Бронзовая кисть

Ян Маркович, референт государственной гражданской службы департамента земельных ресурсов, сначала обычным шагом с любопытством, затем с нарастающей тревогой и под конец уже медленно, с боязливым испугом приближался к возникшей на его пути толпе народа.
 
День был теплый, солнечный. На оживленной улице задорно чирикали воробьи. Деловито сновали прохожие, дружелюбно толкаясь локтями. Улыбались бликами солнца витрины магазинов. Обрастали робкими зелеными листочками деревья. Даже трамвай как-то по-особенному дребезжал на рельсах и радостно сиял глазницами окон. Рабочий день закончился. Все было спокойно и благополучно. И вот тебе на!

— Что там? — недовольно спросил он у стоящей женской спины.
— Правитель должен проехать. Все перекрыли. А мне в парикмахерскую.

Она за углом, и не могу попасть, — возмущенно пробубнила обернувшаяся спина, оказавшаяся дамой пышных форм с надменным пожилым лицом, обработанным косметикой. И тут же его обдало запахом чеснока из открывшегося рта дородной на вид дамы.

От неприятного запаха Ян недовольно сморщился. Реакцию собеседника дама восприняла по-своему и запричитала:
— Вот и я говорю! Черти что!

Приподнятое настроение у Яна Марковича стало улетучиваться. Уже и весеннее солнце не радовало. Новые, первый раз надетые, туфли вдруг стали натирать ногу. Спина под рубашкой вспотела. Он передернулся.

«Сегодня могу в булочную не попасть, как и эта клуша в парикмахерскую», — презрительно покосился он на соседку и продолжал недовольно размышлять дальше. — А кто такой Правитель? В сущности, по своей плоти такой же человек, как и я! С такими же, как у меня, ногами, руками, головой! Но вот едет и ему прокладывают через весь мегаполис пустынную транспортную полосу, останавливая движение транспорта и пешеходов! А ведь живет на деньги налогоплательщиков! А мы, его кормильцы, стоим в оцеплении из-за него! Действительно, черти что! Это ущемление моих конституционных прав!»

Конечно, в реалии бунт у Яна Марковича происходил не иначе, как только в голове и в мыслительной форме. В силу воспитания, образования, законопослушания и лояльности к государственному строю эти мысли не могли воплотиться в действие в виде митингующих выкриков или каких-либо, не дай бог, призывов. Наличие бунта нашло отражение только в гримасе на лице и судорожно сжатых пальцах рук.

Но вот в толпе произошло заметное оживление. Людская масса вынесла Яна Марковича на ранее перекрытую улицу. Проезжая часть была пустынна. Но вот показалась машина ГАИ.  Вторая. Затем третья. За ними двигался бронированный шестисотый "Мерседес".  Неожиданно  правительственная машина стала плавно приближаться к тротуару. Толпа ахнула. Автомобиль остановился, и из нее вышел Сам Правитель! Все замерли. Тишина стала такая, что Ян Маркович услышал дыхание рядом стоящего долговязого франта с прилизанными волосами.

Сам улыбнулся натянутой улыбкой и воскликнул:
— Как поживаете?!

Народ встрепенулся и, почти как в церкви, дружно, восторженным хором пропел:
— Хорошо!!!

От величественности момента люди вытянулись. Даже скрюченная старушка с посохом, вдруг забыв обо всем, выпрямилась, лихо вскинула вверх голову. Посох гулко упал, но этого никто не услышал. У всех глаза сияли, лица светились. Даже воздух насквозь пропитался исторической величественностью момента.

—Ух, я же с вами и не поздоровался! — вальяжно воскликнул Правитель и стал по очереди пожимать руку стоящим в начале толпы людям.

Вот пожал и Яну Марковичу. От исторической значимости зачесалось ухо. Оно в жизни чесалось всего два раза. Первый раз – когда поступил в институт. Второй – когда приняли в службу земельных ресурсов. Теперь вот в третий раз!

Ян Маркович застыл, как статуя. Как оказалось, надолго. Когда пришел в себя, то по проезжей части шел обычный поток машин, а по тротуару обыденно сновали озабоченные пешеходы.

Он посмотрел на ладонь, сохранившей соприкосновение с эпидермисом кожи Вождя, и величественно зашагал домой. При этом постоянно поглядывал на руку, а чтобы было удобно смотреть, согнул ее в локте. Снующим рядом прохожим было и невдомек о значимости согнутой руки!

Дома сначала хотел, как всегда, помыть руки перед едой, но передумал. Будто что-то могло уйти из  жизни главное. Затем решил позвонить другу. Пока рассказывал, то на другом конце провода Гуслик несколько раз восторженно-завистливо всхлипнул и, похоже, вжался в свое старое потрепанное кресло.

— Сейчас смотри наши новости. Меня там покажут, — важно процедил Ян Маркович и небрежно положил трубку телефона.

В телевизионных новостях он увидел Себя!

Руку в тот вечер Ян Маркович так и не помыл.

На следующее утро не смиренно, а выпятив колесом грудь, на прямых ногах прошествовал в кабинет начальника и своим видом вверг секретаря в изумление, а затем и начальника, с ходу гордо пропев:
— Меня с Самим видели по телевизору?

Начальник от неожиданности сначала недоуменно заморгал глазами, затем застыл в смятении, но вот  глазки засуетились, губы расплылись улыбке , и первый раз подчиненному было предложено испить кофейку. Босс проворно выставил чашки, взял чайник и услужливо стал  разливать воду.

      —Надо бы  в бронзу отлить,—величественно подумал Ян Маркович и посмотрел на ладонь. Затем  улыбнувшись, озвучил эту мысль.

     Рот у начальника приоткрылся. Он застыл,   глядя с тревогой на подчиненного, а   вода,  наполнив чашку, медленно разливалась по лакированной поверхности дубового стола.