- Девочки, на прогулку!
И они потянулись за ней, за ворота посмотреть, что это за детскую площадку построила деревенская администрация на европейские деньги. “Девочки” - это с иронией, рожалые бабы, мать и дочь. Пошли, энергично задрав хвосты. Хотя считается, что они легко и быстро забывают родственные связи, Дурында и Лилька общаются, по мнению Светы, в стиле “мать и дитя”. Впрочем, может и это - часть Светиного кошачьего мифа. Или шоу. Свето-представления. И не только для себя. Недаром Светин муж говорит, что в селе они теперь - достопримечательность: она разговаривает с кошками, а он, по московской богемной привычке, ночью жжёт свет и во двор выходит часа в три дня...
Шли, переговариваясь, то есть, не мяукая, а как-то бурча, не каждый раз обращаясь к Свете, но уверенные, что она понимает их гибкий язык. Они-то, казалось, понимают всё, что она говорит, даже на отвлечённые темы.
- Ну вот зачем она здесь? Бетон, дерево, пластик. Лучше б просто дороги покрыли. Сколько ребятишек в селе? Раз-два - и обчёлся. Так ведь и напротив церкви есть площадка, подновили бы - и гуляйте. Нет, надо освоить отпущенное, отчитаться!
Вначале Дурында не хотела переходить дорогу, после операции она стала толстеть и реже уходит за ограду. Со Светой по поводу площадки не согласились. Внимательно осмотрели все аттракционы и пометили, как листовки приклеили для других кошек: мы здесь были. На всякий случай, вдруг повезет и на этой территории у них будет привилегия.
Котят у Дурынды с Лилькой было намного больше, чем детей в окрестной махалле - так в Болгарии по оставшейся восточной традиции называют компактные кварталы. В России сказали бы - концы деревни. Когда шесть лет назад Света, актриса на пенсии, сюда приехала и начала вживаться в чужую до этого жизнь, ни за что бы не подумала, что станет таким “антрепренёром-главрежем” большой кошачьей труппы. Не то что равнодушна, а и не любила она кошек, пускать в дом - подавно не думала. Пока Дурында пугливо не села на подоконник.
Конечно, когда живое существо таращится на тебя из-за стекла, отгораживающего недоступную вероятную еду и территорию, оно не выглядит слишком умным. Худая бродячая кошка получила свое ласковое имя, потому что в слове с суффиксами больше оттенков, чем в состоящем из одного корня. Хотя по части стратегии можно было бы и поспорить, кто тут Дурында. Сначала кошка заставила выносить ей корм и ставить воду, затем с ней вступили в доверительные и образовательные беседы - ну не может актриса с темпераментом жены главного режиссера терпеть отстранённого зрителя!
Потом началась эпопея с котятами. Первый помёт перенесли с торжественностью обновления дома, Лилька как раз из него. Создали берлогу из приличных чистых тряпок, освободив уголок мастерской (которая с тех пор превратилась в Кошкин дом). Дурында усвоила преимущества комфорта и беременела с чёткостью минного взрывателя и постоянством народных праздников. Тем более, что папаш, привлечённых регулярно выставляемой едой, хватало. А вот обратные действия пробуксовывали, стратегии освобождения приусадебной территории от нашествия котят не было. Что, топить?!
Надо сказать, что сам-то Главреж (звание теперь, со временем, условно), вопреки наименованию и профессиональным привычкам, не был жестоким и кровожадным. Поэтому для решения проблем стали привлекать окружающих. Они тоже отказались топить. Пока думали, котят становилось все больше, пристроить в доверчивые руки удалось только парочку. Главреж получил новое прозвище - Грауэрман, по имени когда-то лучшего роддома Москвы. Найденное паллиативное решение - развозить подросших котят по окрестностям и подбрасывать их в заброшенные дома - не успевало разгрузить придомное пространство.
...Подобные тупики встречались в отечественной истории и раньше. Вот, к примеру, тоже интеллигентный человек, переводчик Агаты Кристи. Жил у них с мамой кот, украшал четырехкомнатную квартиру в сталинской высотке над метро “Красные ворота”. На лестничной площадке элитного дома мама обнаружила еще одного несчастного котенка. Взяли и его. А он, подросши, оказался кошечкой. В общем, к моменту отхода мамы в мир иной их было уже семнадцать. Переводчик не стал противиться памяти матери, только, наконец, отделил котов от кошек, в разных комнатах у него стояли коробки для каждой особи, комнаты надежно закрывал. Но все равно запах проникал на многие этажи до того бывшим элитным дома, отчаявшийся раздать котиков переводчик в унисон фамилии получил прозвище Кошкинази. Многие животные от невозможности реализовать гормоны облысели. А вот интересно, если бы он не перевел “Мышеловку”, кто бы у него размножился?..
Возвращаясь из промозглой Москвы в солнечную Болгарию, надо сказать, что к напрашивающейся спасительной идее хирургической операции и Света не сразу пришла. Только после того, как лишенные прежних котят мамаши стали их искать, залезая по ночам по москитным сеткам на второй этаж и вынуждая порванные сетки менять. Чтобы утешиться, они через пару месяцев заводили новых зверёнышей.
Это только представляется, что раз хирургия, то дело быстрое, главное - решиться. Света и тут шла к результату долго, после долгих же разговоров, с фантастическими подробностями, во многих драматических актах. Дурында не давалась, по словам хозяйки, никому, соображала, когда ее должны были отвезти к ветеринару, и исчезала. А если настигали случайно заглянувшей в Кошкин дом, то царапалась так отчаянно, что не было никакой возможности засунуть в сумку или мешок - драла, потом старались приспособить ящик, специально построенный для развозки котят по соседним селам. Вроде бы даже разодрала толстые перчатки, надетые соседом Гошей, исполняющим многие работы по дому, даже когда Главреж и не отлучался на многие месяцы репетиций в Москве.
Хитрая мамаша уползала рожать в неведомые сараи, приводила выводок постепенно, Света не могла с достоверностю определить, где чьи дети. Поэтому нашла такое объяснение: соседи подбрасывают, раз у нас и так полон двор кормящихся. Тем более, что кормила “богатая русская” (пенсионерка) свое зверьё не чем попало, а редким для болгарской деревни кошачьим кормом. В результате, котята обнаруживались вне всяких графиков и систем, то еще четверо в запасных покрышках, то еще трое подростков играли в гараже и лазали по смокве. Как-то раз гостившие сын с внучкой насчитали с утра четырнадцать котят. Хотя буквально накануне прошла очередная развозка подросшего помета.
В общем, когда уже и Лилька, успевшая пару раз внести немалый вклад в оживление двора, была стерилизована и по причине ран и страданий допущена в дом на мягкие перины, только тогда решительно взялись за хирургическое укрощение Дурындиной страсти к размножению. В итоге, теперь во дворе, а отчасти - и дома, осталась только постоянная труппа: Дурында, Лилька и двое ее собратьев из первого выпуска - флегматичный Нека и субтильная Деча. К слову, что-то не было слышно о стерилизации последней, так что девальвация кошек еще может вернуться. Не настолько же Нека флегматик. С этой командой и разыгрывает Света свои ежедневные представления.
- Лилька, не будь такой доверчивой! Дурында - интриганка, она тебе специально нашептала, что в доме больше кормить не будут, а ты и поверила - три дня у нее в мастерской ночевала. Она тебе просто завидует, сама хочет в тепло, но побаивается.
Сказывается опыт многолетней примы, Света и с ними продолжает обычные театральные нормы общения. Они вообще нашли друг друга: Света - добрая, взбалмошная, статная, с седыми буклями, то ли императрица-мать, то ли - матушка-императрица, и вольнолюбивые казаки-казачки, привлечённые кормом и теплом в крепостной театр. Жалуются госпоже, когда чужие коты приходят и покушаются на их миски. Сами не отгоняют, аппелируют к высшей власти.
Света, извиняясь за прежнее равнодушие, старается узнать все о кошках, из интернета, конечно. Но теория не совпадает с практикой.
- Кормить их надо всего два раза в день, воды давать.
- А вы сколько кормите?
- А как попросят, проголодаются - и даем.
Тут надо посмотреть, кто кого воспитывает. Кошки нашли даже способ бороться с богемными привычками. Ждать по полдня, пока хозяева проснуться? Ну нет! И по новым антикомарным сеткам наверх, к окну спальни, поорать.
- Представляешь, впускаю в окно, думаю, сейчас Лилька к миске помчится, а она - вниз по лестнице, к дверям. Открываю - а там вся компания, втроем ждут. Лильку послали напомнить, как профсоюзного вожака.
Лилька-миндальные глазки вообще - как прима при хозяйке-главреже, особые отношения. Света ей устроила три места спальных, на обоих этажах и на мансарде. Лилька в благодарность забирается на Светину многострадальную поясницу и часа по три лечит. Лежит, мнёт когтями и мурлычет. Кошки вообще знают, где что болит.
Вообще, честно говоря, такое бессловесное общение больше похоже на истину, чем Светина вера в понимание кошками человеческой речи. Ну откуда болгарские хвостатые бродяги научились русскому языку? И люди-то здешние не всегда сходу разбирают Светину болгарскую речь, хотя она и в словари заглядывает, и учебники штудирует, и даже несколько занятий с учительницей себе устроила. Просто кошачьи мозги ловят интонацию, запоминают, анализируют, экстраполируют ее на другие слова и выражения. Вот и вся телепатия. Вся?..
Смешно, но какая-то система Станиславского в этом чувствуется. “Вырастить зерно роли...”. Прими другого, увидь его - и ты много чего откроешь в себе. Света легко показывает, как Лилька лапой тянет из миски кусочки корма, как она улыбается, как смотрит... Так же, как улыбками и принятыми здесь междометиями (мгновенно усвоила!), добавленными к словам, Света легко объясняет болгарским соседям, что хочет им сказать. А больше-то и поговорить не с кем, Главреж по полгода проводит в московских командировках, русских в их деревне нет.
Зато есть Дурында, Лилька, Нека и Деча. Спасибо им.