Легкая грусть навещает порою,
Ты в моих снах, только я не с тобою..
Небо окрашено нежной зарей
Ты просыпаешься рядом с другой...
СУББОТА ВТОРАЯ
УЛЫБКА ИЗ ПРОШЛОГО
Молодой переводчик Эдуард своим гнусавым и безэмоциональным голосом только портил зажигательную речь проповедника. Десятка два женщин с детьми младшего школьного возраста не спускали глаз с пастора Андрэ. Высокий мужчина зрелого возраста уверенно держался в обществе неопытных женщин из мира. От мужского баритона по телу пробегали чувственные мурашки. Он держал в крепких объятьях своим голосом сидящих в зале женщин. И от быстрой улыбки на правой щеке у него появлялась симпатичная глубокая ямочка. Только на одной щеке. Словно петух в щеку клюнул. Елена замерла.
Удивительно знакомая улыбка, которую невозможно стереть из памяти. И глубоко посаженные глаза, которые кажутся чайного цвета под надбровными дугами. К ним всегда хотелось прижаться губами, чтобы испить их теплоту. Но Елена знала, что на свету глаза были зеленые в мелкую крапинку, как- будто веснушки поселились в глазах мужчины.
Взгляд с веселой искрой неожиданно стал задумчивым, глаза проповедника внезапно увлажнились. Это заинтриговало. Елена боялась выдать свое внутреннее напряжение и подняла руку, чтобы поправить шаль.
Внимание пастора Андрэ от Библии отвлекла загорелая обнаженная рука незнакомой женщины. Их взгляды встретились в тот момент, когда с ее темных волос, гладко зачесанных назад, медленно сползала прозрачная белая шаль. Высокий выпуклый лоб, над которым когда-то легкой волной лежала челка, показался красивым и чужим. Но глаза! В таких же бездонных глазах он утонул без малого двадцать лет назад.
И пастор сбился с мысли, сделав непродолжительную паузу в своей зажигательной речи. Глаза его внезапно увлажнились. И даже дети, сидящие возле матерей, притихли. Переводчик бросил недоумевающий взгляд в сторону Андрэ.
- Ты заметила, как пастор прослезился во время проповеди? – спросил Елену потом в коридоре кто-то из присутствующих тогда в зале.
Она молча кивнула головой в знак согласия. Обсуждать с чужими людьми эту тему ей не хотелось.
Это было в субботу, праздничный день, посвященный Богу.
Во вторую субботу собирались принять водное крещение четыре человека из обслуживающего персонала. Среди них будет та самая Аннели, которая шокировала замужних женщин во время покаяния. Еще пару лет назад хорошенькая и услужливая Аннели была женщиной легкого поведения. Так же легко она и призналась в этом, глядя прямо в глаза, сидящим напротив нее людям. Она часто меняла мужчин и ее меняли, пила, курила, бросала свою дочь без присмотра. А потом Бог остановил ее и привел в церковь. Теперь по утрам она измеряла давление у новоиспеченных прихожанок и проводила с ними на открытом воздухе утреннюю гимнастику. А ее подрастающая дочь жила с ней вместе на этой мыйзе.
Елене все, творящееся с ней и вокруг нее, казалось странным фантастическим сном. Но просыпаться ей пока не хотелось. Ее девятилетний сын Андрюшка был в полном в восторге от обслуживающего персонала, истории которых ему знать не полагалось. Молодые женщины, работающие на кухне, охотно обучали временно проживающих на мыйзе женщин правильному питанию без вредных жиров, лишних углеводов и ограниченному употреблению животных белков. Все это было в новинку, увлекательно и не для всех привычно. Кухонные комбайны, тостеры и миксеры – для многих были чудом. Поэтому все женщины поочередно и добровольно помогали на кухне готовить еду.
По вечерам дети в своих комнатах жаловались матерям на отсутствие конфет и шоколадок. Требовали котлет и жареных курочек. Но требовали очень тихими голосами, чтобы никто не услышал. Матери в растерянности убеждали детей потерпеть всего три недели:
- Это же летний лагерь, христианский лагерь, денег уплатили за пребывание в нем совсем мало, здесь рядом море, свежий воздух, много овощей и фруктов. Потерпите, детки!
Но дети были непреклонны в своем мнении, что лагерь оказался совсем не летним, а концлагерем! Да! Настоящий концлагерь для детей! Сами ешьте свои овощи! Даже, телевизора нет! Хотим мультики, хотим конфееееет, не хотим пешком ходить по лесу через коряги, не хотим рано спать ложиться, - шепотом канючили дети перед сном, мгновенно засыпая не под домашними ватными одеялами, а под какими-то сказочными - теплыми и воздушными. И запах настоящей сосны щекотал ноздри постояльцев, погружающихся в сладкий сон.
СУББОТА ПЕРВАЯ
НЕ ЕШЬТЕ ТРУПЫ КОРОВ!
Елена оказалась здесь совершенно случайно и неожиданно, как для себя, так и для своего мужа. Пару месяцев назад в субботний день по дороге в гараж к мужу, ее взгляд упал на афишу, висящую на торцевой стене кооперативного гаража. Это было приглашение на лекцию и вечерний просмотр документальных фильмов о вреде мяса и привычного питания. В последнее время Елена с удовольствием и большим интересом изучала свой организм, часами просиживая в библиотеке. Она читала медицинскую и научную литературу, книги Малахова. При помощи изменения питания в своей жизни, ей удалось избавиться от повышенной кислотности. А тут появилась такая возможность послушать лекцию на похожую тему.
- Чем будешь сегодня заниматься? – спросил муж, вытирая замасленные руки ветошью и целуя Елену в нос.
- Пойдем с Андрюшкой на бесплатную лекцию про питание.
- О вреде мяса! – уточнил сын.
- Ну-ну, - неопределенно выразился отец.
- Ужин будет в духовке, если придешь раньше нас домой, - успокоила жена.
- Здесь раньше не получится, - муж окинул взглядом кучу металла, непонятного для Елены.
Гараж это было царство мужа. Ее королевство – трехкомнатная квартира. Полное разделение владений и обязанностей.
Возле дома стояла группа молодых парней. Они расступились, пропуская Елену с сыном и провожая ее взглядом.
- Ты заметил, какая красивая походка у этой женщины? – донеслось им вслед.
- Мам, это они про тебя! – Андрюшка оглянулся на парней и с гордостью улыбнулся.
Документальный фильм показали черно-белый и страшный. Андрюшка жался к матери при виде дохлых и больных коров с выступающими ребрами, которых вели на убой. И шепотом клялся больше никогда не кушать мяса. Елена сама ушла в ступор от увиденного и пожалела, что взяла с собой впечатлительного ребенка. Она с ужасом думала, чем будет теперь его кормить дома. Мальчики должны есть мясо, чтобы стать мужчинами.
После просмотра фильмов началась запись в летний лагерь тех, кто прошел курс «Новый путь».
- Пойдем и мы запишемся, - худенький мальчик настойчиво тянул за руку высокую темноволосую женщину.
- Я спрошу, но не уверена, что мы можем записаться, - согласилась Елена, но ей вдруг очень захотелось оказаться среди этих людей, которые разделяли ее интерес.
- Вы прослушали все двенадцать лекций? – обратилась к Елене пожилая женщина в старомодных очках. Увидев растерянность на ее лице, предложила:
- Оставьте свой номер телефона на случай, если кто-то откажется.
Елена попрощалась и вышла из толпы женщин.
- А вдруг нам повезет?! – мечтал Андрюшка, держась за руку матери и прыгая поочередно на одной ножке.
Им действительно повезло, когда через два месяца в квартире зазвонил настольный телефон. Незнакомый женский голос любезно предложил путевку в летний лагерь «Новый путь».
- Это экспериментальный лагерь. Первый заезд. Хорошо, можно взять с собой ребенка за половину стоимости путевки. Да, вы можете поехать вместо трех недель на две. Это ваше право. Конечно, по цене дешевле не выйдет. Вас это устраивает? Замечательно!
Елена была счастлива. Два дня, как она пошла в очередной отпуск, и такая везуха!
- Все совпало, как в сказке! И, слава Богу! – сказала она радостному сыну.
Правда, на что она подписалась и куда едет, Елена представляла очень смутно. Поэтому и выбрала две недели вместо трех. На всякий случай. Она запомнила с первой и последней лекции о возможности клеток организма привыкать к новой пище за три недели. После этого обратный процесс может оказаться сложным. И две недели будет достаточно, чтобы отдохнуть от семейного быта.
Это была ее первая поездка без супруга за всю замужнюю жизнь. Но она тщательно скрывала от членов семьи волнение и тревогу перед неизвестностью.
- Бросаете меня? – обиделся в шутку муж. А может, и не в шутку.
- Я беру с собой сына. А ты будь хорошим мальчиком. Холодильник полный. И дочь будет навещать.
Ранним июньским утром Елена с сыном и еще с дюжиной женщин с детьми уехала в неизвестность, которая находилась всего в двухстах километрах от дома. Но там ее ждал совершенно другой мир.
СУББОТА ВТОРАЯ
ДОРОГА В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Редко посещающая православную церковь, Елена всю дорогу про себя молилась. Она испытывала на скоростном шоссе ледянящий страх от вождения шофера, только что получившего права. Зеленый листик на лобовом стекле вежливо предупредил их об осторожности. И, так же мысленно, она перекрестилась и поблагодарила Бога за то, что все в целости и сохранности прибыли на место.
Испытав первый стресс, она с любопытством рассматривала только что отремонтированный двухэтажный теремок, слушала Правила поведения и распорядок дня на мыйзе, спрятавшейся в сосновом бору.
Елена видела такие же удивленные улыбки на лицах незнакомых спутниц в ответ на предупреждение, что парадная дверь закрывается на ключ в девять часов вечера. Пробуждение в половине седьмого, через несколько минут - измерение давления. И это в отпуске, когда мечталось выспаться до обеда! Дети не скрывали своего возмущения:
- На каникулах так рано вставать! Мы не проснемся!
Это было похоже на бунт на корабле. Матери не знали, чью позицию им занимать.
В семь утра по распорядку дня была физкультура на улице. Потом шла личная гигиена и завтрак в восемь утра. До лекции оставалось на личное время полтора часа. Можно в это время позаниматься общественно-полезной работой в саду, парнике, на территории, на кухне. А можно, просто погулять по территории. Или пройти простейший курс работы с компьютером, с которым еще не приходилось встречаться. Но ложиться в кровати днем строго воспрещалось. До самого отбоя. В комнатах были удобные деревянные стулья. Совершенно новые. На них можно сидеть, но не на кроватях.
- А почему бы и не помочь персоналу? Чем еще целый день заниматься? Дома крутилась бы целый день по хозяйству, если не уехала бы, - Елена шепотом высказала мысль вслух.
Сидящая рядом с ней светловолосая женщина с девочкой лет восьми охотно поддакнула.Кажется, ее звали Ириной.
После обеда полтора часа отпускалось на походы, поездки и пикники. Звучало очень заманчиво, но Елена раньше времени решила не радоваться. После вечерней трапезы ежедневное собрание в зале. И отбой в девять вечера. Это заявление больше всего убивало и больших, и маленьких. Послушный Андрей один из немногих отреагировал спокойно
Но после длительного и эмоционального дня, легкого ужина из овощей, проповеди старого пастора, похожего на доброго Деда Мороза, рассказа персонала о своих грехах на собрании и принятия душа в красивых душевых кабинках, все уснули рано.
Спалось удивительно крепко и сладко. В деревянном доме стоял удивительный запах леса. Крепкие и в то же время, обнимающие твое тело, матрацы. Теплые воздушные одеяла. Низкие подушки. Свежий воздух в прохладной комнате. Все казалось нереально-идеальным после городской квартиры.
Утро началось с пения птиц. Будильников в комнатах не было И после раннего пробуждения так приятно было ощутить бодрость в теле, и беспричинную радость от наступившего дня!
- С добрым утром, мама! – радостная улыбка осветила лицо сына.
СОСИСКИ НА СОСНЕ
Утром давление у Елены было низкое, как всегда. Вес - идеальный при ее росте, в отличие от остальных женщин, присутствующих на взвешивании.
После зарядки на воздухе жизнь показалась еще прекраснее. Легкий завтрак, состоящий из овсяной каши на воде, фруктов и травяного чая. Елене и ее сыну такое питание было знакомым. Они с аппетитом ели предложенную еду. Другие члены общины остались голодными и слегка недовольными меню. Мяса и рыбы за три недели не будет в рационе питания.
- И не надо! – обрадовался Андрюшка тому, что ему не нужно будет давиться трупами измученных старых коров.
Елена не сразу вспомнила про сосиски, которые они предусмотрительно взяли с собой в поездку в надежде на холодильник. А вчера просто забыли про них в этой суете первого дня. Надо было теперь каким-то способом избавляться от контрабанды. Мусорный ящик во дворе был под замком.
Сын с детьми убежал обследовать здешние окрестности. За территорию лагеря без разрешения выходить не разрешалось, но детям хватало отведенного места.
После обеда вся группа отправилась в первый поход по берегу моря. Легкий ветер с моря раздувал и трепал подолы разноцветных юбок. Женщины с просветленными лицами шли босыми, держа в руках обувь. Край моря и неба сливались на горизонте в поцелуе. Дети кричали от избытка чувств и свободы, но только в начале пути. Пройдя восемь километров, они заметно притихли и поскуливали. До лагеря оставалось пройти еще два километра.
-Усталость в теле приятная, - отметила про себя Елена.
Сын не жаловался на усталость и аппетит.
Отпросившись у персонала на вечернюю прогулку за территорию лагеря, Елена с Андрюшкой отправились тайно избавляться от сосисок, крайне вредных для их здоровья. На обратном пути они всю дорогу смеялись до коликов в животе.
Внимательные шофера, проезжающие на машинах по шоссе, были в крайнем замешательстве. На лапах одной из придорожных сосен мирно раскачивалась длинная цепочка из сосисок в целлофане, неудачно брошенная Еленой в сторону леса.
СУББОТА ТРЕТЬЯ
ЧЕЙ ГОЛОС?
И вот наступила суббота второй недели, как они сюда приехали. Аннели заглянула в комнату к Елене и сообщила, что расторопные смогут уехать в город первым заказным автобусом и иметь там свободного времени минут тридцать-сорок.
К главному входу подъехал микроавтобус. За рулем сидел сам пастор в черном костюме, галстуке и белой рубашке. Он легко, по-молодому, выпрыгнул из-за руля и подошел к Елене с сыном. Его улыбка была знакомой, и женщина охотно улыбнулась в ответ. Они поздоровались.
- Вы тоже поедете в Таллин? – у пастора был заметный акцент.
- Да, если Вы нас возьмете.
- Охотно. Сядете в мою машину? - взгляд прямо в глаза, широкая добрая улыбка.
Будучи замужем, Елена смущалась долго смотреть в глаза чужим мужчинам и наклонила голову, спрятав на лице улыбку. Но через несколько секунд подъехал второй автобус, который отправлялся раньше. Все ринулись пересаживаться. Легкое сожаление чуть шевельнулось в душе женщины, но она его быстро подавила в себе…
Пастор издали увидел знакомую стройную фигуру в длинной шифоновой юбке с серебристыми розами по подолу. Он специально притормозил возле высокой женщины с мальчиком, стоящих на высоком крыльце дома. Несмотря на жару, мальчик был одет в длинные черные брюки, как и требовалось по этикету.
Пастор никак не мог понять, откуда он знал эту женщину? Ее притягивающие глаза, тонкая рука, поправляющая шаль на волосах будили в нем смутные воспоминания. Ему казалось, что все это уже было в его жизни: и летний день, и эта незнакомая, но такая родная темноволосая женщина в длинной юбке. Он понимал умом, что ее не могло быть в его прежней жизни бизнесмена. Там было много женщин, много денег, вина и боли. Ее там точно не было. Откуда тогда она взялась в его жизни?
Ему хотелось прикоснуться к ее руке, ощутить тепло или прохладу ее кожи. Он не помнил, какая у нее кожа на ощупь. Но уже точно знал, что вспомнит, если прикоснется к ее руке, помогая забраться в салон машины. Пастор почувствовал разочарование и необъяснимое раздражение, когда во двор, залитый солнечным светом, въехал автобус переводчика Эдуарда…
В Таллине, слегка одичавшие на природе женщины, разбежались в разные стороны, как божье стадо без вожака. Дьявол охотно им показывал свои яркие красочные творения. Елена с Андрюшкой проглотили запрещенные пирожки с мясом, вредное огромное мороженое и разрешенный банан. В животе сразу стало весело и ощутимо. Странно, но прилавки магазинов не вызывали больше никаких эмоций. Елена ничего не хотела. Кроме, пирожков с мясом. Один она уже съела. На всевозможные булочки она смотрела очень хладнокровно. Полнейшая атрофия вкусовых желаний. На душе полный покой и умиротворенность. И хотелось удалиться из шумного города, вернуться на природу в тишину.
По дороге попался киоск, Елена купила телефонную карточку и позвонила из автомата домой. Трубку подняла дочь, которая приехала домой на выходные. Она проходила летнюю практику на турбазе. Ей очень хотелось поболтать с матерью, поделиться своими впечатлениями, но Елена глядела, как на табло выскакивали все новые и новые цифры, и закруглила разговор.
Художник Саша прогуливался возле церкви в ожидании женщин. Он был единственным мужчиной в бабьем царстве, как называли себя прихожанки.
Внутри помещения женщины оглядывались по сторонам - церковь какая-то чудная: нет ни одной иконы, тем более, распятого Христа, нет лампадок. Все строго и одновременно изящно. Елене это понравилось. Началась служба. Все встали, склонили головы и сомкнули возле груди руки. И боковым зрением Елена увидела в непосредственной вблизи склоненную голову пастора.
И ощутила забытое чувство магнетизма, нереального притяжения. Словно ты – бестелесный дух, раздвигаешь руками чужую ауру и входишь в его биополе, душу, сознание. И уже трудно отличить тебя от него. И ты сам не знаешь, где начинается он, и где заканчиваешься ты. Одно целое и единое. Неземное ощущение. И душа Елены была светлой и чистой, готовой к чему-то важному в ее жизни: крещению, самопожертвованию, самоотречению. Покой и благодарность Богу за все, что происходило в ее жизни. Елена чувствовала внутри себя огромную радость за молодых людей, принявших водное крещение. И она с большой радостью жала руки этим незнакомым людям, смотрела с любовью в их глаза и счастливо улыбалась. Она чувствовала себя частичкой чего-то большого и значимого, единение с людьми всего мира. И оглянулась, почувствовав на себя чей-то взгляд. Такая же любовь плескалась в глазах пастора и губы были раздвинуты в счастливой улыбке. Елене снова показалось, что она влюблена в пастора. И на мгновение это смутило ее, и нехотя она перевела взгляд на своего сына, который потянул ее за рукав блузки. Ему срочно понадобилось в туалет.
- Пойду, спрошу у пастора, - подумала Елена.
- Да, ну. Неудобно про такие вещи у него спрашивать, - ответил внутренний голос.
Елена прислушалась к себе – никакого стыда или неудобства она не чувствовала.
- Все правильно! – сказал другой голос.
Елена подумала, что в церкви Дьяволу не должно быть места. И у кого еще спрашивать про мужской туалет? Ясно, что не у женщин.
Спокойно встала со скамьи, сделала через проход между рядами два шага и села рядом с пастором на свободное место.
И словно вспышка в мозгу, обрывок памяти, как кинофильма: мужское общежитие, Красный уголок, молодые мужчины перед телевизором, и ямочка на правой щеке темноволосого парня. Свободное место рядом с ним. И девушка, делающая всего два шага, чтобы сесть рядом с тем, кого она любила. И стремительный поворот головы, взгляд, в котором она увидела замешательство, радость и удивление.
Все повторилось, словно в другой жизни. Снова Елена почувствовала себя той юной девушкой, стоящей на пороге удивительной жизни.
- Простите, пожалуйста, - прошептала она, быстро опустила глаза. – У меня к Вам нескромный вопрос.
- Да, пожалуйста, - с готовностью откликнулся пастор.
Молниеносная улыбка, которая пронзает сердце. Черт бы побрал эту улыбку, она сбивает с мысли, притягивает и растворяет мозг!
Пастор наклонил голову, подставив ей ухо. Она видела гладко выбритую кожу, ощущала запах дорогой туалетной воды и чувствовала всю нелепость от предстоящего вопроса, который она сейчас задаст пастору.
- Где у вас тут мужской туалет? Моему сыну срочно надо, а я не знаю, к кому еще можно было бы обратиться, - она улыбалась, скромно не поднимая глаз.
А внутри чувствовала себя юной нахалкой, знающей свое обаяние и пользующейся этим.
Они шли по проходу к выходу, обменивались по пути какими-то незначительными фразами, значительными улыбками, понятными только им двоим.
Елена не знала, откуда брались эти ощущения, улыбки, взгляды. Она так давно всем этим не пользовалась. И появилось чувство, что душа ее воскрешает или пробуждается после долгого сна.
Пастор шел за женщиной и мысленно просил у Бога сил, чтобы устоять перед этой такой знакомой незнакомкой. И благодарил Бога за все. За эту встречу – тоже. И сам уже не знал, чего хотел попросить. Может, только невинного прикосновения к ее руке?
Во дворе он положил руку на худенькое плечо ее сына, и они скрылись за дверью.
Елена осталась стоять одна посреди двора, посреди шумного города, посреди жизни и всей Вселенной.
Яркая и суетная жизнь, словно обтекала ее. А ей не хотелось окунаться в этот бурлящий людской поток. Она мечтала скорее вернуться в лагерь, в тишину, покой и умиротворенность. И только изредка внезапно появляться в городе на мгновение и вновь исчезать.
Эти странные желания и мысли Елена списывала на странное питание, в котором отсутствовали масло, яйца, картофель, молочные продукты, колбасные и сырные изделия, мясо и рыба, сладости. Все, без чего раньше она не могла прожить и дня. Здесь не было излишеств, но было все реально вкусно и просто. Это она посоветовала приготовить плов с соей вместо мяса, и вкус блюда понравился даже детям.
Дверь открылась, и Елена увидела сразу две улыбки: одну на детском, другую на взрослом лице. Она ответила на них своей улыбкой, но встретившись взглядом с пастором, быстро отвела глаза, словно обожглась. Они шли через двор к церкви и снова говорили о красоте крещения на природе. Он отметил про себя ее мелодичный голос, живую мимику лица и застенчивость, редкую для женщины ее возраста.
Вторая часть службы закончилась быстрее. Все высыпали во двор и стали усаживаться по машинам. Елена не спешила занять место для себя. Андрюшка захотел сесть в машину пастора, мотивируя тем, что машина красивее и современнее. Она усадила сына, но больше мест в машине не было.
- Вы не поедете? – удивленно вскинул брови пастор, когда вернулся к машине.
- Опоздала. Мест нет. Придется остаться в городе, - слукавила Елена.
- Сейчас куда-нибудь Вас пристроим, - пообещал пастор.
Спустя минуту она сидела в машине с Аннели на заднем сиденье. По дороге увидели двойную радугу. Она была такая яркая, словно нарисованная детской рукой.
- Большая любовь ждет тех, кто ее увидит, - услышала Елена чей-то голос. И сердце ее наполнялось безграничной любовью, которой не хватало уже места в груди. Она обрадовалась, когда машина остановилась на территории летнего лагеря.
ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ
Зал был оформлен просто и красиво. Вступивших в завет с Богом молодых людей в белых одеяниях посадили на высокие белые стулья, больше похожие на трон. Возле них в вазах стояли огромные букеты из белых полевых цветов удивительно нежной красоты. Пастор начал проповедь. Он читал псалмы для новобрачных, которых никогда не слышали приезжие женщины:
- Сестра моя, как только я увидел твой первый взгляд, твою улыбку…
Елена сидела слегка ошеломленная, да и у других женщин из ее группы лица были озадаченные. Остальные, человек пятьдесят верующих, сидели спокойно и внимали речи пастора. Кто-то из мирских тихо прошептал возле уха Елены:
- Кажется, пастора повело не в ту степь…
В какой-то момент взгляды пастора и Елены пересеклись в пространстве. Через несколько мгновений его глаза увлажнились. Он, подав знак кому-то для замены его, стремительно вышел из зала, низко наклонив голову.
Тут же у Елены возникло сильное желание выйти следом за пастором. Волнение в груди нарастало, что-то происходило в ее пробуждающейся душе. Сейчас она опять находилась на одной волне с пастором. Но чтобы выйти, Елене надо было пересечь весь зал. Она справилась со своим странным желанием, взяв с подноса предложенные фрукты.
Вскоре пастор вернулся, снял пиджак, отвернувшись, отстегнул манжеты. Белая рубашка с коротким рукавом и галстук, свободная, непринужденная поза, сильная мужская рука с хрупким блюдцем и кусочком торта – все производило не только на одну Елену впечатление. Ей казалось, что она находится на вечеринке, устроенной для бизнесменов или элиты. Все смешалось в сознании и постепенное нарастание волнения в душе мешало сосредоточиться.
Елена разговаривала, улыбалась кому-то и чему-то, пела вместе с эстонцами псалмы и боялась встретиться взглядом с пастором. Она украдкой бросала на него взгляды и понимала, что ей все труднее было отводить от него свои глаза. Господи, зачем он так похож на ее любовь? Она чувствовала, что внутренне раздваивается. Внешне относительно спокойная и сдержанная, а внутри - бурлящая от необузданных желаний и чувств, она понимала весь ужас происходящего.
Елена чувствовала, как пространство между ней и пастором начало сужаться, образуя круг биополя. И их чувства остановились на одной шкале. Ей хотелось одновременно встать и уйти от этих мучительных ощущений и желаний. И хотелось хотя бы прикоснуться к его руке, чтобы убедиться в том, что в его длинных пальцах так же бешено пульсирует кровь.
Пастор умел владеть собой и своими чувствами. В той жизни у него часто были презентации, выставки, встречи, гостиницы, модели.
Ее нельзя было сравнить с теми красавицами, которые были когда-то у него. Но она была очень милой в своем естестве, без косметики и украшений. Она была похожа на полевой цветок его юности.
Рука с чашечкой кофе ни разу не выдала его нарастающего волнения. Как прилив и отлив. Он чувствовал ее незаметные взгляды, которые вносили в душу смятение и беспокойство. Почему он так реагировал на эту женщину, имени которой он не знал? В какой-то момент пастор почувствовал свежесть и сладость заказного торта. И понял, что хочет почувствовать на вкус, нетронутые помадой, губы этой таинственной женщины, сидящей напротив него. Наверно, они еще так же свежи и сладки, как у той девушки…
..Господи, нельзя даже такие мысли допускать в своей голове! Прости меня, если можешь!
Не возжелай жены ближнего…не прелюбодействуй…не лги…
Пастор нашел взглядом своего сына, который сидел в углу на диване и тихо смеялся вместе с ее ребенком. Почему все не так?
На все воля твоя, Господи…все в твоих руках…спаси нас всех и помилуй…
Елена не помнила, как быстро закончилось торжество и ее муки. Она помогла убрать посуду и закуски со столов. Два пастора о чем-то беседовали в проходной комнате…
Теперь он узнал ее настоящее имя от их старого пастора. Узнал, что она замужем, у нее двое детей. Узнал, какая она хорошая. Это он знал и без пастора. Давно, в другой жизни, в которую он когда-то верил…
Он сидел к ней спиной, и лица его она не видела. Да и не хотела увидеть его глаза, чтобы не разоблачить себя на глазах старого мудрого пастора. Поэтому серой мышкой на цыпочках проскользнула к себе наверх.
В комнате, расчесывая перед сном длинные волосы, Елена неожиданно рассмеялась, почувствовав себя девчонкой. Она словно забыла о своих сорока годах, о муже, о своем доме. В этой жизни она была только здесь и сейчас. Душа ее вибрировала. Опять стало нарастать предчувствие встречи – каждая клеточка тела звала ее вниз. Елена знала, что встреча обязательно состоится именно сейчас. Она попыталась бороться с собой.
- Не пущу! – мысленно сказала она своему отражению в зеркале.
- Иди! Сейчас сразу иди!- звал ее голос.
- Нет! Лучше не надо!
- Иди! – громче и настойчивей повторил голос.
- Надо причесаться, - тянула Елена время.
- Ну, иди же! – нетерпеливо и требовательно приказал ей голос.
- Хорошо. Пойду, найду сына. Ему пора уже спать, - сдалась Елена. Она поняла, что слукавила, и голос успокоился.
Накинув на голову белую шаль, Елена еще раз взглянула на себя в зеркало, отметив румянец на щеках от возбуждения.
Она быстро стала спускаться вниз по лестнице, чувствуя, как нарастает волнение. Уже на нижних ступеньках столкнулась со старым пастором, его слегка качнуло в сторону от нее. То ли от усталости, то ли от энергии, исходящей от Елены.
- Вы моего Андрея не видели?- спросила она.
- Вы моего Андрэ не видели? – хотела она спросить.
- Он там, - старый пастор не расслышал вопроса и махнул рукой на комнату, где недавно они беседовали, и стал подниматься наверх.
Елена успела сделать пару быстрых шагов, как ей навстречу стремительно вышел Андрэ. Словно кто-то толкнул их в спины, и они упали в объятья. Но нет! Слава Богу! Это они, наконец-то, протянули друг другу руки и крепко за них схватились. Елена подняла на пастора глаза и запрокинула назад голову, как для поцелуя. И белая шаль стала медленно сползать с ее темных волос. Андрэ высокого роста и смотрит сверху прямо в самую душу. Он борется с искушением поцеловать ее приоткрытые губы. И все равно получается затяжной поцелуй их глаз.
- Спокойной ночи, Елена, - улыбнулся пастор, впервые назвав ее по имени. Оно прозвучало на выдохе, как Хелена.
Его рука непроизвольно тянется к ее голове, чтобы поправить прозрачную шаль на темных волосах. Но он не решается, просто осторожно касается ее гладких волос. Самыми кончиками пальцев. И неожиданная волна нежности накрывает его с головой. Ему приходится стиснуть зубы, чтобы удержать в себе эту нежность, рвущуюся наружу. И пытается сдержать радостную улыбку.
Опять эта ямочка, которую так хочется поцеловать…
- Спокойной ночи, - как эхо повторила она за ним. – И до свидания, Андрэ.
Она прощается…
О, Господи, дай устоять…
- Почем вы уже уезжаете? Ведь еще неделя впереди! – в голосе пастора звучит неприкрытое сожаление.
-Да. Так надо. Завтра утром уедем.
Женщина чувствует себя бестелесным духом. Она слабеет и запросто может потерять сознание, медленно сползти на пол, как кисель. Поэтому она из последних сил держится за мужскую руку пастора. И чувствует, как его тепло и сила переходят в нее.
Андрэ что-то говорит, о чем-то сожалеет. Елена плохо понимает, потому что его глаза не отпускают ее в собственное сознание. Она подвластна этим глазам чайного света. Здесь полумрак. В сознании - тоже. Словно в трансе женщина отвечает пастору что-то быстро на неизвестном языке, словно им могут помешать и прервать поток ее слов. Только он один может ее понять. И этот незнакомый язык, на котором она, неожиданно для себя, заговорила.
В эту минуту из комнаты выбегает Андрюшка.
- Сынок, пора спать, - Елена автоматически переключается на сына.
- Мама, я помогу там и сейчас прибегу!
Исчезает за дверью ее сын, появляется сын пастора. Он чуть выше и крупнее ее ребенка. Зовет отца в машину, тянет за свободную руку.
Андрэ с Еленой стоят друг против друга, и нет у них сил, чтобы разнять руки, поданные на прощание. Мальчик уже прилагает заметные усилия, чтобы оттащить отца в сторону от чужой женщины. Он не догадывается, насколько для отца эта женщина родная. Их руки нехотя, слишком медленно размыкаются. Пульсация крови в кончиках пальцев. Елена это чувствует. Андрэ - тоже. Ему больно терять ощущение ее кожи. Теперь он вспомнил ее прохладу в жаркие ночи. Грустные, извиняющиеся улыбки, взгляд, который долго будет сниться ночами, прощальные слова:
- Может, увидимся когда-нибудь…
СУББОТА ЧЕТВЕРТАЯ
ЧУЖАЯ СВАДЬБА
Прошло пять месяцев, как Елена с Андрюшкой уехали из летнего лагеря. Остальная группа вернулась спустя неделю. Все согласились с правильным решением Елены вернуться домой на неделю раньше. Переход на привычное питание прошел практически безболезненно, что для нее, то и для Андрюшки. Правда, они не накинулись сразу же на холодильник. Но спустя несколько дней уже ели и рыбу, и котлеты. Женщины из их группы жаловались на плохие ощущения в желудке: тяжесть, тошноту, газы. Несколько человек стали регулярно посещать церковь. Остальные вернулись к своему образу жизни, а поездка в лагерь осталась для них не очень приятным приключением.
Иногда Елена скучала по тем ощущениям и чувствам, которые испытывала в лагере. Андрюшка тоже сильно скучал по летнему лагерю, по ласковому обслуживающему персоналу, по свободе на природе. Елена узнала, что верующие собираются на окраине соседнего города. Пешком туда идти было далеко, а на автобусе вдвоем – дорого. Елена часто брала в руки Библию, уходила в свою спальню и читала все подряд.
Муж Елены в Бога не верил, но не препятствовал жене верить. Хуже от этого она не становилась, а лучшей женщины и желать не надо было. Настоящая христианская жена. Сын тоже послушный и умный рос. Но когда Елена опять собралась ехать в свой лагерь глубокой осенью, муж удивился и обиделся уже всерьез:
- Опять меня бросаешь? Езжай.
- Всего на пару дней. Свадьба же. Помочь людям надо.
- Мама, я с тобой! – выскочил из комнаты Андрюшка.
- А школа как?
- Я справлюсь. Всех догоню и обгоню. Ну, пожалуйста! Всего же два дня!
И Елена сдалась перед просьбами сына.
Из всей группы они ехали втроем, не считая Андрюшки. Больше детей с ними не было. Остальных людей в автобусе Елена не знала, так как не посещала местную церковь.
Встретили их с поцелуями, быстро разместили на скорую руку по комнатам, покормили супом и сырым луком. В сравнении с домашней едой обед не показался вкусным. Отвыкли.
После обеда сразу же приступили к работе. Обтягивали трикотажем какие-то замызганные диваны и кресла. Никто до них этим тут раньше не занимался, поэтому женщины здорово импровизировали. И получилось очень даже красиво. Правда, все пальцы были исколоты иголками.
Потом Елена перешла в помощницы к швее Ирочке. Занялись пошивом занавесок и портьер в каминный зал, где будет происходить торжество. Тюки материала предстояло раскроить в красивые занавесы и скатерти для столов.
Елена с Ириной ползали по полу в гостином зале с сантиметровой лентой, когда на пороге появился пастор Андрэ. Женщины побросали работу, подходили к пастору с улыбками на лицах, здоровались за руку, отвечали на вопросы.
Одна Елена, увлеченная работой, покивала ему головой, не отвлекаясь от дела. И странно, никакого волнения в душе она не ощущала.
Андрэ провел вечернюю проповедь, женщины даже не переодевались. Так и сидели в свитерах и спортивных штанах. Елене приятно было любоваться лицом пастора, но не более. После молитвы она сразу же молча ушла к себе в комнату.
На следующий день, вовремя бракосочетания, Елена была растрогана до глубины души, целуя невесту в зрелом возрасте, жала руку болезненного вида жениху-иностранцу. Потом она с сыном поднялась наверх и с балкона наблюдала за церемонией поздравляющих новобрачных. Заметила пастора.
И легкая грусть шевельнулась в душе. Высокий мужчина в длинном пальто с погонами опять напомнил ей о другом. На нем так же великолепно сидело такое же пальто. Ничего не скажешь, впечатляющий мужчина. И это у него не отнимешь. Но у Елены эмоции были на нуле. Наверно, у пастора тоже. Поэтому она не ощущала его биополя.
Грусть, похожая на нежную печаль, не покидала Елену весь вечер. Было много приглашенных из мира – юристы, адвокаты, врачи. Люди, к миру которых когда-то принадлежала невеста. Они пришли не только поздравить невесту, но и убедиться, что она все-таки сумела подняться на ноги, когда перед этим низко упала. Никто из них тогда своей руки не протянул. Спасла церковь. А сейчас они протягивают к ней свои руки с бокалами шампанского.
Невесте удалось удивить гостей изысканными оригинальными блюдами без привычных ингредиентов. Они восхищались интерьером, сделанным руками прихожанок.
Только они одни знали, что скрывается под внешней красотой диванов и кресел.
А вот сверкающий камин, от него нельзя оторвать взгляда. Андрюшка с молодыми ребятами весь день раскрашивал старые плитки. Ему доверили ответственную работу, как будущему художнику. И Андрюшка был очень горд этим доверием.
Елена чувствовала себя одинокой и обособленной. Она существовала в другом измерении, в собственном мире. Ходила среди толпы людей и была одна, получая удовольствие от своего одиночества.
Пастор вел свадьбу и был в ударе. Она видела, как увлажняются глаза Андрэ, но не чувствовала его состояния. Может, он просто отличный актер? Теперь она знала, что все «желаю-хочу-мечтаю» от Дьявола. И греховные мысли, и плотские эмоции, и желания тоже от Дьявола. Это у него самый настойчивый и громкий голос, зовущий вас на грешную тропу.
В восемь вечера предоставилась возможность уехать домой, не дожидаясь завтрашнего дня. Все отъезжающие прощались с новобрачными и пастором. Пожелав стареющим молодым здоровья и счастья, Елена подошла к пастору. Протянула руку на прощание. И поняла, чего ей тайно хотелось весь вечер – почувствовать прикосновение руки Андрэ. Опять его удивление:
- Вы уже уезжаете? Завтра утром тоже будет транспорт.
- Нас ждут дома. Думаю, что увидимся еще когда-нибудь, - впервые за весь вечер улыбнулась именно ему.
Андрэ смотрит прямо в глаза Елены и понимающе улыбается:
- Непременно это произойдет. Я верю в это.
- Да, – опустила глаза Елена. – Бог уже дал две встречи.
Руки вновь не разнимаются. Она чувствует тепло его руки. А он пытается согреть ее прохладную узкую ладонь. И так бы стояли вечность, крепко держась за руки. Или шли по жизни – рука в руке. Но пронырливая прихожанка нарушает эту идиллию, влезая в их молчаливый разговор глаз:
- А Вы завтра здесь будете? – она откровенно заглядывает в глаза пастора.
- Нет, - качает головой и улыбается своим мыслям, продолжая держать руку Елены - в своей.
- А ведь завтра суббота! – удивляется прихожанка.
- Не получается, - пастор переводит взгляд с прихожанки на Елену. – Счастливого Вам пути, Елена!
- И Вам тоже, Андрэ! – чуть раздвинула накрашенные губы в улыбке и первой отняла свою руку.
Не оглядываясь назад, Елена заспешила в комнату за вещами, чтобы вернуться из мира грез в привычную жизнь на Земле.