Вуалью на стекле дождь рисует тёмные страны,
тёмные силуэты.
Ты как будто мертва, дорогая,
ты как будто бабочек ловишь, наполненных светом,
а я сгораю в пепел, забывая имя твоё.
Ну, чего опять ты смеёшься?
Расскажи, будем улыбаться вдвоём.
А помнишь, как в безбожных переулках, мы до беспамятства любили?
Я помню.. помню всё, что ты не позабыла.. то, лёгкое бежевое платье – не прекрасней, чем ты сама. И те дороги, которые были, увы, совсем не сон.
Твой аромат останется на коже даже тогда, когда будешь на другой части Вселенной, а ты.. не смотри на меня, не смотри. Закрой глаза и представь, что сидишь у старого дуба, как раньше, слушая мои детские рассказы, оставляющие след в душе и запах майских ночей на рубашках.
Знаешь,
я
всё
меньше
пишу...
И меня это пугает..
А ты кружишься,
кружишься,
кружишься, словно балерина в своём последнем танце.
Сжигая крылья,
кожу обжигая,
копотью тело покрывая.
Я пытался тебя спасти, но разве спасёт сам не спасённый когда-то?
Последнее воспоминание прошедшей жизни – наш выдуманный океан, хранящий сотни тысяч нелепых грехов.
Ты как будто мертва, дорогая,
а я как будто бы пьян,
целуя холодные, бесчувственные губы.
Всё паршиво так.
У нас не было шансов,
у нас не было ничего,
кроме зимней хандры и продрогшего голоса.
Вспомни снова наш океан...
Помнишь его солёную воду?
Где захлёбываясь, понимаешь,
что у весны всегда был запах можжевельника и табака,
разрывающего клетку грудную.
Пожалуйста, смотри прямо в глаза – там действительно можно намного больше увидеть.
Ты когда-нибудь чувствовала себя опьянённой человеком, словно бутылка Bordeaux?
Ты когда-нибудь чувствовала, что душа твоя дом? Ну, а вещи.. вещи что? Их вынесли за неуплату счетов, оставив наедине с голыми мыслями-стенами... и, образом твоим из дыма, мелькающим среди сотни кварталов в афишах.
Смотри прямо в глаза – они всё так же выражают протест.
Иссякают слова.
Прорастая тишиной в глотке.
Да и чёрт с этой весной!
Россыпью звёзд на медвежьих лапах проявятся строки.
Знаешь, те самые нужные строки.
Те самые.. ты и сама всё поймёшь – это словно гвозди в ладони.
Ты как будто мертва, родная,
но беда ли в этом, скажи?
Мы друг другу совсем не чужие,
но и страсти былой нет.
Боль моя, давай соврём как всегда, что ничего не простится?
Разве не было б легче не помнить совсем?