Балаклава. Моя маленькая родина. Такая прекрасная в заснеженную пору и в цвете миндаля, разнеженная от знойного лета и просто дурманящая любого своей красотой…
Особенно она поражает взор и душу осенью, тогда, когда вернее всего сказать:
«Есть в осени первоначальной, короткая, но дивная пора…» Ведь она действительно очень коротка! Не успеешь оглянуться вокруг, как узор из алых листьев уже лежит на земле, а голые ветви колышутся на пронзительном ветру.
Это происходит везде, и этого не избежать. Время быстротечно и одинаково длится в любом городе. И поэтому мы с папой из всех сил стараемся уловить эти прекрасные хрустально чистые денёчки ранней осени. По уже установившейся традиции, отправляемся в небольшое путешествие к морю и начинаем рисовать.
Мой папа – преподаватель детской художественной школы. И хотя это всего лишь его должность, в душе – он, как и я, художник. Мы вместе очень ждём этих походов, которые, спорю, навсегда отпечатываются в памяти обоих.
Собираемся долго, иногда готовясь за несколько месяцев. Тогда же я закупаю себе новые краски и альбомы. Не знаю, почему, но рисовать на них намного приятнее и веселее. Выходим ранним утром, ещё до восхода солнца и направляемся мимо Генуэзских башен в район Ближнего или Золотого пляжа. Слышится неимоверный запах можжевельника и первый стрекот цикад, а где-то вдалеке шумит море. Его лазурные волны с рёвом ударяются о камни и рассыпаются сотней серебристых осколков. Они же точат скалы и вымывают новые пляжи.
Воздух прозрачен и чист. Зелень деревьев уже покрывается багрянцем и охрой, а местами даже золотом и кармином. Иногда пролетают листья, медленно и печально танцуя свой последний осенний вальс. В такие мгновенья в душе особенно рождается желание творить. Рисовать, петь, писать – без разницы!
Осенняя листва кружится,
Танцует свой последний вальс.
На землю медленно ложится.
Очаровав в полёте нас…
***
Шумно бьётся о берег волна,
Рассыпается звёздной росой.
Что с собою приносит она,
Словно вестница бездны морской?
***
Иль бесшумно бьют волны о брег,
Генуэзские башни овеяны дымкой,
Над горою блестит первый снег
И ты заворожен этой картинкой…
***
Края родного нет в мире милей
И прекрасней на всём белом свете!
Балаклава! Я знаю, тебя нет родней
И красивей на нашей планете!
И хотя этим стихам уже несколько лет, те чувства, что побудили меня к написанию этих строк, будут жить вечно. Во всяком случае – всю мою жизнь.
Я иду по каменистой дорожке, едва успевая за большим размашистым шагом отца. Постоянно оглядываясь, стараясь запомнить ту былинку или облако, что остаётся у меня за спиной, и бегу со всех ног. Сколько видно взору - внизу лишь море, тихое, бесконечное и вечно волнующее воображение. «Что скрыто там, в его глубине? Знает ли кто-нибудь, остались ли там неразгаданные тайны? Или уже известно всё?...» - то и дело приходит мне на ум, а после улетает, сменяясь залпом новых вопросов.
Мои мысли и размышления лишь слегка отвлекает мерное звучание волн, но не лишает того сладостного настроения, которым обеспечен весь грядущий день. В такие минуты я чувствую вечность, или, во всяком случае, мне так кажется. В душе наступает умиротворение, и кажется, что так было всегда: сегодня и 2500 лет назад – это место ничуть не изменилось! И будет таким вечно, и я также навечно останусь здесь. Не хочется думать о том, куда следует идти завтра, или о том, что было вчера. Для меня время застыло, и я для этого дня вечно буду такой, какая есть сейчас.
Мы с папой присаживаемся на один из обросших мхом камней, раскрываем свои рюкзаки, вытаскиваем краски и начинаем творить. Как же легка кисть в руках художника! Овитая легким ещё по-летнему жаркому дуновением ветра, она так и скользит над листом, на мгновенья зависая над ним, как птица.
-Папа,- как-то спросила я, - а почему мы всегда приходим именно осенью и именно сюда или на Серую скалку? Разве в Балаклаве нет других таких же красивых гор?
С минуту он помолчал, а после, резко устремив на меня свой голубоглазый взор, спрятанный за стеклами очков, сказал:
-Нет лучшего места на Земле, чем то, где жил Анатолий Семёнович!
-Анатолий Семёнович…- повторила я,- А кто он?
-Учитель с самой большой буквы и на всю мою жизнь! Мой наставник и просто славный человек! Таких сейчас сложно найти… да и найду ли?
-Он был твоим учителем рисования?
-Да, именно так. И этот чудесный, волшебный мир, который предстаёт пред нашими глазами, он открыл мне впервые!
Я смотрю на папу во все глаза улыбаюсь. А он как будто замечтался, погружённый в воспоминания, оставил кисточку и принялся за рассказ. Я, конечно, знала, что мои родители учились в средней школе №30 г. Севастополя. Но я лишь сегодня узнала о том, что они оба были учениками Анатолия Семёновича Терентьева. Обычный школьный учитель и настоящий человек, не благодаря ли ему, мама с папой так же стали учителями? И продолжили свой жизненный путь, вот уже двадцать с лишним лет?
Анатолий Семёнович Терентьев преподавал у них и черчение и был для всех очень большим другом. Родился он в 1927 году и с самого раннего возраста взял кисть. Ему предлагали стать трактористом (в те времена это была очень доходная профессия), но Анатолий твердил, что хочет стать художником.
Настойчивый Толя добился своего. Закончил Симферопольское художественное училище им. Самокиша (декоративное отделение), затем поступил во Львовский полиграфический институт, после чего стал учителем.
Начался отсчёт трудных, но счастливых дней в средней школе №30 г. Севастополя.
Анатолий Семёнович был строгим, не терпел срисованных или нарисованных другом учеником работ. Он безошибочно мог различить, кем нарисован рисунок: родителями «золотыми ручками» или трудолюбивым школьником. Уроки у него всегда проходили весело, и хотя не у всех всё получалось сразу, за плохие оценки никто не обижался.
Одни «болели» рисованием, другие, не желая приложить к труду своих усилий, получали единицы, собственно, как и в наше время. Таких учеников Анатолий Семёнович называл «однёрками», и я как сейчас помню смущённые лица тех, кто получал их!
Как учитель он считал, что рисовать умеют все, нужно только развивать этот талант и идти ему на встречу. Он учил почти всю Балаклаву – целых четыре поколения. Сколько людей училось у него! И я, и твоя мама,- да почти все, кто здесь живут! А Анатолий Семёнович знал и любил каждого, обращаться не по фамилии, а по имени…
Я замерла, вслушиваясь в слова отца, и на миг представила себе картину того, как проходили эти уроки.
-А у меня вообще рисования нет!- грустно прошептала себе под нос,- Вот, если бы Анатолий Семёнович…
-Я рассказываю дальше,- поправив очки и окинув меня заинтересованным взглядом, сказал папа.
Я закивала и, усевшись поудобнее, стала слушать.
-Бывали такие асы, кто «передирал» рисунки через стекло, но на уроках Анатолия Семёновича это было недопустимо! Рисовать позволялось карандашом или красками, а главное - самому! Вот тут-то ученикам и приходилось попотеть…
От этих слов я засмеялась.
-Представляю, что сказал бы он, если б сегодняшний школьник принёс ему компьютерный рисунок…
-Не перебивай!
-На этих уроках рождались новые художники. Старательные и преданные ученики, на всю жизнь подружившиеся с кистью. Это Александр Бурцев (директор нашей художественной школы в г. Севастополе).
-Тот самый дядечка, которого мы недавно видели в музее напротив больших и очень необычных фотографий?
-Он самый.
-Алексей Дрич (учитель в художественной школе). Ну, с ним ты знакома.
-Потому, что это ты!- заулыбалась я.
-Игорь Гудыря, Ситникова Варвара,Юлия Куликова (Лапий), Марина Замяткина (Забусик), а также космонавт Антон Шкаплеров, полярник Владимир Алексеев, доктора наук, профессора, руководители крупных предприятий.
Я едва слышно присвистнула.
«Даже космонавт… ну надо же, каких только людей не видала наша школа!»
-Они не смогли расстаться с этим чудесным предметом и до конца жизни отдали себя рисованию или другому искусству, любовь к которому была навеяна талантом Анатолия Семёновича.
Сейчас трудно сосчитать, скольких ребят он научил видеть этот мир. Ведь их было очень много, а потому он – поистине учитель всей Балаклавы!
При школе даже был организован кружок рисования «Сёмыч». В него ходили многие. Одни из них были не слишком старательными в школе, но в кружке их таланты раскрывались с большей силой; другие – всегда были очень преуспевающими и увлечёнными, таких учитель направлял в Художественную школу. В каждом классе таких было по пять, а то и более!
А сейчас попроси нарисовать что-то и днём с огнём не дождёшься, пока оценку не поставишь… - вставил от себя папа,- Печально…
Занятия эти проходили очень весело и интересно. Лишь самые светлые воспоминания остались в памяти учеников. А ученики-то были, ой какие разные! От малышей третьеклашек до студентов. И как же было необычно глядеть на этого малыша или дядечку, и невольно думать, а кто же свёл судьбы этих двух человечков?
-А я знаю! Теперь знаю, кто! Спасибо пап за эту чудесную историю! А теперь давай рисовать?
Он покачал головой и заговорил снова.
Выходит, я опять бежала впереди паровоза…
-… А объединила их общая любовь и тяга к рисованию, любовь к своему учителю.
И, кстати, рисовали всё: и гипсовую голову, и натюрморт, и композицию… но чаще всего природу.
Методика Анатолия Семёновича была такой: «Я рисую, вы повторяете»!
-А не: «читайте параграф и пытайтесь!»- вставила я.
-Любимая акварель завораживала своей чистотой, пронзительностью и непосредственностью. Его картина «Вечереет», на которой видна удивительная игра света и тени, белизна снега и, освещённая заходящим солнцем, бухта.
-Кажется, я видела её… точно… в одном из твоих книжек!
-Удивительна и работа «Тополя». На фоне водной глади бухты они стоят прямые и точно утверждающие жизнь, весну и надежду,- папа на мгновение смолк.
-Их уже давно срубили, а на картине…
-Там они остались навсегда!
Акварель Анатолия Семёновича Терентьева- это его особый стиль, как говорили ученики, «Семёновский». Но нужно отметить, что у художника есть и прекрасные этюды, выполненные маслом; удавалась ему и графика.
С начала 60-х годов началась туристическая эпопея Терентьева, акварельные краски высыхали быстрее на воздухе, и он стал писать сам и учить детей акварели.
Он внёс большой вклад в развитие туризма в 30-й школе.
Анатолий Семёнович начал ходить в походы вместе с детьми, начиная с третьего класса. К нему приходили дети даже из других школ, и вместе они отправлялись в самые интересные и живописные места Крыма! Тарханкут, Инжир, Ялтинская Юла… Где только ни были ученики Анатолия Семёновича! Вместе они исходили почти весь полуостров вдоль и в поперёк и не один раз! И с какой радостью вспоминали они о тех днях!
Помню, как мы ходили на Тарханкут. Поход занял целую неделю, но для тех мероприятий он был ещё средним по своей продолжительности. Как-то отправлялись в ПГТ Оленёвку. Бухта была мелкая и очень красивая. Ребята топали по самой воде, многие замочили ноги. Но после,- на мгновенье отец улыбнулся,- случился прилив. Теплая вода принесла с собой целую стаю медуз, и возвращались мы уже бегом, прыгая с одной медузы на другую. До чего же весело!
Ходили и за «Стенку». Природа была изумительная!
Я улыбнулась.
-Это же та скала…
-Да, ныне именуемая скалой самоубийц… Но тогда мы не знали о подобном, да я и сейчас не особо разделяю этого названия!
…Деревья росли на каждом шагу. Сосновые иголки стелились настоящим ковром, за которым плескалось море и возвышалась скала Первого Паруса.
По прошествии некоторого времени этот склон сгорел от пожара, а потом произошёл оползень, навсегда уничтожив эту прекрасную тропинку. Так что были во время наших путешествий и опасные места!
Но не смотря на всё это, родители доверяли Анатолию Семёновичу и пускали в поход как маленьких, так и уже выросших детей…
А бывали дни, что без улыбки вспомнить просто нельзя! Например, однажды, отправляясь в многодневный поход, у одной девочки наступил день рождения. Поздравляли её все с радостью, особой для того времени теплотой. Кто-то подарил ей банку сгущенки, кто-то жемчужину достал из мидии… Ну, не смолчу, это был я!
Анатолий Семёнович помнил такие дни. Он вообще помнил множество дней рождений и всегда старался поздравить каждого, а ученики в свою очередь, также не упускали случая поздравить его. Скажу интересный факт - день рождения у Сёмыча - 8-ого марта, и это всегда праздник! Для всех.
По инициативе Анатолия Семёновича традиционно ранней осенью проводились туристические слёты для всей школы, где классы соревновались в различных номинациях: кто быстрее установит палатку, разожжёт костёр, по ориентированию в лесу. Спорю, это были самые знаменательные моменты в истории нашей школы! Сперва для учеников, а затем и для их детей, также учившихся в школе №30.Было очень весело, это очень сближало ребят, способствовало физическому развитию и смекалке, вырабатывало жизненно необходимые навыки в экстремальных условиях.
Да, кстати, Анатолий Семёнович обладал ещё одним талантом: он был прекрасным фотографом и так же учил ребят этому мастерству.
А как мы разглядывали мир окружающей нас природы! Пытались уловить каждый взлёт бабочки, порхающей над изумрудными листами, движение жука, полёт парящих над горизонтом птиц. Анатолий Семёнович фотографировал всех, создавая первые наработки в макрофотосъёмке.
Портрет Учителя будет не полным, если не рассказать о поисковых работах, особенно в районе горы Крепостной, на которой и по сей день высятся развалины Генуэзской башни Донжон. Здесь удерживали фашистов пограничники-рубцовцы. Благодаря Анатолию Семёновича в школе был создан музей воинской славы, имени Героя Советского Союза Герасима Архиповича Рубцова, возглавлявшего оборону Балаклавы 1941-1942 года – «Часовые родины».
Было у Анатолия Семёновича ещё одно увлечение – он мастер спорта по стрельбе из винтовки.
-А что было дальше с Сёмычем?- спросила я.
-Подожди, Инесса, скоро узнаешь…
Некогда строгий учитель с годами стал более «мягким» и отдал своё предпочтение маленьким детям. Занятия были более шумными, более весёлыми. Все вспоминали Сёмыча, как единственного, кто по-настоящему возился с детьми. Бесспорно, другие учителя также водили своих учеников в походы, но в отличие от них, Анатолий Семёнович был с ними в любое время года, в будние и выходные, возможно, от того, что своих детей и семьи у него не было...
75 жизненных лет, 60 лет рабочего стажа, 50 лет учительства в школе, 50 лет проживания а Балаклаве и 5-и летие галереи «Учитель и ученики»,- встречали ли вы человека, кто бы праздновал все эти юбилеи в один год? А это всё – Анатолий Семёнович, учитель Балаклавской средней школы №30, «Отличник народного образования».
В художественном музее города Симферополя в 1995 году состоялась его выставка под названием «Учитель и ученики», где были представлены живописнейшие картины крымской природы.
В 2002 году в 30-ой школе открылась выставка «акварельного» мастера. Картины долгое время висели на втором этаже младшей школы. В основном это были пейзажи, церкви и приморские окрестности своего любимого города.
И с каким интересом мы рассматривали эти картины! Ведь это всё – наша Балаклава, по которой мы бегали и ходим по сей день, наша бухта и наше синегривое море...
С 9-ого марта в 2012 году на 85-летии Анатолия Семёновича в БКЦД была организована великолепная выставка. А ученики, преданные своему наставнику, выпустили альбом с картинами «Триптих мастера». Прошло 4 года, и в школе была установлена мемориальная доска. Организована встреча бывших учеников, приглашены поэты и художники.
-Знаю-знаю, - прошептала я,- я читала на нём свой стих. Помнится, ещё очень удивилась тому, что даже попала на телевидение!
-Работы Анатолия Семёновича экспонировались в Москве, Санкт-Петербурге, Франции, США, Омске, Волгограде, Вологде и других городах. Как жаль, что сам он уже ушёл из жизни… а ведь сколько ещё мог бы написать! Сколько мог!- отец смолк, внимательно взглянул на меня, а после, проведя несколько мазков по листу, сказал: И по сей день великое мастерство Анатолия Семёновича завораживает нас своей простотой и умелостью! Великий художник, всю жизнь проживший в Балаклаве, его помнят многие и, надеюсь, будут помнить и в будущем. Его любовь к рисованию таким тончайшим образом искусства объединила всех в городе, что я не могу подобрать нужных слов, чтобы описать всю эту силу. Он привил всем любовь и это особое видение мира и окружающей нас природы. И она живёт по сей день в душах и сердцах каждого, кто достоин называться Балаклавцем!
Он смолк. Ветер всё также трепал мои волосы. День разгорался всё с большей силой, и солнце уже стало сильно припекать. Зазвонил телефон – нас ждали дома.
О, как же быстро летит время, когда ты занят чем-то поистине необыкновенным! Бежит, точно жизнь, оставляя в памяти свой чарующий и неповторимый след.