Рассказ написан для конкурса «Соседи»
Победитель номинации "Замечательный сосед"
Победитель номинации "О!"
Работа №5
Название – В добрые руки
Псевдоним – Натуралист
Количество знаков – 16 735
***
В добрые руки
Земля наша велика и обильна…
(из летописи «Повесть временных лет»)
На берегу речушки Серебрянки находилась маленькая мёртвая деревня. В пять с половиной домов. Потому как один из них уже наполовину разрушился. Несколько лет назад последние жители разъехались, и всё постепенно приходило в упадок. Огороды позарастали бурьяном, заборы покосились, вода в колодце застоялась и загнила. Деревня раньше звалась «Благодатное». Хотя жизнь в ней никогда и не била ключом, а текла неторопливо и размеренно, раньше всё было сравнительно хорошо. Теперь же деревня пустовала и ей оставалось только ждать полного забвения и разрушения, и надеяться на лучшее.
Электричка унеслась, простучав колёсами. На полустанке остался пожилой мужик в камуфляжном костюме. Среднего роста и телосложения, лысоватый, непримечательный. Он поправил лямки рюкзака и пошагал прочь от станции. Звали мужика Толиком. Страстный любитель рыбалки, Толик облазил все мало-мальски рыбные места. Побывал он и на Серебрянке, заходил в заброшенное «Благодатное» и сейчас направлялся именно туда. Правда, в тот день не одна только страсть к рыбалке вела его.
Родился Толик больше полвека назад в рабочей, можно сказать, пролетарской семье. Отец его работал на вагоноремонтном заводе, мать испытывала бетон на прочность в лаборатории железобетонных изделий. Толик окончил восьмилетку, отучился в ПТУ на токаря. Отслужил в армии. Женился. Детей не случилось. Развал Союза, как цунами, разрушил завод Толика, а отливная волна унесла станки, как простой металлолом в Китай. Толик сменил профессию и стал сборщиком мебели в магазине. Работал-работал, да однажды друг Мишка попросил бумагу в банке подписать, гарантию. Иначе Мишке кредит не выдавали. А с подписью Толика выдали. Бизнес у Мишки не пошёл, и друган куда-то смотался. Когда же Толик уже и думать забыл про ту бумагу, явились судебные исполнители. Гарант Толик оказался должен сумму Мишкиного кредита со всеми процентами и штрафами. В общем, квартиру забрали, ещё и должен остался. Жена переехала к родственникам. Родители же Толика к тому моменту давно умерли. Идти ему оказалось не к кому и некуда. Лучшего приюта, чем заброшенная деревня просто не нашлось.
Лесовик стоял чуть в стороне от тропинки и грыз стебельки молодого лука. Апрельское нежное солнце согревало его большую косматую голову. Несмотря на наготу, лесовик не выглядел голым. Его тело покрывал слой буроватой шерсти, так что он напоминал кряжистую грязную мочалку. Звали лесовика Ыбырмаш. Так он стоял, размышляя, стоит ли ему навестить лягушат на болоте или лучше проведать семейство ежей. Вдруг Ыбырмаш услышал звук шагов. Лесовик прикинулся кучей прошлогодней листвы, пока мимо не прошёл тяжело гружёный Толик. Потом Лесовик тихонько потрюхал следом и обнаружил, что Толик направился в деревню, а не к реке. Лесовик недовольно заворчал.
Одну из пяти изб Толик иногда использовал в качестве временного пристанища, когда оставался на Серебрянке половить на утренней зорьке. Он зашёл в «свою» избу и осмотрелся. Изба-пятистенка была ещё крепкой, хотя и требовала ремонта. К счастью, сюда не наведались охотники за металлом и не вырвали колосники и дверцы печи, чтобы сдать их в пункт приёма металлолома. Очень уж далеко им пришлось бы тащиться по бездорожью. Одно из окон зияло свежей дырой, обрамлённой осколками стекла. Острия указывали на точку, через которую пролетел камень. Сам камень в компании разнокалиберных кусков стекла валялся на полу. Кое-где на стенах виднелись пятна. На полу и шкафу лежал толстый слой серой пыли.
Толик поставил сумку на пол, повесил куртку на гвоздь, потом застелил стол газетой и разложил на ней хлеб, сало, головку лука. Достал складной нож, порезал всё и с аппетитом съел. Запил водой из пластиковой бутылки. Надо было обживаться. Толик вытер паль в старом кухонном шкафу и разложил припасы. Нашёл огрызок веника и подмёл пол, смахнул паутину в углах и на потолке. Выбросил осколки и вставил новое стекло, вытащив его из окна соседнего дома. Подпол оказался забит разной рухлядью. Толик вытащил несколько пригодных для сжигания деревяшек и затопил печь. Дым пошёл внутрь избы, выкурив Толика наружу. Он прогулялся к колодцу с ведром и верёвкой. Зачерпнул. Понюхал. Вода воняла болотом.
– Ничо, – успокоил себя Толик. – Налажу.
На следующий день Ыбырмаш вышел к деревне. Ему она никогда не нравилась. Расчленённые трупы деревьев с ободранной корой люди-извращенцы собрали в большие короба. Лесовик держался от домов подальше. Ыбырмаш прошелся по кромке деревни и увидел нижнюю половину Толика, торчавшую из колодца. Человек увлечённо что-то там делал, подрыгивая ногами. Ыбырмаш сложил пальцы особым образом и сконцентрировался.
Толик с утра вытащил из колодца с полсотни вёдер затхлой воды. Теперь он намотанной на швабру с тряпкой счищал водоросли и грязь с бетонных колец колодца. Толик нагнулся немного пониже и ощутил изменение. В колодце ощутимо потемнело. Чернота сгустилась и стала настолько плотной, что, казалось, можно нарезать её ломтями. Раздалось хлюпанье и на дне открылся продолговатый жёлтый глаз. Глаз повращался, выцелил Толика, что-то зачавкало и из темноты показалось четыре светящихся белых клыка.
– Аррр! – произнесло существо и бросилось вверх, на Толика. Тот отшатнулся, упав на спину, и стал отползать в том же положении, боясь отвернуться от колодца. Когда из колодца никто не появился, Толик на всякий случай ощупал себя – не обгадился ли со страху – и убежал. Через несколько минут он вернулся с проволокой и самодельным факелом. Осторожно подошёл к колодцу и опустил зажжённый факел вниз. Видны были бетонные кольца и немного воды на дне колодца. Чудовища не было.
– Померещилось, – решил Толик и продолжил очистку.
– Цукен рготкас! – выругался Ыбырмаш и ушёл.
Обследовав сараи, чердаки и подполы всех домов, Толик присвоил обнаружившийся инструмент. Ему достались несколько топоров разного размера: от маленького плотницкого до колуна, кувалда без рукояти, серпы, напильники, сломанные и целые лопаты, тяпки. Вил почему-то не было. Или здесь раньше жили неправильные крестьяне, или вилы кто-то уже забрал.
«Вжик! Вжик!», доносилось из деревни. Лесовик услышал неприятный звук и отправился поглядеть. Источником шума являлся Толик. Положив лопату на крыльцо и прижав её крепко ногой, Толик водил по краю инструмента напильником. На лезвии лопаты росла блестящая острая кромка. «Вжик! Вжик!». Наконец, удовлетворившись результатом, Толик пошёл в огород и начал копать. На середине участка высилась огромная куча вырванных сорняков. Сорняки сохли, дожидаясь, когда Толик сожжет их на удобрение для огорода.
Лесовик злобно пошевелил усами. Почесал в бороде и произнёс:
- Омба ыцыёп!
После чего принялся творить ворожбу. Ыбырмаш хакал и хмыкал. Потом резко потряс руками. Черенок лопаты у Толика сломался пополам.
– Вот сволочизм! – выругался Толик, бросил половинки лопаты на землю и ушёл в избу. Лесовик решил посмотреть, что будет дальше. Через минуту Толик появился с топором в руке и решительно зашагал к лесу. Он находил молодые деревца с подходящими для черенков стволами и срубал их. Лесовик отчаянно махал руками и колдовал. На очередном деревце топор соскользнул и ударил Толика по ноге. Толик, страшно матерясь, бросил топор и на одной ноге ускакал из леса.
– Ёкенг ыбюта! Ыбюта! – весело сказал Ыбырмаш. Несколько минут он корчил победно-оскорбительные рожи. Затем навалилась тяжесть. Пришло время для очередного отдыха. Лесовик, покачиваясь, дошёл до любимой сосны, погладил её кору, обхватил руками и ногами. Тело его покрылось коркой, и лесовик исчез. Только ствол стал толще.
Несколько дней Толик не подходил к огороду. Лезвие топора достало до кости, замотанная тряпкой нога ныла и дёргала. Чтобы отвлечься, Толик убирался в доме, чинил вещи. Переделав домашние дела, Толик сделал флюгер и занялся вырезанием наличников на окна. Время посадки уходило, и Толик опять взялся за лопату.
Больной левой ногой было слишком больно давить на штык, поэтому Толик вгонял лопату правой. Скорости, конечно, это не прибавляло. Вскопав очередную полоску земли шириной примерно в метр, Толик разравнивал её граблями. Корни сорняков бросал в ведро.
Ствол сосны начал набухать, утолщаться с одной стороны. Чем больше образование вспучивалось, тем больше оно отличалось по цвету от дерева. Поверхность сгустка морщилась и мохнатилась. Полностью отделившись, на землю шлёпнулся Ыбырмаш. Бодрый и энергичный, он проскакал между деревьями, перекувыркнулся через куст и остановился. Ыбырмаш решил проверить, ушёл ли человек. Подойдя к деревне, лесовик увидел, как человек копается в земле. Ыбырмаш чувствовал, что у человека болит нога, что человек устал и ему неудобно. Однако человек не бросал палку с железным плоским наконечником, а упрямо продолжал ковырять землю. Ыбырмаш задумался, что бы такое сделать человеку в этот раз и вдруг его внимание привлек шелестящий звук. Над жилищем из мертвых деревьев в разноцветный круг сливались лопасти флюгера. Зрелище завораживало лесовика. Он просто стоял и смотрел. Ыбырмашу расхотелось прогонять человека, и лесовик начал творить другое заклинание.
Толик почувствовал, как его левая нога нестерпимо зачесалась под повязкой. Он бросил лопату, сел и осторожно потрогал ногу. Рана не болела, но жутко зудела. Тогда Толик размотал повязку, чтобы осмотреть рану. С ноги осыпались засохшие струпья. На месте раны образовалась чистая розовая кожа. Шрама не было. Зуд понемногу утих.
«Слава Богу», – подумал Толик, а затем ему пришла в голову мысль: «А вдруг это не Бог, а кто-то другой».
– Спасибо! – крикнул Толик. Никто не откликнулся. Толик посидел ещё, прислушиваясь, вздохнул и снова взялся за лопату.
Шли дни… Часть огорода Толик засадил для себя картошкой, капустой, морковкой, свеклой и огурцами. На другой части росли лук, редиска, петрушка и укроп на продажу. Раз в неделю или в две Толик набивал рюкзак зеленью с огорода и ехал в город. Торговал сам, а что не успевал распродать – сдавал бабкам-торговкам. Назад Толик вез продукты, мыльно-рыльные принадлежности, что-то для хозяйства, иногда одежду из секонд-хенда. В нескольких местах на заброшенных огородах Толик обнаружил заросли хрена. Это позволило ему разнообразить линейку продукции тёртым хреном.
Ыбырмаш нередко наведывался в огород Толика. Много он не брал, но пару морковок или несколько редисок за посещение Ыбырмаш считал разумным и справедливым оброком. Толик замечал исчезновение растений, но пока хищения не приняли критический характер, никаких мер предпринимать не собирался. Иногда рядом с «посещённой» грядкой Толик обнаруживал крупные, почти медвежьи следы. Иногда никаких следов не было.
Осень Толик провел в трудах. Он запасал капусту и грибы. Чистил, резал, солил-квасил, спускал в погреб. Натащил из леса сухих деревьев, напилил и забил дровами сарай рядом с домом. Затыкал щели в стенах разной ветошью. Пришла зима. На Серебрянке укрепился лёд. Толик пристрастился к зимней рыбалке, проводя часы на речке. Каждый вечер Толик оставлял за калиткой неизвестному посетителю на куске шифера что-нибудь вкусное: морковку, свёклу или рыбку. Наутро еда исчезала. Впрочем, раз в месяц в течение нескольких дней, а то и недели еда оставалась нетронутой.
Зимними вечерами Толик зажигал керосинку и садился за стол мастерить. Как-то он приобрел на базаре старинный паяльник, который можно было накаливать на огне. Разогрев жало паяльника в печке, Толик припаивал крючки к блеснам, мормышкам. Резал ножницами по металлу. Обтачивал надфилем, полировал бархоткой. Иногда Толик вырезал за столом фигурки из дерева или мягкого песчаника. Или просто сидел и мечтал, как в следующем году он поставит парник и изладит курятник. Без свежих яиц в деревне жить было грустно. И соседскую баню просто необходимо привести в порядок. Толик делал чертежи и рассчитывал, сколько нужно будет приобрести гвоздей, шурупов, навесов, пленки и прочих материалов; сколько, чего и где посеять на следующий год. Ыбырмаш, приходя за угощением, порой через окно видел Толика, сидящего у стола в круге света керосиновой лампы. Лесовик смотрел немного в окно, переводил взгляд на идущий из трубы дым, недовольно морщил нос и уходил в лес, утаскивая добычу.
Так продолжалось до весны. А весной приключилась беда. Утром рокового дня Толик проснулся рано. Дрова в печи к утру прогорали и изба выстывала. Стуча зубами от холода, Толик быстро оделся и растопил печь. Наскоро перекусив, Толик собрался на реку. Вчера он сделал несколько новых мормышек, которые хотелось опробовать. Взял кусочек теста, немного вареной перловки, удочки, пешню и пошел к Серебрянке. Обколов образовавшийся за ночь ледок с проруби, Толик размотал удочки и принялся рыбачить. Прикормленная рыба клевала хорошо. Ведерко с водой наполнялось окуньками и плотвичками. Солнце грело.
– Последний день сегодня, – думал Толик. – Пора уже закрывать сезон подлёдного лова. Лёд уже не слишком надежный. Нужно теперь ждать, пока ледоход пройдет, грязь уляжется, а потом можно и на поплавочную снасть переходить…
Клевать перестало. Толик собрал вещи, расщипал остатки теста в лунку и шагнул к другой, чтобы высыпать перловку. Тут лёд под ним разошёлся, и Толик по грудь погрузился в воду. Ледяная вода сквозь одежду струйками стала жечь тело. Пешня и ведро пошли ко дну. На поверхности рядом с Толиком плавала ярко оранжевая удочка. Толик старался выползти на лед, но край постоянно обламывался и он, как ледокол, проломал лёд до самого берега. Выбрался из воды. С одежды текло. Отчаянно матерясь, Толик побежал домой. Одежда противно липла к телу, хлюпало в сапогах, тело коченело. Заскочив в избу, Толик, путаясь задубелыми руками в пуговицах, содрал с себя всё, растёрся полотенцем, надел сухое. Раскочегарив печь, Толик выпил стакан водки и сел, осоловелый, у огня. Потом он сушил одежду, обувь, вытирал пол, занимался домашними делами. А вечером свалился с температурой.
Градусника у Толика не имелось, но по ощущениям он понимал, что температура высокая. Лёжа под двумя одеялами, Толик мёрз и старался сжаться в комок как можно меньшего размера. Мышцы и суставы ломило и выкручивало. Ночью печь, как обычно прогорела. Толик, проснувшись ночью, знал, что нужно вылезти из-под одеял и затопить её снова. Но заставить себя это сделать не мог. Утром он всё-таки пересилил себя, встал, стянул мокрую от пота майку и натянул, что подвернулось под руку. Затопил печь. В печи щёлкали и трещали поленья и в груди у Толика тоже что-то хрипело и булькало.
– В больницу мне надо. Иначе сдохну, – решил Толик. Оделся. Сверху натянул не до конца высохшую куртку и штаны и побрёл к станции. Слабость накатывала волнами, ноги заплетались. Толик тяжело дышал и кашлял. Ему почему-то казалось, что он член экспедиции Амундсена и идёт к Южному полюсу, таща за собой тяжёлые сани с грузом. В небе появились и закричали противными голосами большие чёрные птицы. Из-за деревьев вышла большая толстая баба в грязных тряпках. Она подошла к Толику и стала смотреть ему в лицо белесыми глазами, игриво усмехаясь.
– Что, тяжело идти? – сказала баба. – А поплавай-ка!
С неба начали падать куски розового желе со сморщенными вишенками внутри. Уровень желе быстро поднимался. Толик пытался убежать, он повернул назад, высоко вытаскивая из киселя ноги. Баба схватила Толика сзади и бросила лицом вниз, в желе, навалилась всей тушей сверху. Толик стал захлёбываться липкой массой и потерял сознание.
Ыбырмаш отпочковался от дерева и шлёпнулся на землю. Тело переполняла звенящая энергия. Но вокруг что-то было не так. Что-то изменилось в лесу. Лесовик отправился на обход владений. Участки земли, покрытые снегом, чередовались с местами, где торчала пожухлая прошлогодняя трава. Кое-где чернела грязь. Ыбырмаш пробормотал заклинание и шёл, едва касаясь лапами почвы. Он осторожно отодвигал мешавшие проходу ветки кустов и нюхал весенний ветер. Внезапно порыв ветра донёс до Ыбырмаша запах дохлятины. От неожиданности Лесовик плюхнулся лапами в колкую траву. Он пошёл на запах и увидел труп человека. Тот лежал на боку, и Ыбырмаш обошёл вокруг, чтобы заглянуть в лицо. На искаженном лице внизу багровели трупные пятна, но Ыбырмаш узнал Толика. Лесовик подошёл, постоял, положив руки на тело и принялся проговаривать заклинание:
– Лмалдр эалыл каклоак. Мисуп бюфа ололды! Вуру керлдер!! – твердил Ыбырмаш, раскачиваясь.
Земля вокруг зашевелилась. Напряглась, вздыбилась под трупом Толика и разверзлась. Тело упало в дыру, и почва вновь сомкнулась. Как будто ничего и не было.
Прошёл месяц. Снег окончательно растаял. Маленькая мёртвая деревня снова стояла опустевшей. Земля на грядках, заботливо огороженных Толиком, ждала, когда её вскопают и засеют. Ыбырмаш, превозмогая себя, зашел в деревню и заглянул в избу. Там до той поры чувствовался запах болезни Толика. Ыбырмаш нашёл в сенях лопату и с ней неуклюже полез на грядку.
– Цукен рготкас! – сказал лесовик и вогнал лезвие лопаты в землю.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2016
Свидетельство о публикации №216022500020
обсуждение здесь http://www.proza.ru/comments.html?2016/02/25/20