- Мама, ну расскажи, как тут наши заситинские поживают? Я так давно у вас не была. Что новенького?
- Да, как-как?.. Пьют, как пили. Поживешь - увидишь…
Громкий стук в дверь прерывает диалог.
- Кто там?
- Тетя Люда, это я...Открой.
- Ну чего тебе? Одолжи до вечера на бутылку, а то я сдохну. Вечером отдам.
- Как вы мне все надоели...Сколько тебе?
- Дай хоть сто пятьдесят.
- Ладно, на, держи!
- Ой, спасибо, тетя Людочка...Спасла от смерти….
- Мам, а кто это такая, я что-то ее не знаю.
- Так это ж Танька Кузнецова, не узнала что ли?
- Танька?! Ей же всего лет... тридцать пять должно быть, а она на все пятьдесят пять выглядит.
Я еще никогда не видела, чтобы у человека все дрожало, даже кожа лица… А худющая-то какая!
- Так ведь пьет Танька, из запоя не выходит. Водка у нас в магазинах любая, от четырехсот до ста двадцати рублей.
А у Гальки Веселкиной круглосуточно по сто пятьдесят - кому невтерпеж.
- Мам, а зачем же ты ей деньги-то дала? Не отдаст, поди, и получается, что ты ей спиваться помогаешь…
- А зачем мне надо, чтобы она тут у меня окочурилась, а мне ее потом что? Выносить что ли?!
А деньги отдаст, всегда отдает, сегодня и отдаст.
- А где возьмет?
- Где-где? Знамо, где… На Камаз слазает - и все дела...
- Да ты что?!
- Вот тебе и что!
- Так как же она живет?
А вот так и живет. Сифилис у нее, а она не лечится. Одна половина дома ее, а на другой мать Танькина, тетя Шура, с ее детьми.
- А детей-то много?
- Шесть, да все от разных мужиков… Она на Камазах зарабатывает, а Федька, последний ее, в Латвию ходит. Бизнес у него такой.
- Так это ж через границу!...
- Конечно..
- А что несет?
- Да сигареты, вроде, может, еще что. То, что там дороже, а здесь дешевле.
- И что не поймали до сих пор?
- Его пока нет. А других уж ловили, Вовку Лядова в Латвии поймали, говорят, там и посадили.
Раньше, когда Латвия наша была, тоже все взад-вперед шастали. Тогда в Латвию серебро несли, а из Латвии золото.
- Да… весело тут у вас.
- Да уж куда веселей…Соседку помнишь? Ритку?
- Это ту, что на Байконур уехала?
- Ну да... Вот недавно приезжала тут. Матери своей, Тоньке, внучка подсунула, Димочку.
Одного-то она в детдом сдала, а другого матери подбросила. И опять на Байконур укатила.
Живет там на детское пособие. А мать тут не знает, чем ребенка кормить…
Вчера приходила, щавеля просила… Говорит, зеленые щи сварить Димочке. Картошка-то есть у нее.
- А что только картошка, что ли?
- Ну да, ведь пьет Тонька. Все пропивает.
- А она-то на что пьет?
- А вот картошкой и торгует. У нее всегда самая ранняя и лучшая картошка. Она первая урожай собирает, продает почти все. А потом пьет.
- А ребенок-то как же?
- Так она бы и рада его матери отдать, уж не раз пыталась. А та ей говорит, что, мол, если он тебе не нужен, сдай его в детдом. Вот и весь ответ.
- Ну дела!.. Мам, а еще помню, как у нас жернова были, как все рожь молотили, муку мололи, как лен вязали...
- Да, дочь… Другой была деревня. Совсем другой… Клуб был. Библиотека была. Да что и говорить...
Вечером пришла Танька. Полегчало ей. Деньги отдала.