Солнце в этот день палило нещадно. После обеда прилегли отдохнуть и проспали два часа. Видимо, сказалось, что ночью мало поспали.
Первым проснулся Карацупа. Зычным окриком поднял остальных:
- Рота, па-а- адъём! Кончай ночевать, алкоголики, тунеядцы, хулиганы! Ночью спим, днём спим. Кто работать будет? А ну быстро выходи строится! Песчаный карьер – два человека!
Днём просыпаться и вставать было тяжелее. Жара угнетала. Митяй вылез из палатки, потряс головой:
-Сэмэн, давай искупаться сходим? Бубен, вон, даже глаза разлепить не может…
- Ты и так полдня купался. Скоро солнышко скроется – муравейник закроется, а вы всё ещё палец о палец не ударили. А ну, быстро схватили брёвнышко и весело понесли!
Мужики положили на кирпичи последний двенадцатый ряд сруба.
- А теперь наша задача – над ним срубить ещё четыре ряда. Потом разбираем. И укладываем, начиная с первого ряда уже на паклю. Итого у нас будет шестнадцать рядов. Всё понятно?
- Понятно! Давай уже, причёркивай.
Семён уже успел из бруска и двух гвоздей сделать плотницкую черту. Причеркнули сразу две шестиметровки. У одного бревна выбрали паз и положили. В это время на участке появилась Глафира с корзиной.
- Мальчики, а я вам сегодня пирожков испекла!
- Митька, твоя Красная шапочка пришла, пирожков принесла, - Бубнов воткнул топор в бревно.
Семён посмотрел на солнце:
- Ну что ж, на сегодня можно и закончить. Главное, весь материал привезли и даже рубить начали – день не зря прошёл.
Бодриков отправился за водой, Семён с Митяем – за дровами. Бубнов собрал щепки и зажёг костер.
- Разрешите, Галина Евгеньевна, попробовать вашу продукцию,- Бубнов запустил руку в корзину и выудил ещё теплый пирожок.
– О, ш капуштой! – воскликнул он, откусив сразу три четверти пирожка. Проглотив в две секунды, спросил:
- А хотите, я вам анекдот про пирожков расскажу?
- Расскажите, - заулыбалась Добронравова.
- Три пирожка начали ухаживать за булочкой, а один и говорит: «Ты, булочка, на тех двоих не обращай внимания – они с капустой, я один с яйцами!»
Глафира прыснула.
В это время – ни раньше, ни после, а, по известному закону, именно сейчас, к участку подъехала «копейка» канареечного цвета. Из неё вышла Любовь Бубнова собственной персоной. Она взяла с заднего сиденья чемодан и направилась к веселящейся парочке. Дородная Люба швырнула чемодан под ноги растерявшемуся Бубнову:
- Я вижу, ты уже и замену мне нашёл! А я думаю, чего он домой ночевать не приходит? – С полоборота завелась Бубнова. –О! А рожа-то утебя – вся в синячищах! Бабу с дружками не поделили? В чемодане твои шмотки. Можешь больше домой не приходить – живи, где хочешь, с кем хочешь!
Она развернулась и направилась к ожидавшей её машине. Бубнов за ней:
- Любка! Стой, подожди!
Но Любка уже села в машину, зло хлопнула дверцей. Машина уехала.
- Ну, надо же! – Возмутился Бубнов. – Ещё и свояка с машиной гоняет! Такси нашла… Тьфу, дура! – Он в сердцах пнул чемодан. Сунул руки в карманы. «Чемодан-то в чём виноват!» Поднял и отнёс к палатке.
Одновременно подошли Бодриков с водой и Карацупа с Митяем - с дровами. Все обратили внимание на контрастирующий с походной обстановкой яркий чемодан.
- Моя приезжала – передачку привезла. Развод, короче, по-итальянски, - Пояснил Бубнов.
Сели ужинать. Глафира принесла поварёшку и чашки. Так что не приходилось каждому тянутся ложкой к котелку. Кроме яиц, сала и самогона она принесла дюжину пирожков с капустой, которые мужики умяли вмиг, угощая Добронравову изощрёнными комплиментами за вкусную стряпню. Митяй на правах фаворита даже чмокнул её в щёчку прилюдно. Было не понятно, правда, отчего он так расчувствовался – от пирожков или от самогона, потому что как раз держал в руках стакан с первачом.
- Чего загрустил, Олег?- «укусил» друга Карацупа. – Сам же говорил, за восемь бед один ответ. Получил вольную - теперь можно спокойно строить Генке дачу.
- А я не загрустил, я вспоминаю: это который по счёту раз мы разводимся? Помнишь, Митяй, я у тебя две недели жил? Когда это было?
- Так уже два года прошло. Кстати, если что, – то, пожалуйста. Маманя возражать не будет.
- Переезжай к нему, Бубен,- продолжал шутить Семён. – По тому, как он всерьёз взялся обихаживать нашу кормилицу – Галину Евгеньевну, он скоро в город переедет. Одна его маманя останется в квартире!
Глафиру, однако, такими шутками не сконфузишь – она театрально положила голову на плечо Мякишева и промурлыкала:
- Пусть это будет нашей маленькой тайной. Правда, Дмитрий Василич?
После ужина снова зазвенела гитара. Мягкий баритон Карацупы выводил:
Мы здесь город построили –
В этом диком краю.
Кедры высятся стройные,
Как солдаты в строю…
- А что, Гена, лет через пяток зашумят здесь у тебя яблони, покраснеют помидорчики, зазеленеют огурчики. Главное все свое – с грядки, и бесплатно! – Митяй хлопнул Бодрикова по плечу.
- Ага, бесплатно! – Бубнов подбросил в костёр дровишек. Снова сел, - Построй дачу, потом теплицу, потом привези навоз, торф, удобрения всякие – не однакие, купи рассаду, средства от вредителей, инструмент да ещё доберись сюда из города, чтоб наработаться – вот потом, будешь наслаждаться бесплатными помидорчиками. Если, конечно, до тебя их кто-нибудь не соберёт!
- Ничего, глаза боятся – руки делают! Всё посадит и яблони, и груши…
- Может быть, может быть,- Карацупа передал гитару Митяю и чокнулся с ним остатками самогона. – Но сначала мы здесь посадим свою печень!
Бодриков затянул весёлым дискантом без музыкального сопровождения:
Я на даче горько плачу –
Денег нет на семена.
Засажу я хреном дачу –
Лучше хрен, чем ни хрена!
Опять отправились спать только в час ночи.