Буйная заря ясного утра взвилась ввысь, и от нее порозовело, потеплело небо.
Аннушка узкой тропинкой пробиралась к озеру. Она рано поднялась, чтобы утром, пока не очень печет солнышко, половить карасей. У нее было свое заветное место, где над зелено-голубой водой наклоненные низко ивы образовывали своеобразный занавес, под которым было уютно и покойно.
Подойдя к озеру, девочка с досадой увидела, что место ее занято. На пеньке сидел незнакомый мужчина и удил рыбу. В его ведре уже плескались золотистые караси.
Мужчина взглянул на недовольную Аннушку.
- Что, дочка, место твое занял? – он рассмеялся обезоруживающим смехом.
Аннушке стало неловко, она замялась.
- Да ты устраивайся рядышком. Хватит нам и места, и рыбки, - продолжал мужчина.
Девочка вздохнула и стала разматывать удочку.
- Меня дядя Степа зовут. А ты чья будешь? Что-то не узнаю, - спросил он.
« Прямо как у Михалкова – дядя Степа. И такой же долговязый», – подумала с неприязнью Аннушка. И ответила:
- А Вы нас, наверное, не знаете, мы недавно сюда переехали. Из Казахстана.
- Так и я в деревне не живу, в гости вот приехал. Родина моя здесь.
Он помолчал.
- Ну и как, нравится в деревне?
- Нравится! Мы в Казахстане жили у большого озера, в нем рыба крупная водится. Но я, правда, только чебаков на удочку ловила. А такой мелкоты, как гольяны, там вообще нет. А здесь нам бабушка такие пироги вкусные с этими гольянами печет! Объедение!
Девочка улыбнулась.
- А еще, - продолжала она, - недалеко от нашего дома развалины саманного дома есть, так вот в них грибы растут. Печерицы. Тоже вкусные. Мне так нравится их собирать! А в Казахстане грибы не растут.
Степан улыбаясь, заинтересованно смотрел на девочку. Она перехватила его взгляд, сказала:
- У меня мама тоже здесь жила в детстве. И папа. Это они потом уехали отсюда, когда поженились. А теперь вернулись.
- Вот как… - задумчиво произнес Степан. – Так чья же ты? Так и не сказала.
- Абиратова моя фамилия – ответила Аннушка.
На ее удочке заплясал поплавок, она ловко подвела леску к бережку и выдернула ее из воды. На крючке, сверкая чешуей, извивался карась. Улыбаясь, Аннушка сняла рыбку с крючка, бросила ее в ведерко и обернулась к своему собеседнику.
С удивлением увидела, что его удочка изогнулась в напряжении, поплавок ушел под воду, но сам рыбак словно забыл о ней начисто. В растерянности смотрел он на Аннушку, даже побледнел от этой растерянности.
- Так выходит, Настасья Абиратова – мама твоя?
- Ну да, - кивнула девочка. – А вы что, знаете ее?
- Знаю, - он как-то невесело улыбнулся. – И отца твоего знаю. Такую девку погубил! По ней в молодости многие парни сохли, а замуж вышла за этого…
Казалось, он замолчал, чтобы не наговорить лишнего.
Долго молча смотрел на воду, потом, словно очнувшись, добавил:
- Любил я Настасью. Замуж звал. Оказалось – не судьба.
Степан снова помолчал и, взглянув на Аннушку, с грустью сказал:
- А ты ведь моей дочкой могла бы быть. Слышал я, несладко живется Настасье…
Аннушка молчала, оглушенная откровением этого незнакомого человека.
Яркое солнышко, поднявшись уже высоко, искрилось в росе, высвечивало каждую травинку. Медленно таяли в безгрешной голубизне облака.
- Ну что ж, пора мне, - мужчина встал. Долгим взглядом посмотрел на девочку:
- А ты похожа на мать. Дай Бог тебе счастливой доли.
Маме скажи – Степан Берестов привет передавал.
- Я скажу. – Аннушка посмотрела на него благодарно.
Ей было приятно слышать, что маму ее любят, так хорошо говорят о ней.
Ничего не сказала она незнакомому ей человеку, но обида за мать в очередной раз больно резанула ее детское сердце.
Отец, частенько выпивавший, по-прежнему устраивал дома скандалы. Рано повзрослевшая Аннушка была для матери главной помощницей и защитницей, поэтому доставалось и ей. Отец в пьяном угаре мог и ударить, а уж чего наслушалась она от него… не каждый взрослый слышал такое.
Вздохнув, Аннушка посмотрела на небо, потом в ведерко, где плескались караси. Уходя, Степан пересыпал свой улов в ее ведро.
Небо, словно чувствуя настроение девочки, резко поменяло цвет. Голубизна начала наливаться тяжелой синевой. И рыба больше не клевала. Свернув удочку и прихватив ведерко, Аннушка отправилась домой.
Не суждено было сбыться словам Степана. Не зря говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой». В последующие годы все отразилось на судьбе Аннушки: нелюбовь, даже какая-то враждебность отца по отношению к ней, унижение и страх матери, постоянная нужда…
На примере отношений своих родителей она уверовала в то, что счастливых семей не бывает…