У Гани и Андрея росли трое ребят: Ленька, Николка и Валечка. Средний, Николка, был самым ласковым, самым послушным. И учился хорошо. Шестой класс закончил без троек. Вот и решили отправить его на каникулы к бабушке в Ленинград.
Родни там хватало. Бабушка с младшей дочерью и ее мужем жила в самом центре, возле Зимнего дворца. Дом был переделан из бывших царских конюшен. Обычная "коммуналка", двор -"колодец", длинные коридоры, где всегда было шумно и весело.
Колька освоился быстро. С утра и до ночи пропадал с ребятами во дворе, в ближайших парках и садах. И с нетерпением ждал воскресения 22 июня, когда у дяди Миши, служившего в милиции, намечался выходной.
Под утро воскресения Кольке приснился кошмар. Он потом вспомнил только ощущение леденящего ужаса, когда не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог дышать.
- Колюня, сынок, проснись! - разбудила его бабушка. - Что ты кричишь, милый? Сон страшный приснился?
- Да, - едва смог вымолвить Колька.
Наконец, он пришел в себя. Умылся, позавтракал и стал с нетерпением ожидать дядю Мишу с дежурства - тот обещал сводить мальчика на Исаакий.
А дядя все не шел. Когда же появился дома, то принес страшное известие: война!
Дядя Миша с Колей вышли на улицу. У каждого репродуктора стояла толпа. Улицы были полны людей; ловили каждое доносящееся слово...
Война... Ее ждали и боялись, убеждали себя, что Красная Армия быстро победит фашистов. Но на душе было тревожно.
В таком тревожном ожидании пролетела неделя. Колька, конечно, не сидел дома. Мальчишки играли теперь в другие игры: то диверсантов ловили, то в разведку ходили.
Но с 31 июня Ленинград объявлялся на осадном положении. Родственники решили немедленно отправить Кольку домой к родителям. С большим трудом достали билет на поезд на тридцатое.
Коля с фанерным чемоданчиком, набитым открытками, отправился на вокзал. Бабушка почему-то не смогла проводить его; дала три рубля:
- Завтра дома будешь, сынок!
Вокзал бурлил, прямо-таки кишел людьми. Подали поезд. Что тут началось! Какая посадка?! Чуть не затоптали.
Коля еще долго стоял на перроне. Потом пристроился на вокзале, уснул. Ночью его разбудили военные:
- Иди домой, пацан. Нельзя здесь спать.
Колька послушно вышел на Невский.
- Эй, парень! - окликнул его кто-то. - На Невском патрули.
К счастью, неподалеку жила тетя Муся. К ней-то и направился Коля.
- Ты не уехал, сорванец?- отворила дверь сама тетя.
- Да я... на поезд не сел.
- Плохо. Что с бабкой-то будет, подумал?
Колька тяжело вздохнул. Утром, когда он еще спал, Муся привела бабку. Поохали, поахали, собрали еду в баульчик и повели мальчишку на вокзал.
Только к обеду удалось пристроиться в состав, идущий в Москву через Рыбинск. Октябрьская дорога была уже отрезана фашистами.
Вот поезд тронулся, но ехали недолго. Пассажиры волновались:
- Чуть двинулись - и встали! Это лишь окраина Ленинграда.
Состав стоял до самого вечера. Потом снова поехал.За волнениями Колька забыл о еде. Наконец, почувствовал, что голоден, открыл свой баульчик... О, ужас! В нос ударил резкий запах керосина. Видно, в этом самом бауле Муся носила банку с керосином. Жила она в старом доме и еду готовила на примусе. А Колины продукты - и хлеб, и колбаса, и картошка - все пропитались неприятным запахом. Недолго думая, мальчик размахнулся - и выбросил всю еду вместе с баулом в окно: "А! Завтра дома буду!"
- Ты что это выкинул, парень? - поинтересовался сосед.
- Продукты. Они все в керосине.
- А жрать-то что будешь, дурачок?
- Да у меня, дяденька, деньги есть, - нащупал он в кармане смятую трешку.
Кольке едва удалось присесть, свободных мест не было. Наступила ночь. Казалось, она бесконечна. Усталое тело ныло, хотелось вытянуться, полежать... Вот поезд остановился на каком-то полустанке. Вышел сосед, и мальчик взобрался на его место, на верхнюю полку. Отвернулся к стене и постарался уснуть. Нестерпимо ныл голодный желудок. Сон был как морок. Коля видел бабушку: как она накрывает на стол, ставит перед ним тарелку с дымящейся картошкой, политой постным маслом. Рядом миска с бабушкиной квашеной капустой. Вкуснее в мире нет ничего! Николка втыкает вилку в огромную картофелину, тянет ее ко рту. Но вот беда: картошка, как живая, все время куда-то ускользает.
Весь день Колька не спускался со своей полки. Дремал, грезил, мучительно голодал.
На другой день пожилая еврейка, ехавшая с двумя сыновьями, предложила ему поесть.
- Я давно заметила, мальчик, что ты голоден. Вот, возьми бутерброд.
- Нет, нет, - заупрямился паренек, - я сыт.
- Бери, бери, голод - не тетка! - заметил седой старик.
Но Колька есть не стал. Помешала глупая гордость.
А поезд медленно продвигался вперед, останавливаясь на каждой станции. На третий день приехали в Рыбинск. Долго стояли на запасном пути, потом опять двинулись.
Коле спать уже не хотелось. Есть тоже. В желудке поселилась тупая тягучая боль, голова кружилась, в ушах непрерывно звенело. Пронесся слух, что в Ярославле всех накормят в бесплатной столовой. Мальчишка ничего не понял.
Он видел себя, лежащим в лодке посреди озера. Вода плавно покачивает лодку, солнечные блики скользят по лицу...
На четвертое утро прибыли в Ярославль. Попутчики собирались в столовую, а Колька впился глазами в корку хлеба, втоптанную в пол. "Вот, сейчас все уйдут, а я ее съем! - голодному ребенку казалось, что корочка на глазах разбухает, увеличивается в объеме...
В столовую, однако, ушли не все. Какая-то старушка осталась сторожить вещи. При ней подобрать корку Коля стеснялся. Он тихо застонал от обиды. А попутчики, придя в столовую, обнаружили отсутствие Кольки и отправили за ним двенадцатилетнего Герку. С большим трудом убедил он глупого упрямца, что столовая совершенно бесплатная.
Ну, вот и пообедали. Впервые за эти дни Колька был сыт. Наконец, прояснилось в голове, пришло спокойствие.
Поезд стоял на запасном пути, время отправления было неизвестно. Коля, Герка и двое мальчишек из их вагона играли в карты. Неожиданно чьи-то сильные руки подняли Кольку над землей. "Отец!" - вдруг подумал он.
Но это был незнакомый майор.
- Не пугайся, малец! Сына своего ищу. Очень ты на него похож. - Похлопал мальчика по плечу. - Есть хочешь? Пойдем к нашему эшелону!
Коле казалось, что он сыт, но котелок пшенной каши с мясом умял за "милую душу"...
Военный проводил его к поезду, да еще десять рублей сунул. Подходя к своему вагону, Колька услышал громкий разговор. "Собрание там, что ли?" - прислушался он.
- Мальчик едет один. Голодал три дня. От чужого отказывается. Гордый ребенок. А денег у него всего три рубля. Как до дому доберется? Сколько нам еще ехать? Давайте, товарищи, поможем ему - кто сколько может! - это говорила еврейка, тетя Соня; Коля узнал голос и понял, что речь шла о нем. И вдруг, то ли от жалости к самому себе, то ли от тоски по дому, он горько заплакал, прислонившись к стенке вагона. Здесь и нашел его верный Герка. Не хотелось Коле идти в вагон с заплаканным лицом, но поезд должен был вот-вот отправиться. Наклонив голову пониже, мальчик прошмыгнул на свою верхнюю полку.
Состав дернулся несколько раз и, набирая скорость, пошел в сторону Москвы. В чемоданчике Колька нашел двенадцать рублей.