Всего лишь снимок, какая мелочь…
Рассказ из цикла « Школа».
«Разумное сознание не может удовлетворяться случайным существованием относительно-добрых качеств, из которых не вытекает никакого общего правила: самое первоначальное различение добра и зла уже содержит в себе идею добра или блага, без всяких ограничений, заключающего в себе безусловную норму жизни и деятельности. Формально, как постулат, эта идея добра или блага присуща человеческому разуму, но лишь сложною работой мысли определяется и развивается действительное содержание этой идеи».
(Вл.С.Соловьёв ОПРАВДАНИЕ ДОБРА. НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ.)
Гл. 1.
Итак, продолжаю историю Любви Родионова и Волжаниновой. Мой чтимый читатель не забыл, что Родионов признался в любви Волжаниновой, и перед влюбленными встал вопрос: где им жить? У Родионова мама и дом, старинный дом из сосны, перевезённый из поймы в 1958 годе на крутой брег на Левобережье, в пятидесяти километрах от города Волжского, перед заполнением Волгоградского водохранилища. От красот Волжской поймы остался островок леса в несколько гектаров да воспоминания старожилов о том, что в пойменном лесу водились не только заяц и лисиа, но даже олень и медведь. У Родионова сад, выращенный его отцом. С этим садом связанны самые восторженные воспоминания.
« Дима, сынок, держи саженец, держи крепко, а я присыплю корни Землёй. Вот так, правильно. Теперь надо плотно утрамбовать Землю, и залить лунку водой. Это нужно для того, чтобы Земля плотно обволокла каждый корешочек. Связь дерева с Землёй только после этой немаловажной хитрости будет хорошей, соки потекут по протокам дерева, и оно не будет чахнуть, вырастет раскидистым, отблагодарит тебя краснобоким яблоком. По другому не бывает. Дерево как Человек, всё понимает и чувствует, оно умеет страдать и радоваться, смеяться и плакать. Запомни это, сынок, и постарайся вокруг себя созидать пространство жизни». Дима долго смотрел на отца широко распахнутыми глазами. В его глазах отражались и набухшие почки ветвей яблони, и голубое Небо, по которому спешили из жарких стран облака к нам, в Заволжье. Облака перемешались со стаей гусей. Гуси торопятся опуститься на Воду Волги. После дальнего перелёта они измождены.
« Что такое « Пространство Жизни», Папа?»
« Это среда обитания, сынок, это жизнь без боли, страданий, это дни, переполненные радостью и добротой. Сравни: « Пространство жизни» и «пространство смерти». Подними глаза, посмотри на Небо. Видишь, стая гусей опускается на воду. Река для них и есть пространство жизни. Но это пространство может превратиться в пространство смерти, и виной этому будут люди. Очень скоро ты услышишь выстрелы. Это охотники начнут стрелять уставших птиц. Можно, конечно, сказать, что весенняя охота разрешена, и ничего противоестественного в этом нет. Человек тысячи лет добывает пропитание охотой и рыболовством. Но ситуация изменилась. Природа истощена. Случилось это потому, что человек не алчет вырабатывать в себе чувство меры, древнее чувство самосохранения, порожденное убеждением, что только Природа способна обеспечить Человека жизненными соками, угасло. Человек создаёт с усердием, безумным рвением и безрассудством для своего любимого, но недолговечного, смертного тела комфорт. Эти мифические удобства создаются с тупым упорством, потому что Разум сейчас не востребован, а ум плетётся за ложными желаниями и страстями. Запомни, Дима, что всё злато на Земле не заменит глотка чистой воды и свежего воздуха. Мы подошли в очень сложному вопросу, сынок». Сказал отец и замолчал, поднял глаза и смотрел на гусиную стаю до поры, когда она стала неразличима на фоне тёмно-синей Воды.
Слова, (и не только эти Слова) вошли глубоко в клетки мозга и, казалось, что Дима о них забыл. Но самопроизвольно они напоминали о себе в самую неожиданную минуту, в самой, казалось бы, неподходящей ситуации. Слова жили в сознании самостоятельно и наполнялись крепостью, словно вино, которое с каждым годом становилось светлее и более терпким. И теперь, когда Родионову за тридцать, Слова трансформировались в убеждения, сотканные из воли и разума.
Именно благодаря этим Словам Родионов каждую свободную минуту проводит в своём саду. Даже не смотря на позднюю осень, он находит работу: утепляет корни дерев и кустарников опавшей листвой, обрезает виноград, скручивает и укладывает плети на землю, накрывает их соломой и плёнкой. Он так погружается в работу, что реальность преображается в его сознании, приобретает разумность в действе, которым он занимается.
Затрепетало сердце от гласа гусиной стаи. Родионов уронил грабли, выпрямился, устремил взгляд в Небо: гусиная стая плыла под серыми тучами, над Волгой. Глас гусей печален, они прощаются с излюбленным местом проживания и кормёжки, они прощаются с Рекой на несколько месяцев, до весны! Кажется, что вот сейчас птицы крыльями размечут облака и засияет Солнце. И Родионов смотрит, смотрит в Небо. А когда гуси растворились в необъятном Космосе, он опустил глаза, и увидел не просто желтый сад, роняющий листья в предзимье. Он ощутил себя пребывающим среди дерев, испускающих золотые потоки энергии, и увидел он на деревах диковинных птиц, и пение их было неземным, и поток золотой энергии, одухотворённый музыкой Сферы, переполнил Душу… Родионов поднял глаза, устремил взгляд в беспредельный Космос, душа переполнилась сладкой тревогой! Родионов носовой платок их кармана выхватил, к глазам прижал!
« Невозможно простыми словами передать чувства, рождённые при общении с Природой! Пребывая осенним днём в саду, залитому, нет, переполненному солнечным Светом, будто расплавленным золотом, в Душе каждого воцаряется спокойствие и тихая Радость. Радость от того, что Сад, являясь составной частью беспредельного Космоса, переполнен энергией Созидания и Добра, пребывает во власти глобальной Гармонии! И тем больше Сад отдает энергии, чем больше вложено в него Души садовода. Энергия Дерев и Кустарников струится золотисто-фиолетовым потоком в мышцы: и как тут не взяться за простую работу; вскопать круг Земли под Яблоней, с наслаждением расправить спину и вытереть пот со лба, постоять среди Сада, прислушаться к его глубоким вздохам в эти часы перед зимними холодами. Мой уважаемый читатель, отвлекись от дел, вспомни минуты, которые ты провёл в общении с Природой и попытайся описать ощущения, которые наполняют твою душу при этих воспоминаниях. Попытаюсь и я. Чувства и эмоции, входящие в нас при общении с Деревами и цветами, не только осязаемы, но и зримы. Золотисто-фиолетовыми сгустками они исходят от каждого листочка, от каждого лепестка и каждой веточки и пронизывают нас сладостно-тревожно-томительной энергией. И крепнут наши мышцы, и просветляется Сознание, и бурлящая радость переполняет каждый атом тела, и хочется смеяться и кричать, орать во всю мощь лёгких, чтобы крик радости долетел до самых отдалённых уголков Вселенной!» (Отступление автора. Воложитов А.).
« Дима, уж вечер, ужин на столе!» Мария Ивановна положила руку на плечо сына. Дмитрий Викторович прекратил работу, раскрыл широко глаза, глядя на заходящее Солнце, сулящее прекрасный, прохладный осенний День. Восхитительны мгновения, в которые к нам приходит наше детство, красны мгновения жизни, дающие нам надежду на счастье!
« Да, мама, иду». Родионов положил торопливо платок в карман, отнёс грабли в сарай, вымыл руки из рукомойника, закреплённого на засохшем стволе древней яблони. Эту яблоню посадил в свою бытность дед Родионова, Артём Дмитриевич, страстный садовод и хороший Человек, который относился с одинаковой добротой и к нему, Дмитрию, и к своим саженцам.
« Вчера приходила Берёзова, твоя бывшая любовь, сынок. Наговорила мне такого, что моё сердце не в состоянии принять. Я думаю, что Катька наслушалась сарафанного радио и плётёт языком. Благо, что язык без костей, иначе сломался бы».
« Не о наших с Волжаниновой отношениях говорила Катерина, мама?»
«Именно, сынок. Неужели это правда? Но почему я эту благую весть узнаю от болтливой соседки, но не от моего сына?» Родионов посидел несколько мгновений на стуле с растерянным лицом, улыбнулся ласково, подошёл к матери, обнял её за плечи, и, глядя в её синие глаза, ответил ласково:
« Мама, не огорчайся, просто я не знал, как начать разговор». Попытался отшутиться Родионов.
« Дима, сынок, что вы решили, как будете устраивать жизнь?» Дмитрий Викторович улыбнулся, сел на стул, поднял на мать счастливый взгляд.
« Мама, выбор у нас не большой. Либо я перекочую к Олечке, либо она к нам».
« А Оля что говорит, сынок?»
« Подробно вопрос мы не обсуждали. Так, всего лишь предположения, а точнее выразиться – я молол чепуху. Волжанинова смеялась, слушая мои глупые слова! Мама, что ты мне посоветуешь?».
« Я с советами не собираюсь лезть в вашу жизнь. Решайте сами, как и с чего начинать жизнь? Твой отец единолично, не посоветовавшись со мной, не принимал важное для семьи решение?» Мария Ивановна подняла на сына глаза: в них он увидел слёзы.
« Мама, ты знаешь, что моя душа страдает, если ты плачешь. Ведь всё хорошо, я просто не знал, как начать разговор». Тихо говорил Родионов, прижимая мать к груди. Мария Ивановна отстранилась от сына, проговорила:
« Ты посмотри на себя в зеркало, сынок. Виски седые, тебе уж за тридцать, а я без внуков. Род Родионовых прервётся вместе с тобой. Я очень хочу, чтобы династия Родионовых-учителей не прерывалась. Твой дед и твой отец были хорошими учителями. Я имею право это утверждать, потому их что ученики стали грамотными, инициативными специалистами, прекрасными людьми». Мария Ивановна помолчала, глядя сыну в глаза и вытирая глаза платком, вновь упрекнула сына:
« Я, сынок, грешным делом, думала-гадала; уж не сохнешь ли ты по Катерине Берёзовой. Столько лет промелькнуло, словно гусиная стая по чистому небу, а ты всё один-одинёшенек». Родионов грустно улыбнулся, махнул рукой, ответил:
« По Катьке я не сохну, мама. Она, конечно, была красивая… Она и сейчас… ». Родионов покраснел, махнул рукой, воскликнул:
« Вот что мама, я сейчас мигом за Олечкой! Посидим, поужинаем, поговорим!» Мария Ивановна глубоко вздохнула, опустилась на стул, ответила, глядя на сына сияющими глазами:
«Вот уж действительно правда, что печаль перемелется радостью ». С воодушевлением ответила Мария Ивановна.
Родионов из дому вышел через несколько минут, и через полчаса вернулся вместе с Ольгой Борисовной. Глаза Волжаниновой сияли, словно Звёзды на Небе в ясную, безоблачную Ночь. Она протянула Марии Ивановне ладони, сказала певуче:
« Добрый вечер, Мария Ивановна. Дима притащил меня, сказал, что сегодня особенный День, и что вы нас ждёте!»
Родионова прижала Ольгу Борисовну к груди, проговорила с дрожью в голосе:
« Я сегодня обрела надежду, Олечка!» Мария Ивановна засуетилась, стала приглашать к столу:
« Проходи, Олечка, в гостиную… Дима, не стой истуканом, повесь пальто Олечки на вешалку, проводи в гостиную!»
« Вот, Олечка, смотри. В вазе яблоки. Это жёлтое краснобокое называется Яндыковское, а это красное с жёлтым боком - Анис Алый, а это зелёное – Кутузовское. Но особо Дима и я заботимся об Анисе Крупноплодном. Это не тронутый селекцией сорт яблок, привезённый старанием деда, Дмитрия Дмитриевича Родионова, с поймы при переселении перед заполнением волжского водохранилища. Дед Родионов был учителем. Он преподавал биологию и был увлечён садоводством. Яблоня жила и радовала нас урожаем долгие годы. И сорт мы сохранили. Он ценен тем, что приспособлен к нашему климату и почти не болеет паршой». Мария Ивановна говорила и ласково смотрела в лицо Волжаниновой, улыбалась.
« Это краткий период истории нашей семьи, семьи Родионовых. Родионовы – династия учителей. Пойдём, Олечка, я покажу тебе фотографии. Кстати, очень много дневников и Виктора Дмитриевича, и отца, Виктора Викторовича о проблемах и успехах нашего образования свалилось на голову Димы. Он всё обещает мне систематизировать материал, собранный дедом, отцом, мной, написать диссертацию, но всё у него нет времени. А я уверена в том, что мысли, изложенные в процессе работы с детьми, очень ценны, и мы не имеем право не выносить их на суд общественности». Мария Ивановна поспешила в кабинет, вышла из него со старинной открытой общей тетрадью, сказала:
Олечка, вот, послушай, какие мысли записал Виктор Дмитриевич:
« Учителю не хватает мудрости быть терпеливым по отношению к ученику. Необходимо выработать привычку жертвенного терпения и любви к ученику, и это качество позволит, не унижая достоинства воспитанника и уважая его мнение. обсуждать вопросы, которые осмысливаются на уроке. Только в этой атмосфере доверия и уважения ученик почувствует себя на уроке свободно, потому что он будет уверен в том, что при выражении собственного мнения по вопросу, или ошибке при облачении мысли в слова ему не станут высказывать неудовлетворение, а просто поправят, объяснят его заблуждение. В итоге, мы сотворим в классе обстановку доверия и доброжелательности, и только в такой атмосфере возможно говорить о творчестве ученика на уроке. Что же мешает воплощению этой благородной цели? Оценка ответа ученика и отметка, как итог? Сомневаюсь. Недостаток воли и созидательной энергии учителя? Вполне возможно».
« Мама, не требуй от меня того, что я физически не в силах сделать. Вот пойду на пенсию, засяду за дневники, напишу что-то вроде эссе на педагогические темы, я обещаю». Оправдывался Родионов. И, чтобы перенести разговор в другое пространство, он, Родионов, подошёл к проигрывателю, включил его и поставил иголку на пластинку. Комнату наполнило лёгкое шипение, его пересилили звуки гармоники, полился, подобно святому источнику, голос: деревня моя, деревянная дальняя, смотрю на тебя, прикрывшись рукой, ты в лёгком платочке, июльского облака, ….
Гл. 2.
И настало утро, и пришёл новый рабочий день. Родионов, по обыкновению, вошёл в учительскую за четверть часа до начала уроков. За столом сидел Иван Иванович Сайков и писал на листочке из школьной тетрадки в линейку. Рука его вздрагивала, ручка перескакивала с одной строчки на другую. Сайков пыхтел, сопел. Причёска его растрепалась, узел галстука расслабился, одна половинка ворота рубашки вылезла на обшлаг костюма. Иван Иванович не поднял голову и не взглянул на вошедшего Родионова.
Дмитрий Викторович взял журнал из шкафа, ещё раз с удивлением посмотрел на коллегу и направился к двери учительской, намереваясь выйти. Но душа заныла, защемило сердце, мысли заметались в мозге. Родионов повернулся к Сайкову и спросил:
« Что - то случилось, Иван Иванович?»
Сайков вздрогнул, и, не поднимая взгляда на Родионова, ответил:
« Случилось, Дмитрий Викторович! Я до последнего момента надеялся, что мы не докатимся до полной безответственности перед нашей молодёжью. Но после вчерашних решений руководства я не вижу смысла оставаться в школе. Я учитель машиноведения, но не завхоз, и подметать школьный двор с учениками не буду. Не вижу надобности приходить в это заведение. Я большую часть моей сознательной жизни работал на Земле. Я любил это ДЕЙСТВО. Я стремился внушить моим ученикам, что нет лучше профессии хлебороба. Да это и не профессия вовсе, а призвание, зов Души». Сайков осёкся. Ручка выпала из его руки на лист. Он сел, долго ловил ручку дрожащими пальцами. Родионов постоял несколько минут у двери. Он хотел сказать слова утешения этому доброму и преданному Полю Человеку, Человеку, который честно исполнял свой долг перед молодыми людьми, но Слова не находились. Да и что он мог сказать, могли разве вернуть уверенность в целесообразности его деятельности в новой ситуации утешительные Слова?
Родионов вышел из учительской. В голове роились мысли, подобно пчёлам в улье. И как им не скучиваться в голове, как не сбиваться в горячий, обжигающий сгусток? Сайков, этот добродушный, даже наивный, работящий Человек, потерял уверенность в правоте своих действий и целесообразности дальнейшего преподавания.
«Естественно, что он не пошёл на сделку с совестью. Естественно, что Душа Ивана Ивановича мечется в замкнутом пространстве, она заперта в комнате без окон и дверей. Естественно, что он, потомственный хлебороб, не в состоянии осмыслить факта потери профессионализма крепкими мужиками его поселения, оторванными от Поля. Это они, хлебопашцы и хлеборобы, это они, трактористы и комбайнеры, с улыбкой ерошили его, Иванку, по выгоревшей на Солнце Заволжья голове и приглашали в кабину трактора. Это они с восхищением рассказывали ему о премудростях профессии хлебороба, это он, Иванка, прикипел душой и телом к Полю…
Кому им передать бесценный опыт хлебороба, если их дети с сегодняшнего дня лишены возможности получить профессию, спокон веку востребованную в российской глубинке?»
Родионов остановился перед зеркалом в рекреации, глянул на своё лицо: выражение глаз слишком строго, на лице играет румянец. Это волнение, это нервный срыв, это внезапно навалившееся изнеможение! Сердце устало и надрывно колотится, мышцы силу утратили, и мозг расплавился, в оплывшую безобразно свечу превратился, рвение сеять доброе и вечное улетучилось. И Родионов стоял перед зеркалом, машинально поправлял старенький галстук и со страшным напряжением воли стремился превозмочь навалившуюся слабость, собрать остатки воли по закоулкам своего тела и выковать из этого мизерного клубочка, что - то в виде Долга, изобразить на лице улыбку и идти к детям в кабинет, сеять ДОБРОЕ и ВЕЧНОЕ…
Родионов открыл дверь кабинета. Ученики седьмого класса не стояли у своих парт и не ждали учителя. Конечно, большинство из них сидели на своих стульях, но всё ещё нет ни учебников, ни ручек и тетрадок на их партах, потому что они смотрят на представление, которое разыгрывается у доски.
Бахарев Фёдор носится вокруг Шевцовой Татьяны, часто подпрыгивает, машет рукой, вертит ею подобно пропеллеру самолёта. В его руке - голубенькая общая тетрадь. Синие джинсы Бахарева сползли, полосатая рубашка вылезла из под ремня, одним краем сползла на ягодицу. Причёска растрепалась, глаза горят озорством, дерзостью, граничащим с хамством. Бахарев кричит во всё горло:
« Шевцова написала стихотворение, Танька пиитиха! Ха – ха – ха!
Дом у Реки, Сад у порога!
Папа в саду. Работы здесь много!
Мама готовит борщ на плите.
Братик с собакой бежит по траве.
…………………………………………………………
…………………………………………………………
« Федька, дебил, верни тетрадь! Ты не имеешь права рыться в чужом портфеле!» Со злостью кричит Шевцова. Шевцова – беловолосая, худенькая, измождённая уроками и старанием, вертится в этом кругу, стремиться вырвать из его руки свою тетрадку. В её огромных голубых глазах ужас и отвращение к однокласснику.
« А ты достань свою тетрадь, прыгай, выше прыгай, ну, прыгай, вот она, твоя тетрадь, прыгай!» Приказывал Бахарев. В азарте он вертелся всё быстрее. Шевцова потеряла надежду заполучить тетрадку со стихами, она закрыла лицо ладонями и зарыдала. И даже в этой ситуации Бахарев не унялся:
« Слабачка, Танька. Да и куда тебе, худосочной. Тебя родители что - ли не кормят. Ах, да, вы, Шевцовы, лузеры в этой жизни, лузеры, лузеры, ха-ха-ха!»
Рыбаков Сергей взъерошил пальцами рыжие волосы, развесил уши, раскрыл рот на всю возможную ширину, вторит Бахареву:
« Лузеры, лохи!» Шевцова подняла лицо, оторвала от мокрых глаз ладони, высказалась:
« Чья бы корова мычала, Рыбаков! Жополиз Бахаревский! Всю жизнь под ним не проходишь, самому придётся мозгами шевелить, иначе будешь батрачить по случаю! Тоже мне, успешный отыскался!» Азарт у Сергея Рыбакова улетучился, он стушевался, поник, поплёлся к своему стулу.
« И ты считаешь, что оскорблять и унижать Человека, тебе право дано? Я, Фёдор, так не считаю». Спокойно, но твёрдо произнёс Родионов. Бахарев опешил. Он несколько мгновений стоял без движений, затем хихикнул, бросил тетрадь на парту Шевцовой, вприпрыжку побежал к своему месту. Шевцова, вытирая глаза, устремилась к учителю, приникла к его груди лицом. Дмитрий Викторович положил руку на голову ученице, сказал:
« Успокойся, Танечка. У тебя впереди целая жизнь, и ты сможешь справиться с излишними эмоциями и ненужными волнениями. По сути, слова Бахарева и Рыбакова, просто, по их представлениям, приколы, и я не советую тебе их воспринимать так близко к сердцу. Успокойся, садись на место, надо начинать работу». Класс притих, ученики ожидали действий учителя в этой ситуации. И ни один из них, даже Родионов, не заметил, что Иванова Татьяна успела исподтишка сделать снимок на телефон. Её полные губы расплылись в усмешке.
А учитель несколько секунд постоял у доски в раздумье, подошёл к учительскому столу, положил на него журнал, повернулся к шкафу и открыл его. Учитель взял в шкафу план работы, сказал:
« С Фёдором и Сергеем я поговорю на переменке. Но знайте, что если кто-то из живущих создаёт вокруг себя ситуацию конфликтов, то и сам в этих конфликтах сгорает и душой и телом. Это относится и к субъекту, и к обществу. Большая часть Слов наполнена колоссальной энергией созидания. К сожалению, некоторые из вас употребляют Слова, значение которых они мало понимают. Фёдор, объясни, пожалуйста, значение слов « лузер и лох».
Бахарев Фёдор вытаращил на учителя глаза, окаменел, молчит.
« Так я и знал, Фёдор. Ты услышал эти слова и повторяешь. Слово « Лузер» заимствование. Английское слово « lose» значит «проиграть», а слово « loch» немецкое, и переводится на русский язык « лунка, дыра, отверстие». И вот что я тебе скажу, Фёдор, не вешай ярлыки на кого бы то ни было, потому что неизвестно, кем станешь ты во взрослой жизни, и кем станет Таня. И ещё, Фёдор, Римская Империя пала потому, что использовала труд рабов. Государство, использующее труд невольников, не может долго существовать. А вот другой пример из нашей истории, истории государства российского. Вы знаете, что монголо - татарское иго было свергнуто,… в каком году, Никита?» Гришин соскочил с места, стал теребить непокорный чуб, с заиканием начал отвечать:
« Монголо - татарское иго было свергнуто в 14…» Гришин замялся, и Родионов подсказал:
« Правильно, Никита, в 1480 году. К этому году русские князья объединились вокруг князя московского, Иоанна. Теперь, мои хорошие, подумайте над историческими фактами и сделайте вывод, какие действия ведут к трагедии, и какие к процветанию. Проведите анализ событий, свяжите их с современностью, и пытливому уму откроется истинная причина противоречий современности». Родионов говорил и раздавал ученикам карточки с вопросами для самостоятельной работы.
« Вы все получили карточки с вопросами для повторения пройденной темы « Мир в начале нового времени. Реформация». Откройте тетрадки, начинайте отвечать на вопросы. Постарайтесь излагать мысль коротко, точно и ясно. Не забывайте слова Антона Павловича Чехова, который утверждал, что признаком таланта является краткость в изложении размышлений. Напоминаю, пишите аккуратно, вырабатывайте красивый почерк. Этот навык вам пригодится». Родионов сел на стул, открыл журнал, стал заполнять. Он, учитель, склонившись над журналом, слышал возню на последней парте. Он знал, что на ней сидят Рыбаков Сергей и Иванова Татьяна, но он не мог предположить, что они, еле сдерживая хихиканье, рассматривают фотографию, да - да - да, ту самую, которую украдкой сделала Татьяна Иванова.
Родионов поднял глаза, спокойно сказал:
« Татьяна и Сергей. Прошло почти пять минут урока, пора бы и за работу взяться». Иванова Татьяна сунула поспешно в карман телефон, схватила карточку, прикрыла ею лицо. Рыбаков пригнул голову, его растопыренные уши повисли над тетрадкой, плечи вздрагивали от смеха. Он не может взять себя в руки.
И ещё учитель увидел на столе Бахарева открытую книгу. Удивился, сказал:
« Фёдор, разве я разрешал пользоваться учебником?»
« Это не учебник!»
« Что же?» Удивился Родионов.
« Он купил себе решебники по всем предметам! Учиться не хочет!» Выкрикнула Татьяна Шевцова. Он сверкнула глазами, склонилась над тетрадкой.
« Так, всё ясно. Поступим так: ты, Фёдор, положи шпаргалку на мой стол, а после звонка я её тебе верну».
« Не положу. Книга моя, я её купил. Дмитрий Викторович, все учителя разрешают пользоваться решебником!»
« Так уж и все. Маловероятно. Возможно, что учителя нашей школы разрешают на переменке сравнить ваши ответы с решебником, этому я поверю. Так что Фёдор, положи шпаргалку на мой стол, а на перемене я разрешу тебе сравнить твои ответы на вопросы с ответами в этой жёлтой книжонке».
« А я тогда не буду ничего делать. А можно выйти в туалет, Дмитрий Викторович?»
« Фёдор. Урок только начался. Ну ладно, если тебе необходимо - выйди». Разрешил Дмитрий Викторович. Бахарев засуетился. Он торопливо сложил в сумку принадлежности, вприпрыжку выскочил из класса. Через секунду открыл снова дверь, просунул голову, крикнул:
« Рыбак, Серый, захватишь мою сумку!» Бахарев хлопнул дверью и помчался по коридору к лестнице. В кабинете воцарилась тишина. Прошло пять минут урока….
Гл.3.
На перемене Родионов с пачкой тетрадей вошел в учительскую. Он сел за стол, намереваясь просмотреть некоторые из них на этой перемене.
Открылась дверь кабинета директора. В проёме возникла Волович Марина Николаевна, директор. Её глаза смотрят на Родионова с прищуром, в них блистают молнии.
« Родионов, зайдите ко мне. Вы что себе позволяете, Родионов? Как это понимать?...»
« Во первых, не фамильярничайте, Марина Николаевна, я вам не мальчик на побегушках, во вторых, объясните, что случилось?» Твёрдо произнёс Дмитрий Викторович.
« Вам непонятно, что случилось. Вы всегда такой. Наломаете дров, а потом притворяетесь…. Вы зачем у Бахарева изъяли решебник. Раз он создан как учебное пособие, значит этим пособием могут пользоваться учащиеся! Что это у вас за мода такая, устанавливать свои правила в школе?»
«У нас с вами, Марина Николаевна, разные понятия о добре и зле. Решебник отдаляет ученика от общения с учителем, со мной, вами, так как даёт ему возможность бездумно списать ответ примера, или не напрягая мозгов, повторить чужие мысли в вопросах, которые ставят перед нами гуманитарные науки. Процесс обучения под руководством решебников не приучает учеников к логическому мышлению и к работе с первоисточниками. В духовном плане, в первую очередь для ученика, решебник наносит смертельный удар, потому что отдаление его от общения с учителем, неминуемо приводит последнего к непосредственному знакомству и, как следствие, к общению с представителями параллельной школы. И этой параллельной школой может стать любое из негативных увлечений молодых людей, вплоть до экстремизма. Вы это понимаете?»
« Ведите кружок чаще, привлекайте детей, чтобы они не болтались по улице».
« Вы прекрасно знаете, что без массовой организации невозможно всех учеников заинтересовать краеведением! И это естественно».
« Вы снова за своё, Родионов! Сколько….» В это время телефон директора, лежащий на столе, принял сообщение. Директор круто повернулась к столу, взяла телефон, открыла сообщение. Она несколько мгновений смотрела на полученную фотографию расширенными глазами, резко повернулась к учителю, поднесла телефон к его глазам, почти воскликнула:
« Как это понимать, Родионов?!» Дмитрий Викторович глянул на снимок, улыбнулся, ответил:
« Понять очень просто: ученица проявила целомудрие духовного начала. Дети пока ещё в нас, учителях, не совсем разочаровались, они пытаются найти в нас точку опоры, эту возможность сохранить себя как личность. Дети ждут от нас, представителей образовательной системы, поворота в сторону реальных потребностей жизни. Они, я в этом убеждён, хотели бы знать о том, что существует наука, объясняющая такие понятия, как культура чувств, культура поведения в обществе, они хотели бы познакомиться, хотя бы в режиме обзорных лекций, о роли Человека в Мироздании и осознать ценность жизни каждого из нас».
« Вы, Родионов, не прикрывайтесь бредовыми идеями! Вы не ответили на вопрос: что это вы обнимаетесь с ученицами? Если учесть, что вы не женатый мужчина, к тому же полный физических сил…. Мне всё ясно!»
Родионов стоял перед директором, приглаживал волосы на голове, поправлял галстук, вынул из кармана расчёску, привёл в порядок причёску…. Вдохновение на его лице сменилось выражением отвращения к словам, мыслям, которые имела в виду директор школы, Волович марина Николаевна. Родионов глянул ей в глаза, резко повернулся и вышел из учительской.
Возвратился он в учительскую через несколько минут, воротился не один. Родионов привёл с собой весь седьмой класс. Он попросил учителей задержаться. Он открыл дверь кабинета директора и пригласил её в учительскую.
« Уважаемые коллеги, директор школы, заподозрил меня в непристойном поведении по отношению к ученицам. Столько лет мы работаем вместе, а доверия ко мне со стороны директора так и нет. И это несмотря на то, что в этой школе работали мой покойный отец и моя мать, и у них безупречная репутация. В ситуации, когда мы, учителя, не доверяем друг другу и пытаемся уличить друг друга в аморальном поведении по отношению к ученикам, мы пускаем под слом наш авторитет перед воспитанниками и их родителями. Именно поэтому, чтобы пресечь сплетни, я избрал тактику самозащиты. Я прошу Шевцову Таню рассказать, что сегодня произошло в кабинете в присутствии всех учеников. Они все свидетели. Вот уж не думал, что мне придётся защищать мою честь и достоинство! Таня, пожалуйста, спокойно расскажи, что случилось?» Шевцова раскраснелась, её глаза наполнились слезами. Но ученица смогла совладать с волнением: она ткнула в Бахарева пальцем, стала рассказывать:
« Бахарев отнял у меня мою тетрадь со стихами. Я пишу стихи, буду поэтессой. А Бахарев стал смеяться над моими стихами, обзывал меня, довёл до слёз. Тут вошёл, Дмитрий Викторович…»
Когда ученики вышли из учительской, Родионов вошёл в кабинет директора и положил ей на стол заявление об увольнении.
10 Марта 2016 Года, Волгоград. Окончание следует.