Существует метод исследования жизненных явлений, основанный на наблюдении за собственной психикой без использования каких-либо инструментов, шаблонов, эталонов. Использование своих голых мозгов в познании называется интроспекцией и имеет множество преимуществ, на которые указывали различные представители психиатрических и психологических школ. В качестве особого метода самопознания интроспекция была обоснована в работах Рене Декарта, который указывал на непосредственный характер познания душевной жизни, получаемый с помощью этого метода. На самом деле отдельные мысли о особой роли интроспекции высказывались нашими предками, в частности древними греками. Но Декарт ясно сформулировал и ввел принцип интроспекции, как путь к самоотражению сознания в себе самом. Такое интроспективное понятие сознания, замкнутого в себе, отражающего не внешнее бытие, а самое себя, определило этот метод его изучения, долгое время остававшийся единственным методом психологии.
Интроспективное исследование психических состояний и содержания сознания человека начало было играть существенную роль в зарождающейся экспериментальной психологии конца XIX века. Однако трудности в консолидации мнений различных специалистов сыграли свою роль и в начале XX века интроспекцию объявили методом идеалистическим, субъективным и ненаучным. На мой взгляд эта тенденция представляла собой откровенную глупость хотя бы потому, что многие специалисты до сих пор продолжают с успехом использовать интроспекцию в своей практической и научной деятельности, а также потому, что интроспекция является облигатной принадлежностью любой интеллектуально развитой личности.
Я доверяю интроспекции намного больше, нежели статьям, учебникам, книгам, лекциям профессионалов. Все эти источники знания могут содержать глупости от мелких, поверхностных и до принципиальных. Чужие глупости анализировать неинтересно, скучно и муторно, а свои глупости анализировать никогда не надоедает. Зато, когда убеждаешься, многократно возвращаясь к какому-то выводу, что в нём уже нет никаких шороховатостей, за которые можно было бы уцепиться, получаешь огромное удовольствие тем, что твоя черепная коробка обогатилась непреходящией ценностью. Обычно ответы на интереснующие меня вопросы я пытаюсь получить с максимальным привлечением метода интроспекции и обращаюсь к учебникам, статьям, книгам, лекциям профессионалов уже после этого, пытаясь поймать себя на недоделках и недодумках. Это, как говорится, последние штрихи гримёра и специалиста по костюмам перед открытием занавеса.
Чтобы закончить это эссе имеет смысл привести какой-нибудь пример практического использования интроспекции. Такой пример привести весьма непросто. Я приведу полученные мною выводы по вопросу который меня очень давно интересовал и который я пытался анализировать с помощью голых мозгов, поскольку ответ на интересовавший меня вопрос и не искал кроме как в себе, и вряд ли смог бы где-то найти. Я всю жизнь любил животных и всегда мне хотелось иметь не менее дюжины кошек и котов и дюжину собак. Никогда я не получал удовольствие при общении с собаками и кошками от того, что ощущал себя их хозяином. Наоборот, мне часто было приятно, когда они меня считали человекообразной разновидностью кошки и собаки, когда относились ко мне без почтения, как к равному, отличающимуся от них лишь свободным доступом к холодильнику и к шкафам с едой. А я получал большое удовлетворение от того, что мог потрафить своим друзьям. При присущей мне патологической лености я тутже вскакиваю с кровати, встаю со стула, бросаю всякие занятия, когда мои приёмышы дают мне конкретные задания.
Но вот усыновить чужое дитя я никогда в жизни не хотел, не стремился. То есть при необходимости я бы это, не задумываясь, сделал, но желания у меня не было и нет. Я много лет постоянно начинал думать на эту тему, но как-то ленился продолжать. Но однажды я проаналировал этот феномен и пришёл к такому выводу. Для меня самый важный элемент существования - это интеллектуальная свобода. Не совсем умному с моей точки зрения человеку я могу объяснить свою точку зрения. Если он не поймёт или не согласится, я спокойно это переживу. Именно поэтому у меня никогда не бывает желание выглядеть умнее, чем я на самом деле есть, что часто провоцирует моих визави на желание учить меня уму разуму. Если кто-то будет меня заставлять думать не так, как мне думается, то я могу долго терпеть, но до определенного предела.
Животные способны напрягать меня физически, принуждать меня иногда думать в своё удовольствие, но неспособны отнять у меня интеллектуальную свободу, а дитя способно, и в усиливающемся объёме по мере взросления. Причём. если со взрослым можно поговорить на равных, то с детьми и подростками всё намного труднее. Особенно при генетических несовпадениях, что играет особо важную роль, поскольку в отличие от твоей копии тебе приходится учиться чужому уму, что часто бывает весьма непросто.
Я люблю свободу и не люблю, а точнее ненавижу отнимать у других свободу, а любое человеческое дитя является неизбежным объектом отнятия свободы. Я не люблю педагогику, не люблю воспитывать, ненавижу принуждать. С животными можно прожить всю их жизнь, не стремясь их изменить. Если бы я любил подлаживать людей и животных под себя, то используя метод интроспекции, пришёл бы к выводу, что я - вовсе не я, а Вася Пупкин или кто-то ещё.