысли мои прервал звук отворяющейся двери. Это Роман закончил процедуру копирования последней мемограммы своего мозга и направился в зал анабиоза, или, как мы его называли, в «спальню». Инструкция обязывала каждого из нас по окончанию дежурства делать мемограмму  на тот случай, если произойдет авария или катастрофа, или еще что-то, в результате чего человек может погибнуть, то восстановить его смогут с последней записанной информацией его мозга.

Я поднялся со своего кресла и последовал за Романом. Мне нужно   было проконтролировать его погружение в  анабиоз  и вывести из  сна наших сменщиков Виктора и Тома.

Роман правильно подготовил все сам, и мне оставалось только проверить плотность закрытия крышки саркофага, и по приборам проконтролировать температуру, влажность и состав воздуха. Все было в норме. Я направился к саркофагам Виктора и Тома. Пока я шел туда, то почувствовал, что мне категорически не хочется их поднимать. Мне вдруг очень захотелось  побыть одному. Нет, не одному, а с Мишель, с Мишель, хотя бы мысленно. Я закрыл глаза и представил ее сейчас рядом с собой. Какое это было бы счастье! И вдруг безумная мысль посетила меня: а что если… Я старался ее отогнать, но эта навязчивая идея все больше овладевала мной. Изо всех сил я боролся с этим искушением, но оно, в конце концов,  победило. Прекрасно понимал, что иду на нарушения всех запретов, и за что меня ждет страшная кара, вплоть до исключения из состава экспедиции, выражающееся в   запрете на восстановление  после очередной анагиляции, что равносильно смертной казни, исчезновению навсегда. Но искушение было выше моих сил. Вспомнилось  изречение Конфуция, дословно которые  я не помнил, но смысл которого сводился к следующему: «Если за наслаждением следует страдание, то это не является причиной отказа от наслаждения». И я решился.

В операционном зале стояло несколько машин ПЭК различного  назначения. Все они работали по одному принципу, но функции выполняли разные. Машина ПЭК01 служила для срочного аварийного восстановления  члена экипажа, случайно погибшего или серьезно заболевшего. Память ее хранила образы всех двухсот членов экипажа нашего межгалактического разведчика. Слава Богу, за 60 лет полета   использовать  ее нам не пришлось.  И вот теперь я, воспользовавшись тем, что остался бодрствовать один на всем корабле, решился попытаться оживить Мишель. Сделать это будет не просто.  Ее образ хранился в базе данных памяти главного компьютера корабля, как и образы тысяч других людей Земли, предназначенных для расселения во всей Вселенной. В том, что ее образ попал в эту компанию, есть и моя заслуга. Когда Высший Совет стал отбирать кандидатов, чьи образы будут внесены в базу данных памяти главного компьютера, я постарался сделать для этого все, чтобы образ Мишель Мерсье обязательно попал туда.

Тогда по решению Высшего Совета в состав экспедиции включались лучшие представители человечества: самые сильные, самые умные, самые здоровые, самые красивые. Я считал, что Мишель должна была обязательно быть в их числе, потому что, по моему мнению, она была самой красивой женщиной на Земле. Возможно, члены Высшего Света могли так не считать,  и не включить ее в число кандидатов, но я сделал все, что от меня зависело, чтобы это произошло. Для этого мне пришлось сделать почти невозможное.

Во время отпуска в 208.. году я был в Париже. Там посетил музей самых красивых людей мира. На одном из стендов увидел портрет Мишель Мерсье. Я, как очарованный, замер возле него. Она была моим кумиром еще буквально с детства. Еще в юности я посмотрел фильмы с ее участием  и безнадежно влюбился на всю жизнь. Я долго смотрел на ее портрет, а потом опустил глаза вниз и увидел, что на стенде около ее портрета под стеклом находится прядь ее волос. И тогда я совершил преступление. Дождавшись, когда в зале музея почти не останется посетителей, тихонько приподнял стекло и украл несколько волос из ее пряди. Здесь же, в музее,  в киоске среди сувениров приобрел медальон с ее портретом и поместил в него эти волосы. Это стало самой дорогой для меня вещью. Теперь я постоянно носил этот медальон у себя на груди.

А когда я узнал о том, что образы людей можно восстанавливать по молекуле ДНК, то задался целью обязательно включить образ Мишель Мерсье в состав экспедиции межгалактического разведчика. Я подумал, что эту молекулу можно будет выделить из волос ее пряди.  Мне пришлось долго уговаривать лаборантку сделать этот анализ и по нему создать образ. Она никак не соглашалась, и только после приглашения ее в ресторан, выполнила мою просьбу. Теперь  образ Мишель нужно было внести в память главного компьютера корабля. Мне повезло, помог мне случай. В операционном зале, где заполняли память главного компьютера корабля, работал мой одноклассник. С ним мы не виделись уже много лет. Когда я подошел к нему, он в это время вносил  в базу данных образы самых красивых женщин Земли. Он очень обрадовался нашей встрече.

- Привет, Вадька! Сколько лет, сколько зим. Слышал, слышал про твои успехи. Ты давно вернулся из экспедиции? Чем теперь занимаешься?
- Привет, Серега. Да, вернулись мы месяц назад. А сейчас  готовлюсь к этому.

Я кивнул  в сторону в сторону целого ряда металлических шкафов, на которых постоянно мигали лампочки, сигнализирующих о процессе заполнения памяти головного компьютера.  Серега меня понял.

- Да, я видел твою фамилию в списках экипажа. Значит, летишь?
Я печально улыбнулся.
- Не я, мой клон.
- Ах, да. Я все не могу привыкнуть. А ты что на Земле будешь делать?
- Пока не знаю, что начальство прикажет. А ты чем занимаешься?
- Вот ввожу образы красоток в память. Будем другие  планеты населять красотками Земли, как будто некрасивые женщины этого не достойны. Они может быть для жизни и получше будут, чем эти избалованные красотки.
- А список можно посмотреть?
- На, смотри.

Он протянул мне два скрепленных листа бумаги с напечатанными на них фамилиями и именами женщин. В списке их было 87. Я быстро пробежал глазами этот список. Мишель Мерсье в этом списке не оказалось. Тогда я спросил Сергея:

- Серега, а мог бы ты в этот список внести еще одну?
- Это еще кого?
- Я считаю, что Мишель Мерсье достойна быть в этой группе.
- А разве там ее нет?

Он взял у меня бумаги и внимательно их просмотрел.

- Действительно нет. А зря не внесли. Она девка,  то что надо. А тебе это зачем? Ах, да, понимаю. Ты захотел взять ее с собой, чтобы потом где-нибудь на другой планете высадиться и создать, как раньше говорили, «крепкую советскую семью», вырастить детей и внуков, дожить до глубокой старости и умереть в один день. А у тебя губа не дура.

Я глубоко вздохнул.

- Ты почти угадал, Серега.  Все это только мечты. А может быть какой-то шанс у меня и есть. Ну, хотя бы  увидеть ее живую вблизи…
- Ты что, серьезно втюрился? Ну,  ты даешь! Я бы с радостью тебе помог, но где я возьму данные ее образа?
- У меня с собой, - и я протянул ему свой коммуникатор.
Сергей удивленно покачал головой и подключил коммуникатор к своему терминалу.
- Послушай, Вадим, здесь же только образ, а где мемограмма мозга?
- У меня ее нет.
- Ну, а как же?..
- Понимаешь, здесь дело вот в чем. Те данные, которые ты вводишь, взяты у людей живущих сейчас, в настоящее время. И когда они будут восстановлены потом, то они окажутся такими же, какими они есть сейчас, не только в том состоянии их тел, но даже с той памятью и уровнем развития их мозга. А у меня другая картина. Ее образ я получил без ее согласия из волоса ее локона, хранящемся в музее в Париже. Я просто украл его.  А когда он был срезан, я не знаю, но думаю, что давно, в период ее расцвета, где-то в семидесятых годах двадцатого столетия. Она родилась 1 января 1939 года. Так сколько сейчас ей лет, если она еще до сих пор жива? А в тот момент, когда срезался этот локон мемограммы мозга еще не снимали. Вот и приходится обходиться только одним образом. И по восстановлению она окажется такой, какой была в момент, когда срезала эту прядь.
- Понятно. Тебе подавай молоденькую, старуха тебе не к чему. А ты уверен, что в музее был ее локон, а не, скажем,  локон ее парика?

Его вопрос ударил по моему самому больному месту. И раньше у меня на этот счет были сомнения. В фильмах Анжелика была блондинка, а локон был черным. Так какая она на самом деле? Неужели все мои старания напрасны и вместо Мишель  будет восстановлена совсем другая женщина?

Заметив тень, пробежавшую по моему лицу, Сергей потрепал меня по плечу.

- Не дрефь, Вадька, получишь ты свою красавицу на другой планете, и заживете вы счастливо и весело. И тогда не забудь вспомнить своего друга. И назовите сына Сергеем.
Спасибо, ты настоящий друг.

Так образ Мишель тогда оказался в базе данных памяти главного компьютера корабля.

Прежде чем приступить к задуманному, я решил все продумать, все взвесить, все за и против, и составить конкретный план действий. Для этого я вернулся в рубку корабля и сел на свое рабочее место. Здесь мне как-то лучше думалось.

Я прекрасно понимал, что нарушу все мыслимые и немыслимые запреты.

Во-первых, я нарушаю все инструкции. Инструкция категорически запрещает оставаться одному на корабле. В случае, если дежурный потеряет сознание, или что-то с ним случиться, из-за чего он не сможет поднять остальных членов экипажа, весь состав экспедиции будет продолжать находиться в анабиозе, и корабль, управляемый только компьютерами, веками будет мчаться в межзвездном пространстве,  тем самым не выполнив свою основную миссию. Все достижения человечества  Земли будут потеряны.

Во-вторых, согласно Устава корабля, не имел права без разрешения руководства экспедиции восстанавливать кого-либо из посторонних, не входящих в состав экипажа. Тем более женщину.   Несмотря на то, что из двухсот членов экипажа корабля 37 были женщины, дежурная смена состоит только из одних мужчин. А что будет, если среди них появится одна женщина, да еще такая красавица? Возникшее при этом соперничество может привести к печальным результатам. Мужчины всегда остаются мужчинами, а «женщина на корабле…»

Ладно, - думал я, - последнее можно будет как-то избежать. Мишель будет бодрствовать только во время моего дежурства, остальным членам дежурной группы совсем не обязательно будет о ней знать, а ее саркофаг, в котором она будет находиться в анабиозе, можно будет как-то замаскировать, чтобы они его не обнаружили . Но, если произойдет что-то серьезное, и будет поднята вся дежурная группа, то появление Мишель на корабле сразу обнаружится. Но будем надеяться, что это не произойдет, или произойдет не так скоро. Однако, в любом случае, при высадке на планету, когда будет поднята на ноги вся экспедиция, ее появление не удастся скрыть. Но когда это будет… А так месяц за месяцем я буду проводить время с милой Мишель, что бы потом мне не грозило. Что они смогут мне сделать? Исключить из  состава экспедиции, «списать с корабля на берег»? Скорее всего, это так и произойдет. На первой же планете, на которую будет произведена высадка, меня оставят там. Ну и пусть! Если только со мной там останется Мишель, об этом я ничуть не пожалею.

Я поймал себя на том, что уже ревнивая мысль мелькнула у меня в голове. Ведь образ Мишель останется в памяти главного компьютера корабля в любом случае,  и ее будут восстанавливать на других планетах, А этого мне бы совсем не хотелось. Она моя единственная, и только моя.
Так почему же я до сих пор просто сижу? Пора уже действовать. Итак, что нужно сделать в первую очередь?
 
Мишель открыла глаза и растерянно осмотрелась вокруг. Я продолжал наблюдать за ней сквозь опущенные ресницы. Она подняла голову и посмотрела вверх, явно ничего не понимая, где она находится. Я плотнее прижал ее к себе и тихо сказал, стараясь придать своему голосу будничный успокаивавший  тон:

- Спи, Крошка. Еще рано.

Только теперь, при звуке моего голоса она обратила на меня внимание и, отодвинувшись,  внимательно стала изучать мое лицо. Плотнее прикрыл глаза стараясь, чтобы веки мои не подрагивали, изображать крепко спящего. Она потихоньку освободилась от моих объятий, отбросила одеяло и  посмотрела  на себя. На ней была только короткая полупрозрачная ночная сорочка на бретельках, едва доходящая до колен. Она удивленно посмотрела на нее. Потом так посидев некоторое время на кровати, опустила ноги, стараясь найти под кроватью тапочки. И тут только я вспомнил, что про тапочки совершенно забыл. Белье и халат ей приготовил, спрятал их   под ее подушку, а вот про тапочки  и  забыл.

Не найдя их под кроватью, она босыми ногами пошлепала по полу каюты, и стала внимательно рассматривать все вокруг.

Каюта была небольшой и имела квадратную форму размером три на три метра. Проектировщики корабля предусмотрели такие каюты для каждого члена дежурной группы, справедливо посчитав, что каждый человек должен иметь свою индивидуальную «берлогу», где он сможет почувствовать себя «дома», где он будет хранить  не только скафандры, но и личные индивидуальные вещи.

Мебели в каюте было не много. Справа от входной двери у стены стоял письменный стол и рядом с ним вращающееся кресло. У правой стены посредине стояла широкая двуспальная кровать. Непонятно было, зачем ее здесь установили такой ширины. Уж, во всяком случае,  не предполагалось, что дежурный будет спать  еще с кем-то вдвоем. Слева и справа от кровати стояли тумбочки для постельных принадлежностей. У противоположной от входа стены стоял широкий трехстворчатый шкаф. Посредине левой стены был рассоложен огромный экран телевизора. Сейчас он был темный. Слева от входа была душевая кабинка из какого-то полупрозрачного пластика. Вот и все убранство каюты.

Мишель обошла всю каюту, внимательно изучая каждую вещь. В каюте царил полумрак, слабый рассеянный свет струился через матовую поверхность потолка. Она заглянула в шкаф. Правую его часть занимал огромный тяжелый скафандр, предназначенный для работы в открытом космосе. В средней части шкафа был тоже скафандр,  но полегче, очевидно, для выполнения аварийных работ внутри корабля.  Там же висели на плечиках темно-синий шелковый  комбинезон с белым воротником и голубая рубашка. В левой части было несколько  застекленных полок. Верхнюю из них занимали какие-то книги. Ниже была полка, на которой лежали две пары нижнего белья. В средней части этого отсека находилось что-то наподобие сейфа, закрытого толстым матовым стеклом с наборным замком. Ее поразило такое малое количество вещей. А еще то, что вся мебель, все вещи и предметы были либо жестко закреплены, или имели фиксацию. Она еще не знала, что это все обусловлено. В полете кораблю иногда приходится выполнять маневры. А при такой скорости даже небольшие изменения курса или высоты полета (хотя о какой высоте может идти речь, высоте над чем?) вызывает временную перегрузку.  При этом тебя бросает куда-то в сторону или прижимает к полу, или наоборот, взлетаешь в воздух. Поэтому все, что можно, стараются фиксировать. Ведь не очень будет приятно, если вдруг во время отрицательной перегрузки ты взлетаешь в воздух, а у тебя перед носом оказывается стакан с водой, или и того хуже, твой собственный ботинок. Но, как правило, это внезапно не происходит. За несколько минут до совершения маневра производится оповещение экипажа звуковым сигналом. При этом все стараются быстрее убрать незакрепленные предметы и самим за что-нибудь держаться.

Повернувшись в сторону двери, Мишель увидела два огромных ее портрета, где она была в образе Анжелики, и остановилась пораженная. Других портретов в каюте не было.

Мишель подошла к двери. Ни привычной ручки, ни скважины для ключа на ней не было. Только посредине на уровне глаз в овальной рамке был отпечаток мужской  пятерни. Как будто кто-то вымазанной красной краской  рукой попытался открыть дверь.  Мишель приложила свою правую руку на этот отпечаток.  Но ничего не произошло.  Дверь была запрограммирована на прикосновение руки хозяина каюты. Хозяин каюты мог по своему усмотрению разрешить вход в каюту и другим членам дежурной группы, внеся изменение в программу.

В каюте было прохладно, термометр показывал температуру где-то  около 180 С. При такой температуре хорошо спится, если тепло укрыться. Я понимал, что в таком одеянии Мишель быстро замерзнет, а мне хотелось, чтобы она быстрее вернулась в кровать,  потому что только под одеялом она сможет согреться.  А там, рядом с ней, мне легче будет вести диалог. Я потихоньку опустил руку, нащупал на полу пульт, нашел кнопки кондиционера и нажал кнопку понижения температуры. В каюту стал бесшумно поступать холодный воздух, стало заметно прохладнее. Мишель, бродя по каюте, скрестила руки на груди и стала согревать голые руки и плечи своими ладонями. Она явно начинала  замерзать, и ей ничего не оставалось, как вернуться под одеяло. Так она оказалась снова рядом со мной. Я же продолжал изображать крепко спящего человека.  Полежав некоторое время неподвижно, она наконец тронула меня за плечо.

- Эй, проснись. Кто ты?
- Отстань, Мышка, дай еще поспать, - сонным голосом пробурчал я.
- Да проснись ты! И кто ты такой?
Она стала меня тормошить. Я с недовольным видом повернулся к ней.
- Ну, чего тебе не спится? Ложись, еще поспи.
- Какой тут сон! Да объясни ты мне, ради Бога, кто ты такой, и как я здесь оказалась?
- Ладно, - сказал я, сразу посерьезнев, - ты имеешь право знать правду. Но, в первую очередь, тебе нужно успокоиться и постараться спокойно меня выслушать. Так вот,  Мишель, мы сейчас с тобой находимся но корабле межгалактического разведчика. Полет длится уже более 60 лет по земному исчислению.

- Да неважно мне, где мы находимся и сколько там прошло, перестань ты мне сказки рассказывать. Ты скажи, почему я тут оказалась? Почему я в таком виде? Где моя одежда? Ты что, спал со мной?
- Ой, сколько вопросов сразу! Начну с последнего. С тобой я не спал в том смысле, который  ты вкладываешь в это слово. Просто мы в постели лежали рядом, ты спала, а я нет.  А на счет одежды, то у тебя ее еще пока нет. Считай, что ты только что родилась. Потом у тебя будет все.
- Кончай мне загадки загадывать. Можешь ты говорить понятнее? Мне некогда, у меня столько дел на сегодня, меня ждут десятки людей, я должна спешить на съемку, а ты затащил меня,  я даже сама не знаю куда, и рассказываешь мне какие-то басни. Верни мне мою одежду и помоги выбраться отсюда.
- Мишель, Мишель, нет у тебя сегодня никаких дел, и никто тебя сегодня не ждет. И ты не та Жослин Ивонн Мерсье 1-го января 1939 года рождения, ты просто ее точная копия, клон, образца приблизительно 1973 года. Той Жослин Мерсье уже давно нет в живых. Я уже говорил тебе, что мы в полете уже 60 лет, да еще летим со скоростью близкой к скорости света, значит, на Земле прошло еще раз в десять больше. Так что считай, что с твоего дня рождения прошло на Земле более 600 лет. Какие сейчас могут быть у тебя там дела? Кто тебя там еще ждет? Та Мишель давно закончила свои земные дела, состарилась и умерла, а ты сейчас жива, и выглядишь совсем даже неплохо.
- Этого никак не может быть! Ты просто морочишь мне голову, затащил меня сюда, раздел, уложил с собой в постель…
- Мишель, ну как мне убедить тебя?

И тут я вспомнил.  Быстро щелкнул пультом, и на противоположной стене засветился огромный экран телевизора.  Я еще пощелкал пультом, и на экране  появились документальные кадры провода  нашего корабля 2 января 2102 года. За кадром диктор возбужденно говорил: «Наконец сбылась многовековая мечта человечества. Сегодня мы отправляем к далеким звездам наш первый межгалактический корабль-разведчик. На его борту лучшие представители всего человечества Земли. Мы начинаем заселять Вселенную нашими представителями. И пусть его полет длится годы, века, тысячелетия, и пусть он несет по всей Вселенной нашу цивилизацию, лучшую цивилизацию в мире, цивилизацию Земли».
Я убрал звук, но на экране продолжался документальный фильм. Мелькали кадры общего вида корабля, его устройство, выступали ученые, конструктора создатели этого корабля, члены Высшего совета. В конце выступил наш руководитель экспедиции молодой академик Ветровский. Он что-то возбужденно говорил, энергично жестикулируя. Затем оператор стал показывать  весь состав экипажа,  стоящих рядом с трибуной. В первом ряду, пятым от края мелькнула и моя физиономия. Я обратил внимание, что Мишель сумела ее заметить. Фильм закончился, и я выключил изображение.

Мишель еще долго задумчиво молчала. Потом спросила:

- Послушай,  ты, да, как тебя зовут? Значит,  это все правда? И вы никогда не вернетесь на Землю? Если ты говоришь, что в полете вы уже 60 лет, то сколько же тогда тебе? По крайней мере, ты не выглядишь столетним стариком.

Я улыбнулся.

- Мишель, ты в своем репертуаре. Задаешь сразу кучу вопросов, и не дождавшись ответа ни на один из них, задаешь новый. Начну с самого легкого. Меня зовут Вадим. Да, на Землю наш корабль никогда не вернется, Это и не планировалось. Он, достигнув ближайшей галактики, будет искать звездные системы, подобные  нашей солнечной, с планетами типа Земли, пригодными  для жизни людей. Найдя такую планету или их несколько, высадит людей и все необходимое оборудование для колонизации планеты, и полетит дальше искать новые звездные системы и галактики. И так до бесконечности.

- А где вы возьмете столько людей и оборудования?

- Людей и оборудование мы будем клонировать. Но  об этом я тебе расскажу подробнее немного позже. А я еще не ответил на твой вопрос о моем возрасте. Сейчас мой биологический возраст составляет приблизительно тридцать пять лет, хотя я родился во второй половине двадцать первого века, и по земным меркам мне сейчас должно было бы быть около восьмидесяти семи лет. Почему я говорю приблизительно, потому что мое тело еше до  отлета было восстановлено до уровня, соответствующего возрасту, когда я впервые прошел анализ структуры моего тела. А мне тогда было двадцать семь лет. Теперь каждый раз во время очередного восстановления я буду возвращаться к тому уровню. В полет я ушел в тридцать лет. А за эти 60 лет полета я «бодрствовал», то есть не находился в анабиозе по одному месяцу каждый год, в итоге 60 месяцев, это пять лет. Можно сказать, что я за 60 лет постарел только на 5 лет. Но, как ученые говорят, анабиозное состояние не означает полную остановку жизненных процессов в теле человека, а это значит, что организм продолжает жить и потихоньку стареть, но конечно, значительно медленнее. Так что мой биологический возраст колеблется где-то между тридцатью шестью и тридцатью семи годами.

- Так, это мне понятно, то есть, вернее, совсем не понятно. Какой  же возраст сейчас у меня и как я сюда попала?
- Ну, Мишель, ты даешь. Опять сразу два вопроса. Начну с последнего.
Сюда ты попала исключительно по моей инициативе. Впервые я увидев тебя в кино в сериале про Анжелику, и влюбился без памяти. Для меня на всей Земле перестали существовать все женщины, кроме тебя. Я бредил и мечтал о тебе.
- Ну как же так? Ты же ни разу в жизни не встречал меня, не знаешь какая я. Разве можно так влюбляться?
- Очевидно можно. Я смотрел все фильмы с твоим участием, а их, на сколько я помню, было шестьдесят пять. Они, записанные вначале на кассетах, а потом на дисках, постоянно были со мной дома и во всех моих полетах. Все свободное время я проводил, снова и снова просматривая их. Вся моя комнате увешена твоими портретами, где ты  в разных ролях. Мне казалось, что ты натуральная блондинка, как Анжелика, и был искренне удивлен, увидев тебя живой брюнеткой. В 208... году я был в Париже, и там в музее самых красивых артистов мира я увидел стенд с твоим портретом. Там ты  была изображена в роли Анжелики. И под стеклом стенда находилась прядь твоих волос. И ты прости меня, но я не удержался и украл несколько волосков из этой пряди. С тех пор я ношу их с собой в медальоне. Он всегда со мной.
Я снял с шеи цепочку с медальоном и подал их Мишель. Она открыла его и увидела там вместе со своим портретом несколько свернутых колечком волос своей пряди, и даже почему-то понюхала их.
- Боже, как давно это было! Когда и почему я ее кому-то дарила? Погоди, дай мне припомнить… Это было… было в тысяча девятьсот … шестьдесят седьмом или восьмом году. Точно, в шестьдесят седьмом. Я подарила ее тогда своему любовнику Клоду. Мы вскоре расстались, а он, видимо, сохранил мой подарок, а потом передал его в музей. Больше никому я своих прядей не дарила.
- Вот ты и ответила на свой вопрос, сколько тебе сейчас лет. В 1967-м году тебе шел двадцать седьмой год. Значит, тебе сейчас именно столько лет. Прекрасный возраст для женщины!
- Я никак не пойму, какая связь между моим возрастом и этой прядью волос?
- Самая прямая. Ты сейчас восстановлена из волоса твоей пряди.
- Как это так? Из  одного волоска? Что-то мне никак в это не верится.
- А тем ни менее, это так. Ты когда-нибудь слышала о молекуле ДНК? . ДНК – это дезоксирибонуклеиновая кислота. Конечно, это название тебе ни о чем не говорит. Но ты о ней слышала?
- Что-то слышала, но сейчас не помню.
- Тебе никогда не приходило в голову, почему дети бывают так похожи на своих родителей?
- Ну, это и так понятно, потому что именно  они их произвели на свет.
- Хорошо, копнем глубже. Мать – это понятно. Она вынашивает ребенка в своей утробе, питает его своей кровью, своими соками. А вот отец. Информацию о себе отец передает своему будущему ребенку одним единственным крохотным, всего в несколько молекул, сперматозоидом. И не только информацию о цвете волос, цвете глаз, цвете кожи, фигуре, но и  о характере, наклонностях и даже предрасположенности к болезням. Где  же находится эта информация? Оказывается, каждая клетка человеческого тела содержит  молекулу ДНК, в которой и находится эта информация.

Расшифровка структуры ДНК стала одним из поворотных моментов в истории биологии. За выдающийся вклад в это открытие была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине. А позже с изобретением АСВ (анализатора структуры вещества) и ПЭК (преобразователь элементов Ковалева) стало возможным по одной единственной клетке восстановление всего тела человека.
 - Неужели это действительно возможно? По одной единственной клетке? Послушай, Вадим, я до сих пор никак не могу согреться, - сказала она, зябко передернув плечами.

- Иди сюда ко мне поближе. Я согрею тебя.

Она пододвинулась ко мне ближе. Я заботливо укрыл ее одеялом и прижал к своему  разгоряченному от ее присутствия телу. Она доверчиво положила голову мне на плечо. Я продолжил.

- Все началось с открытия великим российским ученым-атомщиком Николаем Арсеньевичем Ковалевым в 20… году. Ему впервые в мире удалось не только расщепить атом, (этим уже давно занимались и не только ученые), но и из полученных осколков создать новое вещество. С помощью одновременного воздействия на вещество лазерного излучения и электромагнитного поля определенной частоты и высокой энергии удалось буквально распылить атом на электроны, протоны и другие частицы. Но самая главная его заслуга в том, что ему удалось эти  частицы собрать в новое вещество с заранее заданными характеристиками.

Так впервые ему удалось  водород превратить в гелий. И дальше поехало… Начались создаваться остальные элементы таблицы Менделеева. Самое сложное было вырабатывать программы для их создания.  С каждым годом удавалось создавать все более  и более сложные элементы. Уже появились промышленные установки. Вначале исходным материалом для преобразования вещества служила простоя вода. Но для более сложных элементов потребовалось исходный материал  с большим количеством частиц. Так  в качестве исходного материала стали использовать  материалы с большим удельным весом. И вот, наконец, удалось превратить свинец в золото. Это был большой прорыв. Впервые исполнилась многовековая мечта человечества. Удалось искусственно создавать золото. И не только в лабораторных условиях. Появились целые заводы, выпускающие десятки, сотни тонны золота. Теперь исходным материалом можно было использовать буквально все, что было под руками: земля, песок, глина, любые бытовые отходы. Вскоре золота стало так много, что оно стало обесцениваться. Его постигла участь алюминия. Когда впервые был добыт алюминий, он был дороже золота, а сейчас его кругом навалом и стоит он недорого. Да, золото благородный металл, он не окисляется, его можно использовать для ювелирных украшений. Но металл он мягкий, для конструктивных материалов не пригоден. Больше его используют в электронной промышленности и для ювелирных изделий.  А в строительстве лучше использовать сталь или другие более прочные металлы.

Теперь отпала необходимость  в добыче руды и ее переработке. Берешь любую породу и создаешь нужный тебе металл или любое другое вещество. В корне изменилась структура промышленности.
Следующим большим прорывом стало изобретение группы новосибирских ученых, создавших программу  для преобразования вещества  не только и в однородную, но и сложную структуру. Вначале появились различные сплавы с заранее заданными характеристиками. Так из полученного сплава титана с графитом получился сплав титаграф, из которого  сделана вся обшивка нашего корабля. Он не уступает прочности  алмазу и выдерживает очень высокие температуры, что очень важно при входе корабля в атмосферу планеты. Вскоре промышленности стало под силу выпускать любые неорганические вещества.

Ученые продолжали работать. Наконец стал вопрос и о синтезе живой клетки, а в дальнейшем и более сложного живого организма. Конечно, преобразователи элементов ПЭК  могут делать все, только задавай им нужную программу. Но, чтобы ее создать, нужно иметь точное представление о том,  что именно нужно создавать. В конце концов, любые вещества: газ, металл, зерно и все остальное в этом мире состоят из одних и тех же простейших частичек атомов, но сложены они по-разному. Строй из  них, как из кубиков Лего, нужную структуру – получишь заданное вещество.

Следующим большим открытием стало изобретение  АСВ – анализатора структуры вещества. Исследуемое вещество, материал, деталь, предмет помещалась в АСВ. С помощью нескольких камер рентгеновского, лазерного и инфракрасного излучения определялся не только   атомно-молекулярный состав изучаемого предмета, но и его строение, связи молекул и его геометрические размеры . В результате создавался образ изучаемого предмета, представленный в трехмерном измерении с полным описанием его структуры.  Результат выдавался уже в виде  готовой программы, то есть образа исследуемого предмета.  Теперь уже достаточно было ввести этот образ в ПЭК, как машина тут же воспроизводила точно такой же предмет, ничем не отличающийся от исследуемого. Так началось осуществляться клонирование различных предметов. Теперь отпала необходимость разлагать на атомы и более мелкие частицы исследуемый предмет, необходимое их количество брал ПЭК из рабочего вещества, в качестве которого чаще всего использовалась м. Ртуть – это жидкий металл при комнатной температуре, обладающий большим удельным весом, то есть большим количеством элементарных частиц в небольшом объеме. Пользоваться ею стало удобно.
Вскоре биологи стали синтезировать и органические вещества. Появилось искусственное молоко, потом мясо, хлеб и другие продукты, абсолютно сходные по молекулярному составу и вкусу с натуральными. Сельское хозяйство и перерабатывающая промышленность пришли в упадок. Зачем прикладывать столько усилий  и труда для выращивания сельскохозяйственной продукции и животноводства, когда достаточно , грубо говоря, взять пару лопат земли, бросить в контейнер и получить буханку хлеба и кусок мяса.

Жизнь людей на Земле резко изменилась. Высвобождались миллионы рабочих рук, ранее занятых в промышленности и сельском хозяйстве. Теперь эти силы можно было направить для благоустройства жизни на Земле, создания новых машин, техники, оборудования, обслуживания этой техники.

Полностью  воспроизвести форму живой клетки ПЭК мог без больших проблем, но «вдохнуть жизнь» в нее очень долго не получалось. Ученые всего мира  бились над этой проблемой несколько лет. А когда ее все же удалось решить, начался бум клонирования. Вначале удалось клонировать простейшие живые организмы такие, как амебы, инфузории-туфельки, затем более сложные, как дождевые черви. Дошло дело дальше до мух-дрозофил, потом рыб, и, наконец, до млекопитающих.  В конце концов, был клонирован и человек. С ним все оказалось намного сложнее. ПЭК воспроизвел  тело человека до малейших подробностей. А   как быть с информацией, записанной в его мозгу? Без нее это не человек, это просто овощ. Долго бились и над этой проблемой. Но решили и ее. Информацию о всех связях нейронов в мозгу человека удалось вначале записать, а потом внедрить ее в мозг клона. Получилась точная копия человека, который проходил исследование. Назвали его Алексей-2 в честь первого ученого Алексея Эдуардовича Решетова, проводившего этот эксперимент. Этот эксперимент открыл возможность создавать бесчисленное количество клонов: Алексей-3, Алексей-4, Алексей-5 и т.д. Но что с ними делать? Это же не оловянные солдатики, которых можно просто сложить в коробку. Каждый человек индивидуален, и имеет свое место в обществе, коллективе, семье. А если их появится одинаковых  два – три человека?  И сразу перед человечеством стали эти морально-этические проблемы. Нужно было вырабатывать какие-то законы, запрещающие бесконтрольное клонирование людей.  Пока общество билось и над этой проблемой, изобретение клонирования позволило осуществить вечную мечту человечества о бессмертии. Если в памяти ПЭК имеется , грубо говоря, принципиальная схема тела конкретного человека, так называемый, его образ, и запись информации  его мозга - мемограмма, то в случае неизлечимой болезни или нечаянной гибели субъекта, он будет восстановлен в том состоянии, в котором он находился в момент его исследования. При этом, конечно, будет потеряна последняя информация мозга, начиная с момента исследования до гибели. Но это же просто пустяк по сравнению с потерей человека. Но если информацию мозга снимать почаще, и обновлять ее в памяти машины, то эти потери будут незначительны.

В какой-то момент я почувствовал, что моя лекция для Мишель становится не интересной. Скосив глаза и посмотрев ей в лицо, по выражению ее глаз понял, что мысли ее сейчас где-то далеко, и она совсем не слушает меня.

- Послушай, Мишель, ты, наверное, уже проголодалась?
- Пожалуй, да.  Я бы с удовольствием чего-нибудь поела.
- Все правильно,  - согласился я, - соловья баснями не кормят. А что бы тебе сейчас хотелось?
- А что у вас есть?
- Да все, что захочешь.
- Все-все?
- Конечно.
- Ну, например, я бы сейчас не отказалась от омлета с крабами, стакана свежевыжатого апельсинового сока и черного кофе без кофеина и сахара.
- Без проблем. Все будет так, как ты пожелаешь.
- Ты что, добрый волшебник?
- Нет, конечно, просто с нашими возможностями все твои заказы сущий пустяк.
- Просто не верится. Но если ты такой бог, что смог воссоздать даже меня, то дай мне хотя бы во что-нибудь одеться.
- И это не проблема. У тебя сейчас под подушкой белье и халат, пока ты будешь одеваться,  я принесу тебе тапочки. Просто я вовремя о них не подумал.

Я поднялся с кровати, быстро натянул свой легкий форменный комбинезон и подошел к двери, и уже на ходу спросил:

- Ты носишь тридцать восьмой?
- Нет, тридцать девятый.

В «зале быта», как мы его называли, я включил машину ПЭК14, предназначенную для оказания бытовых услуг, и на экран вызвал из памяти в разделе «Женская одежда» группу «Домашняя обувь». У меня даже в глазах зарябило, сколько ее там было. Я даже растерялся. Долго выбирал и, наконец, остановился на мягких тапочках розового цвета с белым пушистым помпоном.

Когда я вошел в каюту, Мишель уже в халате сидела на кровати, болтая ногами.

- Такие подойдут? – спросил я, подходя к ней.
- Даже очень. Надо отметить, у тебя неплохой вкус.
- Надо полагать, если я выбрал именно тебя.
- А у тебя были варианты?
- Сколько угодно. Кроме нескольких тысяч лучших женщин Земли в памяти главного компьютера корабля восемьдесят   восемь  самых красивых актрис мира. И благодаря именно моим усилиям, ты вошла в их число.
- Ну что же. Я польщена.
- Тогда разрешите, моя королева, вашему рабу надеть на ваши прекрасные ножки эти тапочки.

С этими словами я приклонил одно колено и надел тапочки ей на ноги. Надо отдать должное, ее ножки, действительно, были прекрасны.

Мы вышли из каюты и направились в столовую. Пока мы шли, Мишель вертела головой с интересом рассматривая устройство корабля. Я пока не спешил подробно ей рассказывать о его устройстве,  справедливо считая, что времени у нас для этого будет вполне достаточно.

В столовой для дежурной группы (столовая для всего экипажа была в другом отсеке, и была, несравненно больше нашей) Мишель села за столик, а я включил кухонную машину ПЭК10, и на экране долго выбирал  в меню нужный мне заказ. Для Мишель я заказал, как она и просила, омлет с крабами, апельсиновый сок, черный кофе без кофеина и сахара и еще миндальное пирожное. Для себя взял тоже омлет, но с ветчиной, бутерброд с сыром и сладкий кофе с молоком. Ввел эти данные в машину и подсел за столик к Мишель.

- И долго нужно ждать? – спросила она.
- Всего несколько минут.

И тут же в подтверждении моих слов в  машине прозвучал мелодичный сигнал. Я подошел к ней, открыл дверцу и подал на стол две тарелки с еще дымящимся омлетом. Потом еще сходил за остальным. И только теперь вспомнил, что не заказал хлеб. Пришлось делать новый заказ.

Когда я поставил на стол  тарелочку со свежайшим, словно только из печи, хлебом, Мишель заявила:

- Я хлеб не ем. А омлет, действительно, вкусный. Неужели он, как ты сказал, из ртути?
- Да какая тебе разница из чего он сделан, если он по своему составу точнейшая копия настоящего. А если хочешь знать, то ты тоже из этой же самой ртути. Да и я тоже…

Некоторое время мы молчали занятые едой. Потом Мишель отставила свою чашку с кофе, подняла голову и серьезно посмотрела на меня.

- Послушай, Вадим. Зачем ты меня воскресил, или, как ты говоришь, восстановил?

Вопрос был очень важным.  Я ожидал, что он все равно когда-то прозвучит, готовился к нему, но никак не находил точного ответа. Он был настолько серьезным, что просто отшутиться было никак нельзя. От правильного ответа сейчас могли зависеть все наши будущие отношения с Мишель. Тогда я решил ответить ей правду. Вздохнув, начал:

- Мишель,  я не буду перед тобой лукавить. Я понимаю, что я поступил, как настоящий эгоист. Да,  я это сделал для себя. Я любил тебя всю свою сознательную жизнь, мечтал только о тебе. С тех пор, как я увидел тебя в фильме в роли Анжелики, все  женщины мира перестали для меня существовать. Я бредил тобой, ты снилась мне. И разве мог я удержаться, когда появилась возможность осуществить свою мечту, получить тебя живую, а не экранную. И пусть ты не станешь моей, пусть даже не полюбишь меня, но целый месяц побыть рядом с тобой, насмотреться на тебя, насладиться общением с тобой, для меня это уже было самое большое счастье.

Пока я говорил, она внимательно смотрела мне в глаза, а потом спросила:

- Почему ты говоришь только о месяце?  А куда я денусь потом?
- Попытаюсь объяснить тебе обстановку. Я сменный дежурный астропилот корабля. Мы вместе с моим напарником астроштурманом Романом Куприяновым дежурим по одному месяцу в году. Так как полет рассчитан на многие годы, остальное время, а это одиннадцать месяцев в году,  для, так называемой, «экономии человеческого ресурса» проводим в анабиозном сне. Дежурная группа состоит из двадцати четырех мужчин. Дежурим парами, и таким образом, стареть нам приходится в двенадцать раз медленнее, чем если бы мы все это время бодрствовали. Мы с Романом отдежурили свой срок, он отправился спать, а я остался для того, чтобы поднять очередную смену. А вместо этого, оставшись один, пошел на грубейшее нарушение всех правил и инструкций. Оставаться одному на корабле строжайше запрещено. Мало ли что могло со мной случиться, и если бы я не смог поднять других, корабль бы мчался в просторах Вселенной, управляемый только компьютерами, пока бы не закончились запасы энергии. Это могло длится несколько столетий, и все надежды человечества, возлагаемые на этот полет, не были бы осуществлены. Я не имел права ломать график дежурства. Но это полбеды. Я не имел права восстанавливать и вводить в мужской коллектив женщину, тем самым подвергать искушению всю дежурную группу. Представь себе, что может произойти, если   они вдруг обнаружат тебя. Два десятка мужчин за многие годы изголодавшихся без женщин могли повести себя неадекватно. И никакие запреты, никакое воспитание их не удержало бы. К тому же, мой пример мог бы оказаться заразительным. Каждый из них мог бы пожелать завести себе на дежурстве подружку.  А почему только одну? А вдруг кто-то  из них захочет повторить тебя, то есть иметь собственную Мишель?

Конечно, мой проступок не останется безнаказанным. Скорее всего, меня «спишут на берег», то есть высадят на первой же осваемой планете, а в памяти корабля мой образ аннулируют.

Представляешь  себе как я, сознавая все это,  пошел  на риск только ради того, чтобы побыть с тобой какое-то время. Ну, хотя бы месяц до дежурства следующей смены.

Пока я говорил, Мишель не отводила от меня взгляда, слушая очень внимательно. Потом спросила:

- И зачем это все тебе было нужно? И как ты себе представляешь наше дальнейшее существование?
- Просто я очень люблю тебя, и хочу быть с тобой. А дальнейшее зависит от тебя. Если я тебе не понравлюсь, и ты не захочешь быть со мной,  то сможешь остаться, дождаться следующей смены, или еще следующей, и так до тех пор, пока кто-то из наших ребят тебе не понравится.
- Хорошо,  я поняла,  что ты представляешь мне полнейшую свободу выбора. Это благородно с твоей стороны. Но допустим, я подчеркиваю, допустим,  я соглашусь остаться с тобой. Что дальше?
- Через месяц я уложу тебя в твой персональный саркофаг, и ты в анабиозе проспишь одиннадцать месяцев до моего следующего дежурства. Потом мы снова будем вместе целый месяц. Я постараюсь спрятать твой саркофаг так, чтобы дежурная группа тебя не сразу обнаружила до самого подъема всего экипажа. А это произойдет не скоро. До ближайшей галактики нам лететь еще лет двенадцать, а потом еще в ней нужно будет найти подходящее созвездие, а потом еще звездную систему типа солнечной с планетами, пригодными для высадки и колонизации. Это еще, как минимум, лет пять. Только потом, когда будет поднять весь экипаж,  обнаружится твое присутствие на корабле. Так что у нас с тобой впереди будет куча времени.
- Хорошо, ты этот месяц будешь дежурить, заниматься своими делами, а что буду делать я?
- Как что? Любить меня… - выпалил я не задумываясь.

Она засмеялась.

- Достойное занятие для женщины. Как ты себе это представляешь? Я должна буду стирать тебе носки, варить обеды и не вылезать из постели? Или только последнее?

Ее прямота меня смутила.

- Ну, скажем, бытовыми вопросами тебе заниматься не придется, все это у нас делают машины, а на счет постели, то этого будет ровно столько, сколько ты сама захочешь.
 - А если я много захочу? – лукаво, улыбнувшись, спросила она.
- Постараюсь оправдать твои запросы. Буду сражаться до последнего патрона.
- Тогда ловлю тебя на слове, - уже во всю улыбаясь, сказала Мишель и поднялась со стула. Спасибо за завтрак. Все было очень вкусно.
-  На здоровье. Так я могу твои слова принимать как  знак согласия?
- Посмотрим… Ну, пошли. Надеюсь, в вашем хозяйстве найдется для меня что-нибудь поприличние этого халата?

Я задержался, собирая посуду со стола и отправляя ее в контейнер для переработки. Мишель внимательно наблюдала, как я это делаю, и как посуда исчезает в утробе контейнера.

В зале быта я усадил Мишель перед машиной ПЭК14 и показал, как пользоваться ее компьютером для поиска нужных вещей. Мне пришлось задержаться около нее. Дело в том, что в семидесятых годах двадцатого столетия компьютеров еще не было, и мне пришлось долго  учить ее, как пользоваться мышкой и как просматривать базы данных, как выбирать необходимое, и как потом эти данные отправлять в машину для исполнения.

В каталоге Мишель нашла какое-то платье, и информацию о нем отправила в машину. Через несколько минут машина выполнила заказ. Мишель радовалась, как ребенок, увидев его. Она схватила его, жадно рассмотрела, потеребила руками, приложила к себе, потом, не обращая на меня внимания, скинула халат, оставшись в бюстгальтере и трусиках, натянула его на себя. Платье, действительно, делало ее просто королевой.

- Где у вас тут зеркало? – нетерпеливо спросила она.
- Большого зеркала у нас здесь нет, есть только небольшое в ванной комнате над раковиной. Мужской состав дежурной группы оно вполне устраивает.
- Жаль, негде посмотреться. А где эта ванная комната?
Я проводи ее туда, а ей пришлось залезть на подставку, чтобы рассмотреть себя всю в зеркале над раковиной умывальника.

Когда мы вернулись в зал быта, и я убедился в том, что у нее  уже все получается, и она уже полностью самостоятельно справляется с машиной, отправился в рубку. Хорош же я был дежурный, так занятый своими делами, что забыл о прямых своих обязанностях.

Вернувшись на свое рабочее место, первым делом я просмотрел дневник событий за прошедшее время. Все было, как обычно, никаких новых событий не произошло.  Только автопилоту пришлось слегка скорректировать курс, видимо,  для того, чтобы избежать столкновения с небольшим астероидом. А так шла обычная плановая проверка всех систем корабля, задействованных в полете.

Я приглушил свет в рубке и на экранах переднего обзора корабля посмотрел вперед, стараясь рассмотреть слабое свечение звезд галактики, к которой сейчас несся наш корабль почти со скоростью света через черноту окружающего космоса. Свечение было едва заметным. Да, - подумал я, -  еще 10 – 12 лет нам топать к ней, и даже через год, когда я снова заступлю на дежурство, она будет все так же далека. На все мои дела в рубке ушло чуть более часа. Когда я вернулся к Мишель, то застал ее все еще у той же машины. Рядом на полу уже лежало штук десять платьев. Увидев меня, Мишель тут же встретила поручением:

- Помоги мне снять зеркало в ванной, а то мне надоело с каждым платьем бегать туда смотреться.
- Ну, все, - подумал я, вздохнув. – Началось. Сколько же мне придется трудится потом, через месяц, чтобы ликвидировать следы пребывания женщины на корабле. Ведь достаточно будет только забытой какой-то тряпки, расчески, тюбика помады, шампуня в ванной или лака для ногтей, чтобы товарищи заподозрили ее присутствие. А что стоит запах ее духов! Никакой кондиционер не в состоянии его выветрить. Так что едва ли мне удастся спокойно дожить до общей побудки экипажа. Ну и ладно, ну и пусть, зато сейчас моя Мишель со мной, и я готов исполнять все ее капризы.

Я открутил винты и снял зеркало в ванной и отнес его в бытовую комнату. Мишель продолжала заниматься своим делом.

- Отнеси, пожалуйста, это все в нашу каюту и пристрой там где-нибудь, и сам займись чем-нибудь. А мне еще нужно немного поработать.

Из всего ею сказанного  в ее словах мне больше всего понравилось: «в нашу каюту». Хотя в этом не было ничего необычного, но как-то согрело душу.

Ее «еще немного поработать» заняло чуть больше двух часов. Наша каюта пополнилась еще кучей одежды, обуви, белья. Для этого мне пришлось перестроить наш шкаф для одежды, значительно расширив его. В душевой пришлось устанавливать еще несколько дополнительных полочек для размещения там шампуней, лаков, дезодорантов и еще целой кучи незнакомых мне баллончиков, тюбиков, баночек.

Я заканчивал возиться со шкафом для одежды, когда в каюту вернулась Мишель. Она выглядела усталой, но довольной. Грохнулась на кровать и воскликнула:

- Ох, как я устала. Но зато теперь у меня есть такие наряды, каких за всю жизнь у меня не было. Ни в одном парижском модном салоне таких не найдешь!

Слушая ее, я подумал: «Зачем это все тебе? Перед кем ты собираешься это демонстрировать? Передо мной? Ведь больше не перед кем. А для меня самый лучший твой наряд – это совсем без наряда. Но, видимо, женщины есть женщина. Нужно к этому привыкать».

Через час мы вернулись из столовой, хорошо пообедав. Я по ранее установленной привычке прилег отдохнуть после обеда, а Мишель стала пересматривать свои новые наряды. Перед этим она попросила меня принести зеркало в каюту.

- Ты отдыхай, пожалуйста, и не смотри на меня, - попросила меня.

В тоне ее голоса было что-то такое будничное, домашнее, словно мы были уже давным-давно супругами. Очевидно, она уже стала постепенно привыкать к своему новому положению. Мне это нравилось. А вот не смотреть на нее я не мог. Какое огромное удовольствие получаешь, когда твоя любимая женщина вертится перед зеркалом, не замечая твоего взгляда. Сколько в ней было природной грации, сколько кокетства.

Постепенно мои веки стали наливаться свинцом и глаза слипаться. Сказывалась многолетняя привычка спать после обеда. Вскоре я задремал. Очнулся я скорее от запаха ее духов чем от ее прикосновения. Она заползла под одеяло и прижалась ко мне. Я потянулся к ней, стараясь встретить ее поцелуем. Но она отвернула голову, и мой поцелуй пришелся ей куда-то возле уха. Я обнял ее левой рукой, а правой стал ласкать ее тело. Вначале она не сопротивлялась, а когда моя рука коснулась ее голой груди, забравшись под тонкую рубашку, она тихо шепнула:

- Не надо, Вадим. Я еще не готова. Дай мне время. Мне нужно привыкнуть к тебе.

И я отступил. Мы так лежали, прижавшись друг к другу. Я сгорал от желания ласкать ее тело, наслаждаться ее близостью, но вынужден был держать себя в руках, справедливо считая, что потом мне все обойдется с торицей.

- Расскажи мне, как происходит сам процесс восстановления человека, - вдруг попросила она меня. – Наверное, на это неприятно смотреть. Ведь тело восстанавливается не сразу все целиком, а постепенно, по каким-то частям. А видеть это, наверное, неприятно. А ты видел, как меня восстанавливали?
- Сам процесс  я старался не смотреть. Ты права, очевидно, это не очень эстетичное зрелище. Я посмотрел уже на готовый результат.
- Расскажи подробнее, как это все происходит.

И перед моим мысленным взором снова прошло все, связанное с ее восстановлением.

Вот я со своего рабочего места пытаюсь войти в базу данных главного компьютера корабля, где хранятся образы людей Земли, предназначенные для расселения во Вселенной. Там в базе данных должен был быть образ Мишель. Но путь туда был закрыт паролем. Доступ к тому, что не связано с деятельностью дежурной группы, с рабочих мест рубки, был закрыто паролями. Но это меня не остановило. Не зря же я сам принимал участие в разработке программы для всей компьютерной сети корабля. Это могло остановить кого-угодно из группы дежурных, кроме меня. В базы данных главного компьютера можно было войти, например,  с кухонной машины. С нее был доступ ко всем базам данных не только рецептов  различных блюд, но и  остальных, в том числе и  к образам людей. Так я смог добраться до образа Мишель. Скопировав файлы ее образа на свой коммуникатор, отправился в госпитальный отсек дежурной части. Он был предназначен для оказания скорой помощи или быстрого аварийного восстановления членов дежурной группы в случае гибели или серьезной травм кого-нибудь из нас. Возможности его были ограничены. Серьезные вещи и масштабное восстановление людей проводилось в основной части корабля.

Мне впервые пришлось самостоятельно этим заниматься, хотя я знал, как это делается и пару раз присутствовал на занятиях, когда восстанавливали людей.
Включил машину ПЭК01, дал ей прогреться, проверил подачу кислорода и рабочего вещества, включил тестирование. Когда машина подтвердила готовность, ввел программу образа Мишель. Теперь оставалось только нажать на красную кнопку «Пуск», и процесс уже не остановить. И я нажал.

Раздалось тихое гудение, машина словно напряглась. Силовые установки «распыляли» атомы рабочего вещества для того, чтобы их тут же превращать в атомы и молекулы тканей  тела Мишель.

Хотя саркофаг, где шел этот процесс, был сделан из прозрачного материала, я старался не смотреть, как это все происходит. Согласно теории я знал, что во время изучения исследуемого предмета происходит построчное его сканирование на уровне атомов с записью результатов в программу. Логика подсказывала, что и восстановление должно было происходить в таком же порядке, построчно, хотя как это происходило в случае записи программы из молекулы ДНК, я представления не имел. Думаю, что это делалось приблизительно таким же образом.

Пока шел этот процесс, я лихорадочно составлял план своих дальнейших действий. Дело в том, что наша машина ПЭК01 производила восстановление человека в полуавтоматическом режиме, то есть она восстанавливала только тело, а все дальнейшие реанимационные действия нужно было проводить вручную. Другое дело это там, в основной части корабля в госпитальном зале все делалось автоматически. Так что мне предстояло по окончанию работы машины в кратчайший срок запустить сердце, восстановить дыхание и кровообращение, чтобы, не дай Бог, не повредился мозг при отсутствии кислорода в крови более 5 минут.

Прозвучал звуковой сигнал, крышка саркофага открылась и машина выключилась. Я бросился к саркофагу. Передо мной предстало обнаженное тело Мишель. Мояй Мишель! Оно было прекрасно, даже прекрасней, чем я себе представлял. Но просто любоваться им у меня не было времени. Нужно было действовать. Первым делом нужно запустить сердце. Один электрод в виде пластинки подложил ей под лопатки. Для этого пришлось ее приподнять за плечо. При прикосновении почувствовал, что ее тело теплое, словно живое. Со вторым электродом замешкался не зная, куда именно его нужно приложить. Ранее при реанимации мужчин вопросов не возникало , второй электрод всегда клали на грудь в районе сердца.  А здесь нужно было класть на женскую грудь, прекрасную грудь Мишель.  Пришлось пристроить его повыше над грудями. Вывел напряжение на первую красную черту. Разряд! Выгнувшись дугой, тело ее подпрыгнуло чуть ли ни на полметра. На экране монитора линия подпрыгнула синхронно с ним, немного поколебалась и замерла. Не получилось. Поднял напряжение до второй красной риски. Разряд. Снова тело рванулось. Сердце сделало несколько неуверенных сокращений и снова замерло. У меня пот со лба катился градом, ладони вспотели. Со страхом думал о том, что буду я делать, если у меня не получится ее оживить. Что мне делать тогда с ее телом? Бросить его в утилизацию у меня не хватит  духа. И повторит попытку я больше не смогу. А вновь встретиться с Мишель мне удастся только при высадке на планету, и заполучить ее себе у меня не будет почти никаких шансов. А сейчас у меня оставался последний шанс запустить сердце, подняв напряжение до последней красной риски. Если не получится, выше поднимать напряжение разряда нельзя, можно сжечь сердце и легкие. Еще, конечно, можно сделать прямой  укол адреналина прямо в сердце. Но сделать это я не сумею. Вот стрелка у третьей риски. Нажимаю кнопку. Разряд! Тело снова взвилось, линия на экране изогнулась, подпрыгнула раз, второй, третий, замерла и пошли ровные всплески. Сердце запустилось. Слава Богу! Я облегченно вздохнул и убрал электроды. Теперь нужно было восстанавливать дыхание. Лучше всего это было делать, как нас учили, «изо рта в рот».  Сейчас для меня эта процедура была самой приятной. Чтобы еще больше обогатить свое дыхание кислородом, я перевел регулятор подачи кислорода в положение «100%» и через респиратор набрал его полные легкие. Затем приблизился к ее лицу, одной рукой зажал ей нос, а второй раздвинул губы и припал  к ним своими губами. Это был наш первый поцелуй, но об этом я тогда не думал. Сделал сильный выдох, стараясь как можно больше наполнить ее легкие. Затем снова и снова повторял этот процесс, пока она   не стала самостоятельно дышать. Приложил респиратор к ее лицу и дал подышать некоторое время чистым кислородом. Им нужно было обогатить кровь.
Теперь нужно было сделать анализ крови. Ввел иглу ей в вену и набрал пару кубиков крови.  Запустил кровь в экспрессанализатор. Через  минуту он выдал результат. Все показатели были в норме. Теперь я облегченно вздохнул, и только сейчас почувствовал, что весь взмок и руки и ноги трясутся от напряжения и усталости.

Все, теперь Мишель уже жива, и нужно ждать когда она придет в сознание. Мне не хотелось, чтобы это произошло здесь, в этом помещении. Во-первых, это могло вызвать сильный стресс. Лучше будет, если она придет в себя в более обычной обстановке. Лучшего ничего я не придумал, как уложить ее в кровать рядом с собой в своей каюте. Находясь рядом,  можно было контролировать этот процесс, и успокоить ее так будет легче.

Во-вторых, по опыту я знал, что после восстановления некоторое время человек чувствует себя плохо, его ломает. В организме еще идут восстановительные процессы. Поэтому ей будет лучше, если после восстановления это время она проведет во сне. Для этого я сделал ей укол снотворного и перенес ее в свою каюту. Теперь нужно было подумать об ее одежде. Конечно ей будет неприятно очнуться совсем голой рядом с незнакомым мужчиной. Поэтому, прикинув на глаз, ее размеры, в комнате быта машине заказал для нее трусики, бюстгальтер, ночную рубашку и халат. А вот про тапочки забыл. На нее, на сонную натянул ночную рубашку.

Пока я это рассказывал, Мишель слушала меня с большим интересом, и даже ни разу не перебила. Потом спросила:

- Значит ты видел меня полностью обнаженной и даже держал меня в своих  руках, лежал рядом со мной. И у тебя не возникало никаких желаний?

Я улыбнулся.

- Это только в поговорке говориться «родился в рубашке». Машина не могла воссоздать тебя уже прямо в одежде. Да и как проводить реанимацию в сорочке? А на счет желания, я тебе вот что скажу. Тело у тебя настолько прекрасно, что оно вызывает больше эстетические чувства, чем сексуальные. А насиловать бессознательное тело все равно, что заниматься сексом с резиновой куклой.  А я любил тебя, и поэтому не мог позволить себе такое насилие. Просто надеялся, что если это и произойдет, то произойдет по любви.

Она притянула к себе мою голову и поцеловала куда-то в висок. Это был поцелуй скорее благодарности, чем желания. Затем она затихла, и мы, обнявшись, уснули.

Проснулся я, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Открыл глаза и увидел, что Мишель сидит рядом со мной на кровати и пристально смотрит на меня. Лицо ее было серьезным.

- Ты что? – спросил я.
- Проснулась я уже давно, и все пытаюсь осознать все со мной происходящее. Мне еще очень многое не понятно из того, что ты мне рассказывал. Насколько я запомнила, ты заикнулся, что теперь люди могут жить вечно. Все это не укладывается у меня в голове. Как это возможно? Все равно организм стареет,  болеет и, в конце концов, умирает. Так как же этого можно избежать?
- Начнем с того, что человек состоит телесной оболочки и сознания. Последнее является самой главной сущностью человека, а первое служит для его сохранения и обслуживания. Телесная оболочка с годами стареет и ветшает, а сознание остается неизменным. Нет, пожалуй, не совсем верно. Сознание постоянно совершенствуется, приобретает знания и опыт. И в человеке нужно его сохранять в первую очередь. Под термином «сознание» (кстати, не совсем удачным) ученые стали подразумевать   все процессы и связи между нейронами мозга, происходящих в голове человека. Но как сохранить его в дряхлеющем теле? Пробовали омолаживать тело, но больших успехов в этом  достигнуть не сумели.  А если перенести сознание в другое тело?  Для этого нужно было как-то вначале записать его, чтобы было что переносить. Так как все процессы в мозгу человека осуществляются электрическими импульсами, то их можно записать на какой-то носитель. Уже первые опыты дали положительный результат. И тут помог случай. Один из пациентов, у которого только недавно сняли, так называемую, мемограмму мозга, случайно попал под разряд молнии, и у него начисто стерло память.  Тогда попробовали записать в его полностью очищенный молнией мозг информацию с его же мемограммы. Результат получился ошеломляющий – у пациента полностью восстановилась память, к нему вернулось сознание.

Ученые продолжали опыты. Пробовали записывать в мозг людям, потерявшим память, информацию с чужой мемограммы, но от этого  ничего не получилось. Видимо, все дело еще и в структуре мозга, которая у каждого человека индивидуальна. «Свою» информацию можно  записывать только в «свой» мозг. Тогда же ученые выработали первое «табу» - навсегда запрещающее переносить информацию в чужие головы.  А если в свою голову, но только помоложе?

Вот тут то и пригодились достижения по восстановлению тела человека с помощью ПЭК. Тело восстанавливалось машиной ПЭК по программе, записанной   ранее с помощью АСВ, а в мозг его вносилась информация, полученная только что. Допустим, образ тела ученого был записан в двадцатилетнем возрасте, а ему уже шестьдесят,  и он имеет обширные знания и опыт, но силы у него уже не те, его одолевают болезни. Вот тогда у него снимают мемограмму мозга, а тело восстанавливают по образу, записанному сорок лет назад, и вносят информацию в его молодой мозг с последней мемограммы.  В результате получают опытного ученого с телом двадцатилетнего мужчины. И так можно до бесконечности продлять его жизнь, сохраняя сознание, знания и опыт.

- Это значит практически бессмертие? – спросила  Мишель, ранее слушавшая меня не перебивая.
- Практически, да.  Но после этого открытия прошло не так уж много лет. Из тех, кто первым подвергся такому восстановлению, удалось прожить, во всяком случае, до нашего отлета, не более ста пятидесяти лет. Может быть, в конце концов, и сознание стареет. Кто знает, может быть человек, прожив лет четыреста, просто устанет жить.
- А что тогда будет с ним?
- Не знаю. Думаю, что просто попросит его больше не восстанавливать, а его образ и мемограмму  аннулировать.
- А что будет с его телом? И куда девается старое тело при очередном восстановлении? Его просто выбрасывают в контейнер для отходов?
- Ну что ты! Это не гуманно. Человек входит в специальную кабину, надевает на голову шлем. Происходит снятие меммограмы его мозга. После этого производится полное стирание информации в его мозгу. Человек перестает что-либо чувствовать. Это уже просто телесная оболочка. Включается система анагиляции, и тело мгновенно распыляется на атомы и более мелкие частицы.
- Это, наверное, очень страшно добровольно заходить в эту кабину, зная, что через несколько минут от тебя ничего не останется?
- Почему ничего? Уже сознание того, что ты можешь снова возродиться с теми же мыслями и с  теми же знаниями, но снова в молодом теле,  побеждает этот страх.

Через несколько часов мы снова зашли в кухню-столовую. Мишель уже хорошо освоилась и уверенно подошла к кухонной машине и стала быстро листать на экране меню.

- Я для себя, пожалуй, закажу овощной салат из свежих овощей, куриный бульон с яйцом, тунец под красным соусом и компот из тропических фруктов. А что тебе заказать?
- Возьми мне, пожалуйста, салат с форелью, украинский борщ, отбивную с зеленым горошком и тоже такой же компот.
Пока мы ждали выполнения заказа, Мишель начала возмущаться.
- Я, конечно, понимаю, что все рецепты блюд Земли нельзя занести в память машины, и то, что, в основном,  были отобраны блюда, приготовленные лучшими поварами. Но вот я, например,  очень люблю тунец, но не люблю под красным соусом, а под белым соусом в меню нет.
- А что тебе мешает приготовить его самой?
- А как, разве это возможно?
- Вполне. В разделе «Продукты» находишь все, что тебе понадобится для приготовления любого блюда, заходишь на кухню, и готовь себе все, что твоя душа пожелает.
- Это здорово. Я очень люблю готовить, но очень редко этим  занималась.
- Вот тебе и флаг в  руки.

Вскоре  наши заказы подоспели, и мы провели обед в разговорах на различные кулинарные темы. А когда вернулись в каюту, Мишель напомнила мне мое обещание рассказать ей о нашем корабле.

- Тогда пойдем в ходовую рубку, - предложил я, - оттуда   будет удобнее начать.

В рубке я сел на место пилота, а Мишель устроилась в кресле штурмана.

- Наш корабль строился в течение десяти лет. В нем сосредоточены все лучшие достижения человеческой цивилизации за все время ее существования. Это и созданные уникальные материалы, позволившие создать корабль, способный перемещаться не только в атмосфере, но и в просторах Вселенной, это самые передовые достижения в области электроники и вычислительной техники, и еще многое- многое другое.

Корабль представляет собой огромный цилиндр длинной 600 и  диаметром 50 метров, со слегка заостренным концом  спереди. В задней части корабля находится связка двигателей: ракетных - для движения в пределах орбит планет и фотонных для перемещения в просторах галактик. За ними идет атомный реактор, снабжающий теплом и электроэнергией весь корабль. Топливом для него служит ядерное топливо, создающееся здесь же на корабле преобразователем ПЭК. Далее ближе к носу корабля находится огромная цистерна с ртутью. Я уже рассказывал, что ртуть выбрана в качестве рабочего тела, или элемента, который удобнее всего использовать в качестве исходного материала для машин ПЭК, которых немало на корабле. Ртуть по трубам поступает в эти машины, которые превращают ее в топливо для двигателей, воду, кислород, пищу, различные бытовые предметы и пр.

Она представляет собой жидкий металл, который замерзает при температуре -390 С. Поэтому в полете в космосе в условиях, когда температура близка к абсолютному нулю, цистерна подогревается,  и постоянно в ней поддерживается температура – 30  -  350 С. При этой температуре ртуть остается в жидком состоянии.

Ученые долго сомневались при выоборе рабочего вещества для ПЭК. Их смущало то, что пары ртути при комнатной температуре являются токсичными.  Но лучшего ничего придумать не смогли. Тогда было обращено особое внимание на герметичность ртутной  системы.
Далее за цистерной следует грузовой отсек, заполненный машинами ПЭК и оборудованием для высадки на первую планету. Здесь имеется все необходимое, чтобы высадиться и начать  колонизацию планеты и положить начало цивилизации на ней.

Там же находится специальный отсек, предназначенный для пополнения запасов рабочего вещества. Так как в космосе заправок ртути не существует, то приходится обходится, тем что есть. Если по пути следования корабля встречается астероид,  летящий в том же направлении со скоростью, близкой к скорости корабля, то корабль «причаливает» к нему. Специальные роботы дробят породу астероида и заполняют ею контейнеры в корабле. А специальная машина ПЭК преобразует ее в ртуть, и пополнит запасы в цистерне.

В носовой части корабля находится жилой отсек. В нем размещена ходовая рубка, в которой мы сейчас находимся, отдельный отсек дежурной группы и основное помещение всего экипажа. Там, кроме кают, столовой, госпиталя, зон релаксации, зала с саркофагами для анабиоза экипажа, находятся универсальные машины ПЭК и головной компьютер корабля. Он обладает огромной памятью, в которой сосредоточено громадное количество информации о различных достижениях, а также схемы и образы материалов, различных предметов, машин и приспособлений. Там же в памяти есть образы тысяч лучших людей Земли, не только самых здоровых, красивых, умных, но и талантливых. Ими будут заполняться открытые новые планеты.

Весь жилой отсек находится в прочном стальном корпусе, в котором поддерживается атмосферное давление, равное земному. Этот корпус является как бы ротором асинхронного двигателя переменного тока. Статорные обмотки этого огромного двигателя укреплены на внутренней стороне титаграфовой внешней обшивке корабля. В полете двигатель создает постоянное вращение корпуса жилого сектора, чем обеспечивается искусственная гравитация, равная 0,7 земной. Остановись двигатель, мы все повиснем в невесомости. А так мы  ощущаем свой вес, и ходим по полу своими ногами, а не весим в воздухе.

- А за пределами этого цилиндра невесомость? – спросила Мишель.
- Да. Но попасть туда можно только через шлюзовое кольцо.  Это тоже цилиндр, но значительно меньшего размера. Он вращается вместе с цилиндром жилого отсека. При необходимости выхода из этого отсека, экипаж надевает скафандры, открывает герметичный люк, переходит в шлюзовой отсек. Там стравливается давление и шлюзовой цилиндр отсоединяется и, постепенно замедляясь, останавливается. Наступает невесомость. При возвращении в жилой отсек все происходит в обратном порядке: шлюзовой цилиндр начинает раскручиваться, выравнивает свою скорость вращения с жилим отсеком, заполняется воздухом до нормального давления, открываются люки и экипаж возвращается. То же происходит при необходимости выхода за пределы корабля.
- Я не совсем поняла, что такое помещения для релаксации?
- Сама понимаешь, длительное пребывание в ограниченном пространстве действует угнетающе. Людям нужно иногда расслабляться. Кому-то хочется на море, кому-то в лес, кому-то в уютную комнату с камином и креслом-качалкой. Кому-то хочется поиграть в волейбол или теннис. Вот такие зоны отдыха и создаются в длительных полетах, когда экипаж вынужден бодрствовать, то есть не находиться в анабиозном состоянии.
- Я комнату с камином еще могу себе представить, с трудом представляю лес, а как море в корабле?
- В большом помещении создается декорация морского берега с песчаным пляжем, настоящей морской водой и даже легким прибоем. Вдали с помощью галограмм  создается иллюзия морской дали и горизонта. Светит яркое искусственное солнце и дует легкий бриз. Такое помещение  есть даже и в нашем дежурном отсеке.
- И можно даже в этом море искупаться?
- Глубина этого бассейна позволят не только искупаться, но и даже поплавать, правда, не слишком далеко.
- Давай завтра туда сходим. А тогда я сегодня выберу себе купальник.

И тут меня посетила крамольная мысль. Когда вокруг на миллионы километров нет ни одного человека, который мог бы нас увидеть, можно было  обойтись вообще без всякой одежды. Но я отогнал эту мысль, об этом еще пока было рано заикаться. Мы с Мишель были еще не настолько близки.

Время было позднее, по земному уже двенадцатый час, и я, не подумав, задал Мишель вопрос:

- Тебе открыть свободную каюту, или ты будешь спать … со мн…, хм… в нашей?

И тут-то я только сообразил, что своим вопросом поставил девушку в неловкое положение. Грубо говоря, я спрашивал ее будет ли она спать эту ночь сама, или со мной. Но она нашлась:
- Одной мне будет страшно в незнакомом месте.
Ее ответ вселил в меня надежду на более близкие отношения. Мы вошли в нашу каюту и сели на кровать. Больше сидеть нам было не на чем. Единственное вращающееся кресло было надежно закреплено у письменного стола. Можно было заказать машине пару стульев или кресел, но их придется как-то  крепить к полу, а делать это сейчас мне не хотелось.

Мишель взглянула на дверь каюты, на которой четко выделялся выгравированный профиль Нифертити, и спросила:
- Это что же получается, сейчас современная  наука позволяет  оживить Нифертити или Тутанхомона?

Я задумался, а потом не спеша ответил:

- В принципе, да, но не оживить, а только восстановить тело, если удастся из их останков выделить ДНК, а по ней создать образ тела. Но оживить не получится, потому что ДНК будет взята из уже умершего тела. Она зафиксировала  остановку всех жизненных процессов в организме, т.е. смерть.  И изменить это уже никак нельзя. Допустим, удастся восстановить их тела. А что с ними делать? Живыми отправлять в музей? Тела тут же начнут разлагаться. Ну, а если все-таки удалось бы их оживить, что им  делать в современном обществе? Ведь даже тебе, родившейся  не так давно, в двадцатом веке, уже трудно приспособиться к современным условиям. А что говорить о них, родившихся тысячи лет назад?

А вот интересно было бы порыться в сундуках и чердаках старинных домов в поисках семейных альбомов. Там, наверняка, можно было бы найти срезанные локоны. Тогда, в девятнадцатом веке, было модно  дарить свои локоны любимым и  хранить их в альбомах.  Вот по ним можно было бы восстанавливать людей, они ведь срезались с живых. Только зачем это?..

Она надолго задумалась, а потом взгляд ее упал на душевую кабинку.

- Вадим, вы всегда пользуетесь только душем? А я люблю перед сном принимать ванну.
- Почему нет? Есть у нас ванна, ты же сама была там, когда примеряла платья. Только мы пользуемся ею редко, в основном, когда находимся в орбитальном полете или весим на орбите над какой-то точкой планеты.
- А с чем это связано?
- Ну, представь себе. Ты моешься в ванной. Корабль делает резкий маневр. Хорошо, если в сторону. Тогда по инерции вода из ванны  просто  выплеснется на пол, хорошо если не с тобой вместе. А если корабль нырнет вниз, и наступит кратковременная невесомость?  Тогда вы вместе с водой повисните в воздухе, вода тут  же примет форму шара, а когда невесомость исчезнет, вы  вместе с ним плюхнетесь на пол. Хороша перспектива! Не захочется и ванну принимать. Поэтому мы и пользуемся только душем.
- А были такие случаи?
- Слава Богу, пока нет. Но теоретически это возможно. Хотя о предстоящем маневре система оповестит звуковым сигналом, по крайней мере, за пять минут. Тогда нужно будет срочно сливать воду из ванны и выбираться оттуда.
- Часто корабль делает такие маневры?
- Сейчас редко. Мы находимся в довольно пустынном участке космоса, и астероиды встречаются очень редко, иногда один раз в два-три года.
- Тогда может быть мне рискнуть?
- Все к вашим услугам, моя королева. С чем вы предпочитаете ванну, в смысле с какими шампунями? Есть шампунь из розовых лепестков, хвойный, с запахом ландыша, с запахом тропических цветов.
- Пожалуй, ландыш мне подойдет. У него нежный запах.
- Добро, я пошел готовить ванну, а ты готовься.
И я отправился ванную комнату, а Мишель ушла в бытовой зал заказывать машине себе новое белье.

Уже через несколько минут, раздевшись до пояса, я готовил ванну для Мишель. Инфракрасный фонарь над ванной создавал ощущение ласкового тепла, льющегося сверху, словно находишься в знойный летний день на пляже. Чистая теплая вода, льющаяся сильной струей из крана,  поднимала обильную белую пену с нежным запахом ландыша.

Из-за шума льющейся воды я не услышал, как вошла Мишель. Она была в легком розовом нейлоновом халатике, накинутом поверх полупрозрачного пеньюара такого же цвета. Недремлющий взгляд мужчины тут же, даже помимо моей воли, отметил, что под пеньюаром больше ничего не было.

- Ну как, все готово? – спросила Мишель  и сбросила мне на  руки свой халат. Потом грациозно поднялась на подставку рядом с ванной и, повернувшись ко мне спиной, стянула через голову пеньюар.

Она осталась, в чем мать родила, и очевидно, зная магическую силу красоты своего тела, совсем не стеснялась меня. Может быть, она помнила, что я стоял у истоков ее второго рождения и уже видел ее полностью обнаженной.

На миг я застыл с открытым ртом при виде столь прекрасного зрелища. Тело ее буквально светилось изнутри.

- Чего уставился? Дай  руку.

Я подал ей руку, и она, опершись на нее, вначале ножкой попробовала воду, а потом грациозно вошла в ванну и скрылась под густой пеной. Я объяснил ей, как пользоваться гидромассажем.

- А теперь исчезни. Я хочу наслаждаться этой прелестью одна. Через полчаса принеси мне купальную простыню, лучше махровую, и белье. Я все приготовила там, на кровати.
Оставив ее мыться, помчался вначале в бытовую комнату. Задал машине большую программу: махровую купальную простыню, новый комплект постельного белья, две высокие узкие китайские вазы, несколько свечей, два хрустальных фужера, бутылку шампанского и два букета роз красных и белых. Потом еще вспомнил про шоколад. В нашей каюте быстро сменил постельное белье, у кровати поставил вазы с цветами, установил, где только можно было, свечи и зажег их. На письменном столе уже стояла бутылка шампанского, фужеры и лежал шоколад. В моем представлении именно так должна была выглядеть романтическая обстановка любовного свидания.

Я и не успел заметить, как пробежало полчаса, нужно было идти за Мишель. Застал ее лежащей в ванной, вытянувшейся во весь рост и с закрытыми глазами. Явно она наслаждалась этой процедурой.

- Я не слишком рано? Может быть еще …
- Нет, достаточно. Спусти воду и помоги мне смыть эту пену.

Я нажал клавишу на пульте, и насос быстро откачал воду  из ванны. Взяв в руки гибкий шланг с душевой насадкой, стал им  поливать Мишель. Она вертелась, подставляя свое тело под струи душа. От теплой воды кожа ее порозовела, и сейчас напоминала свежий спелый персик. Я не столько поливал ее, сколько любовался ею. Мне хотелось, чтобы эти мгновения никогда не кончались.

- Ну, хватит. Давай уже вытираться, - командовала она.

Я взял купальную простыню и накинул ей на плечи , затем стал протирать и промокать струйки и капли воды, строящиеся по ее телу. Краями простыни  осушил волосы, а затем начал легонько   вытирать тело, начиная  с шеи, и, как детстве это делала мама, стал приговаривать:
- Сейчас мы за вытрем шейку, эту красивую лебединую шейку. Затем   вытрем плечики, такие красивые такие ровные и такие покатые.

Опускаясь ниже, мои руки коснулись ее груди. Даже через ткань купальной простыни я почувствовал их упругость и слегка выпуклые соски. Они торчали немного вверх, и почему-то их хотелось назвать  «курносиками». Я едва сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к ним губами, не стать их целовать и ласкать. Поднимающееся чувство возбуждения постарался погасить, повернув ее к себе спиной, и стал вытирать ее спину.

- Теперь вытрем спинку, такую ровненькую, такую беленькую с ложбинкой между лопатками, с  такой тонкой талией, что хочется обхватить ее двумя руками.  А теперь попку, такую кругленькую, упругую  и аппетитную.

Затем повернул ее к себе лицом и снова принялся вытирать ей грудь, живот, бедра. В этот момент я почувствовал себя  настоящим Пигмалионом, когда тот создавал свою Галатею. Тогда перед ним была только статуя, пусть даже самая прекрасная, а сейчас передо мной была живая девушка, и мне не потребуется вмешательство Венеры, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Она была здесь и сейчас, живая, настоящая, из плоти и крови, и для меня прекрасней любой Галатеи. И тут мое красноречие иссякло. Кровь, бросившаяся мне в голову, заблокировала мою болтовню. Чтобы  тут сейчас же не наброситься на нее, я быстро закончил ее вытирать, завернул в простыню, взял на руки и понес в нашу каюту. Там освободил ее от влажной простыни и уложил на свежую постель. Мишель удивленно осмотрелась вокруг. Букеты роз у кровати, бутылка шампанского, хрустальные бокалы и шоколад на столе подсказывали ей, что я старался создать романтические условия для любовного свидания.

- Все очень чудесно, не хватает только музыки.
- А что бы ты хотела послушать?
- Что-нибудь космическое, в духе настоящего момента.

Пощелкав пультом, нашел композицию группы «Спейс». Неторопливая электронная музыка сразу заполнила нашу каюту. Я быстро откупорил бутылку шампанского, наполнил бокалы  и один подал Мишель. Она продолжала лежать обнаженной, только повернулась на бок и взяла бокал.

- Я хочу выпить за тебя, за мою единственную любовь, за мою, наконец, сбывшуюся мечту всей жизни. За то, что ты сейчас со мной, возможно,  даже пусть вопреки твоему желанию.
- А я хочу выпить за тебя. Ты молодец, ты один из тех мужчин, которые знают, что они хотят и умеют добиваться своего. Я не скажу, что я в восторге от того, что я здесь оказалась. Но окажись на твоем месте другой, мне было бы менее приятно. В тебе я чувствую настоящую мужскую силу и уверенность. И раз уж так получилось, мне другого  ничего не остается, как оставаться с тобой.

Мы выпили вино, и я нежно поцеловал ее в губы еще прохладные и пахнущие только что выпитым вином. Едва успев отставить бокалы, принялся покрывать ее лицо, губы, шею жадными поцелуями. Мои руки ласкали ее грудь, нежно сжимая ее и будоража уже затвердевшие соски. Голова моя опускалась все ниже, оставляя  дорожку поцелуев  от шеи до паха.  По мере этого движения я чувствовал, что ее возбуждение все нарастает.  Когда я стал целовать ее бедра, двигаясь от коленей все выше, она не выдержала, схватила мою голову за волосы и потянула на себя. Еще мгновение, и мы слились в сладком экстазе.

О, как она была хороша, как ненасытна в любви! Ее темперамент заражал и меня, и я, едва передохнув, был снова готов к новым подвигам.

Отдышавшись и приняв душ, мы лежали рядом обнаженные и, как мне казалось в тот момент, абсолютно счастливые.
Мишель вздохнула и вдруг сказала:

- Как жаль, что я так поздно срезала свой локон.
- Ты о чем? – не понял я.
- Когда я срезала эту прядь в подарок своему парню, мне  тогда было уже 27 лет. Эх, если бы лет на десять пораньше...
- Ну и что бы было?
- Я тогда была бы намного моложе, я была бы еще невинной девушкой. И теперь при каждом восстановлении могла бы дарить свою невинность  любимому человеку. Вот, например,  как сейчас тебе.
- А зачем? Ты меня и так вполне устраиваешь.
- Глупый! – с этими словами она шутливо щелкнула меня пальцем по носу. – Ты ничего не понимаешь. Когда девушка в первый раз отдается своему любимому, этим она доказывает ему свою безграничную любовь.
- Ой, позволь мне с тобой не согласиться, далеко не всегда это так происходит. Во всяком случае, в двадцатом веке девчонки к моменту получения аттестата зрелости стремились расстаться со своей  невинностью  со своими же одноклассниками. И не всегда это происходило по безграничной любви.

Не знаю, согласилась ли она со мной, но на эту тему мы больше не говорили.

Утром следующего дня после завтрака мы отправились в зал релаксации. Рядом с входом в зал находился щит управления оборудованием релаксационными  программами, закрытый прозрачной крышкой. Открыв крышку, я набрал нужную программу. Мы только вошли в зал, как сразу вдруг появилось ощущение, что мы очутились в совершенно другом мире. В лицо нам сразу пахнул легкий солоноватый морской ветерок. Даже показалось, что он был пропитан запахом морских водорослей.  Задняя стенка зала, искусно скрывающая входную дверь, изображала картину песчаного берега тропического моря с кокосовыми пальмами. Два настоящих ствола пальм  стояли у самой стены, и даже около них на песке валялось несколько орехов. А под ногами был белый песок, ощутимо горячий. Метрах в пяти  плескался прибой. Небольшие волны шуршали мелкой галькой. Вода была чистой и прозрачной с зеленовато-голубым оттенком. На противоположной стене с помощью голографического изображения создавалась полная иллюзия морской дали, уходящей до самого горизонта. Огромный прожектор, снабженный одновременно инфракрасными и ультрафиолетовыми лампами, ярко  светил, создавая полное ощущение солнечного  света. Если не придираться к мелочам, то можно было полностью почувствовать себя на берегу какого-то южного моря.

Мишель застыла в изумлении.

- Неужели такое  возможно создать в помещении?
- Как видишь, возможно,  и даже не такое.  Например, завтра мы можем оказаться на опушке леса, а послезавтра в каминном зале старинного замка.  Что тебе больше понравится.
- Мне нравится это. Я так давно не было на море.

Она на ходу, снимая с себя  одежду,  побежала к воде.

- Осторожно, там в метре уже начинается обрыв, - предупредил я ее.

Пока я снимал комбинезон, она уже резвилась в воде, как девчонка.
- Иди сюда, вода чудесная! -  позвала Мишель меня.

С разгона я влетел в воду, нырнул, проплыл под водой несколько метров, развернулся и подплыл к Мишель, схватил ее за ноги, увлекая ее под воду. Когда мы вынырнули, она колотила меня кулачками по груди, по рукам.

- Ты сумасшедший, так меня напугал. Хотел меня утопить? Хотел избавиться от меня? Я уже тебе надоела?

Я отрицательно мотал головой, пытаясь поцелуем закрыть ей рот. Так мы резвились и играли в воде еще с полчаса,  затем усталые и довольные растянулись на горячем песке. Мишель поднялась, села, сняла с себя мокрый бюстгальтер, а затем и плавки. Я вопросительно посмотрел на нее.

- А, все равно нас никто не видит, - беззаботно смеясь, ответила она. Я последовал ее примеру. Мы лежали обнаженные под горячим искусственным солнцем, чувствуя себя дикарями на тропических островах.

Она повернулась на спину и позвала меня.

- Иди ко мне.

Я приблизился к ней, лег  рядом, стал легонько стряхивать   прилипшие песчинки с ее груди, а потом целовать ее божественную грудь, чувствуя, как в нас просыпается желание. И мы занялись любовью, совсем как миллионы лет назад наши далекие предки на лоне девственной дикой природы. И я был счастлив, как никогда еще так не был в жизни.

Так мы провалились на берегу этого искусственного моря до самого обеда. Сразу же после обеда я отправился в ходовую рубку, а Мишель ушла в столовую готовить  ужин. Она обещала приготовить рыбу по какому-то своему особенному рецепту.

Мне же предстояло проверить журнал записей событий за все эти дни.  В журнале было четко отмечено, не только время отсутствия дежурных на рабочих местах, но и все наши перемещение по кораблю. Тут уж ничего не утаишь, -  подумал я. - Теперь руководству станет известно все, что происходило за эти дни со мной». Но никакой страх перед  будущем наказанием не мог меня удержать отказаться от Мишель.

Включил внешние видеокамеры и, включив максимальное приближение, стал рассматривать едва  заметное мерцание далекой галактики, ближайшей цели нашей экспедиции. Как и три дня назад, она заметнее не стала. Так пройдет еще лет десять, прежде чем станет заметно, что она увеличивается в размерах.

Проверил параметры работы всех систем корабля. Все системы работали нормально. Запасов рабочего вещества (ртути) хватит еще лет на пять. За это время нужно будет «поймать» астероид, и с его помощью пополнить наши запасы. Иначе придется перейти в режим строгой экономии.

С рабочего места астроштурмана проверил правильность прокладки курса. Автопилот корабля два раза делал небольшие корректировки курса, но в целом выдерживалось указанное направление.

Больше делать в ходовой  рубке  мне было нечего,  и я вернулся к Мишель. Она заканчивала готовить рыбу. В столовой стоял  божественный запах, который не мог устранить даже усиленно работающий кондиционер. У меня сразу даже потекли слюнки и разыгрался аппетит.

- И что это будет? – спросил я, подходя к ней.
- Это называется «тунец по-испански со сладким перцем, авокадо и морской капустой».
- Наверное, это будет вкусно?
- Можешь не сомневаться. Сам убедишься.
- И где ты этому научилась?
- Это блюдо любила готовить моя бабушка, и меня она этому научила.
- Жаль, что его нет в меню машины. Но это можно будет исправить уже потом. Или пусть оно останется твоим эксклюзивным фирменным блюдом?
- Ты вначале попробуй, может быть оно тебе не понравится.
- Все, что делается твоими руками, мне не может не понравится.
- Иди, садись, пробуй, жалкий льстец.

Рыба оказалась, действительно, очень вкусной. Ел я ее с большим аппетитом, чем доставил большое удовольствие Мишель. Потом  она меня вдруг спросила:

- Вадим, ты как-то говорил, что у тебя есть все фильмы с моим участием, и называл цифру, по-моему 54. Насколько я помню, в 1972-м году, когда я встречалась с Клодом (именно он сам срезал локон моих волос),  тогда шли съемки фильма «Пожизненная рента». И это был мой 45-й фильм. А у тебя есть еще фильмы с моим участием уже после 72-года?
- Да, ты снималась еще до 2004-го года, но уже не так активно. Ты приняла участие еще в 9-ти фильмах. Последняя твоя работа была «Красная капелла».
- И у тебя это все есть?
- Конечно, эти фильмы мое самое большое богатство.
- Мне так интересно. Я хотела бы их посмотреть. Это можно?
- Для тебя, моя голубушка, все возможно. И я вместе с тобой еще раз с удовольствием посмотрю их снова.

Так прошло несколько дней. Это время мы проводили подолгу валялись на пляже, в нашей каюте смотрели фильмы Мишель. Мне было интересно наблюдать за ней, как она  реагирует, когда видит себя на экране. Некоторые сцены она просила повторить. Иногда она довольно улыбалась, видимо, считая, что там ей роль удалась. А иногда хмурилась и про себя шептала: «Здесь нужно было играть по-другому!» А мне нравилось все.

Последние фильмы привели ее в уныние. Это был 2004-й год, и ей там уже шел  шестьдесят пятый год. Она смотрела с грустью на увядающую, но все еще очень красивую женщину. Я постарался ее успокоить.

- Мишель, ты не грусти, всегда помни, что ты не она. Она постарела и уже умерла.  А ты молода и навсегда останешься молодой.

Она в задумчиво посмотрела на меня, и молча кивнула головой.

На четвертый день утром я проснулся, чувствуя, что Мишель лежит рядом и уже не спит. Она лежала на спине с открытыми глазами, молча уставившись в потолок. Я потянулся к ней, желая приветствовать ее поцелуем. Но она как-то холодно и отчужденно взглянула на меня и вместо приветствия встретила жесткими вопросами:

- Зачем? Зачем ты это все сделал?

После сна я не сразу понял, что она имеет в виду.

- Мишель, ты о чем? Ведь у нас все было так прекрасно…
- Прекрасно?! Может быть, для тебя это  и было прекрасно, но не для меня. Ты своего добился, ты получил женщину, объект твоих сексуальных желаний, и можешь наслаждаться ей. Тебя это все устраивает. А ты подумал обо мне? Что я получила? Ты запер меня, считай, в клетке. Пусть даже золотой. У меня есть все, что я пожелаю. Но для чего мне это все? Для чего мне эти все прекрасные наряды, украшения, безделушки, если я не могу в них нигде показаться? Я хочу к людям. Я хочу быть в обществе, хочу  быть востребованной, участвовать в съемках, видеть свои портреты в глянцевых журналах…
- Погоди, Мишель, ведь сейчас ты не она…, не та Мишель Мерсье, которая блистала в семидесятых годах позапрошлого столетия. Той уже давно нет в живых.
- Я это прекрасно понимаю. Но ведь я сейчас в ее теле, у меня все ее мысли, все ее желания. Я снова она, и мне хочется жить, как она. А что я имею? О чем ты думал, возвращая меня к жизни?

И ее вопросы, действительно, заставили меня глубоко задуматься. Я впервые осознал, что мечтая всю жизнь об этой женщине и делая все, почти невозможное, чтобы ее получить, я не задумывался о ней, как о человеке, с ее чувствах, с ее желаниях, будет ли ей хорошо со мной. К сожалению, я поступил, как, в основном, делают большинство мужчин: идут на все, делают почти невозможное, и все только ради того, чтобы завоевать любовь женщины. А когда ее завоюют, начинают задумываться, а для чего это все было нужно?

Хорошо, сейчас я добился, Мишель стала моей. А что дальше? Как я представляю себе наше общее с ней существование? Сделать ее моей постоянной спутницей в   скитаниях по Вселенной? Вынимать ее каждый  раз из анабиоза на время дежурств, как любимую игрушку из коробочки? Это же чистейший эгоизм…

Словно подслушав мои мысли, Мишель мне задала новый вопрос:

- Как ты себе представлял наше общее будущее, оживляя меня, или, как ты говоришь, восстанавливая?
- Я уже тебе говорил. За эти нарушения меня, безусловно, исключат из состава экипажа, и, скорее всего, высадят на первой же осваиваемой планете. Мне хотелось бы, чтобы и ты «сошла со мной на берег». Конечно, если ты это пожелаешь,  если сможешь  полюбить меня и захочешь разделить со мной мою судьбу.
- Ну, допустим, я соглашусь. А что я там буду делать?
- Мы построим себе уютный дом на берегу моря, родим и вырастим прекрасных детишек.
- И я превращусь в толстую матрону, буду целыми днями варить тебе обеды, мыть, стирать, убирать в доме, вытирать попки малышам. Ты такую судьбу мне уготовил?
- Мишель, ты забываешь, что мы живем уже не в двадцатом веке. Во-первых, при современных возможностях науки и техники тебе не грозит старение. Ты сможешь возрождаться, хоть каждый год, до твоего прекрасного нынешнего состояния. Во-вторых, ты сама уже убедилась, даже в ограниченных условиях корабля все бытовые заботы сведены к минимуму. В-третьих, тебе совершенно не обязательно будет запереть себя в доме. Судя по тому количеству лучших артистов мира, которым предстоит высадка на планету, без работы они не останутся. Значит, будут работать театры, будут сниматься фильмы, и богемная жизнь будет бить ключом. Надеюсь, и ты найдешь там свое место.
А тебе что, никогда не хотелось обзавестись семьей, мужем, детьми? Неужели хотелось только порхать, как бабочка?
- Не оскорбляй меня, пожалуйста. Что ты знаешь обо мне? И все, о чем ты говоришь, это где-то там далеко и очень эфемерно. А сейчас я не хочу жить в этих условиях. Отправь меня в анабиоз навсегда, или вообще аннигилируй, и убери из памяти машины всю информацию  обо мне, словно меня вообще никогда  и не бывало.
- Ну, Мишель…
- Уйди от меня. Я тебя ненавижу!

После этой ссоры, мы несколько дней не разговаривали. Я ушел спать в другую каюту и большую часть времени проводил на своем рабочем месте в ходовой рубке. Чем занималась Мишель, я не знал. На третий день она явилась ко мне и решительно заявила о своем желании немедленно отправиться в анабиоз. И мне ничего не оставалось, как уступить ее просьбе.

В «спальне» я уложил ее в свободный саркофаг, все проверил и включил систему жизнеобеспечения. Прощай, Мишель, возможно, теперь надолго, если не навсегда…

Вернувшись в свою каюту, я не обнаружил ни малейшего следа ее пребывания на корабле. Мишель ликвидировала буквально все, что напоминало о ней, все до любой мелочи, будь то тряпочка, или зубная щетка, или даже ее черный волосок на подушке.  Словно ее никогда здесь и не было. И, если бы не постоянно ведущаяся видеозапись всего, что происходит на корабле, я бы мог подумать, что это мне все просто приснилось. Мне стало так грустно  и одиноко, как не было никогда до этого. И что мне делать? Поднимать сейчас очередную смену дежурных, или додежурить одному до конца срока? И я решил дежурить один. Все  равно, я уже наделал столько нарушений, которых уже никак не скрыть. Теперь «семь бед – один ответ!». Додежурю один за Виктора и Тома. Вот удивятся Генрих и Сэм, что поднимаю их  я, а не ребята предыдущей смены. Но объяснять им ничего я не буду. Сами выяснят все, если захотят.

Сознание возвращалось медленно, мысли с трудом шевелились в голове, словно нехотя проворачивался давно не использованный,  и не смазанный механизм. Когда я открыл глаза, крышка саркофага была уже открыта, передо мной на стене светилось табло часов и нашего земного календаря. Оно показывало: «14:28 31 07 2179». Мгновенно весь туман из головы вылетел. Как 79-й год? Я же точно помню, что закончил дежурство 31 марта 2162 года. Это что же, почти 17 лет дежурили без меня? Почему меня не поднимали? И тут я вспомнил. Все тайное когда-то становится явным. Дежурной группе, а, возможно, уже  и руководству корабля стали известны мои «художества». В результате  и было принято решения больше меня к дежурству не привлекать.  Так я провел в анабиозе беспрерывно почти 17 лет. Чувство собственной вины не покидало меня, но не это сейчас волновало меня. Что с Мишель? Конечно, ее обнаружили. Подняли ее или оставили в анабиозе? Что теперь с ней будет? Неужели она для меня навсегда потеряна? К чему были тогда все мои старания? Только из-за трех дней настоящего счастья? Я поймал себя на мысли о том, что если бы сейчас вернуться к моменту, когда Роман ушел укладываться в свой саркофаг, я бы все повторил сначала. И только ради тех трех дней счастья с Мишель. Что бы потом меня не ждало.

Быстро я направился к месту, где я оставил Мишель. Саркофаг оказался пуст. Когда ее подняли, и где она сейчас  я не знал. Меня одолевали самые тревожные предчувствия.

В помещение заглянул Роман.

- Ты чего там так долго копаешься? Уже почти все собрались.
- А в чем дело? – поинтересовался я. - По какому поводу побудка?
- Сейчас все узнаешь. Общий сбор всего экипажа в конференцзале корабля в 5 часов. Мы достигли первой планеты. Скоро начнется выгрузка.

Вся дежурная группа, кроме дежурной смены,  уже толпились у ходовой рубки. Когда все собрались, толпой двинулись в сторону основного жилого комплекса корабля. Мы шли рядом с Романом. Я спросил его:

- Ну как же так? Почему семнадцать лет обошлись без меня?
- А ты как сам думаешь? Руководство посчитало, что допускать тебя к дежурству больше нельзя. Мало ли что ты еще можешь натворить.
- И ты сам так думаешь?
-  Может быть, я так не думаю, но моего мнения никто не спрашивал. Но, по правде говоря, я столько лет тебя знаю и такого от тебя не ожидал. И чего это ты вдруг вздумал?
- Рома, это не вдруг. Я всю жизнь ее любил и мечтал о ней. А когда появилась возможность с ней встретиться, удержаться я не смог.
- Ты хоть знаешь, что тебе за это будет?
- Представляю… А где она сейчас?

Ответить Роман не успел, мы уже пришли в конференцзал корабля. Здесь уже собрался почти весь экипаж. Все мужчины были в темно-синих комбинезонах с белыми воротниками, а женщины в ярко-голубых. Женщин было значительно меньше, но вся мужская часть экипажа постоянно поглядывал в их сторону. Мишель была среди них. Она в своем ярко-желтом платье с черным кружевным воротником резко выделялась из толпы. Ее трудно было не заметить. Меня пока она не замечала. Сам подойти к ней я не рискнул. В ожидании начала люди собирались группами, и что-то возбужденно обсуждали. В целом в зале царило приподнятое настроение, чего нельзя было сказать обо мне. Я постоянно смотрел в ту сторону, где была Мишель, но подойти к ней пока еще не решался.

Вот дверь, ведущая в кабинет руководителя экспедиции, открылась, и из нее вышел академик Ветровский со своими двумя заместителями. Они направились к трибуне, а все остальные  поспешно стали занимать свои места в зале.

- Дорогие коллеги, - обратился к залу академик, - я хочу поздравить вас всех с нашей первой победой. Мы достигли нашей первой цели путешествия – планеты Прима-Терра. Она находится на орбите вокруг звезды Никона, звездного голубого карлика. Никон со своими планетами напоминает нашу солнечную  систему, только планет у него намного больше, чем у Солнца – целых восемнадцать. И сам он немного побольше и светит поярче. И планет у него, пригодных для жизни людей, с нашей точки зрения, не менее четырех. Сейчас заканчивают разведку наши автоматические роботы-разведчики работающие на этих планетах. Как только получим окончательные результаты, будем принимать решение, на которые из них будем проводить высадку. Одно могу сказать наверняка, планета Прима-Терра очень похожая на нашу родную Землю.

Зал взорвался громом аплодисментов. Академик продолжил.

- На планете есть вода и даже полярные шапки льда. В отношении суша-вода Земля проигрывает этой планете. Материки здесь занимают большую площадь. На планете существует жизнь, во всяком случае, растительная. Каких-либо живых организмов наши разведчики пока не обнаружили. Ось вращения планеты вертикальная, без наклона, поэтому смены времен года на ней не происходит.   Планета находится дальше от Никона, чем Земля от Солнца, поэтому год на ней длится приблизительно 565 суток, а сутки 32 часа. Большее удаление от светила компенсирует  большая активность Никона. Никон ярче и горячее Солнца, он более молодая звезда.

Полученные пробы атмосферного воздуха вселяют надежды, что человек там сможет свободно дышать без  скафандра. Кислорода в воздухе на 5% больше,  а углекислого газа меньше, чем на Земле. Правда из-за этого человек будет быстрее стареть. Но вы прекрасно знаете, что для нас это сейчас совсем не проблема. Все вы навсегда останетесь вечно молодыми.

При этих словах зал одобрительно загудел.

- Прима-Терра немного меньше Земли, гравитация там почти в два раза меньше. Так что вы там будете не ходить, а просто летать. Все эти данные позволили нам принять решение о высадке на эту планету. И эту работу мы начнем буквально немедленно. Вначале туда отправятся планетарные челноки, которые доставят все необходимое оборудование для высадки людей. Затем будет высажена первая группа, которая подготовит плацдарм для высадки основной группы. Они построят первый городок, установят машины ПЭК для снабжения людей всем необходимым и производства строительных материалов для дальнейшего широкого строительства. Когда первый город будет построен, мы обеспечим его всем необходимым. Тогда мы пополним наши запасы рабочего вещества и вновь  построенными уже в этом городе машинами ПЭК для освоения следующей планеты. И мы отправимся дальше к ней. Так начинает сбываться предсказание нашего великого ученого-земляка Константина Эдуардовича Циолковского. Человечество вышло из своей колыбели под названием Земля и отправилось покорять Вселенную. И впервые это сделали мы!

Гром аплодисментов заглушил последние слова академика. Все встали и стоя аплодировали. Раздалось громкое «Ура!». Зал ликовал. Но в зале был один человек, который не разделял общее ликование. Это был я. Мне было не до общего веселья. Меня волновала не столько моя будущая судьба, сколько судьба Мишель. Что с ней будет? Согласно Экзюпери, мы в ответе за тех, кого приручаем. А я до собрания даже не успел с ней пообщаться. На душе было гадко, ведь мы так плохо расстались.

Все поднялись со своих мест, зашумели, двинулись к выходу.

- Одну минутку, господа! – раздался зычный голос Ветровского. Попрошу всех вернуться на свои места.  Есть одно неотложное дело.

Когда зал затих в ожидании, академик вышел к трибуне.

- Господа, я должен поставить вас в известность о том, что у нас произошло чрезвычайное происшествие по вине нашего члена экипажа. Семнадцать лет назад старший астропилот дежурной группы Виноградов грубо нарушил Устав корабля и должностные инструкции. Отправив отдыхать напарника, вместо того, чтобы поднять очередную смену, остался дежурить один на всю смену, что уже явилось грубейшим нарушением. А затем влез в базы данных главного компьютера корабля, вытащил оттуда образ знаменитой актрисы и, не имея права этим заниматься, взялся за ее восстановление. Когда это у него получилось, он потом с ней кувыркался целый месяц.

Тут я не выдержал  и выкрикнул с места.

- Попрошу выбирать выражения. Вы оскорбляете женщину!
- Прошу прощения, - продолжил академик, - проводил с ней время. Затем постарался ее спрятать, отправив в анабиоз, очевидно,  до следующего своего дежурства. Но дежурная группа ее обнаружила, доложила мне, и я приказал Виноградова больше к дежурству не привлекать, и ни в коем случае не поднимать госпожу Мерсье до общего подъема. А что нам оставалось делать, не анагилировть же ее насильно?

- Виноградов, подойдите сюда к трибуне и расскажите своим товарищам, почему вы пошли на такие нарушения. Вы что не понимали, что, оставаясь бодрствовать в одиночестве,  вы подвергаете опасности всех, весь корабль, всю экспедицию? А если бы у вас произошла внезапная остановка сердца или еще по какой-либо причине вы не смогли бы поднять остальных, корабль навечно затерялся бы в просторах Вселенной, не выполнив своей исторической задачи.  Как вы, опытный астропилот, проведший полжизни в космических полетах, могли поступить так безответственно? Я же  еще не говорю о соблазне, которому вы подвергли своих товарищей. Вы что, не понимали, какие мысли могли возникнуть у ваших коллег, узнав, что рядом находится такая красавица? 24 мужика, годами обходящихся без женщин, могли натворить такое, что нам потом не расхлебать. А вы о ней подумали?
И вообще, Николай Иванович, - обратился он к начальнику дежурной  группы, - мне не нравится такая организация дежурства. Подумайте, как лучше сделать, чтобы в принципе не могло подобного повториться. Может быть, усилить дежурную смену и сократить срок дежурства? Возможно, месяц слишком много для дежурства? Одним словом, подумайте, поговорите с ребятами, и свое предложение мне представьте.

Теперь мы вас слушаем, Виноградов.

Я стоял возле трибуны, понуро опустив голову. На меня были устремлены почти две сотни пар глаз. Они ждали моего ответа. И я начал.
- Я  вполне осознаю всю тяжесть предъявленных мне обвинений и глубину своей вины. Я не ищу оправданий, а просто хочу рассказать об обстоятельствах, которые к этому привели.

Еще в молодые годы, будучи курсантом Космического летного центра, я посмотрел сериал фильмов про Анжелику с участием знаменитой французской актрисы Мишель Мерсье. И тогда я влюбился в эту актрису. Умом я прекрасно понимал, что это безумие, что мне никогда   с ней не то что не быть, а даже встретиться не придется, но сердце рвалось к ней, жаждало встречи, любви. И я ничего не мог с собой  поделать. Я искал ее в других женщинах и не находил. И ни я, ни мой прототип на Земле так и не нашли себе пары. Она жила своей жизнью, снималась в кино, играла в театре, выходила замуж, проводила время с любовниками, старела, ничего не зная обо мне. А я любил ее, ту экранную Мишель в образе Анжелики. Для меня это стало просто наваждением. Я не пропускал ни одного фильма с ее участием. А когда появилась возможность скачивать из интернета ее фильмы, у меня дома оказалась целая видеотека из 54-х ее фильмов. Она и сейчас при мне.

И представьте мое состояние, когда будучи в Париже, я зашел в музей самых красивых артистов мира и увидел там стенд, посвященный Мишель Мерсье. Кроме ее портрета и фотографий сцен из ее фильмов, там под стеклом была прядь ее волос. И я не удержался и стянул несколько волосков из этой пряди. Поместил их в медальон и с тех пор всегда ношу его с собой, как самую дорогую реликвию.
А когда я узнал, что по всей Земле собираются образы выдающихся людей для звездной экспедиции во Вселенную для освоения новых миров, то решил, что образ Мишель обязательно должен быть быть в этом списке. Как правило, туда отбирали людей в возрасте до 30 лет, а моей Мишель к тому времени было  уже за шестьдесят. И тут я прочитал в одном научном журнале, что появилась возможность  получить образ человека из молекулы ДНК. А где взять эту молекулу ее тела? И тогда я вспомнил о ее волосах в моем медальоне. Мне пришлось приложить немалых усилий и денег, чтобы в лаборатории создали этот образ, и еще больших усилий и изворотливости для того, чтобы этот образ попал в базу данных главного компьютера корабля.
К тому времени я уже знал, что включен в состав экипажа корабля, поэтому действовал уверенно. На что я рассчитывал? Даю вам честное слово, что не планировал восстанавливать Мишель из образа на корабле. Я надеялся остаться с ней на первой же планете, куда будет осуществляться высадка. А там уж как повезет, лишь бы там ее встретить.
А тут заканчивается наша смена. Мой напарник идет отдыхать, оставив меня поднимать очередную смену. В это время я еще некоторое время  продолжаю досматривать фильм про Анжелику. Выключаю монитор, а перед глазами все еще она. И я вдруг осознаю, что сейчас я один на корабле, и мне никто не помешает вызвать к жизни мою Мишель. Я ее увижу, наконец, живую! И смогу с ней общаться. Пусть один месяц, но она будет этот месяц только со мной. А там будь что будет…

И я не удержался. Все остальное происходило, как во сне. Вину свою я признаю, готов понести любое наказание и с достоинством его приму. Моими действиями руководила любовь. Любовь к Женщине, женщине с большой буквы. В добром старом фильме Рязанова «Ирония судьбы или с легким паром» Ипполит говорит о мужчинах: «… ребята, что же мы так обмельчали, в нас исчезла романтика, дух авантюризма, ради женщин мы престали делать великие глупости, лазить к женщинам в окна…» И пусть на до мной смеются, но я остаюсь романтиком.
Пока я говорил, весь зал внимательно слушал меня. Мужчины смотрели на меня, кто спокойно, а кое-кто с иронической улыбкой. А женщины часто переводили взгляд то на меня, то на сидящую на задних рядах Мишель. Смотрели на нее изучающее, в некоторых взглядах даже читалась зависть.

Я умолк и стал ждать решения своей участи.
Тогда начальник экспедиции объявил свое решение.
- Я своим приказом я отстранил вас, Виноградов,  от должности старшего астропилота дежурной группы и назначаю вас  пилотом планетного челнока. Вы согласны с таким решением?
- Согласен, - ответил я, - только после случившегося на корабле я не останусь.
- Нет уж, пожалуйста. Когда закончатся все транспортные операции, тогда можете оставаться на планете.
- Госпожа Мерсье, пожалуйста, подойдите сюда поближе, - обратился к Мишель председательствующий.

Пока она поднялась со своего места и шла между рядами стульев, академик Ветровский продолжал.

– Так как вы не являетесь членом экипажа, мы не вправе распоряжаться вашей судьбой. Вам предоставляется выбор: либо вы   останетесь на корабле в составе экипажа, работа  для вас, думаю, найдется, либо в составе первой группы отправитесь осваивать Приму-Терра, либо еще подождете и сойдете на какой-либо другой планете. Ваше решение?

Мишель вышла к трибуне, подошла ко мне, стала рядом, взяла меня за руку и твердо заявила:

- Я буду с ним, куда бы вы его не послали!
- Это ваше окончательное решение?
- Да.
- Конечно, это ваше право. Вы сделали свой выбор.

Ее заявление стало таким неожиданным не только для меня, но и для всех в зале, что на миг повисла мертвая тишина, а потом откуда-то из задних рядов донесся приглушенный голос:

- Оказывается, еще не перевелись жены декабристов.

Вначале где-то в средине раздались робкие хлопки, а потом весь зал словно взорвался громом аплодисментов, в котором потонул чей-то женский голос: «Да здравствует любовь!».

Когда все успокоились, Ветровский снова стал у микрофона.

- Господа, прошу всех разойтись по своим рабочим местам. Через 2 часа начинаем высадку.
Мы с Мишель вышли из зала, как школьники все еще держась за руки. Мишель повернулась ко мне и, взглянув в лицо, с наигранной робостью спросила:

- Капитан, на вашем планетном челноке найдется местечко для меня?

В тон ей я ответил:

- Только в том случае, если вы, мадам, во-первых, снимете это дурацкое платье, а то все мужики уже все шеи себе свернули,  пялясь на вас, и, во-вторых,  если обещаете, что потом пригласите меня на съемки вашего первого фильма на планете Прима-Терра.
- Ну что же. Тогда  я согласна.