Застенчивая Мимоза Роман 2-1
II. Звук радости зажёгся
в поднебесье...
1. Почувствовать тепло рук
Звук радости зажёгся в поднебесье...
По звёздам я читаю твои мысли.
Как далеки они, но сердцу близки.
Звук радости зажёгся в поднебесье...
Они сливаются с моими во Вселенной.
И радость нам сама протянет руки.
Звук радости зажёгся в поднебесье...
По звёздам я читаю твои мысли.
После моего триумфа мы собрались дома у Дины
Михайловны, которая похлопотала и так красиво
накрыла стол. Мы, женщины, в Грузии уже с рождения го-
товы быть хозяйками. Это как бы исходило изнутри нас. Но
такой точной и утончённой сортировки стола научилась я
именно здесь, в Одессе. Изысканный вкус Дины Михайлов-
на обтёсывал меня уже и в этом направлении.
Когда мы вошли, от стола, украшенного цветами и раз-
ноцветными салфетками, так и веяло уютной атмосферой.
Достаточно было лишь разложить закуску, а потом побежать
на кухню – проследить за горячим, которое я приготовила
лично сама. Ведь знала, что родня едет в Одессу. Дома я ни-
когда не готовила, но всегда наблюдала, как это делает моя
мать или бабушка. Однако сейчас у меня триумф на кухне, и
за столом удивлению не было конца. Я подавала, они же раз-
говаривали, я слышала между делом, обсуждали сегодняш-
нюю проблему и то, что мои родные собираются пересе-
литься в Израиль. Я также поняла, что и Тамрико Давидовна
тоже хочет уехать туда же. По их разговору я поняла, что Л.
Брежнев в 1968 году обещал выпустить еврейские семьи в
Израиль. Для меня это было новостью, я об этом никогда
не слышала от Дины Михайловны, но она тоже, поддержи-
вая беседу, сказала, что её задерживает только сын, который
партийный и служит на корабле, и он ни за что даже и слы-
шать не хочет, чтобы поменять Родину ради блага или же по
другим каким-либо обстоятельствам.
Она также говорила, что я очень нравлюсь ей, может, ду-
мала, что я не слышу, ведь я постоянно бегала между кухней
и залом. Но это не помешало мне услышать, что она хотела
бы иметь такую невестку, как я. И что это в будущем, по-
тому что она на меня возлагает большую надежду. У меня
есть дар от Бога –голос, и она докажет ещё, насколько мож-
но улучшить его постоянными репетициями. Я понимала,
что моя семья далеко не такая образованная, как они, но всё
равно моя мама сказала:
– Ещё рано об этом думать, и в целом мы не будем возра-
жать, если молодые захотят пока встречаться. Но как видно
вашего сына давно не было у вас дома, может он и женился
уже?
– Нет, вы его не знаете, возможно, он найдёт кого-нибудь,
но у меня обязательно попросит благословения, это у нас
было и будет.
– Значит, нечего боятся, даже если они встретятся, а то,
как-то и беспокоилась за это, вдруг молодые встретятся, по-
любят друг друга, а вы будете против.
– Я не только не против, а рада породниться с вами.
Уже нас чуть ли не поженили! А я ни разу не видела его,
только на фото, которое стоит до сих пор на комоде в моей,
вернее, в его комнате, которую уже оккупировала, даже в
его гардероб развесила свои платья, шапочки модные – всё,
что необходимо для девушки. Его же одежду сдвинула в ко-
нец гардероба, и она заняла мизерную часть в нём.
Вечером мои мама, бабушка, дедушка и Тамрико Дави-
довна улетали самолётом, поэтому мы вместе с Диной Ми-
хайловной поехали провожать их последним ночным рей-
сом. Она никогда меня не отпускала одну вечером и, тем
более, ночью.
Я так к ней привязалась, что иногда даже не замечала, что
разговариваю с ней как с подругой или как с матерью.
В это лето мне тоже не пришлось уехать домой, я
должна была готовиться и поступать в Одесскую консер-
ваторию.
Настал долгожданный день, когда меня зачислили. Дина
Михайловна не была со мной, она мне потом рассказала, что
сидела напротив Одесской консерватории, в сквере, и мой
голос доходил до неё, и, когда я закончила, она плакала от
радости, как ребёнок.
У меня было двадцать свободных дней. Поехать ли до-
мой в Тбилиси? Но я уже не хотела. Почему мне так хоте-
лось остаться здесь именно эти двадцать дней – я не помню,
но они в моей судьбе сыграли огромную роль.
Я знала, что учёба начинается с сентября, и у меня была
уйма свободного времени. Дина Михайловна тоже была в
отпуске. Мне почему-то захотелось всё почистить к Перво-
му сентябрю, и я принялась доставать из шифоньера все
стаканы, чтобы перемыть их. А когда доставала последний
фужер, она сказала:
– Осторожно, не урони, там драгоценности, переходящие
из поколения к поколению по наследству.
Но я не успела... всё, что было в фужере, высыпалось в
эмалированный таз, который стоял на столе с тёплой водой
и моющим средством для посуды. Я испугалась и стала всё
доставать на тарелочку. Квартира сразу же заблестела ма-
ленькими зайчиками от прикосновения солнечного луча, про-
ходящего сквозь стекло и ударяющегося об тарелочку. Дина
Михайловна встала с дивана и подошла к столу. Пополоскала
сама, потом взяла украшения с собой на диван и сказала:
– Мимоза, подойди, и мы вместе посмотрим, что здесь,
всё ли на месте? Давно я не доставала этот стаканчик.
– А почему вы прячете в стаканчике или в фужере, ведь
можно и затерять?
– У меня никогда не бывает дома посторонних, а ты мне
не посторонняя. За это время, что ты живёшь со мной, я к
тебе привязалась как к дочери.
Я села рядом, и она стала перебирать украшения по одно-
му, показывать их мне и объяснять:
– Вот это от моей бабушки Софьи колье, оно всё в брил-
лиантах и изумрудах. Во время войны было всё это закопано
на даче возле забора. После войны только достали. И это
кольцо оттуда тоже, этот камень в три карата бриллиант, он
передаётся новой невестке, если нет дочери.
Она так нежно всё перебирала и показывала, объясняя,
рассказывая, что перед моими глазами прошла вся её жизнь,
жизнь её бабушки и матери, которые во время войны жили
в Грузии как беженцы, где и познакомились с родителями
Тамрико Давидовны. Она так много рассказывала об их го-
степриимстве, я даже не заметила, что уже стемнело, поэто-
му не успела помыть пол и люстру. Только подумала: «Вот
почему она тоже ко мне хорошо относится, в память о во-
енном времени». Она же мне сказала:
– Ляжем спать, а назавтра у меня частное занятие, а у тебя
будет свободное время справиться со всеми делами дома до
моего возвращения, положи всё обратно, в тот же буфет, в
правый угол в конце.
Мы легли, но, я не могла сразу заснуть, у меня так и
крутилось всё в глазах. Блеск бриллиантов – такие круп-
ные я видела впервые. У моей матери тоже было кольцо,
но с осколками от брильянтов. Правда, на пальцах Тамрико
Давидовны я видела всегда разное. Она любила красивые
перстни и серьги, мы их называли «тройки», они очень бле-
стели. Тогда я и не могла бы подумать, что это драгоценные
камни.
Утром, когда я проснулась, дома не было Дины Михай-
ловны. Я решила помыть вначале люстру, так как стёкла все
вымыла ещё вчера и у меня оставался только пол. Недолго
думая, на круглый стол в середине комнаты, который стоял
под люстрой, поставила стул и залезла на него. По одному
сняла весь хрусталь, перемыла его, вытирая, разложила по
размеру каждую деталь и полезла снова на стул, всё разве-
сить на место. Видно было, что хозяйка никогда их не сни-
мала. Надо же было достать их, высоко, наверно, в четыре
метра до потолка. Хорошо, что сама люстра висела на метр
от него, на железной цепи. К двери я стояла спиной, посте-
пенно развешивая хрусталь. Когда входная дверь открылась,
я подумала, что возвратилась Дина Михайловна. И, не обо-
рачиваюсь, говорю сверху:
– Вы что так быстро вернулись, Дина Михайловна, неу-
жели, что-то забыли?
Молчание меня удивило, и я слегка обернулась. Внизу,
прямо у дверей, стоял молодой мужчина-мулат в морской
форме и глядел на меня удивлённо:
– Смотрите не упадите, – быстро подбежал он к столу и
подал мне руку. Спускайтесь вниз, это моя работа, я сам раз-
вешу, только вы мне подсказывайте, куда что.
Я подала ему руку, по мне как током пробежало тепло,
прожгло до сердца. Я поняла, что это сын Дины Михайлов-
ны, а когда спустилась, он сказал:
– Давайте знакомиться!
Единственным, что я могла из себя выдавить, было:
– Мимоза!
– А я – сын Дины Михайловны, Файвель Иосифович. Бу-
дем знакомы! Очень рад встрече!
– Впервые слышу имя Файвель!
– Я же впервые – Мимоза!
Мы стали так громко смеяться и знакомиться, что забы-
ли, что нужно повесить остальной хрусталь, разложенный
на столе...
Капли дождя нас разбудили,
Любовью ворвались в души...
Стук сердца под звук капель,
Капли дождя нас разбудили,
Твой тихий голос в ночи...
Уютный её уголок в глуши,
Капли дождя нас разбудили,
Любовью ворвались в души...
http://www.proza.ru/2016/03/15/585
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216031500585