Без Кайла я живу почти припеваючи, как оказалось, Каин очень добрый и приятный молодой человек, он приносит мне еду и иногда даже балует вкусненьким. Прежняя физическая форма быстро ко мне вернулась, и я чувствую себя уверенно. Однажды Каин принёс мне в камеру одеяло — ему не понравилось, что я сплю на полу, и он велел мне укутываться в него. Иногда он задерживается у меня, и мы разговариваем, подолгу и о разных вещах. Было ли это выуживанием информации или нет, даже не знаю, мне было всё равно. После того как я побывала в кабинете Ким прошла ещё неделя.
Я открываю глаза и высвобождаю руки из тёплого кокона, полностью укутанная в одеяло и хорошо выспавшаяся. За железной дверью шум шагов не прерывается ни на секунду, коридор наполнен множеством голосов, но до меня доходит только эхо. Интересно, что происходит по ту сторону двери и что заставило всех этих людей прийти в такое беспокойство?
Выбираюсь из одеяла и расстилаю его на полу, вытягиваясь в полный рост в ожидании Каина. Обвожу глазами помещение. Теперь, когда Кайл не зверствует надо мной, оно не кажется таким страшным. Проходит совсем немного времени, и в дверях появляется мой синеглазый надзиратель.
— Вставай, нам нужно идти.
Вся моя беззаботность бесследно испаряется, куда идти? Что происходит и вяжется ли это как-то с всеобщим беспокойством за дверью?
— Куда?
— Топай, я сам пока ничего не знаю, велено привести всех военнопленных девушек от двадцати до двадцати пяти лет в общую точку сбора, тебе как раз двадцать.
Остальные вопросы бессмысленны, он сам не знает, что происходит. Молча встаю и следую за ним на выход.
— Это вынужденная мера, я не могу привести тебя туда без наручников, меня Райан со всей начинкой слопает.
Щелчок — и наручники сковали мои запястья за спиной, шагаю перед Каином, поворачиваю по его командам. Мы продвигаемся уже знакомым мне маршрутом в направлении кабинета Ким. Интересно, зачем мы ей? Возле двери стоит множество молодых девушек, также как я, скованных наручниками, разных национальностей. В кабинет заводят по одной девушке, сопроводитель выходит почти сразу, оставляя врача наедине с пациенткой. Никак не могу понять, что происходит, поэтому покорно жду.
Удивительно, здесь так много представительниц разных национальностей. Странная закономерность, азиаток и темнокожих девушек даже не осматривают, их сразу высылают из кабинета. Все, кто проходит осмотр, расходятся на несколько кучек: одна из них намного больше, другая совсем крошечная, там всего пять девушек.
Наступает моя очередь, Каин заводит меня в кабинет, и Ким одаривает меня тёплой улыбкой. Наручники за моей спиной расстёгиваются, врач что-то говорит по-английски моему сопроводителю. Лёгким толчком в спину меня подталкивают к креслу. Такие я видела только в гинекологических кабинетах. Мои глаза от удивления, скорее всего, лезут на лоб, и я оборачиваюсь в сторону Ким, меня пугает всё происходящее.
— Каин, оставь нас. — Ким встаёт из-за стола и подходит ко мне. Как только Каин скрывается за дверью, она продолжает разговор. — Не бойся, я просто осмотрю тебя. Ты когда-нибудь была близка с мужчиной… физически?
Я отрицательно качаю головой и по её просьбе забираюсь на кресло, хотя мне кажется, что, даже если бы я отказалась туда взгромоздиться, меня бы усадили на него насильно. Я сгораю от стыда, ещё никогда врачи не осматривали мои интимные части тела. Она мягко пробирается к моему самому сокровенному и долго осматривает, периодически касаясь меня. Я неуютно ёрзаю в кресле, это больше похоже на издевательство. Затем она берёт кровь из вены и делает моментальный анализ, довольно кивает пробирке с результатом и переводит взгляд на меня.
— Отлично. Ну, всё, дорогая, слезай.
— Зачем это?
— Потом узнаешь, у нас сегодня очень большой праздник.
Ким лукаво улыбается и подмигивает, а по моей спине стадами бегают мурашки. Что это за праздник такой, для которого всех девушек от двадцати до двадцати пяти лет собирают в одном месте и устраивают осмотр?
Через несколько минут, когда я полностью оделась, в комнату входит Каин и получает указания от Ким. Покинув комнату, я чувствую себя спокойнее; меня определяют в меньшую кучку, теперь нас всего шестеро. Я окончательно теряюсь и перестаю понимать, что происходит. Бросаю беспомощный взгляд на Каина, но он не обращает на меня никакого внимания. Конечно… чего я от него жду? Тут же куча других шпионов, и он явно не будет прояснять для меня происходящее.
Постепенно очередь в кабинет заканчивается, Ким выходит из своего кабинета и после её слов самая большая группа разбредается в стороны. Затем жестом показывает нашим сопроводителям, чтобы они следовали за ней.
Мы снова идём по коридорам, отмечаю, что у остальных девушек, также как и у меня, глаза округлились до огромных размеров — каждая из нас впала в панику. Гробовое молчание окружающих сводит с ума, страх всё дальше расползается по мне. Судорожно привожу мысли в порядок, и пытаюсь сообразить, что происходит. По какому принципу нас отобрали?
Начнём с начала, её устроили мои анализы крови, и я не была близка с мужчинами. Оказалась в этой группе девушек — значит, надо понимать, что они показали ей те же результаты, что и я. Теперь становится по-настоящему страшно, зачем мы им? Что они собрались делать с нами и почему с порога отсылали темнокожих девушек и азиаток, даже не проводя осмотр? Мои мысли пугают меня всё сильнее. Какой праздник она имела в виду?
Пока я лихорадочно штурмую данную загадку, мы уже оказываемся у дверей кабинета. Знакомая дверь, точно! Кабинет Райана. Нас заводят внутрь, выстраивают в линию вдоль стола для совещаний, сопроводители покидают кабинет, и мы остаёмся в своей узкой компании.
— Это всё? — с искренним удивлением Райан обращается к Ким.
— А ты думаешь, их должно было быть много? Я не стала выбирать на свой страх и риск, ты лучше знаешь его вкусы, поэтому выбирай сам. Они все красавицы.
Его вкусы? Что происходит? Когда это Райан успел открыть сутенёрский салон в своём кабинете!? Я начинаю учащённо дышать, все остальные, видимо, не понимают русского, оттого стоят спокойно; а я извожусь. Мне хочется кричать, вырваться от сюда и сбежать, страх наполняет меня, и всё тело наливается тяжестью. Пристально наблюдаю за Главой.
Он встаёт из-за своего стола, принимается пристально рассматривать каждую из нас. Я стою в конце маленькой шеренги, и до меня он добирается в последнюю очередь. Внимательные серо-голубые глаза вглядываются в моё лицо, обводят фигуру, и губы растягиваются в лукавой, довольной улыбке.
— Вот этот вариант мне нравится.
Ким одобрительно качает головой, а я резко выдыхаю воздух из лёгких, меня словно ударили в живот и лишили кислорода. Что теперь со мной сделают? Зачем им это? В комнату входят сопроводители и остальных девушек уводят прочь, меня же Каин вновь отводит к кабинету Ким.
Всю дорогу я покорно бреду, еле передвигая ногами, в душе пустота, теперь меня, как бездушную тварь, отдадут неизвестно кому на растерзание. Лучше бы Кайл меня убил. Возле самых дверей Каин расстёгивает наручники и быстро разворачивает меня лицом к себе.
— Ничего не бойся. Всё не так страшно как ты думаешь.
Не успеваю я раскрыть и рта, как он заводит меня в кабинет и закрывает дверь. Что не так страшно, как я думаю? Как не бояться? Голова жужжит, подобно улью. Ким пришла раньше нас, её стол уставлен кучей разных флаконов и коробок. Стою посреди помещения как столб, не в силах двигаться.
— Не стой там, проходи. Садись на кушетку, сейчас мы тобой займёмся.
Сажусь на кушетку и покорно жду. Врач подтаскивает к кушетке небольшую тумбу и садится напротив меня.
— Ты у меня умничка, так что давай договоримся. Не бойся, я просто приведу тебя в порядок, чур не вырываться и не кричать, я не хочу делать тебе больно. Договорились?
Я застыла словно статуя в тщетной попытке избавиться от жгучего желания оттолкнуть её от себя и рвануть к двери.
— Дыши, Оля, всё нормально.
— Что Вы хотите со мной сделать?
Я сама удивляюсь своему тону, мой голос звучит холодно и отчуждённо.
— Всё будет нормально, давай займёмся тобой, потом узнаешь.
Добиваться разъяснений бесполезно, сопротивляться тоже, она уже намекнула, что в любом случае сделает со мной то, что задумано. Я покорно киваю головой, и она одаривает меня лучезарной улыбкой в сотню киловатт.
— Вот так, хорошая девочка. Я пока принесу косметику, а ты расплетай свою косичку.
Она удалилась к столу и продолжила копошиться в своей сумочке; непослушными оцепеневшими пальцами я сдёргиваю с волос резинку, судорожно расплетая косу.
— А теперь идём в ванную! Ты должна быть чистой.
Как оказалось, я недооценила её кабинет в прошлый раз. В своём лежачем положении я не заметила небольшую дверь, скрывающуюся за шкафом с громоздкими папками. Оказывается, это её комната, в ней есть ещё одна дверь, за которой, оказывается, ванная комната.
— Раздевайся и залезай в ванную, я зайду немного позже, надо будет кое-что поправить.
Сбрасываю грязные вещи, забираюсь в ванную и, к своему великому сожалению, не нахожу там ни одного острого предмета, которым можно было бы покончить с жизнью. Послушно включаю душ, принимаясь смывать с себя всю налипшую за две недели пыль и клейкий слой пота. Чувствую себя намного лучше. Мою голову, намыливаю тело, чищу зубы заботливо предоставленной щёткой. И выбираюсь из ванны, закутавшись в полотенце. Мои вещи бесследно испарились.
Босиком выхожу в её кабинет, озадаченная Ким усердно роется в куче своей косметики и что-то прикидывает в уме.
— Ты быстро. Снимай полотенце, забирайся на кушетку и ложись.
Когда я бросаю взгляд на кушетку, она уже стоит посреди комнаты, накрытая свежей простынёй. Снимаю полотенце и остаюсь совсем голой. Чувство стыда и смущения ярким румянцем вспыхивает на моих щеках, никогда прежде я не чувствовала себя настолько некомфортно.
Ким достаёт из шкафчика бритвенный станок и приближается ко мне. В испуге я съёживаюсь и пытаюсь встать, но её тёплые, как и в прошлый раз, руки останавливают меня.
— Или ты лежишь смирно, или мне придётся использовать наручники, а я этого очень не хочу.
Её тон серьёзный и жёсткий, в приступе паники я начинаю выдергиваться из её рук и взвизгивать. Мне страшно, я не хочу, чтобы она меня трогала, я хочу свернуться в клубок и замкнуться, уйти от всего происходящего. Она хватает мою правую руку, вжимая её в кушетку, берёт с тумбочки шприц и вкалывает мне в вену какую-то дрянь. Я заливаюсь слезами и отбиваюсь от неё из последних сил.
Ким отпускает меня и отходит от кушетки, я недолго продолжаю биться, силы покидают меня, видимо, это действие препарата. Остаюсь в сознании, слух и зрение функционируют нормально, но каждое движение даётся мне огромными усилиями. Теперь я не смогу сопротивляться вообще. Блондинка пристёгивает мои запястья к кушетке и начинает то, что собиралась сделать до этого.
Она удаляет волосы на теле везде, где можно и нельзя, оставляя меня практически лысой, за исключением волос, бровей и скудных волосков на руках. Я лишь безвольно мотаю головой, слабым голосом протестуя её действиям, умоляя остановиться, но она остаётся глуха к моим просьбам.
Закончив с бритвой, она принимается за мои брови и беспощадно выдёргивает лишние волосы. Идея сопротивления покидает меня окончательно, я спокойно лежу, усмирённая действием укола, и потерянно вглядываюсь в потолок. Ким красит мои глаза, покрывает губы алой помадой. Когда все задуманные ею действия подходят к концу, она снимает с меня наручники. Скоро слабость проходит, но я не спешу сопротивляться, это всё равно ничего не даст. Закутавшись в полотенце, сажусь на кушетке. Врач принимается за мои волосы и мастерит из них причёску.
Когда работа с моей внешностью окончательно завершена, Ким пробегает по мне взглядом и не скрывает радости, видимо, её устраивает результат. Она удаляется в свою комнату, долго роется в шкафу в поисках чего-то особенного. Её глаза светятся победным огнём, когда она возвращается обратно в кабинет; вещь в её руках скорее похожа на нижнее бельё.
Красный корсет с чёрными кружевными вставками, кружевные трусики в тон и чёрные тонкие чулки. Я окончательно убеждаюсь, что мои мысли касательно происходящего были верны — препираться бесполезно. Надеваю предоставленный ею комплект. Грудь в корсете едва прикрыта и выглядит очень соблазнительно, чёрная лента сзади туго зашнурована, она крепко держит корсет на месте. В трусах ровно половина пятой точки торчит наружу, чулки с подвязками придают всему комплекту ещё больше развратности, хотя её и так слишком много.
Врач крутит меня возле зеркала и упивается результатом. Усадив меня на кушетку, велит ждать, чувствую себя дико неуютно. Ким делает телефонный звонок и через несколько минут в дверях кабинета появляется Райан.
— Какая красота, Кимберли, ты просто искусница! Красотка!
— Надеюсь, ему понравится. Он уже здесь?
— Да, недавно прибыл. Конечно, понравится! А теперь давайте, последние приготовления, а то уже поздно.
Какие последние приготовления он имеет в виду? Одно знаю точно, я просто подарок какому-то извергу, который воспользуется мною ради своего удовольствия. Великолепная перспектива. Вот что за праздник они имели в виду — они отмечают чей-то приезд. Мне плевать, что со мной будет, я приложу все силы и изувечу своего обладателя настолько, насколько смогу, пусть убивают, после такого я и сама себе стану отвратительна.
Меня укутывают в одеяло и ведут по коридорам. Каин светится, как медный чайник, словно выиграл джек-пот на миллион долларов. Сейчас я ненавижу каждого из них: Райана, Ким и Каина. Кайл хотя бы не подкладывал меня ни под кого в качестве подарка, в отличие от них.
Перед дверью мне на глаза повязывают чёрную ленту, и я перестаю видеть, теперь можно опираться только на слух и осязание. Меня заводят внутрь и сажают на кровать, две пары мужских рук тащат меня к спинке и заводят за неё руки. Я отбиваюсь, как могу, но тщетно, кричать бесполезно, мне никто не поможет здесь.
Спинка, очевидно, кованная, мои руки за ней сковывают наручниками и ещё одной парой пристёгивают к самой конструкции, теперь я фактически сижу на подушках. Не щадя ушей своих мучителей перебираю весь запас матерных слов, которые мне только известны. Чтобы избавиться от моего отчаянного крика мне заклеивают рот скотчем. Все мои фееричные ругательства слышат также Ким и Райан, которые контролируют процесс. Мне всё равно, я бы с удовольствием сказала то же самое им в глаза.
Я стою на коленях, не в силах сесть, если опущусь на диван - вероятнее всего сломаю себе ключицы. Вокруг моих коленей закреплены ленты, которые старательно привязывают, очевидно, всё к той же спинке.
В итоге я стою на коленях в изголовье кровати, ноги лентами растянуты в стороны, а руки скованны за спиной, рот заклеен и глаза завязаны. Я полностью обездвижена и лишена даже возможности видеть. Дёргаюсь из последних сил, но не могу вырваться.
Слышу тихие шаги и чувствую, как что-то обвивается вокруг моей талии, скорее всего, это какая-то лента, потому что прикосновения совсем лёгкие. Её завязывают бантом на моём животе.
— Веди себя разумно.
Голос Райана мягкий, но он не успокаивает. Дверь комнаты закрывается, и я слышу, как ключ проворачивается в замке; вырываться я не могу, остаётся только ждать. Паника и безысходность накрывают меня с головой, погружаюсь в ожидание — молча и покорно.