Эдип
Иокаста. О, боги! Мой сын убьет моего мужа, своего отца и деда наших детей! Головоломка! О, боги! Ваша витиеватость не дает мне существовать как женщине, царице, матери, жене и бабушке! Во что вы превращаете мой дом, дворец, тюрьму, бордель, психушку?
Входит Лай.
Лай. Иокаста, я поехал по делам, но на всякий случай повторяю еще раз: если что-то произойдет этакое, то помни - замуж больше не выходи.
Иокаста. Но, Лай...
Лай. Я сказал! Или, прежде чем уехать, я на всякий случай прикажу тебя удавить.
Иокаста. Ну, конечно! Женщину удавить проще всего.
Лай. Надо было думать, когда рожаешь.
Иокаста. О чем? Ты пробовал рожать? Ты уверен в том, что в это время можно думать?
Лай. Всегда ты была такая... слишком умная! Поэтому у нас все это такое и произошло!
Иокаста. Мне непонятно. То меня обвиняют в неумении думать, то называют слишком умной. Ты бы научился все-таки четко формулировать свои мысли.
Лай. Ишь!
Уходит.
Иокаста (ломая руки). Что-то происходит без меня... Меня как будто отложили в сторонку и делают какую-то подлость... И так деловито... Сначала напугали отцеубийством, а теперь, когда мы сами стали сыноубийцами, продолжают грозить... Годы бегут, муж все тупее и подозрительней, страна наполняется химерами, нечистью, никто не хочет работать, все ждут трагедии... Если трагедии не будет еще несколько лет, она появится из воздуха за окном.