Заговор проводов

Екатерина Белых
Молитесь за диких сердцем,
запертых в клетках. (Т. Уильямс)

               
                Часть 1
Какова жизнь провода без изоляции? Когда оголенная смерть бежит электрическим потоком, не прикрытая тончайшим слоем  спасительной резины. Одна молекула соприкосновения и смерть потечет по живым проводам, потечет, гася за собой свет, круша все на своем пути, оставляя после себя мертвую зону, пропитанную ядом электричества.  Никогда яд не бывает во спасение, ибо то, чему дано умереть под его губительной лавиной, должно умереть, чтобы не нарушить его поток. Он течет повсюду, передавая смерть, как эстафетную палочку, заносит в кровь вирус мгновенной гибели, инфекцию превращения в прах. Но, а если оголенный провод встречается с таким же? Коллапс, соединение или взрыв, апокалипсис? Повторное заражение. Но не бывает повторной смерти. Тело человеческое слишком хрупко, чтобы пережить смерть и рождение дважды. Износившиеся механизмы не запустить снова после двойного удара. Получается не жизнь, не смерть, а что-то третье. Что-то сродни смерти, но не достаточно для определения жизни.  Некая грань, на которой балансирует организм. По одну сторону смерть, по другую – жизнь, но нельзя не вправо, ни влево, только вперед, только жить, как оголенный провод, ощущая тяжесть жизни, все эмоции, как букет еще мокрых от росы ромашек ранним утром. Ведь столкнулись эти две смерти, но не породили жизнь. Породили уродство без названия, потому что нет такого слова, которое бы назвало его точнее всего.
Где место этой грани? На земле? Она слишком тесна для клубка проводов, слишком мала для бесчисленных коллапсов. Но ведь есть же в ней место для нескольких проводов, пытающихся вырваться из общего клубка, с меньшими потерями, без этих болезненных соприкосновений, избегая людей, их тел и душ. Вырваться, как из чащи джунглей, спотыкаясь о колючки-упреки-обиды, натыкаясь на преграды-стены-безразличие. Замотаться в изоленту и уснуть в протяжном тревожном сне, с быстрым движением зрачков, с прерывистым дыханием и испариной на лбу. И как-будто это спасение, словно побег. Но можно только вперед, только вперед… Нет заднего хода, из-под ног позади - песок в пропасть…

- Ты видишь, да? Ты тоже это видишь? – взволнованно говорила Кюри, - Я ж ведь не псих. Он ведь тоже ЭТО видит!!
Её зрачки расширились, ко лбу прилипли пряди светлых  волос, а тело дрожало от внутреннего напряжения.
- 16670 вольт. Отключать? – молодой ассистент поднял голову, ожидаю приказаний.
Парень в соседнем кресле задрожал. До этого спящий, он открыл широко глаза, тело выгнулось дугой. Датчики зашкаливали, рукоятка кардиографа выписывала бешеные амплитуды на бумаге. Повязки на кресле жалобно трещали по швам. Тело юноши выгибалось, руки и ноги выкручивались под невообразимыми углами.
Ассистент дергал рычаги, нажимал какие-то кнопки. Рукоятка сейсмографа слетела с катушки.
- Сделайте же что-нибудь! – визжала Кюри.
ТО, что она видела, доставляло ей нестерпимую боль. Но еще большую боль ей приносило созерцание мук юноши. Перед её глазами стояла страшная картина, ужас, оживший в её мозгу, реальность которого ей потом предстояло определить. Но отдельным болезненным слоем на эту картину накладывались мучение, выгибание и спазмы парня в соседнем кресле.
- Напряжение достигло отметки 20000! – взволнованно сообщил ассистент, отчасти обрадованный, что он присутствует при рекордном фиксировании.
Полноватый мужчина за стеклом кивнул. Датчики спали до последней отметки. Там где должен был стоять ноль, стояла цифра 312. Парень последний раз прогнулся и обмяк. Его глаза закрылись. Кюри сидела в кресле, прижав колени к груди, ладонями сжимая голову. Она всхлипывала и качалась в кресле. Её взгляд до сих пор не сфокусировался на действительности, на столе перед ней. Ужас отпечатался на её сетчатке, отголоском раны будет ночной кошмар.
Юноше было похуже. Он едва дышал, его тело привыкало двигаться, подчиняясь мозговым командам, а не командам высоковольтного кресла. Его грудь прерывисто вздымалась. Он вспотел, и рубашка прилипла к телу. Три проводка выпали из его сжатой ладони. Даже в спазматическом приступе, одна навязчивая мысль, не давала его разжать ладонь, иначе никакого смысла, иначе бессмысленная боль.
Кюри опустила колени и сползла с кресла. Она еле стояла на ногах, ноги не удержали её, и она упала рядом с креслом Кая. Яркие лампы над головой слепили ей глаза, превращая картину перед глазами в негативную пленку, искажая лица и объекты, от этого она стала еще страшнее. Кюри затрясло от рыданий. Она закрыла глаза, но противный свет все равно проник сквозь тонкую кожу век. Она отвернулась и сжалась комочком возле кресла.
Кай лежал без сознания, его рука безвольно упала с кресла. Кюри из последних сил подняла руку и схватила палец юноши. Горячее прикосновение такого же, как и ты, урода.
«Я выживу»
Когда-то это все закончиться очень плохо.

Первое, что он увидел, была тьма. Он улыбнулся, ощущая, как тьма через глаза разливается по искалеченному телу, как бальзам, холодит воспаленный нервы. Он едва мог двигаться, никаких импульсов, никакой силы воли, сопротивление на нуле. Сейчас он просто человек. Так было всегда при очень сильных сеансах. Но этот был что-то похоже на взрыв в мозгу, отчего перед его глазами образы замелькали с неизмеримой скоростью, вызывая ощущение рвущегося тела. Такое было впервые. Он, кажется, зашел дальше, чем мог подумать. Он оголился слишком. Он помнил Кюри, её крики и какие-то слова. И эта цифра: 20000.После неё он окончательно расслабился и просто ощущал каждой молекулой то, что требовали ощущать и видеть. Бесполезно сопротивляться. Он пробовал, просто его изматывают специально. Они не дают ему свободу выбирать, что видеть, заставляют видеть только смерть, разруху, войны и страдания. А еще ощущать все это, всех этих людей, словно разделять с каждым его душу. Невыносимо.
- Кай?
Это Кюри, её слабый голосок в памяти уже надолго.
- Ты как? – спросил он.
- Хреново, - он ощутил, как она скривилась. – А ты?
- В норме, – опять попытался улыбнуться. Вроде вышло, мышцы вновь сокращались правильно.
- Слышал 20000?
- А то! – отозвался Кай.
Обезболивающие обвили тело, как паутина, не пропуская ощущения. Провод надо замотать перед следующим употреблением.
- Больше так нельзя, - произнес Кай, глядя в потолок.
Кюри замерла, затаила дыхание. Надолго её не хватило и послышалось прерывистое дыхание.
- Кай? Ты серьезно? – прошептала она едва слышно.
- Серьезней некуда.
Кюри перевернулась на бок и сжала в ладонях край одеяла. Торчащий из руки тоненький проводок натянулся.
- А как же остальные? – спросила она.
 Кюри повернул к ней голову. Она была напугана. Они не видели ничего кроме этих стен и напряжение, окруженные проводами и высоковольтными заборами. Из раннего детства они не помнили ничего, кроме чего-то страшного, огонь, возможно нестерпимая боль. Потом годы этого заключения, еженедельные пытки на электрических креслах и этот ужас перед глазами. С каждым разом все ужасней, все болезненней, все реальней. Она знали, что это близко, близка эта реальность, которая проскальзывает перед их глазами во время сеансов.
Рядом что-то запиликало. Зашел человек в белом халате, высунул провод из вены Кая на локте и отключил прибор, скрутив рядом провод.  На приборе загорелись и погасли числа 3,1, и 2. Кай посмотрел на окровавленный сгиб локтя и закрыл глаза. Тело вновь, как и раньше слушалось его полностью. Кюри находилась под цифрами 2,8 и 5.  Ей было сложнее восстановиться после сеансов. 
Человек вышел.
- Кюри, ты со мной? – спросил Кай.
Она молчала, он повернулся к ней.
Она подняла на него глаза, в которых блеснули слезы и тревога.
- А что там, снаружи, ты знаешь?
- Не имею понятия, – холодно ответил юноша и отвернулся. – Говорят, где-то есть рай и ад, я читал. Я хочу найти этот рай, и думаю, в этих стенах ему нет места. Поэтому я хочу выйти, сбежать и искать. Может там есть место без проводов и без напряжения? Может там нормальные кресла и люди в разноцветных одеждах, а не в скучных белых? Может там свобода?
Как же он врал. Хотя может и отчасти говорил правду.
- Мы можем умереть…
- Ты знаешь, что может убить нас, а? – резко сказал Кай. – Если мы другие. Ты же видишь, здесь есть те, кого не садят на эти кресла, кто спокойно ходит, и не смеет прикасаться к нам. Помнишь, как тогда тот паренек дотронулся до меня? Возможно, мы несем для них смерть, хотя выглядим одинаково. Я спрашивал у  Лектора, но его увели и зашили ему рот. Наверно, он знал ответы.
- Кай, мне страшно! Очень! – проговорила Кюри. А если там то, что мы видим? Если мы, как радары, через которые эти люди, видят, что происходят снаружи? Если там ЭТОТ  ужас?
- Неправда, я видел кое-то другое, – отозвался Кай. – Я видел не только ужас, я видел кусочек того рая. Не знаю, как это описать, но уверен, что видел реально существующее. Там совсем нет ужаса, там есть радость и даже… счастье…
Кюри вздрогнула.
-Я тоже хочу это увидеть. – Сказала она.
- Тогда идем.
- Вдвоем?
- Еще Лектор.
- Он? Он согласился?
- Да.
Запиликало рядом с Кюри. Вошел человек и отключил её от прибора.
- Когда мы сможем выйти? – спросил Кай.
- Через два часа, – ответил человек.
Он ушел, они не произнесли ни слова еще несколько минут.
- Ты знаешь, как? – поинтересовалась Кюри.
- Следующий сеанс. Его можно превратить в роскошный фейерверк, - он недобро улыбнулся. – Будет весело.
Кюри слабо улыбнулась в ответ. Она была уверена, Кай знает, что говорит. Ей было не о чем беспокоиться, она просто сделает все, что скажет ей Кай. Что-то заставляло её ему подчиняться. Наверно, импульсы в его венах были сильнее её импульсов. Она была на сеансах с разными людьми, но Кай всегда остро реагировал на ток, его сопротивление было самым сильным, картинки в его глаза были ярче, и его боль была большей. Он жил с ней, не расставаясь, она уже вошла в его ДНК дополнительным звеном, расплылась по синим венам. Он привык к боли, но Кюри видела его после сеансов. Такой же и сейчас, он еле дышал и не мог скоординировать движения. Он отдавался полностью, хотел он этого или нет. Его тело и мозг острее реагировали на напряжение. Кюри в душе отчасти завидовала ему, отчасти боялась и отчасти восхищалась. Он никогда не жаловался на боль. Никогда. Только плотно сжатые губы, только сильно зажмуренные глаза, бледное лицо и кровь на ладонях от ногтей. Но ни одного слова о боли. Она-то знала, что ему в стократ больнее, чем ей. Если она теряла сознание на сеансах на несколько секунд, то он несколько часов приходил в себя, накачанный новым напряжением, которое впитывал как губка.  Он был лучшим.
Они заснули. Изнуряя свои тела бешенными перепадам напряжения, они спали очень много. Но этих двух часов хватало, что пережить ужин и час на себя и общение. Потом 18 часов сна и 10 бодрствования. Перед сеансами они спали двое суток, напичканные неизвестной мутной жидкостью, которая называлась снотворным. Кюри видел сны, черно-белые бессмыслицы. Немногие их видели. Его сны были размытые как мыльная вода. Именно в них он увидел этот рай. И он сделает все возможно, чтобы увидеть его в реальности.

Через два часа им разрешили выйти в общую гостиную, откуда через час их должны были отвести на ужин. Широкая комната с несколькими десятками стульев и пятью столами. Вдоль стен шкафы с сотнями книг самых разных тем. На полу шерстяной ковер с красными разводами.  Здесь были такие же, как они, растерянные после сеансов, несколько десятков людей, детей и подростков. Кто-то тихо разговаривал, кто-то читал книгу, кто-то рисовал или играл на пианино. Лектор сидел возле стола, наблюдая, как маленький глухой мальчик рисовал что-то странное. Лектор любил наблюдать, как кто-то рисует то, что видит на сеансах.  Иногда рисунки были ужасно реалистичны, через штрихи и тени сквозила боль, очертания были переполнены болезненной искаженностью. Лектор любил молчать, потому что попросту не мог говорить. Он не винил Кая за любознательность. Он даже радовался, что те знания, которыми он располагал, он не мог поделиться. Он не хотел, чтобы кто-то страдал больше, чем ему позволяли на сеансах. Губы Лектора были переплетены несколькими толстыми нитями, побагровевшими от крови.
Лектор просто кивнул, когда они подошли, его глаза радостно заблестели.
- Привет.
«Как сеанс? Два часа назад несколько человек в белом сломя голову пронеслись через гостиную».
- У Кая было 20000 вольт, – сообщила Кюри.
Несколько человек находившихся рядом одновременно замолчали и оглянулись на Кая. Брови Лектора поползли вверх.
Он, как ни в чем не бывало сел на стул, и достал первую попавшуюся книгу с полки, раскрыл на середине и спрятался за ней. Молчание углублялось. Он выглянул из-за книги и увидел, что уже все в этой комнате смотрели на него. Одни ошеломленно и испуганно, другие восхищенно.
- Да ладно вам, - беспечно сказал он, захлопывая книгу, - 20 000 – это еще не предел.
Он мельком глянул на Лектора. Тот все понял и, встав, замахал руками, давая понять, что разглядывание окончено. Все отвернулись и с озадаченными лицами продолжили то, отчего их оторвало это известие.
- Он весь так трясся, я думала, он не выживет, - грустно сказала Кюри  шепотом, кладя руку на спинку стула, где сидел мальчик. Он лишь озадаченно поднял голову, но вопрос сменился в его глаза безразличием и он снова углубился в рисование.
Лектор хмыкнул.
- Да, дружище, ты никогда во мне не сомневался, - сказал Кай, улыбнувшись Лектору.
Он кивнул, его глаза улыбались.
-  Сэм, что опять ужастики? – спросил Кай.
-Что это? – удивленно сказала Кюри, всматриваясь в рисунок.
Кай перегнулся через стол и перевернул листок верх ногами. На рисунке был изображен неизвестный предмет, длинный зыбкий прямоугольник заканчивался вверху, словно букетом вен, кривых, мелких и крупных.
«Это дерево, кивнул Лектор, он нашел его изображение в какой-то книге»
- Вот из чего делают эти стулья и столы, - проговорил Кай.
- Какое-то оно страшное и корявое, - сказала Кюри, скривившись.
«Так оно выглядит осенью» мальчик робко покраснел
Лектор похлопал его по плечу. Вспыхнула маленькая искорка.
Кай нагнулся вперед, приблизившись к Лектору.
- Хочешь увидеть их вживую? – спросил он шепотом. Его глаза хитро блестели.
Лектор изумленно смотрела на него, приоткрыв рот.
Кюри повернулась к Лектору. Немой парень, сощурив глаза, смотрел на Кая. Слишком хорошо он его знал, чтобы верить, что он когда-нибудь так пошутит. Кай шутил смешно, а эта шутка не смешна. Значит, не шутка. Лектор глянул на Кюри, на её лицо упала мрачная тень. 
«Но как?» спросил он.
- Просто, - усмехнулся Кай. – Если согласишься, расскажу.
Из одной двери вышли три человека в белом и вошли в другую дверь, пройдя мимо четверки. Кай откинулся назад, только чтобы, когда в дверях мелькнул последний белый халат, нагнуться еще ближе к Лектору и Кюри.
- Ну?
- А это опасно? – испуганно спросила Кюри.
- Конечно, Кюри, это может стоить нам жизни, - серьезно ответил Кай, - Только разве это жизнь?
Он кивнул на тех, кто в комнате.
« Но что нас там ожидает?»
- Жизнь. Настоящая. – Кай повернулся к Лектору.
Кюри прерывисто вздохнула и опустила глаза. Ей было очень страшно, страшно до дрожи в коленках. Бесспорно, испытывая боль и мучения на каждом сеансе, она думала о том, чтобы прекратить это. Но она была склонна выбрать эту жизнь, взамен той, о которой она ничего не знала. Там, за этими стенами, был чуждый ей мир, с которым она была знакома только лишь по те картинкам, что мелькали перед её глазами. Она видела только страдания, боль и слезы людей, похожих на неё, она испытывала эту боль вместе с ними. Тот мир не привлекал её свободой, она предпочла бы жить здесь, болея вместе с другими, чем переживать горе на самом деле. Но с другой стороны, она не могла оставить Кая. С тех пор, как она сюда попала, она привязалась к нему. Кюри не смогла бы здесь остаться, уйди он отсюда. Ей не хотелось свободы, ей всего лишь хотелось остаться с Каем. Переубедить его не имело смысла, выход был один: сбежать с ним. И ничего с собой Кюри поделать не могла. За Каем она бы бросилась и в кратер вулкана, о котором читала в книге.
- Лектор?
Лектор провел ладонью по зашитому рту, немного скривившись от боли. Раны еще не зажили. Он уважал Кая, но идея казалась ему невыполнимой. Ему было очень интересно, что же ожидает их там, за пределами этого здания, и страшно одновременно. Но все же интерес был сильнее страха.
«Я пойду, мне интересно»
- Мы с тобой, - сказала Кюри.

Через семь дней их троих и еще двоих ожидал большой сеанс. Их рано разбудили и повели в большую круглую комнату.  Верхняя половина стен и потолок были зеркальными. Комната была пустой, кроме пяти белых кресел и черных шкафчиков возле них. В середине стоял стол для ассистентов, огороженный со всех сторон и сверху стеклом. Наверху стеклянного потолка находился молниеотвод, на случай непредвиденного выброса электричества в нагретый воздух. Металлическая палка должна была поймать поток заряженных частиц и защитить тех, кто находиться за стеклом.
Их уложили в кресла и привязали резиновыми петлями. Два человека в белом зашли в стеклянную коробку и включили приборы. Черные шкафчики у каждого кресла замигала зелеными и синими лампочками. У каждого на маленьком черном табло высвечивались три цифры: 317.
Кай, Кюри и Лектор переглянулись. Кай, чтобы отвлечься от ожидания боли, все гадал, что значат эти зеркальные стены и потолок, зачем они. Он видел себя распростертого на кресле и еще таких же, как он, на соседних. В зеркале он видел свое лицо с нетерпеливым выражением, спокойное лицо Лектора, и испуганное лицо Кюри. Их подготавливали целый вечер, напичкали каким-то сиропом и дали две красные таблетки, которые до этого не давали. Кюри умудрился выплюнуть их, как только человек в белом вышел из его комнаты. Так же сделали остальные, он был уверен.
Сейчас тишина была настолько гнетущая, что даже Каю стало не по себе. Он тщательно продумал побег, все до того момента, как они переступят порог этого здания. Там придется уповать только на собственную сообразительность. У Кюри не было надежды, страх и ужас скуют её еще до того, как они выберутся из этой комнаты. Она и сейчас уже ни жива, ни мертва на этом кресле, не столько, оттого что сбежит, сколько оттого, что перед этим ей придется пережить еще один ужас видений. Страх будущей боли отошел на задний план, выпустив вперед сознание того, что это все в последний раз. Кай отчасти гордился собой, но не позволял этой гордости вылезти наружу. Он дал им надежду. Через несколько минут важно не превратить эту надежду в прах. За Лектора он не переживал, его решения были осознанны. Кюри слишком привязана к нему, её решения предвзяты.
Обстановка все более угнетала. Люди в белом словно чуяли опасность, они будто нарочито медленно и потуже затягивали петли на руках и ногах, тщательнее проверяли их надежность. Никто из людей в белом не прикасался к ним голой кожей. Прикосновение их рук в резиновых перчатках было противно. Кай поморщился оттого, что резиновая складка зацепилась за волоски на коже.
«Мы грязные. Для них»
Равнодушные глаза над белой маской блеснули страхом.  Ледяная игла дрогнула, входя в податливую плоть. Нейтроны загорелись маленькой искоркой. Кай самодовольно улыбнулся. Не только им страшно сейчас. Эти люди бояться, хотя останутся под защитой стекла. Наверно, это в природе людей – вечно бояться, прятаться за стеклом и наблюдать, наблюдать… как мучаются другие. Неужели и там за стенами люди ходят в стекле? Или равнодушие может сослужить даже лучше, чем стекло? У этого человека дрогнула рука, страх гонит его под защиту стекла, самозащита ослепляет, и сопереживанию не остается места.
Все три человека в белом как можно скорее зашли в стеклянную коробку. Тихо зашептали передатчики, провода зашуршали маленькими зарядами, «проверка связи». В руке защекотал чужой ток, вены затрепетали. Стало тепло и хорошо, а всего лишь 1075 вольт. Этот ужас всегда хорошо начинается, температура повышается,  ток плывет по венам, в ушах раздаются щелчки, мурашки по коже… Перед глазами светлая пелена, все ярче и ярче…
Кай закрыл глаза, полностью отдаваясь всем ощущениям, когда чувствуешь все вены и артерии тела, по которым струиться наэлектризованная смерть. Кюри рядом заныла, щекотное ощущение у неё слишком быстро переходил в болезненное. Врятли сейчас перед её взором сверкающая белизна. Она сопротивляется, как может, но ведь тело не может врать, её венам нужен этот ток. Очень скоро Кюри перестала сопротивляться, потому что это было бесполезно. Лектор не сопротивлялся. Возможно, он даже с удовольствием отдался этому чувству ощущения тока в себе. Ведь прекрасно чувствовать что-то необычное последний раз, именно сейчас он хотел оставить как можно более яркое воспоминание об этом, перед тем, как навсегда расстаться с этим местом.
Люди подняли рычаг. Медленно провода напряглись. Отметка на приборах достигла 3000В. Кай ощутил, как на долю секунду свет померк, и перед глазами мелькнула что-то желтое. В следующий миг белая пелена снова закрыла ему взор.
Подняли второй рычаг.
«Ну, скорей же!»
Первой вскрикнула Кюри. Резиновые ремни на её запястьях и лодыжках натянулись. Кардиограф рядом нарисовал несколько длинных амплитуд.
Потом Кай издал сдавленный крик. Перед его глазами мелькнуло несколько кадров. Хотя его сознание уже не было ему подвластно, но он еще мог думать. И с этой возможностью единственное, что получилось, это испугаться. От страха он открыл глаза. Такого с ним никогда не было. Того, что он увидел, хватило, чтобы затмить даже страх будущего побега. В глазах потемнело, и засверкали желтые искорки. Одновременно на мгновение подскочило напряжение, и тело Кай скрутило от спазма мышц. Он вынужден был закрыть глаза. Снова замелькали видения, картинки, но ничего подобного больше не случалось.
Теперь все они были наедине со своими глазами и ощущениями. Ток скручивал их тела в нервные узлы. Каждый слышал только свой крик, чувствовал каждой клеточкой напряжение видений, боль, спешащую к ним по высоковольтным проводам.
Маленькая часть сознания Кая вспомнила о побеге. Он стал сопротивляться, стал напрягать свое тело, повышать сопротивление. Картинки перед глазами становились ярче и обыденнее. Искусственно повышая напряжение, он добивался того, что обманет людей в белом. Они-то будут думать, что сознание уже не слушается его, но все будет как раз наоборот. Кай находился на грани между болью и потерей сознания. Он понимал, что от боли может умереть или еще хуже сойти с ума. Но идея, из-за которой он терпел все это, подбадривала его и не давала сдаваться. Как только он понимал, что теряет сознание, из памяти всплывал побег.  Превозмогая боль, он приоткрыл наполненный болью глаза. Рядом корчился Лектор. Его крики и мучения были ужасны оттого, что из его горла не вырвался крик, а лишь слабое мычание.
Кюри визжала во весь голос. Кай радовался, что впервые ему удалось во время этого кошмара оставаться в своем теле, при сознании. Но теперь он увидел, как сильно мучаются его друзья. Это было болезненным зрелищем для него.
Воздух вокруг искрился синими разрядами. Стекла и зеркала ходили ходуном, а трубка на стеклянной коробке дрожала так, будто её сейчас оторвет. Вся она горела синим, принимая бесчисленный молнии.
Кай впервые увидел этот прекрасный синеватый воздух с мелкими обрывками ярких синих нитей. Он увидел, как сверкают провода. Тела его друзей выкидывали в воздух сотни электронов. Он сам видел, как его кожа стала синеватой от тока внутри. Из-за зеркал вверху, все это казалось чем-то нереальным.
Кай мельком глянул на табло прибора рядом. 5000. Неужели при этом он смог сохранить нить понимания окружающего? От боли его тело разрывало, но защитные механизм организм пытался отвлечь его боли. И Кай решился.
Он медленно высвободил руки от петель, которые сдерживали. Когда он попробовал встать, его разум на миг покинул его, потому боль при этом победила сознание. В следующий момент Кай смог сесть. Голова кружилась. Картинки перед глазами смешивались с тем, что действительно было перед ним.
Он снял петли с ног.
Люди в стеклянной коробке заметались. Но Кай знал, что если они прервут подачу тока, все здесь взорвется. На преждевременное прекращение сеанса потребуется не меньше получаса. З0 минут, чтобы разбудить остальных и взорвать тут все к чертовой матери. Кюри попытался встать, но ноги не слушались его. Он упал. Его тело скрутило судорогой. Он вскрикнул и закрыл глаза, отодвигая себя на десять минут назад. Злость на самого себя придала ему сил. Он ударил кулаком в пол, отчего десятки синих нитей тока взметнулись от пола вверх к зеркалу. Красота этого отвлекал мозг Кая от боли настолько, что он смог подняться на колени. Он ухватился руками за кресло Кюри.
Провода, что связывали его с  прибором, опасно натянулись. Он ухватился за них и со всей силы дернул. Два конца проводов соединились, и прибор запищал и задымился, выбрасывая в воздух ток. На коже показались две струйки сверкающей синими искрами крови.
Теперь он столкнулся с тем, что не знал, как разбудить Кюри как можно безболезненнее. Кай оттолкнулся ватными ногами от пола и поднялся, удерживаясь за край кресла, на котором мучилась девушка. Из-под её закрытых век текли слезы, они кричала во все горло. Кая раздражал этот крик. Он не мог отключить прибор, чтоб остановить её боль, потому что это равносильно взрыву и смерти. Кай поднял руку и ударил Кюри по щеке. Крик замер в воздухе, она открыла глаза, полные ужаса. Она пропустила несколько вдохов. Каю на миг показалось, что она мертва. Через несколько долгих секунд Кюри сделала вдох и наконец, посмотрела на Кая осознанным взглядом. В этот же момент боль пронзила её тело и, только Кай не дал ей закрыть глаза.
- Не смей… Слышишь? – слова из пересохшего горла выходили с трудом.
Кюри умоляюще посмотрела на него. Кай повернул голову, сурово глядя на Кюри. Она молила его о том, чтобы он дал ей закрыть глаза. Он взял её лицо в ладони и низко наклонился.  К общей разрывающей боли во всем теле прибавилось незначительно покалывание в руках.
- Не смей.
Кюри рыдала. В следующий миг боль снова завладела ею, и она закрыла глаза. Кай вдруг понял, что его жутко тошнит. Он едва успел отвернуться, чтобы не испачкать Кюри. Случайно он как раз оказался перед прибором, дававшим Кюри ток. Цифра 1322 превратилась в 1320. Они отключали ток. Осталось 23 минуты. Перед глазами у Кая все поплыло, но он был слишком зол на себя, что бы поддаться. Он повернулся к Кюри. Она кричала с открытыми глазами. Она сама сопротивлялась. Подавляя рвотные позывы, Кай освободил её от петель. Он взял её за плечи и посадил. Напрягшиеся мышцы отозвались раздирающей болью, отчего он не смог сдержать крика. Он отодвинулся от Кюри, врезавшись в свое кресло.
Кюри поняла, что причинила боль Каю и попыталась встать. У неё получилось. Она не смогла приблизиться к Каю, его глаза горели злостью. Кюри сдержали провода. Она вырвала их. Её кровь побежала быстрее. Едва держась на ногах, она оторвала ткань от простыни и перевязала руку. Боль уменьшилась.
Тут она увидела, что рука Кая была полностью в крови.
- Кай! Твоя рука…
Он опустил голову вниз. Он стоял голыми ступнями в луже собственной крови и не чувствовал. Кюри оторвала еще ткани и перевязала его руку. Только сейчас Кай понял, что Лектор тоже очнулся. Остальных двоих все также разрывало от боли, они были без сознания.
Оставалось всего 16 минут.
Кай пошел к стеклянной коробке и прижался к стеклу, чтобы не упасть. Люди в белом замерли  и с ужасом смотрели на него. Кай, шатаясь от слабости, выдавил из себя полную нахальной победы улыбку. Едва он оторвался от коробки, его тело пошатнулось, и он упал на кресло, в котором мучился неизвестный юноша. Кай опять вскрикнул от боли, рукой он случайно задел провода от прибора. Они оборвались, и неизвестный на секунду замолчал и открыл глаза.
 Кай разозлился еще больше, он совершил один промах за другим. Так не должно было быть, их должно быть трое. Парень очнулся и посмотрел на Кая.
- Что ты делаешь?
Кай поднялся.
- Иду искать рай…
Парень, удивленно таращась на Кая, встал. Кай понимал, что таким заявлением, он дал ему шанс сбежать вместе с ними. Пока его мысли заняты словами, поразившими его, боль отступит для сознания и он встанет.
Лектор приблизился к двери. Ручка была резиновая. Он надавил, и дверь открылась, открывая длинный светлый коридор. Кюри помогла неизвестному юноше и вместе они направились к выходу.
« Начинается самое интересное, Лектор!»
Кай улыбнулся ему.
Теперь им надо было бежать. Осталось 10 минут, за которые им необходимо было как можно дальше убежать. Под крики оставшихся двоих они побрели по коридору. Всюду сверкали красные лампочки, орала сирена. Они поспешили, хотя шаги давалась с огромным трудом и болью. Кай шел впереди, оставляя после себя кровавый след. Иногда его ноги подкашивались, и он прижимался к стене, чтобы не упасть. Когда он понял, что оставляет следы, он упал только чтобы не оставить след на стене от окровавленной руки. Ступни вытерлись о белый ковер под ногами. Лектор помог ему встать.
Удача была пока на их стороне, потому что минут десять никто не преграждал им путь. 
Вскоре коридор закончился, и единственная дверь в конце вела на лестницу. Кай пропустил всех вперед себя. Найдя в углу стальную трубу, он продел её через ручки дверей. Как только труба коснулась дверей, синие искорки прошли по трубе от ладоней Кая, и ушли в двери, распространяясь по стенам. После молниеносного удара боли через ладони, Кай ощутил, как ему тало легче, весь его заряд ушел в здание. Он чувствовал, словно его тело стало легче не меньше, чем наполовину.
- Ух, ты! – воскликнула Кюри, глядя на то, как стремительно заряд заполнял все стены, отчего появлялось синеватое свечение.
Кай опустил глаза на руку, раны от проводов закрылись, не оставив даже и шрама. Он снял алую повязку и швырнул её на пол.
- Идем!
Выбора особого не было. Внизу через два пролета оказалась глухая стена с широкой наглухо закрытой металлической дверью. Лектор положил на дверь обе ладони. Он скривился от боли и одернул руки. Тут же металлическая дверь засветилась синим. В свете мерцающей красной лампы в углу над дверью, металл принял фиолетовый оттенок.
Постепенно поднимаясь вверх по ступеням, они замечали, что чем выше, тем страшнее и нехоженее была лестница.  Уже через семь пролетов, в углах виднелась облупившаяся краска, еще выше, пыль сантиметровым слоем равномерно покрывала стены, кое-где ступени и перила. Пыль была странного зеленого оттенка.
Скоро лестница закончилась долгим коридором, конец которого терялся в неясном свечении. Кай нашел в себе силы выпрямиться и помочь подняться Кюри. Он с удивлением заметил, как тот неизвестный парень поднялся сам и выглядел довольно бодрым, он вглядывался в полусумрак коридор, сощурив глаза.
- Эй! – позвал Кай.
По коридору раздалось звучное эхо, глухой отголосок ушел вниз по лестнице. Все вздрогнули. Парень озадаченно обернулся.
- Ты кто? – шепотом спросил Кай.
- Ромул.
Кай оставил кюри возле стены, а сам подошел к Ромулу.
-Какого черта?... – не успел он договорить, как ладонь Ромула закрыла ему рот, указательный палец другой руки он приложил к своим губам.
Все замолчали. Только через минуту абсолютной тишины Кай догадался, чего же хочет Ромул. Где-то внизу далеко слышалось едва различимое движение, словно там работал какой-то механизм. Потом к ним прибавились неясные крики, смешанные с эхо.
- Надо идти, – одними губами прошептал Ромул.
Каю вмиг захотелось врезать ему. Будто он и сам не знал, что нужно идти дальше. Но вынужден был всего лишь кивнуть. Холодная липкая ладонь убралась с его губ.
Кюри еле могла идти. Она была слабее всех и поэтому, Лектор почти нес её на руках. Он сам выглядел так, будто сейчас свалиться ног, но все равно продолжал нести Кюри.
Теперь на ровной поверхности было легче идти, и они пошли быстрее. Коридор оказался неожиданно длинным. Через каждые метров пять по обе стороны возникали двери. Сначала они попробовали открыть несколько, но они все оказались заперты, и у них было слишком мало сил, чтобы выломать двери.
Кюри вскоре смогла сама идти. Влажность воздуха увеличилась. Белые тонкие халаты, которые были на них, отяжелели и липли к телу. Становилось холодно.
Тут Ромул внезапно остановился и схватил за запястье Кая.
- Что?
Кюри радостная опустилась на пол возле стены, прямо на мягкую липкую пыль.
Ромул подвел Кая к стене. В пыли Кай заметил едва различимую светящуюся полоску, полоску желтого света. Он проследил за её ходом и обнаружил, что это дверь, которую никогда не открывали с тех пор, как перестали пользоваться этим коридором.
Протянув руку, Кай нашел ручку. Глянув на Ромула, он повернул её. Дверь неожиданно поддалась и осветила коридор ярким лучом электрической лампы. Кюри вскрикнула от неожиданности.
- Заткнись! – с гневом обернулся к ней Ромул.
Лектор сжал кулак.
Кай взял его за воротник.
- Не смей так с ней разговаривать! – яростно прошептал Кай ему в лицо.
Ромул вывернулся из его хватки и шагнул за дверь.
За дверью оказалась довольно большая комната, заставленная шкафами, половина из которых была вся в квадратных ящиках, другая с тысячами тонких книжек. Здесь светила всего одна лампа, у самого потолка. Этого света как ни странно хватало на всю комнату.
Кюри, Лектор, Кай и Ромул разошлись по комнате. Ромул и Лектор подошли к квадратным ящикам. Кюри подошла к самому высокому шкафы с тонкими книжками. Он был почти в три раза выше её. Кай прошел между шкафов и вышел к… дверям лифта. Лампочка над кнопкой слева говорила о том, что лифт работал. Слышалось глухое гудение.
Он резко обернулся. Люди в белом могли уже знать, что они поднялись вверх. А раз они преодолели этот путь по лестнице, погоня еще не знает, что они именно здесь.
- Надо уходить, – сказал он Лектору и Ромулу. - Там лифт! Кто-то может приехать сюда сию секунду.
- Эй! – окликнула из Кюри.
Все трое обернулись. Кюри держала в руках одну из книжек, на обложке которой было напечатано крупными буквами проект «КЮРИ».
Они подошли к ней. Книжка в её руках представляла собой переплет нескольких листов с торчащими вкладышами. Вверху слева была фотка маленькой девочки, совсем еще младенца, снизу фотка нынешней Кюри. Рядом были заполнены графы:
 
Проект №149
Название КЮРИ
Фамилия Имя Отчество Презерова Марина Андреевна
Дата рождения16 ноября1987 года

Дальше Кай не стал читать, он кинулся к полкам. Каждой полке соответствовала буква алфавита. Он нашел себя на седьмой полке. Когда он достал запыленную книжку с именем проект «Кай», его сердце бешено забилось. Там скрыты его настоящее имя, и все то, чем он был. В памяти каждого из них не было ничего, кроме испытаний под напряжением. А в этих книжечках их прошлое.
 
Проект №701
Название КАЙ
Фамилия Имя Отчество Ильин Валентин Романович
Дата рождения 13 апреля 1988 года
Дата прибытия 2 января 1997 года
 Отчет резерва: 11 В  - 3.01.1997
                11 В – 3.01.1998
                12 В – 5.01.1999
                14 В – 2.01.2001
                22 В – 7.01.2002
                23 В – 5.01.2003
                78 В – 4.01.2004
                102 В – 4.01.2005
                128 В – 3.01.2006
                200 В – 4.01.2007
                315 В – 7.01.2008
                317 В – 11.01.2009
Кай судорожно вздохнул. Цифры и буквы плыли перед его глазами. Они измеряли каждый год его напряжение! 11 лет! Целых  11 лет он находился здесь, но были еще 9 лет, которые стерли из его памяти.  Ему скоро исполниться 21 год.
Кай глубоко вздохнул и перевернул страницу.
Причины
1 января в 05:38 на пустынном шоссе отец мальчика не справился с управлением. Машина на скорости 70 км\ч преодолев железное препятствие угодила в кювет, где была остановлена деревом. Родители, сидевшие впереди, скончались на месте.  Девятилетний мальчик выжил, но находился в глубоком состоянии шока и с многочисленными открытыми ранами. Второго января машина была найдена, мальчик был доставлен в больницу с обморожением конечностей 2ой степени, в критическом состоянии. В 12:01 у мальчика остановилось сердце. В. А. И. использовал дефибриллятор для стимуляции сердечных мышц. После первого же прикосновения сердце тело мальчика смогло выработать ток напряжение 236 вольт, которое сломало аппарат. Пульс мальчика зашкаливала за 300 ударов в минуту.  Тело мальчик продолжало вырабатывать электричество, но уже в слабых количествах. В 19:15 мальчик был доставлен в ТНИИпРСЛ «Серебро».  Официально мертв.      
Официально мертв. Официально мертв. В голове Кая что-то замкнуло, и его виски поразила острая боль. Он нахмурился и выронил  папку, не скрепленные бумаги рассыпались вокруг него. Кюри и Лектор тут же подбежали к нему. Кай схватился за голову и опустился на колени, чтобы собрать листы.
- Кай, в чем дело? – спросила Кюри.
Руки Кая замерли с бумагами.
- Я мертв, - сдавленно сказал он, не поднимая головы.  – Мертв.
- Я тоже, - раздался из дальнего угла голос Ромул. -  Официально с 19 марта 2000 года.   
Кай посмотрел на него.
- Все мы мертвы, - глухо произнесла Кюри.
Кай с яростью собрал листки, кое-как сложил их в папку и засунул за пояс
- Идемте, - скомандовал он.
Кай, повозившись с бумагами, подошел к лифтам и подозвал Ромула. Он огляделся в поисках трубы. В углу между потолком и полом проходили три трубы. Кай выбрал самую тонкую, и схватился за неё обеими руками. Металл заискрил в местах, где его кожа касалось трубы. Он напрягся, уперся ногами в пол и изо всех сил потянул на себя. Труба сначала с диким скрежетом прогнулась. Кай потянул еще больше, его кожа покрылась сетью мелких электрических искорок. Лектор и Ромул не успели сделать и шага к нему, как труба поддалась, и Кай отлетел на середину зала, а кусок трубы прикатился к его ногам. Мощная струя белого пара устремилась в потолок из отверстия трубы. Через минуту весь потолок заволокло этим паром. Вверху тут же завизжала сирена.
Кюри и Лектор подбежали к Каю, чтобы помочь ему встать. Его ладони были покрыты мелкими искрящимися ссадинами, но он не чувствовал боли.
- Вы слышите это? – спросил Ромул, встав рядом с разорванной трубой.
Лектор и Кюри переглянулись и скривились. Кай понял горящие глаза на Ромула.
- Запах ярости и…
- …страха, - закончил Ромул.
Кай злорадно ухмыльнулся.
- Эти твари разозлились, что мы осмелились сбежать. Но еще они нас бояться!
Кай поднялся и, схватив крепко огрызок трубы, подошел к первому лифту и со всей силы ударил по приборному щитку. Лифт где-то вверху заскрежетал и щиток, испустив сноп искр, перестал мигать.
Перепачкав трубу кровью, Кай с помощью Ромула протиснули трубу сквозь двери второго лифта так, чтобы кабинка не сразу смогла опуститься на нужный уровень. Кюри, не смотря на протесты Кая, кое-как перевязала ему ладони.
Белый пар начал постепенно опускаться и сгущаться. Его пронзал красный сектор света от кружащейся сирены. Теперь шкафы едва были различимы в белой пелене. Пар был странной консистенции, от него дышалось глубже и легче.
Не сговариваясь, они побежали к двери. Кай бежал последним. Вдруг пробегая между шкафами, он свернул в другой ряд и, посмотрев, не видят ли остальные, достал папку и, свернув её, сунул за пояс штанов, прикрыв, халатом.
Они выбежали в темный коридор, не останавливаясь, побежали вперед. Позади них в коридор стремительно выплывал белый пар, и темноту прорезал луч красного света.


Никакой боли. Никакой. Только ощущение пустоты, глупой легкости во всем теле. Порой словно нет ног. Белый пар уже душил, сдавливал горло белыми сильными тисками, губы пересохли. Так нужен был глоток чистого воздуха. Только один глоток, а дальше пусть земля сходит с орбиты, пусть их схватят, пусть… Только один вздох. А везде этот пар, как паутина, липнет к телу, липнет к коже, проникает в легкие, как жидкий металл, окисляет вены. Он без запаха, но какой-то знакомый.
Он спутывает ноги, отупляет,  опустошает.
Надо бежать, только бы успеть. Позади тишина, в которой спрятаны сотни криков, сотни ищущих глаз, сотни вспотевших ладоней в резиновых перчатках, сжимающий как-будто спасительные рукоятки. Вакуумная тишина с сотнями тяжелых вздохов. Все это сзади, а впереди что-то еще более страшное. Неизвестность. Убивающая неизвестность. Может еще более страшная, чем погоня позади. Но терять все равно нечего, кроме жалкой жизни взаперти.
Лектор завидовал остальным. Кюри могла дышать, открыв рот, глотая воздух огромными спасительными глотками. Его нос же болел, болела трахея и легкие. Он чувствовал, как противный белый пар проникает через нос в глотку, а оттуда распространяется по легким, а оттуда в кровь, в каждую клетку. Иногда он задыхался, но вдохнуть больше не мог. Кюри рядом с ним падала в обморок, она падала, он поднимал её, почти тащил за собой, он держал её ладонь, сжимал изо всех сил, чтобы не потерять её. Он видел перед собой только Кая, которого что-то гнало вперед. Он тоже падал, но вставал, и шел еще упорнее, преодолевая усталость и белый пар.
Позади шел Ромул.

Неизвестно сколько прошло времени, сколько коридоров, поворотов, лестниц они прошли, прежде чем добрались. Выход показался неожиданно. Кай сделал очередной рывок, рванул ручку двери, и дверь распахнулась, открыв чужой мир. От неожиданности Кай замер, сжимая в руке ручку. Кюри упала вперед. Лектор не смог удержать её. Кюри привстала и повернула к лицу ладони, выпачканные в чем-то сухом и черном.
- Земля…
Перед ними было широкое поле, с мелкой растительностью, пожухлой травой. Везде ландшафт прорезали маленькие строения, высокие балки, ржавые стены гаражей. Все было усыпано мусором, металлическими деталями, ящиками, винтами.. Весь горизонт казался вымершей пустыней, хотя и покрытой признаками людской жизни. Здесь было пусто, мерзко и холодно. Вдали виднелся серый купол, словно половина надутого шара, видимо, сделанного из цемента. Вокруг была давящая тишина. Не такой они себе представляли себе свободу и освобождение. Как-будто в насмешку, со свинцового неба посыпалась мелкая крупа дождя. Прогремел раскат грома, пронесся над пустыней, и скрылся за куполом. Хотя они и знали о смерти только по книгам, но они явно ощущали, что здесь она устроила когда-то пир, забрав жизнь даже у здешней земли. Все было опустошено, разгромлено и брошено.
Кай вышел вперед. Безжизненный ветер бросил в его лицо дождь. Он поднял голову вверх, думаю, что даже такое небо ему нравится. Даже это  пустошь была ему милее бетонных стен, здесь ничем не пахло. Наверно, свобода, действительно ничем не пахнет, а возможно пахнет этим дождем и слабым ветром.
Кюри поднялась с земли, и, не отряхнувшись, подошла к Каю.
- Вот она, твоя свобода… - проговорила она.
- Моя…  - Кай зажмурился, его ресницы трепетали под ударами капель.
Рядом Ромул упал на колени в траву и нагнулся над ней, провел рукой по травинкам.
- Она не зеленая… - обиженно сказал он, - Она серая и… мертвая.
- Здесь все мертво, - сказала Кюри, оглядываясь вокруг. – Но не может же быть, что это здание, - она обернулся назад, - было единственном местом жизни среди… этих… руин!
Кай усмехнулся.
- Земля большая. Логика подсказывает мне, что раз все держалось в тайне даже от нас, то и мало кто вообще догадывался о том, что мы живы. И это место выбрано не случайно, здесь что-то произошло или же всем этим укрыта вся земля, а жизнь существует где-то… под землей, возможно.
Он ощущал присутствие чего-то нехорошего, какой-то страшный след на земле, невидимый, неясный, но ощутимый. Это место таило много загадок, этот покой, в котором была погребена земля, означал следствие какой-то беды, катастрофы. Казалось, что за какое-то бедствие прогремело здесь, забрало жизнь у всего, даже у воздуха, и ушло в никуда. Тяжелое чувство нарастало в Кае, ему вдруг стало противно смотреть на все вокруг, так противно, как противно было бы смотреть на поле брани, с кружащимся вокруг стаями стервятников, с лесом копий, застрявших в телах воинов, с тихими утробными стонами умирающих, с ужасным смрадом разложения и гнили. Он знал это все, только по книжкам. Но смотря на эту пустыню, именно это пришло ему в сравнение. Здесь уже давно разолгался труп жизни, отравляя воздух, а тонкий запах тления забирался в душу тревогой и страхом, безотчетным страхом, который порой гонит людей от верной погибели, хотя здравый смысл говорит им иное. Кай читал об инстинкте сохранения у людей. Сейчас, подумал он, что-то подобное он по правилу должен был ощущать, но кроме тревоги и омерзения, он ничего не ощущал. Это место отталкивало его, но в тот же момент ничего угрожающего он здесь не замечал, кроме людей, мчащихся по их следу позади. Да, ощущение тревоги не покидало мысли, но это была тревога из прошлого.
- Здесь словно прошел ураган, – заметила Кюри.
- Должно быть, этот ураган может вернуться, и люди об этом знают, раз здесь до сих никто не живет. – усмехнулся Ромул. – Хотя, может прав Кай, и все люди попрятались от греха подальше.
- Нам же лучше, - холодно сказал Кай.
- Здесь так холодно, - поежилась Кюри. Лектор обнял её за плечи.
- Да, солнце, наверно, заглядывало сюда порядочно давно, - прищурив один глаз, Ромул посмотрел верх. – Чему ты улыбаешься?
- Свобода. Чертова свобода, наконец-то, – отозвался Кай.
- Не хочу я такой свободы, - неуверенно сказал Кюри.
- Ну и чеши обратно! – вскинулся Кай так неожиданно, что Кюри вздрогнула, а Лектор недобро глянул на друга. – Хватит подводить все под «нравится» или «не нравиться». Мы вышли и это главное. Но мне кажется, на этом все только начинается.
- И куда же нам теперь прикажешь? – спросил, подымаясь, Ромул.
Кай помедлил с ответом.
- Подальше от этого здания, куда ж еще.
«еще не поздно вернутся»
- Что-о-о? – медленно протянул Кай чуть слышно, оборачиваясь к Лектору. – Ты спятил? Мы же на свободе, мы выбрались. Мы прошли столько, и теперь ты хочешь обратно, и жить дальше, словно ничего этого не видел?
«Это ты спятил! – гневно сверкнул глазами Лектор, - У тебя в голове одна свобода, а мы тоже люди и если здесь никто не живет, ты думаешь, мы сможем?»
- Ты увидел только несколько метров и судишь об этой свободе! – вскричал Кай, но потом спокойно добавил, для большего эффекта трагически понизив голос, - Тем более мы уже знаем столько, за что нас просто не оставят в живых. И погоня не за тем, чтобы нас вернуть, а чтобы нас прикончить, как неудавшихся рабов! – под конец он опять повысил голос. – Хочешь быть снова рабом? Иди, никто тебя ни держит!
- Успокойтесь уже, - сдавленно сказала Кюри.
- Не для смерти я согласился на всё это, - произнес Ромул. – Хотя меня передергивает, когда я всматриваюсь вдаль.
Кай ожидающе смотрел на Лектора, тот смотрел на него.
- В тебе ведь обида есть на меня, да? – приглушенно спросил Кай.
«Ты мой друг, Кай, и раз ты выбрал эту свободу, я доверяю тебе, и приму эту свободу. Хотя право потом попрекать тебя, если через несколько часов нас настигнет на этой земле смерть, я оставляю за собой».
Кай вдруг рассмеялся. Лектор едва заметно покраснел и отвернулся, понимая глупость сказанного им. Незаметно он притронулся к ниткам, связывающим губы, и еще большая тоска и обида накрыла его. Он уже даже забыл, как звучит его голос, и что такое твердая пища. Из-за недоедания, он был худым и слабым, поэтому страдал. Он видел, что Ромул и даже худой Кай держаться на ногах вполне уверенно, тогда как он из последних сил еле сдерживал себя, чтобы не упасть. Хотя ему так хотел повалиться  прямо здесь, на эту страшную траву и уснуть, забыться.
- Лектор, не обманывай меня. Я знаю причину твоему страху, но, клянусь, не дам тебе умереть прежде, чем найдем место, где я перережу тебе эти чертовы нитки. Тогда ты сможешь попрекать меня, сколько тебе влезет. И тогда я по праву смогу тебе врезать.
Лектор серьезно глянул на Кая. И все думал, почему Кай бывает таким жестоким?
- Ладно, хватит болтать, – проговорил Кай, - Надо идти, то скоро уже и идти никуда не придется, только как в землю.
- Ого, вы только гляньте! – воскликнул вдруг Ромул.
Все обернулись. Здание, из которого они вышли, возвышалось над землей высотой по меньшей мере в семь этажей, заканчивалось узкой сужающейся антенной, уходящей в почти черное небо. За ним стояла еще несколько зданий, между ними торчали две толстые каменные трубы, в обхвате по нескольку метров. Третья труба, самая толстая и высокая, где-то на одной трети была переломлена и остальная часть лежала на крыше здания, проломив не только её, но и часть стены.
- А мы ведь поднимались… - заметил Кай . – Значит это не все здание.
- Под землей, по крайней мере, еще столько же, - сказал Ромул.
Они пошли строго в противоположную от здания сторону. Дождь усилился, но потом стабильно лил еще несколько часов.  Наверно, они вышли утром, потому, как через час небо немного просветлело, но тучи не уходили, а наоборот, казалось, увеличивались в количестве. Они наслаивались одна на другую, теснясь и уходя за горизонт плотным полотном. Через полчаса их пути строения кончились, они прошли большое поле с низкой редкой травой и голыми кустарниками. Ни одно животное, ни одна букашка не попалась им на пути. У всех на сердце было тяжело и жутко от окружавшего их безмолвия. Они шли так быстро, как могли, погоня была за ними, об этом никто не сомневался. Вопрос был только в том, как скоро они услышат за собой крики, вой сирен, очередь из автоматов или что-то, что подтвердит их же опасения.
Поле неожиданно закончилось, перед ними была проржавелая в местах железная ограда. За ним вплотную подступал лес.
- Не может быть! – шокировано прошептала Кюри, - Это лес? Это деревья?
Деревья стояли стройными рядами, да только они были не такие. Кора вместо коричневой была серой, даже серебристой и сверкала в неясном небесном свете. Листва была темного огненного цвета, до того красивая, что можно было час простоять, рассматрвиая каждый листок и ветку. Такой вид сохранили лишь половина деревьев, высокие и листовые. Но здесь были еще хвойные, кривые, лысые и чахлые коряги, торчавшие из земли, маленькие деревья были ужасно скрючены, а некоторые и совсем припали к земле, покрытой огненной сморщенной листвой. Ветер не шелестел в листве, лес стоял неподвижном во всем своем необычном величии и ужасной болезни. Убийственные следы неизвестной катастрофы были видны и здесь, еще явнее, чем там, среди бетона и металла, может оттого, что влияние на живое, гораздо страшнее и угрожающе, чем на простые предметы. Словно этот лес вроде бы и был живым, и деревья, несмотря на свой цвет, казались живыми и растущими, но в том и дело, что росли они «по-другому» и живы они были «по-другому». Это не детища природы, а просто что-то, что породила постигшая эту землю беда.
- Они явно не зеленые, - тихо заметил Ромул, последнее слово почти никто не расслышал, так как он понял свою глупость и поспешил замолчать.
- Это… ужасно! – воскликнула Кюри.
- Но все же они не так уж плохи, - проговорил Кай.
Кюри в гневе и расстройстве повернулась к нему.
- Ты очень жестокий! – резко и почти обиженно сказал она. – Тебе на всех наплевать. И даже тем, что взял нас с собой, ты доказала, что имеешь с нашего присутствия какую-то личную выгоду. Только я до сих пор не поняла, какую же именно!
- Ты бредишь, Кюри, - раздражительно отмахнулся Кай.
- Возможно и так, но я так уж и далеко от правды, - язвительно ответила она.
- Давайте вы, потом будете выяснять отношения, - с некоторым отвращение прервал их Ромул, - за нами, между прочем, погоня, - добавил он, оборачиваясь и вглядываясь назад.
Они перелезли через ограду. Кюри все еще бросала гневные взгляды на Кая, Лектор попытался её угомонить. Она отговаривалась тем, что еще недавно он сам ссорился с Каем. Подобные вспышки взаимных обвинений загорались между ними еще не один раз. Общая усталость, голод, холод и гнетущая местность вокруг – всё это раздражало каждого. Раздражало еще и то, что они не знали, есть ли этому край. И даже если есть, дойдут ли они до него, доживут ли. Ближе к вечеру, как они считали, они решили устроить ночлег, прямо в лесу. Листвы было много, и она была на удивление мягкой. Несмотря на то, что они знали, что они единственные здесь живые существа, лес представлял такую же угрозу, если бы кишел животными.  Расшатанные нервы рождали невероятные фантазии и страхи. Мрачный воздух, обездвиженные, словно замершие в ожидании грозы, деревья, и в насмешку их огненные листья и серые стволы. Дождь вскоре совсем сошел на нет. Очень хотелось есть, но о том, чтобы съесть что-то с этой земли не могло быть и речи. Они даже и не знали, чем можно питаться в лесу. В книжках в лесу бродят зайцы, куропатки и всякое зверье, но там лес зеленый, а здесь он красный, и никаких зайцев здесь нет и подавно. Под слоем листвы земля была голая и выжженная, покрытая тонким слоем пепла, который уже въелся в неё, как-будто превращая её в нечто иное, темно-серое и разжиженное.
О том, что погоня следует по пятам и уже скоро догонит их, они не догадывались. Они не видели современных фильмов, не знали, как надо убегать, поэтому ложное чувство защищенности этим лесом успокоил их страх о погоне за ними. Они не знали, насколько далеко отошли от того места. Неопытность должна была сгубить их, но ведь они наделены кое-чем другим, что спасло их от неминуемой гибели.
Не успели расположиться, сгрести кучи мягкой листвы, как Кай встревожено вскочил, как ужаленный, и устремил свой взгляд туда, откуда они пришли.
- Кай? – неуверенно позвала Кюри.
Кай не повернул головы, словно не расслышал. Он чувствовал. Животную ярость, накрывшую лес, что-то прорывало листву в поисках запаха, что-то рвало кожаные ремни, капала слюна, тихое рычание, приглушенное расстоянием. Негромкая поступь  человеческих сапог, вспотевшие руки на стволах оружий, невербальные приказания и переговоры. Он слышал их дыхание, смрадное дыхания животных и сиплое глубокое у людей.
Все остальные тоже вскочили. Они тоже чувствовали. Не слова друг другу не говоря, они повернулись и побежали прочь. Кай ощутил, как собаки натянули поводки, учуяв движение жертвы. Теперь все пространство вокруг и весь смысл превратился в бег, бесконечный бег. Опасность подгоняла сзади, ярость гнала их вперед, гнев их преследовавших. Специально обученные ненавидеть собаки рыскали по их следам, искали чувствительными носами тонкие нити человеческого запаха. 
Кай бежал впереди всех, за ним еле успевала Кюри, за ней Лектор, а последним бежал Ромул. Из ниоткуда взялись высокие кусты, с голыми хлесткими ветками, так и норовившими задержать, опутать и выколоть глаза. Бежать из-за этого было сложнее. Кай бежал не прямо, заворачивал, петлял, пытаясь запутать. Чужая ненависть, которую он впустил нарочно в свое сердце, гнала его вперед, словно это он кого-то преследовал, и желал убить. Иногда перед его глазами мелькали совершенно другие деревья, которые были в самом начале, без кустов. Временами, он видел вдалеке несколько силуэтов, временами чувствовал запаха сырого теплого мяса, узкой нитью протянутый у самой земли, видел стремительно движущуюся землю под ногами. Все это врывалось в привычный вид перед глазами на долю секунды, но потом наслаивались на окружающий лес.
Кюри, бежавшая за ним, ясно ощущала запаха человека. Она ощущала свой запаха, один из четырех. Она чувствовала, как ловила его, с сумасшедшей скоростью водя носом по воздуху у самой земли, у самых листьев, чуть ли не вспарывая им их мягкий слой. Она ощущала животный голод, страшный голод, дикую ярость, граничащую с бешенством. Она с силой пыталась оттолкнуться от этого, но видения врывались в мозг, почти оглушая её от окружающей реальности. Голова раскалывалась. Иногда временами Кай случайно задевал её руками, и искры проскакивали между ними. Ей было больно, ссадины болели и ныли электрические ожоги. Кай был наэлектризован посильнее, чем она. Слезы катились из её глаз, горячие и горькие. Но она бежала, бежала, не оборачиваясь, она слышала, они близко, опасно близко. Уловки Кая не срабатывали, острый натренированный нюх не предавала собак, они ни разу не сбились с пути.
Лектор и Ромул бежали позади. Только ненависть доходила до них, по неизвестным невидимым проводам передавалась к ним от погони. Исступленно поддаваясь ужасу и неудержимому гневу, они мчались вперед, не замечая, как ветки били по лицу и рукам, как они спотыкались о корни и низкие ветки.
Кай чувствовал и слышал все, что было позади. След каждого размышления, чувствительную оболочку  каждой мысли он чувствовал так ясно, как будто это было у него самого. Он ощущал, что у  кого-то в сердце затаилась глубокая скука, кто-то боялся, не хуже их, а у кого-то горело все внутри от азарта. Кюри воспринимала животных, их примитивные первобытные инстинкты были ей ближе. Они сильнее чувствовала их. Одно мгновение она видела обоими глазами, видела листву, слившуюся в один темный поток, видела черные точки, мелькавшие с двух сторон. И сильный запах, совсем уже близко.
«Ублюдки!»
Кай услышал так, как будто это прокричали ему на ухо. Гнев вскипел в нем еще больше, уже его гнев.
Неожиданно лес кончился, и они выбежали на бетонную дорогу. Перед ними был ряд строений, брошенных, и словно обглоданных. Стало совсем темно. Небо стало сплошным и тяжелым, но все-таки тучи светились тускло, как будто скрывая в своих брюхах перегоревшие солнца.
Они перебежали дорогу. Здесь, среди бетонного леса, скрыться было легче. Они пробежали недолго, прежде чем Кай свернул в один из домов. Спотыкаясь в кромешной тьме, они взбежали по лестнице вверх. Все вокруг было захламлено. На третьем этаже Кай наткнулся на кучу стеклянных осколков, изранив себе все ступни. На четвертом этаже, они остановились, чтобы Кюри перевязала ему раны. Вдруг она вскрикнула и оттолкнула от себя Кая. Все замерли.
- Они здесь, - прошептала Кюри. Перед её глазами возникли строение, еще грязно белые в полумраке с неба. Она почувствовала, как упругий ошейник давит ей в шею, а она рвется найти, разорвать, насладиться свежим мясом. Её чуть не стошнило от этого.
Она испуганно посмотрела на Кая. Тот даже не поморщился, вставая на ноги, хотя раны были глубокие.
- Куда?! – вскричал в панике Ромул, трясся за плечо Кая, - Наверх? Там же нас найдут и… конец!
Кай молчал, тяжело дыша.
- Прыгая вниз, если хочешь! – выкрикнул он наконец ему в лицо.
Лектор и Кюри больше ничего не оставалось делать, как положиться на Кая. Они последовали за ним наверх, твердо понимая, что там ловушка и подпись на смертный приговор. Кай не оборачиваясь, проскочил последние два пролета, выбил плечом дверь, болтавшуюся на одной петле, и вышел на крышу.
Ромул выскочил следом. Страх победил здравый смысл, и он решил, если погибать, так всем вместе, а не быть растерзанными поодиночке.
Низкое небо, обливающееся серым промозглым светом, разрывалось от рева моторов и длинными иглами в него вонзались прожектора и фары. Прямо над ними пронесся вертолет, растерзывая лопастями плотный воздух. Тяжелый ветер пролетел по крыше, вздувая волосы и халаты. Длинная стрела света проползла по черной поверхности. Сбежавшие скрылись за квадратным выступом, откуда вышли.   
Кай рванулся вперед. Перебежками они добрались до края. До соседнего дома было метра три, он был шестиэтажным. На уровне крыши находился шестой этаж, полуразрушенный и разбитый. Сквозь него был виден кусок  тусклого неба.
- Черт возьми! – выругался Кай, оборачиваясь к Лектору. – Если мы отличаемся от обычных людей, так почему бы нам не уметь летать?
В темно-карих, почти черных глазах горел бешеный огонь, он сильно дышал. На шее выступая, пульсировала артерия, качая наэлектризованную кровь, загоняя энергию в вены.
«Ты что имеешь ввиду?» не сразу понял его Лектор.
Кюри ошеломленно глянула на соседний дом.
- А ты молчи, урод! – обернулся к Ромулу Кай.
Ромул развернулся, но Кай перехватил руку и свернул её ему за спину. Он с силой сжал чужое запястье, так чтобы почти до хруста. Ромул глухо взвыл от боли. Другой рукой Кай схватил его за волосы и потянул назад.
- Отпусти! – прорычал Ромул.
- Отпущу, если будешь молчать, – вкрадчиво произнес Кай, сильнее сжимая запястье.
Ромул только злобно смотрел на него, не отвечал. Тогда Кай с презрением отшвырнул его.
Он отошел подальше от края, оглянулся в небо. Там вдалеке все еще кружили вертолеты, столбы света рыскали по земле. Кай разбежался. Он выгнал все мысли из своей головы, все и хорошие, и плохие. Он прыгнул через небо. Момент полета казался вечным, а здание таки далеким. Он даже успел посмотреть вниз. Увидел, как окровавленные тканевые бинты на его ногах шелохнулись от ветра, как далеко внизу чернели какие-то обломки и даже сверкнул острый край металлического листа. У него на долю секунды закружилась голова, будто мозги очутились в невесомости.  И вот резкая боль, толчок и сердце упало от облегчения. Но еще от странного чувства, крошечного чувства грусти. Не сегодня.
Кюри вскрикнула, когда попала в руки к Каю. Она дрожала то ли от страха, то ли от холода. Ромул, пристально глядя в глаза Кая, прыгнул вслед за ней, так же, не сводя с него глаз. Кай усмехнулся.
Кюри посмотрела на него, странно улыбающегося, но промолчала.  Лектор прыгнул, даже далеко не разбегаясь. В секунду Кай понял. Но его тело почему-то так медленно среагировало. Он глянула на Лектора горько и вопросительно. Тот даже и не попытался сильнее оттолкнуться. Он просто прыгнул, уповая на удачу. Потная ладонь скользнула по локтю, но твердо ухватилась за запястье. Кай вытащил его. Кюри стояла, ни живая, ни мертвая. Но через несколько секунд подлетела к Лектору и дала ему пощечину.
- Ты что себе думаешь? – взвизгнула она.
 Кай тоже злился, но он сдерживал себя. Он только схватил за локоть Кюри и приказал, не кричать. Та захлебнулась слезами и замолчала, обиженно глядя на Кая.
Лектор тоскливо стоял на крыше, глядя под ноги. Решение было принято в доли секунду, он не отвечал за него. Сейчас он уже сомневался. Его толкнул не разум, а подсознание, наверно, намного лучше знающее его, чем он сам. Ему не хотелось верить в то, что он так просто смог сделать шаг. Значит, это намного проще, чем ему думалось.  Потому что почти отсутствовал инстинкт самосохранения. Электричество изменило даже гены. Они уже не люди.
- Чего стоишь столбом? Пошли, – толкнул его Ромул. – Во дает…
Замявшись из-за Лектора, они на минуту потеряла бдительность. Но и этой минуты хватило, чтобы серая полоса света разыскала их во тьме, открыла их местонахождения. И собаки были спущены.
Кай ощутил, как внутри него все затрепетало и нагрелось. Если бы к нему сейчас поднесли вольтметр, он бы показал все 2000 вольт, не меньше. Энергия вливалась в вены из потайных источников, в мозгу роилось много мыслей, не одну из которых не удавалось поймать. Кай понимал, что пока они спустятся, собаки будут уже здесь, если не они, то их хозяева. Но он все равно продолжал бежать, перескакивая через несколько степеней сразу, оставляя за собой на перилах неоновую дорожку электрических искорок. Он ощущал удивительную легкость, и даже казалось, что он летит вниз, не касаясь земли. 
Если у Кая энергию сгенерировал азарт, сгустки расплавленного адреналина, смешанные в тесном переплете с потоками электронов, то Кюри руководил один страх. Он же вогнал в бешеный ритм её маленькое сердечко. Она задыхалась, еле успевая за Каем. Но каждый раз, чуть не падая, её организм проявлял чудеса, и она мало того, что успевала, не падала, еще умудрялась перепрыгивать через осколки стекло и груды камня. Она даже не знала, что Кай так быстро гонится за смертью, как недавно сделал это Лектор.
На первом этаже Кай резко свернул влево. В несколько мгновений он осмотрелся. Они были в комнате с одним окном и дверным проемом в следующую вероятно более широкую, поэтому и светлую комнату. В пыли он нашел длинную железную тонкую трубу и обхватил её обеими руками.
- Советую вам сделать тоже самое, - быстро сказал он остальным.
Ромул быстро нашел подобную трубу и подошел к дверному проему, став слева от него. Лектор нашел в углу большой осколок зеркала. Случайно он заглянул в него. Он уже видел свое отражение, но сейчас он увидел лицо совсем другого человека. Свободного. В глазах увидел нечто острое и яркое. «Смелость» - подумал он и усмехнулся своей наивности.
- Лектор, кончай глазеть! – крикнул Кай, прижавшись спиной к стене, - Они уже здесь!
Лектор взглянул на него.
«Ну же! Ты сможешь. Одно движение. Всего одно и… ты же шагнул в пропасть смерти. Это еще легче» Все эти мысли стремительно пронеслись у него в голове.
«Лектор, ну же!»
- Лектор! Очнись! – орал Кай.
Послышался громкий лай собак, чующих добычу. Они быстро приближались.
Кюри стояла, молча, сжимая в руках два камня. Она до того их сжала, что ногти обломались о них, из-под некоторых пальцев пошла кровь. Она этого не замечала. Страх заглушил даже боль.
Лектор зажмурился. Немного отодвинул от себя зеркало и резко полоснул по губам. Резкая боль, зеркало забрызгалось кровью. Нитки были перерублены.
В этот момент первая собака впрыгнула в дверь, но тут же упала, жалобно заскулив, с переломанным хребтом. С другой стороны Ромул размозжил голову следующей.
Кюри завизжала, не в силах сдерживать панику и страх.
Окровавленный Лектор ободрился от своего поступка. Одна собака, разъяренная, с пеной у рта, с прижатыми ушами проскочила мимо Ромул, а Лектор закричал и со всей силы махнул зеркалом. Две половины тела упали по обе стороны от него. Кай мигом взглянул на него. Он впервые улыбнулся другу. Кай улыбнулся в ответ.
Послышалась автоматная очередь. Они пригнулись. Сотни осколков отлетевших от стен, посыпалось на пол, поднимая кучу пыли.
Собаки, как говориться, кончились, пошли пули в ход. Послышалась ругань и быстрые шаги. Кай поднялся по стене и рубанул первого вошедшего по спине, а потом просто ухватил его за руку.  Бешеный вскрик, тонкая струя электрического света между ними,  и труп хозяина лежит рядом с его питомцами.
- А легко-то как! – радостно воскликнул Кай.
Он нагнулся и схватил чужой пистолет. В это время Лектор швырнул зеркало в нового гостя, срубив ему пол головы. Кай, не вставая, отодрал из холодеющих рук еще пистолет и автомат, и швырнул автомат Ромулу, а  пистолет Лектору.  Они удивленно посмотрели на оружие.
- Да вот так! – произнес Кай, вскидывая руку и выстреливая прямо в лицо новой жертве.
Следующий пистолет достался Кюри, которая на удивление быстро с ним справилась и тут же отправила на тот свет из ниоткуда взявшуюся недобитую собаку.
- Кай! Надо уходить! – крикнул Лектор, наслаждаясь звуком своего голоса.
- Ах! – вздохнула Кюри, услышав его голос. – Лектор!
« Мир еще услышит тебя, дружище!» дружелюбно ухмыльнулся Кай.
Отстреливаясь направо и налево, они вышли через задний выход. Вскоре Ромул понял, что пули быстро кончаются, но Кай быстро сообразил, что надо делать.  На несколько секунд прекратив стрельбу, спрятавшись, он подсмотрел, как один из нападавших сжал рукоять, оттуда что-то выскочило. Он даже не попытался поймать, а вместо этого достал точно такое же и вставил в рукоять.
Кай подбежал к одному из трупов и, проведя ладонями по карманам, нащупал это.  Еще несколько минута и он наконец-таки нашел кнопку, которая открывала рукоять, и вставил новые пули. Они обобрали начисто убитых, прихватив еще несколько ножей, автоматов и много магазинов с пулями, хотя они и не знали их точного названия.
Наступило затишье. Наверно сотни отверстий стволов было направлено на ту стену, за которой они спрятались.  Один человек в маске ползком пробирался вдалеке. Он сделал неосторожное движение и был замечен. Кюри без колебаний пристрелила его. По стене ударила автоматная очередь.
- Чего они ждут? – спросил Ромул, перезаряжая присвоенный автомат.
Кай промолчал. Через минуту послышался звук вертолета.
- Вот чего, - сказал Кай, глядя в небо из окна.  – Бежим!
Пригнувшись, они помчались дальше. Люди отключили все фонари и фары, рассчитывая, что беглецы не видят в темноте.  Отчасти они были правы, их глаза не видели в темноте, но чувствительность мозга позволяла им видеть глазами тех, кто преследовал их. Какие-то специальные очки осветляли им мир. Несколько собак держали на поводках. Те рвались вперед, дико лаяли и захлебывались пеной. Отлично натренированные, они чувствовали жертв, а голод озверил их. Их ненависть была такой яркой, необузданной и жгучей, что Кюри даже и не пыталась ей сопротивляться. Она поняла, что это ярость поднимает её руку с пистолетом, жмет её пальцем на курок и замораживает панику. И где-то в глубине ей это больше нравилось, чем раздражало.
Они бежали долго, забегая за дома, огибая странные овраги, площадки с раскуроченными железными конструкциям,  через небольшой участок леса посреди бетонного города. Темнота скрывала их, белые рубашки, что были на них, потемнели от грязи и пыли.  Обеспокоенные тем, что теряют сбежавших, люди стреляли наугад, в любое место, откуда доносился малейший шум. Собак усмирили, но и они тихо рычали, оглядывая горизонт исподлобья.
Все устали, вертолет беспрерывно кружил над головами. Скоро к нему присоединился второй. Собаки почему-то все время теряли след, словно подбитые они с поджатыми хвостами терялись среди кустов и обломков. Но все равно рычали, обнюхивали воздух и искали.
Это все Кюри. Она заставляла их сворачивать. Неосознанно, но заставляла. Животные  безотчетно отдавали ей свои эмоции и инстинкты,  в свою очередь они были открыты для её эмоций. А сейчас её самым сильным чувством был страх, она была измотана, но на страх сил хватало. Когда она видела, что собаки вот-вот выдадут их местоположение, её страх передавался им, они поджимали хвосты и опускали головы. Она даже сама не подозревала о своих действиях во благо.
Неожиданно появились еще два вертолета, полегче тех, что были. Они низко летели над землей, лавирую между строениями. В это же время поступил приказ, и собаки сорвались. Сейчас их ничто не смогло остановить. Они целеустремленно бежали именно в тот одноэтажный дом с тремя полуразрушенными стенами. Лектор, до сих пор находившийся во власти своей отваги, начал из дыры стрелять, но его руки дрожали, да и собаки двигались сильно быстро и, обегая препятствия, они бежали почти зигзагообразно.
- Лектор! – Кай схватил его за плечо и потащил за собой.
Люди бежали за собаками, вертолеты приближались, дыша лопастями вслед собакам.
Все дышали усталостью, но только близость счастливого окончания всей этой заварухи придавала сил преследователям. Пальцы уже застыли на спусковых курках, уже даже едва надавливали. Белые одежды сбежавших мелькали впереди.  Вдруг прозвучал приказ.  Десятки людей остановились. Вертолеты замерли. Один человек злорадно усмехнувшись, легко махнул рукой. Сотни пуль выстрелило одновременно, одновременно на землю упали сотни горячих гильз, испускающих тонкий дым. Автоматные очереди пронеслись по земле с воздуха. Казалось, был прострелен каждый миллиметр пространства. Тут же были спущены собаки, чтобы окончательно сгрызть все, что осталось в живых. Километр вперед был тщательно проверен, каждый сантиметр земли был подвергнут внимательному осмотру. Собаки долго не возвращались. Вертолеты после первых двухсот метров умчались вперед, чтобы выловить хищными фарами сбежавших жертв. Ни одного следа, ни одного трупа. Только возле одной из стен был найден клочок белой ткани, и запыленный бетон был окроплен кровью. Кто-то из них был ранен, но собак не было, чтобы выследить. На пятьсот метров люди заволновались. Из них должны были остаться четыре решета или неужели пули проскользнули мимо них? Такого не могло быть. Вертолеты вернулись ни с чем, но их послали обратно, прочесывать многие километры вокруг заброшенного города. На зов собаки не вернулись, но ровно в километре от города нашли четыре растерзанных в клочья собачьих трупа с оторванными головами. На брюхе четвертого было высечено: Ха-ха.
- Шутники херовы, - произнес начальник поисковой группы спецназначения, присланной осуществить поимку «опасных преступников». Фонарь в его руке кругом очертил два трупа, один как кучу блестящего мяса, другой с «забавной» надписью.
Он присел на корточки.
«продолжать операцию столько, сколько потребуется найти и обезвредить объекты» - прозвучало у него в наушнике.
«есть».

- Кай? – тихо прошептала Кюри.
- Тихо!
В полной тьме они сидели в подвале разрушенного дома. Прижавшись к ледяным стенам, они не смели шевельнуться. Слышалось прерывистое дыхание.
Подвал они обнаружили случайно. Кюри просто провалилась вниз, под кучу пыльной рваной бумаги. Подвал был по щиколотку в воде, под ступнями мягко чавкал размякший мусор. Здесь был настолько спертый воздух, что первую минуту никто не мог дышать. Кюри упала прямо в воду, содрав локоть об стену. Кай прыгнул последним, закрыв провалившийся пол той же кучей. Его руки были по локоть в собачьей крови, а слова он вырезал первым попавшимся под руку осколком железа.
Через полчаса, наверху послышались шаги. Кай понимал, что здесь они и в укрытии и в ловушке. Если кто-то догадается пройтись по куче бумаги или прошерстить её, то они будут раскрыты. Наверху шло несколько человек. Осторожными шагами, создавая как можно меньше шума, они осматривали каждое помещение. Винтовки были в боевом положении, а пальцы почти в судороге застыли в миллиметре от курков. В подвале была абсолютная темнота. Кай закрыл выход так, что его даже не было видно. Высота здесь была примерно полтора метра. Вместе с дыханием было слышен звук падающих капель с края халата Кюри.
Кай боялся даже шепнуть, чтобы она села обратно в воду. Но потом подумал, что капать вода может с чего угодно, не обязательно с них. Люди наверху скрипели сапогами, их шаги были тяжелыми, но бетонный пол скрывал их шум.
Вдруг шаги приблизились. Какой-то солдат в нерешительности замер над кучей бумаг. Все задержали дыхание. Послышалось шуршание, и сумрак в подвале обозначился сумрачным свечением сверху из треугольного отверстия, прикрытого бумагой. Солдат пошевелил ногой в куче, понял, что она слишком мала, чтобы в ней прятаться даже младенцу и пошел дальше. Он чудом не задел тот самый большой кусок, который скрывал проломленный пол.
Они просидели здесь долго, нащупали бетонный выступы-полки и сели на них. Они даже поспали, не в силах сопротивляться усталости. Кюри дрожала от холода мокрого халата. Лектор обнял её дрожащие плечи и прижал к себе. Его губы до сих пор ныли и горели от былой боли. Ему еще было так необычно иметь возможность дышать ртом.
Первым проснулся Кай. Он спрыгнул в воду, подошел к отверстию в потолке, споткнувшись о бревно, не видимое под водой.  Он не сдержался и выругался, а потом замер. Наверху все было тихо, никаких шагов, даже не было слышно криков и винтового шума вертолетов. Кай осторожно отодвинул обрывок бумаги. В глаза ударил свет. Он подпрыгнул в вылез наружу. Разбуженные его голосом, все остальные тоже последовали за ним.
Они находились в маленьком холе дома, в метре от отверстия подвала вверх уходила лестница, которая потом ломалась на каждом этаже. Никаких дверей или окон не было. Все вокруг было голым, стены от сырости потемнели и покрылись местами плесенью. Кое-где стены прорезали трещины, большие и маленькие. Из одного окна вовнутрь ломилась листва. Вокруг было очень светло. Они вышли из здания, угодив прямо в лужу перед ним.
Перед ними был город, заброшенный людьми. Они, не спеша, то и дело оборачиваясь, пошли вдоль улицы двухэтажных домов. Позади они оставили квартал многоэтажек и огромное здание с десятком труб разного диаметра и высоты, упирающихся в пасмурное небо. Впереди были здания разной высоты, облупленные, нежилые с пустыми окнами. На несколько километров везде их окружала тишина опустошенного города. Здесь было меньше мусора, но все густо заросло травой и кустами. Растительность разрывала бетон, местами из стены торчали ветки деревьев, а вся дорога была покрыта трещинами, сквозь которые пробивалась трава. Пахло зеленью и влагой, вся трава была в росинках дождя .
Они услышали какой-то скрип и зашли за угол неожиданной здесь многоэтажки. Заросшая травой детская площадка со сломанной каруселью, перевернутой лестницей. Скрипела чудом оставшаяся в живых качель, которую слабо качал ветер. Кюри поспешила к ней. Кай шел за ней, осматривая все вокруг. Ведь их преследователи не могли так просто отказать от них. 
Девушка медленно села на мокрое дерево и сжала ладонями ржавые поручни. Оттолкнувшись от земли, она стала раскачиваться. Качели издавали слабый визг, а потом низкий скрип. Кюри улыбалась.
- Хотите покататься? – спросила она.
- Странно, что они ушли… - проговорил Ромул.
- Не то слово, странно! – согласился Кай.
- Наверно, они решили, что мы очень быстро бегаем, - неуверенно предположил Лектор.
Кюри подняла голову на него,  потом вскочила, и с радостным визгом кинулась ему на шею. Он опешил, удивленно положив её руки на спину.
- Ты теперь говоришь! – правосгласила Кюри, на секунду оторвавшись от него.
Кай подошел к ним и тоже обнял его, чуть не сломав ребра.
- Да, теперь, дружище, ты нам может отомстить, - сообщил он.
- Зачем? – удивился Лектор.
- Можешь на нас покричать, - Кай сделал шаг назад и опустил голову. Потом поднял с лукавым взглядом. – Но ты же не будешь, правда? – Он снова обнял Лектора. – Потому что заслуживал.
- Иди ты! – раздраженно сказал ему Кюри. – Вечно ты со своими шуточками.
Они опять обняла Лектора и даже поцеловала в щеку. Тот зарделся, почесывая место поцелуя.
Ромул стоял в двух шагах от них, и не знал, куда ему деваться.
- Только ты мне скажи, что это была за штука, что ты вычудил на крыше? – серьезно спросил Кай.
Лектор отвернулся, и пнул ногой заржавелую консервную банку. На этот раз Кюри тоже сердито смотрела на Лектора, вполне согласная с вопросом и тоном Кая.
- Лектор! – крикнул Кай, насильно поворачивая его к себе лицом.
- Ошибка, ладно? – в ответ крикнул недовольный Лектор. – Я совершил ошибку. Я признаю это. Это действительно было глупо, довольны? Пошлите.
Он резко развернулся и пошел прочь от детской площадки. Кюри через секунду подбежала к нему и пошла следом, а потом обернулся на Кая. Он вздохнул и пошлее за ними.
- Эй, ты идешь или нет? – обернувшись, крикнул он Ромулу.
- Иду, иду, - сказал Ромул, направляясь к нему.
                2
Полковник Арсений Павлович Тереньтев сидел в своем кабинете, за своим письменным столом, над папкой с документами под ярким светом настольной лампы. Его глаза устали от чтения и слезились. Сам он еле держался на ногах. Он не спал уже три дня. Первую ночь он готовил целую гору квартальных отчетов, сводок и статистики, а на вторую ночь выдалось событие, которые впервые произошло за всю его многолетнюю практику. 22 года он работал на этом проекте, о существовании которого знало всего не больше 50ти человек. Впрочем, в свое время о нем знали несколько сотен, но по мере ненадобности этих людей убирали. Письменным обещанием о неразглашении государственной тайны тут не обходилось. Пришел он сюда простым офицером, тут же был назначен заместителем начальник охраны главного корпуса. Он был одним их тех, кто работал здесь почти с самого начала открытия этого проекта. Таких людей здесь уже было мало, персонал вечно терпел изменения в составе, требуя все новых более опытных сотрудников. Терентьев был очень полезным, это удерживало его здесь, еще и приводило к постоянным повышения по карьерной лестнице. Полезность его заключалось в том, что кроме заслуженного звания полковника он имел докторскую степень по физике и был автором многочисленных научных работ по теории электромагнетизма. Электричество манило его с самого детства, тогда он и решил посвятить свою жизнь изучению процессов электричества. В 33летнем возрасте им заинтересовались в КГБ, которые набирали работников для какой-то тайной недавно созданной организации. Они до конца не объясняли, чем придется заниматься Терентьеву, окутывая тайной все, что связано с этой организацией. Единственное, что они сказали это то, что работа будет представлять некоторую долю опасности для самого тогда еще лейтенанта Терентьева. Сам он был убежден, что работа, скорее всего, будет связана с какими-нибудь тайными разработками по физики, иначе, зачем они пригласили именно его. Хотя пригласили, это было сильно сказано, негласным осталось то, что если он откажет, то дальше капитана ему не удастся дослужить.
Терентьеву было интересно, и он, не раздумывая, согласился. Первой его мыслью, после того, как он узнал все, было то, что долго он здесь не протянет. Но потом крики этих детишек на сеансах, которые он обязан был посещать хотя бы раз в месяц, перестал его смущать, а работа и вовсе превратилась в совсем рутинную. Никаких сильных умственных напряжений от него не требовалось, даже сейчас. Конечно, уже, будучи в чине полковника, он достаточно много знал об этих экспериментах, но страшнее ему от этого не становилось. Зарплата была не маленькой, но здоровье к 55 годам было совсем никудышнее. Он так и не успел обзавестись семьей, и всю его жизнь занимала только работа.
Но побег был впервые. Конечно, он думал о том, что не всегда система будет справляться с значительно возросшим числом этих людей, но чтобы сразу четверо… Они лишили Терентьева покоя с самого момента, когда они начали себя странно вести еще на сеансе. Он присутствовал там, сидел за одним из этих односторонних зеркал, и  видел, как эти дети медленно, но бесповоротно справились с током, вырвались из комнаты, а дальше их след простыл. В здании был тут же объявлен самый высокий уровень тревоги, но им удалось все же вырваться наружу. Там потеряться было уже легче. В том, что беглецам удалось вырваться из здания, Терентьев винил только себя, до этого момента их можно было легко поймать и вернуть обратно. Он кинул все силы на их поимку, оставив здание организации почти без охраны. Людям, оставшимся в здании, был отдан приказ стрелять без предупреждения в тех, кто вдруг подумает присоединиться к беглецам.
Терентьеву каждые полчаса докладывали об успехах или провалах поисковой группы, и с каждым часом было все больше и больше успехов. Солнце уже давно село за горизонт. В его кабинете горела лишь одна настольная лампа. Полковник немного ослабил узел галстука и откинулся на спинку кресла. Усталым взором он посмотрел на стену напротив, где висела карта-схема всех трех зданий его организации. Прямо на месте здания главного корпуса, где и находился его кабинет, было светлое пятно света, которое отпечаталось у него на сетчатке. Неожиданно затрещал телефон.
- Да!
- Товарищ полковник, разрешите… - послышался запыхавшийся хриплый голос начальник поисковой группы.
- Докладывайте, - нетерпеливо перебил его полковник.
- Мы потеряли всех собак, обыскали все здания к югу, прочесали все в районе двух километров вокруг. Явных следов беглецов мы не обнаружили, но они наверняка есть. Нам нужны еще собаки, без них просто не имеет смысла продолжать дальше. А в вертолетах горючее уже на исходе.
- Это я решаю, что имеет смысл, а что нет, - сердито сказал Терентьев. – Вертолеты пусть вернуться обратно, их работа кончилась. Я вышлю вам еще отряд с собаками, хозяева тех собак пусть присоединяться к вам. Разделитесь на отряды и прочесывайте лес во всех направлениях от поселка. Начните прямо сейчас, не дожидаясь новых собак.
- Слушаюсь, товарищ полковник, - громко отозвался начальник со плохо скрытым презрением на последнем слове.
- И еще, - добавил полковник. – Чтоб я больше не слышал от вас слова «беглецы», это объекты, вы меня поняли?
- Так точно.
- Докладывайте мне, только если обнаружите явные следы или же сами объекты, – продолжил Терентьев. - Продолжать операцию столько, сколько потребуется найти и обезвредить объекты.
- Есть, – последовал ответ, и начальник поисковой группы отсоединился.
Терентьев потер переносицу и снова принялся за чтения нудных бумаг, смысл которых доходил до него через раз.

- Тебе что-нибудь привести, Илья? – спросил дядя Вова.
Илья, закутавшись в плед, сидел в кресле с кружкой горячего кофе с молоком и смотрел на размазанный вид из окна. Из-за сильного дождя и беспрерывно стекающих капель по стеклу то, что творилось по ту сторону, превратилось в один сплошной туман.
- Нет, ничего, - ответил Илья, даже не повернувшись.
Дядя Вова каждую неделю ездил в соседний город за молоком. Илья кроме него пил только кофе с ним же, и иногда томатный сок. Сегодня погода выдалась на редкость плохая, но молоко уже кончалось, и пора было ехать. Пасмурное небо было над их городом уже несколько дней, иногда оно проливалось дождем, редким или ливнем, но солнца не было видно уже давно. Словно кто-то заговорил это небо. Был сентябрь, а лета как-будто и не было. Было холодно и промозгло.
Дорога была мокрой, асфальт пропитался влагой. Дядя Вова старался ехать медленнее, чем обычно, он хотел вернуться до темноты. Дорога проходила сначала через поля, потом почти резко ныряла в редкий лес. Листья еще не полностью опали, но дождь и ветер помогли листьям опасть. Лес был прозрачен и блестел от мокроты на коре, а между стволами кралась натянутая дымка. Дождь перестал лить, как из ведра. А здесь в лесу, его не было после вчерашнего ливня. Дорога местами даже высохла здесь.
Вдруг дядя Вова заметил что-то белесое на фоне коричневого леса. Это белесое внезапно выскочило на дорогу, и дядя Вова вынужден был резко затормозить. К несчастью, здесь дорога была мокрой, и машину слегка занесло. Передние колеса повело на встречную полосу, автомобиль крутануло, и он остановился поперек дороги. Дядя Вова опомнившись, разжал пальцы на руле и выскочил из машины, готовый здорово наорать на того, кто не смотрит по сторонам, когда переходит дорогу.
- Какого?..
В метре от дороги стояли четверо молодых людей. Они были напуганы не меньше, чем водитель. Трое парней и одна девушка. Все четверо были в ужасном виде, изрядно потрепанные, в замызганных странных рубахах. У одного на лице была запекшаяся кровь, у двоих других кровью была испачкана одежда. У худосочной коротковолосой девушки на левом глазу была тонкая повязка. Все были босые. Они испуганно таращились на дядю Вову.
- … черта вы делаете? – ошеломленно договорил дядя Вова.
Они молчали. Правда, самый ближний как-то странно на него посматривал, исподлобья.
Он понял, что что-то не так. Было холодно, дядя Вова сам был в куртке, а эти четверо были в легких рубахах и особенно не дрожали от холода. Первая мысль, мелькнувшая в его голове, что это какие-то сектанты, находящиеся в трансе и случайно сбежавшие с какого-нибудь обряда. Он закрыл дверь авто и обошел его, чтобы подойти поближе.
- Кто вы такие? – поинтересовался он настороженно.
Он засунул одну руку в карман джинсов, где всегда носил наточенный перочинный ножик.
Девушка что-то шепнула самому ближнему на ухо, при этом, не сводя испуганного взгляда с дяди Вовы.
- Мы…- начал парень и сглотнул.
Он сделал осторожный шаг вперед. Дядя Вова сжал в ладони ножик и положил большой палец на кнопочку.
- Мы оттуда, – сказал юноша, показывая рукой в лес.
Дядя Вова нахмурил брови. Ответ ему не нравился. Догадка о сектантах все более утверждалась в его мозгу.
- Что значит «оттуда»? – переспросил он. – Из леса что ли?
- Не совсем, - ответил парень, - Мы не знаем, как называется это место. Мы…
Тут он вдруг весь переполошился и шагнул обратно к своим, сощурился и злобно воззрился на дядю Вову.
- Вы один из них? – сердито спросил он.
- Один из кого? – не понял дядя Вова. – Так, ребята. Давайте, я сейчас позвоню в милицию, и мы развезем вас по домам, а сначала…
- Не надо! – крикнул второй парень с окровавленным подбородком.
- Хорошо, никакой милиции, - спокойно согласился дядя Вова, и подумал «Точно, сектанты»
- Нас преследовали, - объяснил первый, оставаясь со своими, - мы сбежали.
- Откуда?
Дядя Вова много видел в своей жизни, но с таким сталкивался впервые. Он видел, что здесь вечно кто-нибудь да и организовывает какие-нибудь паломничества. Фанаты игр или книг, или учений о конце света, события этого места для которых собственно и являлись его знамением.
Парень вынул из заворота рубахи какую-то испачканную папку и протянул её вперед. Дядя Вова медленно подошел. Парень отдал ему папку и сделал шаг назад. Дядя Вова открыл влажную, измятую и местами порванную папку.
- Проект  №701, название «КАЙ»…
- Ничего себе! – присвистнул дядя Вова, посматривая на незнакомцев. – Да вы ребята… хм… удалые!..
- И много вас таких? – спросил Дядя Вова, сжимая в руке папку.
- Нас несколько сотен, - ответил парень с кровью на лице.
- А как же номер 701?
- Каждую неделю умирает хотя бы один, - объяснил Кай.
- Мда… - протянул дядя Вова, - а что вы там делаете?
Они сначала замялись.
- Смотрим в будущее, - отозвалась девушка.
Дядя Вова вскинул брови и не сразу даже нашелся, что ответить. Он почесал затылок в кепке, поглядывая на папку. Потом у него закрались сомнения.
- А как же вы рассказываете такую секретную информацию первому встречному? – спросил он подозрительно
- А вас много? – в ответ спросил Кай, - Встречных?
- Много ли нас? – удивленно переспросил дядя Вова, усмехаясь их наивности – Нас 6 миллиардов, сынок!
- Так, я вижу, вы совсем потерялись в этом мире, – заключил он. – Садитесь в машину, поедем ко мне, там вы отогреетесь, поедите… Вы же голодные, небось? – Он посмотрел на их каменные испуганные лица, и, не дождавшись ответа, продолжил. – Садитесь, садитесь.
Он повернулся и подошел к машине, потом повернулся и увидел их так и стоящих босыми на мокрых холодных листьях.
- Вам лучше мне поверить, - посоветовал он.
- С чего это? – недоверчиво спросил третий парень с наглым лицом.
- С чего, спрашиваешь? С того, что если вы останетесь здесь, то умрете. И еще не факт, от чего. Оттого, что вас поймают или оттого, что вы просто замерзнете и проголодаетесь.
- У нас просто не выхода, - шепнул Кай остальным.
Они залезли в машину. Дядя Вова смог только скривиться, видя, как они с грязными ногами и одеждой сядут на вычищенное сиденье его тойоты. Слава Богу, тогда он не поддался уговорам продавца и сделал выбор в пользу темно-серой обивки.
Садясь в машину последним, дядя Вова обернулся по сторонам. Но дорога была пустынной.
- Как вас хоть зовут?
- Кай, Ромул, Кюри и Лектор.
- Час от часу не легче… Черт, что с радио сегодня такое…
Конечно, ни о каком молоке речи больше быть не могло.

Кай всю дорогу краем глаза следил за этим уже не молодым мужчиной в синей кепке. Всю дорогу они молчали. В зеркале наверху он видел отражение настороженных глаз Лектора, ухо Кюри и размытую дорогу через залитое дождем  окно.
Дядя Вова, представившись, оставил попытку поймать вразумительную волну на радиоприемнике. С ним творилось что-то неладное, то ли тучи и накаленный воздух сбивали радиоволны, то ли эти ребята как-то действовали на технику. Потому что даже дворники не сразу начали работать, когда за окном снова закапал дождь. Дядя Вова все настороженнее оглядывал своих пассажиров.
Через полчаса справа от дороги показалось что-то цветное, яркое пятно на фоне коричнево-стального леса. Дядя Вова свернул туда, они заехали под какой-то навес. Рядом стояли две тумбы с крючками на них. Дядя Вова, держась за руль, обернулся к ним.
- Я сейчас заправлюсь, и мы поедем дальше, – сказал он. – Лучше вам не выходить из машины.
Он вышел. Кай обернулся к друзьям.
- Кай, ты уверен, что он не с ними? – с тревогой в голосе спросила Кюри.
- Нет, конечно, но нам действительно некуда деваться, – печально ответил Кай.
- Тем более, нас четверо, а он один, – сказал Лектор.
- И я сразу позади него, он не успеет даже повернуться, – добавил Ромул.
- Даже если он и с ними, то врятли он как-то себя раскроет до того, как мы приедем, - заметил Кай. – Так что… тут такое дело…
- Пан или пропал, - закончила за него Кюри, он удивленно повернулся к ней. – Прочитала где-то.
Дядя Вова покрутился возле машины, снял один крючок с тумбы и закрепил его сбоку автомобиля.
- Интересно, что он делает? – произнес Лектор, тоскливо глядя на расплывчатую фигуру за окном.
- Заправляется, - сказал Кай, уткнувшись лбом в холодное мокрое стекло.
- Ну, это понятно, - отозвался Лектор. – Только что это значит?
- Знаете, я действительно так проголодался, - вдруг сказал Ромул, прижимая ладонь к животу, – кто бы он ни был, пусть нас накормит сначала, а потом делает что хочет.
Кюри с омерзением посмотрела на него, но промолчала.
Всем это казалось смутно знакомым, словно картинка из сна, которую они внезапно увидели наяву.
Город был почти таким же, какой они видели еще совсем недавно. Только дороги не были заросшими, отовсюду не торчала трава, дома были в нормальном состоянии, окна в них имели стекла, а за ними даже виднелись занавески. Город горел ночными фонарями, до того было темно в три часа дня. А главное, по улицам ходили люди. Злые, промокшие, под зонтами и в плащах они перепрыгивали через лужи, прижимались к воротам и домам, когда рядом проезжала машина, стояли группами на тротуарах, смеялись, разговаривали или спорили. Как будто там в нескольких десятках километров от них не было серебристого леса, не было бетонного купола и безжизненного пустыря. Словно, они и не знали, что кто-то сбежал, и что где-то была страшная травля и погоня. Они просто были огорчены плохой погодой, и ни чем более.
Город сиял магазинными вывесками, неуместным смехом и человеческой свободой.
- А кто все эти люди? – спросила Кюри, глядя в окна.
- Как кто? – усмехнулся дядя Вова. – Они люди, просто люди.
- Они вот так просто ходят? – удивился Лектор.
- Слушайте, не знаю, откуда вы явились, но это место мне уже не нравиться, - заметил дядя Вова.
Они проехали совсем немного, когда дядя Вова затормозил и плавно повернул руль. Автомобиль мягко подскочил на какой-то кочке. Машина остановилась, а из лобового стекла совсем рядом было видно небольшое строение белого цвета с серыми безжизненными окнами. Справа стояло здание поменьше с большим темными дверями, отливающими синим. А слева было деревянное скошенное влево ветхое строение, а вокруг было много всякого мусора, железные детали, деревянные брусья и всякие непонятные штуки.
Они вышли из машины, сразу под настойчивые крупные капли дождя, которые барабанили по крыше машины. Позади них дядя Вова, тихо сопя, закрывал большие железные ворота. Весь двор был огорожен волнистым забором, который дядя Вова назвал шифером. Такой же шифер лежал на крыше дома и рядом прилежащего строения с большими дверями. По обе стороны дома железные трубы низвергали потоки грязной воды, прямо в большие лужи, плотно подступившие к дому.
Кай уверенно ступил на асфальтовую дорожку, ведущую от ворот к крыльцу.
-Чего стали, как вкопанные? – беззлобно спросил дядя Вова, забирая что-то из машины. – Пойдемте, а то вы… хотя вы уже.
Он пошел к дому, остальным ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Они вошли в небольшую прихожую, в которой еле вместились все пятеро. Одну стену в прихожей занимал странный шкаф без дверей с множеством повешенной в нем одеждой. Внизу, под шкафом лежало несколько десятков пар обуви, самой разнообразной. Дядя Вова не успел раздеться, как другая  не входная дверь распахнулся и оттуда вышел человек.
Это был молодой человек, примерно одного возраста с гостями. Среднего роста с взъерошенными черными волосами и удивленными голубыми глазами, он был в старых джинсах с протертыми коленями в красной футболке. Как только он вошел, его брови поползи вверх и до сих пор там оставались.
- Дядя, а где же молоко? – после минутного молчания выдал он странным голосом. У него была странная манера говорить, выдерживать секундную паузу, между открыванием рта и произношением.
- Ну… не получилось, - виновато пожал плечами дядя, стаскивая с плеч промокшую куртку.
Кай, Лектор, Кюри и Ромул замерли. Они также удивленно смотрели на юношу, как и он смотрел на них через нагнувшегося дядю Вову, который все никак не мог справиться с мокрыми шнурками на ботинках. Кай чувствовал, как по его лицу  и шее льются маленькие струйки воды, стекая с мокрых волос.
- Ах, да! – опомнился  покрасневший дядя Вова, поднимаясь. – Это Кай, Кюри, Лектор и… Ромул. Так, кажется. Я подобрал их посреди дороги. Это Илья, мой племянник, он…
Илья вмиг нахмурился, в этот момент он стал похож на своего дядю, который почти так же нахмурился там на дороге.
- Дядя, но они же…
- Потом объясню, - быстро сказал дядя, а потом повернулся к ним. – Подождите здесь, сейчас я принесу вам полотенце и чистую одежду…
Он вернулся быстро, неся в руках целых ворох. Он как будто вдруг увидел Кюри и задумался.
- А ты… Кюри, да?.. идем со мной, ты же все-таки девушка.
Кюри испугалась и обернулась за помощью к Каю и Лектору.
- Куда? – сердито спросил Лектор, не отпуская Кюри.
- Не переживай, думаю, ей надо переодеться отдельно от вас. Никуда она не денется, – добро улыбнулся дядя Вова.
Лектор нехотя отпустил Кюри.
Они быстро переоделись и вытерлись свежими чистыми полотенцами, которые странно приятно пахли, в отличие от тех, которыми вытирались они там. Вместо халатов, они надели джинсы и штаны, похожие на те, что были на дяде и его племяннике. Потом дядя заставил надеть носки, которые они сроду не носили там, а потом пригласил в дом.
Они вошли в большую комнату, которая заканчивалась широким окном, почти во всю стену, возле которого был длинный стол. На столе на странной подставке стоял чайник тихо шумел и слабо дымил. Возле чайника облокотившись о стол, стоял лицом к ним Илья, подозрительно и внимательно осматривая входящих. Его руки были скрещены на груди.
Впереди него стоял большой круглый стол с цветастой скатертью, на котором уже стояли шесть чашек, три маленькие вазочки с печеньями и красочными конфетами и сахарница. А рядом еще стояла широкое блюдо с темно-красным блестящим содержимым. Дальше слева у стены стоял широкий красный диван, по обе стороны от него такие же стулья, а напротив телевизор на узорной подставке. Справа от телевизора начинался коридор с несколькими дверями, а прямо напротив стола была видна самая дальняя комната, дверь в которую была открыта. В комнате было видно лишь низкое большое окно и удобное кресло с небрежно брошенным пледом.
- Садитесь, - сказал дядя Вова, указывая на стол.
Одна из дверей в коридоре открылась, и оттуда вышла Кюри в красном платье по колено. Она неуверенно улыбалась.
Илья все также пристально смотрел на них. Кай поднял голову от стола и прямо наткнулся на его взгляд. Ему вмиг стало жарко от злости. Илья усмехнулся, и повернулся к кипящему чайнику. Пар ударил ему прямо в лицо, он отвернулся и несколько раз чихнул и шмыгнул носом. На его глазах выступили слезы.
- Что с тобой? -  тихо спросила Кюри.
- Болею, - не поворачиваясь, буркнул Илья.
Они уселись за стол.
- У вас у каждого такая папочка? – поинтересовался дядя Вова, кивая на бумагу в их руках.
- Да, – отозвался Лектор.

- Я ничего не помню из того, что было со мной до того, как я попал туда, - рассказывал Кай, - я б даже и не узнал, что жил где-то еще помимо того места. В моей памяти не отложился первый день там, не помню я и того, когда впервые меня посадили на кресло и поддали напряжению. Я помню кучу таких сеансов, но какой из них первый, я не знаю.
- Что за сеансы? – поинтересовался дядя Вова.
- Насколько я знаю, мы не совсем люди. Природа человека такова, что заряженные частицы разрушают клетки организма, вредят всему. Но для нас ток, это как сердцебиение. Без него мы умрем, я не знаю, как они добились того, что сердце начало вырабатывать ток, и пускать электроны по крови наравне с эритроциты. Возможно, электроны заменяют какую-то составную крови. Из этого можно сделать вывод, что наши тела полностью противоположны обычному человеческому телу. Внешне, мы ничем не отличаемся, но просто электроны – наши составные. Может  быть, это где-то на уровне ДНК и генетики, я не знаю.
- Вас там учили, да?
- Нет, нам разрешалось читать некоторые книги. По ним я и сделал эти примитивные выводы.
- Так что на счет сеансов? – потребовал подробностей Илья.
Кай глянул на него и опять этот взгляд, который как копье прорезает пространство перед ним.
- Нас подсоединяли к источникам тока, – ответил Кай. - И наверно, ток из них, встречаясь с нашим собственным природным током, вводил нас в какой-то транс.
- Было такое ощущение, - сказал Лектор, - будто твое нутро поджаривают со всех сторон, а от боли на глазах насильно выступали какие-то картинки, которые от нас потом требовали. Это словно из тебя их выжигают, высушивают из твоего тела. Первые разы, я даже терял сознание, а приходил в себя только на следующий день.
- Обычно, сеанс был только раз в семь дней, – продолжил Кай.
Он потянулся за печеньем, и в этот момент соприкоснулся пальцами с Ильей, который начал макать печенья в сгущенку, а потом съедать. Что-то вспыхнуло на долю секунды над вазочкой с печеньем, Илья быстро отдернул руку и вскрикнул. Он не удержался на стуле и упал, держась за ладонь. Кай почувствовал легкое покалывание и жжение на пальце, которым коснулся Ильи.
- Извини, - испуганно проговорил Кай, встревожено глядя на Илью.
Тот свирепо посмотрел на него, а потом убрал руку с пальца. С боку ладони от середины мизинца шла вниз маленькая веточка разорванной кожи, уже начинала проступать кровь. Он быстро прижал рану к губам, чтобы высосать кровь. Все еще злобно глядя на Кая, он поднялся и пошел в ванную.
- Что это?.. – ошеломленно пробормотал дядя Вова, глядя на гостей поочередно. Но потом его взгляд остановился на Кае.
- Вы же читали, - сказал он немного раздраженно, - мы все под напряжением.
Он встал, завернул в коридор и подошел к полуоткрытой двери в ванную, где тихо плескалась вода. Илья рассматривал свой палец, поминутно поднося его под струю воды.
- Больно? – спросил Кай, осторожно облокотившись о косяк двери.
Илья вздрогнул, подняв голову так, чтобы видеть Кая в зеркале. Глядя ему в глаза, Илья поднял палец губам.
- А ты как думаешь? – Илья снова опустил палец под кран.
- Наверно, да.
Илья отключил воду, сделал два шага к Каю. Он замер в дверях на секунду, пристально вглядевшись в Кая вблизи, снова загадочно усмехнулся и вышел. Кай удивленный стоял еще несколько секунд, глядя на белый косяк напротив, где только что был Илья. Его поведение удивляло Кая, и было ему непонятным. За столом он часто ловил на себе его взгляд, который тут же из любопытного превращался в насмешливый. Он не понимал Илью, и это его злило. И его каждый раз бросало в жар, и уже через полчаса он не мог поручиться, что это жар злости.
- …написано, что от падения у меня внезапно остановилось сердце, и какой-то умелец ударил меня электрошокером. – говорила Кюри, обхватив ладонями горячую кружку с дымящимся чаем. – Я не сразу попала туда, прежде несколько дней я провела дома. Потом отчим нечаянно коснулся меня и… его ударило небольшим разрядом. Тогда приемные родители отвезли меня в больницу, а оттуда я попал туда. Написано, что умерла от внезапной остановки сердца.
- То есть вас просто усыпляли и увозили, а родным говорили, что вас нет в живых, - подвел итог дядя Вова.
- А как же похороны? – спросил Илья
- Что? – переспросила Кюри.
- Когда люди умирают, их хоронят, - объяснил дядя. – Наверно, вы этого не помните. Мне кажется, хоронили просто пустые гробы.
- А ты, Лектор, как ты туда попал? – спросил дядя.
Лектор раскрыл папку и повернул её верх ногами, чтобы дядя смог прочитать.
- Ничего нет, – грустно сказал он. – Написано, мать умерла при родах от кровотечения и внутренних ожогов. И ничего про меня. Сразу даты и цифры измерений.
- Сын проститутки, - задумчиво произнес хозяин.
- Кого? – спросил Лектор.
- Ну, в общем, - дядя вздохнул и глянул на Илью, который едва заметно поднял и опустил брови, - Как бы тебе объяснить? Это такая профессия, которой занимаются в основном женщины. Потом я как-нибудь тебе расскажу…
- Так никто не действовал на него электричеством? – удивилась Кюри.
- По крайней мере, об этом не упоминается, - дядя Вова задумчиво почесал подбородок большим и указательным пальцами.
- А эти ожоги внутри матери, - произнес Ромул, косясь на притихшего Лектора, - может ли это что-то означать?
Илья расслаблено сидел на стуле, меланхолично болтая печеньем в чае, и сузив глаза, смотрел на Ромула. Кай посмотрел на него и неожиданно заметил, что Илья смотрит на него. Но на Ромула он смотрел по-другому, совсем не дружелюбно.
Дядя опасливо глянул на Лектора, который не отрывал глаз от кружки.
- Возможно, его мать на последней неделе беременности подверглась ударам тока, что и послужило причиной того, что уже в утробе ты был под напряжением, – осторожно сказал он.
- Может, он и сам убил свою мать разрядом? – вдруг сказал Илья.
Лектор поднял голову.
- Как ни прискорбно, вполне возможно, - согласился дядя, – а ты Ромул?
- Я попал, насколько я понял, позже всех туда и, в отличии от всех, я кое-что помню, – сказал он, - Возможно, со временем они перестали как-то следить за памятью новоприбывших. Я помню какой-то дом с большим бассейном и сразу за ним вид на солнечный город. Я помню лицо матери, её светлые кудри и улыбку. Помню, что этот город он очень отличается от этого города. Он был очень большим, из окна моей комнаты был виден залив, а через него, соединяя стороны залива, шел красивый широкий мост. Он постоянно блестел от машин, поток которых никогда не иссякал на нем. Потом я помню, что мы летели на самолете и молочную белизну за круглыми окнами самолета. А потом что-то случилось. В моем досье написано, что вся семья скоропостижно скончалась. И все.
- Мда…- протянул дядя, - этого сейчас не выяснишь. Может кто-то не хотел, чтобы даже там не знали твое прошлое и судьбу твоих родителей.
- Но мне кажется, их действительно нет в живых, - невесело сказал Ромул. – Чувствую, что их нет.
- И многое вы видели на этих сеансах? – спросил Илья, глядя на Кая.
- Картинки, как кадры кинофильмов о бактериях, что показывали нам, – смотря в зеленый завиток нарисованного плюща на скатерти перед собой, ответил Кай. Ему было трудно говорить, потому что сразу он вспоминал жар и боль, с которой приходили эти картинки.
- А что на них?
Кай продолжил не сразу, мучительно задавливая рвотные позывы, которыми часто сопровождались сеансы. Это был условный рефлекс на воспоминания. Страдания неизбежно сопровождали эти картинки, они наслаивались на муки и испепеляющую боль, как неотъемлемые их части.
Другие тоже молчали. Воспоминания были слишком свежи.
Дядя Вова заметил, как они все поникли и сжались после этого вопроса. Глаза их потемнели, а Кай прижал к животу израненные ладони, будто они снова заболели.
- Я пойду, поставлю суп разогреваться, – проговорил дядя бодро, вставая. – А то печенье – это не еда.
- Я помогу тебе, - быстро сказал Илья, убирая со стола грязные чашки и унося их в раковину.
Кай не злился на Илью. Он понимал, что боль воспоминаний будет преследовать его до конца.
- Так, подожди, а как же вы тогда живете, ведь электроны двигаются в строгом направлении, должен быть постоянный источник тока, – заметил дядя, вернувшись и расставляя тарелки.
- У нас сердце – это источник, - сказал Кай, справившись с собой. – Орган с плюсом и минусом одновременно.
- Хочешь сказать, что сердце у вас самое обычное? – недоверчиво спросил дядя.
Кай положил ладонь на грудь, услышав под ребрами равномерный стук.
- Наверно, да, – ответил он. – Никаких ран от операции я у себя не замечал.
Что-то при этих слова ёкнуло в груди Кая.
- Но ведь, если так рассудить, - размышлял дядя, - если ваше сердце приняло на себя должность вырабатывать ток, то оно должно было быть с рождения каким-то особенным. Ведь так?
- Не обязательно, что все дело в их сердцах, - встрял Илья. – Может там был специальный дефибриллятор, который подавал такой ток. Необычный.
- Чушь, мальчик мой, – фыркнул дядя. – Как ток может быть другим?
- Почему? – возразил племянник. – Может быть, Кай ударил меня совершенно другим током, не таким, который ходит по нашей проводке.
Дядя одарил его сосредоточенным взглядом, полным сомнений.
- Это ведь никак не проверишь, - сказал Илья.
- Как не проверить? – удивленно сказал Лектор. – Можно просто схватиться за оголенный провод.
- Не стоит, Лектор, - вздохнула Кюри. – Последствия даже предугадать нельзя.
- Я даже не понимаю, как ток может быть другим! – воскликнул дядя, – поток заряженных электронов, от минуса к плюсу – как можно по-другому, это уже не ток.
- Мой ожог похож на электрический, - задумчиво произнес Илья.
Он положил локти на стол, и потирал ветку ожога, одновременно разглядывая её.
- Похож, в том то и дело, – проговорил дядя и вдруг спохватился, - у меня же так сейчас весь суп выкипит!
Он разлил горячий парящийся суп по тарелкам. Кай не мог вспомнить, когда же приходилось еще есть настолько вкусный суп. То, что им давали там, не шло ни в какое сравнение с этим кулинарным чудом. Они все набросились на суп, тут же обжегшись об него. Дядя смеялся, глядя, как они проглатывают горячую жидкость со слезами на глазах и все говорил, чтобы не торопились, никто не отберет.
- А что вы намерены делать дальше? – осведомился дядя.
Все четверо как-то сразу притихли, умерили свои аппетиты. Кроме Ромула, который все так же, не стесняясь наступивший тишины, громко гремя ложкой о тарелку, напихивался вкусным ужином. Кюри грустно глянула на дядю, как подбитая собака, а Лектор хмурился в тарелку.
- Мы хотим рассказать о себе всему миру, всем шести миллиардам, - прервал молчание Кай, прямо глядя в глаза дяде Вове.
Он прочистил горло, удивившись.
- Смело, - заметил он.
- Надеюсь, вы нам поможете, - неуверенно  сказал Кай, немного наклонив голову.
- Там находиться больше сотни таких же, как мы, – проговорила Кюри. -  Они в плену там, не знают, что кроме них еще есть 6 миллиардов людей, которые даже не подозревают об их существовании и живут нормальной жизнью, не поддаваясь еженедельными пытками на электрических стульях.
- Но неужели вы думаете, что вам вот так все сразу поверят? – спросил дядя.
- А мы их током тогда, - улыбнулся Лектор и тут же скривился от боли. Раны от стекла еще не зажили.
Они рассмеялись.
- Да, это можно, - весело подтвердил дядя. – Там бы их всех поджарить стоило!
- Кого «их»? – поинтересовался Ромул.
- Не важно, - отмахнулся дядя, - Мы, конечно, поможем, по мере наших возможностей. Но у вас есть хотя бы приблизительный план ваших действий?
- Если честно, я над этим не думал, - признался Кай. – Для нас главным было сбежать, а там…
- Мне кажется, нашим планом является то, что мы должны заявить о себе, но так чтобы не обнаружить себя для них, – сказал Лектор. – Чтобы нас не прикончили до того, как мы раскроем рты.
- Прикончили? – удивленно спросил Илья.
- Другого выхода у них нет, - проговорил Кай. – Если нас не убить, а просто вернуть, то врятли мы будем молчать с такими, как и мы, о нашем побеге и том, что мы видели. А отпустить они тоже нас не могут, мы многое знаем. Имена, фамилии и их звания я запомнил навсегда, – злобно сказал он, – и думаю, теперь вы тоже в опасности.
- Нас тоже не оставят в живых, - заметил дядя. – Так что мы теперь в одной лодке.
Он нервно усмехнулся и откусил от куска хлеба.

Лектор с Ромулом легли на диван в зале, там же на раскладном кресле устроился дядя Вова. Кюри легла в комнате дяди Вовы, а Кай с Ильей в его комнату. У него было большая кровать, сдвинутая из двух односпальных. Их раздвинули, поставив по одной у боковых стен.
Кай, как только коснулся подушки, тут же провалился в сон. Он не слышал, как Илья долго смотрел ему в спину, наблюдая, как его бок опускается и поднимается от глубоко дыхания едва заметно в темноте. Каю не снилось ничего, его тело впервые отдыхало за последние два дня. Он заметил, насколько устал, только когда забирался под одеяло. Близость безопасного долго сна без обязанности быть чутким и быть постоянно на чеку, расслабила его. Усталость сковала все мышцы, еще минуту перед тем, как заснуть он чувствовал, как все его тело гудит в напряжении от долгого изнуряющего бега, а грудная клетка и горло ноет от быстрого дыхания.
То, что случилось с ними, Кай считал большой удачей. Целые сутки они находились в бегах, и это большое везенье после этого встретить таких людей, как дядя Вова и Илья. Сейчас в плену усталости он уже не думал о том, что он может завтра проснуться в наручниках, сейчас ему было все равно. Он просто хотел выспаться, как хотели этого Кюри, Ромул и Лектор, который все еще счастливо улыбался перед сном и не мог поверить, что может говорить.


В дверь полковника Терентьева постучали. От резкого звука он вздрогнул, давалось недосыпание. Он сидел в полутемном помещении своего кабинета и под ярким конусом света от настольной лампы уже который час вчитывался в сводки по последним сеансам пропавших. Глаза его болели и слезились. Он устало потер затекшую шею сзади, расправил плечи и крикнул: «Войдите»
- Разрешите, товарищ полковник, - обратился молодой капитан Левкин, немного отдышавшись.
- Давайте. Что там у вас? - устало проговорил Терентьев.
По лицу Левкина было видно, что новости не слишком радостные.
- Докладываю: после четырех часового обследование местности, прилегающей к ТНИЦ, было убито четверо наших солдат, двое…
- Так! – раздраженно остановил его полковник. – Ты к делу давай. Следы есть?
 Капитан замер на секунду, но потом все же отвел.
- Никак нет, товарищ полковник, - понуро ответил он.
- Почему? – вопрошал полковник, грозно смотря на него снизу вверх.
Левкин молчал.
- Почему, я спрашиваю! – крикнул яростно Терентьев, тыкая пальцем. – Неужели несколько дюжин опытных солдат, вооруженных до зубов, с обученным собаками на нашей же местности обвели вокруг пальца четверо глупых детишек?! Вас для чего сюда поставили, чтобы повторять «никак нет»? Или мне начать сомневаться в приказах и вкусах высшего руководства? Еще и потери! Вы в своем уме или как? У них даже оружия не было! Болваны!
Он даже встал со своего кресла. От крика и злости он покраснел и бешеными глазами навыкате смотрел на потупившегося капитана.
- Ладно, - вдруг спокойно сказал полковник звенящим голосом, - Хоть какие-то результаты есть?
- Час назад наша разведгруппа прочесывала леса вокруг заброшенного поселка, были найдены следы человеческой крови с высоким содержанием электронов. Собаки привели нас к дороге к городу Б***. Мы направили подразделения в штатском в обе стороны. На данный момент поиск результатов не принес.
- Следы обрываются на дороге что ли? – уточнил Терентьев.
- Так точно, обрываются, – подтвердил офицер.
- Значит, их кто-то подобрал…- задумчиво произнес полковник, закусывая нижнюю губу.
- Так точно!
Полковник поднял глаза на подчиненного. Тот уже внутренне сжался, ожидая нового шквала криков и обвинений в некомпетентности. Но полковник долго всматривался в лицо молодого офицера, с едва заметной щетиной и яркими голубыми глазами, словно что-то написано на его лице.
- Так, - повторил Терентьев. – По этой дороге поселки маленькие, найдите всех жителей с личными авто, мужчин, потому как женщина не решилась бы их подобрать, тем более в нашей местности. Ищите мужчин крупной комплекции, потому как дохляк тоже бы не взял троих молодых здоровых парней.
Он замолчал, вдумчиво смотря на отчеты на столе.
- Это всё, товарищ полковник? – тихо спросил офицер.
- Да-да, пока всё. Иди, – отмахнулся от него полковник, снова обдумывая, как они могли проскочить мимо стольких солдат, обвести вокруг пальца собак и как им удалось войти в доверие таким недоверчивым местным жителям?

На следующее день погода резко изменилась, с утра небо было прозрачно-голубым без единого намека на вчерашние тучи. Солнце светило ярко, и прямо с утра оно ударило на подушку, где спал Илья. Кай проснулся оттого, что в комнате стало жарко. Он не решился отключить камин, потому что боялся  его вообще касаться. Он повернулся спиной к стене. Прямо перед ним на другой кровати Илья спал под лучами солнца. Оно делало его лицо сияюще нежным, а от ресниц на щеки падала полупрозрачная зубчатая тень. Эти тени касались едва заметных веснушек на его носе, словно деревья ночью касаются звезд на небе. Кай не осознанно долго смотрел на него, такого красивого, спящего под сверкающими лучами. От его головы к окну отходила узкая полоска переливающейся пыли, она заставляла светиться белоснежность его подушки.
- Поочередный караул? – вдруг произнес Илья, не открывая глаз.
Кай вздрогнул и удивленно приподнялся в постели, опираясь на одну руку. Илья полуоткрыл один глаз, весело улыбнулся и открыл второй.
- Думал, что расплавлюсь под этим солнцем,  - сказал он, отодвигаясь в тень, – но решил посмотреть, сколько еще ты будешь на меня пялится.
- Я на тебя не пялился, как ты говоришь, – возразил Кай, падаю обратно на подушку.
- Как знаешь! – усмехнулся Илья, втираясь лицом в подушку.
- И почему поочередный? – спросил Кай.
Илья замер и поднял голову.
- Забей.
- Чего?
- Говорю: так, просто на ум пришло.
Кай недоверчиво глянул на него, но больше не расспрашивал. Илья широким жестом откинул одеяло, сел в постели, свесив ноги, и сладко потянулся, издав нечленораздельный звук. Краем глаза он смотрел на Кая. Тот угрюмо смотрел в потолок, изредка бросая взгляда на своего соседа. Илья встал и подошел к окну с сияющей бежевой шторкой.
- Кстати, с добрым утром, - сказал Илья, оборачиваясь.
Кай выгнулся, уперевшись макушкой в подушку, чтобы увидеть Илью кверху ногами.
- С добрым, - отозвался он, ложась обратно.
В комнату постучал и тут же, не дожидаясь ответа, заглянул дядя Вова.
- О, вы уже проснулись? – воскликнул он. – Я хотел было вас будить.
- Да, мы уже… - последнее слово Ильи утонула в большом зевке.
- Тогда, одевайтесь и завтракать, – сказал дядя и закрыл дверь. Затем снова приоткрыл её и добавил. – Илья, ты мне нужен.
Илья быстро оделся, подошел к зеркалу и взъерошил волосы, и так взъерошенные после сна. В дверях он обернулся, подмигнул Каю и вышел.
- О, господи! – простонал Кай и закрыл лицо одеялом.
Ему опять стало жарко, Илья явно что-то пытался в нем задеть. И что самое интересное, Кай не мог сказать, раздражает ли его это или нет. Некоторая амбивалентность была вызвана тем, что это было какая-та игра, которую затеял сам Илья. А страсть к авантюрам, заведомо неизвестно к чему ведущих, у Кая была большая.
- Знаете,  что я думаю. Вам нужна другая одежда, - заметил дядя Вова за завтраком, пока Илья разливал чай.
- Какая же? – усмехнулся Кюри. – Мне и эта нравиться.
Дядя посмотрел на её платье и как-то поник.
- Ты предлагаешь пойти в магазин? – спросил Илья.
Дядя очнулся и улыбнулся.
- Нет, магазины слишком дорого, – ответил он. – Может повести их в сэконд хэнд?
- А что это? – поинтересовался Лектор, засовывая в рот очередную конфету. Гора желтых оберток возле его кружки возрастала в геометрической прогрессии.
- Поношенная одежда, – пояснил дядя. – Это то, что на вас сейчас одето, но то гораздо лучше и качественнее.
- А может не надо, - лениво протянул Ромул.- Эта не так уж плоха.
Кай под столом больно пнул его ногой, и многозначительно посмотрел.
- Надо, - отозвался дядя, - Неужели ты в этом собираешься выйти на улицу?
Ромул промолчал, выперев вперед свой упрямый подбородок, и убрал свою ногу из-под ноги Кая, который таким способом заставил его молчать. Кая все больше и больше раздражало поведение Ромула, он с самого начала ему не понравился, а нахальное поведение еще больше укоренило в нем неприязнь. Это раздражало еще больше, чем неясность поведения Ильи.
Когда они вышли на улицу, там вовсю светило солнце, пытаясь как можно быстрее высушить огромные лужи и сырую землю. Люди толпами повалили на улицу, обрадованные неожиданные потеплением. Небо было необычно голубыми, даже слишком голубым для осени. Медленный ветер еще приносил немного прохлады, но воздух был весь пересечен теплыми лучами солнца. Они вышли за ворота, решив пройтись пешком, потому идти было не так уж и далеко.
Кай начал волноваться. Хорошо погода радовала, но вместе с тем пугала. Ведь с хорошей погодой все вышли на улицы, и теперь они более заметны и уязвимы в толпе. Он понимал, что их не смогут просто так отпустить, охота за ними будет вестись до последнего вздоха последнего из них четверых. Им надо было как можно скорее рассказать  всему миру об этом месте и заявить о своем существовании. Он понимал, что теперь каждый, кто узнает об их тайне, будет подвергнут смертельной опасности. Кай знал, что покоя им никогда не будет, даже тогда, они все расскажут, то попытки их поимки и убийства не будут отменены. Но если они успеют все рассказать, то тем уж точно больше не будет спокойной жизни. Когда тайное становиться явным, мир окружающих эту тайну переворачивается с ног на голову.
По дороге их необычную группу все оглядывали с ног о головы. Кай думал, может на их лицах все написано, что они не отсюда. Чтобы убедиться, он приблизился к Илье и шепнул ему на ухо.
- Чего они все на нас так смотрят?
Илья оглянулся на него через плечо и усмехнулся.
- Городок наш совсем небольшой, все знают друг друга заочно и в лицо, - тихо объяснил он. - Вы выделяетесь незнакомыми лицами.
Кай огляделся вокруг и наткнулся на враждебный взгляд неприятного пожилого человека неопрятного вида, который даже не подумал прикинуться, будто не смотрит на него. Его сухие глаза высказывали только гневную тревогу, будто Кай ему чем-то помешал.
Кюри схватила его за руку, когда проходившие мимо них две девушки окинули её презрительными взглядами с ног до головы. Угроза, казалось, исходила от каждого, кто замечал их. Некоторые останавливались. Дядя Вова улыбался им, здоровался, представляя всех четверых детьми своего закадычного друга, которые приехали погостить. Эти люди, знакомые с дядей Вовой, просто любопытно оглядывали их, враждебность исчезала из их глаз.
Когда Ромул поравнялся с Каем, тот вдруг схватил его за плечо так, чтобы никто не заметил.
- Еще одно наглое замечание с твоей стороны, - пригрозил ему Кай, остановив и смотря прямо в глаза. – И я тебя убью.
Ромул дернулся, но хватка Кая была сильная.
- Ты понял? – спросил Кай.
Ромул, ничего не ответив, снова попытался вырваться. Они стояли и яростно смотрели друг на друга.
- Да, понял, понял я! – нетерпеливо проговорил Ромул, не выдержав взгляда. Кай ослабил руку и Ромул вырвался.
- Эй, вы идете? – крикнул им Лектор, обернувшись.
Дядя Вова завел их в просторное подвальное помещение, тускло освещаемое двумя лампочками, качающимися под самым потолком, вокруг которых лениво летали мухи. По углам на маленьких паутинах восседали толстые пауки, объевшиеся сонными мошками, которые были раскиданы вокруг них на натянувшейся паутине. Все пространство под лампами было завалено сплошной кучей тряпья. Здесь стоял плотный влажный запах старой одежды. Несколько десятков людей невесело рылись в этих вещах, кто стоял, примеряя найденное у зеркала у дальней стены, кто сидел, перебирая слои тряпок. Илья шустро разбулся и с разбегу нырнул в одежду, выскочил оттуда с радостной улыбкой.
- Давайте сюда! – крикнул он, лежа на паре джинсов.
Дядя тоже улыбался, вместе с тем сокрушительно качая головой.
- Он всегда так делает, – сказал он. – Клоун!
Кюри первой прыгнула вслед за Ильей. За ней повторили трюк Кай и Лектор. Ромул, презрительно фыркнув, просто вскарабкался на одежду и тут же уселся, не зная, что ему делать дальше. Дядя Вова обошел кучу и зашел с другой стороны.
Кюри больше всего понравилось перебирать одежду. Понравившуюся вещь тут же прикладывала к себе, спрашивая у друзей мнения, весело смеялась, когда находила какую-то вещь необычной и смешной. Кай с Лектором затевали шуточную перестрелку вещами, которые очень редко долетали до цели. К ним иногда присоединялся Илья, который тихо, но необычно заразительно смеялся, лукаво сверкая голубыми глазами из-под мягких ресниц.
Кай надел на себя первые понравившиеся черные джинсы, черную мятую рубашку и уже нашел потертую темную куртку. Кюри набрав ворох одежды, отправилась в примерочную. Через каждую минуту она выходила в чем-то новом, крутилась около зеркала, вместе еще с двумя похожими на неё девушками и кричала им, чтобы оценили наряд. Вскоре все оторвались от игр и стали рассматривать каждую одежду Кюри и громко обсуждать. Она в ответ заливисто смеялась их шуткам.
Во время приступа очередного дружного смеха, Кай был сбит полетевшим в него старым шерстяным свитером. Он с улыбкой обернулся, и увидел улыбающегося Илью, тот кивнул ему на выход. Кай нашел себе одежду, поэтому кивнул и стал пробираться к выходу. Он хотел крикнуть дяде Вова и предупредить его, что они выйдут, но Илья схватил его за локоть.
- Не надо, мы не далеко, - тихо заверил он. – Все равно через час они точно не закончат.
При выходе их остановила какая-то женщина, восседавшая на потертом, ободранным сбоку кресле. Илья уверил её, что за все вещи заплатит дядя Вова. Она недоверчиво прищурилась, осматривая их, и отпустила.
- Куда мы идем? – поинтересовался Кай, когда они вышли на улицу.
Илья обернулся и весело посмотрел на него.
- Ты знаешь, тебе идет все то, что ты там нашел, – сказал он.
Кай немного смутился и оглядел себя. Одежда и впрямь хорошо сидела.
- Мы идем на мое любимое место! – почти пропел Илья.
Они повернули в противоположную сторону стороне, откуда пришли. Илья провел Кая между гаражей. Солнце светило им навстречу, Кай жмурился, а Илья иногда закрывал ему солнце головой. Он то и дело оборачивался и улыбался. Улыбка просто не сходила с его губ, иногда он тихо посмеивался, глядя, как Кай озадаченно осматривает вокруг все, мимо чего они проходят. Временами он бежал, Каю приходилось бежать за ним, и кричать вслед. Илья видимо наслаждался растерянностью Кая. Правда, таким он был только первые полчаса, потом он и сам заразился улыбкой и смехом. Они бежали, смеялись и  шутили друг с другом. Кай не мог припомнить, когда свобода настолько окрыляла его. Временами он улавливал взгляда горожан, тогда его пыл усмирялся, но потом наслаждение свободой брало верх снова. В конце концов, он был 20летним парнем, которого лишили всех прелестей молодости, а главное лишили свободы, которая просто необходимо в их возрасте. Теперь то, что было всего три дня назад, те страдания, которые он терпел на протяжении всей сознательной жизни, были словно из другой жизни. К хорошему быстро привыкаешь.
Они вышли уже после обеда, поэтому сейчас солнце медленно скатывалось с зенита. Теперь он заглядывало в окна домов почти сбоку, небо все также оставалось чисто-голубым.
- Знаешь, это все из-за вас, - Илья вдруг остановился и поднял голову.
- Что все? – поинтересовался Кай, подходя к нему и тоже поднимая голову вверх. Там было только небо.
- Хорошая погода. – Илья перестал улыбаться и обернулся к нему. – Мне дядя говорил, что даже радио при вас плохо работало.
Он опять улыбнулся и легко толкнул Кая в грудь и отбежал. Кай усмехнулся и побежал за ним, чтоб дать сдачи. Они добежали до тенистой реки. Она находилась в рытвине, глубоко прорытой где-то на метр вниз талыми водами, которые присоединялись к родной речковой воде весной. Шириной она была всего несколько метров, всюду виднелись камни, о которые вода спотыкалась и бурлила. С одной стороны была высокая стена с перилами, а на другой высотой в метр был природный обрывистый берег, иногда изменяющийся на пологий. Речка была почти скрыта от неба вершинами, окружавших её деревьев. Высокие ивы низко наклоняли свои ветви над водой, даже касаясь её.
Парни вышли на мост, низко нависший над рекой. По краю моста были железные перила. Илья немного постоял, опершись руками о перила, глядя, как речка не спеша льется между камней. Потом он сел на самом краю и свесил вниз ноги через железные прутья перил.
- Садись, - сказал он, глядя на Кая, и хлопая по бетону рядом с собой.
Кая не спеша сел, тоже свесив ноги. Деревья низко нависали над ними, речку они видели далеко вперед, там, где она начинала петлять. Солнце светило слева, там, где у речки был природный берег, не нарушенный бетоном. Лучи солнце пробирались между ивами, окрашивая воздух над речкой в сверкающе-рыжий. Сама речка тепло блестела под скользящими лучами.
- Красиво здесь, правда? – мечтательно произнес Илья, упершись лбом о прутья.
- Ага, - подтвердил Кай.
- Знаешь, у меня есть мечта, - вдруг сказал Илья, чуть повернув к нему голову, чтобы видеть.
- Какая?
- Ты же знаешь, что такое пирамида? – спросил Илья. Кай кивнул, и Илья продолжил. – Я хочу забраться на вершину пирамиды, одной из тех, что в Египте. Говорят, что когда человек попадает на вершины пирамиды, то на него сваливается озарение. Человек обретает космические знание о вселенной, он понимает, наконец, в чем смыл жизни. Но если человек не достаточно искренне к этому стремился, или он просто оказался тупым, то он умирает. Те знания убивают его. У него наступает, - он усмехнулся, - некий инфошок. В общем, мозг не каждого человека сможет принять вселенские знания.
- Смысл жизни? – переспросил  Кай.
- Ты что никогда не задумывался о нем? – удивился Илья.
- Не знаю, - неопределенно ответил Кай, глядя в воду. – Я знал смысл своей жизни.
- Интересно, - заметил Илья, вглядываясь в него.
- Мы видели эти картинки и пересказывали их – вот смысл, – продолжал Кай.
- А зачем? Кому нужны были эти картинки?
- Не знаю, – потупился Кай. – Просто я всю жизнь это делал, и  всё.
- А как это было? – поинтересовался Илья. – Как вы видели эти картинки? Просто садились и видели?
Кай покачал головой, и вздохнул.
- Нас сажали на электрические стулья и подсоединяли нас к генераторам, – тихо сказал Кай. – А потом пропускали через нас ток.
 Он сглотнул и побледнел. Илья, молча, смотрел на него, догадываясь, что это была лишь вершина айсберга.
- Это больно было, да? – приблизившись к нему, спросил Илья.
Кай только коротко кивнул, он хмуро смотрел вниз на сверкающую речку, и опять тень прошлых страданий легла на этот вечер. Краски все так же были яркими, теплыми и приятными, но Кай все равно видел серость своей былой боли в них. Илья занес руку, чтобы погладить его по плечу, но вовремя одумался и не стал к нему прикасаться.
- А что было в этих картинках? Какое именно будущее?
Кай поднял голову и облизал губы.
- Разное, – ответил он хрипло. – Какие-то взрывы, толпы людей, выступления каких-то людей с громкими голосами и злобными лицами… все было так неясно, в сером цвете и появлялось во… вспышках боли. В принципе только и боль позволяла нам видеть эти картинки. Она была как-будто фоном что ли. Знаешь, как когда показывают фильмы, натягивают такое белое полотно?
- Это только в кинотеатрах, - заметил Илья.
- Где?
- Там, где фильмы показывают.
Несколько минут они сидели молча. Кай разглядывал рыжую листву на ивах, и коричневую гнилую, если ветви касались воды. 
- А почему вы вдруг решили сбежать? – поинтересовался Илья, прервав затянувшееся молчание.
Кай ответил не сразу.
- Я кое-что видел в предпоследнем сеансе, - признался он, и посмотрел на Илью.
Тот вопросительно глянул на него, ожидая продолжения, но Кай опустил глаза.
- Ты не хочешь рассказывать, - заключил Илья немного обиженным голосом.
- Ты скоро сам все поймешь, - пообещал Кай. – И очень скоро.
Они посмотрели друг на друга долгим взглядом. Кай чем дольше смотрел на него, тем быстрее перед его глазами исчезало все вокруг. Он видел только глаза Ильи сочного сине-голубого цвета. В них было что-то непонятное, какая-то тревога и что-то еще, чему Кай не мог найти определение. Он чувствовал, что внутри него будто плавятся внутренности и становится жарко именно внутри. Внезапная слабость навалилась на него, но самым мучительным было то, что он хотел дотронуться до Ильи, но не мог. Он знал, что это принесет тому боль и ожог. Кай сам не понимал природу этого желания, такого нелепого и глупого. Он думал, что скажи он об этом Илье, тот рассмеется ему в глаза. Как трудно было жить в этом мире, не зная совсем его обычаев и правил. Кай не знал, какие он должен ощущать чувства по отношению к Илье. Внутренний голос подсказывал ему, что  чувства неправильными быть не могут, как и правильными тоже. Они же чувства, они просто есть или их нет. Все связывалось в тугой узелок в его сознании, но так и должно было быть.
Он откинулся назад, опершись на вытянутые позади руки, и опустил глаза, не в силах больше смотреть на Илью Он думал, что еще секунда, и он не сдержится.
Илья усмехнулся про себя, бросая на Кая полный догадок взгляд. Он откинулся назад и лег на мост.
- Посмотри, какое небо, - сказал Илья, тем не менее, наблюдая за Каем.
Кай лег рядом. Они соприкасались плечами. На небе сиротливо плыли несколько маленьких облачков. Небо за востоке уже начинало темнеть.
- Знаешь, после того, что самолеты делают с облаками, они просто обязаны на них женится, - сказал Илья, краем глаза смотря на Кая.
Тот усмехнулся, даже полностью не понимая его.

- Где вы, черт вас побери, шатались все это время? – кричал раскрасневшийся дядя Вова, как только они появились на пороге.
Илья бесстрашно глянул на него и не спеша снимал обувь и верхнюю одежду. Кай пытался вообще не смотреть на дядю, ноздри которого раздувались от гнева.
- Илья, это ты подбил его, да? – тыча в него пальцем, сказал дядя. – Я так и знал! Ну что за дурной мальчишка, а? – чуть ли не взвыл дядя. -  За ними охотятся, а ты водишь его по городу, как в ни чем не бывало! Чем ты думал вообще, когда тебе пришло в голову сбежать от нас? Уж не головой, я предполагаю!
Поток обвинений во всех грехах не прекращался до тех пор, пока Илья не зашел в ванную комнату и запер за собой дверь, перед самым носом у дяди. Племянник совершенно спокойно и не спеша прошел от входной двери до ванной, словно никто не шел за ним попятам и не кричал на ухо. Он абсолютно ничего не отвечал и даже не гневался в ответ, он игнорировал все крики дяди. Хотя его лицо было каменным и видно было, что он сдерживался из последних сил, чтобы не ответить.
Дядя замер перед закрытой дверью с поднятой в запале рукой, возмущенно вздохнул и вернулся на кухню. В полной тишине, испуганно глядя на него, сидели Кюри с кучей одежды на коленях, Лектор и Ромул, стоящий у окна. Кай, разувшись, стоял у кресла, где сидела Кюри и совершенно глупо себя чувствовал.
Дядя налил себя стакан воды, осушил его тремя мощными глотками и со всего размаху поставил стакан на  длинный стол, опершись о его края руками.
- Дядя, я тоже…
- Я не виню тебя, мой мальчик, - глухо перебил его дядя, даже не обернувшись. – Ты, в конце концов, мало знаешь этот город и людей вообще. Илья никогда меня не слушался, когда дело касалось чего-то серьезного. Просто, видите ли, он экстрим любит, – ехидно закончил дядя и обернулся.
Он поставил чайник на плиту, поставил чашки и сахарницу на стол, причем делал это, как можно громче и временами кидал недоброжелательные взгляды на запертую дверь ванной комнаты.
Когда кипяток был залит в заварной чайник, а дядя, не спеша, помешивал его, дверь ванной комнаты распахнулась, и вышел Илья, с прилипшей ко лбу мокрой челкой. Дядя, как только заметил, как дверь открывается, тут же отвернулся и старался не смотреть на своего племянника.
Кай сел напротив Ильи, пытался поймать его взгляд и понять, насколько сложна ситуация. Но Илья нарочно ни на кого не смотрел.
- Кай, где вы были? – натянуто осведомился дядя, намазывая на хлеб масло. Видимо, тон его голоса казался ему непринужденным
- На мосту, возле речки, – ответил Кай.
- И как там, хорошо?
- Хорошо.
Опять восстановилось молчание, прерываемое лишь тем, что Илья размешивал сахар в кружке, при этом громко гремя ложкой.
- Дядя, кончай дуться, - вдруг сказал он, кладя ложку на блюдце.
Дядя и племянник посмотрели друг на друга, дядя замер с ножом в руке.
- Нас не было не так уж и долго, тем более мы же вернулись, здоровые и невредимые, - отметил Илья.
- Хорошо, что вообще вернулись, - сощурив глаза, произнес дядя. – Если ты не видишь в городе людей в военной форме, это не значит, что никто их не ищет. Наверняка, они уже догадались, что их сбежавшие в этом городе, – тихо говорил он, размахивая ножом. - А вас, небось, видело полгорода, и кто-нибудь полюбопытнее шепнет кое-кому на ушко о том, что в городе появились четверо незнакомцев со странностями. Я уже прикидываю, когда к  нам в дверь постучаться стволами пистолетов, – зловеще закончил дядя.
Кай подумал, что за странности были в них, которые не мог заметить он сам.
Лектор, Кюри и Ромул переводили взгляд с племянника на дядю и обратно. Ромул опасливо косился на ножик, которым так широко размахивал дядя, ведь Ромул сидел к нему ближе всех.
- Не утрируй, дядя, - сказал Илья.
- Я даже преуменьшаю, Илья.
- У нас есть оружие, - встрял Кай.
Дядя и Илья одновременно уставились на него.
- Много? – спросил дядя.
- Пара пистолетов и нож, - ответил Кай.
- Два ножа, - исправил его Ромул.
- Были еще автоматы, но мы их выбросили. Слишком тяжелые, – добавил Лектор.
- А патроны? – поинтересовался Илья.
- Полные магазины в самих и еще парочка отдельно, - сказал Кай.
- Вот видишь, дядя, - торжествующе сказал Илья. – У нас есть чем им ответить.

Кай не мог заснуть, слишком возбужденным он был после пережитых событий ушедших дней. Если вчера его повалила с ног усталость, сегодня ему не давало покоя все, что с ними произошло. В комнате царил полумрак. Бежевый тюль беззвучно колыхался под слабыми порывами освежающего ветра из открытой форточки. Ветер был прохладным, но еще не совсем холодно осенним. Луны не было, поэтому за окном было совсем темно, не считая туманного света маленькой лампы в окне соседнего дома. Кай прислушался к дыханию Ильи, оно было неровным, но глубоким. Видимо, ему что-то снилось.
Кай долго проворочался в постели, несколько раз ловил одеяло и запутывался в нем. Не в силах бороться с бессонницей в кровати он поднялся, и направился к окну. Он подошел близко, тюль нежно касалась его голых ног. Он стоял, разглядывая звездное небо, низко нависшее над крышами домов. Внезапно он услышал тихие шаги за спиной. Он обернулся и почти столкнулся нос с носом с Ильей. Его голубые глаза странно поблескивали в темноте.
- Чего стоишь?
- Не спиться, - выдохнул Кай. Его грудь сдавило неожиданное волнение.
- Понятно.
Они так и стояли близко друг к другу. Илья опустил глаза и снова их поднял. Кай прочел в них сильное сомнение, и ему стало страшно. Одновременно с тем, дыхание предательски прерывалось все с большей амплитудой. Ему было не по себе от этой близости и мурашки побежали по спине. Он ощущал на своем лице теплое дыхание Ильи. Он повернул голову к окну и внимательно вгляделся в одной очень ярку звезду невысоко над тонкой трубой, торчавшей из сплошного черного пятна строений.
- Кай…
- Я хочу спать, - Кай не дал ему договорить, и уже повернулся уйти, но Илья преградил ему путь.
- Не правда, - сказал Илья, упрямо глядя ему в глаза. Кай опять повернулся к окну. Только сейчас ему не хватало того, чтобы в его глазах Илья прочел страх. Нет, он не их тех, кто открыто заявляет о том, что боится. Но сейчас ему было дико страшно, ему казалось, что убегать от пуль гораздо лучше, чем стоять под решительным взором голубых глаз. С другой стороны, что-то в нем помешало ему настоять на том, что он «хочет спать». Этого момента нельзя было избежать, хотя внутренний голос подсказывал ему, что этого он больше всего и желал.
- Чего ты хочешь от меня? – спросил Кай с вызовом, повернувшись к Илье.
Он сам не знал, отчего он так грубо говорит с Ильей. Наверно, лучше поддаться самому себе и тому, что первым приедет в голову.
- Кай, ты придаешь этому сильно много значения, - сказал Илья.
Кай поздно понял, что сам спровоцировал этот разговор и вообще все, что предшествовало этому.
- Я… - он запнулся, понимая, что не может ничего придумать в оправдание.
- Ты, да. Ты, - подтвердил Илья. – Но я тоже, – грустно заметил он.
- Я не понимаю ничего, Илья, - мучительно проговорил Кай. – Что происходит?
- А что говорит тебе твое сердце? – тихо спросил Илья,  глядя ему в глаза.
Его рука поднялась, и казалось, что сейчас он дотронется голой груди Кая. Он совсем близко-близко остановил свою ладонь там, где беспокойно стучало сердце Кая. Кай чувствовал его тепло, рука Ильи подрагивала от маленьких разрядов, ладонью он задевал короткие волоски на коже. Кай посмотрел на его руку, бледную с тонкими пальцами, и сухо всхлипнул от беспомощности.
- Не знаю, - ответил он твердо через секунду.
- Что-то происходит, - произнес Илья. – Что-то… между нами.
- Черт, - еле слышно бросил в темноту Кай, отвернувшись к окну.
Он не смог выдержать этих «между нами», это было слишком громко сказано. Как будто они не знали друг друга два дня, а знали не меньше года.
- Не прикидывайся слепым, - немного раздраженно сказал Илья.
- А я и не прикидываюсь! – процедил сквозь зубы Кай, приблизившись к нему.
- Тогда, я не верю, что твое сердце сейчас бьется ни на капельку быстрее обычного, когда мы стоим вот так близко друг к другу.
Кай не к месту подумал, что все слишком сложно в этом мире.
- Я не знаю названия этому, - глухо откликнулся он.
- Не лги, – неуверенно сказал Илья.
Кай даже не знал, что ему еще сказать, все мысли странным образом улетучились из его головы. Он стоял обезоруженный внезапным осознанием своей человечности и совершенно ни на что не похожим страхом.
- Я не лгу, или ты забыл, кто из нас провел всю жизнь взаперти?- сердито спросил Кай, ожидая новых упреков.
- То есть ты хочешь сказать, что ни разу ни в кого не…
- Тише!
Кай с тревогой остановил его, положив палец на губы, и тут же одернул. Илья отшатнулся, закрыв рот ладонью.
- Извини, - прошептал Кай.
Только бы он не продолжил. Слишком все это лично было. Но Каю нечего было терять, тем более он знал, что скоро он больше не увидит Илью.
- Нет, никогда, – ответил он на так и не заданный вопрос.
Илья изумленно глянул на него. Он отнял ладонь от губ, ровно посередине обе губы имели темный оттенок, и видно было, что горели от ожога.
- До этого… - слова Кая застряли в его горле, когда он понял, что сказал.
Глаза Илья вмиг заблестели еще ярче от тусклого света звезд сквозь тюль.  Кай опустил глаза, гадая, сильно ли заметно в темноте как он покраснел.
- Как ни странно, но я тоже, - тихо сказал Илья. Он поднес свою ладонь к лицу Кая и тем самым заставил того поднять голову. Его рука так и застыла возле щеки Кая.
Под взглядом голубых глаз Кай вмиг почувствовал себя смелее, и скованность от тех слов испарилась. Теперь это не казалось ему таким страшным, что-то подсказывало ему, что ничего естественней и не может быть.
- Знаешь, когда я в первый раз взглянул в твои испуганные глаза поверх спины дяди, там, в прихожей, я понял, – шептал Илья, - Понял, что попал.
- Что значит, попал? – нахмурился Кай.
Илья тихо рассмеялся, крошечные звездочки в его газах заплясали.
- Попал из-за тебя, Кай. Попал так, как люди попадают в трясину или в водоворот. Но главное здесь, что попадают безвозвратно.
Эти слова больно ударили Кая, он понял, что тоже попал. Но он-то знал, что возвращения для них не потребуется. Кай еще раз подумал, насколько он беспомощен. Он даже не мог решить перед чем, любовью или смертью. Сейчас они были почти равносильны и шли рядом, рука об руку, злорадно улыбаясь, и только Кай видел из улыбки.
- Нам нельзя, Илья, – глухо проговорил Кай.
- Это еще почему? – грозно спросил Илья.
- Скоро ты поймешь.
- Кажется, где-то я уже это слышал, – прищурившись, сказал Илья. – Знаешь, во всех фильмах героя вот так вот говорят, а потом умирают, так и не раскрыв тайну.
- Ты на что-то намекаешь? – с вызовов спросил Кай.
- Да что ты! – злорадно сказал Илья. – Я только не хочу, чтобы ты строил из себя какого-то героя, у которого прежде всего выполнение долга или чего-то там, что он должен хранить в строжайшем секрете.
- Я не строю из себя героя, - обиженно возразил Кай. – И ты знаешь, что я должен сделать.
- Ты никому не должен.
- Должен. Хотя бы себе. Хотя бы для того, чтобы наш побег не был бессмысленным.
- А то, что мы с тобой… - Илья запнулся, но продолжил дрожащим голосом. – Это ты за смысл не принимаешь? Вы же не роботы, вы – люди. Да, немного другие, но ты же видишь, мы похожи. И если вам удалось сбежать, это не значит, что другие там тоже жаждут освободиться. Ты их спрашивал? Знаешь, есть такая пословица: благими намерениями вымощена дорога в ад.
Вы сбежали, потому хотели. И необязательно тратить время на то, чтобы сообщать всему миру прямо сейчас о себе.
- Нас убьют, если мы этого не сделаем, - слабым голосом заметил Кай.
- Мы можем сбежать, - азартно продолжил Илья. – Целая планета в нашем распоряжении. Ты думаешь, правительство будет искать нас по всему миру. Они не решаться рассказать о своих опытах другим странам, это все равно, что сказать, что у нас есть что-то посильнее атомной бомбы.
- Илья, - прервал его Кай почти в слезах, – все гораздо серьезней, чем ты думаешь. Здесь дело не только в том, что нас убьют. Дело в другом.
- А в чем же? – агрессивно спросил Илья. – Не молчи. Отвечай.
- Ты сам скоро…
- Не смей так говорить, а то я подумаю, что ты совсем сумасшедший, – злобно сказал Илья.
- Илья! – простонал Кай, – я не могу этого сказать, это…
- Связано с тем видением? – перебил его Илья. – Да?
- Да, - с жалостью ответил Кай. – Там… нет.
- Господи! – несчастным голосом проговорил Илья, и снова стал очень близко к Каю. – Хорошо, храни свою тайну под семью замками. Храни, я даже больше не буду пытаться её выпросить у тебя. Скоро, так скоро. Но…
Кай понял, что имел ввиду Илья.
- Почему мне нельзя к тебе прикоснуться? – вдруг спросил Илья, смотря Каю прямо в глаза.
Кай понял, что не стоит решать что-то за Илью. Будь что будет. В конце концов он сам еле осознает, что делать дальше. Времени осталось совсем мало, они не смогут вечно прятаться здесь. Поэтому не стоит сопротивляться тому, что и так есть и будет существовать, хочет он того или нет. Все имеет значение, а их разговор имеет самое большое значение для Кая, хотя еще минуту назад, он говорил совершенно по-другому. Просто на краю смерти, все обретает совсем другие краски.
- Тебя это убьет, - сказал наконец Кай.
Илья провел ладонью возле щеки Кая, и он все больше хотел повернуться так, чтобы задеть ладонь. Илья вдруг оторвал руку и сжал её другой.
- Тебе же больно, - сказал Кай.
Илья молчал, смотря вниз на свою краснеющую ладонь.
- Больно, но я так хочу, - сказал он упрямым голосом, словно Кай этому яро возражал.
- Я не знаю, как это предотвратить, - печально произнес Кай.
 Илья вдруг поднял голову. Кай заметил неестественный блеск его ресниц и щек. В мутном свете тюли он заметил, две узкие дорожки слез. Илья с приоткрытыми глазами приблизил свое лицо к лицу Кая. Их дыхания смешались. Кай вмиг подумал, что Илья опят предпримет попытку прикоснуться к нему. Он и сам понимал, что еле сопротивляется этому. Но Илья только приоткрыл рот и резко вдохнул, словно утопающий, на секунду, выплывший не поверхность. Им не хватало воздуха. Кай закрыл глаза, чувствую обжигающее дыхание на своем лице. Он ощущал, как горячий воздух судорожно заполняет легкие, которые сдавливало от волнения. Он чувствовал грудью, плечами тепло чужого тела совсем рядом. Они оба подняли руки и на уровне плеч оставили их совсем близко, так словно сейчас они переплетут пальцы.
И внезапно Кай почувствовал что-то мягкое и теплое на своих губах, и тут же которая искра проскользнула между их губ. Илья отвернулся, задев Кая волосами. Губы Илья снова пылали от теплового ожога. Но сдержать себя он не смог. Кай ощутил, что его губы тоже горят, словно его же собственная энергия обожгла и его. Он осознал, что горит наверно весь. Но это был не ток, а что-то другое, наверно, то, что Илья озвучил таинственным «что-то между нами».
Они стояли, глядя друг на друга горящими глазами, Илья держал два пальца у губ. Его губы немного опухли и покраснели, даже в полумраке Кай понял это. Почти у края нижней губы что-то блеснуло, и маленькая темная капля на сантиметр опустилась вниз как слеза.
- У тебя кровь, - воскликнул Кай с тревогой, нарушив всю напряженность момента.
- Знаю, - откликнулся Илья, касаясь раны пальцем и глядя, как на нем появилось темное пятно крови.
Кай подавил в себе желание, убрать эту кровь ладонью, а может быть чем-нибудь другим.
- Кай, - проговорил Илья, вытирая кровь, – пообещай мне одну вещь.
Кай внутренне съежился, ожидая самого плохого. Почему у него было ощущение, будто теперь он был ответственен за Илью.
- Не говори, что ты кому-то должен. Слушай свое сердце, и все будет хорошо.
Кай кивнул, еле слышно вздохнув.
                3
Они появились в здании газеты «Еженедельный обозреватель» за день до печати свежего выпуска. С самого утра здесь толпилось уйма народу, всем не терпелось увидеться с главным редактором и по совместительству директором газеты и печатного предприятия. Шестеро незнакомцев вошли в главный офис газеты, где в три ряда были расставлены несколько десятков столов. Почти за каждым сидел человек, кто-то писал что-то от руки, кто-то, приподняв очки на лоб, всматривался в экран монитора, а кто-то весело болтал по служебному телефону. Кроме них в офисе было еще столько же людей, по-видимому, никакого непосредственного отношения к газете не имевших. Одни ругались с редакторами, желая опровергнуть выдвинутые журналистами факты, другие о чем-то деловито беседовали, то и дело поглядывая в скрепленные бумаги с мелко напечатанным буквами. Все вокруг было в движении. Со всех сторон слышались голоса, совершенно разные по тональностями и выражениям.
Появление незнакомцев ничего не изменило в царившей здесь атмосфере с первого взгляда совершенного хаоса. Их сразу обдало жаром, не так-то было просто сохранить здесь прохладу, так как двери не оставляли в покое даже на секунду. Мимо них проносились растрепанные служащие с кипами бумаг и газет, совсем невежливо просивших их отойти подальше от входных дверей. Невообразимый шум сразу оглушил их всех, крики людей здесь смешивались с механическим гудением десятков компьютеров, принтеров и вдобавок стука по клавишам, разносившегося из всех углов. Они остались стоять возле двери, очарованные видом сложной и должно быть организованной работы одной машины, которая еженедельно выдавала толстую газету с красочной обложкой и с кучей фактов на страницах.
Один из работников с горящими глазами пронесся мимо Кая, больно задев того плечом. Работник обернулся на секунду и смерил Кая недоброжелательным взглядом и даже не подумал извиниться.
Они совершено не знали, к кому им следует обратиться. Они пришли в редакцию газеты с четким желанием открыть всю правду, но теперь всех терзало смутное сомнение на счет того, что их правду, кто-то захочет слушать.
Кай обернулся на Илью, застывшего слева от него. Его глаза спокойно оглядывали весь зал. Кай перевел взгляд на дядю Вову.
- Н-не знаю, мой мальчик, - пролепетал он, в страхе отступая от внезапно вылетевшего из-за угла молодого человека. – Я такого не ожидал…
Эта суматоха, что творилась здесь, очень сильно подействовала на него.
- Может, мы что-нибудь другое придумаем? – скривился Ромул, наблюдая, как седой старикашка с огромным животом, обтянутым бежевой рубашкой, обливаясь потом, с жутко важным видом перебирал стопку документов, каждый раз с усердием плюя на палец.
- Валяй, - недовольно отозвался Кай. Можно подумать, он сам в восторге от этого места.
- Куда нам идти? – пропищала позади него Кюри, вцепившись в руки Кая и Лектора.
Кай повернулся к Илье.
- Мне кажется, вам нужен главный редактор… - сказал он, рассматривая нелепую гирлянду, одиноко свисающую с узкого светильника над залом. – Хотя, я думаю, просто так к нему не пробраться.
Он показал в другой конец зала, дверь там отсутствовала, зато была видна часть коридора, где толпилось много людей.
- Думаю, нам всем не стоит идти, - сказал Ромул. – А то я гляжу, дядя сейчас прям здесь в обморок шлепнется.
Дядя действительно выглядел не очень хорошо, он был бледен, как стена, в которую он вжался. Его глаза были почти стеклянными. Илья спохватился и подошел к нему. Дядя тяжело вздохнул и положил на плече племяннику руку.
- Ему плохо на жаре, - сказал Илья, помогая дяди оторваться от стены и поддерживая его. – Я, пожалуй, выведу его на улицу,  а вы ждите здесь, или…
Илья глянул на Кая и медленно повел дядю Вову к выходу. Как только они скрылись, Кай снова повернулся к залу. Он понял, что вместе с той толпой, что была возле кабинета, он не пробраться к редактору, а рассказывать что-то простому журналисту было бы глупо. Их бы сочли простыми безумцами, как мудро заметил Илья, и выгнали прочь.
- Пошли, - скомандовал он.
Ромул фыркнул в ответ на его решительный тон. Кай еле сдержал себя, чтобы не приструнить его. Вчетвером они направились через весь зал в коридор. Наверно, что-то отражалось на лице Кая, шедшего впереди, потому что некоторые поворачивали к ним удивленные лица и провожали взглядом. Через несколько метров коридор резко заворачивал. Кай завернул за угол, обернулся, убедившись, что зал не виден отсюда. Потом он дотронулся до руки близ стоявшего человека, слегка провел палец по тыльной стороне ладони. Человек дернулся, вскрикнул и, взмахнув руками, словно хватаясь за невидимую веревку, повалился на пол. Вокруг него, медленно покачиваясь, опали белые листы документов. Кюри тихо пискнула, испугавшись. Разговоры в коридоры резко оборвались, обратившись в звонкую тишину. Взоры присутствующих вмиг обратились к четверым странным молодым людям.
Кай, не растерявшись, в отличие от его друзей, которые не сразу сообразили, в чем дело, решительным шагом устремился к двери, в которую упирался коридор. По обе стороны от неё были еще несколько дверей, но на той висела красивая табличка в позолоченной рамке, на которой на синем фоне были выписаны наклонный буквы, сложенные в слова «Битурин В. Г.» , а ниже и чуть меньше «главный редактор».
Кай на миг решил ворваться, но потом подумал, что это было бы уже совсем грубо и проблем потом не оберешься. Он постучал, как ему казалось слабо, но в гулкой тишине удары были угрожающими.
- Войдите.
Как только дверь за ними закрылась, оцепенение сошло и все кинулись, кто на выход, кто к человеку в обмороке, а кто принялся резво обсуждать произошедшее.
Кабинет редактора был небольшим, но достаточно просторным для человека подобной должности. Напротив двери стоял стол. Первое, что видел вошедший – это самого редактора, лицом к двери. Справа от двери у стены стояло в ряд несколько стульев. Над ними висели несколько рамок со строгими изящными грамотами и несколько металлических табличек с иностранными словами. Справа от двери было больше пространство, которое занимал длинный стол со стульями. Столешница блестела, отсвечивая ясное голубое небо из трех окон с поднятыми жалюзями. В конце кабинета по правую руку от редакторского стола стояла прозрачная бочка на специальном стуле на половину наполненная водой.
Редактор громко ругался с кем-то по телефону, его лицо его было красным от гнева, а глаза вывалились из орбит. Он грозно смотрел на странные подвешенные шарики, которые стояли на краю его стола, и махал поднятым вверх указательным пальцем. На вошедших он даже не обратил внимания.
Напротив него на стуле сидел маленький человечек. Он сидел на самом краю стула, выпрямив спину и обеими руками сжимая папку. Человек обернулся на звук, пот тек с него ручьем, не смотрят на то, что здесь было прохладно. Его бледное лицо исказилось и, он злобно глянув на них, дал им знак, чтобы они убирались.
Кай отрицательно покачал головой и подошел к столу. Человек возмущенно взглянул на него и медленно поднялся.
Битурин наконец поднял на него красные глаза, и отмахнулся, продолжая что-то яростно доказывать собеседнику. Кюри, Ромул и Лектор неуверенно подошли сзади, и остались стоять в шаге от Кая. Он нагнулся, резко вырвал из рук редактора трубку и положил её на стол так, что она треснула по шву.
- Да как вы смеете? – задохнулся редактор. – Что вы себе позволяете?
Человек так и стоял пораженный действиями незнакомца.
- Нам нужно поговорить, - сказал Кай.
- Знаете что… - с вызовом начал человек.
- Да я сейчас охрану позову! – взревел редактор, еще больше покраснев.
- Лучше не надо, - спокойно сказал Кай.
- Да что вы вообще?..
- Вам лучше выйти, - сказал Кай, обращаясь к человеку, который стоял, прижав к груди сою папку. Вид у него был довольно жалкий, хотя свою нищету он старался сгладить выражением лица, преисполненным достоинства. Но это никак не скрывало его старых протершихся брюк, серой рубашки и выцветшего галстука.
- Куда? – неожиданно спросил человек.
- Пойдемте, - проговорил Лектор. Не касаясь человека, он вывел его из кабинета, перед самым его возмущенным носом, захлопнув дверь.
- Так! – грозно изрек директор, хватаясь за разломленную трубку, - Я вызываю охрану.
Злобы в его голосе поубавилось, когда он понял, что он один против четверых. Кай снова вырвал у него трубку, он не сразу захотел её отпускать. Каю помог Лектор. Трубка окончательно поломалась.
- Подождите, - Кай поднял руку, когда Битурин снова открыл рот. - Не кричите, просто выслушайте нас и мы уйдем.
Редактор захлопнул рот и глубоко вздохнул, поджав губы.
- Такого нахальства…
- Простите за  то, что мы так ворвались – сказал Кай, и тихо добавил. – И за трубку…
- У нас есть кое-что, из чего получилась бы большая сенсация, - сообщил Лектор.
При слове сенсация глаза редактор хищно блеснули, но тут же погасли, и он прищурился, оглядывая их с ярко выраженным сомнением на лице.
- Сенсация, говорите? – негромко переспросил он. Цвет его полного лица потихоньку приходил в норму блестящей розоватости. – Ну-ну! Ко мне тут приходили недавно с «сенсацией», - ехидно заметил он.
Каю он все больше и больше становился противней. Он глянул на своих друзей, у них у всех на лицах было выражение вежливой брезгливости, а у Ромула еще и недовольства.
- Нет, у нас действительно есть, что рассказать.
Редактор глянул на дверь, ожидая оттуда помощи, но увидев, что никто не спешит ему помочь, сухо кивнул.
 - В общем, - растеряно начал Кай и решил, что для начала следует показать, слова буду не слишком убедительно без наглядного примера.
Он протянул руку к столу, редактор в страхе отшатнулся, стул под ним жалобно затрещал. Кай кулаком разбил стекло в настольной лампе. Битурин издал протестующий возглас. Не обращая на него внимания, Кай выкрутил завиток лампы, даже не обжегшись. Выпрямившись, Кай взял лампу за цоколь и редактор снова вскрикнул. Лампа засияла так же ярко, как когда была вкручена в патрон. Битурин приоткрыл рот, потом закрыл его ладонью, при этом во все глаза пялясь то на лампу, то на Кая, который спокойно ждал, пока в своей реакции редактор дойдет до словесной стадии.
- Как вы?.. – редактор провел пальцем от настольной лампы до горящей колбы в руке Кая. – А вы?.. – он указал на остальных.
Кай передал лампу Лектору, тот передал её Кюри, а Ромул принял лампу из её рук. Лампа ни на миг не погасла. Ромул положил лампу на стол перед Битуриным, который ошеломленно смотрел на неё, уже погасшую.
- В нашем организме есть электричество, которое вырабатываем мы сами, - объяснил Кай.
Тут дверь со стуком отворилась, и в кабинет влетело не меньше пятерых мужчин. Позади них была видна толпа любопытных, которые, однако, остались в коридоре. Кай, Лектор и Ромул повернулись к ним, опасаться было нечего, им  оружием служило их же прикосновение. Кюри вскрикнула и спряталась за спину Кая, и опасливо выглянула. Мужчины замерли на пороге. Один из них сделал несколько шагов вперед.
- Стоять! – крикнул редактор.
Вдруг толпа зашевелилась, и из неё выбрался на первый план тот самый человек, которого несколько минут назад наглым образом выпроводили из этого кабинета. Он указал пальцами на Кая и заорал:
- Это они! Ловите же их! Держите!
Все пять мужчин сделали несколько шагов вперед.
- Стоять, я сказал! – прокричал Битурин, вставая. Он обогнул свой стол, выходя вперед.
- Так, все назад, и прекратите эту панику! – сварливо приказал редактор. – Гвоздикову ко мне сейчас же. Быстро!
Все так и остались стоять. Толпа в коридоре покрылась шепотом, кто-то указывал пальцами на незнакомцев.
- Вон, тупоголовые! – рявкнул редактор, снова краснея.
В голову Кая прокралась нелепая мысль, что у редактора проблемы с цветом кожи.
Все вдруг разом заходили и у двери вышла потасовка, в результате которой того крикливого человека грубо вытолкали в коридор, потому что он якобы медленно шевелил граблями. Толпа немного отклонила головы, чтобы разглядеть в щелку закрывающейся двери.
- И дверь за собой закройте! – прокричал Битурин. – Никого не впускать, кроме Гвоздиковой! – он обернулся к своим уже гостям. – Так, садитесь за этот стол.
Он торопливо усадил их за стол. Кюри опасливо присела на стул, который Битурин с масленой улыбкой задвинул.
- Чай, кофе? – торопливо спросил он.
- Нет, спасибо, нам…
- Чай, пожалуйста, - перебил Кая Ромул, закидывая ногу на ногу и отклоняясь на спинку стула. Ему явно льстило такое отношение к себе.
Кай подумал, неужели он такой дурак, что не видит, как плотоядно засверкали глазенки редактора, когда он осознал, кто явился к нему. Редактор выудил из своего стола маленький чайничек, который довольно быстро вскипятил воду. Битурин сам же не постеснялся заварить им чай, и совершенно ни откуда у него появились четыре чашки, ложки и сахарница. Он расставил все это перед ними и сел напротив, вежливо улыбаясь, как довольный кот, объевшийся сметаны.
Кай злобно глянул на Ромула, который совершенно беззастенчиво все клал и клал себе в чашку сахарные кубики, и продолжил:
- Мы сбежали…
- Подождите, - мягко прервал его редактор. – Сейчас придет моя лучшая журналистка, и мы вас внимательно выслушаем.
 Кая чуть не вывернуло от тона этих слов. Можно было подумать, что совсем недавно никто нагло не вламывался к нему в кабинет, не прогонял его посетителей и не ломал трубки телефона. А если кто и совершил все эти злодеяния, то только не они.
Дверь снова открылась, и в кабинет ворвалась женщина лет 30 с растрепанной короткой стрижкой и развевающейся длинной юбке. Закрыв за собой дверь и оставив зевак ни с чем, она на всех парах подлетела к столу и уселась рядом редактором напротив четверых его посетителей. Только теперь она их заметила, сбавила скорость, и, исподтишка разглядывая их, стала вытаскивать из сумки странную коробочку, большой блокнот и несколько ручек.  Запыхавшись, она замерла, деловито положил руки на стол и скрестив пальцы.
- Вот, это нам лучший журналист – Алина Витальевна Гвоздикова, - негромко представил её Битурин. – а это… - он запнулся, поняв, что даже не удосужился узнать их имена.
- Кай, Лектор, Кюри Ромул.
- Странные имена, - застрочив по странице блокнота, заметила Гвоздикова. – Больше смахивают на прозвища или клички.
- Это названия, которые нам в ТНИИпРСЛ «Серебро». Это тайный научно-исследовательский институт по разработке сверх-людей. Но я думаю, что даже название это было прикрытием, все мы были одинаковые, с одинаковым отличием – с током в крови. Мы там были не с рождения, нас привозили, насколько я понял, в возрасте от 7 до 12 лет. При этом мало кто из нас помнил свою прошлую жизнь. Мы нашли папке, досье на каждого из нас. Объединяет нас то, что по официальной версии – все мы мертвы, для тех, людей, чтобы были нам родными. Каждый из нас был подвергнут току, и который изменил наши гены. Мы…
- Простите, я вас перебью, если вы позволите, - протараторила Гвоздикова и, не дождавшись ответа, продолжила. – У вас имеются на руках досье, о которых вы говорили?
-Да…
- Вы можете мне их показать?
Кай немного опешил, переглянулся с друзьями и решил, что с них хватит только его досье. Журналистка и редактор буквально вцепились в папку и стали её листать, жадно читая каждую строчку на каждой странице. По мере того, как они приближались к концу, брови обоих ползли вверх. Гвоздикова оторвалась от папки, и её лицо перекосилось. Она медленно откинулась на спинку стула, выронив на стол ручку. Редактор все еще всматривался в досье.
- А что, позвольте узнать, было здесь? – немного удивленно спросил Битурин, указывая на разорванную последнюю страницу. При ближайшем рассмотрении она оказалась двойной, кто-то вскрыл её.
- Я… не знаю, - растеряно откликнулся Кай.
Кюри и Лектор немного нагнулись над столом, чтобы получше рассмотреть. Даже Ромул опустил ногу со стола, убрав с лица расслабленно-нахальное выражение. В той странице явно что-то было, иначе ни кому бы не пришлось так грубо и очевидно в спешке разрывать край.
- То есть вы обнаружили это, когда он был уже разорванным? – уточнила журналистка.
- Да, – ответил Кай. - Правда, тогда я этому не придал большого значения, знаете ли, другим был озабочен.
- Хорошо, - произнесла Гвоздикова, отложив папку, - А вы не могли бы поподробней рассказать о… как вы там сказал? Об этом институте.
Кай как можно точнее описал все, что знал и успел увидеть за время пребывания в институте, увиливая от подробностей тех видений, что посещали их во время сеансов. Он подробно описал место, откуда они выбрались. Все вместе они перечислили имена всех офицеров командования, врачей и медсестер, описали события своего побега и то, как ни скрылись от преследования. О дяде Вове и Илье они рассказали очень мало. Он не хотел, чтобы тень опасности, что лежала на беглецах, коснулась и их.
Гвоздикова задавала много вопросов, все уточняла и уточняла, словно собиралась писать подробный отчет, а не все навсего статью. Редактор сидел на стуле, положив скрепленные пальцы на объемистый живот. Он не принимал участия в разговоре, но внимательно слушал, размышляя о чем-то. Глаза его перестали отсвечивать хищностью, возможно, он понял, что здесь что-то гораздо серьезней просто людей с необычными способностями.
- Разрешите мне взглянуть на ваши досье? – попросила Гвоздикова, обращаясь к остальным.
Кай легонько пнул Лектора под столом.
- Я думаю, не стоит, - мягко ответил Лектор.
- Отчего же? – удивилась Гвоздикова скорее тому, что её требование не было исполнено сразу, - Уверяю вас, здесь вы будете в безопасности.
Кай вдруг саркастически усмехнулся.
- Тут дело уже не только в нашей безопасности. Рассказав все вам, мы подвергаем и вас угрозе.
Редактор поперхнулся.
- А что они могут сделать со мной? – сказал Битурин. – Я же главный редактор главной газеты в городе! Врятли…
- Вы не понимаете, - возразил Лектор. – Им все равно, этот проект был очень тайным. Даже название у него было лицемерным, это никакой не институт, институтом и не пахнет. Они не изучали нас, до этого им не было дела, они просто испытывали нас. Им было все равно, они не видели в нас людей, они видели в нас подопытных животных, про которых показывали нам фильмы. А мы много давали им. Думаю, что ради сохранения той тайны они уничтожат все. И не побоятся главного редактора газеты. 
Редактор открыл и закрыл рот, так ничего и не сказав.
- С безопасностью мы потом разберемся, - сказала Гвоздикова, - Можете ли рассказать в главной причине проведения этих сеансов?
Лектор заерзал на стуле.
- Мы видели будущее, - ответил Ромул. Он думал, что открыв самое главное, получит больше внимания и уважения.
- Простите, а что именно вы видели? – взволнованно спросила журналистка. Её глаза наконец загорелись, они увидела явный признак сенсации.
- Мы бы не хотели уточнять, - сухо сказал Кай. – Для начала, я думаю, вам хватит информации. Или нет? – с вызовом спросил он.
- Может быть, вы все же передумаете? – настаивала журналистка, уверенно глядя ему в глаза.
- Нет.
Гвоздикова вздохнула, пытаясь скрыть свое недовольство. Она взяла папку, взглянув на Кая.
- Я возьму это? – спросила она.
Кай кивнул.
- Подождите, - сказал Лектор, немного нагибаясь вперед. – Когда это все выйдет?
- Думаю, стоит прервать печать, - сказала Гвоздикова, обернувшись к редактору.
- Ах, да, конечно! – воскликнул он и встал. Сделав два шага к телефону, он притормозил. На столе лежали две половинки его бывшей телефонной трубки.
- Я сейчас позвоню, - сказала журналистка, доставая из сумочки странный прямоугольный предмет.
На деле он оказался телефоном.
- Сергей, это Гвоздикова беспокоит, - заговорила она в трубку, - по поручению Битурина. Остановите печать. – Она нахмурилась и через несколько секунд сердито сказала: - Вы слышите, что я говорю? Остановите! – еще секунда тишины и она разразилась гневной тирадой, - Отмените печать! По приказанию Битурина, слышите? Не говорите мне, что вы уже половину тиража напечатали, вы только вечером и приступаете! Я все про вас знаю, и про вашу маленькую тайну! – ехидно говорила она. – Так что если сейчас же вы не отмените печать, весь город увидит разоблачающую статью о вас уже в следующем номере!
И она гневно кинула трубку в свою сумку. Редактор ошеломленно глядел на неё, снова приобретая красноватый оттенок. Он расслабил узел галстука и подошел к двери. Когда он её открыл, в кабинет чуть не ввалилось по крайней мере шестеро. Она виновато подняли головы и сразу же отпрыгнули на шаг от двери.
- Вы что рехнулись совсем? – взревел Битурин. – А ну вон отсюда! И фотографа ко мне быстро!
Он с силой захлопнул дверь.
- Простите, а где здесь туалет? – тихо спросил Кюри, глядя на Гвоздикову, которая удивленно подняла голову от блокнота, записи в котором просматривала.
- Выйдите, и вторая дверь… А хотя, я вас сама проведу, пойдемте, - ласково улыбнувшись, сказала она.
Они вышли, при этом Гвоздикова прямо растекалась в обходительности перед Кюри. Она изумленно наблюдала за журналисткой, с нервной улыбкой  выходя в открытую Гвоздикой дверь. Дверь не успела закрыться, как в неё, также как и полчаса назад влетела Гвоздикова, ворвался длиннющий молодой человек с огромной коробкой на шее. Он вихрем пронесся по кабинету и подлетел к редактору.
- Да, Василий Георгиевич!
- Гарик, ты что слепой? – недовольно спросил редактор, указывая на своих посетителей.
Гарик обернулся и, спохватившись, подбежал к столу. Он оглядел их всех и тут же попросил сесть их поближе. Он долго пытался поставить странный треног у окна, не находя ему места. Потом он все же установил его прямо напротив Ромула, который удивленно таращился на него.
- Может… не стоит нас фотографировать? – неуверенно спросил Кай, глядя, как фотограф уже склонился над треногом.
- Почему это? – произнесла Гвоздикова, появившись в проеме двери вместе с Кюри.
Она торопливо провела Кюри к стулу. Она села на стул и грустно взглянула на Кая.
- Ну… если наши фотографии будут… - начал Кай, проводя взглядом Гвоздикову, которая стремительно обошла стол и встала слева от Гарика. – Нас же быстро обнаружат.
- С чего вы взяли? – спросил журналистка, с деловитым видом поправляя коробку на треноге. Гарик сердито посмотрел на неё.
Кай разозлился, понимая, что самое меньшее её волновало их мнение или безопасность. Фотограф сделал несколько снимков, и поднял свое довольное лицо от прибора. Редактор вдруг спохватился, взял со стола лампочку и всучил её Каю. Лампочка тут же вспыхнула, Гарик с Гвоздиковой округлили глаза.
- Сними его крупным планом, - приказал он фотографу, который не сразу вышел из оцепенения.
Гарик сделала еще несколько фото.
- Все? – спросил Битурин, подходя к ним.
- Когда выпуск? – повторил вопрос Лектор.
- Завтра утром, - не оборачиваясь, отозвался редактор.
- Так, Алина, давай за часа два, чтоб статья была готова, - распорядился Битурин, - Гарик, быстро обработай фотографии, чтобы было в лучшем виде. Мне не нести, сразу в печать. Поняли? Всё, идите.
- Скажите, насколько далеко рассылается ваша газета? – осведомился Кай, когда дверь за Гвоздиковой и Гариком закрылась.
Они встали.
- Не беспокойтесь, рассылка идет по нашей области еще по соседним трем областям, – ответил редактор, подходя к своему столу.
- А вы не могли нам еще кое в чем помочь?
Битурин странно глянул на них и сел за стол.
- Да, конечно, - как-то неуверенно ответил он.
Кай сильно сомневался, что он захочет им помогать.
- А есть другой какой-то способ рассказать, чтобы сразу узнали и другие страны и по возможности очень много людей одновременно?
- Это очень сложно, - сказал Битурин, - Для этого необходимы деньги, у вас их нет, у меня их нет. Так что придется ждать, пока информация распространиться среди людей, а потом уже другие издания и, может быть, даже телевидение пригласит вас для широко интервью. 
- Но не можем ждать! -  разозлился Кай. – У нас мало времени!
- Не переживайте, завтра выйдет номер, и никто ничего вам уже не сможет сделать, - нетерпеливо ответил редактор, углубляясь в чтение.
- Сильно я сомневаюсь, - злобно заметил Кай, - что вы хоть как-то переживаете за нас!
Битурин отложил бумаги. Лицо у него было, как у человека, терпение которого на пределе.
- Слушайте, молодые люди, - начал он. – Несколько дней вы как-то продержались, что вам стоит попрятаться еще денек. Ничего с вами не произойдет, я уверен.
Он сердито нацепил очки и уткнулся в документы, давая понять, что разговор окончен и посетителям пора уйти.
- Вот неприятный типчик! – воскликнул Лектор, когда они вышли.
Когда они проходили по офису, все казалось, не дышали, а только смотрели на них. Видно было, что ни Гвоздикова, ни Гарик не потрудились придержать языка за зубами.
- Мы так наследили, - сокрушенно заметил Кай, - Сомневаюсь, что ночка будет спокойной.



- Левкина ко мне. Быстро! – рявкнул в трубку полковник Терентьев и со всего размаху швырнул её на телефон.
Несколько часов сна, что он позволили себе эти утром, ни черта не помогли. Чувствовал себя полковник все также разбитым и уставшим. В голову лезли всякие не прошеные мысли, совершенно не касающиеся окружающей обстановки.  Доклады разведгруппы не утешали его, а вводили в тяжелое уныние, в конце которого маячила отставка или даже хуже. Но об этом «хуже» он старался не думать. Левкина он теребил каждые несколько часов, неустанно требуя от него хоть каких-то результатов. Но разведгруппа упорно проигрывала тем четырем беглецам, что скрылись в неизвестном направлении.
Полковник посмотрел на карту, что висела напротив него. Красными флажками на ней был проложен след, по которому бежали эти четверо. След упирался прямо в край карты, а дальше ему было известно только на словах.  Терентьев слишком долго вглядывался в карту. Перед глазами у него поплыло, а красные флажки слились в один кровавый след. Полковник откинулся на спинку кресла, понимая, что если до вечера он снова не ляжет спать, то к утру, его подчиненные найдут здесь его труп.
- Разрешите?
- Давайте, Левкин, – лениво произнес Терентьев, приподнимаясь.
Левкин вошел, громко хлопнув дверью. Полковник сморщился от резкого звука.
- Тише, Левкин, - огрызнулся он. – Не в казарме у себя.
- Извините, товарищ полковник, – виновато отозвался офицер.
- Ладно. Доложите обстановку.
Левкин вздохнул.
- Прочесываем город и несколько поселков. На данный момент мы выяснили, что… объекты достигли города и находятся сейчас под прикрытием местного населения.
- Это понятно, - сказал полковник. – Водителей много нашли?
- Да, к сожалению, - продолжал Левкин. – За неимением времени людей, мы не решились устанавливать наблюдение за каждым. Но несколько наших отрядом постоянно находится в городе. Город небольшой, поэтому скоро они точно объявиться.
- Смотрите мне…
Полковник не успел договорить, как затрезвонил телефон. Терентьев прочистил горло и поднял трубку.
- Слушаю!
Его лицо тут же изменилось, приобрело грозный и серьезный вид. Офицер, видевший его как ладони под ярким светом лампы, догадался, что звонил кто-то из высшего начальства.
- Никак нет, товарищ генерал… Следы есть… Так точно… - с перерывами резко говорил полковник.
Офицер тоже уставший от постоянных тревог и нескольких дней без сна, чуть не засыпал, стоя на ковре. Его немного пошатывало.
Вдруг лицо полковника побледнело. Он выкатил глаза и испуганно вдохнул воздух.
- Что? – просипел он. – Как?... так точно, – севшим голосом говорил он. – Есть. Так точно.
Полковник медленно положил трубку на телефон, несколько секунд он  все еще сжимал её в руках, ошалело глядя на неё. Терентьев не сразу сообразил, что находится в кабинете не один. Но перед этим слова генерала несколько раз эхом разносились еще в его ушах. Он заставил себя убрать руку с телефона и положил её на стол рядом с другой. Он смотрел на свои пальцы, понимая, что ему необходимо отдать приказ. Хотя в нем теплилась слабая надежда, что до выполнения этого приказа дело не дойдет.
- Левкин, - хрипло произнес Терентьев, не поднимая глаз. – Доложи разведгруппе. Если до полуночи не будут обнаружены объекты, убираться из города, как можно быстрее. В три часа ночи следующего дня… взорвать город, – последние слова дались ему с большим трудом, словно горло не хотело, чтобы они вырвались.
Полковник, даже не глядя на Левкина, ощущал, как вытянулось его лицо. Он долго молчал, ожидая, когда Левкин переварит информацию. Не каждый день приходит такой приказ.
- Это т-точно, товарищ полковник? – заикнувшись, спросил Левкин упавшим голосом.
- Точно.
- А как же местное население? Может эвакуировать…
- Весь город, Левкин, ты слышал? – дрогнувшим голосом ответил полковник. – Никакой эвакуации.
- Разрешите идти? – немного помолчав, спросил офицер.
- Идите, Левкин.

Дядя Вова сидел на скамье в тени раскидистого дуба, рядом с ним, нагнувшись вперед и упершись ладонями в скамью, сидел Илья. Лицо дяди приобрело уже нормалый оттенок и даже немного порозовело от ненастойчивого тепла на свежем воздухе. Он сидел, откинувшись на спинку скамейки, и наблюдая за выходом из редакции. От скуки он рассматривал каждого, кто входил или выходил из здания, иногда теребя Илью.
- О, вот они, – сказал он, приподнимаясь.
Илья быстро поднял голову, увидев, как четверо молодых людей пересекают широкий двор перед редакцией, выложенный однотонной плиткой.
- Ну как? Прорвались? – весело поинтересовался дядя, щурясь от яркого солнца, которое даже в тени больно резало глаза.
- Да, только чуть-чуть… нагрубили, - ответил Кай, подходя ближе. Он как бы невзначай глянул на Илью, который улыбался как-то совсем открыто. Кай улыбнулся в ответ и тут же отвернулся. Под взглядом Ильи он чувствовал, как краснеет до кончиков волос. Кай надеялся, что никогда не догадается его краснение связать как-то с Ильей, а не с теплой погодой.
- В смысле?
- Кай шандарахнул одного током, а редактору трубку раздавил, - сообщил Ромул.
- Ну да, я не сомневался, что ты ждал этого вопроса, - язвительно заметил Кай.
- Что ж так грубо? – сказал дядя. – Он хоть жив?
- Все живы и здоровы, - ответил Кай.
Ромул хмыкнул. Кай одарил его убийственным взглядом. Вдруг заметил, что ни он один смерил его недоброжелательным взором. Илья тоже злобно смотрел на Ромула. В груди у Кая вдруг стало тепло, словно что-то живое и горячее вздохнуло и радостно перекувыркнулось под ребрами.
- Нам не стоит здесь задерживаться, - торопливо вставая, проговорил дядя.
Кай огляделся.
- По крайней мере, человек 30 видело нас в редакции, - сказал Лектор, - так что мало ли, кто-нибудь из них на побегушках у тех…
Они быстро направились вон из этого двора, где уже все, кто выходил, оттуда притормаживали, проходя мимо них, и таращились во все глаза. Кай оглянулся на Кюри, которая шла, опустив голову вниз, ведомая Лектором. Вид у неё был странный, она была бледна и словно в полуобморочном состоянии.
- Кюри, все в порядке? – тихо спросил он, чтобы услышала только она.
Кюри вздрогнула и испуганно глянула на него.
- Да, все хорошо, Кай, - совсем неуверенно сказала она.
Кай засомневался в её ответе, но настаивать на стал. Возможно, просто обилие любопытства и нездорового интереса к ним как-то повлияли на неё. Может все это подавило её разум, и ей необходимо было время, чтобы прийти в себя. Если Кай и Лектор попытались закрыться от чужих эмоций, Ромул, судя по всему, совсем был бесчувственным, то Кюри оставаться ни к чему не причастной было трудно. Она впитывала в себя чувства других людей, как губка. Особенно сейчас, когда времени сосредоточиться у неё не было. Кюри была просто на поводу у своей сущности, привитой в ТНИИ.
                4
Глубоко под вечер, когда все улеглись спать, Кай боялся и одновременно хотел снова оказаться в комнате Ильи. Та бравада и смелость, с которой он ходил в редакцию и с точностью по плану рассказывал о события журналистке, улетучилась при одной только мысли, что снова настала ночь.
 Три дня. Эти два простых слова крутились в его голове. Сегодня ему снова напомнили об этом, но тогда он с силой отбросил подобные мысли. А сейчас они снова плыли перед глазами туда-сюда, маячили на горизонте, затмевая все остальное. Три дня. Всего лишь три дня.
Он зашел в комнату тога, когда свет во всем доме был потушен.
Илья лежал на кровати, не двигаясь. В темноте Кай не мог разобрать, спит он или нет. Кай не спеша разделся и лег.
- Кай, - прошептал вдруг Илья. – Не засыпай.
- А?
- Тсс! Говори тише!
- Почему не засыпать? – тихо спросил Кай, поворачиваясь к Илье.
- У меня есть для тебя сюрприз, - даже в темноте по голосу Кай понял, что Илья улыбается.
- Какой?
- Ха, на то он и сюрприз, - усмехнулся Илья, поднимаясь. - Вставай, - сказал он Каю.
Кай послушно встал, и оделся. Илья уже был одет, он даже не раздевался, ложась в кровать. Он приложил палец к губам, близко наклонился к Каю,  вдохнув вместе с ним один воздух. У Кая прервалось дыхание от неожиданности, и ярко запылали уши. Илья поднял руку и провел ладонью по волосам Кая. Тот замер, ожидая маленькой вспышки, но её не было. Илья провел пальцами по волосам, Кая чувствовал его прикосновение.
- Волосы не проводят ток, - нежно прошептал Илья, обдавая щеки и глаза Кая своим дыханием.
- Это и есть сюрприз? – спросил Кай дрожащим от волнения голосом.
- Нет, сюрприз еще далеко.
Илья будто нехотя убрал руку и выпрямился. Кай почувствовал укол обиды и разочарования, и с радостью понял, что больше не краснеет. Илья подкрался к двери, не слышно отворил её и выглянул. Потом закрыл её и вернулся.
- Подождем еще минут 15, пока все не заснут, - сообщил он.
- Ты хочешь уйти? – удивленно спросил Кай.
- Да, ненадолго.
- Зачем? Нас же…
- Кай, нас двое, - пояснил Илья Каю, словно маленькому ребенку, - А ищут вас четверых.
- Надо предупредить дядю.
- Ты думаешь, он нас отпустит? И не подумает, – произнес Илья. –  Тем более мы надолго, мы скоро вернемся.
Они сели рядом на кровати Ильи. Кай поднял, прижал к себе колени и обнял их, вглядываясь в темноту. Илья сидел, почти не шевелясь, выпрямив спину и вслушиваясь в тишину коридора за дверью. Вдруг он вскочил, стараясь производить как можно меньше шума, снова приоткрыл дверь и опять закрыл. Илья повернулся и подошел к окну. Резким движением он отодвинул шторку. Кай в призрачном свете из окна увидел, как Илья, поджав губы, схватился за ручку рамы и рванул. Рамка вздрогнула и громко отворилась. Илья тут же замер, навострив уши в коридор. Но ответом была лишь тишина, и он поманил к себе Кая. Первым выпрыгнул он.
- Там слева дрова, смотри не наткнись, - предостерег его шепотом Илья.
Кай коротко кивнул, забрался на широкий подоконник и, зацепившись одной рукой за оконную раму, спрыгнул. Лететь оказалось больше, чем он ожидал. Когда он очутился на земле, то тут же локтем наткнулся на те самые дрова, которые черной грудой прилипли к белой стене дома. Оконный карниз был Каю по грудь. Он отошел на несколько шагов назад, Илья спрыгнул за ним следом. Он встал на носочки, потянул на себя оконную раму и легонько прикрыл её, но не захлопывал.
Он обернулся к Каю.
- Идем.
Кай увидел, как Илья сделал движение, чтобы взять его за руку, но вовремя опомнился. Они обошли дом, Илья приостановился, чтобы пройти опасный путь через несколько куч металлолома, которые бесполезно валялись во дворе. Кай, плохо знавший «местность» все же умудрился споткнуться о какую-то пружину, он зацепился джинсами за острый край. Илья успел поддержать за локоть, спасая от падения. Кай почувствовал что-то горячее на своей ноге, но промолчал о боли.
Они прошли через двор, и вышли на улицу. Ни один фонарь не освещал им путь. Почти полная луна белесо светила сверху, озаряя смутным светом всю дорогу. Они двинулись влево, вдоль улицы.
- Куда мы идем? – в полный голос спросил Кай.
- Кай, подожди, - лукаво глянув на него, отозвался Илья. – Сюрприз же.
Молча, они прошли по улице пару кварталов, потом запетляли по переулкам, между домами. Одноэтажные строения сменились многоэтажными. Теперь они ныряли в лунные тени, отбрасываемые зданиями, а потом снова выходили на светлую дорогу. Небо было удивительно чистым, из-за яркой луны, звезд почти не было видно. Только возле горизонта совсем тускло светилось несколько звездочек.
Шли они полчаса. По прошествии этого времени, они вышли на широкую дорогу, выложенную ровной плиткой. По один край от дороги был парк с маленькими дорожками. В парке кое-где мутно светились фонари. Слева на дороге через каждые десять метров стояли аккуратные резные скамейки. Посередине ровно в ряд выстроились высокие фонари с овальными геометрическими плафонами молочного цвета. Большая часть фонарей не горела, отчего целые участки дороги терялись в темноте, которую оттеняли горящие фонари. Справа шумела река, отблескивая полосками света.
Кай подошел к железным красивым перилам и вгляделся в воду. Черные волны неспешно перебрасывали на спины друг дружке отблеск луны. Илья остановился рядом.
- Илья…
- Молчи, идем.
Илья повел его вдоль набережной между фонарями и перилами. Они шли медленно и молча, наслаждаясь близостью друг друга и тишиной, что окутывала их, сливаясь с тихим шелестом речки. Кай все думал, что эти три дня неумолимо сокращаются, съеживаются на его глазах. Три дня – это слишком мало, слишком мало для них. Три дня – это всего лишь 72 часа, и то меньше, гораздо меньше. Сердце Кая холодело при мысли, что случится через три дня. Он с болью осознавал, что не сможет этому препятствовать. Он не может уехать, убежать у него не выйдет. Кай не сможет объяснить всем, чтобы они уходили. Никто не поверит. Выхода не было. Три дня, что отделяло его от единственного существующего выхода. Он взглянул на Илью. Тот шел совсем близко, касаясь одеждой плеча Кая. Он иногда посматривал на Кая. А Кай не мог выдержать этого взгляда. В нем в такие моменты крепко сплетались боль и что-то еще, что растапливало ему сердце. Уже сейчас за три дня он признал, что это любовь. Такая молодая, еще в зародыше, но уже расцветающая прекрасным цветком на его сердце.
- Это любовь, - вдруг сказал он, замирая на месте.
Илья удивленно обернулся к нему и остановился.
- Что?
- Это любовь, Илья, я уверен совершенно. – Кай и сам изумился своей смелости. Он прямо смотрел в глаза Ильи, различая в них что-то новое.
Они остановились в нескольких метрах от горящего фонаря.
- Знаешь, с тобой я снова чувствую себя ребенком, - странным голосом заметил Илья. – Будто заново вижу мир.
Илья вдруг посерьезнел. Он вздохнул, засунул руку в карман и что-то медленно достал.
- Что это? – Кай не смог сразу разобрать.
Илья разжал ладонь, и Кай увидел запечатанный в сверкающую клеенку небольшой шприц. Они одновременно подняли глаза, глядя друг на друга.
- Зачем тебе это? – севшим от холода голосом спросил Кай. Ему этот предмет совсем не нравился. На него нахлынули неприятные воспоминания о днях в институте, где им кололи всякие вещества для их быстрого выздоровления. И не всегда эти уколы были безболезненными. Иногда рука вся немела от шипящей боли, расползаясь от места укола на плече. Он настороженно смотрел на Илью.
- Это будет не больно, - глухо проговорил Илья, вглядываясь в шприц. – По крайней мере, тебе…
- Что ты собираешься делать? - Требовательно спросил Кай.
 Илья поднял голову и как-то странно посмотрел на Кая взглядом человека, который добровольно идет на эшафот с гордо и обреченно поднятой головой. Кая почему-то пронзила едва заметная иголка боли, оттого, что этот взгляд был отражением его собственного, когда он думал о числе три.
Илья разодрал упаковку, и нацепил иголку на шприц.
- Задери, пожалуйста, рукав, - тихо попросил он, тоном словно извиняясь за слова.
- Зачем? – Кай подавил в себе сильное желание отойти подальше от блестящей иголки, которую Илья обнажил.
- Клянусь, тебе нечего бояться, - сказал Илья, печально глядя на Кая.
Кай завернул рукав. Илья поднес иголку к белой коже и медленно вонзил иглу на несоклько миллиметров. Кай почувствовал легкую боль, почти сразу ушедшую. Илья потянул за ушки шприца, и полость вмиг стала чернеть от крови. Но вместе с тем кровь слабо мерцала в темноте короткими синеватыми цепочками, которые в одно мгновение появлялись и тут же исчезали. Кровь заполняла шприц словно нехотя, густо затемняя пластик. Когда Илья вытянул стержень до упора, он взглянул на Кая, который не мог оторвать глаз от  сочной черной жидкости, и осторожно вынул иглу. Несколько капелек тут же выступило на коже. Кай опустил руку.
- Зачем тебе моя кровь? – спросил Кай, наблюдая, как Илья поднес шприц на уровень глаза и рассматривал синеватые отблески, похожие на крошечные вены, проступающие на доли секунды из черного тела.
- Чтобы коснуться тебя.
Илья отвернул рукав одним рывком и быстро вонзил иглу себе под кожу. Кай не сразу сообразил, потому что весь бульвар покрыл громкий крик боли. Илья упал на колени перед Каем. Он кричал, зажмурясь, но нажимал на шприц, впрыскивая под кожу жидкий ток. Кай сбросил оцепенение, что нашло на него сразу после того, как он понял, чего добивался Илья. Он упал на колени рядом с Ильей и попытался отобрать шприц. Илья отшатнулся, чуть не упав. Прикосновение увеличило его боль. Тыльная сторона руки, которой он держал шприц, покраснела. Кай стоял рядом и не знал, что сделать. Он вскочил, намереваясь позвать на помощь, но вмиг сообразил, что стояла глубокая ночь, и бульвар был пустынен. Только они стояли здесь в промозглой полумгле, а тишину разрывали только их крики. С ближайшего дерева сорвались несколько голубей и скрылись в темном, как кровь, небе.
Илья охрип. Он согнулся в пояснице, внезапно замолчав. Его дыхание сбилось, он еле дышал. Илья уперся одной рукой во влажный бетон плиток, рядом упал уже ненужный шприц, внутри которого по стенкам еще стекала темная кровь. Другую руку Илья прижал к животу. Кай снова присел на колени рядом, Илью, казалось, сейчас вырвет. Даже в полутьме Кай видел, насколько был бледен Илья, насколько обезумевшим было выражение его лица.  Каю казалось, будто он слышит даже бешеный стук его сердца, которое получило новую кровь.
 Кай опустил взгляд на руку, которую Илья прижал к себе. Место укола утонуло в узкой темной ране, которая окутала его руку между запястьем и локтем. Рана была продолговатой и тоненькой ниточкой шла вверх по руке, и где-то над локтем совсем исчезала. Кай понял, что это обожженная вена, которая потом попросту уходила вглубь плоти.
- Илья…
 Илья все еще тяжело дышал, словно через силу, волосы упали ему на лицо. Он немного пошатывался, даже находясь в таком удобном положении.
Кай решился и схватил его подмышки, и потащил на скамейку. Возле фонаря Илья вдруг потянул его вниз. Кай опустил глаза и увидел, как глаза Ильи закрываются, голова запрокидывается вверх, обнажаю белую кожу шеи. Кай подхватил его, чуть ли не плача. Это он виноват, это он позволили ему взять свою кровь и смешать со своей. Это он вовремя не одернул его руку, он всему этому вина.
Кай дотащил до скамьи и бережно уложил, присев рядом на колени.
- Илья, Илья!  - звал он, держа его голову в ладонях.
Глаза Илья приоткрылись, он все еще был бледен, но вдруг слабо улыбнулся.
- Кай…
- Молчи! Ты и так еле дышишь! – Кай обрадовался, что Илья пришел в себя, но тут разозлился на него, на себя.
- Кай… мы…
Но Кай и так все понял. Они касались открытой кожей, но при этом кожа оставалась чистой и бледной. Он вдруг понял, что больше не причиняет боли Илье прикосновениями. Не понимая, что делает, он наклонился и впился губами в губы Ильи. Илья неожиданно сильно ответил, выдыхая прямо ему в рот. Кай подумал, что сейчас задохнется. Ему казалось, что легкие вдруг вытянулись, ссохлись, случился коллапс, и они больше не откроются для нового воздуха. И ему оставалось только глотать те крохи воздуха, что давал ему Илья, потому что его колени подкосились, и он ощутил, что падает в тягучую сладкую невесомость. Он не чувствовал холодной влажной земли через ткань джинсов, единственное, что он ощущал, это обжигающие губы Ильи, его мягкие волосы под пальцами и прохладную кожу щек под ладонями.
Он оторвался от Ильи и взглянул в его влажные голубые глаза, которые горели так, словно это не он только что был в полуобморочном состоянии. Его губы блестели и горели темно-розовым, но не ожога током, от ожога любви.
- Кай! У меня получилось! – выдохнул он, – получилось!
Он радовался, как ребенок, его глаза заблестели от слез. Кай нежно вытер их, наслаждаясь ощущением чужой любимой кожи. Они смеялись, глядя друг другу в глаза, счастливые и влюбленные.
- Вставай! – воскликнул Илья, поднимаясь. – Вставай же!
- Ты куда? – встревожено сказал Кай. – Ты же…
Илья вскочил, пошатнулся, но не лег обратно. Лицо его снова побледнело. Кай встал, подхватил Илью, чтобы тот снова не упал. Илья лишь на мгновение прикрыл свои полупрозрачные в темноте веки, потом снова их открыл. Улыбка ушла с его губ, он их сжал с силой, чтобы побороть слабость. Его вздох прервался, Кай ощутил это голой ключицей. Но Илья вцепился холодными пальцами в локти Кая и поднялся так, как обездвиженные инвалиды вдруг поднимаются с кресел. Кай подумал, что на руках точно останутся синяки. Но сейчас это его мало волновало.
- Кай…
Илья поднялся, и тесно прижался к Каю, всем телом.
- Как это здорово…- прошептал Илья.
- Здорово, коне…
Последнее слово утонуло в новом поцелуе, которым Илья наглым образом заставил замолчать Кая. Сейчас было бы глупо тратить время на разговоры, на ненужные слова, когда все можно было объяснить языком тела и движениями языка. Хотя объяснения застыли на их губах, расцвели вокруг расширенных зрачков, проскользнуло между двумя сердцами разрядами тока.
Илья потащил его в парк. Он то и дело бледнел, но ликование после удавшегося эксперимента не давало ему поддаваться слабости.  Слабости сейчас не место в его теле. Кай радостно поддавался ему, счастливый оттого, что Илья так быстро пришел в себя. Он улавливал его бледность, но был рад поддаться на обман. Пусть он будет обманутым, чем упустит эту ночь, самую лучшую ночь в его жизни, коту под хвост. Илья молод, он справится.
Хотя только бы не умереть от счастья, лившегося через край.
Фонари окончательно погасли, но бархатная темнота парка таяла только у телефонной буки, подаренной американским городом-побратимом. Лампочка, вкрученная в потолок будки рассеивала мрак своим тусклым мерцающим светом. Она мелькала без конца, подтверждая плохие неустойчивые контакты.
- Кай, - Илья вдруг остановился, и глубже вздохнул у самых губ Кая.
- Что? Тебе плохо? – взволновано зашептал Кай, видя, как между ними облачка их дыханий смешиваются в один.
- Нет, как раз наоборот, - откликнулся Илья, - Кай, ты доверяешь мне?
- Что за глупый вопрос? – Кай не мог дольше минуты находятся рядом и не целовать доступные уже любимые губы.
- Нет, ты ответь, - выдохнул Илья.
- Если тебе так важно, - немного обиженно произнес Кай, - то да, я тебе доверяю.
- Даже если я причину тебе боль?
- Боль? Что ты несешь, Илья?
При этих словах отчаянье пробралось в мысли Кая. Он вспомнил о злосчастных трех днях, словно тень огромный крыльев хищника легла на них сверху.
- Кай, ответь, - настаивал Илья.
- Боль – это ничто, понял? – сердито проговорил Кай ему прямо в губы. – Ничто. Ничто, когда у нас всего три дня…
Теперь Кай заставил Илью молчать, он еще крепче вжался в него, отдавая, сколько можно сил в этот поцелуй. Чтобы случайно вырвавшиеся слова затмил этот поцелуй, его сила и глубина. Это отчаянье шепнуло ему эти слова, Кай уже жалел, что вообще позволил Илье говорить. Он чувствовал,  как Илья хотел вывернуться из объятий, чтобы выяснить об этих трех днях. Но Кай еще сильнее сжимал его, не давал ему вздохнуть, чтобы сказать. Кай отрывался на доли секунды, чтобы просто не умереть от кислородного голодания.
- Какие… три дня? – изумленно глядя на Кая, спросил Илья.
Они оба тяжело дышали, стоя в расплывчатом круге света, отходившем от телефонной будки.
- Забудь, - в этот раз Илья отстранился.
- Говори б, если сказал а.
- Давай вернемся лучше к тому, что я тебе доверяю, - сказал Кай.
- А если больно будет? – с вызовом спросил Илья.
- Единственное, что ты можешь – это умереть раньше, чем я, - произнес Кай. – А этого я тебе не позволю.
- В твоем голосе…
- Отчаянье, да, - подтвердил Кай, – но разве тебе это не нравиться?
Они снова окунулись в сладость близости. Кай резко целовал, рвал чужие губы, будто хотел оставить себе на память кусочек. Его легкие будто горели от невозможности вздохнуть, словно шарик, в которого вдохнули больше чем надо. Не было возможности выдохнуть, чтобы не обжечь другого ядом.
Илья протянул руку назад, и даже не глядя, схватился за ручку двери и потянул. Он резко шагнул назад, увлекая за собою Кая, но неожиданно споткнулся. Илья полетел через всю будку по диагонали и словно впечатался в заднюю стеклянную стенку, больно ударившись лопатками. Кай не удержался, даже зацепившись пальцами за угол. Он упал на Илью, еще сильнее прижимая его к стеклу. И все это, не прерывая поцелуя, рывками приближаясь и отдаляясь, кусая и царапая. Кай зацепился за телефон, трубка сорвалась и повисла на жестком шнуре.
Кай болезненно выдохнул, чуть выше запястья проступила кровь через стесанную кожу. Кровь слегка заискрилась. Лампа над их головами все также мерцала. Кай временами закрывал глаза, оттого казалось, что он смотрит все кадрами, острыми, не связанными друг с другом. Словно кто-то вырезал лишние моменты, как трубка сорвалась, как Илья схватил его за пораненную руку. Он только видел, как шнур выворачивается в погоне за трубкой, как Илья заботливо прижимает к себе его руку. Одни последствия, без причин. А еще чувство нереальности. Он заслонил весь свет,  в темно-оранжевом полумраке он видел лишь Илью, его опухшие губы, требующие все больше и больше, его руки, которые уже забирались под край рубашки. Как будто во сне он ощущал эти рыскающие пальцы, которые рывком вытянули его рубашку из-за пояса штанов и забрались внутрь. Как эти же пальцы пересчитали все его позвонки, и Кай не смог сдержаться. Он застонал прямо в рот Ильи.
Лампочка мелькнула, и в следующий момент света Кай увидел смеющиеся глаза Ильи, в которых ему показалось отражение своего краснеющего лица. Он поспешил сгладить этот момент, чтобы не видеть этот смех. Он ощутил, как замершие на мгновение пальцы, снова бросились наперегонки по его коже. Вдруг он ощутил как руки снова замерли, в сопровождении страха в глазах Ильи.
- Пистолет? Зачем тебе пистолет?
- Я не доверяю темноте…
В мгновенной темноте Кай оперся руками о стекло, его пальцы соскальзывали вниз, а он понимал, что если они соскользнут, то обрушиться на пол. Кай почувствовал холодок, опоясывающий его талию, а затем вверх по спине и животу. Илья сначала расстегнул несколько пуговиц, начиная снизу, но он не обладал большим терпением, поэтому  резко рванул. Не расстегнутые пуговицы вмиг разлетелись по полу будки, взблеснув на свету лампочки. Рубашка полетела следом, распластавшись темным пятном на светлом полу.
Илья толкнул Кая, упирая его в телефон. Кай ощутил, как железные кнопки ударили по лопаткам, где секунду назад была рука Ильи. Они будто маленькие жала, впились ему в кожу. Он вскрикнул от боли. Илья испуганно посмотрел на него.
- Кнопки… - поморщась, прошептал Кай.
Илья мигом оторвал его от телефона и развернул на 180 градусов, бережно прижав к дверце, в которую они влетели несколько минут назад. Ледяной железный сгиб приложился прямо по позвоночнику Кая. Кай ощутил, как между стеклом и его кожей стало мокро. Илья провел рукой по стеклу и повернул её на свет.
- У тебя кровь.
- Да ну её к черту! – сказал Кая, прижимая к себе Илью.
Инстинктивно он решил повторять за Ильей. Он поднял вверх руки, сжимая в пальцах мягкую ткань свитера, короткая заминка у шеи и свитер отлетел, как ненужный, повиснув на телефоне. Он чувствовал, как вспыхнула под его ладонями кожа Ильи, как она ощетинилась от холода. И было желание согреть её каждый миллиметр, если не согреть, то хотя бы дотянуться.
Лампочка моргала над ними, от неё болели и слезились глаза. Кай видел в этом смутном мерцании ненужное, выводящие из медового возбуждения, эти слова: три дня, три дня. Они кружили над ними, они вынуждали его выныривать из горячих объятий, открывать мокрые глаза. Он вдыхал отчаянье этих слов, и этого сильнее сжимал объятия, сильнее целовал, быстрее гладил пальцами и выше приподнимался в стонах.
- Кай, я…
- Я понял, - поломанным голосом шепнул Кай. – Я все понял.
Илья сдернул штаны, Кай в полуобмороке увидел белизну собственной кожи.
- Но как? – спросил Илья, голос которого бархатно вибрировал.
- Я же, как локатор, я чувства ловлю. Я захотел, и понял тебя… Это сложно. Жалко, что кровь передает только ток.
- Ты чувствуешь тоже, что и я?
- Да, – ответил Кай, видя, как Илья стаскивает свои брюки, одной рукой поддерживая Кая. – Да хотя бы потому, что наши чувства сходятся… просто они одинаковы…
- Ты думаешь?
Кай сам не понимал, почему слезы навернулись на его глаза. Наверно, потому что он никак не мог оторваться от этого навязчивого числа. Оно скользило по спине Ильи, и Кай ловил его пальцами. Илья опустил голову, цепляя губами раскрасневшуюся кожу яремной ямочки.  А руки все гуляли по телу, трогая, лаская, щипая чувственнее клетки.
Они не заметили, как небо за окном порвалось темным ливнем, залившим мостовую, застучавшим по крыше телефонной будки. Крупные капли стекали в унисон со скользящими по стеклу их ладонями, только по разные стороны. От холода снаружи, внутри стекло покрылось росинками влаги, которая смешивалась с кровью Кая, размазываясь по гладкой поверхности причудливыми окружностями узоров.
- Ты только не молчи…- простонал Кай, касаясь горячим дыханием уха Ильи, и сильнее сжимая его бедра коленями.
- А?
- Я хочу слышать твой голос… когда это случиться…
- Ты… знаешь, я…
От резкой непривычной боли, Кай глухо взвыл сквозь сжатые губы, запрокинув голову вверх, и уперся затылком в мокрое железо. Его рука соскользнула с соседнего окна. Он почувствовал, как губы Ильи, словно извиняясь за причиненную боль, ласково прошлись по открывшейся шее. Кай увидел перед глазами мерцающие звездочки на фоне мигающего света. Его вмиг обдало жаром изнутри, будто все силы организма вдруг получили ложные вызов – согреть. Он вцепился руками в плечи Ильи, как за спасательный круг. Он даже не понял, что ногти врезались в чужую кожу, выдавили кровь. Он закусил губу, и крик преобразился в стон.
Илья слизал маленькую едва заметную дорожку от слезы, расцеловав мокрые ресницы, что сейчас подрагивали прямо перед его губами.
- Кай, прости…
-  Только не останавливайся…
Три дня, три дня, три дня… Илья вдруг оступился и упал вниз, Кай упал на него, так и не выпустив худых плеч. Он сжался весь, прижался к груди Ильи. Вдруг он подумал, что боль отступает, она сдается наслаждению. Он вздохнул полной грудью, будто вынырнул. Задержал дыхание и вскрикнул. Илья лишь отпустил его тело, когда спина Кая выгнулась навстречу движениям.
Холодный пистолет валялся в углу кабинки, ни кому не нужный.
- Расслабься… - выдохнул Илья, целуя губами мочку уха.
- Она уходит, уходит!
- Господи, я в тебе…- восхищенно шептал Илья. – Я в тебе…
Каю казалось, сейчас расплавленное удовольствие перельется через край. Он сдерживал свое тело, попытался проконтролировать ритмы сердца и дыхания. Но все выбилось  за рамки, превысило нормы, побило все его рекорды. Казалось, сердце никогда так отчаянно больно и быстро не стучалось в груди, что ребра никогда так не ныли от высокой амплитуды вдохов.
Они вскрикнули одновременно. Кай неосторожно провел напряженными пальцами по спине Ильи вниз, оставляя красный воспаленный след на полувспоротой коже. Ильи дернулся от боли и наслаждения, что волнами накатывали на него, соревнуясь друг с другом. Другой рукой Кай с силой уперся в железный угол, ощутил, как холод жжет ему ладонь.
Через мгновение обессиленный он упал на Илью, словно выпотрошенный чувствами. Рваное дыхание Ильи жгло ему левую ключицу. Левым коленом он чувствовал холодную пряжку ремня.
Они долго молчали, кое-как выравнивая дыхание. Оба чувствовали, как по их спинам стекают капли пота, каким скользкими стали стены и пол. Кай из последних сил дрожащей рукой уперся в стену и приподнялся ровно настолько, чтобы превысить Илью. Тот открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Кай не дал ему даже начать. Он сорвал поцелуй с его влажных полуоткрытых губ. Зачем еще надо говорить? Кажется рту не придумали более лучшего значения, чем целовать, целовать, целовать…  А говорить можно чернилами на бумаге.
Три дня… три дня… три дня…
- Почему мы не встретились где-то в другом мире? – жалобно произнес Кай.
- Чем тебя этот не устраивает? – спросил Илья, целуя ему плечо. – Или ты хочешь в ту сказку?
- Какую сказку? – Кай приподнялся и удивленно заглянул ему в глаза.
- Как, какую? – улыбнулся Илья. – Про Кая, Герду и снежную Королеву.
- Я не знаю такой сказки, - упавшим голосом сказал  Кай.
- Герда и Кай дружили, а потом Снежная Королева заметила Кая, и захотела, чтобы этот милый мальчик жил вместе с ней в её ледяном замке. Она разбила перед ним ледяное злое зеркало, и один осколок попал ему в самое сердце, а второй в глаз. С того момента Кай стал злой и раздражительный, он придирался ко всему, к розам, что так любила Герда, к сказкам, которые рассказывал ему бабушка перед сном. Потом Снежная Королева забрала его к себе во дворец, где он остался лежать холодным и бесчувственным, как лед. Но Герда очень любила Кая, они не поверила, что он умер, и пошла его искать. Она нашла замок Снежной Королевы, а когда увидела Кая, то расплакалась. Но Кай оставался холоден и не узнавал бывшую подругу. Тогда Герда запела, и Кай вдруг оттаял и залился горючими слезами, повторяя имя Герды. Он так плакал, что слезы вымыли из сердца и глаза осколки зеркала. Потом они взялись за руки и счастливые, пошли домой. И Снежная королева уже не смогла им помешать. 
- Меня назвали в его честь? – слабым голосом поинтересовался Кай.
- Наверно. Может быть, ты был также холоден, как и он, - задумчиво сказал Илья.
- До тебя…
- Я растопил осколки?
- Нет, скорее ты разделил со мной мою участь и боль. Взял один осколок себе, - нежно проговорил Кай.
Он протянул руку и схватил пистолет, а потом наклонился и легонько провел своими губами по губам Ильи. У сказки стоило переименовать второго главного героя. Ствол ледяным клеймом прожег разгоряченную спину Ильи прямо там, где были пять узких красных полос.

Мерцающая темнота  железной телефонной будки осталась позади, они вышли в кромешную темноту парка, где чернильное небо закрывали черные пятна пышных крон.
- Может быть, ты знаешь, почему других так назвали? – игриво спросил Кай.
- Возможно, - ответил Илья, сильнее сжимая чужую ладонь, - Кюри, скорее всего, названа в честь ученой, которая открыла всякие радиоактивные опасные штуки. Ромулу дали имя одного из основателей Рима, а Лектор… может, кто из них был фанатом триллеров, потому что один Лектор, которого я знаю, это людоед.
- Людоед? – Кай округлил глаза.
- Да, людоед, – подтвердил Илья, - Хотя врятли это определение подходит твоему другу.
- Оно даже близко не валялось, - согласился Кай, все еще ошеломленный.
- Кай, так что за три дня? – осторожно спросил Илья.
Кай остановился и поднял на него глаза.
- Это видение, на предпоследнем сеансе, - тихо сказал он. – Но ты скоро сам все поймешь…
- Да ни хочу я ничего понимать! – крикнул Илья. – Ни хочу!
Кай виновато сжал его пальцы, но Илья вырвал руку.
- Илья, хватит только того, что я знаю…
- Кто решил? – резко спросил Илья. – Ты решил, да? А ты не решай за всех. У всех есть свое мнение на этот счет.
- Слушай, а я не буду спрашивать этого мнения! – выкрикнул Кай. – Это мое видение, и я решаю, рассказывать его или нет.
- Ты думаешь, я не вижу, что это не просто видение, - тихо сказал Илья. – Три дня. Это срок. Что-то произойдет через три дня? Ответь, что?
- Нет!
- Ты эгоист!
- А ты можно подумать альтруист! – иронично заметил Кай. - Не тебе решать, понял?
Илья вдруг покачнулся. Его лицо снова побледнело, хотя они стояли на холоде. Кай схватил его за плечи и прижал к себе.
- Не делай из себя самого умного, Кай, - прошептал Илья, кутаясь в тепло родного тела.
- Просто я… - Кай заставлял себя сказать это простое слово из пяти букв, но она застряло в горле комком слез, - … не хочу, чтобы еще и ты забил себе голову этой ерундой.
- Да ладно, ерундой! – вздохнул Илья, – ерунда не крутиться в голове в… самые ненужные моменты, – на несколько секунд замолчал и продолжил: - Хотя обычно так оно и бывает.
Кай расслабил объятия и взял в ладони лицо Ильи.
- Ты совсем бледный, - обеспокоенно заметил он, а потом мягко поцеловал, – у тебя даже губы похолодели… Ты наверно замерз.
Илья не смог сдержать дрожи, которая прошла по его телу от еле уловимого дуновения ночного воздуха.
- Идем, - сказал Кай, крепко беря его за руку.
Они вышли на тускло освещенную улицу, здесь одноэтажные домики ютились рядом с большими особняками и грязными покосившимися хибарками. Здесь еще густые деревья качались на ветру, задевая линия передач. Ветки хрустели и стонали под ветром, прогибались и махали листвой. Вся дорога была усыпана желтой листвой, которая шевелилась как живое море.
- А почему лес бывает серебряный с золотом? – спросил Кай после ста шагов молчания.
- Он не бывает серебряный с золотом, - усмехнулся Илья. – Хотя вот у нас есть.
Кай внутренне замер, прислушиваясь к его словам.
- Лет 20 назад, а может и больше, у нас здесь на краю области якобы что-то произошло на электростанции, говорил Илья. - Из-за этого в атмосферу получился выброс радиоактивный веществ. Под этим предлогом все населенные пункты в округе выселили, город и несколько поселков остались пустовать. Конечно, первые года, туда никто не решался соваться, тем более стояла круглосуточная охрана. Но после развала СССР охрана исчезла. Все равно те места обходили стороной, говорили, там чудища какие-то завелись. В общем, придумывали кто, что хотел. Даже и сейчас туда редко кто ходит, все бояться, не сколько радиации, сколько тех россказней про страшные тварей, что расплодились там. Я был только в одном самом ближнем поселке. Знаешь, все-таки красиво, когда видишь роскошные заброшенные дома, заросшие бетонные улицы, по которым когда-то ездили машины…
Те, кто заходил дальше, говорили, что непосредственно у самой станции леса приобрели золотую листву, а кора у них стало отливать серебром. Я не знаю, я не видел.
- А я видел, - задумчиво сказал Кай.
- Подожди, - спохватился Илья, – так вы оттуда? Из той станции.
- Там был институт, - сказал Кай.
- Может быть, никакой аварии и не было, - откликнулся Илья.
- Думаю, все было подстроено, чтобы никто посторонний там не лазил, - проговорил Кай. – Но с 91ого никто не охранял эти места.
- Ты удивительно много знаешь, как для человека, жившего в запертой клетке,  - заметил Илья, улыбнувшись. -
Никто их не охранял, но слава этого места отпугивала всех.
- Но ведь кто-то ж рассказывал по серые леса, - сказал Кай, - Значит, кто-то там все равно был.
- Да-да, у нас здесь вечно, что ни весна, так в городе появляются какие-то странные люди, одержимые идеей попасть в запретную зону, - усмехнулся Илья.
- Почему, интересно, серые? – не слушая его, сказал Кай.
- В Чернобыле вот рыжие были, хотя и то долго они не прожили, - заметил Илья.
- Где?
- В Чернобыле. Это было в 1986, примерно тогда и у нас здесь авария произошла. Там блок взорвался, но там это врятли смахивало на фикцию, в отличие от нашего случая.
- А далеко это?
- Прилично так, - ответил Илья.
- Как думаешь, сколько сейчас времени? – спросил вдруг Кай.
- За полночь, скорее всего, - глянув на него, ответил Илья, а затем задумчиво добавил: - Знаешь, с тобой я снова чувствую себя ребенком.
- Я вижу, - усмехнулся Кай.
Осталась уже два дня, подумал с горечью Кай. Волна отчаянья, такого безжизненного и сильного, вновь поднялась в нем. Каких-то два дня, и все. Пощады не будет. Он знал, что огонь не пощадит никого, и как бы не старался делать вид при Илье, что нормально, но злоба на собственное бессилие вскипела вновь. Он чувствовал, как горячий листок бумаги, которые он чуть не потерял в той будке, снова греет ему сердце. Нет, скорее он не греет, а печет, словно раскаленное прикосновение необратимости.
Он остро ощутил потребность вылить отчаянье, и поэтому резко потянул Илью за руку и впечатал ему в губы яростный поцелуй, чувствуя, как по щеке течет едкая слеза. Ветер трепал им волосы, а Кай все никак не хотел отпускать Илью.
Вдруг что-то кольнуло его в самое сердце. Он словно наткнулся в темноте на острый угол, больно ударившись. Город спал, но где-то здесь между домами притаилась вопящая ненависть, о которую Кай споткнулся. Тишина будто оборвалась вниз, хотя на самом деле ничего не произошло. Просто они уже не одни, опасность подкралась совсем близко, обдавая лицо враждебным дыханием.
Кай оторвался от Ильи, и, не выпуская его из рук, посмотрел назад. Конечно, же там было глухая стена темноты. Но Кай-то знал, что там затаилась призрачная угроза.
- Кай? – услышал он испуганный шепот. – Кай, что случилось?
- За нами кто-то следит, - проговорил он.
Он опустил руку, и вырвал из-за пояса пистолет, оставляя его тени. Они стояли под самым фонарем, как на ладони для того, кто притаился во мраке.
Илья заметил его жест и крепче схватил за другую руку.
- Они близко?
- Не знаю, - быстро ответил, - Идем.
Они почти побежали. Илья знал длинный, но извилистый путь. Они бежали, путая след, забегали в совершенно ненужные повороты и прятались за углами.  Кай не мог долго оставаться на одном месте, он все тащил Илью впереди  вперед. Тот все еще слабый, еле успевал за Каем.
- Может тебе показалось? – спросил Илья, отдышавшись, когда они остановились в тени дерева.
- Нет, - сказал Кай, на мгновение закрывая глаза. - Я уверен, там кто-то есть.
- Но…
Кай опять повел его дальше. Илья на секунду обернулся, ожидая увидеть кого-то, но улица была пустынна. Он хотел запротестовать, но потом понял, что это не его игры. Здесь дело в доверии.
Они бежали между домами, подгоняемы страхом. Кай крепко сжимал в ладони теплую рукоять, которая давала иллюзию хоть какой-то защиты. Хотя он понимал, что если бы они хотели убить, но они бы сейчас не бежали, а медленно растекались кровью где-нибудь на асфальте или в глубине холодной воды. Когда вдалеке показался знакомая улица, Кай вдруг резко остановился и нырнул в кусты. Илья от неожиданности охнул, не заметил острый крюк сучка, и растянулся на земле.
- Илья!
Кай поднял его. Колени и ладони были стесаны в кровь, Илья подобрался к Каю и прислонился к стене, возле которой росли густые кусты. Вокруг них плотно сомкнулась тишина, прерываемая лишь их дыханием. Илья выглянул из-за угла, оглядел всю улицу, с которой они сбежали. Она была пустынна, только ветер шевелил опавшие листья.
Кай зажмурившись, сидел и не двигался.
- Почему ты остановился? – шепотом спросил Илья, и тут же понял, округлив глаза.
- Не знаю, как их предупредить, - сокрушенно помотал головой Кай.
- А может ты?... Я не знаю, как-то вызовешь их своими этими штучками? – наивно спросил Илья.
Кай понимал, что не время для этого, но все же в темноте не удержался от улыбки. Но улыбка тут же сошла с его губ, ненависть, что гналась за ними по пятам, сейчас почему словно раздвоилась. Вторая вона шла от дома, больная догадка уколола его прямо в сердце.
- Черт!
- Что? Кай, что? –  шепотом затараторил взволнованный Илья.
- Кажется, они уже в доме…
- Что?!
Илья дернулся, но Кай схватил его ха свитер, потянул и опустил обратно.
- Сиди, - сказал он. – Может я ошибаюсь. Может просто они окружили дом.
- Просто?!
Даже в кромешной тьме, Кай увидел, как блестят глаза Ильи. Теперь ему казались такими далеким те моменты в будке, а еще дальше казались его друзья. Словно он не виделся с ними несколько долгих лет. Но ведь еще два дня, слишком рано…
Он прижал палец к губам, приказывая молчать, Илья коротко кивнул в ответ. Они, осторожно ступая, тихо вышли с другой стороны кустов. Они прокрались на полусогнутых вдоль темной ограды соседнего дома. Кай молился, что бы движение их фигур не было замечено. Они замерли перед тем, как начинался светлая ограда из серого шифера. Идти дальше Кай с Ильей не решались, все-таки они были в темном. Вдруг Илья обошел Кая.
- Ты куда?
-Стой.
Илья в кромешной темноте надавил на ограду, и его рука вдруг исчезла, и послышался легкий скрип. Илья взял Кая за руку и потащил через дырку между отодвинутым бревном и остальным забором. Они протиснулись внутрь двора. Здесь было по-прежнему тихо. Окна все также темнели на фоне белесой стены дома.
- Как нам?..
Илья не успел договорить, так как Кай вдруг резко зажал ему рот, прижал к себе спиной, а сам Кай вжался в темную ограду, отделяющую их двор от чужого. С левой стороны дома, откуда не был виден весь двор, а лишь соседний дом, вдруг отворилось окно.  Чья-то легкая тень скользнула вниз и замерла у стены на корточках. За ней выскочили еще три тени. Самая большая тень прикрыла окно с внешней стороны и тоже присела.
- Это же они!
Кай с Ильей подбежали к ним. Когда они были в двух шагах, Ромул с Лектором резко обернулись и кинулись на них.
- Это мы! – выдохнул Кай на ухо Лектору.
Но они уже и сами поняли. Угрозы не было от них.
- Где вы пропадали? – свирепо спросил Лектор. Кай никогда не слышал в его голосе столько злобы.
- Гуляли!
- Гулять надо больше! – злобно проговорил Ромул.
- Знаешь что! – прошипел Илья, кидаясь на него. Кай в последний миг схватил его сзади за свитер и подтащил к себе.
- Тише! Потом!
Илья обиженно вырвался и последовал за Лектором, уже исчезнувшим за углом дома.
- Они давно появились? – спросил шепотом Кай.
- Давненько, - сухо ответил Ромул. – Мы уж думали, что вас сцапали.
Они двинулись вглубь огорода. Каю мучительно хотелось обогнать Ромула и подойти ближе к Илье. Но он сдерживался, иначе Ромул просто так это не оставит.
Они снова бежали. Опять все вернулось туда же, откуда все начиналось. Опять погоня, только теперь они в городе, теперь никто не рискнет запросто стрелять или пускать собак, которые своим лаем перебудят всех жителей. Нет, их догоняли тихо, медленно, но необратимо. Кай видел, как кто-то разбил ворота, увидел в темноте белый дом с черными провалами окон. Они выбыли дверь, когда  Кай был уже в нескольких сотнях метрах от него. Они ворвались одновременно в дверь и во все окна. Тишину оглушили несколько выстрелов, что продырявили кровавый путь от изголовья до изножья кроватей. Кай бежал, кое-как впереди улавливая Ромула. Его воспаленное страхом сознание снова и  снова возвращалось туда. Он видел, как несколько человек, не зажигая света, разбили все в кухне, опрокинули стол, скатерть белесой птицей взметнулась вверх и мягко упала на пол, где тут же по ней прошлись грубые армейские сапоги. Они выбили все двери в доме, разбили раковину, а зеркало рассыпалось сотнями блестящих осколков под ногами. Кай чувствовал чью-то ненависть, как свою. Она смешивалась с его яростью, от чего его голова разболелась, и он готов был поклясться, что сейчас у него горит лоб. Он видел, как лицо, перекошенное ненавистью, на доли мгновения отразилось в осколке. Кай не смог его разобрать, будто перед его глазами возникли помехи. Он с силой вырвался оттуда, где их ждала смерть. Он снова бежал. Чья-то горячая ладонь схватила его за руку, и, он был вынужден ускорить бег. Ромул с Лектором каким-то образом бежали позади него.
Кай оглянулся, конусы от фонарей мелькали перед глазами, смешиваясь с темнотой, как светлая и темная гуашь. В ту же минуту, он видел, как они покинули дом ни с чем. Как ненависть увеличилась стократ, а вместе с ней жгучее желание найти, обезвредить и растерзать.
Кай сильнее ухватился за руку Ильи. Ничто сейчас не заставило бы его отпустить его. Перед ним что-то вдруг мелькнуло и он, сам толком ничего не понимая,  словно на автопилоте поймал падающую Кюри. Она вскрикнула, но быстро оправилась и схватила его за другую руку.
- Кай, они позади! – взвизгнула она. – Совсем близко!
Послышался гневный шепот, её рука разжалась. Лектор подбежал к ней и насильно заставил замолчать.
Вдруг абсолютная темнота накрыла его с головой, и он ощутил, что Илья резко свернул и остановился. Илья обессиленный упал ему на плечо. Кай из последних сил боролся с тем, что бы сознание быть здесь, а не с теми, кто по пятам уже бежали за ними.
- Куда? – сипло дыша, спросил дядя Вова. – Кай? Что с ним?
- Я… - Кай начал говорить, но язык не слушался, и он уткнулся носом в теплую шею Ильи.
- Он их чувствует, - взволнованно прошептала Кюри.
- Какого черта?.. – это Ромул, он дернул Кая за локоть.
- Не трогай его! – крикнул Илья.
- Он не бьет тебя током? – послышался рядом удивленный шепот.
Кая посетила чувство благодарности, один Лектор не пытался что-то выяснить резко и с руками, как Ромул.
- Уже нет, - отозвался Илья. Его голос донесся до Кая словно издалека, хотя его губы были в нескольких сантиметрах от уха Кая.
- Кай, очнись же, пожалуйста! – сквозь слезы взмолилась Кюри.
Кай вдруг вздохнул полной грудью, и все вернулось на свои места. Они стояли в какой-то узкой подворотне, его спина была прижата к ребристой поверхности.
- Редакция, - сказал он.
- Редакция? – переспросил дядя Вова. Он стоял, упершись ладонями в колени. Кай изумился сам себе, темнота расступалась перед ним.
- А куда еще? – откликнулся он. – Там есть сигнализация, я заметил это утром. Приедет ваша… как её?... милиция, и может, мы сдержим их.
- А если…
- У тебя есть другие предложения? – агрессивно спросил Кай, глядя на Ромула. Тот гневно поджал губы и промолчал.
- Но как они узнали? – спросил Лектор в темноте.
- Не знаю, - сказал дядя. – Зря мы все пошли в редакцию.
- Пошлите, у нас нет времени, - сказал Кай. – Они приближаются.
Они опять кинулись бежать. Кай на этот раз ни на секунду не терял свою дорогу из вида. В его голове навязчиво крутилась мысль, ведь еще два дня. Они могли просто оставить их в покое, просто дождаться. Кай не знал, что станет с ним, если он умрет. Повлияет ли это на те события, что произойдут через два дня. Об этом в письме не говорилось. Тот человек, что оставил его в последней странице, не предусмотрел его смерть раньше срока. Такого не должно было произойти. Кай не мог догадываться о масштабах, по расчету того человека, он должен был находиться в том институте, когда это произойдет. Получился ли, если он будет за многие километры от него и выполниться ли главная задача?  Он еще тогда сразу после сеанса понял, что осталось не так уж и долго. Потом он нашел письмо, и все чудесным образом сошлось. Хотя врятли это можно было назвать чудом, его чудовищную связь между тем видением и тем, что он носил под сердцем. Он лишь знал, что то будущее, что он увидел, сотворит он сам, он станет его причиной. 
У него еще было два дня, чтобы насладиться свободой, но и это у него отобрали. Нагло забрали перед носом. Может, стоило им все рассказать? Тогда они, возможно, оставили бы его в покое. Хотя нет, они бы убили его, искромсали, лишь добраться до того, что покоилось за его бедрами. Они превратили бы его в решето в поисках решения проблемы, предотвратить события.
- Кай, ну быстрее же!
Впереди замаячила небольшой двор с темными пятнами безупречного газона на светлом покрытии плиток.
Откуда они узнали, где они прятались? Как они их нашли? Неужели все так просто, и за ними уже следили с самой редакции? Теперь Кай корил себя за необдуманную глупость. Зачем они пошли все вместе? Это было так, словно если бы они прокричали на весь город о себе. Наверно, они догадались, что четверка беглецов заявится в редакции местной газеты, чтобы рассказать всем. Просто так сбегать был бы глупо. Ведь Кай и его друзья не умеют провалиться сквозь землю, их бы в конце концов нашли бы.
- Это я во всем виноват…
- Кай, заткнись, я тебя прошу! – прошептал Илья.
Дядя Вова с разбега влетел в стеклянную дверь. Охранник, что сидел за столом неподалеку, вскочил, намереваясь вытащить пистолет.
Лектор выбежал вперед и поднял пистолет.
- Сядь и вызывай милицию! – крикнул он.
Брови охранники взлетели вверх.
- Чего?
Он впервые видел грабителей, что сами просили вызвать милицию.
- Вызывай, говорю!
Ромул оббежал стол, и выхватил пистолет, который наполовину торчал из расстегнутой кобуры.
Вдруг над двором послышался смутный рев, тихий, но быстро приближающийся.
- Вертолеты! – выкрикнули одновременно Кюри и Кай.
Они оставили охранника и побежали вглубь здания. Охранник так и остался стоять с выпученными глазами и рассыпанными по полу листками бумаги, что упали с его стола.
Лектор завернул в другую сторону от того большого офиса, где ютилось больше количество сотрудников. Темнота расступалась перед ними, неясный свет лился из окон в коридорах, через которые они бежали. Большинство дверей, в которые они ломились, были заперты и у них не был времени их взламывать. У Кая мигом проскочила мысль о том, что они опять натыкаются на старую ошибку.
- Не трогайте двери! – сказал он.
 Ромул нахмурился, сердито глянул на него.
- Почему? – спросил Лектор, потирая ушибленную кисть, которую ударил о ручку одной из запертых дверей.
- Нам нужен второй выход.
- Ты думаешь, мы не окружены? – ощетинился Ромул.
- Он прав, - глухо сказал дядя Вова, медленно прислонившись к стене.
- Но…
- Ты хочешь сам закрыть себя в ловушке? – озлоблено прокричал Илья прямо в лицо Ромулу. – Пожалуйста!
Он разбежался и ударил ногой по ближней двери. Послышался треск, и дверь широко распахнулась, ударившись о стену.
- Иди! Тебя никто не держит!
Ромул ошеломленно переводил взгляд то на внезапно рассвирепевшего Илью, то на жалобно поскрипывающую дверь, которая теперь висела лишь на нижней петле. Кай стоял и не мог отвести от него глаз. Он был настолько хорош, такой разозленный, с растрепавшимися волосами, горящими голубыми глазами, раскрасневшимися губами, которые он тут же облизнул. На его губах почему-то была кровь, он где-то поранился. Потом Кай вспомнил, как сам же стал виновником этой маленькой ранки. Грудь Ильи быстро поднималась и опускалась от глубокого дыхания, а плечи дрожали. Его ладони были сжаты в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев были белыми. И Кай так хотел сейчас подбежать к нему, и прижать прямо здесь к белой стене и сорвать кровь с губ поцелуем.
Илья словно прочел его мысли, он повернулся и резко посмотрел прямо в глаза, неосознанно снова облизывая губы.
Снаружи послышались голоса. Кай сорвался с места и, взяв за руку Илью, побежал дальше. Его собственный топот оставался в ушах. Он опять оказался по ту сторону баррикад. Он видел это здание снаружи. Огромный прожектор сверху осветил выломанную дверь, а осколки стекла на полу перед дверью заискрились на свету. Краем глаза он видел, как несколько человек, побежали почему-то в другую сторону, а несколько десятков вломились в дверь. Он даже на секунду увидел охранника, который совсем потерял дар речи и стоял за столом, ошалело глядя на толпы вооруженных солдат, что стремительно пробегали мимо него вслед тем необычным грабителям. Позади него валялся опрокинутый стул, а бумаги, так и не поднятые с пола, опять взмыли в воздух белоснежным ворохом.
Перед Каем вдруг возникла дверь, он с размаху врезался в неё и отлетел назад. Что-то вмиг залило ему левый глаз. Правым глазом он увидел, как мощная фигура проломила дверь и  выбежала наружу в подзвездную темноту. Илья нагнулся над ним и рывком поднял его, больно сдавив руку поверх локтя.  Кто-то налетел на него сзади, Кюри тихо выругалась и взмахнула руками, чтобы не упасть. Совершенно нечаянно она задела вспоротую бровь Кая. Он почувствовал новый взрыв боли над глазом, и перед его взором пронесся вихорь разноцветных точек.
Но никто не дал ему даже притронуться к ране, Илья потащил его вперед туда, где пропал дядя Вова, а за ним устремились Лектор и Кюри. Он вдруг вдохнул холодный свежий воздух, что тут же сотнями иголок разорвало ему легкие. От боли в горле, у него навернулись слезы на глаза.
Они выбежали на задний двор. Справа все пространство занимала большая белая стена, около которой и была расположена дверь. Слева все терялось в черной мгле. Сверху над ними безмятежно висела луна, оставаясь безучастной.  Илья пару раз спотыкался, Кай чудом не падал и даже помогал Илье не упасть. Дядю Вову он не видел из-за спины Лектора, но всецело доверял ему. Куда-то, он да и выведет их.
Неожиданно ему ослепило глаза. Он резко наткнулся на Лектора и остановился. Тут до него дошло, что вокруг них сгустились звуки. Рев вертолетных моторов был слышен совсем близко. Но не могли вертолеты так быстро сесть на маленьком заднем дворе редакции, да еще и полностью остановить лопасти, что от них не было и дуновения.  Что-то было не так. Он ощутил, как яркий свет жжет ему даже сквозь закрытые веки.
- Сдавайтесь, вы окружены! – послышался механический голос, разорвавший шум моторов.
Кай внезапно вспомнил, что потерял пистолет. Тогда Кюри просто вырвала его из руки, он мог бы поклясться, что он даже и не подумала взять его. Но почему?
Кай решился открыть глаза. Тут же он почувствовал мощные порывы ветра, которые исходили от нависших над ними вертолетов. Послышались низкий гул двигателей, и несколько узких прожекторов упрочило их место среди тьмы. Они стояли в капкане, захваченные с одной стороны белой высокой стеной, перепрыгнуть или, хотя взобраться на которую казалось невыполнимым, а с другой стороны несколькими машинами. Тем более на них наверняка было наставлено несколько десятков дул, больших от автоматов с вертолетов и маленьких, в руках людей.
- Мы в ловушке, - тихо прошептал Кай, поднимая голову и открывая глаза.
- Поднимите руки и не двигайтесь! – приказал кто-то невидимый в рупор громкоговорителя.
Они подняли руки, все еще щурясь от света. Каю казалось, что этот свет словно рентгеновский насквозь пронизывает их, просвечивает их неповиновение напряженными жилками на белое каменное полотно. Он чувствовал плечом Илью, и только это прикосновение не давало ему не сдаться тут же. Бежать не имело смысла, одно их неосторожное движения и от них останутся лишь мясные решета.
- Чего они медлят? – шепнул Лектор, справа от Кая.
- Не знаю.
- Не разговаривать! – крикнул громкоговоритель.
- Кай, - выдохнул Илья прямо ему на ухо, пряча глаза от слепящего сияния за собственной поднятой рукой. – Нас кто-то предал…
- Не время, Илья… - уныло откликнулся Кай. Он опустил глаза, повернул руку так, чтобы на глаза не падал свет и посмотрел на Илью. – Сейчас это уже не имеет значение…
- Молчать, я сказал!
Раздалось несколько выстрелов, прямо перед их ступнями асфальт вспороли пули, в воздух выбросив маленькие фейерверки из крошек.  Кай вздрогнул и почувствовал, как Илья провел по его мизинцу своими пальцами.  Кюри вскрикнула, закрыла лицо руками, и стекла по стене вниз, громко рыдая. Лектор кинулся её поднимать, но голос остановил его:
-Стоять на месте!
- Чего вы ждете? – крикнул Кай, и услышал, как Лектор испуганно вдохнул.
- Ждем? – в голосе появилась насмешка. – Кай, - Кай вздрогнул оттого, как мерзко прозвучало его имя, - знаешь такое выражение: перед смертью не надышишься? Так вот, дышите… Дышите, ублюдки!
Он хрипло рассмеялся в рупор. Никто больше не рассмеялся. Кай, дядя Вова, Илья, Лектор и Ромул стояли молча. Кюри судорожно глотала слезы из-под ладоней, прижав к груди колени. Она старалась не двигаться, но унять дрожь была не в силах.
Кай посмотрел вниз, на маленькие дырочки от пуль в асфальте и крошку на своих ногах. Это был провал, он понимал, что милиция ничего не сможет сделать. Но слова Ильи не давали ему покоя, оттого, что казалось наиболее подходящим объяснением того, как их легко нашли. Значит, предательство. Но зачем? Кай вывел своих друзей из клеток, через прутья которых был проведен ток. Чем они приманили предателя? Жизнью? Кай понял, что совершил ошибку, когда решил молчать о том, что прочел в письме. Знай они о своем будущем, никто бы не посмел их сдать. Это просто метание жертвы в углу перед палачом.
Кай повернулся направо, где были Лектор, Кюри и дядя Вова. Дядя мог, причиной могло быть то, что он захотел бы сохранить жизнь своему племяннику. Но ведь он сам же говорил, что после их встречи их в живых точно не оставят. Кюри? Врятли. Она любила Лектора и Кая и предпочла бы скорее умереть вместе с ними, чем выжить. Тем более она была слишком слаба для такого решения, она бы выдала себя сразу. В Лекторе Кай даже не сомневался. Он стал говорить после побега, а после такой услуги у него даже бы в голове не возникла мысль так своеобразно отблагодарить Кая. Илью Кай пропустил, потому что это просто было абсурдно.
Ромул.  В отличи от других, он стоял спокойно, глядя вперед. По выражению его лица трудно было догадаться, что что-то угрожает его жизни. Он не терял самообладания, только глаза были сощурены, словно он во что-то вглядывался. У Кая почти не оставалось сомнений. Поэтому он вот так хладнокровно терпит все это, он просто ждет, пока его выпустят из-под мушки. Кай полусжал кулаки и закрыл глаза. У него было такое чувство, будто его неожиданно ударили обухом по голове, и он падает в обморок, при этом твердо стоя на ногах. Хотя по тому, как вел себя Ромул, можно было догадаться. Но кто ж знал? – успокаивал себя Кай – И почему я был таким слепым? Внутренний голос нашептывал ему, что он смотрел в совершенно другом направлении и, в его голове бродили мысли о совершенно других вещах.
Смех резко оборвался. Где-то в темноте послышались звуки перестрелки, потом крики, снова выстрелы и тишина снова сомкнулась над ними ревом моторов. Через минуту свет впереди рассекся вокруг большой стройной фигуры. Человек шел к ним, в руках Кай заметил очертания автомата. Это был мужчина с лысой головой, мощным подбородком и выступающим лбом. С головы до ног он был одет в странную одежду с множеством полных кармашков. Он подошел к ним, громко стуча подошвами грузных сапог. Из уха ко рту у него тянулась узенькая ниточка рации.
Он нагнулся и схватил Кюри за плечо и грубо поднял её вверх. Лектор замахнулся, но мужчина резко обернулся, выпустив Кюри и показывая хорошую реакцию, поймал запястье Лектора со сжатой в кулак ладонью. Кай за секунду рассмотрел его лицо, черные ничего не выражающие глаза и отсутствующая мимика. Он сжал руку Лектора. Лектор сильнее сжал губы, чуть поморщился и вырвал руку. Запястье тут же пошло красными пятнами, следами от пальцев.
Мужчина снова поднял Кюри. Она забилась в его руках, глотая рыдания, закричала.
- Отпусти меня!
Мужчина никак не реагировал, он держал её. Было видно, что её попытки все сводились к нулю, так если бы она била скалу.
- Кай, посмотри на неё… - растягивая слова, проговорил кто-то за светом.
Мужчина впервые усмехнулся, и швырнул Кюри под ноги Каю.  Кюри приподнялась на руках, её ладони и колени были все в крови. Захлебываясь слезами, она подняла на Кая глаза. Нет, она не кинулась к нему, чтобы спастись, как ожидал Кай, она просто смотрела на него сверху вниз. Он неожиданно все осознал. Кай посмотрел на Ромула, тот все также стоял, молча и не двигаясь, но в уголке его глаза застыла слеза. Кай снова посмотрел на Кюри, теперь он ясно рассмотрел её взгляд. Она смотрел на него сквозь слезы извиняющимся взглядом, её щеки были мокрыми. Она вытерла слезы, оставив на лице кровавую полосу.
Она уходила в туалет в редакции. Вместе с Гвоздиковой. Значит, уже там она предала их. Значит, никакой статьи и не будет. Она выкинула его пистолет. Кюри действовала удивительно трезво и точно. Кай в ней здорово ошибался.
- Кай, я…
Кай подавил в себе страшное желание ударить её. Он промолчал, чтобы не сорваться.
- Смотри на неё…
Вдруг что-то рванулось рядом с Каем. Илья кинулся вперед и со всего размаху ударил Кюри по лицу.
- Дрянь! – страшно крикнул он ей прямо в лицо.
Кюри вдруг умолкла, и отвернулась, закрыв лицо рукой.
- Тварь! – не унимался Илья. Нагнувшись, он хватил её за руку повыше локтя и дернул, желая, чтобы она открыла лицо.
Кай, молча, смотрел, и ни капельки жалости к девушке, что лежала перед ним, у него не было. Только мерзкий комок ярости и отвращения застряли в горле. Он нагнулся и обнял Илья за плечи, успокаивая его. Он заметил, что щеки Ильи были тоже мокрыми. 
- Хватит!
Мужчина поднял Кюри, как мешок, с земли и поставил её подле себя. Она стояла, едва дыша, опустив голову так, что  вываленные в пыли волосы закрыли её зареванное лицо.
- Ведите её сюда! – ледяным тоном сказали в громкоговоритель.
Мужчина толкнул девушку вперед. Она вдруг обернулась.
- Кай, я люблю тебя! – крикнула она, снова заливаясь слезами. Мужчина ухватил поперек живота и потащил. – Я видела, как ты смотришь на него! Видела! – слова она будто выплевывала, с ненавистью глядя на Илью. – Он… украл тебя у меня! Украл!
Кай отвернулся. Илья стоял рядом с ним, тяжело дыша и испепеляя взглядом Кюри, которая еще что-то выкрикивала, пока мужчина волок её за собой. Они остановились в десятке шагов, все еще оставаясь на свету.
- Я хотела быть с тобой! – крикнула Кюри. – Здесь на свободе!
Мужчина дотронулся до рации в ухе, кивнул, что-то прошептав, потом отпустил девушку. Кюри от неожиданности пошатнулась, вытянув руку, она оттолкнулась от земли и выпрямилась, что далось ей с большими усилиями. Она  замолчала и медленно повернулась к мужчине. Её лицо исказилось.
- Вы же обещали! – отчаянно выкрикнула она на свет.
Кюри закрутилась на месте. Потом замерла, положив грузную ладонь на лоб, понимая, что помощи ждать неоткуда.
- Жалко, девочка, что ты фильмов никогда не смотрела, - приторно произнес голос.
- Каких фильмов? – нервно крикнула Кюри, щурясь от света.
- Там, где никто не выполняет обещаний…
Два выстрела, Кюри медленно опустилась на колени, держась за грудь. Кай не видел её лица, он видел лишь спину, ворох её волос. Её фигура была почти черной, она загораживала им свет. От неё до самой стены пошли длинная узкая тень. Кай даже сквозь тень, различил, как два темных пятна испачкали её и так замызганную розовую кофточку в районе правой лопатки. Долгих три секунды она оставалась стоять на коленях, потом обрушилась на асфальт и больше не двинулась.
Кай, Лектор, дядя Вова и Илья не сводили с неё глаз. Дядя стоял, прижавшись спиной к стене. Его больное сердце сдавало, он хрипло дышал, боясь схватиться за сердце, что означало бы верную смерть от пули. Лектор был ни жив, не мертв, он, молча, наблюдал, как Кюри упала на колени перед Каем, как признавалась ему в любви, как мерзко рыдала и что-то кричала об обещании. Он доверял ей так же, как и Кай. И когда Илья ударил её, у него не было желания закрыть её или отомстить, просто ему стало вдруг все равно. Ни один мускул не шевельнулся в нем, хотя еще минутой раньше он бы ответил Илье с процентами. Теперь он стоял и смотрел на её тело, и легкие вдруг сдавило до боли от слез. Он был уверен, что подобное чувствовали и Кай, и Ромул.  Они чувствовали, как остановилось её сердце, словно оно билось в них самих.
Мужчина не издав не звука, развернулся, повесив автомат на плечо, и пошел обратно, теряясь в свете.
- Она выполнила свою миссию, - сказал голос с насмешливым сочувствием.
Никто ему не ответил.
- Чтобы этого же не случилось с вами, я предлагаю вам вот что, - холодно продолжил голос, - Вы должны будете уничтожить всех тех, с кем виделись и кто видел вас. – Голос гадко усмехнулся.
Кай взглянул на свет, понимая, чего от них требуют.
- Да, вам придется уничтожить полгорода.
Кай вдруг злобно усмехнулся.
- Не делай из нас дураков, - процедил он сквозь зубы. – Ты, урод, спрятался за спинами подчиненных и думаешь, что это геройство?  - Кай склонил чуть голову, а потом выкрикнул, - Стреляй! Стреляй, чего же ты ждешь теперь?
- Геройство? – переспросил голос. – Герои вымерли сотни лет назад.
- Не правда, - прошептал еле слышно Илья. Только Кай расслышал его.
- А на счет прячусь за спинами, - сказал голос с издевкой, - Так ты хочешь, чтобы я самолично вышел вперед и размозжил вам головы?
- Почему бы и нет?
Кай неопределенно махнул головой.
- Кай, что ты делаешь? – обреченно вздохнул Лектор.
Голос молчал. Кай смело смотрел на свет, но никто так и не вышел.
- Ты меня разозлил, мальчишка! – гневно прорычал голос. – Целься!
Илья вдруг повернул к себе Кая, схватив за ворот рубашки. Положил ладонь ему на шею, и прижался лбом к его лбу. Кай посмотрел в его глаза, и не смог больше оторваться. Он схватил его за свободную руку, и сжал ладонь.
- Смотри мне в глаза, - потребовал Илья, чувствуя панику в собственном голосе. – Смотри! Смотри, даже если…
Кай ощутил внезапную пустоту в районе живота и груди, потом неимоверную тяжесть. Он почувствовал, как дернулась рука Ильи, но он не выпустил её. Сжимал до последнего, смотря в расширенные зрачки внутри голубых глаз Ильи. Он держал эту ладонь до последнего выстрела, что рвали их тела. Держал даже тогда, когда пуля попала ему в запястье. И не разомкнул даже тогда, когда увидел, как зрачки застывают, даже когда увидел свое окровавленное лицо в них. Ему вскинуло голову, и в последнее мгновение зрачки сменились синеватым небом и краем стены. Но руку он так и не выпустил.


                5
Терентьев наблюдал, как мигают несколько зеленых лампочек на приборах, что стояли прямо перед ним. Он сидел на стуле в круглой высокой комнате. Он поднял глаза от приборной доски и посмотрел на парня, что один единственный лежал на электрическом кресле. Он спал, его дыхание было глубоким, его снова одели в белый халат. На его лбу виднелось несколько порезов, что уже начали заживать. На руках порезы начали покрываться новой розовой кожей, раны быстро затягивались.
Полковник слышал отчет начальника спецгруппы, и кое-что ему не нравилось. По итогам экспертизы, которую он заставил провести, было ясно сказано, что девушка умерла раньше, чем все остальные. И главное в её теле было найдено всего четыре пули, две из которых имели очень странное расположение, будто стреляли сверху по диагонали. Это было более чем подозрительно. Тем более следы крови девушки были обнаружены в шести метрах от того места, где она лежала. То есть, судя по этому, её тело, прежде чем погрузить в машину перенесли, но не протащили, именно перенесли обратно к стене, а потом уже завернули в машину. Терентьеву такие мелочи очень не нравились. Начальник написал более чем подробный и правдивый отчет, но экспертиза противоречила ему.
Терентьев и раньше не доверял этому мерзкому типу, но был вынужден прибегнуть к его услугам. Они довольно оперативно нашли и обезвредили объекты и, как было приказано, доставили сюда лишь один проект, ударив по нему усыпляющими зарядами. С выполнением задачи он справился, но все же что-то здесь было не чисто. Терентьев это чувствовал, все-таки с подобными вояками он встречался не впервые. Он попытался выудить подробный рассказ у одного из его подчиненных, но подчиненный сразу дал понять, что не намерен стучать на своего шефа, и сообщил об этом в довольно не учтивой форме. Терентьев пытался поднажать, но никто не сдался. Они все боялись своего начальника.
Тогда он подослал к ним своего Левкина, который был более дружен со спецгруппой. Но офицера все не было, и Терентьев решил навестить оставшегося в живых. Это был самый мощный объект за все годы существования ТНИИ. Полковник дорожил им и сожалел лишь о том, что не может похвастаться им не перед кем. Он лежал там связанный, обколотый обезболивающим и снотворным. Его руки, ноги и грудь перехватывали толстые ремешки с плотной резины, и все равно полковник сидел в запертой стеклянной будке посередине зала. Он не знал, чего можно ждать от этого… существа, что решилось на побег, совершило его и вдобавок успело обзавестись любовником. Начальник почти прямым текстом, чуть ли не красными буквами подчеркнул в своем отчете о странном поведении этого парня в отношении другого, гражданского. Он призрачно намекнул, что люди из ТНИИ отличаются не только наличием тока в жилах, но еще и извращениями. Полковника передернуло, когда он вспомнил об этом. Ненавидел он это слово – извращение. Поэтому сразу же заставил начальник группы убрать это из отчета, где он со смаком рассказал это странное обстоятельство, и не пострашился поглумиться над этим. Начальник нехотя переписал его, но одну издевку он не забыл оставить.
Да, странный мальчик. И полковник, который любил молодых, амбициозных и умных молодых людей, мог бы даже пожать ему руку, если бы от этого не был испепелен заживо.
Дверь распахнулась. В комнату вбежал Левкин, торопливо ввел код на стеклянной двери и вошел.
- Разрешите, товарищ полковник! – сказал он.
- Отдышись, - проговорил полковник, бросив на него взгляд, – а то гляди, задохнешься.
- Спасибо, товарищ полковник, - добродушно откликнулся офицер, расслабляясь.
Он глянул через стекло.
- Это он, да?
- Он, - вздохнул Терентьев, не сводя глаз с фигуры на кресле.
- Во-первых, - начал офицер и тут же почему его голос понизился. – Пожар в городе наконец-то потушен, дороги перекрыты, хотя там толпятся сотни людей.
- Вы им выделили деньги? – спросил полковник.
- Да, некоторые развернулись и уехали, только получили компенсацию, но у многих там семьи… - он сглотнул, - … были.
- С этими мы разберемся, - сказал Терентьев. – Ты давай, что там по спецгруппе?
Полковнику и саму не нравилось упоминание об этом городе. Но приказ был приказ, и выполнять его пришлось.
- Я одного прижал, - офицеру явно не терпелось рассказать. – Девчонка, что тоже сбежала, она как-то выдала их. Причем, как сказал мне это паренек, она сознательно на это пошла. То есть сама нашла их, и сдала с потрохами…
- Только без  этих выражений, пожалуйста, - попросил полковник, поморщившись.
- Извините, товарищ полковник, - губы Левкина чуть тронула улыбка. – Она сдала их, и естественно что-то попросила взамен. Начальник, опять же естественно, обещаний не выполнил. Паренек сказал, что девчонка влюбилась в этого, - он коротко махнул рукой в стекло, не смотря, - и надеялась, что её оставят в живых. Но…
- Так вот в чем дело, - полковник скрестил пальцы на животе, - Начальник метит в полковники. В своем отчете он даже не упомянул, что кто-то сообщал им о местонахождении объектов. Свою работу он присвоил исключительно себе и своим ребятам. – Он хмыкнул. – Тот еще мерзавец! Недаром он мне не нравился.
- Паренек еще сказал, -  встрял Левкин в размышления полковника, - что начальник их очень рассердился, когда увидел тех собак.
- Каких собак? – спросил полковник, глянув наконец на офицера.
- Ну… когда они еще только покинули заброшенный город, когда оторвались от преследования, помните я вам говорил про собак?
Полковник нахмурился.
- Они убили 4 собак или даже больше, я уже не помню сейчас…
- Ближе к делу, Левкин! – нетерпеливо сказал полковник.
- Так вот, мало того, что они убили их, так еще и на одной написали: ха-ха! – с улыбкой закончил офицер.
- Шутники, - заметил Терентьев, снова поворачиваясь к стеклу.
- Начальник тоже так сказал, но сказал он это гораздо злобнее.
- Но это понятно. Надо ж было отомстить, дело принципа, как говориться, - сказал полковник. – Ты видел, какого он роста? У него все в принципах.
Полковник и офицер улыбнулись.
- Там еще было письмо, - сказал офицер.
- Письмо?
- Этот начальник, он после расстрела подошел к трупам и, приказал их обыскать.
Полковник сжал губы от злости. Такого приказа не было, они должны были просто привести трупы, не прикасаясь к ним.
- Так вот у этого они нашли продырявленное испачканное письмо, которое было изрядно помято. Этот паренек сам же его и нашел. Он прочел вслух лишь первую строку: Валентин! Дальше ему не позволили читать начальник. Он сказал, чтобы выбросили, брезгливо заметив, что ни хочет слушать любовные записочки извращенцев.
Полковник снова поморщился. Этот начальник позволили себе непозволительные вещи. Мало того, что присвоил себе всю славу, так еще и нагло наврал на каждом шагу.
- Тот паренек, он, конечно, ни под чем подписываться не будет? – спросил полковник.
Офицер грустно кивнул.
Внезапно парень в кресле шевельнулся. Датчики резко подскочили. Мигнула красная лампочка. Он еще раз дернулся, поморщился и открыл глаза. Полковник вскочил, бросив короткий взгляд на датчики напряжения. Его брови взметнулись вверх.
- Зови  кого-нибудь быстро, - прошептал он Левкину.
Левкин пулей выскочил  из комнаты, оставив Терентьева наедине с объектом №701.
Кай приоткрыл глаза и тут же закрыл их снова. Яркий свет ослепил его до боли, он почувствовал, как ресницы тут же намокли. Всем телом он чувствовал разбитость. Но страннее было то, что он вообще что-то чувствовал. Перед его глазами промелькнуло все. Он дернулся, ощутив тяжелые петли, что сковывали его. Он огляделся, насколько позволяло кресло. Он был один, все остальные кресла были свободны. Догадка обрушилась на него удушливым приступом паники и отчаянья. Он вдохнул, и тут же ощутил, как забилось его сердце за ребрами, беспомощно и загнанно, как покалеченное животное в капкане, которое увидело охотника. Он замер и различил впервые тихий стук чего-то еще. Оно стучало в унисон сердцу, чтобы ни один кардиограф не обнаружил его. Здесь была тишина, он слышал лишь собственное дыхание, и это ложное сердцебиение. Он ощущал, что сердца Лектора и Ромула не бьются. Он словно остался один в глухой тишине. Он почти ощущал, хотя это говорил ему его разум, что так же глухо в груди Ильи. Неизвестно сколько он провалялся здесь, наедине с тишиной, совсем один. Может час, день, а может быть и больше. Одной секундой у него промелькнула мысль, что это был сеанс, очень глубокий и реалистичный, что даже тело болело, как от настоящих ран и ушибов. Но потом он понял, что на сеансах одним человеком дело не обходиться. Но может они сделали исключение? Ведь он был лучшим.
Кай наткнулся взглядом на стеклянную круглую комнатку. Там одиноко стоял полный человек в форме и внимательно смотрел на него.
- Нет… - прохрипел Кай, услышав свой голос будто издалека.
Когда он открыл рот, в его глазах вдруг потемнело, а голову словно окунули в вакуум. Она вдруг стала тяжелой, и он даже не смог повернуть её.  Глаза снова наполнились слезами, а человек за стеклом с дикой тревогой таращился на него. Он вдруг исчез из поля зрения Кая. Глухо открылась дверь, и что-то темное приблизилось к нему. Кай сфокусировался и увидел того самого человек в форме, что теперь стоял совсем рядом.
Кай трепыхнулся, пытаясь поднять тяжелые руки и встать. Но это была жалкая попытка, побороть собственную слабость и сильные ремни.
- Не двигайся, - сказал человек.
Кай повернулся к нему. Над его головой мелькнула слабая вспышка, но человек не обратил на выброс тока никакого внимания.
- Какое сегодня число?
Полковник опешил, такого вопроса он точно не ожидал.
-Э… 21, кажется, - ответил он.
Входная дверь распахнулось и вбежало несколько человек в белом. Впереди них бежали двое в темной форме. Один был маленького роста и бежал, прихрамывая на левую ногу. Они все скрылись за стеклом, а двое санитаров застыли в несколько шагах от полковника.
- Товарищ полковник, отойдите лучше от него, - мягко сказал молодой человек, прижавшись к стеклу с другой стороны.
Терентьев махнул рукой, даже не взглянув на него.
- А время? – больно сглотнув, спросил Кай.
- Пять часов.
- А точнее?
- Полковник…
- Молчать! – рявкнул он, обернувшись на секунду. – 16 и 59.
И Кай вдруг улыбнулся.
- Чего это он лыбиться? – услышал он знакомый мерзкий голос.
Кай и полковник одновременно оглянулись. Все, что говорилось в стеклянной будке, было ясно слышно снаружи.
- Кто тебя сюда звал? – гневно выкрикнул полковник.
Кай, наконец, увидел того, что так пытался дать им время «надышаться». Это был мелкий человек с перекошенным лицом. Он немного смахивал на своего подчиненного, что убил Кюри. Правда, он был значительно меньше, и лоб его был поменьше. Отличие было то, что подбородок начальника спецгруппы был маленьким, почти незаметным, что делало его лицо треугольным. А маленькие красные глазки смотрели презрительно прямо на Кая.
Кай сжал кулаки. Ненависть, что вдруг обожгла внутренности, придала ему сил.  Но он вспомнил про время и расхохотался. Все повернулись к нему. Датчики разносило от большой амплитуды, а в воздух снова выстреливали голубые искры. Кай никогда так в жизни не хохотал. Он был теперь даже рад, что собралась такая компания, особенно он был рад этому начальнику, что так беспощадно разрушил все. Терять Каю было уже нечего, он надеялся на месть. Он даже не надеялся, он знал наверняка. Вот она сладкая месть, два дня быстро обернулись двумя минутами. Он долго смеялся, смеялся до боли в горле, до ритмичных болезненных отголосков грудной клетки, до бешеного стука сердца. Он задыхался от нехватки воздуха, легкие не могли вдохнуть от хохота, но он смеялся. Кай почувствовал дорожки слез от уголков глаз до ушей, даже не понял, были это слезы отчаянного ликования или боли. Он вдруг вспомнил ту ночь, телефонную будку, и близость, единственную близость в его жизни. Тогда он сказал, что Илья может причинить ему боль единственным способом.  И он смог, он причинил ему самую страшную боль всего жизни, что даже все сеансы, вместе взятые, не идут в сравнение. Его голова просто взорвалась от чувств, он ощущал, что горит изнутри. И не переставал хохотать.
- У меня… - говорил он, еле успокаивая дыхание и все еще посмеиваясь. Он вздохнул, чтобы как можно ласковее сказать это  и насладиться эффектом, - У меня под сердцем атомная бомба, которых вы еще не видели. И… сколько точно?
- Уже 17 и 9 секунд…- потрясенно ответил полковник.
- Она взорвется через 51 секунду…
Он опять расхохотался, увидев, как ужасно исказилось лицо начальника за стеклом. Он даже услышал, его тихий сиплый шепот, которым он с огромной ненавистью выплюнул: «Гаденыш».
- Проверте! Быстро! – крикнул полковник, обернувшись к стеклянной будке.
Санитары вышли из оцепенения, и начали быстро метаться по будке, нажимая какие-то рычаги и кнопки. В потолке открылось черное отверстие, из которого выплыл странный аппарат.
- Закройте глаза и кожу! – только успел крикнуть санитар, как послышался высокий щелчок.
Терентьев выжидающе глядел на санитара, лицо которого освещалось монитором. Он, не моргая, смотрел на него, открыв рот, а потом медленно поднял голову.
- Ну что там? – кричал полковник. – Говорите…
- Что-то металлическое, товарищ полковник, мы такой еще не видели…
Офицер сделал шаг к монитору, на его лице отразилось что-то красное и мигающее.
- Взрыв в 17:01, - проговорил он, посмотрев на Терентьева.
- Но как? – полковник округлил глаза.
Все молчали. Левкин опустил глаза на мигающие числа на мониторе, отсчитывающие последние секунды. Начальник так и стоял с искаженным страхом и яростью лицом, глядя на Кая.
Терентьев повернулся к Каю, который уже успокоился и с ехидной улыбкой смотрел на них всех. Кай сначала открыл рот, а потом сказал тягучим сладким голосом:
- Письмо. Письмо, полковник. Оно было со мной, оно было в папке моего досье…
Кай перевел взгляд на начальника. На него было страшно смотреть, он побледнел, поняв, что сам виноват в этой ситуации.
- Кто-то еще в больнице вживил мне эту бомбу, желая взорвать вас всех, к чертовой матери! – прокричал Кай, приподнимаясь, но потом снова заговорил ласково, тихо и злорадно. –  Я видел этот взрыв в предпоследнем сеансе. Я видел этот красивый ядерный цветок, что расцветет над вашими могилами.
- Давайте нож сюда! – приказал полковник, оборачиваясь.
Никто не сдвинулся с места.
- Нож, говорю!
- На атомную бомбу с ножом? – нервным голосом переспросил санитар. – Полковник, вы и сами знаете, что это невозможно.
Кай расслабился, ощущая, будто тепло растекается по всему телу от стука маленького счетчика, что стучал уже вслед за сердцем. Он наслаждался их страхом, их перекошенными лицами. Он готовился, что умрет, с того дня, как прочел то письмо в туалете дома дяди Вовы. Он знал об этом за 4 дня. Он знал, что подпитывает в себе бомбу. Теперь уже ничто его здесь не держит, никого не осталось. Но Кай знает, что вместе с его смертью, уйдут из жизни все, кто причинил ему боль. Все до единого. Он заберет всех с собой. Месть очень сладкая, когда тебе приносят на блюдечке орудие.
- Тупой! – разъяренно крикнул полковник. – Я вырезать её хочу!
- Мои ребра крепкие и толстые, - насмешливо заметил Кай, чуть склонив голову, - Долго мучиться придется. Тем более, как бы вам не обжечься…
Он видел, какой бездной отчаянья медленно заполняются глаза полковника.  Она уже близка.
- До взрыва 6 секунд, - глухо произнес санитар.
Кай развернулся, удобно лег на спину и расслабленно расставил руки. Пять вдохов до взрыва. Сердце радостно стучит, бешено отсчитывает последние секунды бомба.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…