Из старой лакированной антресоли торчала чья-то шея, но Бориса это совершенно не смущало, и он упорно продолжал глотать слюни. За окном выл Февраль. Люди, словно серые комки мокрой промерзшей шерсти, лениво катались по тротуарам, пытаясь куда-то успеть. Казалось, что мир окутала ядерная зима, но это только казалось. Борис перекрестился и стал читать намаз. Прочитав примерно треть, он встал и поцеловал статуэтку Будды, которая была изготовлена из куска белого кирпича и напоминала беременную паучиху. Почесав стену, Борис повис на торчавшей из антресоли шее и начал болтать ногами, представляя себя человеком независимым и способным на любые опрометчивые поступки. Вдруг, с диким воем в окно ворвался лохматый пес Февраль и вцепился в напряженную от неожиданности ягодицу Бориса, вызвав небольшое кровотечение и легкую диарею. Спустя четыре секунды кровь и понос остановились, и Борис, собрав свои вещи, пошёл гулять.
- До свидания! - поздоровалась с ним соседка Агафья, старуха лет двадцати трёх, что вечно пережевывает чужую жизнь, сидя у подъезда с местными старухами.
- До свидания! - ответил Борис и достал из кармана штанов папиросу, которую жадно закурил, и посмотрел по сторонам.
Всё было как всегда: дети играли в грязи, собаки лаяли на небо, шел град.
Только одно настораживало Бориса – катящийся в гору куб с рифлеными гранями, в котором сидел небольшого роста старик и играл на волынке. Поравнявшись с Борисом, старик, продолжая играть на волынке, выскочил и побежал вприпрыжку вслед за кубом. Борис сел к старухам на лавку и спросил у одной: «Как вы думаете, если пространственно-временные волокна настолько непрочны, то стоит ли удивляться грядущему распаду всего сущего на элементарные частицы и последующему за этим хаосу?»
- Определённо сразу и не скажешь, - забормотала одна из старух, - ведь если учесть теорию кротовых нор, то можно предположить, что время и пространство могут принимать вид абсолютно нетипичный, а фактор трандексации становится аморфным, что может вызвать гигантский коллапс числа Пи в степени гугол.
- Ну, хорошо. Пойду в лес. - ответил Борис и зашевелился.
Лес находился неподалеку, примерно в двадцати-двадцати пяти килочасах. Дорога представляла собой горизонтально закрученную спираль, вдоль обочины время от времени пролетали ядовитые птицы и человекообразные жуки-подхалимы. Пройдя около пятнадцати килочасов, Борис внезапно покрылся пятнами и поседел, но, не смотря на это, продолжал идти вниз головой. Наконец, Борис пришел в лес и, присев на ржавый пень железного дерева, уснул.
Разбудил Бориса странный шум в голове. Шумело непривычно громко, да так, что из ушей пошла кровь. Борис стал ерзать на пне, а когда кровь остановилась, открыл один глаз, так как второго у него никогда не было. Вокруг лежали лоси. "Какой странный случай." - подумал было Борис, но передумал думать, встал и пошёл по лосиной тропинке.
Темнело.
Лоси встали и неорганизованным строем лениво зашагали вслед за Борисом, ломая копытами ржавые ветки, отчего Борис постоянно вздрагивал и оглядывался по сторонам, но его одноглазость не позволяла разглядеть в темноте идущих следом лосей. «Постой, Борис!» - промычал самый старый бородатый лось. «ЫЫЫ-АААА!» - услышал Борис за спиной и побежал, что было сил. К сожалению, сил у него не было, поэтому Борис просто упал на живот и накрылся металлическим листом лотоса.
Лёжа, он подумал о важных вещах. "А если бы", - крутилось у него в голове, - "я попал в кораблекрушение, и меня выбросило на берег необитаемого острова? Повсюду лежали бы остатки багажа: маркеры, стулья, плащи. В таком случае человек наверняка стал бы ценить любую мелочь. Даже женщин".
Наконец, Борис вернулся в реальность и, набравшись смелости, откинул в сторону железный лист лотоса.
Солнце ядовито-зеленым светом ударило ему в глаз. Борис огляделся: лоси неторопливо жевали молодую медную поросль; повсюду кружились жуки-подхалимы, которых ловко хватали ядовитые птицы и, бросая на землю, давили своими животами; деревья поскрипывали ржавыми ветвями и звенели листвой. Борис пожевал немного земли и, подкрепившись, отправился в сторону висящей в воздухе фиолетовой трапеции.
Спустя некоторое время, попутно глотнув слюней, он дошёл до состояния полного забвения и, плюнув в алюминиевый гриб, посмотрел на трапецию - она была всё так же недосягаемо далеко. И только пейзаж менялся: свинцовые сосны сменились на кобальтовые; титановые пни стали ртутными; голова - чугунной. Ещё никогда Борис не чувствовал себя настолько счастливым журавлём.
Когда ядовито-зеленое солнце почти коснулось горизонта, рядом с ним взошло второе –
ядовито-синее. Борис решил поторопиться и побежал к трапеции. Еще бы, ведь лучи ядовито-синего солнца в его зените способны были ослепить единственный глаз, который Борис, на всякий случай, закрыл, поэтому бежать было очень темно и некомфортно. Борис постоянно за что-то запинался и падал в острую, как бритва, стальную осоку, что вызывало нестерпимую боль и обильную кровопотерю.
Пробежав метров пятьсот, он уперся в гору металлического мусора. Пахло электричеством. Борис, недолго думая, руками прорыл туннель в отбросах и полностью залез туда. Ядовитое солнце больше не тревожило его. Борис наконец-то выдохнул и решил поспать, но не хотелось, поэтому он стал петь песню:
"Патроны боли я несу в руке,
Сжимая счастье, словно жир.
Я утопил бы всех в реке,
А вместе с ними
Мир!
Мир!
Мииииир!"
Наконец, Борис замолчал.
Солнце уже скрылось, и на небе появились две овальных луны и одна пятиконечная, напоминающая пентаграмму. Борис выполз из кучи мусора и пошел дальше, теперь глаз можно было не закрывать. Какой удивительной была эта ночь в трехлуние: в траве металлическим звуком стрекотали кузнечики, которых было не сложно обнаружить по летящим от крыльев искрам; кое-где, в кронах деревьев, вспыхивали электрические разряды, освещая сидящих на ветках ежей; роса время от времени падала Борису на рваные ботинки, прожигая ноги. Трапеция была уже совсем близко.
Подойдя к заветной цели, Борис упал на спину и уставился на трапецию. Перед ним открылась удивительная картина: в трапеции появилось круглое отверстие, из которого ударил ярко-красный свет, и посыпались черви. Никогда еще Борис не видел столько червей и ярко-красного света одновременно. И только он хотел подобрать с земли горсть червей, как тут же получил удар по затылку тупым, как Борис, предметом и по загадочному стечению обстоятельств умер, не приходя в сознание.