Фото: http://indonet.ru/foto/Ladak-Ladakh
***
Славный советский фильм начинается словами: «Хотите – верьте, хотите – нет, а…»
Вот и моё «верьте – не верьте» тоже случилось и началось в середине прошлого октября.
Вечером, как раз когда Каркуша со Степашей выясняли отношения, и сын дремал, прижавшись ко мне спиной, запел телефон, и на экране высветилась морда Никиты. Друг исчез с моего горизонта недели три назад, а до этого начиная с четвёртого класса, не проходило и дня, чтобы мы не виделись, или хотя бы не созванивались.
— Привет, Андрюха, переночевать пустишь? — послышался несколько смущенный голос друга.
— Да завсегда, пацан! А что у тебя нет местечка, где вздремнуть? — спросил я в шутку. У Никиты пятикомнатная квартира в центре, приличный домик за городом и двушка жены на окраине.
— К Светке не поеду – разводимся мы, а своё жильё продал, — последовал ответ.
— Бля… — я присел, малой заворочался, потому сказал кратко: — Ждём.
Оторвав жену от всемирной паутины, предупредив, что появится Никита, я предложил ей отнести сына в детскую и организовать ещё одно спальное место. Сам занялся приготовлением «ужина» – сгонял за водкой и пивом, понимая, что обмозговать всухую изменения в жизни друга не удастся.
Никита не простой чел – он интеллигентный, правильный и честный до мозга костей. Друг не признавал походов налево, всегда держал слово и готов ради дружбы жертвовать здоровьем. Еще подростками, выходя посёлок на посёлок с битами и цепоками, мы знали, что Никита, отговаривая нас от дурацкой затеи, всё же явится на разборки. Не умея драться, не признавая жестокости, не позволяя себе стукнуть человека в лицо, он, тем не менее, не мог оставить друзей. Вот такие глупые принципы. И, конечно, именно его мы возили в «травму» после драки – один из немногих, он всегда оказывался битым. Не хотел, знал, что получит, но, тем не менее, приходил!
Выпросить у него согласие – было плевым делом, что и происходило постоянно. А потом мы пользовались этим согласием на всю катушку: он прикрывал и прогулы в школе, и «ночёвки» у него, и много ещё чего.
Повзрослев, Никита не изменился. Правда, обещания стал давать реже, но слово по-прежнему держал неукоснительно. Не на какую сделку с совестью и нечестными дельцами не шёл – его принципы не изменились.
Женились мы практически одновременно на подружках: я – на Ленке по «залёту», а он – на Светке по взаимной любви. В отличие от нас они прожили все эти годы без ругани и обманов. И вот, на тебе – развёлся, продал жильё, с чего бы? Я и Ленка сгорали от любопытства.
Никита не задержался, появился быстро в простенькой одежде, со спортивной сумкой на плече. Выглядел он неважно: бледный, с бордовыми кругами возле глаз – не фингалы, но тоже жуткий видон. Это был мой друг, и совсем не прежний Никита. Я оторопел. Положение спасла Ленка:
— Никита, проходи, а то Андрюха тебя всю ночь у порога продержит.
***
Мы сидели на кухне. Никита с голодным азартом уплетал котлеты, приготовленные Ленкой утром, а мы с женой терпеливо ждали разъяснений.
Пить друг отказался, мол, за визу завтра пойдёт узнавать, и попросил показать место для ночлега.
Не, ну как вам? Развод, продажа имущества, виза для поездки в другую страну, – а он спать!
Я перегородил выход из кухни:
— Сядь и расскажи, что происходит! Друг я тебе или собачий хвост!
Никита сел. Ленка открыла бутылку водки и налила три стопки – умница у меня жена.
Выпили молча. Затем по второй. Потом и по третий. Мы ждали, Никита всё ещё молчал. Первой не выдержала Ленка:
— Светка то почему ушла? — мысль, что Никита мог оставить дочку и жену у нас даже не появилась.
— Я шубу её норковую продал ту, что родители на юбилей подарили.
Шуба – дело серьёзное. Это даже я понимал, потому и не покупал Ленке. И не куплю теперь, чтобы развода не случилось.
— Тебе зачем столько денег? — удивилась Ленка и я с ней.
— Мне в Индию, вернее в Тибет надо, – тихо произнёс Никита.
— Почему надо? — теперь спросил я, заранее догадываясь об ответе.
— Обещал…
— Кому на этот раз? — я готов был идти и выбивать данное Никитой слово назад.
— Деду, перед смертью. Он умер позавчера.
И Ленка, и я понимали, что это уже серьёзно, что давши слово любимому деду, Никита теперь не отступится. Поездка требовала средств. Но и Светку понять можно – лишиться всего нажитого одним махом – это любого разозлит. И Ленка возмутилась:
— Ты, значит, в Тибет? А Светка одна с малышкой? У неё же в городе никого из родных!
— Справится как-нибудь, — Никита опустил глаза и сник. Я вмешался:
— А, может, ну его, деда? Пойдём завтра в похоронное, закажем всё, что полагается, молебен, попа организуем, и никто не едет в Тибет?
Голова Никиты опустилась ещё ниже, но друг уверенно сказал:
— Нет, я поеду, обещал…
Ленка, заткнула мне рот ладошкой и спросила:
— Ты хоть знаешь, куда ехать надо?
— Приблизительно, — неуверенно ответил Никита.
— При-бли-и-зи-тельно, — передразнила Ленка, — всё, идём в интернет.
И жена включила ноутбук. С полчаса мы лазили по сайтам сообщающих о необходимых документах, делали закладки. Ещё полчаса рассматривали карты и фотографии. А потом неожиданно высветилось сообщение: «Ищу спутников для путешествия по Индии». Ленка написала запрос, отозвался некто Олег. Часа два мы с ним переписывались и выяснили, что человек он увлечённый, не любит большие компании и предпочитает путешествовать налегке. От него мы узнали, что минимальный состав туристической группы для путешествия по Индии четыре человека. Если считать Олега, Никиту и меня выходило трое. И тут Ленка заявила, что едет с нами. Не зря я люблю свою супругу – она легко находит решения.
Мы договорились встретиться завтра у фонтанов, где Олег нам объяснит, что, где и к кому обращаться, чтобы сделать срочные визы, на чём настаивал Никита, где лучше заказать билеты туда и обратно, что важно и как согласовать в консульстве маршрут. Половину вопросов он обещал решить сам, с поддержкой моей жены (не мог же я отдать незнакомцу в руки деньги), другую, мы решим совместно, ну, а со своей работой я и Никита разберёмся самостоятельно.
***
Через пять дней мы стояли у стойки регистрации и выглядывали Никиту. За эти дни, несмотря на старания Ленки накормить, друг ещё больше похудел, осунулся и стал отдалённо походить в профиль на орла или грифа – его тонкая шея очень похоже и смешно выглядывала из дутой куртки. Именно смешно.
А вот тип, которого я встретил на лестничной клетке тоже походил на хищную птицу. Я выкинул пакет в мусоропровод, развернулся и наткнулся на человека в чёрном, длинном одеянии. Он выглядел угрожающе-опасным: высокий, с тёмной, азиатской кожей, пристально-чёрными глазами и смоляными длинными волосами, с лентой на лбу, расшитой странными узорами. Обходя его, и стараясь не коснуться одежды, я испытал некоторую жуть, словно из кошмарных снов. Потом, в суматохе сборов я забыл о странном типе и вспомнил только перед отлётом, когда увидел недалеко от Никиты. Значения особого не придал, поскольку зуд путешествия проник в каждую клеточку моего организма.
Мы с женой впервые совершали совместную поездку: мне нравилось отдыхать холостяком, а Ленка в тёплые края ездила с сыном и родителями, что меня тоже устраивало.
Полёт в Дели ничем особенным не отличался от подобных длительных перелётов. Дремали, болтали, слушали Олега, который с приближением Индостана, становился всё отчетливее нашим лидером и гидом.
Не пойми как, но в аэропорту между прохождением паспортного контроля и «зелёным коридором», мы потеряли Никиту. Еще заполняя иммиграционные формы, мы стояли рядом, а потом его не стало. Наверное, это случилось, когда мы пялились на экран, где высматривали номер ленты с нашим багажом. Мы с Ленкой и Олег не находили себе места. Потерять друга прямо по прилёту в Индию, это уже слишком.
Вот стояли за железным ограждением среди встречающих и не знали, как поступить. Но Никита появился рядом, словно не пропадал и сказал, что договорился за транспорт до ближайшего буддистского храма.
Не, ну ничего себе! Мы тут изнервничались все, а он такой деловой и с предложениями. Через несколько минут препирательств между Олегом и Никитой, мы всё же воспользовались предложением Никиты. Олег надулся, поскольку уверял, что знает, как дешевле добраться до интересующего нас объекта. Никита же просто заявил: «Я еду вот на этом!». И мы погрузились в старенький автобус, сильно смахивающий на катафалк.
Следующее заявление мы услышали от Никиты у ворот храма: «Найдите и купите бензопилу. И пусть она будет в рабочем состоянии. Встречаемся здесь, через час». Наших возмущений он не слышал, поскольку уже успел скрыться за дверью храма.
Ленка выдвинула идею:
— Никита совершает паломничество и это один из первых храмов.
Покупку мы совершили неожиданно быстро – повезло, в трёх кварталах за углом оказался нужный магазин. Остальное время мы прождали Никиту в сквере, недалеко от храма.
Олег трещал без умолка, а Ленка не перебивала, и, кажется, не шевелилась, слушая его. Со мной она, обычно, было резка, и обрывала тут же, находя с десяток доводов, чтобы показать мою глупость. Наверное, тогда во мне и шевельнулась впервые ревность.
Никита появился с длинной спортивной сумкой. При его небольшом весе, и совсем неспортивной фигуре сумка оказалась неподъёмной. Он стаскивал её по ступенькам храма, и я поспешил к нему на помощь.
— Это ещё что за такое? — возмутился Олег.
— Это тот груз, что я обещал доставить в Тибет, — Никита ответил мне, игнорируя вопросы нашего гида.
— Надо, так надо, — сказал я, — за этим, в общем-то, и приехали.
— Как быстрее добраться в Ладакх?— спросил друг.
Я взглянул на Олега, ожидая предложений. Тот помолчал, перетирая свою обиду, и ответил, что добраться туда можно на самолёте или на автомобиле. У обоих способов есть преимущества и недостатки. Олег объяснил, что штат Ладакх находится в неспокойной приграничной зоне. Общение с военными и таможенниками при досмотре очень утомительная процедура, и к тому же резкий скачок местности над уровнем моря при перелёте плохо сказывается на здоровье. Пять тысяч километров над уровнем моря – не шутка. Подъём в горы машиной переносится легче, но дороги оставляют желать лучшего. Хотя недостатки окупятся неповторимой красотой пейзажей. Пока Ленка и Никита обсуждали способ передвижения, моё внимание привлёк мужчина в чёрном. Он так необычно смотрелся на фоне ярких цветов и буйной зелени, что казался пришельцем из иного мира.
Мнение Никиты победило: «Я еду на автобусе!» Ленке, как и мне, в принципе, было всё равно, а Олегу даже нравились путешествия по земле.
***
Итак, нас ждал Ладакх и его столица Ле. Никиту особенно притягивали два монастыря, о чём он нам и сообщил. Во время путешествия меня не покидало чувство, что произойдёт что-то необычное, мистическое, а иначе зачем весь сыр-бор.
Вначале мы отправились на ночном автобусе из Дели до Манали – небольшого городка в индийских Гималаях. Этот переезд и путешествием не назовёшь, всё просто, как проехаться от Туапсе до Сочи.
Для следующего этапа пути мы арендовали микроавтобус. Я сидел с Никитой, Ленка пристроилась рядом с Олегом, и тот ей шептал на уху нечто, от чего моя жена то и дело ахала. Я предложил Олегу поменяться местами, но Ленка ответила, что ей надоело молча оглядывать окрестности, а Олег замечательный гид. Это действительно была правда. Наш проводник не раз посещал эти места и мог рассказать много удивительного и познавательного. Порой и мы с Никитой открывали рот, слушая его.
Знаток Тибета оказался кстати – нам предстояло пробыть в пути двадцать часов и проехать почти пятьсот километров по самой высокогорной дороге в мире! Здесь было на что посмотреть.
До севера Индии нашей группе предстояло преодолеть три пятитысячных перевала. Мы слегка нервничали – октябрь, время, когда в горах со дня на день ожидались снежные бури. Сейчас температура заметно приближалась к нулю. А в декабре столбики термометров иногда опускаются до минус сорока. Летом путешествовать приятней. Но Никите приспичило поехать именно сейчас.
Транспорт в этой местности всегда ходит переполненный. И у меня сложилось впечатление, что пока салоны автобусов и машин не будут забиты до предела, пока отдельные рожи не сольются в смазанный общак, не склеятся, как шпроты в банке – никто никуда не поедет. Мы думали, что будем в машине одни – не тут-то было! Попутчиков оказалось предостаточно. Так что вскоре меня сжали до онемения. Ленку притиснули к Олегу вплотную. Он приобнял её, и голова моей жены уютно устроилась у него на груди. Если бы водитель, помолившись, не включил зажигание, я бы вырвал свою жену из объятий паршивца. Но на меня прицыкнули, и я, чертыхаясь от неудобств, слегка растолкал попутчиков и затих. Хорошо, что мы выехали в два ночи, меня вскоре сморил сон, я, мотая головой и наклоняясь от резких рывков при преодолении поворотов, проваливался в тягомотную дремоту. Иногда, когда корзинка моего соседа, больно стукала меня по ноге, я открывал глаза и звёздный свет, обволакивая металлическую обшивку машины, создавал ощущение, что я нахожусь в летательном аппарате и мчусь к неведомым звездам.
После короткой остановки, я всё же уселся к Ленке, оттеснив Олега на моё место. Теперь Ленка лежала на законном плече родного мужа. И я довольный, вглядывался в дикую черноту пропастей, которая сливалась с беспросветной тьмой близкого неба. От частоты поворотов и стремительного набора высоты моё сознание поплыло. В ушах зазвенело. Я потерял ощущение времени, и когда мы преодолевали первый перевал – Ротанг, мне отчего-то казалось, что мы в дороге не несколько часов, а почти сутки.
Водитель в голос запел молитву, восхваляя богов, позволивших ему проехать опасный участок дороги, а я, наконец, взял себя в руки и поцеловал Ленку в её премиленький носик. Меня, вдруг, потянуло на романтику, мыслить я стал какими-то уж очень правильными цитатами: «Стало светать, и мы оказались на высокогорном плато. Вокруг открывались фантастические картины. Пустынные жёлтые горы. Синее небо с бирюзой легких облачков. Изумрудно-прозрачные речки. И причудливые фигуры, вырезанные ветром творцом: фиолетовые арки, розовые колонны, античные дворцы, какие-то идолы и сфинксы со страшными мордами».
Я встряхнул головой, вспомнил простые, привычные для меня слова, и тут мы увидели людей. Объявили продолжительную стоянку – ланч. Меня сразу захватила мысль: «Чаю бы выпить, чаю!»
Пока я думал, Олег принёс чайник крепкого чая и тибетские лепёшки, поставил их на раскладной столик. Пластмассовые стаканчики, наполовину опустошенные, сносил разыгравшийся ветер. Вокруг сновали женщины с длинными косами до пояса, в традиционных передниках в цветную полоску и невообразимых головных уборах, одетых, казалось, задом наперёд.
Вдруг мой взгляд среди пёстрой толпы выхватил одиноко стоящего человека в чёрном. Я вздрогнул. Ибо точно знал, что в нашем автобусике он не ехал, а другого автомобиля поблизости не было. Он наблюдал за нашей группой с расстояния, не приближаясь и не теряя из виду.
Пока я рассматривал незнакомца, Олег уже устроился возле Ленки в машине. Но мне сейчас было всё равно, из головы не выходил странный преследователь. Никита молчал, а я, по глупости, дал ему слово ни о чём не спрашивать. И теперь мучился нехорошим предчувствием.
На этот раз время пролетело быстро и вскоре солнце зацепилось за горный хребет. Из кассетного магнитофона водителя неслась музыка из индийского кино, а водитель громко подпевал и разговаривал с соседями, чтобы не заснуть за рулём, потом открыл боковое окно и подставил утомлённое лицо под поток свежего ветра. Похолодало. Я достал из сумки шапку, а Олег – плед и укутал мою Ленку. Во мне вновь вспыхнула ревность, спящая беспробудным сном на родине. Ну, куда Ленка могла деться дома? Она занималась нашим сыном.
Наконец, мы проехали самый высокий перевал – Талунг, и автомобиль, словно лошадь, странно зафыркал, чуя скорый конец пути. Вскоре мы въехали в Ле. Над нами опять расстилался ночной шатёр неба.
Олег быстро нашёл гостиницу со свободными номерами, не раз бывал в похожих городках. И мы, утомлённые дальним путешествием, растянулись на кроватях, «не чувствуя своих тел, которые стали словно воздушные и прозрачные в этом удивительном мире», как сказала Ленка. Я же выразился иначе: «Штормит, как после бутылки водки».
***
С раннего утра я прибывал в потрясении. В длинной тяжёлой сумке, которая доставляла нам неудобства, оказался труп, завёрнутый в полиэтиленовую плёнку.
А Никита, честный, правильный, добрый Никита не обмолвился о своём сногсшибательном багаже ни слова!
Я то думал, что он едет в Тибет, чтобы монахи помолились за его деда – он придерживался какой-то странной религии. А на самом деле Никита вёз в горы покойника! Так вот для чего понадобились деньги! Понятными становились траты моего друга. Оформить вывоз трупа, наверняка вылилось Никите в копеечку.
А я как дурак торжественно поклялся не задавать вопросы и не заглядывать в сумки к Никите. Обещал. Но слово не сдержал – достала меня длинная, тяжёлая, мешающаяся поклажа, которую я помогал носить, вернее тягал всю дорогу. И вот на свою голову заглянул. Уж лучше бы стал честным, как полагается быть нормальному мужику. Но в том-то и дело, что наученный лихими девяностыми, я никому не доверял. Я не был героем своего времени: не покупал и не продавал ваучеры, не был челноком, не сидел на воде и хлебе, ожидая призрачную зарплату – крутился по-другому. Я объегоривал лохов напёрстками, впаривал всякую туфту вместо бадов и продавал втридорога предметы, купленные за углом – делал деньги! Мне удалось не влезть в бандитскую группировку и не получить от неё же пулю. Капитал завёлся, как и всё к нему прилагающееся. Но как только я оказывался возле друга, во мне просыпалось сомнение – так ли я живу?
Вот и теперь знал, что в сумке труп, но признаться Никите не смог. Он бы так не поступил никогда, не нарушил бы слово, данное не только другу – любому человеку, даже врагу! И я не смог упасть в его глазах ниже плинтуса. Сделал вид, что крепко спал, пока друг ходил договариваться за транспорт к монастырю, что расположен в ущелье, недалеко от истока реки Инд.
«Разбудив» меня, Никита позвал завтракать. За столиком нас уже дожидались Ленка с Олегом, и уминали момо (подобие наших пельменей). Жена не хотела в горы, её привлекали магазинчики Ле, развалины замка и улочки города. Затоптав свою ревность, я предложил, разделиться: Ленке с Олегом остаться в городе, а нам с Никитой поехать в монастырь. Мне всё же хотелось найти капельку уважения к самому себе. Идея всем пришлась по душе. Никите не нужны были лишние глаза, а Ленка, наконец, смогла бы осуществит свою мечту – опустошить банковскую карточку. Моя излишняя скупость тоже издержки девяностых. Ну, не мог я тратить деньги на всякие побрякушки! Жаба душила. И раскошеливался, только когда надвигался скандал.
***
Всего три часа по безлюдным просторам – и мы оказались на месте. Дёрнув за ручку, в виде кольца, пригнувшись, мы вошли в низенькую дверь монастыря. Внутри – никого, кроме погружённого в чтение святых свитков старенького монаха. Он сидел на полу у большой статуи длинноухого Будды. А между ним и Буддой колыхалось целое море огней, зажжённых в блестящих чашечках. Полумрак, непроницаемый Будда в золотых бликах, монотонная ритмика чтения – всё это завораживало. Я присел на коврик в дальнем углу, поставив рядом длинную сумку и вторую, с купленной в Дели бензопилой. Хотя не мог и предположить предназначение такой странной покупки. Время словно остановилось. Напротив, во всю стену, виднелись фрески тысяч будд в тысяче проявлений своей природы. Свет и тени от мерцающих огней волнами шли по ним.
Я не заметил, как Никита исчез, и вздрогнул от его прикосновения к плечу. Рядом с ним стоял молодой монах, который жестом приглашал нас за собой.
Мы прошли в низенькую боковую дверь и ступили в узенький, каменный коридор, который менял направления и становился с каждым шагом всё ниже.
Никита, словно забыл обо мне и тащил за лямку длиннющую, неуклюжую сумку. Она то и дело поворачивалась поперёк и норовила застрять. Несмотря на полумрак, мне всё же удавалось вовремя развернуть её, но другая сумка с бензопилой больно била меня по колену.
Наконец, наш проводник открыл дверь на волю, и мы невольно прищурились от яркого солнца и блестящих снежных гор.
В небе над Тибетом парили орлы…
Мы вышли и увидели каменный склон. Никита что-то сказал монаху, тот кивнул и ушёл назад в недра гор, надёжно прикрыв за собой резную дверь.
Пока я рассматривал прекрасный вид долины, Никита стал подниматься вверх. Он тащил двумя руками за собой тяжёлую сумку, постоянно спотыкаясь через острые валуны. Я догнал его и помог с ношей.
Тяжело дыша от нехватки кислорода, мы, наконец, достигли небольшого ровного уступа, который нависал над бездонной пропастью.
Никита достал из сумки труп, уложил покойника ногами на юг и, смотря на меня безумными глазами, прошептал:
— Включай пилу, Андрюха.
Я спросил, ничего ещё не понимая:
— Ты уверен, что именно здесь, среди камней, нам нужна эта штуковина?
Никита утвердительно кивнул головой и схватился за пилу. Но я не дал её в руки друга, а приготовил топливную смесь из купленного ранее бензина и специального масла, встряхнул и залил в ёмкость. Потом, перевёл включатель зажигания в рабочее состояние, подкачал бензин в карбюратор, вытащил подсос и дёрнул сильным рывком оттяжной стартёр. Мотор затарахтел и я поблагодарил тестя, который вытрепал мне все нервы со своей доисторической «Дружбой» прошлой осенью, когда мы валили на даче старые яблони.
— Что будем резать? — спросил я.
Никита ответил:
— Труп…
Я настолько обалдел, что опустил движущуюся цепь вниз, и чуть не поранил ноги. Выключил пилу и закричал:
— Ты ничего чудовищней придумать не мог?
Он, молча, глядел на труп.
— Ты продал всё имущество и потратил все деньги для того, чтобы разрезать в горах деда?
Никита, наконец, посмотрел мне в глаза и ответил:
— Это такой способ захоронения, Андрюха.
— А почему нельзя в гробу на кладбище, и главное дома?
— Видишь ли, Андрюха, дед мой, из племени меркитов. Он был уважаемым человеком – старейшиной. Вот сейчас выполню обещание и отправлю его душу на небеса, в рай, по-вашему. Но тело должны растерзать орлы!
— Ты говоришь какую-то чушь!
— Почему же чушь? Вы верите в Христа, в бессмертие души. Кто-то верит в Аллаха. А у деда была своя древняя религия. Она зародилась раньше из известных ныне. И потом – я обещал! Покажи, как включается пила.
— А давай оставим труп, и пусть орлы сами его съедят!
— Нет, труп должен быть разрезан.
— Дурдом, — прошептал я.
А Никита скомандовал:
— Включай! И подсказывай, только чётко, как с этой штуковиной обращаться.
Я показывал и объяснял:
— Держи пилу двумя руками, обхвати всеми пальцами рукоять, а большой палец левой руки расположи под передней. И главное, стань сбоку от пилы. За ней стоять нельзя. Пили низом, не концом.
А потом, понимая, что Никита не отступится, и, желая быстрее покончить с чудовищной ситуацией, я запустил бензопилу, передал её другу.
Никита сделал первый надпил и пошатнулся. Я испугался за него – обрыв рядом и закричал:
— Ноги, ноги расставь пошире и присядь слегка. Начинай пилить краем шины. Это что ближе к корпусу находится… — и тут же замолчал, удивлённый не меньше, чем друг – цепь бензопилы зацепила блестящий предмет, который ударился о шину и выпал к нашим ногам.
Я поднял украшение и сразу понял, что оно старинное и дорогое: обработка, узоры, оформление.
У Никиты тряслись губы, заикаясь, он спросил:
— Дед что, проглотил это?
Я кивнул, другого объяснения не находилось. Ну, как ещё может толстая цепка с камешками попасть в желудок к покойнику. Хотя…
— Никита, — я всё ещё старался перекричать шум двигателя, — а в морге не могли засунуть эту штуковину в деда?
Никита пожал плечами. Я выключил пилу, положил на землю и заглянул вовнутрь тела. Там в свернувшейся крови и жидкости что-то блестело. Отличаясь брезгливостью, тем не менее в этой ситуации я превозмог свою слабость, засунул руку в покойника и вытащил ещё несколько драгоценностей, которые лежали в порванном кульке.
У Никиты текли слёзы, он начал всхлипывать, как ребёнок. Я посмотрел на него и строго рявкнул:
— Не распускай сопли. Объясни, если что-то понимаешь!
Хватая воздух, утирая слёзы рукавом, Никита ответил:
— Дед уверял… что если я выполню… выполню обещание… то стану богатым… Очень богатым…
— Вот и замечательно! Оставляем деда так и пойдём?
— Нет! — послышался решительный отказ. — Включай пилу.
Я вновь запустил движок и передал её в руки друга.
Никита продолжил разрезать труп с какой-то злой решимостью.
То зажмуривался, то открывал глаза, я ужасался тому, что тело режется, как колбаса.
Всему приходит конец. Никита закончил расчленять труп. Я выключил пилу и сбросил её в пропасть. У друга тряслись руки и всего его бил озноб. Я достал из внутреннего кармана фляжку с «Парламентом», протянул Никите и сказал:
— Помяни…
Он залпом выпил всю, как воду. Я поднял его, и мы, пошатываясь, стали спускаться к резной двери, где нас уже ожидал молодой монах.
***
На этом неожиданности не закончились. В номере, я увидел Ленку, лежащую на кровати с красными глазами и распухшим от слёз носом. Рядом лежали яркая шаль и один-разъединственный браслет. Небольшое количество вещей меня обрадовало, но слёзы встревожили – не карту ли свистнули, и я тут же поинтересовался:
— Что случилось?
— Я развожусь с тобой, жмот! — последовал ответ.
— Не понял, что за оскорбления? Деньги с карты сняла?
— Нет! Представила, как ты посмотришь на меня…
— Как?
— Как на преступницу!
— Ты говоришь о том, чего не случилось. Тебя какая муха укусила?
Ленка заистерила:
— Я деньги не стала снимать, чтобы укоров не слушать. На, подавись карточкой своей!
Я поймал на лету пластиковый кусочек, сунул в карман и разозлился:
— Да ты просто влюбилась в Олежку своего! И деньги тут ни при чём! Наверное, все твои укромные места перещупал?
Ленка проглотила слёзы и разъярилась:
— Дебил ревнивый! Я одна из нашей группы историей и культурой интересуюсь. А у вас секреты! Вы с Никитой зачем ехали? Точно не за впечатлениями! Ну-ка, отвечай честно!
Сказать правду я не мог и не собирался. Это должен сделать Никита, если захочет. Да и развод – глупость. Ленка всё же хорошая жена и красивая женщина. Даже сейчас с вампирскими глазами и разводами туши на щеках, она выглядела привлекательно: в меру полноватые бёдра, почти плоский живот, шевелящиеся от частых вздохов груди. Нервный стресс, полученный в горах, искал выхода и всколыхнул во мне желание. Меня просто затрясло.
Я погладил Ленку по щиколотке, она подобрала ногу. Я дотронулся до колена, она отодвинулась от меня подальше, но в её глазах я прочитал интерес. И тут на меня напал прилив неожиданной щедрости:
— А не отправится ли нам отсюда в Гоа?
Жена недоверчиво посмотрела на меня и пересела поближе:
— Сегодня и одни?
Хотелось ответить «да», но… Я шумно выдохнул:
— Ленка, будь реалисткой! Завтра и со всеми. Передвигаться по Индии мы можем только в составе группы.
Ленка хитро улыбнулась:
— Вот тогда то, о чём ты думаешь и будет завтра, на Гоа и если найдётся укромный уголок… А у Олега денег нет!
Я схватил графин с водой, стоящий на тумбочке возле кровати и запульнул его о стену – мало того, что опять я слышу «нет», так и вновь этот Олежек. Ленка притихла, сжалась, как испуганная мышка, а я прорычал:
— Сегодня, а то Гоа завтра не будет.
***
Следующий закат мы встречали вчетвером, сидя на песчаном пляже. Ласковые волны лизали наши пятки. Боже, чего это мне стоило!
Я протрудился полночи, вспоминая все заветные точки своей жены, пока она не простонала мне в ухо, что опять любит меня.
С Олегом мы немного подрались. Я получил в нос – здоровый же он бычара. Боль примирила меня с мыслью, что у Олега не было крамольных мыслей относительно моей супруги. Мне же удалось пнуть его под колено. И то, что я сопротивлялся, Олегу понравилось. Мы решили повторить поездку в Тибет на будущий год.
Друга же я просто обманул. Ну, не мог я долго оставаться в отличие от Никиты праведником. Он ни за что бы не поехал на мои деньги нежиться в райский уголок. И до последнего прибывал в уверенности, что мы летим в Дели.
Никита пытался обижаться, но мы упросили его рассказать всё-всё, не пропуская деталей о тайной стороне нашего путешествия.
Оказывается, всё просто. Существуют фирмы по перевозке покойников в другие страны, налаженные пути транспортировки: в Европу, Эмираты, Канаду, Индию. Эти же фирмы занимаются оформлением всех необходимых документов за неслабый гонорар. Как говорится, были бы деньги.
Аэрокомпании тоже легко соглашаются на перевозку «Груза 200», при наличии документов, запаянного оцинкованного контейнера с телом и сопровождающего, летящего на этом же рейсе. Ещё легче проходит транспортировка, если фирмы перевозчики находят кого-то, принимающего в нужной стране. Для Никиты такой стороной стал буддистский храм в Дели, недалеко от аэропорта.
Когда мы втроем отправились выполнять странное требование Никиты – покупать бензопилу, сам друг ждал, когда вскроют запаянный гроб, завернут деда в ткань, пропитанную бальзамической жидкостью и пищевую плёнку. Обычно покойники, вместе с оцинкованным гробом весят около двухсот килограмм. Поднять такую тяжесть мы бы с Никитой не смогли, да и потом, друг всё равно собирался деда распиливать. А без гроба дед поместился в длинную спортивную сумку и весел втрое меньше. Разумеется, монахи тоже старались не бесплатно.
Чтобы избежать проблем с трупом в местных аэропортах, Никита и отказался от комфортабельного перелёта в Ле.
Меня всё не покидал вопрос о том, как драгоценности деда оказались в его трупе. Оцинкованные контейнеры просвечиваются рентгеном на таможне, и провезти их из России не представлялось возможным. Я уточнил:
— Никита, а ты от начала и до конца наблюдал, как деда бальзамировали после того, как вытащили из гроба?
— Конечно, нет. Не смог! Меня вывернуло от вида и запаха, и я вышёл на улицу пока не сказали, что всё готово.
— А ты, случайно, не видел поблизости неприятного человека в чёрной одежде?
— Видел, странный он какой-то…
Ленка потребовала показать драгоценности. Женщин всегда манят к себе сверкающие побрякушки. И только тут мы поняли, что Никита оставил их без присмотра в бунгало. Не сговариваясь, мы поспешили к домику. Узкую дорожку с двух сторон обрамлял густо посаженный кустарник. Мы двигались друг за другом, и не успел я взяться за ручку, как дверь распахнулась, на пороге стоял наш странный преследователь в чёрном. В руке он держал пакет с драгоценностями Никиты.
Не успев издать даже звука, я получил удар под дых и свалился тут же. Хватая воздух ртом, я, тем не менее, никак не мог вдохнуть. Однако отчётливо видел, как следом за мной упал Никита – кулак незнакомца попал ему в голову. Олег продержался дольше и успел нанести несколько ответных ударов. Но тоже был повержен. Стоять осталась Ленка, застыв в немом оцепенении.
Утром, мы даже порадовались тому, что теперь не будет проблем с вывозом драгоценностей. Олег уверял нас, что если мы не заявили их при ввозе, то смогли бы вывезти украшений всего на пять тысяч рупий и то при наличии чека.
Нам повезло дважды. Второй раз – был конец октября, начало туристического сезона, температура около тридцати градусов, а сезон дождей уже миновал. Отдыхать хотелось бесконечно, но мои средства таяли, и настроение моё портилось. Видя мою кислую физиономию, Ленка поняла, что пора собираться домой.
Возвращались мы без приключений. Промозглая погода родины, добавила уныния к мыслям о предстоящей работе и пополнении денежных запасов. В аэропорту у Ленки спёрли сумку с документами и купленными ею сувенирами. На душе стало совсем тоскливо – путешествие окончилось, а вместе с ним и бесшабашное чувство всемогущества над своей судьбой.
***
Мы попрощались с Олегом и Никитой. Они сели в такси, а мы с Ленкой направились к остановке. Во мне опять проснулся сквалыга, особенно после утери всех наших документов. Я с трудом удерживался от нравоучений, когда услышал за спиной голос. Обращались явно к Ленке:
— Дамочка, дамочка, это вы искали сумочку?
К нам спешила пожилая женщина в странной шапке. Ленка взяла протянутую сумочку, заглянула вовнутрь и лицо её засияло. Она радостно заговорила:
— Андрей, представляешь, пропажа нашлась! И документы, и деньги тут. И даже сувениры! — а потом, обращаясь к женщине, спросила: — Вы где её нашли?
— Мужчина в чёрном попросил передать, — ответила старушка.
Я сухо бросил: «Спасибо», и не дал Ленке отблагодарить старушку купюрой, затащил в автобус. Ленка всё копалась в сумке, а потом её глаза округлились:
— Андрей! Это что?
На ладони жены лежал пакетик с драгоценностями Никиты. Я схватил пакет, спрятал во внутренний карман и всю дорогу домой прижимал его к груди.
Жена поняла меня без слов – хорошо знала мою алчную натуру. А я и в самом деле думал лишь о том, как найти способ и оставить находку себе. Вообще-то это было справедливо – я истратился на компанию, которая особо и не благодарила меня.
Ночью не спалось, всё курил одну за другой сигареты. Думал и сравнивал себя с Никитой и даже с Олегом. Как бы они поступили? Отдали или нет? Я убеждал себя, что каждый в этом мире за себя. Но что-то грызло меня в душе и не давало согласиться. Выходило так, что Никита отдал бы, не задумываясь – вещи чужие. Олег тоже бы вернул, зная о таком приключении. Получается, я – другой! Я проще, меркантильней, циничней. До этого случая так и было, и меня это нисколько не задевало.
Закурив очередную сигарету, я вышел на балкон. Дождь сыпался мелкими каплями вперемешку с крупными снежинками. Город спал, укутанный тёмной пеленой. Одинокий фонарь, освещающий двор, слабо очерчивал светлое пятно на земле. Именно там я увидел человека в чёрном. Он стоял, не шевелясь, полы его длинной одежды развивались с каждым порывом ветра.
И тут я принял решение. На часах было три ночи, но я набрал телефон Никиты. Разговор оказался коротким. Он вскоре приехал.
Взял в руки сокровища, поблагодарил. Друг нисколько не сомневался, что я с радостью возвращаю ему драгоценности.
Я зашёл в спальню, Ленка лежала с открытыми глазами, в которых застыли слёзы. Она обняла меня и прошептала:
— Если бы ты не отдал драгоценности, я ушла бы от тебя…
***
Время летело быстро. К концу зимы я сдружился с Олегом. Его знания Индии и мой опыт в бизнесе предрекали нам деньги. Никита изменился, стал молчаливым и всё реже появлялся у нас, и вскоре сменил номер телефона. Ленка звонила Светке, но его бывшая тоже ничего не знала о Никите.
Как ни странно, расставание с другом переживалось трудно, будто потерял половину себя. И может потому я завёл собаку – лайку. С одной стороны, она вовсе и не нужна была нам, не любители мы животных. А с другой – у меня появилась возможность, гулять по вечерам, и не думать о друге. Щенок оказался шустрым, непоседливым и постоянно норовил куда-то сбежать или приволочь что-то гадкое из кустов.
В один из вечеров я потерял своего пса из виду и метался по округе в поисках его. Щенка не нашёл, а наткнулся на странного человека в чёрной одежде, преследовавшего меня в Индии. Сказать, что я испугался, ничего не сказать. Уж лучше бы какая-нибудь шпана с ножом нарисовалась, а ни этот мистический урод!
Я сделал пару шагов назад, развернулся и бегом понёсся к подъезду, забыв о щенке. Но пёс с лаем, думая, что я играю с ним, нагнал меня и вцепился в штанину. Его наскок оказался неожиданным, я споткнулся и упал, больно ударившись лицом о бордюр. Тут же поднялся и увидел своего тёмного преследователя. Он шёл неспешно, но уверенно в мою сторону.
Я отцепил щенка от брюк, взял его на руки и поднялся. Затем собрав всю свою смелость, взглянул в глаза чёрному человеку, решив про себя: «Будь что будет!», и… узнал Никиту.
— Ну, привет! — глухо произнёс мой бывший друг.
Я кивнул в ответ, не в силах выдавить из себя хотя бы звук.
— Пустишь переночевать? — так же спокойно продолжил он.
Я опять кивнул в ответ и открыл дверь в подъезд. Мы поднимались по ступенькам. Шаги гулко отдавались в вышине и затихали возле чердачного проема. Моё сердце билось в такт с шагами, а дыхание стало прерывистым и частым. Наконец, я позвонил в дверь квартиры. Нам открыла Ленка и, в отличие, от меня, сразу угадала гостя.
***
Этот вечер надолго запомнился мне. Мы сидели на кухне и пили водку. И это простое и хорошо знакомое действие привело меня в норму, я смог разумно мыслить и задавать вопросы:.
— Ты так и не сошёлся со Светкой?
— Нет, — ответил Никита, — у меня теперь иной путь.
— А жена и ребёнок, значит, побоку? — возмутилась Ленка, — Пусть без отца малыш растет…
Ленка недоговорила, потому что я щипнул её под столом за ляжку. Никита помрачнел и выглядел неважнецки. Его явно преследовали грустные думки. Мне стало жаль его. И без слов было понятно, что у друга сложнейший период в жизни.
Так и оказалось. После третьей или пятой рюмки, его, наконец, отпустило, и он заговорил. Рассказал, что мечется между двумя обещаниями: заботиться и оберегать жену и дочь, и сохранить для потомков реликвию – украшения предка, одного из советников самого Чингисхана. Это на словах, а на деле, Никита либо должен продать украшения и на вырученные деньги выкупить квартиру, дачу, машину и вернуть Светку, или расстаться с семьёй навсегда, посвятив себя служению Культу Орла, став его новым камом*.
— Как тот тип, что следил за нами в Индии?
— Да, и также соблюдать обряды и таинства.
— Значит, я видел прежнего кама раньше. И именно он накостылял нам на Гоа?
Никита утвердительно кивнул.
— А почему?
— Выполнял свой долг. Он должен был удостовериться в том, что я выполню обещание. Или же ему пришлось бы убить меня, совершив другой ритуал.
— Ну, заодно и нас, наверное? — спросил я.
Никита пожал плечами. А мне стало ясно, что если бы кам разобрался только с одним Никитой, то нам бы досталось тоже. Закон Индии суров – сколько в группе въехало человек, столько должно и выехать. Страшно представить наши мытарства.
Чем больше мы пьянели, тем больше говорили об украшениях. Я не понимал, почему кам то подбрасывал их, то забирал. Никита выдал целую теорию. Выходило, что старинные драгоценности — мерило светлого и доброго в людях. И если их отдавать в руки, а потом забирать, то можно узнать истинную сущность человека. Праведникам они дают счастье, скупердяям – горе. А ещё такие драгоценности помогают найти своё настоящее «я» и истинную ценность в жизни. По всему выходило – я поступил правильно, вернув их другу, поскольку оказалось, что мы с Ленкой всё же привезли из Индии сокровище – у нас родилась дочка.
Где-то в глубине души я всё же злорадствовал – бывают же и у праведников терзания. Или они как раз и бывают у порядочных людей?
То ли дело – я! Ленка наговорила подругам обо мне столько хорошего после поездки.
Но на самом деле многого не знает. И это лучше, поскольку я по-прежнему далеко ни ангел.
Камы* – особенные люди, обладающие магическим даром, который передаётся по наследству или появляющийся во время прохождения особых ритуалов. Кам служит проводником между миром живых и миром ушедших в иной мир, а также между миром людей и миром природы и является избранником божеств.