Летели недели одна за другой, а сил у нее не прибавлялось. Она понимала, что нужно идти, и ни в коем случае не проявлять слабости. Ей тогда казалось, что природа сговорилась против нее. Все было враждебно: лес, вода, солнце, луна, звезды и даже воздух. Постоянное чувство голода по ночам не давало ей уснуть. Воспоминания о детях будоражили душу. Ей было трудно и страшно, но она шла…
800 миль по пересеченной местности в течение шести недель Мэри Дрейпер Инглис пробиралась домой к своей ферме, сбежав из индейского плена. Когда она все же добралась до дома, то была похожа на голый скелет, на плечи которого падали распущенные седые волосы, хотя ей тогда исполнилось всего 23 года.
Это было в конце ноября 1755 года, когда изможденная Мэри вышла из леса к кукурузному полю принадлежавшему Адаму Хармону.
Хармон и его сыновья в тот день заканчивали полевые работы и как говориться уже «отирали свои мозоли», как вдруг услышали едва раздававшийся женский голос: «Эй!». Инстинктивно Хармоны схватили ружья. Никто тогда из поселенцев не работал в поле без оружия, потому что война с индейцами была в самом разгаре. И каково было их удивление, когда они увидели в нескольких ярдах от себя идущую к ним седовласую, полуголую женщину.
– Привет – сказала Мэри, подойдя к изумленным Хармонам.
– Боже правый, – воскликнули разом отец и сыновья! – Мэри!? Конечно, же, это Мэри Инглис!
Да, эта куча обернутых в тряпки костей была Мэри Дрейпер Инглис, которую пять месяцев, назад похитили индейцы шауни. Хармонам она тогда казалась скорее мертвой, чем живой.
Адам Хармон схватил женщину на руки и отнес ее в свой фургон. Он укрыл ее пледом и отвез на свою ферму. Там Хармоны накормили ее олениной, а опухшие ноги отогрели в теплой воде.
История выживания Мэри Инглис, ее мужество и выносливость поражали современников. История ее злоключений впоследствии легла в основу романа «По течению реки», написанного Джеймсом Александром Томом, который стал бестселлером, а в 1995 году по мотивам роман был снят филь с одноименным названием. Я точно не знаю, был ли переведен это роман на русский язык, но фильм, думаю, многие смогли тогда посмотреть в кинотеатрах, если нет, то он есть в онлайн просмотре https://my-hit.org/film/18092/ .
Дело в том, что за 260 лет по понятным причинам сага о Мэри Инглис была наполнена различными надуманными деталями и в этой связи, мне хотелось бы, изложить настоящую, правдивую историю этой мужественной женщины, опираясь на достоверные опубликованные источники.
Мэри Дрейпер Инглис родилась в 1732 году в Филадельфии.
Ее родители Джордж Дрейпер и Элеонара Хардин были ирландскими эмигрантами, которые переехали в Америку в 1729 году, где у них родились дети: Джон и Мэри.
Между 1740 и 1744 годами семья Дрейпер вместе с другими двадцатью семьями переселенцев двинулась к западным границам Вирджинии, где ими на берегу реки Джеймс был основан пионерский поселок Паттонсбург, названный в честь лидера этой группы переселенцев полковника Паттона.
Глава семейства Джордж Дрейпер, чтобы прокормить семью стал промышлять охотой. Через несколько лет, как только в западную часть Вирджинии хлынул поток переселенцев, он подвизался водить туда караваны. Однажды он ушел и не вернулся. По всей вероятности как полагали его родственники, он был убит индейцами.
В 1748 году Элеонора Дрейпер с двумя детьми, в числе группы переселенцев: вдовца Томаса Инглеса и его трех сыновей, семей Адама Хармона, полковника Паттона, Генри Ленарда, Джеймса Берка, Каспера Баргера, Филиппа Либрука и Джона Робертсона пересекли Аллеганские горы, и поселились у подножия Голубого Хребта в местечке Дрейпер-Медоуз (Draper's Meadows – «Луга Дрейпера» – И.К.), изобиловавшего травянистой растительностью у берегов одного из притоков реки Нью-Ривер в юго-западной части Вирджинии.
Земли, на которых поселились Дрейперы и их соседи были довольно-таки плодородными и географических располагались в котловине между подножием Голубого Хребта и старой индейской тропой, уходившей на несколько миль к северу в Аллеганскую долину.
В 1750 году 18-летняя Мэри Дрейпер вышла замуж за одного из сыновей фермера Инглиса 21-летняго Уильяма. Это была первая в истории свадьба поселенцев на западе Аллеганских гор. От брака у них родились двое сыновей Томас (1751 г.р. – первый ребенок, родившийся на западе за Аллеганами) и Джордж (1753 г.р.).
До 1755 года отношения поселенцев и местных индейских племен проживавших за Аллеганскими горами складывались довольно-таки не плохо. Индейцы по отношению к немногочисленным американским пионерам проявляли снисходительность и относительное дружелюбие. Однако с началом семилетнего военного конфликта Англии и Франции, названного историками «Войной за континент», неприязнь индейцев к белым поселенцам англо-американского происхождения изменились не в лучшую сторону. Опасаясь стремительного продвижения англо-американцев на запад, индейцы, натравливаемые французами, жесточайшим образом стали расправляться с поселенцами, проживавшими на фронтире.
В огне пожарища полыхал весь Ближний Запад. Практически не было семьи, которая бы не пострадала от рук индейцев.
30 июля (по другим данным это случилось 8 июля – И.К) 1755 года теплым воскресным утром военный отряд индейцев шауни скрытно и бесшумно подобрался к поселку в Дрейпер-Медоуз. Обитатели поселения не успели опомниться, как были молниеносно атакованы индейцами. Шауни тогда никому из жителей не оставили даже и шанса на то, чтобы перевести дух, и организовать оборону.
В первые минуты нападения индейцев погибла мать Мэри Инглис Элеонора Дрейпер.
Сосед Дрейперов полковник Джеймс Паттон в тот день находился дома и что-то писал за столом. «Вдруг внезапно раздались индейские возгласы, и пять-шесть воинов шауни ворвались в дом полковника. Паттон, будучи рослым и физически сильным человеком, схватил свою саблю, которую всегда держал при себе, и выскочил из комнаты навстречу индейцам. Столкнувшись лицом к лицу с двумя из них, он мгновенно поразил их своим оружием, но третий индеец в упор выстрелил в этого храброго пионера, и убил его», – писала в мемуарах Литиция Престон-Флойд – внучатая племянница полковника Паттона.
Среди убитых оказался младенец, новорожденный ребенок Джона Дрейпера и его жены Бетти Робертсон (племянник Мэри), которого индейцы убили, ударив головой о дверной косяк. При попытке защитить свое дитя получила ранение и Бетти.
Жертвой шауни стал также пожилой вдовец Каспер Баргер, которому индейцы отрезали голову, и, положив ее в мешок, забрали с собой.
В этот день, как считают исследователи, в поселке погибли еще несколько детей, которых шауни, убили тем же способом, что и младенца Джона и Бетти Драйперов.
Шестерых (в других источниках пятерых – И.К.) шауни пленили, это были: Мэри Инглис и двое ее сыновей – Томас четырех лет и двухлетний Джордж, Бетти Драйпер-Робертсон – жена Джона Драйпера (сноха Мэри), Генри Ленард и некто Джеймс Калл. Наличие имени последнего в списке пленников вызывает сомнение, ибо неизвестн, кто он такой, и откуда. Весьма немногочисленные источники упоминают о нем как о человеке, которого захватили шауни наряду с Мэри Инглис и остальными.
В тот момент, когда напали индейцы, муж Мэри – Уильям Инглис, в поселке отсутствовал. Он находился неподалеку в поле, где убирал пшеницу. Увидев столбы дыма над верхушками деревьев, Уильям понял, что в поселке твориться что-то неладное, и бросился к своему дому. Добежав до окраины поселка, он остановился, и спрятался в кустах, поскольку понял, что вступать в схватку с индейцами в данный момент абсолютно бесперспективное дело, и, сжав зубы от отчаяния, решил просто наблюдать за происходящим.
Он видел как его семью и других пленников индейцы погнали в лес. Поразмыслив, он принял решение скрытно преследовать индейцев, и при возможности отбить пленников у них. Однако двое индейцев почуяли преследование и перехитрили Уильяма Инглиса, обойдя того с другой стороны. «Двое крепких индейцев, обнаружив его (Инглиса – И.К.), бросились на него с томагавками, – писал в «Очерках Вирджинии» Генри Фут, – Он, увидев опасность, сразу же побежал в лес. Индейцы не отставали от него и бежали за ним, прижимая его с обеих сторон. На пути лежало поваленной дерево, перепрыгнув которое мистер Инглис потерял равновесие и упал в кустарник. Индейцы же, не заметили, как он упал, и, перепрыгнув это же дерево, продолжили свой стремительный бег. Выждав несколько минут, Инглис встал, и побежал в обратном направлении».
Также в этот день удалось выжить еще нескольким обитателям поселка, дома которых были атакованы индейцами. Этими счастливчиками оказались полковник Уильям Престон – племянник полковника Паттона, впоследствии ставший одним из крупнейших плантаторов и влиятельнейших людей в Вирджинии и брат Мэри – Джон Дрейпер, находившиеся, как и Уильям Инглес на полевых работах за пределами поселка.
В ходе преследования индейцев поселенцами, последние, пройдя около мили в западном направлении по их следу, набрели на ферму Филиппа Либрука. Его жена миссис Либрук, с ужасом рассказала о том, как отступающий с белыми пленниками отряд шауни, оставил на пороге ее дома мешок с отрезанной головой, принадлежавшей Касперу Баргеру. Уходя, индейцы на ломаном английском сказали: «Он пришел в гости, узнаешь его?»
Было слишком поздно и преследование пришлось прекратить. Утром, поселенцы попытались отыскать след индейцев, но эти попытки оказались тщетны, отчего они были вынуждены разойтись по домам.
Унося добычу и уводя пленников, шауни следовали на север в Огайо, где находился один из городов этого племени под названием Шиото. Их путь пролегал вдоль нижнего течения реки Нью-Ривер, которая в отличие от большинства крупных рек Вирджинии текла, не с запада на восток, а с юга на север.
Трудно представить себе то состояние, которое испытывали пленники, после того как на глазах индейцы хладнокровно расправились с их близкими. Бетти Дрейпер (Робертсон) весьма плохо себя чувствовала из-за полученного ранения. Мушкетная пуля перебила ей кость правой руки и от этого рука практически не функционировала. Критическим было состояние и у Мэри Инглис. Многочисленные источники указывают на факт того, что она на тот момент находилась на 9-ом месяце беременности.
Два основных источника, которые легли в основу моей версии тех событий, это записки полковника Джона Инглиса – сына Мэри Инглис, который родился в 1766 году и записал рассказ отца и матери о резне в Дрейпер-Медоуз, и мемуары дочери полковника Уильяма Престона – Литиции Флойд (Престон). Эти источники не раскрывают подробностей рождения дочери у Мэри на момент ее пленения индейцами. Литиция Флойд об этом говорит как о свершившемся факте между прочим: «Миссис Инглис через три месяца после рождения ребенка решила сбежать от индейцев». И все…. Джон Инглис же данный факт вообще опускает.
Однако факт рождения ею ребенка в плену получает подтверждение гораздо позже в работе «Трансаллеганские пионеры», написанной правнуком Мэри Инглис – историком Джоном Хейлом и записях правнучки Инглисов – Роберты Инглис-Стил. Последняя, в отличие от Хейла не утверждает, что ее знаменитая бабка на момент пленения была беременна дочерью, которую родила через три дня после похищения, но объясняет причину, почему Мэри Инглис не рассказывала о факте рождения девочки в плену у шауни своему сыну Джону.
Дело в том, как поясняет Роберта Стилл, что Мэри, после того как задумала бежать от шауни, намеренно оставила свою новорожденную дочь у индейцев, чтобы не быть обремененной в пути. Решаясь на побег, Мэри понимала, что шауни, если она не вернется, в отместку могли просто убить новорожденную малышку. По этой причине, Мэри возможно не рассказывала Джону о рождении ею девочки в плену у индейцев, дабы не возбудить в нем негативных чувств по отношению к себе.
По пути, шауни, наблюдая за пленниками, замечали как беременная Мэри, проявляя волю и характер, стойко переносила все трудности похода. Она самоотверженно заботилась о своих сыновьях и о раненой снохе, периодически делая ей перевязки. Невольно шауни прониклись уважением к Мэри, и позволяли ей без присмотра ходить по лесу, собирая ягоды и коренья. Но в отличие от женщин Джеймс Калл не был столь выносливым и, тем самым раздражал индейцев. На одном из привалов индейцы отвели Калла за деревья и прикончили, освободив себя от обузы, а его от мучений сурового похода
На третий день путешествия, Мэри, отойдя немного в лес от остальных, родила дочь. Обычно в условиях похода, шауни убивали младенцев своих пленников, если они хоть как-то замедляли движение или выдавали местонахождение отряда. Но в ситуации с Мэри Инглис, физическая форма которой после родов, позволяла ей продолжать путь наравне со всеми, шауни этого делать не стали и лично для Мэри и ее малышки, выделили под седло лошадь. Сама же Мэри, как об этом свидетельствует Роберта Инглис-Стилл, объясняла снисхождение индейцев тем, что они собирались в будущем получить за нее и детей выкуп, поэтому решили не убивать ребенка. Возможно, Мэри была права, ибо в традициях североамериканских индейцев к тому времени глубоко укоренился принцип холодного расчета – получение выкупа за племенников.
Достигнув устья реки Канава (приток реки Огайо, штат Западная Вирджиния – И.К.) индейцы остановились на отдых в долине Солт-Спринг, где решили поохотиться и заодно запастись солью, залежи которой изобиловали в этих местах. Мешки с солью шауни намеревались доставить в свое селение за рекой Огайо и поэтому, пока они охотились, все пленники должны были стоя в соленой воде наполнять мешки солью. Как считает ряд нижеуказанных исследователей Мэри Инглис, и ее односельчане были первыми белыми людьми, кто побывал в этой соляной долине и открыл ее нации в целом.
После двух дней изнурительной работы партия продолжила путь вниз по течению реки к городу шауни Шиото, расположенному в устье одноименной реки, которое они достигли ровно через месяц после резни в Дрейпер-Медоуз.
«На всем протяжении пути мать делала отметины на кустах и деревьях, то особым образом надламывая ветки, то повязывая на них лоскутки от своего подъюбника. Уже тогда она решила для себя, что при первой же возможности сбежит от них, уже тогда она поняла, что обратный путь займет около сорока дней, и, что ей необходимо придерживаться течения реки», – писал Джон Инглис.
Возвращение военного отряда с добычей и пленниками, шауни отметили в соответствии с традициями. Пленников, чтобы они не могли сообщаться друг с другом, индейцы сначала разделили, а потом по решению Совета старейшин, Бетти Дрейпер и Генри Ленарда пропустили «сквозь строй».
Пропускать «сквозь строй» было традицией практических у всех восточных племен североамериканских индейцев. Это был своего рода ритуал, испытание на прочность того из пленников, кого индейцы собирались оставить в живых, и в дальнейшем сделать членом племени.
Все племя (женщины, мужчины, дети), вооружалось батогами, палками, плетками, ножами, пиками, и выстраивалось в две линии друг напротив друга. Потом, по сигналу, племенник должен был бежать сквозь строй улюлюкающих индейцев, которые что есть мочи колотили его своим оружием. Если пленник падал, и не мог подняться, чтобы продолжить движение, его отбраковывали и приговаривали к смерти. Если выдерживал испытание, то его принимали в племя.
Генри Ленард пал, не выдержав испытания, поэтому шауни его убили.
Бетти Дрейпер, несмотря на то, что ее рука была повреждена, выстояла и ее приняли в племя, отдав новому владельцу – одному из старейшин племени, у которого недавно умерла дочь. Он увел ее жить в другой город шауни Чилликоти (на юге современного штата Огайо – И.К.). Впоследствии она была выкуплена у индейцев и возвратилась к мужу в 1761 году.
Мэри Инглис избежала бега «сквозь строй», по той простой причине, что на руках у нее был новорожденный ребенок. Но ей не удалось избежать самого страшного – шауни отняли у нее двух сыновей. Старшего, четырехлетнего Томаса усыновила индейская семья, которая проживала далеко на севере современного штата Огайо в районе нынешнего Детройта (штат Мичиган). Младшего Джорджа, продали семье, место проживание которой осталась неизвестным, поговаривали, что эта семья вместе с маленьким Джорджем отправилась куда-то в глушь Огайо.
Мэри Инглис и ее девочка остались проживать в Шиото. Шауни использовали ее как рабыню и с появлением в их селении двух французских торговцев, поставлявших индейцам товары промышленного производства, отдали Мэри им в «аренду». Мэри и еще одна пленница, с которой она познакомилась в плену у шауни по прозвищу Старая Голландка (эта женщина (имя ее неизвестно) была немкой по национальности – И.К.), работали у французов швеями. Они шили для индейцев ситцевые клетчатые рубахи.
«Когда женщины заканчивали рубаху, то перед тем как ее продать индейцам, французский торговец давал изделие индейским детям и те, закрепив рубаху на конце палки, бегали по селению, размахивая ей, и кричали: «Хороший товар от белых скво (женщина – И.К.)! Хороший товар от белых скво!»,– писал Джон Инглис.
Таким образом, Мэри вскоре завоевала авторитет и уважение шауни, но по-прежнему индейцы относились к ней с презрением как к рабыне и не гнушались использовать ее на самых низких работах.
«Мать была строптивого нрава и не могла терпеть, когда ее унижали, – отмечал Джон Инглис. – Однажды ее хозяин француз напился и с перепою попытался обесчестить мать. Она дала ему отпор. Тогда француз из мести вернул ее обратно индейцам, а те в наказание отправили ее на соляные копи».
Это произошло после двух месяцев работы на французов. Мэри, ее подруга Старая Голландка и многие другие пленники шауни, в октябре 1755 года были отправлены на заготовку соли в так называемую долину Биг-Бон (Big Bone – Большая Кость). Эта место располагалось на севере современного штата Кентукки (округ Бун-Каунти) в 150 милях в нижнем течении реки Шиото. Эта область была богата костьми мамонтов и мастодонтов, которые торчали прямо из земли. Немного позже американцы облюбовали это место и поставили добычу костей, ребер и бивней мамонтов в долине Биг-Бон на коммерческую основу.
Именно здесь в Биг-Бон у Мэри созрело окончательное решение совершить побег. Ее терпение лопнуло, и она больше не могла выносить своего нынешнего состояния. «Она сказала Старой Голландке, – сообщала Роберта Инглис-Стил, – что лучше ей умереть, чем жить в рабстве».
Мэри взвесила все за и против этого решения и тщательно продумала каждую деталь. Более того, она убедила Старую Голландку бежать вместе с ней. Мэри отдавала себе отчет в том, что если она возьмет с собой ребенка, то им вряд ли удастся выжить. Грудной ребенок был естественной обузой в пути. Вставал вопрос, чем кормить и как. К тому же плач ребенка обязательно выдаст беглецов, и шауни легко смогут настигнуть их, и, отловив, предадут смерти. Оставить ребенка на произвол судьбы было идеальным решением Мэри.
«Мэри Инглис была необычайно сильной женщиной, – писала Литиция Флойд, – Она решила оставить ребенка. Она понимала, что когда она сбежит, индейцы могут убить ребенка, но она все же надеялась, что девочка останется жива. Мэри подошла к ее колыбели в последний раз и омыла спящую девочку своими слезами. Ее сердце сжалось от боли, но сильное желание возвратиться домой превысило все немыслимое. Она решилась на путешествие аналогов, которому не было тогда еще в истории фронтира».
19 октября 1755 года, поздно вечером, поцеловав спящую дочь, Мэри Инглис ушла из этого чуждого ей мира, чтобы никогда больше в него не вернуться.
Она и Старая Голландка двинулись сначала на север вдоль реки Огайо до места впадения в нее реки Канава, а оттуда в юго-восточном направлении, вверх по течению изгиба реки Нью-Ривер до Дрейпер-Медоуз. Это был практически тот же маршрут, что и в июле, когда шауни вели пленников в свою страну.
При себе, из походного имущества женщины имели старый томагавк, нож и два одеяла. На них были одеты мокасины и платья, которые были настолько ветхим, что если бы не прихваченные одеяла, то переохлаждение и в результате его смерть, им были бы обеспечены.
Они старались идти нехожеными лесными тропами, ибо тропы, которые использовали индейцы, в их случае были небезопасны, поскольку оставалась актуальной проблема нового пленения со стороны индейцев, в случае если те начнут их преследование, и как следствие этого смерть на костре.
Шауни спохватились утром, но не поверили в то, что женщины сбежали, ибо по их представлениям это считалось безумством. Индейцам казалось, что женщины просто потерялись в лесу и для того, чтобы привлечь их внимание, сделали несколько выстрелом из ружей. Подождав до вечера, индейцы пришли к выводу, что женщин задрали дикие звери, поэтому от поиска их отказались.
Наследующий день, после того как женщины покинули лагерь индейцев, по пути они повстречали французских торговцев из Детройта, и обменяли свой никуда негодный томагавк на новый за несколько фунтов грецких орехов, собранных ими в пути.
Спустя пять дней они вышли к притоку Огайо реке Ликинг в районе современного города Цинциннати (штат Огайо), где обнаружили хижину без хозяев, полную кукурузы. На заднем дворе возле хижины паслась лошадь, и женщины «позаимствовали» ее у хозяев, погрузив на нее мешки с кукурузой.
Лошадь для беглянок оказалась весьма ценным приобретением. Женщины поочередно садились на нее верхом и ехали по направлению к реке Канава. Достигнув Большой Песчаной реки (также приток реки Огайо) они решали переправиться через нее, и стали искать брод. Не найдя его, женщины решили попробовать переправиться на тот берег на спине лошади, но поняли, что лошадь не вынесет их обоих, поэтому отказались от этой затеи. Здесь же произошло невероятное. Старая Голландка не удержала лошадь, ноги которой встали поперек течения, и под давлением воды лошадь резко двинулась с места и вырвалась. Потом течение подхватило лошадь и понесло. Старая Голландка едва успела отпустить узду, иначе лошадь потянула бы ее за собой в реку.
Потеряв лошадь, женщины были вынуждены вернуться опять к реке Огайо и пробираться к реке Канава другим путем.
Спустя несколько дней они вышли к Малой Песчаной реке (приток Огайо), потом следуя вдоль нее, добрались до реки Твилвеполи, затем вышли к реке Гайандотте, а за ней к Коал-Крик, потом Пайан-Крик, и далее к реке Блюстоун (все эти реки относятся к бассейну реки Канава в Западной Вирджинии – И.К.).
«Всякий раз они пытались идти то вверх, то вниз по течению, чтобы найти брод и не быть унесенными потоком, – писал Джон Инглис. – Пересекая реки, они, таким образом, хотели сократить расстояние».
За все это время пока беглянки пробирались до реки Канава, они пересекли 145 ручьев и рек, при этом ни та, ни другая не умели плавать. Где-то они находили броды, где-то вязали плоты из бревен, перевязывая их виноградной лозой. Таким образом, до реки Канава они проделали около 500 миль по пересеченной местности, проходя в день от 11 до 20 миль.
Как только запасы кукурузы у них закончились они перешли на подножный корм, питаясь черным грецким орехом, диким виноградом, листьями сассафраса, ежевикой, лягушками и трупным мясом павших животных, которых находили на пути. Женщины цеплялись за жизнь как могли…
«Они шли вверх по холмам сквозь густые заросли лесной растительности, потом вниз с этих холмов, и снова вверх, и снова вниз, – отмечал Джон Инглис. – Они питались тем, что подбирали под ногами, с голодухи они выкапывали коренья и жевали их…».
Несколько раз на пути им встречались индейцы, но всякий раз Бог хранил их, и им удавалось оставаться не замеченными.
Когда они добрались до реки Канава, то пошел снег и практически голые и босые они укрывались от холода в дуплах деревьев, и чтобы не замерзнуть, набрасывали на себя сухие листьев. По ночам они коченели от холода, но не сдавались.
Суровое испытание, выпавшее на долю этих мужественных женщин, в конце концов, сказалось на психическом здоровье Старой Голландки. Старуха обезумела от голода и стала угрожать Мэри убийством. «Она говорила, что когда Мэри уснет, то она подкрадется и зарежет ее, а потом съест, – писал Джон Инглис. – До этого старуха канючила, и упрекала Мэри за то, что та подбила ее совершить побег». Однажды ночью старуха подобралась к спящей Мэри, и едва не успела вонзить нож в ее сердце, как Мэри спохватилась и чудом увернулась от удара. «Матери тогда приснился сон, что кто-то завал ее, и настойчиво требовал проснуться, но она никак не просыпалась, потому что выбилась из сил. И вдруг ей сниться, что их обнаружили индейцы, и она вскочила от страха… Страх оказался реальностью. Рука с ножом обезумевшей старухи была уже в дюйме от ее груди…», – рассказывал Джон Инглис.
Мэри вскочила и убежала чуть дальше от Старой Голландки.
Дальше они путешествовали порознь. Мэри понимала, что находиться рядом с Голландкой небезопасною, но она из чувства ответственности перед старой немощной женщиной, не хотела ее бросать и следовала в пределах, слышимости ее голоса.
Когда Мэри добралась до Ист-Ривер, то обнаружила на берегу брошенное кем-то каноэ. Сев в лодку Мэри дошла на ней до места впадения Ист-Ривер в Нью-Ривер. Далее она следовала на юго-восток вдоль берега Нью-Ривер, пробираясь по скалистым ее берегам. Чтобы защитить ноги, Мэри обмотала их лоскутами своего разодранного в клочья платья, перевязав их на щиколотках гибкими прутиками какого-то кустарника.
Последние 30 миль, остававшиеся до Дрейпер-Медоуз, были самым сложным участком пути для Мэри. Чтобы выйти к ферме Адама Хармона ей пришлось преодолеть горный кряж высотой 1500 футов.
Когда она спустилась вниз с горы, то увидела кукурузное поле Хармонов, где трудились Адам Хармон и его сыновья. 43 дня понадобилось ей, чтобы пройти от Биг-Бон в Кентукки до своего дома в Дрейпер-Медоуз в Вирджинии.
Странствия Старой Голландки продлились чуть больше. Поисковый отряд фермеров отыскал Старую Голландку спустя неделю после возвращения Мэри. Женщину нашли в заброшенной охотничьей хижине
1 декабря 1755 года и доставили на ферму Хармона, откуда Адам Хармон отвез ее в форт на Данкард-Крик (штат Западная Вирджиния). Впоследствии Старую Голландку переправили в Пенсильванию к родственникам.
К сожалению, о дальней шей ее судьбе ничего не известно. История даже не сохранила нам ее настоящего имени.
После того, как Мэри поправилась, она возвратилась в свой дом в Дрейпер-Медоуз, расположенный в 12 милях от фермы Хармона, и нашла его пустым. Опустел не только ее дом, но весь поселок в Дрейпер-Медоуз. Многие поселенцы по причине войны с индейцами покинули его. Те, кто остались в живых, разъехались кто куда, лишь немногие из прежних обитателей поселка вернулись туда после окончания «Войны за континент».
«Сердце матери едва не разорвалось на части от отчаяния, когда она вошла в пустой дом, в котором не было отца, – писал Джон Инглис. – Ради него она проделала путь длиной в 800 миль».
По иронии судьбы Уильям Инглис и брат Мэри – Джон Дрейпер путешествовали по стране чероки в Теннеси и Джорджии, договариваясь с дружественными племенами этого народа об оказании помощи в розыске своих близких, захваченных шауни в Дрейпер-Медоуз.
Их миссия оказалась безрезультативной и они в декабре 1755 года в отчаянии возвратились домой. Каково было их удивление, когда там они обнаружили Мэри.
«Я не буду описывать встречу Уильяма и Мэри, потому что словами невозможно передать то, что они испытали в минуты воссоединения. Пять месяцев разлуки, при известных обстоятельствах, после всего того, что произошло нельзя описать. Я даже и пытаться не буду…», – писал в мемуарах правнук Инглисов историк Джон Хейл.
После воссоединения с мужем Мэри и Уильям переехали в округ Бедфорд-Каунти, где проживали до очередной резни устроенной индейцами, после чего перебрались в округ Монтгомери.
В 1762 году они возвратились в Дрейпер-Медоуз, где приобрели дополнительную землю по берегам Нью-Ривер, построив там свою паромную переправу. Здесь же, кроме переправы они обзавелись кузницей и таверной. В это период у них родились еще четверо детей: Мэри, Сюзан, Рода и Джон.
Всю жизнь они с болью в сердце вспоминали о тех своих детях, кто остался в плену у шауни. О судьбе их младшего сына Джорджа, и оставленной в плену грудной дочери ничего не известно. Некоторые косвенные, мало проверенные свидетельства указывают на факт того, что они в итоге были убиты индейцами.
В 1782 году на 53 году жизни скончался Уильям Инглис. Для того чтобы хоть как-то скрасить одиночество матери Джон Инглис построил ей дом недалеко от паромной переправы. Но Мэри отказалась переселяться и осталась жить в том в маленьком бревенчатом срубе у самой переправы, который строил еще ее муж Уильям. «Мать говорила, что в этой избушке она чувствует себя гораздо безопаснее и комфортнее чем в новом доме», – писал Джон Инглис.
Умерла Мэри Инглис в 1815 году на 83-м году жизни и похоронена на фамильном кладбище близ переправы Инглиса. «Миссис Инглис дожила до глубокой старости. Она была самой уважаемой пионеркой, потому что отличалась храбростью и честностью. Я помню, как встретила ее пятьдесят лет назад на одном из собраний баптистской общины, проходившего в тридцати милях от переправы Инглиса. В то время ей исполнилось уже 80 лет, но она выглядела миловидной и стройной и вокруг нее кучкой толпились внуки», – вспоминала Литиция Флойд в 1862 году.
Старший сын Мэри – Томас, был выкуплен, как указывалось выше, из индейского плена в 1768 году. В общей сложности он прожил с шауни 13 лет. Период его социальной реабилитации был весьма трудным. Он долгое время не мог приспособиться к цивилизации и перебороть в себе индейскость. Неоднократно он пытался бежать от родителей и вернуться к индейцам, но всякий раз его отлавливали и возвращали домой. Несколько лет он находился под присмотром доктора Томаса Уолкера – выдающегося врача, первопроходца и исследователя Вирджинии, который работал с ним и успешно вернул парня в лоно цивилизации. В период с 1773 по 1774 год во время Войны Данмора, Томас Инглис проходил службу в армии в качестве полкового разведчика и переводчика под началом полковника Уильяма Кристина. В 1775 он женился и поселился в Бурк-Гадэне (штат Вирджиния).
В 1782 (1781) году жену Томаса Элеонор, и его троих детей похитили индейцы. В итоге Элеонора и двое сыновей погибли. Младшую дочь Томасу удалось у индейцев выкупить.
Бетти Дрейпер (Робертсон) – сноха Мэри, смирилась со своей участью и спокойно проживала среди индейцев. Последние ценили ее за ее медицинские знания и навыки. Спустя шесть лет после плена в 1761 году ее разыскал и выкупил из плена муж – Джон Дрейпер. Все то время, пока она находилась в плену он не переставал донимать вождей чероки – союзников шауни, и при их посредничестве осуществил эту грандиозную сделку – возвращение жены домой.
О реакции шауни на исчезновение пленниц в октябре 1755 года стала известно от старшего сына Мэри – Томаса. На мирных переговорах американцев с индейцами шауни в 1774 году после сражения в Поинт-Плезант (штат Западная Вирджиния), Томас случайно встретился со своим бывшими «соплеменниками» шауни, которые рассказали ему об исчезновении его матери и были весьма удивлены тем, что она благополучно вернулась домой, и ныне здравствует.
Мэри Инглис является символом мужества и силы в США, ее именем названы многочисленные объекты инфраструктуры, а интерес к истории ее приключений не угасает и по сей день.
Литература
Duvall, James. Mary Ingles and the Escape from Big Bone Lick. – Burlington, Kentucky, 2009 – 33р.
Data for a Memoir of Thomas Ingles of Augusta, KentuckyTranscription by James Duvall, M. A.Boone County Public Library Burlington, Kentucky from a copy owned by Patty Hons, Lawrenceburg, Indiana, 2008
Hale, John Peter. Trans-Allegheny Pioneers: Historical Sketches of the First White Settlements West of the Alleghenies, 1886.
Ingles, John. Escape from Indian Captivity: The Story of Mary Draper Ingles and son Thomas Ingles as told by John Ingles, Sr., eds. Roberta Ingles Steele and Andrew Lewis Ingles. – Radford: Virginia, Commonwealth Press, 1969
Ingles, John, Steele, Roberta Ingles, Lewis Andrew Ingles. Escape from Indian captivity : the story of Mary Draper Ingles and son Thomas Ingles. – Cambridge University Press 1982
Kegley, Mary B., Kegley, F. B. Early Adventures on the Western Waters. Vol. I: The New River of Virginia in Pioneer Days. 1745-1800 – Orange, Virginia: Green Publishers, 1980. – 352р.
Preston Floyd, Letitia. Memoirs of Letitia Preston Floyd, written Feb. 22, 1843 to her son Benjamin Rush Floyd.
Vannorsdall-Schroeder, Joan. Reader Favorites: Mary Draper Ingles' Return to Virginia's New River Valley, 1998