Произведение пишется в соавторстве с Афиной Диларовой.
ГЛАВА 1
В этот дождливый и промозглый день, с которого начинается наша история, Кейтлин дремала, сидя в своем любимом кресле у камина, тихо постанывая во сне. Глаза ее были закрыты, ресницы трепетали, а нежные губы, напоминающие бутон тюльпана, подрагивали от скрытого наслаждения. Старый дворецкий Харвард стоял поодаль, боясь нарушить столь ангельский сон своей хозяйки. А ведь дело не терпело отлагательств! Четверть часа назад в дом пожаловал первый и самый важный гость - сам граф Ллойд Ланкастер, чей Роллс-Ройс виднелся из окна спальни Кейтлин.
Род Дугласов, к которому принадлежала юная Кейтлин состоял из выходцев Шотландии. На протяжении всего своего существования Дугласы только и делали, что боролись за свободу и независимость любимой страны. Когда она была объявлена одной из римский провинций, входящих в Британию, когда Англией проводилась экспансионистская политика, когда она была раздроблена, когда она объединилась, все существование Шотландии – Дугласы существовали вместе с ней, были завязаны на ней, неотделимы от нее. Не было бы Шотландии, Дугласы отправились бы в Лету вслед за ней. Лаура Дуглас была одной из тех, кто не забывает о своих корнях. Она никогда не забывала преданий, дошедших до их времен, преданий о том, как ее предки в 13 веке сражались бок о бок с Уильямом Уоллесом и Эндрю де Мореем, участвовали в битве при Даплин-Муре и обороне Глазго, являлись щитом и тылом своей страны во время обеих войн за независимость. И несмотря ни на что, они выжили. Даже несмотря на пандемию «черной смерти» и на правление Стюартов. Лаура Дуглас всегда трепетно относилась к истории своего клана, она даже говорила на галовейском гаэльском диалекте, который считался мертвым вот уже на протяжении двух сотен лет. Эта гордая женщина всю жизнь посвятила тому, чтобы привить своим детям любовь и интерес к их народу и нации, однако в этом ее методы не очень-то хорошо и действовали: мало того, что Кейтлин и Патрику было абсолютно наплевать на то, как их дедушки воевали в битве при Невиллс-Кроссе, так еще с детства их как магнитом притягивало общение с англичанами. Однако воспитание не прошло даром. Что Кейтлин, что Патрик с детства уяснили одно: они – потомки великого рода, который во что бы то ни стало должен продолжаться. Они должны делать все, чтобы не обесчестить свой род, не запятнать память, не вычеркнуть из жизни историю. Несмотря на детское нежелание учить нудную историю Шотландии, они были преисполнены духом гордости, и, надо отдать должное Лауре, привить детям эти чувства у нее получилось просто отлично. Какая мать не обожает свое дитя? Посторонние люди бы ответили: Лаура. Однако, это было не так, эта внешне холодная, фригидная женщина, которой чуждо было всякое внешнее проявление любви, если это не любовь к Шотландии и к своему роду, конечно же, любила и своих отпрысков, как продолжателей этого самого рода. Именно поэтому еще с двух лет оба ее чада были помолвлены с представителями не менее славных шотландских кланов.
- Кейтлин, спустись вниз, гости уже начали прибывать! Харвард, что вы там копаетесь! Я же велела разбудить мою дочь! Вам бы улиток погонять, а не работать дворецким!
Пронзительный голос матери заставил девушку пробудиться ото сна, однако она все равно ощущала себя слишком усталой и подавленной, скорее всего из-за хмурого неба и дождя. «Все-таки погода в Англии не самая лучшая для безудержного веселья» - подумала про себя девушка, тяжело вздохнув. А ведь именно это Кейтлин и предстояло делать – изображать, что ей безумно весело в компании старикашек и различных других представителей человеческого рода. Ей приятнее было думать о ласковом солнце Италии или о манящих снежных склонах Альп, чем о моросящем дожде острова, с которого ей не убежать. Сегодня должен был приехать ее жених, которого она никогда не видела. Их обручили, когда Кейтлин была еще совсем малышкой, а сейчас, пятнадцать лет спустя, им предстояло еще одно важное событие - свадьба. «Теперь-то точно уж не убежать» - снова тяжело вздохнула девушка. Нельзя сказать, чтобы она была рада, впрочем, как нельзя и утверждать обратного. Кейтлин будто вообще ничего не чувствовала, ведь другого выхода не было, ей даже поделиться не с кем было своими мыслями; ее брат сам был помолвлен, и несказанно этому радовался, а друзьями Кейтлин за 17 лет своей жизни так и не обзавелась. И в этом не было ее вины. Училась она на дому, близко общалась только со своими сестрами из Шотландии и с трудом представляла, кто живет по соседству: мать не поощряла дружбу с местными. Общение дозволялось лишь с теми, кто приезжал к ним на светские рауты, этакий местный бомонд. «Это все ради чести нашей семьи!» - повторила про себя Кейтлин привычную фразу и спустилась по старинной дубовой лестнице в холл, где уже были слышны голоса прибывших гостей:
- Граф Ланкастер, как я рада Вас видеть! Вы отлично выглядите, как всегда одеты по последнему писку моды!
- Марджорин, Фред, вас уже можно поздравить? Ох, простите Бога ради! Марджорин, я посмотрела на тебя и подумала, что ты в положении!
- Мы с Бетси хотим скрепить наш союз перед Богом….
Разговоры превращались в гул и становились фоном для мыслей Кейтлин. Она смотрела на дверь в ожидании очередного гостя, гадая, он это или не он. Тут дверь открылась нараспашку, но никто не входил. Кейтлин видела в дверном проёме только смутный мужской силуэт. Таинственный гость не торопился показываться, от чего сердце у девушки сжалось до размера точки, ведь всю жизнь она прожила с мыслью, что когда-нибудь наступит день, когда ей придется познакомиться со своим женихом. И вот этот день настал, а ее суженый уже целых 5 минут никак не мог переступить порог дома! Пойти и посмотреть на него самой Кейтлин не решалась - так она боялась. Наконец тень двинулась, и в особняк вошел молодой мужчина. У Кейтлин защемило дыхание. «Никогда его раньше не видела! Это точно он!» - восхищенно подумала девушка, оценивающе глядя на стоявшего посередине холла гостя. Одет он был просто, но эта простота только подчеркивала статность и скрытую силу мускулистого, хорошо сложенного тела. У него были черные волосы и серые глаза, кожа была смуглой, что не характерно для шотландцев. На одну секунду Кейтлин совсем забылась, и, отбросив всякий стыд, жадно впилась в него взглядом: она смотрела на его прекрасный торс, на широкую спину и сильные руки. Молодой человек поймал ее взгляд и весело подмигнул, также оценивающе осмотрев юную леди с головы до ног. Кейтлин растерялась и поняла: еще немного, и она начнет возбуждаться. Да что там, она уже начала возбуждаться, смотря только на то, как он стоит, сложив руки на груди, как бугрятся под рукавами его слегка потертого пиджака накачанные бицепсы. «Почему же его никто не встречает?» - подумала Кейтлин, а потом, хлопнув себя по лбу, направилась к мужчине - «Тоже мне хозяйка!». Однако ее опередил Харвард. Резво подбежав к гостю, он процедил сквозь зубы в совершенно несвойственной ему манере: «Ступай обратно на конюшню, какого черта ты тут забыл!». «Боже!» - ахнула Кейтлин, не понимая, какая муха укусила всегда приветливого и сдержанного дворецкого. Но когда незнакомец открыл рот и грязно выругался, Кейтлин все поняла. Какая же она дурочка! Никакой он не жених, и даже не джентльмен, а всего лишь их новый конюх! Только теперь девушка заметила, каким некрасивым бурым загаром покрыто его лицо и шея, как засалена его одежда, и что на его отнюдь не изящных башмаках налипли комья какой-то глины и навоза. Но больше ей разглядеть не удалось - твердой рукой Харвард вытолкал молодого наглеца в шею и захлопнул за ним дверь.
Традиционный семейный обед, как и традиционные, ничего не значащие разговоры по обыкновению начались в доме Лауры, матери Кейтлин, в два часа дня. Все уже сидели за большим овальным столом и обсуждали погоду, урожай брюквы и вырубку леса, а чернокожая служанка умело разливала вино, когда вдруг Патрик неожиданно покраснел, будто вспомнив что-то, и громко икнул. Воцарилась неловкая тишина. Чопорные лица гостей в недоумении повернулись к Патрику.
- Вспомнил я тут о лесе… - дав петуха, неожиданно выкрикнул парень, - Не самое лучшее место для прогулок теперь, скажу я вам!
- Что ты имеешь в виду, Патрик? - холодно уточнила Лаура.
Прыщавый парень уставился на свою мать.
- Ты… разве вы все не слышали, что в нашем лесу появился маньяк?
- Патрик, прекрати свои глупости. Не обращайте на него внимания!
Мать с окаменевшим лицом незаметно сделала своему отпрыску знак молчать, однако тот пропустил ее слова мимо ушей и продолжил:
- Уже несколько жертв, мне это рассказал Тед, сын констебля. Говорят, насильник не щадит бедняг. У всех… кхм... те самые места, которые не называют в приличном обществе были почти разорваны, как будто бы неизвестным предметом, что у женщин, что у мужчин. Фараоны не афишируют, но я бы советовал не ходить вечерами в одиночку...
За столом повисло напряженное молчание. Лаура, Кейтлин, тетя Агнес, семейная чета Марджорин и Фреда, старик Ллойд, сопливая Энджел, влюбленные Бетти и Карл - все молчали. Только что сказанное произвело на них большое впечатление, а на кого-то даже навело страх. Первым нарушил тишину старик Ллойд:
- Чудовищно, просто чудовищно! Что ж, я думаю, нам всем стоит быть осторожней. Спасибо, что предупредил, Патрик. - И он обратился к Бетти: - Передай, пожалуйста, мне ростбиф, милочка.
После сытного обеда, который состоял из превосходного ростбифа, тушеной брюквы и пудинга с заварным кремом на десерт, все перешли в гостиную и приготовились выпить по чашечке чая со сливками. Кроме старика Ллойда - он попросил налить ему простой воды, пояснив, что от чая у него “сердце заходится”.
- О, Ллойд, я все никак не могу наглядеться на вашу новую трость! - восхитилась Лаура. - Какая изящная позолота на этой оскаленной морде! А что это сверкает в глубине пасти, сапфир?
- У вас зоркий глаз, моя милая, - улыбнулся граф. - Это, можно сказать, одно из достояний моего рода - старинный фамильный камень. Раньше принадлежал моей прабабушке, а после ее смерти от дизентерии достался мне. Разумеется, поношенное кольцо, в которое он был оправлен, пришлось разломать. Я, знаете, как-то предпочитаю кольцам трости.
- Изумительно, просто изумительно! - протянула Марджорин. - И какая очаровательная семейная легенда!
- Да, да, бесподобно! - с одобрением загудели вокруг гости.
- Кстати, о камнях! - воскликнул Карл. - Почва-то на выгоне, где нынче пасут свиней совсем каменистая! Боюсь, нужный вес им к осени не нагулять!
- О, боже, - Лаура тронула свои виски, - Вы совершенно правы, Карл! Я так переживаю за наших сэддл-бэков! Эта дурацкая порода так чувствительна к питанию… Харвард! Что скажете - не перевести ли нам наши стада на южные склоны?
- Думаю, стоит перевести, мэм, - откликнулся Харвард, стоявший тут же с белым полотенцем, перекинутым через левую руку. - Клевер там гораздо сочнее.
- Но там совершенно нет люцерны! Харвард, да что вы вообще несете?! Нет, вы, все-таки, ничего не понимаете в свиньях!
- Простите, мэм.
- Ступайте, Харвард! Не нужно тут маячить! Вы заслоняете нам весь свет! У меня уже мигрень начинается при виде вашего кислого лица! - нервически воскликнула Лаура.
- Слушаюсь, мэм. - И Харвард, пятясь, удалился в столовую.
Кейтлин тихо встала и незаметно выскользнула вслед за ним. Вся компания была так увлечена разговором о свиньях, что ее ухода никто и не заметил.
В столовой девушка обнаружила Харварда стоящим у старого потрескавшегося буфета и утирающим слезы полотенцем с фамильной монограммой Дугласов.
- О, Харвард, не плачьте, пожалуйста! Мама не хотела вас обидеть, я уверена! - жалобно попросила Кейтлин.
- Простите, мисс, я просто резал лук, вот слезы и побежали. Спасибо вам за добрые слова.
- Да будет вам, Харвард, - ободрила его Кейт. - Вы ведь мне почти как отец, с детства меня опекаете и утешаете, так почему бы и мне не утешить вас? Взять хотя бы ту историю с гусем, когда я была маленькой, вы же меня буквально от смерти спасли! Да мне вам век благодарной нужно быть!
- Но я не уберег вас, Кейтлин, - печально ответил дворецкий. - Да вы и сами знаете, я рассказывал вам много раз. Хорошо, что вы еще были слишком малы и не запомнили этот ужасающий случай.
- О, я помню, тот гадкий гусь своим клювом лишил меня девичьей чести, но вы не должны винить в этом себя. Это была всего лишь трагическая случайность, Харвард! На моем месте могла бы оказаться любая! - воскликнула Кейтлин. - На моем месте могли оказаться и вы, если уж на то пошло!
- Благодарю вас, мисс. Вы незаслуженно добры ко мне. А теперь, если разрешите, я, пожалуй, пойду еще раз почищу столовое серебро. - И Харвард, слегка поклонившись, ушел в кухню.
Довольная собой Кейтлин вернулась в гостиную. “Вот, верно говорит мама: будь великодушен, но прежде - справедлив!” - думала она. Я хорошо поступила, что утешила бедняжку Харварда, надеюсь, Господь зачтет мне это на небесах.
И она принялась за свой уже порядком остывший чай.